Ана Ховская
Легенда о половинках. Часть 1
«Я тебя обожаю, Кери!»– мысленно пролепетала София, прижав подарок к груди.
– А как здесь оказалась эта коробка?– спросила она чуть позже.
– Ее принес посыльный,– ответил Томас.
– А когда ты познакомишь нас со своим молодым человеком?– спросила Лили.
– После нового года,– мечтательно ответила София.
– Хорошо. Пригласи его на ужин. Я испеку наш фирменный пирог. Помню, мама всегда пекла этот пирог, когда я или Хелен приводили на ужин своих воздыхателей.
София засмеялась:
– И много их у тебя было?
Томас внимательно посмотрел на жену.
– Трое точно. Но Томас их всех обскакал.
Хард довольно откинулся в кресле. Лили нежно поддела его:
– А ты что, думал, я нравилась только тебе?
– По-настоящему – да!– ответил Томас и послал Лили воздушный поцелуй.
– Я вас так люблю!– призналась София, умиляясь родными.
Крепкие объятия с дядей и тетей прервал телефонный звонок.
– Я подойду,– сорвалась с места девушка в надежде услышать Кери.– Слушаю…
– Дорогая моя, с Рождеством!
– Э-э-э, Брэд?– растерялась София в присутствии Хардов.
– Ты не одна?
– Минутку… Я поговорю в столовой,– прошептала она крестной и прошла с телефоном в столовую.– Я так рада тебя слышать, Живчик! С Рождеством, мой дорогой и самый любимый…
«Братик»,– чуть не сказала София, но вовремя одумалась и произнесла:
–…мужчина! Ты все еще занят, и мы не увидимся?
Голос брата был усталым, но искренним:
– Ты всегда меня понимала. Правда, я очень занят. Но можно устроить вечеринку на новый год?
– Я уже занята,– деловито призналась Фисо.
– И чем же?– удивился тот.
– Кем!
– Ух ты! Напомни, сколько тебе лет?
София добродушно улыбнулась.
– Не поздновато ли проявлять беспокойство? Я уже взрослая девушка… К тому же мы с тобой договорились, что будем только друзьями?– для верности легенды брата добавила София.
– Да, но я волнуюсь за мою драгоценного друга! И кто же он?
– Не скажу. А то начнешь ревновать, высказывать свое необъективное мнение, которое я не хочу слышать.
– Да, но я твой… хм… бывший парень, и хочу все знать!– шутливо возмутился Кроу.
– Правда? Не помню такого!
– Не иронизируй! Дай-ка я сам догадаюсь: не тот ли это парень, который часто провожает тебя домой?
– Ты следишь за мной?– воскликнула Фисо.
– Иногда,– признался Брэд и откашлялся.– Я все еще без ума от тебя… крошка!
– Бессовестный!
– Не сердись.
– Сержусь. И еще как!
– А я люблю тебя, стрекоза!
– А я тебя нет, нисколечко, ни полкапельки!
– Врунишка! Но мне пора. Целую. Увидимся на днях?
– Брэд, Брэд, подожди…
– Ну что?
– Ты скучаешь? Ну… по…
В трубке зазвенела тишина, затем послышался легкий вздох и голос Кроу:
– У меня есть все, о чем я мечтал, – это главное. Жаль, что нет такой девушки, как ты… А теперь извини – я тороплюсь.
– Спасибо за подарок. Целую,– грустно ответила София и повесила трубку.
Какой трогательный и смешной был этот разговор с братом, когда все время приходилось играть в предложенную им роль. Телефонные разговоры были забавными, иногда нелепыми, но после них обычно София испытывала грусть, потому что они оба были вынуждены говорить не то, что им хотелось сказать.
Только она вошла в гостиную, как снова зазвонил телефон.
– Кто это был?– поинтересовалась Лили.
– Мистер Кроу поздравил с Рождеством,– с деланным равнодушием ответила крестница и вновь подняла трубку.– Алло…
– Фисо?
– Лин?! Приветик, с Рождеством. Мама уже звонила, а где ты была?– обрадовалась София звонку сестры.
– Мне надо было уйти…
Голос Милинды звучал безрадостно и даже тревожно.
