Ана Ховская
Легенда о половинках. Часть 1
Эль-Пачито, май 1984 года
Прошлый год для семьи Дьюго закончился небывалым развитием торговых отношений с крупными спортивными клубами Нового Орлеана и Сан-Антонио. Жеребцы Ланца привлекли пристальное внимание владельцев клубов поло, и план по разведению скакунов увеличился вдвое. Дьюго стал уделять своему делу более серьезное внимание и придавать все большее значение фермерскому хозяйству. Еще настойчивее он опровергал всякую возможность другой жизни для своих детей вне фермы, вне его дела, вне его принципов.
Теперь, когда счет Ланца в банке имел пятизначную цифру, убедить его в поиске других вариантов решений жизненного пути сына стало практически невозможным. Брайан оставил все попытки убедить отца в своем праве на выбор: успешно сданный тест в колледж Хьюстона придавал уверенности в преодолении всех трудностей. А это значило, что ему не потребуется просить денег у семьи на свое обучение – стипендия была гарантирована письмом приемной комиссии. Через два месяца предстояло пройти собеседование на месте и готовиться к переезду в студенческое общежитие. А пока Брайан был озадачен выпускными экзаменами и предстоящим выпускным балом.
Юноши и девушки, оканчивающие старшую школу с отличием, отправлялись на вечеринку в Эль-Пасо. Мэр города сэр «Дональд Даг» любезно предложил это мероприятие для школьников всех близлежащих маленьких городков.
Александр и Брайан шли на выпускной бал вместе.
***
В конце мая закончились школьные занятия у Софии и Милинды, и они могли полностью посвятить себя отдыху и развлечениям.
Ланц Дьюго стал часто бывать в соседних городах по делам фермы и показывался дома уже за полночь. Хелен, пользуясь моментом, вывозила детей на прогулки в Эль-Пасо, Сан-Антонио. Они посещали кинотеатры, книжные магазины, ярмарки, отдыхая за столиком уличного кафе, смотрели уличные представления бродячих актеров. У девочек эти события вызывали столько впечатлений, что привычный ритм – жизнь в поместье, школа, дом, уроки, школа – казался скучным и мрачным.
– Ты поняла, Лин, почему я всегда говорю, что хочу уехать далеко отсюда?– серьезным голосом сказала десятилетняя София.
Хелен мысленно удивилась взрослому рассуждению дочери, ее целеустремленности, которая все ярче проявлялась с возрастом.
– Я поняла…– уверенно ответила Милинда и спрятала глаза, чтобы не выдать обратное.
Милинде хотелось что-то изменить в своей обычной жизни, но она, в отличие от сестры, не стремилась вырваться из привычного круга.
– Мам, я опаздываю к Бену,– после всего заявила София.
– Мы успеваем, я заведу тебя по пути,– заверила Хелен.
София задумчиво стала копаться в своем рюкзачке.
– У меня скоро день рождения. Интересно, что подарит мне папа? Или у него, как всегда, не будет ни денег, ни времени на меня?
Хелен, чувствуя себя виноватой, мягко улыбнулась и погладила дочь по руке. Затем взяла ее пальцы и поднесла к губам.
– Я обещаю, что у тебя будет замечательный день рождения.
– Угу,– понимая, что мать утешает ее, откликнулась София, но успокоилась тем, что брат и крестный обязательно устроят для нее сюрприз.
Когда они приехали в Эль-Пачито, София остановилась и огляделась.
– Мама, если я пойду отсюда напрямик, то быстрее дойду до Бена. А вы идите домой.
– Софи, ты даже не умоешься, не переоденешься?– с укоризной в голосе спросила Хелен.
– Я у Бена все это сделаю. Правда, мам, не волнуйся. Я побежала.
И София со всех ног бросилась через кусты шиповника в сторону дома доктора Логана, будто за ней гналась свора разъяренных собак.
– Ах стрекоза!
Хелен умильно покачала головой, и они с Милиндой медленно побрели домой.
***
Доктор Логан выглянул в окно веранды и заметил, как ловко через забор к нему во двор пробирается София. Девочка так спешила, что, протискиваясь через щель между досками, зацепилась подолом платья и вырвала клочок ткани. Но не останавливаясь она вбежала по лестнице на веранду и забарабанила руками в дверь.
