Светлана Курилович
Жернова судьбы
– Славно, – сказал Иван, отпустил хозяина и продолжил. – Сейчас же ты подпишешь мою вольную и дарственную на половину поместья. Кузя, пиши!
Иван продиктовал необходимый текст, писарь красивым, грамотным и аккуратным почерком всё записал, просушил, растопил на свечке сургучовую палочку. Иван поставил печать фамильным перстнем Зарецких, который снял с пальца сводного брата, и подсунул ему документ:
– Подписывай!
Саша со слезами на глазах подписал.
– Ну, вот мы с тобой и равны в правах, братец! – констатировал Иван. – Имущество потом поделим. По-братски, верно? А сейчас отдыхай, ты мне завтра здоровым нужен. Кузя, позови Варю, пусть она его посмотрит, да скажи Нефёду, надо стражу выставить, мало ли чего!
Иван прошёл в покои своего бывшего господина сел в его кресло и задумался, разглядывая вольную. На сердце особой радости не было. Пока всё шло, как он предполагал, но в любой момент завтра всё могло перемениться.
– Судьба-злодейка… – прошептал.
– Ты что-то сказал, Иван Андреевич?
– Вот назола, – проворчал Иван. – Ты всё здесь, Васька?
– Да, я квас принёс.
– Поди сюда.
Молодой человек подошёл. Фигура его была понурой, но зелёные глаза по-прежнему упрямыми.
«Кто кого», – подумал Иван, рассматривая пристыженное лицо парня.
– Спать будешь тут, – указал. – Вдруг мне ночью квасу захочется.
Василий посмотрел на узенькую лавку вдоль стены и сглотнул.
– Как скажешь, Иван Андреевич, – тихо прошептал.
– А сейчас сними сапоги, – бросил ноги вперёд. – Устал как чёрт.
Иван закинул руки за голову и уставился на чиновника. Тот опять загорелся как маков цвет, опустился на колени и начал стаскивать сапоги. Размотал портянки. Иван со вздохом пошевелил освободившимися пальцами.
– Иван Андреевич, – Василий посмотрел на него снизу вверх. – Я ведь понимаю, зачем ты это делаешь. Можешь помыкать мной, как тебе угодно, но я не уйду! – заключил твёрдо.
Иван, мгновенно собравшись, подтянув под себя ноги, наклонился к нему:
– Сколь угодно будешь глотать?!
– Я принял решение, – упрямо, не отводя взгляд, ответил тот.
– Ну да, ты ведь вольный! – с издёвкой сказал Иван. – Это нам, смердам, впервой решение принимать, мы с молоком матери покорство всосали! А тебе не привыкать за других распоряжаться!
– Ты ничего обо мне не знаешь, – не уступал Василий. – У меня судьба тоже не сахарная была! Я сирота, и чего только в этой жизни не нахлебался! И слуг у меня нет и не было никогда. Все дядюшкины. И если тебе нравится надо мной измываться – пожалуй! Вытерплю! Только я думал, что ты, Иван Андреевич, своей спиной познавший господскую милость, не таков!
– А каков?! – рявкнул Иван. – Каков я должен быть?? Добреньким? Мягоньким?!
– Справедливым! И милосердным! – отрезал Василий, не отводя взгляд. – Я почитал бы величайшим счастьем назвать тебя своим братом, потому что нет у меня никого, кроме дядьки, на этом свете! Потому что восхищаюсь твоими достоинствами, готов разделить с тобой на равных судьбу, принять твою боль на свои плечи! А ты раба из меня хочешь сделать, каким сам был!
– И сделаю! – разозлился вконец Иван.
– Делай! – сверкнул зелёными глазами Василий.
Вскочил, отвесил демонстративный поклон:
– Слушаюсь, барин! – ушёл, улёгся на лавку, отвернулся лицом к стене.
– Что за баран! Навязался на мою голову! – сердито, но уже остывая, сказал Ваня, видя, что ему никак не удаётся сломить сопротивление молодого чиновника. – Дядька, небось, по тебе все глаза проглядел…
– У него Дуня, лекарка твоя, – буркнул, не поворачиваясь, Василий. – Он обо мне и думать забыл.