– Лин, мне показалось, или ты плакала?– забеспокоилась София.
– Да,– всхлипнула сестра и, не сдержав слез, тихо заплакала.
Девушка украдкой оглянулась на Хардов и, чтобы не встревожить их разговором с Лин, снова удалилась в столовую.
– Лин, что-то случилось? Немедленно выкладывай? Тебя папа обидел? Или что-то с мамой?– предположила София сразу все самое неприятное.
– Нет. То есть да, но не дома…
Милинда всхлипнула еще громче. Ее голос дрожал и прерывался. Сквозь слезы и прерывистое дыхание ее речь была неразборчивой.
– Объясни, ничего не понимаю,– начала нервничать София.
– У нас все хорошо. Это у меня проблемы… Я не знаю, как мне справиться с ними… Как же тебе сказать-то…
– Да, говори уже!– громко потребовала она и тут же испугалась, что ее могли услышать Лили и Томас. Глубоко вздохнув, София продолжила тоном ниже:– Выкладывай, не томи…
– Фисо, только умоляю тебя, никому ничего не рассказывай. Проклятье, Фисо, похоже, я беременна…
У Софии чуть трубка из рук не выпала. Сердце пропустило удар. Не представляя последствий произошедшего, она встряхнула головой, пытаясь принять это как данность и не паниковать, чтобы не напугать Лин еще больше. Но мысли закипели в голове от растерянности и недоумения.
– Фисо, ты меня слышишь?– Милинда была напугана молчанием сестры.
– И кто это с тобой сделал?– сдавленным голосом спросила София, уже догадываясь, кто это мог быть.
– Джек…
– Джек!
«Вот дура!»– злясь на сестру и с ненавистью к Джеку, мысленно крикнула София.
– Вы чем думали?
– Фисо, мне и так плохо. Я не знаю, что делать.
София попыталась унять свои эмоции и начала лихорадочно соображать, чем может помочь сестре. Но что ей самой было известно, как действовать в такой ситуации? Одно она знала наверняка – она обязательно должна была что-то придумать. Сестру нельзя было оставлять в таком состоянии.
– Ты маме рассказала?
– Нет. И не скажу… Она доверяет мне. Я боюсь ее разочаровать… Мне и сейчас так стыдно смотреть ей в глаза.
– Раньше надо было думать о стыде!– сердито возмутилась София.– Где ты сейчас?
– Я на почтовом отделении, не могу звонить из дома.
– А сама что ты думаешь о своем положении?
– О чем я могу думать! Я даже предположить боюсь, что будет, если кто-то об этом узнает. Меня же заклеймят позором в Эль-Пачито…
– Лин, ты всегда была такой тихой, смирной. Как же ты так неосторожно… просто вляпалась в навоз!
– Прости… Фисо, мне ужасно стыдно…– заревела Милинда так громко, что в трубке затрещало.
София отняла трубку от уха и отчаянно стукнула кулаком по столу.
– Что там такое?– послышался голос Лили из гостиной.
– Ничего, тетя, это я нечаянно ударилась об стол,– прижав трубку к груди, ответила София и снова вернулась к сестре.
Та еще плакала, но уже тише.
– Ладно, все. Не падай духом,– стараясь успокоиться сама, продолжила София.– Ты же знаешь, я не могу по-другому реагировать на такие вещи. Все, успокойся…
Успокоить сестру было не так просто, не находились слова, которые привели бы ее в чувства. Софию раздражала собственная беспомощность.
– Ну хватит!– наконец твердо приказала она.
Милинда тут же замолкла. Через несколько секунд она сдержанно всхлипнула, несколько раз вздохнула и уже без истерики проговорила:
– Фисо, мне так стыдно! Я полная дура!
– Лин…
– Я в такой растерянности. Отец, если узнает, проклянет… или вообще убьет.
– Ну да, ему не привыкать проклинать своих детей,– с сарказмом выдала София.– Но на убийство он не способен. Разве только меня мог убить…
– Я так напугана, не знаю, что делать… Фисо, а что делать?
В голосе Милинды слышалось искреннее раскаяние и отчаяние.