– Эй, эй, кто это так торопится?– с улыбкой проговорил Бен и впустил девочку в дом.
Оглядев ее сверху вниз, он замер взглядом на пыльных сандалиях и чумазых ногах.
– Ого! Видно, ты очень спешила!
София улыбнулась, шаловливо поморщила носик и заговорила:
– А я обещала быть у тебя в три часа. Я пришла.
– Я вижу, Фисо. Но что мы скажем маме про твое платье?
Бен взглядом указал на подол платья крестницы. Девочка опустила голову и удивленно округлила глаза.
– О-о!
Досадно закусив нижнюю губу, она виновато оглянулась.
– Ой, Бен, это мое выходное платье. Мама будет ругать. А папа, если узнает, убьет и меня, и маму.
Логан нахмурился, протянул девочке руку, и они вместе прошли в гостиную. Бен усадил крестницу на колено и внимательно посмотрел в ее глаза. София не поняла этого взгляда, но почувствовала, что за ним кроется серьезный вопрос.
– Фисо, скажи мне, твой папа…
Бен нерешительно кашлянул и, подбирая более мягкие слова, продолжил:
–…обижает маму?
София заметно погрустнела, опустила глаза, прислонилась щекой к колючему подбородку Логана и промолчала.
– Я лишь хочу быть уверенным, что твоя мама чувствует себя хорошо,– оправдался Бен, понимая, что смущает девочку странным вопросом.– Фисо?
– Мама не разрешает мне много болтать.
– Я ничего не скажу ей. Мы ведь друзья? А друзья умеют хранить секреты?!
София уныло уткнулась в шею крестного и упорно не хотела отвечать. Но как ей хотелось поделиться с ним всеми своими переживаниями.
– Ладно, это не мое дело. Но обещай, если маме будет плохо или ей нужна помощь, ты мне расскажешь?
Легкое покачивание головы девочки на его плече означало согласие.
– Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты посмотрела, что я купил,– бодро сказал Бен и попытался взглянуть в лицо Софии.
Но девочка крепко обняла его и не хотела отстраняться.
– Я поеду на тебе,– сказала она.
– Отлично! Тогда держись крепче!
Новая покупка доктора Логана вызвала у Софии восторг, что о занятиях этикетом можно было забыть. Последняя модель компьютерной технологии стояла на рабочем столе Бена и одним своим видом завораживала маленькую Софию. Девочка так увлеклась, что решила узнать об этом чуде все, что только можно. Компьютеры давно интересовали ее, и любопытству не было конца. Весь оставшийся день она просидела за рабочим столом, жадно впитывая все, чему учил ее крестный.
Время прошло незаметно. София не услышала, как зазвонил телефон. Бен вышел, а через минуту вернулся, чтобы сказать ей, что пора домой.
– Ну еще чуть-чуть,– умоляющим голосом попросила София.
– Звонила мама, она ждет тебя к ужину. Отец тоже скоро вернется…
Девочка недовольно поморщила свой маленький носик и неохотно слезла со стула.
– А завтра можно я приду?
– Конечно!
– Тогда я прямо с утра?
– Нет, нет, позавтракаешь, поможешь маме, тогда посмотрим,– строго предупредил Бен.
София медленно вышла из кабинета. Последний раз оглянувшись на голубой монитор, она грустно вздохнула и подала Бену руку.
– Не говори никому, что я порвала платье? Я его спрячу. Никто не заметит.
– Ух, проказница!
Бен и София сердечно обнялись, попрощались и, пока солнце не зашло за горизонт, девочка поспешила домой.
– Я люблю тебя, крестный!– крикнула она на прощание и скрылась в густых зарослях шиповника.
Вечером воздух был особенно свеж. В маленьких рощицах обильно цвели полевые цветы. Уже начинали стрекотать сверчки.
София шла меж пышных кустов с розовыми, алыми, белыми соцветиями, и от нежелания возвращаться домой ей в голову взбрела мысль обойти весь островок буйно цветущего шиповника.
