Борис Степанченко
50 дней из жизни Кислого или ведьмы тоже ошибаются
Глава 55. Нищеброд
Приняв кивок за согласие, горбатый неспешно отвалил, а Сопля самодовольно шмыгнул носом и с видом благодетеля уставился на Сергея.
– Это кто сейчас был? – поинтересовался Кислый.
– Его зовут Корявый – почему-то перейдя на шёпот, ответил Сопля – Говорят он бывший пират. Так что лучше с ним не ссорится.
– Подумаешь пират! – пренебрежительно фыркнул Сергей – Знал бы ты кем я был раньше!
– Кем? – с интересом спросил оборванец.
– А ты умеешь держать язык за зубами? – изобразив многозначительную гримасу, прошептал Кислый – Потому что это страшная тайна.
Сергей заметил, как загорелись глаза ребёнка при слове «тайна».
– Да, меня хоть плетью хлещи, хоть огнём жги я словно немой – воскликнул Сопля.
– Тише! – приложил палец к губам Кислый – Верю. Но на голодный желудок такие истории не рассказывают. Сам же обещал покормить.
– Ну так это если повезёт – глянув на толпу, вздохнул пацан.
– А ты постарайся – подбодрил оборванца Сергей – Считай, что от этого вся твоя дальнейшая судьба зависит.
Словно подтверждая слова Кислицина, на колокольне храма опять зазвонил колокол. Народ моментально пришёл в движение. Каждый стремился оказаться поближе к воротам.
– Всё. Месса окончена. Сейчас начнётся – объявил Сопля и, встав на четвереньки, словно собачонка, юркнул между ног толпы.
Такой фокус Сергей повторить естественно не мог. Он попытался втиснуться между людьми, но, получив локтем по больной руке, быстро отступил назад. Из затянувшейся было раны вновь закапала кровь. А между тем, одна из карет, уже подруливала к крыльцу храма. Судя по гербу, украшавшему её дверцу, карета принадлежала самому графу Гауэра. Так как экипаж тянуло аж шесть красивых вороных лошадей, «подруливание» заняло некоторое время и Кислицин успел рассмотреть тех, кто первыми вышел из дверей собора. Это была солидная супружеская чета. Мужчина выглядел лет на пятьдесят, сухощавый, с длинными седыми волосами. Его ярко красный камзол из дорогого сукна, скорее всего бархата, смотрелся довольно строго. Без всяких излишеств. Если конечно не считать, расшитых золотом, белоснежных манжет. Опирался граф на узкую чёрную трость с круглым серебряным набалдашником. То, что это сам граф Гауэр, у Сергея не было ни малейшего сомнения.
– Да, здравствуют граф и графиня Герберт – подтверждая догадку Кислицина, заорала толпа.
Супруга выглядела намного моложе графа, благодаря обильному макияжу. Сергей даже сперва решил, что это графская дочь. Но когда та улыбнулась, сморщив лицо и обнажив два ряда гнилых зубов, сомнения Кислицина развеялись. Платье графини также было из красного бархата, но в отличие от мужа она не ограничивала себя в золотых побрякушках, которые сверкали под утренним солнцем.
Вслед за графской четой, из дверей вышли ещё несколько богато разодетых господ, среди которых находились и дети. А точнее две девочки-подростки и совсем маленький мальчик лет пяти или даже меньше, которого держала за руку одна из девчонок. Судя по розовым щёчкам карапуза, питался он довольно-таки неплохо. И это сразу вызвало у голодного Кислицина чувство резкой неприязни к юному засранцу. Почему-то никто из, стоявших на крыльце, аристократов не порождал в Сергее такой ненависти, как малолетний лорд. Возможно Кислый просто испытывал зависть к тому, кто ухитрился удачно родиться на свет, не приложив для этого никаких усилий.
Наконец графский экипаж подрулил к крыльцу и два лакея в фиолетовых ливреях проворно спрыгнули с запяток. Один открыл дверцу и опустил откидную ступеньку, а второй раскатал небольшой коврик прямо от крыльца до самой кареты. Увидев, что граф с графиней намереваются зайти в экипаж, юный лорд резко вырвался из рук девчонки и бросился графской чете.
– Я хочу с тобой! – капризно воскликнул малец, хватая графа за полу камзола.
Детская непосредственность лишь вызвала улыбки обоих Гербертов. Граф наклонился и взял мальчугана на руки.