– И после всего этого ты продолжаешь убеждать меня, что это любовь?– не сдержалась София.
Милинда затихла. У нее не было слов оправдать свое поведение, но не было и желания разрушать собственные иллюзии насчет Маузера. То, что с ней произошло, – это недоразумение, смятение, которые скоро разрешатся, но то, что еще будет, будет уже по-настоящему правильно, идеально. Она всего лишь ошиблась, была неосторожна, но в том, что произошло, была виновата только она одна. Конечно, именно так!
Осознав свою резкость, София, виновато протянула в трубку:
– Ну не вешай нос… Конечно, я тебе помогу. Только вот что – тебе надо каким-то образом приехать в Хьюстон. Скажи родителям, что я купила для тебя билет, что новый год ты проведешь со мной и тетей. Билет для тебя на ближайший поезд я закажу и встречу.
Милинда вдруг снова сорвалась и горько заплакала:
– Да-а-а, хль, хль, еду-у-у.
– Эй, эй, а ну-ка перестань реветь. Что скажу я Лили, когда она увидит твои заплаканные глаза?
– Угу…– прохныкала Милинда, и связь прервалась.
– Рыжий дьявол!– выругалась София, присаживаясь на стул, пока не представляя, чем сможет помочь сестре.
Но разделяя ее опасения быть отвергнутой отцом, София настраивалась на возможные трудности. Теперь эту проблему необходимо было с кем-то обсудить: держать тревожные мысли в голове, которые не вписывались ни в одно известное ей решение, было невыносимо. И первое, что пришло на ум, – это откровенно поговорить с доктором Логаном.
***
Милинда удачно солгала родителям и спешно засобиралась на вечерний поезд в Хьюстон. Ланц ни слова не сказал против этой поездки дочери. Частое недомогание сделало его равнодушным и мало подозрительным.
Поезд шел очень медленно, в прошлый раз Милинде показалось, что он летел, как птица. Но теперь, когда ее проблема требовала немедленного разрешения, время тянулось, как нарочно. Столько разных чувств смешалось в горький коктейль: и стыд, и отчаяние, и тревога, и собственное легкомыслие, и любовь к Джеку, и досада, а еще страх за собственное будущее и предстоящее принятие решений. Но самым большим разочарованием явилось то, что ее фантазии и мечты однажды оказаться наедине с мужчиной, которые она лелеяла и внушала себе день за днем, разбились, как хрустальная ваза.
Это произошло в конюшне поместья Маузеров. Не было ни ласковых слов, ни нежных прикосновений, ни цветов, ни шампанского, ни шелковых простыней, а только резкий рывок, неловкое, грубое ерзание, животное сопение, мокрое от росы сено и свербящий в носу запах конского навоза.
Стало как-то холодно и досадно на душе. А заметив удовлетворенное выражение на лице Джека, Милинда внутренне возмутилась его черствости. Ведь она была в отчаянии от неоправданных надежд и даже раскаивалась в своей нерешительности отказать Маузеру, а он просто вдохнул и выдохнул… Она даже не поняла, что произошло. Утешало только одно: Джек был на седьмом небе от полученного удовольствия.
Не успев осмыслить произошедшее с ней и оценить душевное состояние после близости с Джеком, через полтора месяца Милинда забеспокоилась об отсутствии менструации. Она была настолько озадачена, напугана, что не могла поверить в самое худшее для нее. Аптечный тест подтвердил опасения.
А следом за этим еще одно событие вселило в девушку панику. В тот же день за ужином отец важно проговорил:
– Дочка, я надеюсь, ты не опозоришь своих родителей? Любовь так любовь, но никакого разврата в своем доме я не потерплю. Когда поженитесь, делайте, что хотите, нарожайте детей и живите своей жизнью. Но до этого я не желаю слышать, что моя дочь шастает с парнем по закоулкам. Я не позволю, чтобы наша фамилия звучала в распутных баснях местных сплетников. Тебе ясно, Лин?
Милинда стиснула зубы, чтобы не выдать бурю эмоций, которые подкатили к горлу. Ее сердце нервно застучало, а где-то под солнечным сплетением что-то забилось, и все тело обдало жаром. Ей стоило огромных усилий выдавить на лице естественную улыбку и клятвенно кивнуть.
