Станислав Войтицкий
Принципы
– И зачем вы хотите вызвать во мне столь противоречивые эмоции?
– Для натуральности. Чтобы объект поверил в твое отчаяние. Он же не знает тебя, так что поверит, если ты будешь убедителен. Некрасов работает и живет на два города, на данный момент он находится в Энске. И как раз сегодня Елизавета приезжает в город, погостить у любовничка. В такие дни Некрасов отпускает охрану, чтобы предаться интимным утехам в спокойной обстановке. Наверно, Иванова стесняется его охраны. Нам это на руку, потому что именно в этот момент появляешься ты, пышущий ревностью и страстью отвергнутый когда-то поклонник на грани нервного срыва.
– Константин Валерьевич, сегодня я не смогу – мне нужно преследовать убийцу по делу, которое я веду.
– Подождет твоя мертвая шлюха.
– Это не «мертвая шлюха». Это убитая женщина. Каждый заслуживает правосудия.
– Подождет! – зло сказал Шумейко, тоном, не терпящим возражений.
Похоже, я никак не мог ни отвертеться от этой работы, ни перенести ее на потом.
– Одной ревности будет мало, – сказал я. – Лиза хорошо меня знает и не поверит, что дело только в этом. Она может сказать Некрасову о своих сомнениях. Есть ли ещё причины творить эту дичь? Может быть, чтобы защитить Лизу от чего-то?
– Да, такое есть. Некрасов тесно связан с местным криминальным авторитетом – Салманом Аджоевым.
Это было уже кое-что, это имя было мне знакомо.
– Каким образом? – спросил я.
– У них общие бизнес-интересы. И, похоже, дружеские отношения.
Интересно, Аджоев тоже перешел дорогу Шумейко? Интересно, каким образом, они могли бы соприкасаться.
Раз уж мне было не соскочить, я решил хотя бы чуть-чуть нахамить, чтобы отвести душу.
– Константин Валерьевич, да вы, я смотрю, совсем в отчаянии, если хотите использовать такой ценный и уникальный актив вроде меня, в качестве актера дешевой мелодрамы.
– Сынок, не переоценивай свою значимость. Незаменимых у нас нет.
– Незаменимых внештатных консультантов следственного комитета – конечно, нет. А вот незаменимый медиум, на самом деле способный контактировать с умершими людьми – он у вас один, и это я.
– Похоже, я перекормил тебя пряниками, – посетовал Шумейко. – А тебе нужен хороший кнут. Но в чем-то ты прав. Времени мало, время утекает стремительно. Некрасов в любой момент может резко усилить свои возможности, когда даже я не смогу его достать. А тут так удачно сложилось. Да и риск у тебя минимальный – просто увозишь его с загородного дома на край города и передаешь моему человека – типа, чтобы проучить и отвадить. На этом твоя роль заканчивается. Со всеми последствиями я разберусь.
Интересно, каким образом. Но я спросил не об этом.
– Как вы планируете убить Некрасова? Надеюсь, он будет страдать перед смертью.
Увидев выражение лица Шумейко, я понял, что пошутил, мягко говоря, неудачно.
– Ладно, я понял. Но все равно – что вы с ним сделаете?
– Это не твоя забота. Все будет хорошо, и он вернется через пару дней. Несколько другим человеком.
– И бросит Лизу?
– Да плевать. Она здесь вообще ни при чем.
– Я все равно не понимаю смысл. Вы хотите на него надавить, но чтобы он не понял, что это вы. Как же вы заставите сделать его то, что вам нужно, если он не поймет, кто на него давит и зачем.
– Смысл – это не твоя задача. Твоя задача – изобразить сцену ревности, похитить Некрасова в как можно более деликатный момент, засунуть в багажник, а затем передать моему человеку. У него будет свой транспорт, перегрузите Некрасова в него
– А что будет с Лизой?
– Ну, будет думать, что ты психически нестабилен. Тебе не все равно?
– Это если он вернется…
– Он вернется. Ничего с ним не будет.
– Она обратится в полицию с заявлением о похищении. Меня объявят в розыск.
– За это вообще не переживай. Если тебя возьмут, просто молчи. Я вытащу тебя.
У меня не было уверенности. Еще сильнее я напрягся, когда Шумейко вытащил из-за пояса пистолет и протянул его мне. Это был «Глок».