– Василий Алексеевич… – тот не реагировал.
– Василий Алексеевич, – Иван потрепал его по плечу. – Ну, прости меня, дурня, думал, как лучше делаю…
– Точно ты Ванька-дурак, правильно тебя назвали! – огрызнулся Василий.
– Ну, поругайся, поругайся, – заулыбался Иван. – Давай замиряться!
Василий обернулся, посмотрел на руку, которую протягивал ему парень, перевёл взгляд на улыбающееся лицо, и вскочил:
– Не шуткуешь?!
– Нет, брат, мир!
На следующий день, в полдень, к поместью Болтова Николая Павловича подъехала запряжённая четвернёй карета. Из неё вышел молодой сосед – помещик Зарецкий, за ним чиновник официального вида в строгом сюртуке, застёгнутом на все пуговицы.
– Добрый день, Александр Андреич! – направился к нему Болтов. – Какими судьбами?
– Здравствуй, Николай Палыч! Позволь представить тебе моего друга, Коновалова Василия Алексеевича, чиновника из московского департамента.
– Здравствуйте!
– Очень приятно!
Молодые люди обменялись поклонами.
– И каким ветром вас занесло сюда? – Болтов с любопытством уставился на Василия Алексеевича.
– Да причина самая прозаическая, – небрежно ответил чиновник. – Мне, видите ли, пожаловали небольшое такое поместье с крестьянами, а я человек неопытный, вообще не представляю, с какого конца за дело браться. Хорошо, Александр Андреич сказал, что есть у кого опыт перенять, и к вам привёз. Так что, будьте уж любезны, Николай Палыч, уделите мне хоть сколько-нибудь своего времени и расскажите, как у вас тут всё устроено.
– С огромным удовольствием, Василий Алексеевич, вы, я вижу, человек светский, расскажете, какие новости в столице? А то в нашу глухомань всё приходит с опозданием хорошо если на неделю! – Болтов взял гостя под руку и повлёк за собой, но вдруг остановился и спросил у Зарецкого. – Кстати, Александр Андреич, как там твой смутьян поживает? Не помер ещё?
– Да сам посмотри! Ванька! – помещик махнул рукой.
– Чего изволите, барин? – Иван подбежал, поклонился и стал, утупив взгляд.
– Я же тебе говорил, Зарецкий, эти твари живучи, а ты мне не верил! – Болтов внимательно рассматривал парня. – Ну что, холоп, хорошо живётся у барина?
– Благодарствуйте, всем премного доволен, – не поднимая головы ответил Иван.
– Ну, то-то! Говорю тебе: учить их надо! Только так добьёшься послушания, верно, холоп?
– Благодарствуйте за науку, барин.
– А что это ты за спину держишься? – неожиданно спросил Болтов у Саши. – Заболел, что ли?
– Да нет, – отмахнулся тот. – Растрясло, пока ехал…
– Ты что это барина своего по ухабам вёз? – грозно нахмурился Болтов. – Александр Андреич, а давай его высечем? Авдейка будет рад продолжить знакомство…
– Николай Палыч, – вмешался чиновник. – Давайте эти развлечения в другой раз! Ей-богу, времени мало!
– Ну, ладно, пойдёмте, гости дорогие, покажу всё как есть! – помещик быстро переключился на столичного гостя.
Иван подошёл к парням, ждавшим его около кареты.
– Ну, что? – тихо спросил Нефёд.
– Да ничего, обошлось, – так же тихо ответил Ваня. – Коней не распрягайте, говорите, что барин не велел. Ждём.
– Николай Палыч, теперь пожалуйте ко мне в гости, прошу вас! – обратился к соседу Зарецкий.
– Нет, не могу, дел сегодня много, – с видимым сожалением отказался Болтов.
– Такая возможность в картишки перекинуться со столичным гостем! – настаивал Саша. – У меня и одалисочки новенькие появились. Свеженькие, молоденькие!