Страх овладел ее мыслями. Что делать, она не представляла. В голове судорожно крутились мысли о возможных спасительных вариантах решения проблемы. Ее безрассудность и неопытность сыграли с ней жестокую шутку.
«Фисо бы справилась с этой проблемой, но я – как? Я ведь – не она? Святая Мария, я согрешила… Что же делать? Звонить Фисо!»– невольно пронеслось в мыслях.
Так она и поступила. Ничего не сказав матери, Милинда отправилась на почтовое отделение Эль-Пачито и набрала номер Хардов…
***
До приезда Милинды оставалось несколько часов. София должна была сообщить крестной о приезде сестры. И должна была посоветоваться с Беном. Но разговор с крестным она оставила на потом, а сейчас занялась подготовкой комнаты для Лин.
– Тетя, угадай, кто приедет к нам на новый год?
– Неужели Хелен?– обрадовалась было Лили.
– Нет, мама осталась с отцом, а вот Лин приезжает сегодня вечером.
– Ой, как это здорово! Тогда нужно срочно пройтись по магазинам, у меня нет начинки для пирогов.
– Вы пройдитесь с дядей, а я ее встречу.
– Но Томас может встретить ее на машине?!
– Не беспокойся, тетя. Мы поедем на автобусе, так даже интереснее,– отговорила София.– Лин сто лет не была в городе.
– Ну как знаете.
Лили встряхнула светлыми кудряшками и недоуменно посмотрела на Софию, которая взбивала подушку на кровати для Лин.
– Ты выбьешь из нее весь пух,– улыбнулась крестная.
София была так напряжена, и сама не понимала, что переусердствовала с подушкой, бросила ее и взялась за одеяло. После разговора с сестрой нервная дрожь не оставляла ее и занять себя чем-то было единственным выходом усмирить волнение.
Поезд Милинды прибыл чуть раньше, чем приехала София. Она обнаружила сестру на пустом перроне, сидящей на скамье с поникшими плечами, растрепанными волосами, дрожащую от порывов прохладного ветра. С собой у нее была маленькая матерчатая сумка и кошелек на ремне.
Милинда оглянулась на стук каблуков и поначалу даже не узнала, кто перед ней. Стройная невысокая девушка в коротком красном плаще, в босоножках на высоком каблуке, с дамской сумочкой с повязанным на ремне шифоновом шарфом шла ей навстречу. А когда девушка подошла ближе, из-за идеально ровной челки ее большие синие глаза показались знакомыми.
Девушка тряхнула головой и черные блестящие волосы, спадающие вперед, открыли лицо. Это была Фисо.
– Фисо!– удивленно и растерянно произнесла Лин и привстала.
– Вот ты где? Извини, что заставила тебя ждать.
София как ни в чем не бывало заправила за уши упавшие на лицо пряди волос и взяла сумку сестры. Милинда все еще была поражена внешними переменами в сестре. Они долго смотрели друг на друга. Затем София крепко прижала сестру к груди и грустно спросила:
– Ну что – готова?
– Угу…– жалобно проронила та, сдавленным от напряжения голосом.
– Эй, только не смей плакать!
София отстранила сестру от себя и встряхнула за плечи.
– Посмотри, у всех праздник, веселье. У людей и не такое случается. Ты просто ошиблась, но мы все постараемся исправить, да?
Сестра прятала глаза, налившиеся слезами.
– Посмотри на меня… Лин, посмотри на меня,– потребовала София.– Я говорю, что мы справимся… Да?!
– Да…
– Пошли на автобус.
Сестры заняли места в конце салона, и София стала настойчиво убеждать Милинду как можно естественнее держаться в присутствии Хардов.
На ужине с Лили и Томасом Милинда вела себя вполне спокойно и сдержанно, хотя ее грустные глаза не остались не замеченными тетей.
Позже уже в гостевой комнате Милинда поделилась с ними о болезни отца и его диагнозе, о переживаниях Хелен и общей атмосфере в поместье. А потом, обессилев от напряжения, которое приходилось скрывать от чужих глаз, она упала на подушку и отключилась.