– Хочешь ехать с дедушкой, Филипп? – улыбаясь, спросил он юного лорда – Тогда пообещаешь, что будешь есть овсянку и не станешь капризничать. Договорились?
– Не хочу овсянку! Хочу мармияд! – захныкал засранец, колотя ручонкой в грудь Его сиятельства.
От этой сценки у Сергея заурчало в животе.
– Вот ведь падла малолетняя! – пронеслось в голове.
Кислицину ужасно хотелось крикнуть графу, что готов хоть каждый день есть овсянку и никогда не будет капризничать, но вместо этого он лишь тяжело вздохнул, прижавшись избитой рожей к прутьям забора.
А между тем граф с графиней неспешно скрылись в карете, прихватив с собой и юного крикуна. Быстро скатав коврик и закрыв за господами дверцу, лакеи проворно вскочили на запятки. Раздался щелчок хлыста и графский экипаж тронулся в путь. Как только карета миновала ворота, в её окне появилась рука графа Герберта, небрежно швырнув в толпу горсть серебра. Площадь огласил восторженный вопль. И Сергей увидел, как сотни рук взметнулись вверх, ловя падающие монеты. Несмотря на все старания народных масс, какая-то часть монет-таки упала на мостовую, вызывая в толпе ещё большую суматоху. А из кареты уже летела новая сверкающая горсть монет, брошенная щедрой графской рукой. На площади же творились настоящие чудеса, слепые моментально прозревали, а у калек отрастали, отсутствующие конечности. Но не обошлось и без мордобоя. В толпе то и дело возникали небольшие потасовки, которые мгновенно пресекали грозные окрики стражников. А особо зарвавшихся, гвардейцы успокаивали древками длинных копий. Лезть в это человеческое месиво у Кислицина не было никакой возможности. Он стоял, прислонившись к забору, и только облизывал кровоточащий обрубок пальца. Сергея просто бесила собственная беспомощность и особенно, доносящийся из кареты, звонкий смех малолетнего гадёныша. Одарив толпу ещё парочкой горстей, граф наконец махнул кучеру, и карета покатила дальше через площадь к ближайшему перекрёстку. Кислицин грустно проводил взглядом графский экипаж, пока тот не скрылся за домами.
– Жрать поехали. Овсянку – с завистью подумал он.
Желудок ответил Сергею требовательным урчанием. А толпа уже приготовилась встречать следующую карету. Второй экипаж забрал молодую пару – мужчину с женщиной и тех самых девочек, вместе с которыми вышел из храма малолетний лорд. Карету украшал такой же графский герб только меньшего размера. К разочарованию народа, второй экипаж пронёсся мимо, не одарив собравшихся не единой монетой. Кислицин только злорадно усмехнулся. Ведь он был чужим на этом празднике жизни.
Остальные кареты следовали через ворота одна за одной. Из большинства экипажей в толпу летело по одной или две горсти монет, только уже не серебра, а меди. Разбрасываться шиллингами мог себе позволить лишь граф Гауэра, о богатстве которого ходили настоящие легенды. Но толпа с удовольствием принимала и медные гроши. Наконец, последняя десятая карета миновала ворота парка, а из дверей храма повалила нарядная толпа лучших людей города, которым дозволялось слушать мессу в обществе Их сиятельства. В основном, мелкие дворяне, купцы, главы ремесленных гильдий и члены городского совета. Почти все они были с жёнами и прочими домочадцами.
А тем временем толпа на площади стала быстро таять. Главное представление окончилось, и горожане возвращались к своим обыденным делам. Оставались лишь нищие оборванцы, клянча мелочь у последних прихожан, которые уже не швырялись горстями, а клали по одной монетке в грязные ладони попрошаек. И вот тут у Кислицина появился шанс. К самим воротам всё ещё было не пробиться, но никто ведь не мешал ему просить милостыню чуть в отдалении. И Сергей бросился к первому же прилично одетому прохожему с протянутой рукой. Но тот почему-то прошел мимо, даже не взглянув на Кислицина. Сергей кинулся к другом, но результат был точно такой же. Так он метался по площади, то к семейной паре, то к пожилой даме, то к молодому господину и всё безрезультатно. Никто не кинул и пени. Кислицин не мог понять, что с ним не так. Причину неудачи ему потом объяснит Сопля. Просто мелочь для милостыни горожане готовили заранее, исходя из своих финансовых возможностей и личной скупости. Они уже раздали эти гроши возле ворот и не собирались лезть в кошелёк ради ещё одного оборванца подозрительного вида. А тем временем последние прихожане покинули храм и у ворот не осталось никого. Даже гвардейцев, которые ушли гораздо раньше, вслед за последней каретой.
