Станислав Войтицкий
Принципы
Спорить мне не хотелось. Я уже давно сделал свой выбор, и мои принципы требовали идти до конца.
Я забрался на антресоль и вытащил длинный сверток.
– Зачем тебе ружье? – спросила Мария. – Тебе же выдали автомат.
– Я не сомневаюсь, что оружие чистое и для базы МВД не отстреливалось. Но, поверь, Шумейко узнает, что бандитские разборки в стиле девяностых начались в Энске именно с его стволов. Нам это зачем? Нет, Калаш мы будем использовать строго по назначению.
«Тозовка», конечно, в качестве бандитского оружия не подходила. По крайнем мере, в первозданном виде.
Ружье привез Воронин, сразу после Машиной вербовки. Случайная находка на загородном отдыхе в «Еловой». Всего одно рукопожатие – и хозяин турбазы забыл и думать о двустволке, найденной на принадлежащей ему территории.
Теперь ружье лежало на столе, а в руках у меня была ножовка. Жаль было уродовать оружие, но с такими габаритами оно мне не подходило. Деревянный приклад громыхнул об пол. Что-то щелкнуло в памяти, в голове внезапно всплыли строчки старой песни:
Черные птицы из детских глаз
Выклюют черным клювом алмаз,
Алмаз унесут в черных когтях,
Оставив в глазах черный угольный страх…
Точно, это же в «Брате» было. Только я шляпки гвоздям не откусывал. Картечь, которую Воронин также притащил с «Еловой», меня полностью устраивала.
– Возьмите тогда глаза мои,
Чтоб они вас век не видали…
– Побывали уже в глазах твоих,
И все, что нам нужно, взяли.
Я долго не мог понять, о ком написаны эти стихи. А когда игиловские казни увидел, то понял.
Раньше я думал, что страх – это самое глубокое, самое подлинное человеческое чувство. Человек может не знать понятия чести, не испытывать любви или ненависти, не знать творческих мук и порывов страсти… Но вот таких людей, чтобы ничего не боялись – я не встречал.
Когда мы говорим «бесстрашный», то обычно имеем в виду героического, мужественного человека, способного преодолеть свой страх.
Но есть и другой вариант бесстрашия.
Когда тебе просто плевать. Героем такого человека не назовешь.
Я сунул обрез в рукав куртки и вышел из дома. Понеслась.
***
Этой ночью мой путь лежал в «Бочку» – ночной клуб старой формации, ностальгически и упорно цепляющийся за позапрошлое десятилетие, или даже еще более раннее время. Со всеми этим рэйверскими вечеринками, упоротой клубящейся молодежью и ощущением скорого и неотменяемого конца.
Когда-то был популярным, потому что был в Энске единственным в своем роде.
Даже в эпоху «дружинников» «Бочка» умудрилась не закрыться.
Но сейчас, конечно, атмосфера была уже не та. Времена менялись. Дискотеку загнали в небольшой темный уголок, выделив место под бильярдную и кегельбан. Не думаю, что это сильно помогло. Клуб был убыточным активом господина Аджоева, но расставаться с ним он не спешил. Отсюда я делал вывод, что не таким уж и убыточным. Есть статьи доходов, которые не облагаются государственными налогами. Правда, проституция в рамках высоких информационных технологий уже переехала в интернет (разве что работницы междугородних трасс окучивали торопливых и неприхотливых дальнобоев). Но наркотики – другое дело. Особенно меня интересовал «черный», который одно время можно было здесь приобрести.
Хотя я неплохо выглядел для своих лет, но все же смотрелся среди посетителей белой вороной. Белой, потому что седой. Охранник – здоровенный шкаф под два метра – быстро и профессионально выцепил меня из толпы модной молодежи у входа.
– Дядя, ты что здесь топчешься? – обратился ко мне
Очевидно, фейс-контроль я не прошел.
– А что такое, братишка? – весело ответил я и хлопнул его по плечу.
Твой выход, Мария.
– Да просто… Чего ты ждешь, брат, давай я тебя проведу?
Совсем другое дело. Спасибо, Маша.
– Звучит здорово, – ответил я, и мы с охранником прошли внутрь. Через черный ход, где камера слежения предусмотрительно не работала на случай какого-нибудь экстренного шухера. Неестественно толстый левый рукав моей куртки охранника совершенно не смущал.