– Сколько лет?
– Как вы любите, Николай Палыч, только-только тринадцать стукнуло!
Болтов задумался, заметно было, что он колеблется между делами и весьма приятным развлечением. Сладострастие взяло верх.
– А, чёрт возьми, поехали! Дела обождут! Только, Зарецкий, поедем на твоей карете, моя поломалась нынче.
– Что за разговор, Николай Палыч, конечно! И обратно вас доставим в лучшем виде!
Господа погрузились в карету, Нефёд и Григорий встали на запятки, Иван запрыгнул на козлы.
– Трогай! – скомандовал Александр.
– Только гляди у меня, по кочкам не гони! – крикнул Болтов. – А то покажу тебе, где раки зимуют!
– Слушаюсь, барин, – Иван махнул вожжами и лошади, ударив копытами, пошли.
– А где уж вам поместье презентовали? Запамятовал? – поинтересовался Болтов.
– Да недалеко от Москвы, – сказал Василий. – Васино, сельцо такое, не слышали?
– Нет, к сожалению.
– Васино, – повторил, улыбаясь, чиновник. – Точно для меня!
Помещики захохотали.
Отъехав не так далеко от поместья, несколько вёрст, карета затормозила и остановилась.
– Что там? – крикнул Саша.
– Упряжь надо маненько подтянуть, разболыхалась, – ответил кучер.
Послышалось движение, дверца кареты распахнулась.
– Пожалуйте, господа хорошие, выходите! – Иван широко улыбался.
За спиной его стояли Нефёд и Гриша.
– Это что ещё такое, Зарецкий?! Как понимать?! – Болтов пришёл в негодование.
Александр молчал.
– Выходи, барин, – басом проворчал Нефёд. – А не то вытащу!
– Бунтовать вздумали?! Скоты! Да я вас! – Болтов потащил из-за голенища плётку.
– Выходите, Николай Палыч! – услышал голос Василия Алексеевича, поднял голову и увидел направленный на себя ствол пистолета.
Замер. Не поверил. В глазах метнулись испуг и недоверие.
– Как?! Ты с ними??
– Выходите, – повторил чиновник, указав дулом на дверцу кареты.
– Зарецкий?! Ты что молчишь?! – Болтов обернулся к соседу.
Тот сидел, зажав руки меж коленей и опустив взгляд. Молчал.
– Долго ждать-то?! – Нефёд протянул длинную руку, ухватил помещика за рукав и выволок его из кареты.
– Василий Алексеевич, последи за ним, пока коней распряжём, – велел Иван.
– Ты?! Ты???! – помещик подавился слюной, испепеляя взглядом Ивана.
– Нефёд, рот ему заткни, не хочу визги слушать! – поморщился парень.
Огромный кузнец молча сунул в рот помещику какую-то тряпку и нажал ему на плечи:
– Сиди здеся.
Григорий вытащил из кареты Зарецкого и привязал его к колесу кареты. Глаза Болтова, казалось, готовы были выскочить из орбит, лицо стало красным, он мычал не переставая, старался вытолкнуть кляп. Иван тем временем выпряг лошадей и с помощью Нефёда закрепил на них прочные палки.
– Ну что, барин, – подошёл к помещику. – Готовься к смерти. Сейчас сам узнаешь, каково это – на дыбе. Разденьте!
Григорий и Нефёд мигом содрали с барина верхнюю одежду, как кожуру с гнилой картошки. От ошеломляющего ужаса Болтов не сопротивлялся, он тихо стонал, мычал, по красному лицу катились слёзы. Мужики привязали к его ногам и рукам верёвки, накрутив их до локтей и коленей, и закрепили на лошадях, направив их в противоположные стороны. Помещик оказался растянут, как на дыбе. Пока он просто лежал, подёргиваясь от смертной жути. Пот градом сыпал с лица. Иван подошёл к нему и вытащил кляп:
– Страшно тебе? Мне тоже страшно было. И всем твоим крестьянам, которых ты «учил уму-разуму»! – гнев постепенно охватывал его, становясь физически ощутимым. – Никогда не думал, что с тобой подобное может произойти?! А зря! Мельницы Господни мелют медленно! – яро воскликнул он. – Погоняй, ребята!