София долго сидела рядом, рассматривая лицо сестры, словно желая прочесть на нем причину ее безрассудного поступка, гладила ее волосы и ужасалась, представляя, как последствия одной ночи могут перевернуть всю жизнь.
Софии вдруг вспомнился Кери, который проник в ее душу: и с ней тоже могло произойти подобное. Но она тут же тряхнула головой и уверенно подумала: «Нужно быть осторожной. Когда он рядом, я тоже могу потерять голову. Но вряд ли я оказалась бы на месте Лин». Она вспомнила, какой глупой и наивной становилась рядом с ним и ничего не могла изменить.
Ночь в размышлениях о сестре показалась долгой и мучительной. София чувствовала огромную ответственность за нее и беспомощность, а иногда ее охватывало такое раздражение от легкомыслия Лин, что вспыхивала злость, а следом угрызения совести за свою бессердечность.
Утром решение пойти к Бену вместе с Лин и рассказать все без утайки показалось самым правильным.
***
Квартал еще спал. Доктор Логан только вернулся с дежурства и прилег прямо в гостиной на диване. От дикой усталости слипались глаза, и Бен почти задремал, как в дверь неожиданно позвонили. С закрытыми глазами, со взъерошенными волосами на макушке и висках мужчина, чертыхаясь, повернул дверную ручку и сонно протянул:
– Ну?
Открыв глаза, увидел: на пороге стояли обе дочери Хелен.
– Опа! У меня в глазах двоится?– удивился Бен.
– Не-а,– ответила Милинда и шагнула навстречу Логану.
– Привет, привет, малышка!
– Доброе утро, Бен. Прости, что рано. Я бы не посмела будить тебя после дежурства, но у нас…– София прокашлялась и натянутым голосом продолжила:– У Лин серьезные проблемы. Ни к кому, кроме тебя, нам не обратиться.
Лицо Логана посерьезнело, весь сон прошел. Бросив быстрый взгляд на Милинду, он заметил тревожность и неловкость в ее взгляде, легкую отечность век, скорее, от слез.
– Проходите, давайте сначала кофе, а потом серьезные проблемы.
И действительно проблемы у Милинды были серьезными, раз за все время, пока Логан варил кофе и расставлял чашки на столе, сестры сидели молча, потупив взгляды. И только сделав первый глоток, Фисо решительно выдохнула и сказала:
– Короче: Лин беременна.
Щеки Милинды вспыхнули огнем. Она лихорадочно стала мять свои пальцы, словно они окоченели.
Бен медленно откинулся на спинку стула и глубоко выдохнул. Настала его очередь помолчать.
Минута напряженного молчания была равносильна публичному высеканию для Милинды. Она подавленно опустила плечи и, сгорая от стыда, боялась поднять на доктора глаза.
– Ты готова стать матерью?– совершенно невозмутимым ровным тоном, наконец, спросил Логан.
Милинда испуганно уставилась на него, а потом, будто обращаясь за поддержкой, на Фисо. София помяла губами, но не вмешивалась.
– Я не могу,– еле слышно выдавила из себя Лин, и слезы подкатили к горлу.
– Не можешь, потому что не хочешь или потому что боишься?– тихо с пониманием продолжил Логан.
– Бен, умоляю, не думай обо мне плохо. Мне и так стыдно, что я готова сквозь землю провалиться…
– Перестань оправдываться. Появилась проблема – ее надо решать. Есть два выхода. Я хочу услышать от тебя одно: ты хочешь этого ребенка?
Милинда больше не смогла сдерживаться и разрыдалась в полный голос. Вместе со слезами, дрожью и нарастающей паникой она говорила, говорила, говорила все, что было на душе, спутанно, эмоционально, безрассудно…
Логану не впервой было видеть девушку, оказавшуюся в таком положении. Ежедневно к нему на прием попадали одна-две девушки с истерикой или мольбами разрешить их проблемы. И он разрешал, так или иначе – беседой или оперативно. Но почти родная девушка вызывала более сильное чувство ответственности перед решением ее вопроса. И тем не менее Бен был профессионалом и чутким человеком. Впасть в панику ему самому – значило удвоить страх Милинды, и без того отнявший у нее всякую способность здраво мыслить.