На небе начинали зажигаться крупные звезды, а пение птиц становилось все громче, от ветра шуршала густая листва. Под ногами трещали сухие ветки, и застежки сандалий позвякивали при каждом шаге. Поглощенная звуками природы, София не заметила, как оказалась в конце своего пути, еще чуть-чуть, и она выйдет на дорогу к своему поместью. София замедлилась, закружилась на месте, вздохнула и только сделала шаг вперед, как неожиданно наступила на что-то, что издало необычный звук, не свойственный треску сухих веток. Девочка прищурилась, вгляделась в землю под ногами, но в темноте ничего не разглядела. Испуганно округлив глаза, она стала оглядываться и пятиться к ближайшему кусту.
«Ой, догулялась… Темно и страшно… А вдруг это была большая змея? Ой, мамочки… спасите меня…»– запаниковала София, и ее маленькое сердечко сжалось от страха.
Она остановилась у куста и больше не двигалась с места, бросая по сторонам беспокойные взгляды, и усердно молилась, чтобы хоть кто-нибудь прошел по той же дорожке и спас ее.
Неожиданно София уловила пятно света за кустами шиповника и две фигуры, крадущиеся под занавес пышно цветущих веток. Девочка разобрала женский и мужской голоса, и это обрадовало ее и успокоило: она была спасена от жуткой темноты. Испуг сменился желанием оказаться рядом с людьми, и София, не сдерживая порыва, чуть подалась вперед. Продолжая настороженно оглядываться, София ползком добралась до колючих ветвей шиповника и раздвинула их руками, открыв себе обзор. Облизав уколотый палец, она замедлила движения, посмотрела вперед и тут замерла в немом удивлении. Перед глазами открылась ошеломляющая детскую душу картина. На траве среди колючего шиповника лежали мужчина и женщина. Женщина, выпячивая полуобнаженную грудь и изгибаясь дугой, заливалась веселым смехом и визжала от каждого прикосновения мужчины. Большие руки мужчины грубо и жадно срывали с нее блузку, стягивали юбку. Мерзкий хохот, хрипящее пыхтение сопровождали его движения, его голова опускалась между ног женщины, отчего та извивалась, как змея, хватала мужчину за волосы и плечи, тоже срывала его одежду и при этом без умолку громко стонала. Минуту спустя одежда валялась на земле, а двое катались по ней, как собаки в пыли, и фонарь освещал их голые тела.
София, вытаращив глаза, не могла сдвинуться с места: видимое и слышимое ею словно приковало к земле. Девочка резко зажмурилась, когда кто-то из двоих случайно задел фонарь, тот перевернулся и свет упал прямо ей в глаза, и только в этот момент она осмыслила, кто находился перед ней.
– О, Ланц, ты такой горячий… Возьми меня прямо сейчас… О-о, да…
Этой женщиной была Кларенс, продавщица фруктов и овощей на местном рынке. София вспомнила, что каждый раз та снисходительно улыбалась и насмешливо приветствовала ее мать, проходившую мимо лотка. А тот, кто был ее отцом, заботливым папашей, сулящим ей, Лин и Брайану достойное будущее на ферме, сейчас обнимал эту «торговку» и называл ее «любимой». В этот момент София была растерянна и подавленна, не понимала, что же такое неожиданно произошло с этим миром. Грозность, строгость ее отца, убедительные речи о порядочности и правилах, которые должны соблюдать все, сейчас для него самого не существовали. Своими действиями он перечеркнул все принципы, которым учил детей.
«А как же мама?!– пронеслось в мыслях Софии.– Она же говорила, что он хороший, заботливый… Она верит ему…»
Внезапно София почувствовала, как сводит живот и к горлу подкатывает что-то тяжелое и горячее. Она перевернулась на бок, и ее сразу стошнило прямо на платье. София задрожала от нахлынувших мерзких ощущений. Не понимая, что с ней происходит, отчего у нее кружится голова и все плывет перед глазами, девочка еле смогла отползти назад, чтобы больше не видеть и не слышать происходящего. Она кое-как вытерла губы и, сплевывая горькую слюну, поднялась на ноги. Спотыкаясь и почти плача, ничего не разбирая под ногами, София побежала к дому.