Все четверо принялись нахлёстывать лошадей, они рванулись, верёвки натянулись, и тело помещика поднялось над землёй. Болтов закричал, крик его был невнятным и душераздирающим. Александр, вытаращивший в ужасе глаза, бормотал молитву. Парни продолжали хлестать коней, плоть не поддавалась, суставы и связки трещали, но держали тело. Помещик вопил, пока не сорвал голос, потом стал сипеть. Саша закатил глаза и потерял сознание. Спустя вечность Иван крикнул:
– Хватит!
Мужики остановились, кони подались назад, тело помещика, обмякшее, обездвиженное, упало на землю. Он тихо стонал. Иван взял у Василия пистолет, подошёл к Болтову, закрыв собой солнце.
– Да умрёшь ты без покаяния, – с этими словами выстрелил помещику в лицо.
Опустил руки, пистолет выпал из ослабевших пальцев. Иван пошатнулся и сел рядом с трупом. Нечеловеческое напряжение всех сил, поддерживавшее дух, оставило его. Василий торопливо подбежал к названому брату, опустился рядом и обнял его за плечи:
– Ваня, ты что?!
Иван плакал.
– Ваня, успокойся, что сделано, то сделано. Он поплатился за всё, а ты отомстил.
Парень всхлипнул и утёр слёзы.
– Отомстил, – встал, пошатываясь, взглянул в тревожные зелёные глаза. – Ничего, Васятка, не боись, выстоим! – похлопал друга по плечу, постепенно приходя в себя.
– Ребята, зарыть его надо, а то найдут, – сказал почти нормально.
– Сделам, Ваня, сделам всё! – отозвался Нефёд.
– А барин-то наш опять обделался! – хохотнул Григорий, показывая на мокрые штаны Саши.
Парни на удивление спокойно восприняли казнь помещика. Василий позже объяснил это для себя тем, что они, как и он сам, всецело положились на Ивана, безоговорочно приняв его право решать за них, отдав в его руки свою волю…
Правосудие было завершено. Труп Болтова зарыли, землю над его могилой разровняли, так что даже никакого намёка не осталось на погребение. Зарецкого погрузили в карету, подручные кузнеца сели туда же. Иван взял вожжи и тронул лошадей. Василий устроился рядом. Они ехали не торопясь, покачиваясь высоко над землёй.
– И что теперь, Иван Андреевич? – глядя на друга, спросил чиновник.
– А теперь – воля! – улыбнулся Иван. – Слово-то сладкое какое, чуешь? Воляааааа! – закричал он во всё горло.
Звук полетел по широкой степи и затерялся в перелесках.
– Воля, парень! – толкнул Василия в плечо. – Лесами пойдём, нас никто там не найдёт. Выведу людей!
– А с этим своим что делать-то будешь? С братом?
– Придумаю что-нибудь, – отмахнулся Иван. – Главное дело, люди Болтова теперь государевы станут, всё лучше, чем под началом такого ирода мучиться.
– А Пульхерия Ивановна? – помолчав, спросил Василий.
– Пусенька? – мягко переспросил Иван, и лицо его осветилось. – Это душа моя! Ты не представляешь, Василий Алексеевич, какая она! Крохотная, как пташка малая, в чём душа держится, но отважная и сильная. Ежели б не она, я так бы и сидел за этим барином. Она меня с колен подняла. Она и Савва… – тихо добавил. – Она выдюжит. Весточку пошлю с оказией. Ничё, выдюжит! – твёрдо сказал. – Да чтой-то мы с тобой плетёмся, как на похоронах?! – озорно глянул на Василия, привстал, тряхнул поводьями и громко, во всё горло крикнул:
– Эй, залётные! Погоняй!!
Кони повели ушами и рванули вперёд. Карета, запряжённая четвёркой, оставляя следы в дорожной пыли, понеслась во весь дух.
КОНЕЦ