Раздосадованный неудачей Сергей стоял и не знал, что же делать дальше. Ведь он не мог даже наняться грузчиком в порт, пока окончательно не заживёт левая рука. То ли с голодухи, то ли от переживаний, но у Кислицина вдруг закружилась голова и ему пришлось присесть на корточки, чтобы не упасть. Обещавший его покормить, Сопля не появлялся. Хотя пацан мог просто не разглядеть Сергея среди народа, которого на площади слонялось ещё достаточно много. В данный момент, юный голодранец был для Кислого единственным шансом хоть немного насытить утробу. Поэтому он встал и шатаясь поплёлся к тому месту, где расстался с Соплёй. То есть обратно к забору. И тут Сергей увидел, что одна карета, из тех, которые находились вне территории храма, ещё не уехала. Причиной была семейная ссора. Владелец кареты – мужчина средних лет, довольно-таки богато разодетый, видимо дворянин или купец, отчитывал свою молодую, рыжеволосую супругу. Ничего особенного. Обычная сцена ревности. Видимо женщина позволила себе кому-то улыбнуться во время мессы. И Кислицин решил ещё раз попытать счастья. Приблизившись, Сергей скривил жалобную гримасу и вытянул вперёд правую руку.
– Сэр, прошу Вас! Помогите несчастному калеке – чуть не плача, простонал он.
Удар хлыста пришёлся Кислицину прямо по макушке. В глазах потемнело и он, как подкошенный, брякнулся на четвереньки.
– Куда лезешь, грязная свинья – заорал, сидевший на козлах, слуга и видимо замахнулся для ещё одного воспитательного удара.
– Довольно, Хьюго – остановил кучера дворянин и добавил, обернувшись к супруге – Живо в карету. Дома договорим.
Ничего не ответив, женщина послушно скрылась в экипаже, а следом зашёл и муж. Но лишь карета тронулась с места из её окна осторожно высунулась женская ручка и что-то блестящее звякнуло о мостовую. Сергей так и замер на четвереньках, не веря собственным глазам. Прямо перед ним сверкал на солнце золотой соверен.
Глава 56. Нора
От такой неожиданной удачи Кислицин даже растерялся. Он замешкался всего секунды на две, но и этого оказалось слишком много. Прямо перед его носом вдруг возникли две худые, грязные ноги и не успел Сергей опомниться, как соверен исчез в чьей-то, не менее грязной, руке. Наглец попытался сбежать, но Кислый уже пришёл в себя. Сергей, как бешеный вскочил и одним ударом сбил мерзавца с ног. Наглецом оказался тощий как жердь оборванец, физиономию которого украшали многочисленные прыщи. Он лежал на мостовой, испугано таращась на озверевшего Кислицина и прикрываясь худыми руками от его пинков.
– Убью, падла! – орал озверевший Сергей, стараясь попасть негодяю пяткой в харю и не замечая, что привлекает внимание прохожих.
Успокоил Кислого сильный тычок в спину.
– Прекратить немедленно! – услышал он грозный окрик.
Сергей обернулся и увидел стражника. Не гвардейца в красно-синем сюрко, а именно стражника, как те, что стерегли каторжников в порту. Лениво опираясь на короткое копьё, он безразличным взглядом пялился на Кислицина.
– И что за шум? – переведя скучающий взгляд на долговязого, спросил охранник.
– Он деньги у меня украл, господин начальник – воскликнул Сергей, ещё надеясь на справедливость закона.
– Не его это монета – возразил оборванец, поднимаясь на ноги – Я её подобрал. Значит она моя.
Словно из-под земли, возник горбатый и стражник перевёл свой взор на него.
– Твои? – тем же ленивым тоном поинтересовался воин.
– Да, господин – виновато поклонился горбун – Я с ними сам разберусь.
– Значит так! – объявил вердикт охранник, забирая соверен из руки тощего – Это штраф за нарушение порядка. Ещё раз повторится, получите плетей. Оба.
Затем страж развернулся и, с чувством исполненного долга удалился проч.
– И почему, Хорёк, от тебя одни неприятности? – влепив тощему подзатыльник, спросил горбун.