– Тот самый? – спросил я.
Константин Валерьевич кивнул.
– На всякий случай, – пояснил он.
Дежа вю… Именно это он сказал и в прошлый раз. На меня нахлынули плохие воспоминания – из этого пистолета меня самого едва не застрелили.
– Пули, выпущенные из него, проходят по делу Точилиной. Если я им воспользуюсь, будут вопросы, на которые я не смогу ответить.
Константин Валерьвич покачал головой со спокойной улыбкой.
– Вопросов не будет. Все предусмотрено. Я даже порекомендую воспользоваться – чтобы быть убедительнее, тебе стоит пару раз пальнуть в потолок.
Я кивнул, чтобы не спорить, но про себя решил, что возьмусь за оружие только в самом крайнем случае. Не доверяя моей памяти, Шумейко вручил мне записку с адресами дома Некрасова и места, где нужно будет передать похищенного другому человеку, а также ключи от машины, которую надлежало использовать во время операции.
III
Отложив завершение расследования убийства Хазовой, я послушно отправился выполнять идиотское поручение Шумейко. Задание требовало, чтобы я пересел со своего «Лексуса» на «Приору». Я уже забыл, как неудобно и тесно бывает в таких машинах.
Я проверил багажник, его предусмотрительно оставили пустым. Я злорадно отметил, что его объем все равно был невелик.
К дому Некрасова я подъехал вовремя, и ждать «клиента» долго не пришлось. Он подвозил мою бывшую лично, на собственной машине. Демонстративно обыкновенная «Соната». Популист, дешевка.
Некрасов даже не стал открывать дверь перед Лизой. Это не потому, что не ценит. Это потому, что все равно не успел бы. Если она могла делать что-то самостоятельно – она это делала. Спорить было бесполезно. Эта черта характера была у нее фундаментальной и измениться не могла.
Итак, сколько нужно было дать им времени, чтобы момент моего прихода был максимально деликатным? Пожалуй, пяти минут хватит.
Я одернул себя. Она же не проститутка, вообще-то они, со слов Шумейко, без пяти минут муж и жена. Придется прождать час или два.
Я рассчитывал продержаться хотя бы тридцать минут. Самые изощренные пытки для разума всегда устраивает собственное воображение, а оно у меня имелось. В отличие от образа, который мне предстояло разыграть, я был спокойным и адекватным человеком и принял свое расставание с Лизой, как бы больно от этого не было. В конце концов, сам виноват. Но одно дело – находится в стороне и желать ей счастья в личной жизни издалека. Совсем другое – видеть, как она счастлива с другим.
Чтобы не тратить время на самоистязание, я тщательно осмотрелся, выйдя из машины. Похоже, Некрасов действительно снимал охрану в такие моменты. Большая ошибка, как по мне, характеризует его как недалекого, в общем-то, человека. Неужели забота о комфорте подруги стоит того, чтобы подвергать себя опасности?
Обойдя пару раз стройные ряды красивых двухэтажных таунхаусов, расположившихся у северной окраины Энска, я, наконец, решился действовать.
Выбить тяжелую дверь, по крайней мере, быстро, не представлялось возможным. Но зачем выбивать? Оно, конечно, драматичнее, но я решил действовать тоньше.
Я подошел к парадной двери и позвонил. Хозяин подошел довольно быстро – значит, время было не таким уж деликатным. Некрасов уверенно открыл дверь – ничего не боялся, уверен в себе.
– Чем я могу помочь? – спокойно спросил он.
Со стороны где я стоял, Лизы не было видно. Но я слышал музыку – мягкий, нежный и романтичный соул. Они что, танцевали?!
– Ты-то мне и нужен, – сказал я, сделав шаг вперед, оттолкнув Некрасова в коридор. Он споткнулся и упал на пол. Я вытащил пистолет и направил ему в лицо. – Пойдешь со мной.
– Олег, кто это? – обеспокоенная Лиза прибежала на шум и недоуменно остановилась на нас. – Дима, ты?..