Я внушила ему мысль, что у тебя рука загипсована.
Неплохо.
– Спасибо, дальше я сам, – я отправил жлоба на улицу и зашел в прокуренное помещение.
Ритмичные вспышки света и жесткие басы поневоле заставляли двигаться синхронно с навязанным ритмом. Качая головой в такт, я постарался незаметно устроиться рядом с туалетом. Расчет был прост – употребление МДМА на танцполе быстро приводит к обезвоживанию, жажда утоляется водой, что в итоге заставляет регулярно отливать. Когда молодой человек бегает в туалет каждые полчаса-час, это неспроста.
Через два часа нарисовался подходящий кандидат. Вообще, судя по выражению лица, можно было к нему придолбаться и без столь длительного ожидания.
Я пристроился сзади, вытащил обрез из рукава и втолкнул паренька внутрь.
– Ты чего? – недоумевая, возмутился он, но осекся, увидев в моей руке огнестрел.
– Где колеса взял? – деловито спросил я.
– Какие колеса? – он выпятил глаза, изображая крайнюю степень недоумения.
Мне его припугнуть?
Не надо, Мария. Думаю, я сам справлюсь.
Конечно, обрез вертикалки и вполовину не так здорово смотрится, как традиционный вариант. Но если стволы упираются тебе в подбородок, полагаю, существенной разницы нет.
– Так понятней? – прошипел я, забрызгав лицо парня слюной и силой ударив в солнечное сплетение свободной рукой. Он осел было, но я тут же поднял его за шкирку и пнул коленом в пах. Тут до него стало доходить.
– Не надо… – промычал он.
Медленно, Саша. Давай я добавлю.
Ладно.
Выражение лица парня изменилось в то же мгновение, нижняя губа нервно затряслась.
– Дяденька, пожалуйста, только не убивайте…
Недурно.
– Кто продал тебе «ешки»?
– Аслан.
– Как мне его найти?
– Он у бара. В спортивном костюме.
Ладно, пора было немного попустить.
– А тебя как зовут?
– Костя.
– Костя, ты меня забудешь, когда мы разойдемся? Скажешь ментам, что ничего не видел?
Не то, чтобы его быстрые кивки меня совсем убедили, но убивать его было как-то чересчур.
Мария, он забудет?
Да. Это будет просто. Он никогда не употреблял концентрированный «черный», я все сделаю.
Я вернул обрез в рукав и вышел из туалета. Пришло время познакомиться с Асланом. Я быстро выцепил сидящего у бара симпатичного чернявого парня, меланхолично и отрешенно беседующего с малолетней соской.
На руке дилера были броские дорогие часы, а идеальная бородка намекала на бритье в дорогом барбер-шопе. Он только что на шею табличку не повесил – «барыга». Как же я его сразу не заметил?
Старею.
Как только отшитая малолетка отошла в сторону, я занял ее место.
– Привет, Аслан. Я от Кости.
Аслан аж поморщился от презрения.
– Отвали, дед, – лениво ответил он. Дед… Да я его старше лет на пятнадцать всего! Я не уходил, и Аслан жестом подозвал стоящего неподалеку лба – силовую поддержку. Жестом прикрыл нос, мол, запахло мусором.
Да почему эта шпана меня вечно раскусывает?
Я не стал ничего доказывать. Просто взял его за руку – благо он позволил подойти достаточно близко. Аслан недоуменно посмотрел на меня.
– Мне по деловому вопросу. Прикупить партию для перепродажи. А тебе нормальную маржу и премию за беспокойство, конечно.
Дилер расплылся в улыбке.
– Брат, ну что ж ты сразу не сказал? Я больше по классике – трава, мет, кислота. Если надо, могу достать кокос, но нужно время. По хмурому не ко мне – я этим дерьмом не торгую. Насчет солей – ну, скажем так, мода уходит, но в принципе контакты есть.
– Нет, Аслан, дорогой. Я совсем по другому поводу, – я подмигнул дилеру, и он расстроенно улыбнулся.
– Я понял, ты про «черный». Дедуль, уж прости, но ты совсем не в теме. Опоздал лет на пять. Серьезные люди, конечно, держат немного товара, но там цены… Я даже не скажу, что на вес золота. Золото намного дешевле. Это же серьезный продукт, и больше не делают.