– Корявый, так я же всё по закону сделал – начал оправдываться тощий – Пока деньги на земле они ничьи. Кто первый взял тот и хозяин.
– Ты же видел, что золотой ему бросили! У своих воруешь, плесень! – заревел Корявый и отвесил тощему ещё одну затрещину.
– Кто свой? Да, я его знать не знаю – потирая голову проскулил Хорёк.
– Теперь знаешь! Сегодня заплатишь мне и его долю тоже – рявкнул горбун и добавил уже Кислицину – А ты не зевай в следующий раз! Не у себя в лесу! Потеряли золотой, болваны! В следующий раз, если что, драку не затевай, а мне скажи. Я разберусь. Понял?!
Закончив нравоучения, Корявый пошёл по своим делам, а расстроенный тощий засеменил вслед, уговаривая горбуна изменить несправедливое, по его мнению, решение.
– Да уж. С Хорьком надо быть начеку – услышал Сергей знакомый голосок Сопли – Тащит всё, что плохо лежит. Давно бы повесили дурака если бы не Корявый. Горбатый хоть и строгий, но справедливый. И своих не бросает.
– А у тебя, как дела? – обернувшись, спросил Кислицин.
Сопля самодовольно оскалился и продемонстрировал Сергею шиллинг.
– Я в этом деле мастер – похвалился пацан – Главное успеть сунуть монету в рот, пока не отняли.
– Раз так, давай пожрём уже. А то, башка кружится с голодухи – попросил Кислицин – Где здесь ближайший кабак?
– Ага! – засмеялся Сопля – Кто нас туда пустит? Пошли в Нору. Там все наши кормятся.
Сергей возражать не стал. Сейчас он готов был идти хоть на помойку, лишь бы утолить голод. Норой оказался большой сарай на территории порта, который сильно напоминал заброшенный склад. Внутреннее убранство Норы так же не сияло роскошью. Это был всё тот же сарай с грубо сколоченным деревянным потолком, который освещали две простенькие круглые люстры, закреплённые цепями на массивных балках. Пол заведения не имел покрытия. Поэтому четыре грубо сколоченных длинных стола, поставленных в форме двутавра, располагались прямо на земле. Справа от входа, деревянная лестница вела на чердак, который по всей видимости представлял из себя мансарду. Там находилась кухня, склад продуктов и апартаменты самой хозяйки этого дивного заведения, которую звали Норрой. Именно в её честь и получил своё прозвище сей кабак, а не из-за грязи и вони, как вначале решил Кислицин.
Хозяйкой кабака оказалась коренастая бабёнка средних лет с лохматыми седыми кудрями на абсолютно круглой голове. Её когда-то белоснежный фартук был весь разукрашен пятнами от жира и соусов. Обслуживать клиентов Норре помогала лишь одна девчонка лет двенадцати, которая шустро носилась вверх и вниз по лестнице, принося и унося посуду на самодельном деревянном подносе. Заметив новых посетителей, Норра приветлива кивнула Сопле и оценивающе взглянула на Кислицина.
– Я гляжу, ты сегодня пришёл с другом? – не отрывая взгляда от Сергея, спросила она пацана.
– Это Беспалый – представил Кислицина Сопля – Он теперь один из наших.
– И как вас обоих кормить? Опять в долг? – поинтересовалась хозяйка.
– Не, тётя Норра. Мы сегодня богатые – радостно воскликнул пацан, протягивая шиллинг – Принесите нам Ваше рагу. Да побольше.
– И бутылочку рому, если можно – вежливо добавил Сергей.
– Что? Сильно болит? – кивнув на его левую руку, поинтересовалась Норра – Ладно. Садитесь пока где-нибудь. Сейчас вам Бланка всё притащит.
Был самый пик рабочего дня, поэтому посетителей в кабаке присутствовало немного. Около десятка. И в основном такие же бродяги, которым повезло, как и Сопле, урвать монетку. Правда, за столом сидела пара матросов, видимо недавно прибывших в Гауэр и рассказывающих под выпивку какие-то последние новости. Ожидая, когда наконец подадут жратву, Сергей невольно прислушался к их разговору.
– Дня четыре назад мы стояли в Саутхептоне и я видел собственными глазами, как выгружали носилки с королём Эдуардом – вещал один из моряков посетителям кабака.
– Мёртвого? – поинтересовался кто-то из слушателей.