Давно я не видел ее так близко. Сердце тоскливо защемило. Какая же она прекрасная… Снова те же искорки в глазах, которые меня пленили. Наверно, она никогда не постареет. Черт, я все-таки до сих пор ее любил. Оделась она красиво, жаль, что не для меня. Белый верх – приталенная шелковая блузка и черный низ – строгая юбка до колен и темные колготки. Я с ностальгической грустью посмотрел на ее тонкие и стройные ножки без обуви. Я ведь это тоже проходил когда-то – Лиза и меня пыталась научить танцевать.
Видимо, у них было не так много общего времени, раз они добрались до этого только через два года.
Даже если бы я застал, как они трахались на диване, это и то не причинило бы мне столько боли.
– Ты его знаешь? – спросил Некрасов.
– Да… Дима, что ты делаешь? – испуганно пробормотала она. – Убери пистолет.
– Ты сейчас, конечно, удивишься, но потом ты мне еще спасибо скажешь, – сказал я.
Она выбежала обратно в комнату.
Я посмотрел на Некрасова, наши глаза встретились.
– Можно, я встану? – спросил он.
Я молча кивнул.
Топот Лизиных ножек отвлек меня на какое-то мгновение, но Некрасов даже не дернулся. Благоразумно решил не играть в героя, молодец. Трусливое ничтожество.
Но вот Лиза – другое дело. Она уверенно стояла в коридоре и направила на меня маленький револьвер.
– Лиза, нет! – крикнул ей Некрасов.
– Почему?!
– Потому что у меня – травмат, а у него – боевой.
Травмат мог причинить достаточно боли, чтобы мой указательный палец непроизвольно дернулся.
– Положи оружие на пол, – сухо приказал я и направил оружие на Некрасова. Я понял, что за него она боится намного больше, чем за себя. В любом случае, направлять пистолет на нее было выше моих сил.
– Лиза, пожалуйста, положи, – мягко попросил Некрасов.
Обиженно выдохнув себе под нос, Лиза его послушалась, но тут же пошла в наступление, давя морально.
– Ростовцев, что это за дешевый фарс?! – возмутилась она.
– Лиза, я все объясню тебе потом. Но этот человек – не тот, кто тебе нужен.
– Это ты – не тот человек, что мне нужен! – парировала она.
– Твой бывший? – удивленно спросил Некрасов, делая вид, что больше не боится.
– Заткнись! – прорычал я в его сторону.
Все шло как-то не так. Вот эта сцена, когда все друг на друга орут, но при этом ничего не просиходит – она ни к чему. И чем дольше тянется эта «деревня дураков», тем хуже. Нужно было прекращать балаган, пока ситуация еще оставалась под моим контролем.
– Обувайся! – скомандовал я депутату. – А ты останешься здесь, – я походя бросил Лизе это требование, словно кость – собаке.
Когда мы вышли из дома, Некрасов зачем-то поднял вверх правую руку с растопыренной ладонью, а затем спросил:
– Куда идти?
– К белой «Приоре», – я кивнул, указывая направление. Руку с оружием спрятал под курткой.
Когда мы подошли к машине, я открыл багажник.
– Залезай внутрь, – сказал я.
Он не стал спрашивать и отпираться, только пожал плечами. До этого момента все шло не так уж плохо. Но стук каблучков за моей спиной заставил мое сердце упасть в пятки. Лиза выскочила, как чертик из табакерки, и изо всей силы захлопнула багажник.
– Да щас! – крикнула она мне. – Я с тобой поеду!
– Нет! – мы с Некрасовым воскликнули одновременно, хором. Хоть в чем-то мы сошлись.
– А ты меня останови! – Лиза уже поняла, что я ей ничего не сделаю. – Я буду кричать, на всю улицу. Тебе полиция нужна?
– Милая, успокойся, – сказал Некрасов, и я с силой сжал рукоять пистолет. Черт, да я правда не в себе. – Эта разборка тебя вообще не касается.
Похоже, хитрый план провалился в самом начале. Или из меня плохой актер, или Некрасов оказался достаточно догадлив.
– Некрасов, помолчи, тебя не спрашивают – бросила она ему, не поворачивая головы и безотрывно гладя мне в глаза. Депутат печально вздохнул. Очевидно, он знал, что если она зовет тебя по фамилии, спорить бесполезно – она не услышит твоих доводов.
Мне стало не по себе. Глядеть в эти черные глаза было тяжело, чисто физически. Лиза всегда побеждала, когда играла в гляделки.