– Брат, так и я представляю серьезных людей. С южного Китая. Понимаешь, да? С большими объемами денег, в валюте, и с большими амбициями.
Аслан наклонился ко мне и доверительно прошептал.
– Я тебе ничего не говорил, но тебе нужно обратиться к Евгению Головскому…
Я многозначительно кивнул. Знал упомянутого господина – большого друга и делового партнера Салмана Аджоева. Подходящая цель…
– Ни слова больше, Аслан, – я подмигнул ему. – Мы друг друга поняли.
Мария, ты можешь поработать над его памятью?
Увы, нет.
Понятно, это значило, что он регулярно употреблял «черный», когда это было модно и доступно. Я вытащил обрез и направил в лицо дилеру. Аслан недоуменно смотрел на тьму внутри ствола, готовую поглотить в себя его жизнь. Наверняка я казался ему приятным и разумным человеком…
Что бы ему сказать напоследок? Ладно, раз уж у нас тут вечер киноцитат…
– Не брат ты мне, гнида черножопая, – сказал я. Опасаться 282-ой статьи в моем положении было нелепо.
Заряд картечи чудовищно обезобразил его красивое лицо, расколов кости черепа, словно кувалдой, и разбросав по барной стойке ошметки покрытой волосами кожи и мозгового вещества. Услышав грохот выстрела, перекрывший ритмично звучашую музыку, визжащая от ужаса толпа людей бросилась к выходу. Но паника и давка только замедлили людей и они в итоге, навалившись на двери, лишь мешали друг другу выйти, неорганизованно прорываясь на выход по одному.
Охранник Аслана сделал по направлению ко мне пару шагов, но неуверенно затоптался, когда я направил оружие на него.
А этот?
Не стреляй. С этим проблем не будет. Он забудет твое лицо.
Не нужно, чтобы забывал. Пусть лучше запомнит меня как коренастого молодого кавказца с характерной безусой бородой.
Поняла.
Я снова спрятал оружие в куртке и слился с паникующей толпой, стремясь скорее покинуть клуб. Вечер перестал быть томным, но для меня он только начинался. Сегодня я должен был навестить Евгения Головского. Он жил за городом, в красивом двухэтажном доме. Жил вместе с семьей.
Послание должно было стать очень конкретным и доходчивым.
Как сделать так, чтобы человек, считающий себя хорошим, совершил плохой поступок?
На самом деле, просто. Нужно убедить, что поступок на самом деле не плохой. Например, служит высокой цели.
Нужно просто убедить…
Только я не был уверен, что у Марии хватит дара убеждения.
Встречное движение
Всю дорогу от выставки до дома Лиза молча наблюдала за Олегом, который сосредоточенно следил за дорогой и лишь искоса бросал короткий взгляд в сторону своей пассажирки. Ее молчание не было признаком неудовольствия или неловкости, возникающей порой при общении малознакомых людей. Напротив, вечер прошел лучше всяких ожиданий, был наполнен общением с интересным человеком, да и в целом такого рода досуг был ей по вкусу.
Лизу всегда интересовала урбанистика, и на предложение Некрасова посетить иркутскую художественную выставку городского дизайна она откликнулась с большим энтузиазмом. Варианты муралов от энских и иркутских художников, проектные эскизы туристических кластеров, варианты решений ландшафтного дизайна и городского благоустройства…
На выставке был едва ли с десяток посетителей. Ей даже удалось пообщаться с одним московским художником. Елизавета надеялась, что своей заинтересованностью ей удалось скрасить разочарование столичного гостя от местного безразличия к такому искусству,.
Олег не разделял ее интереса и смотрел на выставочные экспонаты прагматичным взглядом местного политика. Лиза прямо видела, как он оценивает, во сколько обойдется такая красота местному бюджету и стоит ли овчинка выделки…
Но зато, если бы не он, Лиза пропустила бы такое мероприятие. Теперь она задавалась вопросом – как же так оказалось, что местный политик приглашает ее на свидание? А она мало того, что не против – ей даже нравится.
Некрасов честно выполнил данное когда-то обещание об интервью, хотя и прошло два года с момента, когда он его дал. Как интервьюер, Лиза была профессионально жесткой, но это его не смутило. Он достойно защищался от ее нападок, был достаточно откровенен в своих ответах, не пытался уйти от вопросов. Удивительно, но этот человек оказался далек от ее стереотипов. С ним действительно было интересно. Даже когда материал был опубликован, они все равно продолжили общение на другие совсем темы – об искусстве, религии, политике и истории.