Логан терпеливо выждал, пока она выговорится и успокоится, а затем без осуждения, понимающе спросил:
– Ты уверена, что хочешь пойти на крайние меры?
Милинда боялась этих крайних мер и больше всего собственного согласия. Она никогда не обращалась к врачам, и любое медицинское вмешательство казалось ей зверской пыткой. И тем более сейчас, когда Бен объяснял ей, какую процедуру предстоит пройти и чем она грозит в будущем. Но о будущем и не могло идти речи, когда единственное, что волновало Милинду, не выходило из головы и висело камнем на шее, – это исправить то, что она натворила.
Милинда заверила Логана, что его профессионализм оставит ей шанс иметь детей, что сейчас было бы полным безумием родить ребенка, к которому она не была готова ни морально, ни материально.
Бен с тяжестью в сердце, но согласился на решение девушки. Выспросив необходимую для него медицинскую информацию, он назначил встречу с ней в клинике на следующее утро.
И вот за три дня до нового года юная Дьюго оказалась в клинике Беркли, чтобы пройти через ужасающие воображение процедуры.
Одетую в белую рубашку, чепчик Милинду везли в операционную. Логан шел рядом и держал ее за руку. Девушка молила бога, чтобы, проснувшись от наркоза, она забыла обо всем, что пережила, как о страшном сне, и обещала, что впредь будет очень осторожна и обстоятельна.
– Это будет больно?– губы ее дрожали, и зубы постукивали от прохладного воздуха в процедурной и от страха.
– Ты ничего не почувствуешь,– мягко заверил Логан, и на его лице мелькнула ободряющая улыбка.
– Я очень глупая, да?– сквозь слезы, неразборчиво проговорила Милинда и зажмурилась от нестерпимой боли в груди: от стыда, вины, страха и ожидания будущего.
– Лин, расслабь мышцы руки,– послышалось где-то далеко.
Она подчинилась, разжала кулак и разогнула локоть.
Укол… и будто кипяток пустили по вене. В доли секунды в горле запершило, стянуло словно тисками. Милинда хотела дотронуться до шеи, чтобы снять тяжелое ощущение и… вдруг пустота… небытие…
***
– Милинда… Милинда… ты меня слышишь? Открой глаза… Вот так, умница. Как тебя зовут?
– Мил-линда Дьюго…– бессильно ответила девушка и пьяным взглядом осмотрела пространство над головой. Все резко закружилось, завертелось, будто карусель, и она снова крепко зажмурилась.– Почему ты меня спрашиваешь?
– Все в порядке, она приходит в себя,– послышалось рядом.
Это был голос Логана, но звучал он, как эхо. Очнувшись от действия наркоза, она видела размытые очертания предметов.
– Вы, что – ничего не сделали?– хрипло спросила Милинда.
– Почему? Все уже закончилось,– грустно улыбнулся Бен, присаживаясь на край кровати.
– Закончилось?– сомневаясь в верности слов доктора, повторила Милинда и стала ощупывать свой живот.
– Отдыхай. Тебе нужно окончательно прийти в себя. Не маши руками, не делай резких движений. Медсестра поставит капельницу. Поспи. Если вдруг почувствуешь себя плохо, вот здесь – у подушки – кнопка вызова…
Бен заботливо расправил одеяло на груди девушки, строго взглянул на оборудование рядом с кроватью и ободряюще кивнул:
– Отдыхай. Я зайду позже.
Милинда осталась наедине с мыслями о том, что все происходящее напоминает ей, скорее, очень реальный сон, но сон, а не правду. Обмануться было гораздо легче, чем переживать чувства вины и собственной глупости.
***
На следующее утро к Милинде пришла София. История для Хардов была очень правдоподобна: София и Лин ночевали у крестного, а в следующие несколько дней он собирался отвезти их на яхте на маленький островок в заливе Галвестон.