Она обливалась слезами, сожалея, что оказалась в тех кустах, но в то же время понимала, что ее давнишняя вражда с отцом, упрямство и пренебрежение к нему, интуитивное недоверие и открытая неприязнь были оправданы. Он всегда был предателем, обманщиком, гнусным негодяем и подлецом. София боялась, что, вернувшись домой, не сможет сдержаться, устроит истерику или все расскажет матери, или больше никогда не сможет заговорить с ним, а он ополчится на мать, и произойдет катастрофа. Но что бы ни произошло, София клялась себе, что никогда не обратится к отцу, никогда не попросит его о помощи, никогда не возьмет его за «большую, грубо раздевающую доступных женщин» руку и не позволит, чтобы он прикоснулся к ней даже случайно.
***
Хелен стояла у ворот поместья, строго и беспокойно поглядывая вокруг. Софии не было уже час, как Бен сообщил о том, что девочка покинула его дом, и сердце матери наполнялось тревогой.
Неожиданно из переулка выбежала чумазая заплаканная девочка в разодранном платье. Хелен не узнала собственную дочь.
– Мама,– рыдающим голосом прокричала София и с разбега уткнулась лицом в подол платья матери.
– Софи, стрекоза, что случилось?– беспокойно воскликнула Хелен и, присев на корточки, обняла дочь.– Почему от тебя так пахнет?
Содрогаясь от рыдания, София решительно молчала.
– Идем в дом, умоешься и все мне расскажешь.
Мать взяла девочку за руку и, беспокойно вздыхая, повела ее в дом.
В душевой комнате, пока София умывалась, Хелен огорченно пыталась рассмотреть, нет ли на теле дочери синяков, ссадин или каких-либо признаков насилия. Но ничего подобного, кроме порванного платья, от которого исходил неприятный запах, запутавшихся в волосах сухих листьев и соломинок, она не обнаружила. Осторожно Хелен ощупала руки и ноги дочери, сняла с нее платье, взглянула на живот и спину, погладила щеки и подбородок и не нашла подходящего объяснения ее внешнему виду и поведению.
– Может быть, ты все же расскажешь маме, что случилось?– устав от догадок, спросила Хелен.
София смотрела на мать большими испуганными глазами и молчала. Что-то мешало ей рассказать все, что она пережила. Раньше любая, даже самая тяжелая новость не задерживалась на языке, а теперь София терялась в своих чувствах, горло свело от напряжения.
Хелен не стала напирать на дочь, зная, что, когда придет время, та сама все расскажет. Она усадила дочь в ванную, пустила теплую воду и стала намыливать ее худенькое тельце.
После купания мать одела девочку в пижаму и отнесла в ее комнату.
– Я принесу молоко и печенье,– сказала Хелен, укладывая дочь в постель.– И потом мне жутко любопытно услышать твою историю…
– Я расскажу, только принеси печенье,– укутываясь в одеяло, ответила София.
Хелен тяжело вздохнула, укоризненно покачала головой и вышла.
Пока мать отсутствовала, София с усердием старалась придумать историю своей вечерней прогулки. И, несмотря на жуткое потрясение, ей это удалось. Она с искренними глазами уверила Хелен в том, что пыталась защитить маленького щенка от своры разъяренных собак и что еле ноги унесла, оставив там кусок ситца. История оказалась вполне реалистичной. В конце беседы Хелен, наказав быть осторожней в следующий раз и не гулять одной поздним вечером, пожелала дочери доброй ночи и удалилась.
У Софии всегда была живая фантазия. Но сегодня ложь далась ей особенно тяжело. Что-то холодное, каменное поселилось в груди с момента, когда ее глаза запечатлели не поддающуюся объяснению картину. Софии казалось, что теперь даже вздохнуть было больно. Из памяти все не исчезали мерзкие образы, они сковывали все тело, и каждое движение отдавалось в голове тяжелым ударом. А голова словно наполнилась киселем. Ей не представлялось, что будет завтра. Когда за завтраком соберется вся семья, она будет смотреть только на отца, знать, что он из себя представляет, и молчать.