– Я не дам тебе забрать моего жениха! Тем более, в багажнике!
Это прозвучало довольно комично. Можно подумать, он мне нужен. Однако каждая секунда, пока мы стоим на улице и орем друг на друга, повышает вероятность провала. Это если я уже не провалился.
Да, я не очень профессионален в таких делах. Я сраный эктрасенс, а не преступник. И тогда я совершил роковую ошибку. Нужна была такая малость – ударить Лизу в лицо. Затем, за те несколько секунд, пока она будет недоумевать, как же так вышло, под дулом пистолета загнать-таки Некрасова в багажник и дать по газам. Пусть вызывает полицию – мне нужно через пару километров передать его сообщникам, и на этом все. Полиция просто не успеет мне помешать. Но я поступил иначе.
– Ладно, садись, – сказал я ей, с удовлетворением отметив удивленный взгляд у них обоих. – Лиза спереди, ты сзади, – сказал я Некрасову.
Я делал вид, что все идет как по маслу и мне, в принципе, и так нормально. Но на самом деле я был растерян, и не знал, что делать. Вариант «потом разберусь» иногда работал, но я прекрасно понимал – это «потом» наступит минут через двадцать, за которые вряд ли что-то изменится.
Был у этого решение еще один очевидный минус – необходимость продолжать разыгрывать истерику обиженного ревнивца. А у меня это плохо получалось. То ли переигрывал, то ли просто ненатурально.
Когда они сели в машину, я переложил пистолет в левый наружный карман куртки и тронулся с места.
– Ростовцев, заканчивай этот детский сад, – сказала Лиза с укоризной.
Я сделал вид, что не слышу.
– Не молчи.
– Лиза, он ничего тебе не скажет, потому что…
– Заткнись, – коротко бросил я Некрасову, и он послушно замолчал. – Ты ничего не знаешь о его делах, – сказал я Лизе. – И о его специфических друзьях.
– Ты о Салмане Азизовиче? – спросила она. Так и назвала, по имени-отчеству.
– Ты его знаешь?! – удивился я. – Это же самый настоящий бандит!
– Ну, да, – ответила она. – И еще очень галантный и приятный в общении человек.
Я не верил своим шума. И это – моя Лиза?! То есть, конечно, уже не моя, но как же она могла так измениться?
– Я тебя не узнаю, – растерянно пробормотал я. – И тебя это не смущает?
– А тебя что, смущает? Ты бывший мент или радужный гей-парикмахер, стригущий Пинки Пай в мире добрых пони? Мир слишком сложен, чтобы подчиняться твоим понятиям о добре и зле.
– Боже, Лиза, ты ли это? Как будто тебе промыли мозги… Да нем даже мокруха есть, насколько я знаю.
– Есть, – ответил Некрасов. – Как и на тебе.
Откуда он знает? Я повернулся к Лизе. Она смотрела на меня с вызовом. Неужели она ему рассказала?
– Я не осуждаю, – сказал Некрасов. – Ибо не суди, и не судим будешь. В чем-то я даже разделяю твои чувства. Это не плохо, что та сука умерла. Но Максим… Максим навсегда останется на твоей совести.
Логинов никак не беспокоил мою совесть. Меня беспокоило другое – та степень откровенности, которая установилась между этими двумя. Если она поведала Некрасову даже об этом.
– А про жертвы Аджоева ты ей рассказал? – я попробовал дать отпор.
– Это все история, дела давно минувших дней. Но да, рассказал. В Энске работали отморозки похуже Точилиной. Настоящие беспредельщики, даже ментов убивали. А потом они исчезли. И теперь все хорошо – порядок, где по закону, где по понятиям. Все теневые разборки разрешаются на взаимовыгодных условиях. Разве это плохо?
– И ты жала руку убийце? – я все еще не мог поверить.
Лиза улыбнулась своей злой улыбкой. Эту стороны Лизы я тоже знал, но до конца принять не мог.
– Салман Азизович не пожимает женские ручки. Он их целует.
Увидев, насколько я шокирован ее спокойствием, она добавила, добивая:
– Ты разве забыл, что было между нами? И если уж если я даже спала с одним убийцей, то поехать к другому на семейный вечер с шашлыками вообще нет никаких проблем. Дима, меня не нужно спасать, у меня уже есть надежный мужчина и защитник. А самое главное – честный.