Олег постоянно ездил между Энском и Иркутском. Приезжая очередной раз в областном центр, он старался найти время для того, чтобы провести время вместе с Лизой.
И вот они уже ужинают вместе в хорошем ресторане и ведут светскую беседу.
Через неделю обсуждают тетральную постановку, соглашаясь с тем, как же все-таки трудно ставить Достоевского.
Еще через две – вместе гуляют в городском парке. Лиза толкает перед собой коляску с внуком и старается скрыть смущение от того, что она уже стала бабушкой. Ощущение такое, что Некрасову это даже нравилось, хотя его дети даже не закончили школу.
– Приехали, – Олег выключил зажигание и бросил взгляд на часы. – Ого, еще даже не слишком поздно. Может, познакомишь меня со своими детьми? А то внука я уже видел, а детей еще нет, – подмигнул он.
– Давай чуть посидим, – тихо ответила Лиза. Она очень волновалась перед тем, как начать разговор. Собиралась спросить о личном… о таком они еще не разговаривали. – Олег, ответь мне, только серьезно. Почему ты развелся?
– Ого… – Олег почесал голову. – Знаешь, мне нравится твоя прямота.
Некрасов внимательно посмотрел Лизе в глаза и сказал:
– Причина моего развода не в супружеской измене. Несовместимость характеров тоже ни при чем. Мы, конечно, оба были ершистые, но ничего, что нельзя стерпеть. Трудно сформулировать…
Олег с надеждой посмотрел на Лизу и понял, что она никуда не спешит.
– Ладно, это может прозвучать по-дурацки, но дело было в амбициях жены. Она не видела себя «депутатшей» при состоявшемся муже. У Люды были хорошие математические способности, и она хотела реализоваться профессионально. Я был слишком занят и увлечен своей карьерой, чтобы стать для жены надежной опорой в части воспитания детей. Деньги, комфорт, быт – все это я ей дал. Но свободное время – это не то, что мы могли себе позволить. Я отпустил ее, чтобы она нашла другого мужчину.
– И она нашла?
– Люда-то? Конечно. Если честно, ты на нее чем-то похожа. Не внешне, а вот упорством своим, умом. Такие женщины не остаются одинокими надолго. Если они сами, конечно, этого не хотят.
– Прости, это не мое дело, конечно. Но я не очень понимаю… Детей, получается, ты оставил?
Лиза не хотела придавать своим словам какой-то обвиняющий оттенок, но Олег считал этот вопрос именно в таком ключе.
– Не говори так, – ответил он. – У меня прекрасные отношения с детьми, я регулярно хожу в гости к бывшей жене и дружу с ее новым мужем. Ромка и Артур знают, что папа их любит, даже если меня нет рядом.
– Да, ты прав, для меня это странно, – сказала она и задумалась.
Некрасов наклонился к ней и осторожно взял ее за руку. Нежно провел пальцами внутри ладони, от пальцев к запястью. Было щекотно и волнительно. Лиза вздрогнула и посмотрела на него. Взгляд у Олега был очень серьезный, лишенный обычного ироничного прищура.
– Вы мне очень нравитесь, Елизавета Лазаревна, – сказал он. – И если это чувство взаимно, не забивайте себе голову лишними мыслями.
– Не нужно на «вы», – ответила Лиза. – Ты так долго добивался, чтобы я начала тебе «тыкать», что мне теперь неудобно, когда ты так говоришь.
– Рад слышать, Лиза. Не грусти. Я сам никуда не тороплюсь и тебя торопить не собираюсь. Давай я просто провожу тебя домой, а ты познакомишь меня с детками. Потом я поеду домой. На прощание поцелуешь меня в щеку. Как тебе?
– Проводи меня, – ответила Лиза. – Только с детьми пока не выйдет. Они у бабушки.
Она чуть наклонилась к Олегу, очевидно, ожидая поцелуя. Некрасов подался навстречу, но остановился на полпути.
– Неожиданно, – с улыбкой сказал он.
– Разве тебя это расстраивает?