«Неужели он не поймет, что я его видела?– думала она.– А может, все это знают? Или все это приснилось мне? Нет, не приснилось! Я его видела! Он подлый обманщик! Я ненавижу его!»
В доме погасили свет, и все разбрелись по своим комнатам. София лежала под одеялом и широко раскрытыми глазами разглядывала темноту. О сне не могло быть и речи. Через некоторое время она услышала в коридоре тяжелые шаги отца, направлявшегося в свою спальню. Долго ворочаясь в постели, София не могла успокоиться и хоть на минуту закрыть глаза. Ей мешала подушка, мешала пижама, которая задиралась то там, то тут, мешало одеяло, и самой невыносимой была звенящая тишина в комнате, от которой зудело в груди и голова раскалывалась, словно ее надували.
Не выдержав, София соскочила с кровати и босиком направилась к родительской комнате. Ей хотелось убедиться, что ее глаза не ошиблись и это действительно был ее отец. София думала, что если он посмотрит в ее глаза, то поймет, что совершил ошибку и тут же признается во всем, покается, исправится.
Но наивные детские ожидания были разрушены в тот миг, когда в приоткрытую дверь София увидела, как отец, шатаясь от изрядной порции виски, снимает пыльный пиджак и небрежно бросает его на пол, затем с туповатой перекошенной улыбкой устремляется в постель к ее матери, но холодный взгляд и резкий толчок рукой отбрасывает его на кресло, и тот без сопротивления, что-то бормочет себе под нос, ерзает на сиденье и смирно засыпает.
София перевела взгляд на мать и задержала дыхание: та упала лицом в подушку, и ее плечи задрожали в глухом рыдании. Девочка попятилась, необъяснимая дрожь охватила все тело.
Все спали. Никто не догадывался о том, какой окажется эта ночь для Софии. Впервые в жизни она постигла, как начинает угасать ощущение беззаботности своего существования: задорную, светлую жизнерадостность сменяет обида и чувство несправедливости.
За эту ночь она словно повзрослела на несколько лет, при этом не осознавала и половины того, что с ней происходило. В Софии проснулись до настоящего времени незнакомые черты: серьезность, неуверенность и страх перед другими людьми. Теперь она доверяла только четырем близким людям… В их числе не было Ланца Дьюго…
На утро София выглянула в окно и увидела людей, спешащих на работу. Среди них были знакомые их семьи и простые наемники. И неожиданно возникла единственная мысль, приведшая ее в ужас:
«Все они смотрят друг другу в глаза, улыбаются, а когда никто не видит, – предают друг друга. Если это происходит, значит, никому нельзя доверять? Никому, никому? Никогда?! Особенно мужчинам?! А как же Брайан и Бен?– София тут же отмахнулась от этой мысли рукой.– Нет! Они другие. Только они не могут меня обмануть! Иначе бога не было бы на свете!»
София обиженно и сердито потерла сонные глаза и снова закопалась в одеяло и подушку, чтобы немного поспать.
***
Спустя неделю София сидела в ванной на корзине с бельем и внимательно следила, как Брайан бреет подбородок. Его щеки были смешно вымазаны пеной, волосы на голове взъерошены, а сонные глаза почти смыкались тяжелыми веками.
– Хорошо, что девочкам не надо бриться,– долго наблюдая за действиями брата, с облегчением заметила она.
– Я думаю, что ты забавно смотрелась бы с бородой!– пошутил Брайан.
София обиженно выпятила губы и покосилась на брата.
– Я и так некрасивая, а ты еще шутишь.
Брайан удивленно нахмурился.
– Кто это тебе сказал?
– Все в школе об этом говорят, и взрослые тоже. Думаешь, я глухая? Я все слышала, что говорит про меня наша соседка, а еще…
– А я знаю одно,– прервал тот сестру,– когда ты вырастешь, то будешь самой красивой и самой любимой девушкой на свете. И жених у тебя будет самый достойный. Я лично об этом позабочусь.
Брайан отошел от зеркала и мазнул кисточкой для пены по кончику носа девочки.