– Да, вроде пока нет, но король точно уже не жилец – пояснил рассказчик – Его в Лондон повезли. В тот же самый день. И наследный принц тоже с ним отправился.
– Во дела! – воскликнул другой посетитель – А как же война? Кто нас защитит от этого малолетнего злодея Эллиота?
– На данный момент войска короля возглавляет герцог Кембриджский – маршал Уэссекса – ответил моряк – Вот только принц Леон увёл с собой в Лондон почти треть всей армии. Так что у Эллиота появился реальный шанс победить в этой войне.
– А этот принц Леон, он что совсем тупой? – возмутился всё тот же посетитель – Как можно ослаблять армию в такой опасный момент?
– Не-е-т. Принц не тупой – усмехнулся моряк – В Лондоне находится его мачеха-королева со своим сынком и отдавать им в руки больного короля, значит рисковать потерять трон Уэссекса. Для принца Леона это намного хуже, чем распрощаться с Мерсией. Зачем ему ещё одна гражданская война.
В этот момент, Бланка принесла поднос с двумя тарелками овощного рагу, две деревянные ложки, целую бутылку рома и один глиняный стакан.
– Накати – предложил Сопле Кислицин, наливая ром в стакан.
– Я не хочу, он горький – сморщился пацан.
– Ты чё не мужик? На, выпей – сунул стакан Сопле в руку Сергей.
Юный голодранец поперхнулся на первом же глотке. Он громко закашлял, тщетно пытаясь сделать вдох. Поняв, что собутыльник из Сопли никакой, Кислицин допил за него ром и крякнул от удовольствия.
– Ничего страшного. Я тоже в молодости водкой давился – жуя закуску, успокоил пацана Сергей – Сейчас всё пройдёт.
В желудке приятно зажгло, поднимая Кислому настроение и без того зверский аппетит. Он практически глотал рагу, не успевая его как следует прожевать.
– Ну, рассказывай, кто ты был раньше? – вытирая мокрые от слёз глаза, наконец произнёс Сопля.
– Подожди. Дай доесть – ответил с набитым ртом Сергей – А то подавлюсь, как ты.
Кислицин тянул время, соображая, что бы такое вдуть в уши глупому юнцу, как дверь кабака с грохотом отворилась и на пороге возникли трое стражей. Все разговоры в зале моментально стихли. Посетители уткнулись мордами в свои тарелки, делая вид, что потребляют пищу. Воины зашли и стали внимательно разглядывать жующую публику, словно они кого-то искали. И вот тут Сергей действительно поперхнулся, стоило ему взглянут на вошедших. Один из стражников был Кислому незнаком, двое других оказались никто иные, как Секира и Уриен. На обоих были надеты кольчуги и шлемы, а в руках они держали короткие копья. Кислицин поспешил отвернуться, но кашель уже привлёк к нему внимание бывших сокамерников. К удивлению Сергея, не один из них даже бровью не повёл. Кислицин решил, что бандиты его не узнали при слабом освещении кабака. Он почти уткнулся мордой в тарелку, тихонько доедая своё рагу и внимательно прислушиваясь к разговору стражников. А к ним уже подбежала хозяйка заведения.
– У нас сегодня всё тихо, господин сержант – с заискивающей улыбкой произнесла она и что-то сунула стражнику в руку.
– Ладно. Идём из этой дыры – объявил старший стражник Уриену и Секире – Пора и нам перекусить.
– Так мы здесь и перекусим – подмигнул хозяйке Секира.
– В этом гадюшнике? – удивился сержант.
– Так мы ведь ещё жалования не получили – пояснил своё решение чернявый – А здесь нас и в долг покормят. Верно я говорю, красотка?
И Секира звонко шлёпнул по мясистой заднице Норры. Сержант только засмеялся и понимающе кивнул.
– Встретимся через час у портовых ворот – объявил он и вышел в дверь кабака.
Глава 57. Задушевная беседа
Поставив свои копья возле стены, Секира с Уриеном подошли и уселись напротив Кислицина. От самодовольного взгляда чернявого, Сергею моментально сделалось не по себе. Ведь у обоих мерзавцев на поясе болтались короткие мечи, которыми те вполне могли его укокошить.
– Ну здравствуй, Питер! Или как тебя там на самом деле – усмехнулся Секира.
Он бесцеремонно наполнил стакан Кислицина и залпом его осушил. То же самое сделал и Уриен.