– Политик – и честный? – жалкая попытка ответа с моей стороны. Лиза срезала меня очень жестко:
– У меня в жизни было трое мужчин: адвокат, мент и политик. И знаешь, что? Предал меня только мент. Я никогда тебя не прощу. Мне противно даже находиться рядом с тобой. Ты воспользовался мной так подло, лживо… Я даже жить не хотела после этого. Почему ты сразу не сказал мне, что сделал в 2005-ом? Ведь ты знал, как это важно было для меня. Скажи ты правду сразу – я не испытывала бы такой ненависти.
– А тогда ты была бы со мной? – спросил я.
– Разумеется, нет.
– Вот поэтому и не сказал.
Мы замолчали. Некрасов не реагировал на наше выяснение отношений.
– Ладно, поговорили, это было полезно, – сказала Лиза после короткой паузы. – Теперь ты видишь, что твои действия бессмысленны. Я люблю этого мужчину и прекрасно знаю, кто он такой. Я хочу прожить с ним остаток жизни. Просто остановись и отпусти нас. Я обещаю, никто тебя не тронет и не будет преследовать – ни полиция, ни Олег.
Я бы так и поступил, если бы ревность была моим настоящим мотивом. Только это было не так. Похоже, что Некрасов это уже давно понял.
– Он с радостью отпустит тебя, Лиза, – сказал он. – Но не меня. Потому что наш любовный треугольник не имеет никакого отношения к происходящему. Дело в Константине Шумейко.
Я сжал руль. Лежал бы он в багажнике – наверняка б ничего не понял.
– При чем здесь он? – удивленно спросила Лиза.
– У нас с ним некоторые разногласия. Трения труднообъяснимого характера. Но я не ожидал, что он будет решать проблему столь радикально.
– Это правда?! – спросила Лиза. Как будто даже уязвленная тем, что проблема не из-за нее.
Я промолчал. Отпираться мне надоело, я не настолько хороший лжец. Остановив машину за пару кварталов до места, куда должен был отвезти Некрасова, я решил ее высадить. Не хотел подвергать Лизу какой-либо опасности.
– Все, что сказал Некрасов, правда. Весь этот дешевый спектакль с моей истерикой предназначался для того, чтобы это скрыть. Я должен буду передать Некрасова другому человеку. Но Шумейко обещал мне, что с твоим женихом ничего не случится.
– Что Константин Валерьевич хочет со мной сделать? – спросил депутат.
– Я не знаю. Какое-то послание. Может, побьют. Но вряд ли все настолько примитивно.
– Хорошо, я понял, – спокойно ответил Некрасов. – Лиза, выходи из машины. Ни к чему все усложнять.
– Я знакома с Шумейко. Еще более лживая сволочь, чем он, – Лиза кивнула в мою сторону. – Я тебя не оставлю, Олег.
– Любимая, а что ты можешь сделать?
«Любимая»… Меня аж передернуло от отвращения.
– Неважно, Олег. Я с тобой – и в счастье, и в горе.
– Но мы же еще не женаты, солнце.
– Это просто формальность. Ты знаешь, я по-другому любить не могу.
Лиза любила не только Некоасова. Лиза любила все усложнять. Теперь я просто не знал, как выйти из положения, в которое сам себя завел.
Нас отвлек стук в боковое окно. Я повернулся и обомлел…
Ничего себе, какие люди. Я опустил стекло. Майор Родионов деловито осмотрел салон и спросил у меня, едва сдерживая гнев:
– Какого хрена, Дима?
***
Родионов был не один. Его спутник стоял неподалеку и молчал. На его плече висела большая спортивная сумка. Я вышел из машины, забрав ключи, оставив сладкую парочку в салоне.
– Что произошло, Дмитрий? – спросил Родионов. – Почему наш объект не в багажнике, и почему ты прихватил с собой Иванову? Скучаешь по былым временам?
Я не нашелся, что ответить и только пробормотал:
– Не знал, что и ты работаешь на Шумейко.
– Мир тесен, Дмитрий. Так что насчет Елизаветы?
– Надо сворачиваться. Я все запорол.
– В каком смысле?
– Некрасов раскусил меня. Он знает, что за похищением стоит Константин Валерьевич.