– Фу,– отмахиваясь весело засмеялась София.
– Вот так гораздо лучше! Когда ты улыбаешься, твои глазки излучают особое сияние! А теперь расскажи своему брату, что с тобой происходит в последнюю неделю? Я тебя не узнаю…
Его голос стал серьезным. Вмиг веселость Софии сошла с лица, и она напряженно втянула голову в плечи. Брайану еще не приходилось видеть сестру в таком состоянии: она была не только напряжена, но и внутренне встревожена, что-то происходило в этой маленькой головке, и было заметно, что ее мысли находятся где-то далеко и необычайно тяжелы.
– Окей, если не хочешь, не говори…
– Я верю тебе,– еле слышно проронила София.– Ты не разозлишься, если я тебе расскажу? Потому что у меня больше нет сил молчать. Если я расскажу тебе, мне станет легче…
Брайан заметил, как глаза сестры наполняются слезами и все ярче блестят, обнял ее за плечи и ответил:
– Нет, конечно. Я даже сохраню твой секрет, только не плачь.
Дрожащим голосом сбивчиво София рассказала брату о том, что увидела в тот злополучный вечер. Лицо Брайана медленно потемнело, в глазах появилось выражение, которого София еще не могла понять, но оно сразу насторожило ее. Боясь его реакции, она ухватилась руками за его шею и, крепко прижавшись к нему, слезно прошептала в ухо:
– Только прошу тебя: никому не говори, об этом никто не должен знать. Пожалуйста, Живчик… Я так боюсь за маму…
София заметила, как напряглись его мускулы, как он замер в яростном оцепенении, а долгое молчание сбивало ее с толку. Сейчас больше всего София боялась, что Брайан устроит разборку с отцом, став на защиту достоинства матери, и тем самым положит начало чему-то страшному, о чем она даже подумать не могла. Но Брайан сдержанно отстранил ее от себя, молча вернулся к зеркалу, взял полотенце и смахнул остатки пены с лица.
– Я обещал… никто об этом не узнает.
София вдруг почувствовала себя жутко виноватой, что причинила боль брату, и тихо заплакала.
Брайан же не столько был подавлен произошедшим, сколько сожалел, что его маленькой сестре выпала доля пережить такое потрясение. Он прекрасно понимал, что происходило между его матерью и отцом, и трезво оценивал ситуацию. И все же водоворот негодования закружил мысли в его голове, и сердце наполнилось болью и обидой.
– Сегодня у меня выпускной бал, хочешь, я заведу тебя к Бену по дороге в Эль-Пасо?– после долгого молчания заговорил Брайан.
София украдкой смахнула слезы с ресниц и согласно закивала.
– А ты вернешься завтра? У меня ведь день рождения,– совсем не весело поинтересовалась София.
– Конечно, вот увидишь – я поздравлю тебя первым.
– Тогда я поглажу твой галстук,– тихо сказала она и, спрыгнув с корзины, вышла из комнаты.
Только теперь Брайан тяжело выдохнул и, присев на край ванны, закрыв глаза, обхватил голову руками. Это было не первое свидетельство об измене Ланца Дьюго. В Эль-Пачито давно поговаривали о его «прогулках под луной», да только мать и сестер судьба уберегла от слухов. Что будет теперь, Дьюго-младший и не представлял. Тяжело было на его сердце, но он ничего не мог сделать. Не в его было власти что-то изменить…
***
После обеда София отправилась к крестному, а Брайан уехал в Эль-Пасо. Он был в великолепной компании, в которой были Александр Ахматов и Мэри Синкли. Мэри шла на выпускной бал в качестве девушки Алекса.
Перед тем, как отправиться в клуб Эль-Пасо, Алекс и Брайан присели в гостиной и, ожидая положенного часа, беседовали о своем. Оба они выглядели обаятельно и элегантно: в строгих черных костюмах, в белых рубашках с накрахмаленными воротничками и манжетами, в туфлях, начищенных до блеска – равных им не было.