– Это Беспалый. Он человек Корявого – не понимая, что нужно стражникам от Сергея, заявил Сопля.
– Исчез отсюда! – рявкнул чернявый на мальца – А то, я сейчас тебя сделаю корявым.
Сопля растерянно глянул на Кислицина, словно ища его защиты. Но Сергей молчал, уставившись в свою тарелку. Он понимал, что это конец. Только не знал, зарежут его прямо здесь или отведут в какое-нибудь безлюдное место.
– Ты что, не понял?! – привстав, заорал на пацана Секира.
Соплю из кабака сдуло словно ветром и чернявый опять уставился на Кислицина.
– Что молчишь? Или не рад нашей встречи? – хищно улыбаясь, поинтересовался он – Может хочешь, чтобы Уриен ещё тебе рожу подправил.
– Это я с удовольствием – поднялся из-за стола здоровяк, но Секира жестом усадил его обратно.
– Что вы ко мне привязались?! – вдруг заорал, чуть не плача, Сергей – Что вам от меня надо? Да, если бы не я, вы бы до сих пор на том вонючем корыте загорали. А этот вообще бы грёб на вёслах.
– Тихо ты! – оглянувшись на посетителей, зашипел чернявый – Да, не бойся. Харон велел тебя не трогать пока. Если встретим. Он почему-то был уверен, что ты не утонул, а сбежал.
– Наверно потому, что ОНО не тонет – грустно усмехнулся Кислицин, вспомнив слова принца.
Секира захохотал и хлопнул Сергея по спине, словно старого приятеля.
– Эй, хозяйка! – крикнул он, наливая в стакан остатки рома – Нам ещё пару бутылок и чего-нибудь закусить.
– А кто такой Харон? – немного успокоившись, поинтересовался Кислый.
– Так это тот самый лысый, с которым ты трепался в трюме – пояснил Секира, вычерпывая остатки рагу из тарелки Сергея.
– Он у вас за главного? – уточнил Кислицин.
– Нет. Он сам по себе – ответил за чернявого Уриен – У нас Секира главный.
– Харон убийца – почему-то шепотом добавил Секира – Он людей за деньги убивает. Ну, по заказу конечно. Замочит тебя так, что пикнуть не успеешь. И стрелок он необыкновенный. Говорят, яблоко с головы за сто шагов сбивает.
– Врут – встрял в разговор Уриен – Со ста шагов никто не попадёт. Вот с пятидесяти – это возможно. Но с Хароном действительно лучше не ссорится.
В этот момент Бланка притащила на подносе всё, что заказал Секира – две бутылки рома, ещё два стакана, две глиняные миски с овощным рагу и две деревянные ложки. После чего беседа приняла более непринуждённый и доверительный характер.
– Так кто же ты на самом деле, приятель? – спросил Секира после того, как они дружно осушили свои бокалы – Человек Гастманов или графа Глостера?
– Не то и не другое – начал заливать ему повеселевший Сергей – Я сам по себе. И зовут меня Кислый. Грабил богатых неподалёку от Оксфорда пока не попался. Думал всё! Повесят или ещё чего похуже придумают. Но оказалось, одному богатому вельможе позарез надо укокошить другого знатного вельможу, но так чтобы на него никто не подумал. Большие деньги мне пообещал, если всё сделаю чисто.
– Ну и как? – заинтересовался рассказом Уриен – Укокошил?
– Да, в том-то и дело, что ещё нет? – перейдя на доверительный шёпот, сообщил Кислицин – Пока думал, как подобраться к этому гаду, он уехал в Кардифф, чтобы присягнуть на верность принцу Эллиоту. Я естественно за ним в Кардифф. Вот тут-то меня повязали и продали на галеру Исулу. Ну, дальше вы и сами знаете. А теперь без пальца всё! Плакали мои денежки. Я ведь собирался вельможу этого из лука застрелить. Иначе к нему никак не подберёшься. Охрана кругом.
– Так застрели пса из арбалета – предложил Уриен – Можно и без пальца. Взвёл, уложил болт и целься себе спокойно.
– А где взять деньги на хороший арбалет? – вздохнул Сергей – Лук-то я и сам могу смастерить, а для самострела металлические детали нужны.
– Получается, про сокровище Гастманов ты нам наврал? – спросил Секира, которого заморочки Кислицина мало интересовали – Харон будет очень разочарован.