Родионов пожал плечами.
– Да пофиг, – сказал он. – Ты привез Некрасова, я готов его забрать.
Как-то он удивительно легко отнесся к сложившемуся положению.
– Но Шумейко говорил…
– Мне он ничего такого не говорил. Я четко выполняю инструкции.
– И в чем они заключаются? Что вы с ним сделаете?
– Можешь не верить, но ничего особенного. Мы просто вывезем его на определенное расстояние от города, вот и все.
– А куда именно?
– Тебе не все равно… А, ладно. Почему бы и не сказать? Мы отвезем его в Томск.
Ничего себе. Это полторы тысячи километров.
– А потом? Сдадите очередному человеку?
– Нет. Томск – конечная остановка. Затем все едем обратно – кто как хочет.
– Не находишь, что это очень странный приказ?
– Я имею обязательства перед старым гэбистом. Как по мне – небольшая цена за их снятие.
– Есть проблема… Лиза. Она отказывается оставлять Некрасова.
– Прости, Дима, но это не моя, а твоя проблема. В принципе, мне без разницы. Пусть едут в Томск вместе.
Вот так просто…
– Тогда и я поеду с вами, – сказал я.
– Я смотрю, у нас веселая компания собирается, – вздохнул он. – Ты хоть знаешь, какую машину нам выдал господин Шумейко? Старую «шестерку».
Я представил себе, как будет выглядеть в этой машине пятерка солидных людей средних лет. Эта картина просто кричала – здесь что-то не так.
– Поедем на «Приоре», – сказал я. – Все-таки меньше мучений.
– Ты не будешь ее оставлять? – удивился Родионов.
– Это было на тот случай, если нужно будет сбросить с хвоста полицию. А полицию никто не вызывал.
– Хорошо, договорились, – быстро сказал он и кивнул своему спутнику. Тот был мрачен и молчалив. Какой-то отталкивающий взгляд. Мне этот человек сразу не понравился.
– Можешь, представишь меня своему товарищу? – спросил я.
– Это Михаил, – сухо ответил майор и забрал спортивную сумку себе. В ней было что-то довольно тяжелое.
Они сели на заднее сидение, по обе стороны от Некрасова. Елизавета угрюмо посмотрела на них.
– Не знала, что среди твоих друзей, Дима, есть социопат и мизантроп.
– Не знал, что у вас ко мне такое отношение, Елизавета Лазаревна. Мы с вами вроде бы ладили, – расстроенно ответил Родионов.
– Александр Семенович, в этой машине, помимо меня и Олега, вы единственный нормальный человек. Оба моих определения относились исключительно к Воронину.
– А, тогда ладно, – сказал Родионов. Похоже, что он своего спутник тоже недолюбивал. – Я не знал, что вы знакомы с Мишей, – ответил он.
Наконец свое слово сказал и Воронин.
– Я спас ей жизнь, – хмуро сказал он. И, что характерно, Лиза не стала спорить. Только сказала:
– Чтобы я не испортила вам отдых своим хладным трупом на горизонте.
– Поступок важнее мотивации, – ответил тот.
Лиза не удостоила его каким-то ответом и снова обратилась к Родионову:
– Александр Семенович, объясните хоть вы, что происходит.
Мне показалось, или она даже повеселела. Даже такой угрюмый бирюк, как Родионов, и то смог поднять ей настроение.
– Ну, Дмитрий уже поведал мне, что для вас не является секретом, кто заказывает музыку…
Родионов спокойно изложил ей то, что уже говорил мне до этого. Заверил, что все будет хорошо. Искренне удивился ее отношениям с Некрасовым, но поздравил с налаживанием личной жизни. Пообещал, что ее жениха никто не тронет. Как по мне, это прозвучало не слишком убедительно. Но у Лизы было свое мнение.
– Вы даете мне свое слово? – спросила она у Родионова. Очевидно, она его высоко ценила. Серьезно, Лиза? Неужели ты поверишь, если он скажет «да»?
– Да, – сказал майор.
– Хорошо. Тогда нас ждет очень интересная поездка, – сказала Лиза и повернулась ко мне. – Ну что стоишь? Трогай, чем раньше поедем, тем скорее приедем.