Сердце Элен запрыгало от радости, когда она намеренно первая встретила Брайана у двери. Конечно, она позаботилась о том, чтобы привлечь его внимание: волосы были аккуратно зачесаны в хвост и завиты на концах, губы подкрашены светло-розовым блеском, а еле заметные блестки на веках выделяли изумрудные глаза. Когда парни заговорили о своих делах, она несколько минут кружилась рядом, но потом куда-то пропала. Через несколько минут снова появилась с подносом фужеров с фруктовым соком и поставила на столик. Брайан, как и всегда, любезно поблагодарил ее, и продолжил разговор с Алексом. Как же он был великолепен, как благородно держал осанку и совсем не отличался от их круга. Это был предел мечтаний Элен, даже если не уделял должного внимания ей. Но она проявила настойчивость и решительно предложила:
– Может, еще и печенья?
– Спасибо, Элен, не нужно,– ответил Брайан, мельком окинув ее взглядом.
Он даже не оценил ее наряда, прическу. Все было тщательно выбрано и надето для него одного, но не было замечено им. Однако шанс поправить ситуацию появился сам собой.
В дверь позвонили, и Алекс, ожидающий свою любимую, поспешил ей навстречу. Элен хитро прищурилась и присела рядом с парнем. Брайан, наконец, более внимательно взглянул на нее.
– Брайан, можно мне пойти на вечер вместе с тобой? Я обещаю быть ангелом. Я умею хорошо танцевать!– сладким голоском произнесла она.
– Разве брат тебе разрешил?– сдерживая проницательную улыбку, спросил тот.
– Я взрослая, и сама могу принимать решения,– скрывая досаду, ответила Элен.– Что в этом такого: я просто хочу повеселиться в вашей компании? Вы всегда брали меня с собой!
– Элен, но тебе только двенадцать!
– Я скоро вырасту,– не уступала девочка, рассматривая лицо Брайана большими наивными глазами в жгучем ожидании его согласия.
Его забавляла ее увлеченность им, в то же время смущала: он не знал, как деликатнее намекнуть девочке, что она его не интересует, что она еще маленькая и слишком навязчива.
– Вот когда вырастешь, тогда и посмотрим!– наконец нашелся Дьюго и, подмигнув ей, спешно засобирался в холл.– Нам пора, я слышу, что Мэри уже пришла. Доброго тебе вечера, Элен. Не сердись…
В один миг пылкие надежды юной Ахматовой разбились о непреступную стену равнодушия.
***
Первого июня исполнилось ровно десять лет, как Хелен впервые увидела свою долгожданную принцессу Софи. День рождения «маленькой стрекозы» для всех должен был стать грандиозным событием. Рано поднялись Милинда, Хелен, Брайан и, пока не проснулась их Фисо, они суетливо готовили стол к пышному завтраку и укладывали свои подарки в цветных обертках у двери ее комнаты. А когда все было готово, вся семья, за исключением Ланца, который уходил еще раньше, чем просыпались петухи, расселась по своим местам за столом и ожидала восторженные визги со второго этажа.
Но хитрюга София уже давно не спала и с нетерпением ворочалась в постели, прислушиваясь ко всем звукам за дверью ее спальни. И, конечно, она не могла разочаровать своих родных. Когда шум в коридоре стих, София поднялась с постели, медленно открыла дверь и в предвкушении сюрприза выглянула в коридор. Радостный визг раздался на весь дом, когда она схватила в охапку несколько разноцветных коробок и побежала в столовую, зная, что ее уже ждут.
Подарки были самые разные и необыкновенные: от матери она получила толстую книгу детских историй о чудесах науки и техники, от Брайана – большую игру – «Монополию», о которой мечтала несколько месяцев, от Милинды – собственную фотографию, вставленную в красивую рамку и украшенную гербарием и бисером.
После завтрака Хелен и дети вышли в сад и расположились на одеяле в тени деревьев. Этот день для Софии был наполнен улыбками, шутками, добрым настроением, запахом цветущих азалий и георгин, и весь мир пел вместе с ней.
На обед заглянул доктор Логан. Первое, что заметила София при появлении Бена, это то, как посветлело лицо матери и оживился взгляд. Крестный всегда выглядел солидно, аккуратно, отличался особой чистоплотностью, вероятно, сказывалась профессия, вел себя галантно и приветливо. И то чувство, возникшее в момент его появления, нравилось Софии и приятно грело душу. Она будто на крыльях взлетела с одеяла и, рассекая воздух раскинутыми в стороны руками, устремилась в объятия мужчины.