– И ничего не наврал – ответил Кислицин, разливая ром по стаканам – Когда я добирался в Кардифф, то попал под ливень прямиком у женского монастыря.
И Сергей поведал новым друзьям про свои приключения в монастыре аббатисы Фрейи. Рассказал почти всё как было, не упомянув лишь о Джулии Лестер. Кислицин заметил, злорадный огонёк в глазах чернявого.
– Так значит у Гастманов сестрёнка имеется? – довольно ухмыльнулся Секира – Это очень хорошо.
– И это ещё не всё – продолжил Кислицин, решив сдать всех подельников Гастманов – Ей помогает сбывать награбленное монах-инквизитор по имени Эван. Это он меня продал Исулу, узнав, что я в курсе их гнусных делишек. Хотел сперва зарезать, а потом решил, что я и так сдохну на галере.
От нахлынувших воспоминаний Сергей даже прослезился. Но тут его и остальных посетителей привлёк звук струн. Оглянувшись, Кислицин увидел Бланку с лютней в руках. Устроившись на ступенях лестницы, девчонка запела какую-то грустную балладу про рыцаря, уехавшего на войну. И его несчастную невесту. Весь обеденный зал моментально притих, внимая её нежному, совсем ещё детскому, голоску. Кислый ели-ели дотерпел до конца этой тягомотины. Когда стихли последние звуки, Сергей тяжело поднялся и пошатываясь подошёл к Бланке.
– Ну-ка, детка – произнёс он, забирая инструмент из рук девчонки – Уступи место профессионалу.
Спорить с пьяным дядькой Бланка не решилась, она подобрала подол платья и помчалась вверх по лестнице, зовя мать. Через пару секунд на лестнице возникла встревоженная Норра. Не обращая внимания на Кислицина, который в этот момент напряжённо перенастраивал дурацкую бандуру под нормальную шестиструнку, она обратилась прямо к стражникам.
– И что вы сидите, бездельники?! Любуетесь, как этот бродяга ребёнка обижает?
– Спокойно, мамаша – засмеялся Секира – Ничего страшного не случилось. Этого парня не сегодня, завтра повесят. Так пускай споёт нам напоследок.
Жаждущие развлечений посетители поддержали предложение стражника одобрительными возгласами. Несмотря на отсутствие шестой струны, гриф лютни был широкий и неудобный для постановки блатных аккордов. Кроме того, сильно мешало отсутствие большого пальца на левой руке. Но Сергей справился. Поставив ногу на ступеньку лестницы и уложив сверху инструмент, Кислицин громко запел в унисон ритмичному бренчанию:
Помню, помню, помню я,
Как меня мать любила.
И не раз, и не два
Она мне так говорила:
Не ходи на тот конец,
Не водись с ворами,
Тебя в каторгу сошлют,
Скуют кандалами…
И тут до Сергея дошло, что он поёт на русском языке. Недолго думая, он выдал то же самое на английском:
I remember,I remember,
How my mother loved me.
And not once, and not twice
She this, she this told me:
Don't go to other end,
Don't go with thieves,
Will be sent to hard labor,
Your will shackle fetters…
Неожиданно для самого Кислицина получилось достаточно складно и зал взорвался восторженными криками. Некоторые оборванцы даже пустились в пляс. А Сергей продолжал на русском и на английском:
Выдадут тебе халат,
Сумку с сухарями,
И зальешься ты тогда
Горючими слезами.
Я не крал, не воровал,
Я любил свободу!
Слишком много правды знал
И сказал народу.
––
They'll give you a bathrobe,
Bag with breadcrumbs,
And then you will be flooded
With combustible tears.
I didn't steal, I didn't steal,
I loved very freedom!
I knew too much of the truth
And I told the people.
Наконец Кислый закончил. Положив лютню на ступеньки, он под аплодисменты благодарной публики вернулся к столу.
– Вот так надо петь! – констатировал Сергей, обняв Секиру и Уриена словно лучших друзей – А не эти ваши тили-тили трали-вали.
– Эй, менестрель! – раздался сзади возмущённый голос Норры – А кто теперь оплати настройку лютни?
– Намёк понял! – обернувшись, игриво произнёс Кислый и впился в губы хозяйки кабака страстным поцелуем. А через секунду он уже тащил на руках обалдевшую Норру вверх по лестнице, под одобрительный хохот посетителей кабака.