Милинда окончательно пришла в себя после наркоза, но побочные эффекты дали о себе знать: кожа была необычно бледна и оттеняла голубоватым цветом, тошнило, и мысли путались. А иногда она впадала в ступор: взгляд замирал на мертвой точке, и трудно было добиться от нее самой простой реакции – ответа на вопрос кивком или улыбкой. Все это было и следствием душевного потрясения.
– Бен, это пройдет?– взволнованная состоянием сестры спросила София.
– Это пройдет. День-два, и состояние улучшится,– заверил Логан.– Тебе не обязательно сидеть здесь. Она знает, что ты всегда рядом. Уже ночь, иди ко мне домой, поспи…
София, отсидевшая целый день в кресле у кровати сестры, устав от напряженного ожидания, зевнула, глянула на часы и согласилась на предложение крестного.
Девушке очень нравилось бывать в доме Логана. Запах, вещи, мебель, освещение – напоминало ее беззаботное детство. Бен отличался хорошим чувством вкуса, и здесь, как и в Эль-Пачито, обстановка, дизайн дома соответствовали времени и его личным предпочтениям.
Как только София вошла в дом, она почувствовала, как сильно проголодалась. Взглянув на часы, удивилась, почему не почувствовала голод раньше. Из холодильника она набрала на поднос фруктов, остатки печенья, пирога, упаковку молока и села в мягкое кресло у телевизора. В девять вечера начинался ее любимый сериал, который София смотрела во второй раз и все с тем же интересом и азартом.
И вдруг раздался телефонный звонок. Она сразу же придумала несколько вариантов ответа, если это была тетя.
И это действительно была Лили.
– Дорогая, вы еще не уплыли?
– Нет, нет, наверное, завтра…
– Звоню, чтобы сказать, что вчера и сегодня целый день звонил какой-то Кери Эдвардс. По-моему, ты очень ему нужна,– в ее интонации слышалось любопытство.
София смутилась и улыбнулась в трубку:
– Тетя, это всего лишь однокурсник. Ничего особенного…
– Что ж, надеюсь, он хотя бы симпатичный?– догадливо заметила Лили.– Доброй тебе ночи, красавица моя!
– И тебе, тетя.
София сразу вспомнила о том, что обещала Кери провести с ним новый год, но ситуация с Милиндой выбила ее из привычной колеи. Оставив еду, она набрала номер Эдвардса. Ожидая ответа, София зажмурилась от приятной щекотки по всему телу. Он звонил и хотел ее! Она была ему нужна!
От его голоса сбилось дыхание, ее голос дрогнул:
– Кери, привет! Я только узнала, что ты мне звонил. Я не дома, я у крестного.
– Кто это?– недоуменно просил Кери, будто спросонья.
– Мэдисон,– оробела София.
– А-а… Софи… где ты пропадаешь?
– Ну-у-у…– протянула София, подыскивая достойное оправдание, но, не успев объясниться, как тот перебил своим вопросом.
– Тридцать первого декабря у меня в доме вечеринка, родители свалят в Нью-Йорк, будет здорово. Нам обязательно надо поговорить. Будет место и время остаться вдвоем.
– Кери,– несмело перебила София,– я помогаю сестре. У нее трудности со здоровьем, я ей очень нужна…
Эдвардс будто не слышал ее и с энтузиазмом продолжал:
–…Тебе понравится. Я пригласил всех из кружка Тима. Все свои… Сестру бери с собой.
– Но, Кери, она в больнице…
– Ты придешь?
В замешательстве девушка не смогла ничего ответить, как промычать в трубку что-то нечленораздельное, чем заставила Эдвардса повторить свой вопрос, но уже разочарованным тоном:
– Так ты придешь?
София представила лицо Лин – бледное, растерянное и жалкое и не смогла решиться на беззаботную встречу нового года в кругу чужих ей людей, когда собственная сестра нуждалась в ее поддержке.
– Нет, Кери,– глухо, но твердо произнесла она.
Эдвардс молча бросил трубку, чего София никак не ожидала от него. Она тупо уставилась на телефонную трубку и не могла поверить, что Кери сделал это, что он был так черств и безучастен. Неужели она так рассердила его своим отказом? Ведь он был «без ума» от нее?