– Подожди, – сказал ей Некрасов, до того молчащий. – Я знаю, что ты очень упрямая и своенравная женщина, и я очень люблю эту черту твоего характера. Но сейчас ты должна меня послушать. Пожалуйста, просто выйди из машины. Я думаю, наши новые спутники возражать не будут, а мы с Дмитрием так просто вздохнем с облегчением.
– Олег, и как ты себе это представляешь? Моего любимого мужчину забирают и увозят черт знают куда, а я просто смотрю вслед? Конечно, если мне можно будет позвонить в полицию и сообщить о похищении, то так и быть, я выйду. Александр Семенович, можно?
Родионов усмехнулся.
– Нет, Елизавета Лазаревна, это категорически неприемлемо. Да и не нужно. Мы просто едем в Томск, как добрые друзья. Зачем полиция?
– Отлично. Раз мы просто едем, раз вы дали мне слово, что никто не пострадает, то вперёд. Давайте скорее закончим с этим балаганом.
Вот так все и сложилось – пять человек покинули Энск на белой «Приоре», чтобы прокатиться до Томска.. Кто мог знать, что из этого получится?
IV
Я знал, что еще пожалею, что впутал Лизу в это дерьмо. Но что это случится столь скоро, я не предполагал. Едва мы выехали из Энска, нам на хвост сел большой черный внедорожник. Нетерпеливо посигналил…
Некрасов оглянулся, затем расстроенно сказал:
– Это мои люди. Блин, я же им приказал – следить, но не вмешиваться.
Когда он успел?
Здраво подумав, я догадался. Вот что значила та поднятая рука, когда я выводил его из дома. Я посмотрел на Лизу. Она старалась храбриться, но было видно, что напугана. Я разозлился на нее – сама же вписалась, но тут же застыдился. Без моего участия всего этого не случилось бы, да и в целом я был сегодня не на высоте.
– Не останавливайся, – сказал Родионов. Едва ли это бы выход из положения.
– Остановиться придется, – спокойно ответил Некрасов. – Это же не мои люди, по хорошему счету, а Салмана. Если они себя проявили, значит, им дано распоряжение остановить машину.
Вместо ответа Родионов наклонился куда-то вниз. После шуршания я расслышал характерное клацание и повернулся назад. Мои опасения подтвердились – в руках у Родионова был самый настоящий автомат.
– Снизь скорость, – распорядился он коротко. Я послушно притормозил.
Майор опустил стекло и высунулся с автоматом наружу. Продемонстрировав свое оружие, он громко крикнул:
– Отвали, пока можешь.
В ответ водитель «Тойоты» резко дал по газам и обогнал нашу машину. Пристроившись прямо перед нашей «Ладой», наши преследователи распахнули заднюю дверь машины, открывающуюся вверх.
Внутри у них все было толково устроено. На задних сидениях висели несколько бронежилетов, закрывающих пассажиров от ответного огня. Огневая мощь наших противников была выше – на меня смотрели два автомата. Я плавно остановил машину. Бандиты встали метров через сто, все так же удерживая нас под прицелом.
Родионов открыл дверь и упер автомат в щель между ней и корпусом машины. Он был готов стрелять. Я вытащил из кармана «Глок» и сказал Лизе:
– Пожалуйста, ложись.
К счастью, она хотя бы на этот раз меня послушалась и сползла куда-то вниз.
Из внедорожника вышел хмурый мужик и сделал в нашу сторону несколько шагов.
– Стоять! – крикнул ему Родионов, и тот послушался. Затем крикнул в ответ:
– Все просто – вы отдаете нам Олега и катитесь на все четыре стороны.
– Этого не будет!
– У вас минута, – крикнул бандит и вернулся в машину.
Некрасов сразу оживился. Он был бледным, взволнованным, но говорил спокойно. Обратился к Родионову.
– Александр, сейчас будет куча смертей на ровном месте. Пожалуйста, доверься мне – я решу проблему. Дай мне с ними поговорить.
– Ничто не помешает тебе сбежать, – ответил Родионов.
– Помешает. У вас Лиза.
– У тебя пять минут, – сухо сказал Воронин, решив за майора. – Не вернешься, она умрет. Мы тоже… Но она будет первой.
Я с наслаждением представил, как выстрелю ублюдку в лицо, когда подвернется подходящий случай.