Хелен и Милинда заулыбались и тоже обнялись. Брайан с любопытством вытянул шею и наблюдал за Фисо.
– Бен, Бен, я думала, что ты уже не придешь!
Веселые ямочки заиграли на розовых щечках Софии.
Логан радостно поцеловал девочку в обе щеки и взял на руки.
– Эй, кто это сегодня такой красивый? Ты уже такая взрослая? Как быстро идет время, Хелен!– проговорил Бен.– Только недавно я держал на руках младенца, а сейчас тебе уже десять лет и ты такая тяжелая! Поздравляю тебя, моя дорогая девочка!
Логан еще раз расцеловал крестницу.
– А вот и мой подарок!
Он опустил девочку на землю, запустил руку в карман своего пиджака и достал маленькую бархатную коробочку. У Софии загорелись глазки, и она обеими руками приняла подарок от крестного.
– Ух ты! Это что-то интересное!– нетерпеливо сказала она и попыталась открыть коробочку.
– Не торопись, а то выронишь,– с улыбкой сказала Хелен.– Давай я помогу?
София открыла футлярчик, и оттуда блеснула золотая цепочка с крошечным рифленым сердечком. Логан помог расстегнуть застежку и примерить украшение. Поправив воротничок на платье, он развернул девочку к себе лицом и гордо произнес:
– Ты это заслужила! Всегда помни обо мне!
София расчувствовалась и потерла нос от слёзной щекотки.
– Ну-ну, – мягко улыбнулся крестный,– только не плачь. Я тебя так люблю, моя умница!
Их крепкие сердечные объятия отозвались тоскливой волной в груди Хелен. Она благодарила господа за то, что он не послал на обед Ланца, а задержал его где-то далеко отсюда, чтобы ее принцесса могла без потрясений насладиться теплом и нежностью любящих ее людей.
Обед прошел в такой умиротворенной обстановке, будто это была настоящая семья, та, о которой мечтают все. Это отметили все: и Милинда, и Брайан. Хелен и София отдельно друг от друга чувствовали, что этот гость всегда был ближе и дороже мужа и отца.
Стало немного грустно, когда после обеда Бен попрощался и отправился на работу. Но Брайан не дал скучать и быстро поднял всем настроение. Всей семьей они сели играть в «Монополию» у камина на мягком ковре, и первый ход без жребия достался Фисо. Хелен и Лин подключились к игре с большим интересом. За азартом, громким смехом, веселыми криками и спорами никто и не заметил, как в гостиную вошел отец семейства.
Ланц долго молча наблюдал за семьей, хмурясь, что его никто не замечает. Затем устало усмехнулся и подошел ближе к камину. Милинда оглянулась первой, а за ней оглянулись и все остальные. Хелен кивнула в знак приветствия и напряженно вернулась к игре.
– Всем добрый вечер!– хриплым, но бодрым голосом поприветствовал Ланц и развалился в своем любимом кресле, неподалеку от играющих.
Хелен, Брайан и Милинда ожидающе посмотрели на мужчину, но молчали.
Через минуту Ланц осмотрелся и спокойно заметил:
– А что это вы молчите?
София, уставившись в одну точку на карте «Монополии» и, затаив дыхание, до боли сцепила зубы.
Ланц поежился и привстал. Вопросительно глянув на жену, он устало поморщил лоб и потер затылок ладонью.
Внутри у Софии все кипело от желания высказать отцу, какой тот бессовестный, мерзкий и грубый, но, заметив, как Брайан медленно сводит брови, намекая ей на благоразумие, огромным усилием воли взяла себя в руки.
Хелен слабо улыбнулась и жестом указала на Софию. Но первой не вытерпела Милинда. Она подскочила и взволнованно затараторила:
– Папа, ну когда же ты поймешь? У Фисо день рождения!
– У кого?– не расслышал Ланц.
– У меня!– резко бросила София.