А ведь мне, возможно, так и придется сделать… Я засек время.
– Все будет хорошо, – сказал Некрасов Лизе и вышел из машины.
***
Олег деловито подошел к черному внедорожнику, быстро отметив по часам, когда ему нужно вернуться. Стоило поторопиться. Некрасов отметил, что встречает его лично Игорь Грулев – новый глава службы безопасности Аджоева. С Сергеем Деркачом Олегу работалось комфортнее, но жаловаться было не на что – после известных трагических событий он сам настоял, что Сергею пора на покой – заниматься воспитанием осиротевших племянников.
Грулев был достаточно компетентным специалистом, но, по мнению, Олега, суховатым.
– Почему вы вмешались? – спросил Олег. – Я просил только проследить, не перехватывать.
– Приказ Салмана. Вчера появились новые обстоятельства.
– Какие? Почему я не знаю?
– Вас не хотели беспокоить во время свидания. Салман Азизович порой проявляет излишнюю сентиментальность.
Судя по тону, Грулев сейчас испытывал к Некрасову практически враждебность. Олег понял, что без разрешения Аджоева никто его не отпустит. И разволновался не на шутку, поняв, что произошло что-то плохое.
– Дашь телефон позвонить Салману?
Игорь протянул Олегу мобильник.
– Салман, это Олег. Что случилось?
– Рад тебя слышать, Олег, – Аджоев вздохнул с облечением, но Некрасов почувствовал в его голосе также и тревогу, и даже страх, что бывало, прямо скажем, нечасто. – Что нам сделать с твоими похитителями?
– Ничего не делать, Салман. Меня не похищали, я поехал добровольно. Игорь сказал, ты распорядился меня отбить.
– Да. Я подумал, это звенья одной цепи. Вчера на нас наехали, Олег, конкретно наехали. Уже лет двадцать так наезжать не принято.
– Убили кого?
– Да. Женьку убили, Олег. Вместе с женой и сыном.
Некрасов с ненавистью стиснул телефон. Он был хорошим другом семьи Головских. Их сын, Денис, ходил с Артуром в одну спортивную секцию, они много времени проводили вместе. Были одногодками. Пятнадцать лет…
– Эти суки… – Салман тяжело дышал, словно собираясь с силами. – …эти суки отрезали мальчику голову. Ты слышишь?
– Боже…
– Как считаешь, твое похищение может быть связано с этим?
– Нет. У меня разборки с Константином Шумейко. Он на многое способен, но демонстративная жестокость – это не его стиль. Почему вы мне сразу не сообщили? Женя был моим другом.
– Я хотел тебе позвонить, а потом подумал… Олег, прости, а чем ты можешь мне помочь? Я поднял ребят в ружье, мне хватает рук. Ты специалист по силовым вопросам? Нет. Так что я решил дать тебе возможность порадоваться жизни. Не так часто нам выпадает эта возможность.
Это было очень глупо, подумал Олег. Мог бы предупредить, как минимум.
– Кого ты подозреваешь?
– Я не подозреваю. Я знаю точно. Это чеченцы, Олег. Это могут быть только они.
– Не спеши с выводами. Мы же вместе договорились с Апти, и он все соблюдал.
– То есть тебя отрезанная голова ребенка не убеждает?! Почерк нохчи, как оии есть.
– Нет. Скорее, наводит на мысли об обратном. Это же устаревший стереотип – раз чеченец, значит, бегает по горам вместе с Басаевым. Я был в Грозном пару лет назад. Видел там «Макдак» и кучу суши-баров, а вот вооруженных бородатых террористов не заметил.
– Волк овцой никогда не станет, Олег. У меня свидетель есть. Один из мразей навел шороху в «Бочке» вчера вечером. Убил Аслана, ты его не знаешь. Прямо на танцполе. Убийца был коренастым, бородатым. Типичный, сука, сын гор.
Внезапная догадка показалась Некрасову невероятной, но он с радостью за нее ухватился. Хотя по сути это предположение было куда страшней, но на данную секунду могло предотвратить кровопролитие.
Нужно было кое-что уточнить.
– Аслан употреблял «черный»? – спросил Олег.
– Да, он был доверенным парнем.
– А тот, который чеченца видел?
– Нет, обычный бык.
– Салман, это не Апти. Не его люди.