– Вовсе нет, Лиза. И мне очень жаль портить этот волшебный момент. Но есть между нами один неразрешенный вопрос. И, боюсь, чтобы спокойно смотреть тебе в глаза, что-то с ним придется делать.
– Что ты имеешь в виду? – тревожно спросила Лиза.
– Два года назад ты дозвонилась до иркутского телеканала и задала мне вопрос о событиях двенадцатого года. Я тогда не знал всех обстоятельств, да и в любом случае не смог бы сказать их в эфире. Но теперь все иначе. Тебя же все еще волнует подноготная четырнадцатого июля?
Лиза откинулась в кресле. Высвободила руку, которую Некрасов все это время поглаживал.
– Умеешь же ты испортить настроение, Олег. Волнует, но я все уже знаю. Узнала даже больше, чем хотела.
– И что же тебе сказали?
– Прости, Олег, но я подписала соглашение о неразглашении.
– Я понимаю… Наверно, тебе дали информацию, что никаких террористов на территории телецентра не было, а взрывы были от артиллерийского огня. На самом деле, секрет полишинеля – полгорода слышало характерные прилеты. Причина всего этого кошмара – паника, неразбериха, массовая истерия. Армия отстрелялась по своим, по ошибке были убиты местные ополченцы, никакие не террористы.
Лиза удивленно посмотрела на Некрасова.
– Откуда ты это знаешь?
– Неважно. Важно, что это далеко не вся правда. Это на самом деле дезинформация с элементами правды. Такую версию событий дают тем, кто не верит в официальную версию и знает чуть больше, чем простые обыватели.
– И что ты хочешь за свою информацию? – сухо спросила Лиза.
Некрасов вздохнул.
– Вот этого я и боялся, Лиза. Вот этого твоего взгляда. Я ничего не хочу за эту информацию. Я ее дам просто так, если ты настаиваешь. Но я не хочу этого делать. Я хочу сохранить все в тайне.
– И как ты прикажешь мне на это реагировать? Я прошу тебя сейчас – расскажи, что знаешь.
Олег знал очень много. Ему удалось сложить единую картину из большого числа маленьких элементов. И Лиза играла в этой картине хоть и второстепенную, но заметную роль.
Он покачал головой.
– А это тебя не сломает? Вспомни, что с тобой было в прошлый раз, Лиза?
Лиза вздрогнула. Некрасов не мог знать, что произошло в прошлом году. Но он угадал, она неожиданно для самой себя оказалась довольно хрупкой. Информация, полученная от Константина Шумейко, ее здорово подкосила. Не о теракте, а другая – по делу об убийстве Печерской. Это разрушило ее отношения с Дмитрием Ростовцевым… А ведь она искренне доверилась ему и даже больше… Лиза едва смогла смириться с тем, что полюбила человека, столь лживого и подлого. При том, что она была не глупа и не безрассудно влюбчива.
Она понимала, что Некрасов был другим. Но в тот момент она смотрела на него со злобой. Олег отвел взгляд.
– Давай сделаем так, – сказал он. – Я завтра уезжаю в Энск. На следующей неделе снова буду в Иркутске. Если ты не передумаешь, все тебе расскажу. И все же я прошу тебя, отпусти. Нужно продолжать жить. Ради детей, ради внуков. Ты же сама знаешь, что если зациклишься на прошлом – просто погибнешь.
Лиза ничего не ответила и молча вышла из машины.
Олег тяжело вздохнул. Теперь оставалось только ждать.
***
Но ждать долго не пришлось. Уже утром следующего дня, когда Олег собирался в дорогу, на телефон пришло длинное сообщение от Лизы.
«Олег, прости за мою резкость вчера. Я знаю, что ты желаешь мне только добра и действовал из лучших побуждений. Ты прав – я больше всего ненавижу, когда лгут люди, которым доверяют. Это мой бзик, не могу стерпеть, когда что-то скрывают. А ты хочешь, чтобы я сама разрешила тебе хранить от меня эту тайну. В первый момент мне это показалось оскорбительным. Но теперь я понимаю, что так ты проявил ко мне уважение.
Я долго размышляла о том, что ты говорил, о разочарованиях и вдовьей скорби. О детях, о своих надеждах и мечтах – они у меня до сих пор есть, хотя, возможно, в это трудно поверить.
Знаешь, я вчера видела хороший сон и настроена твердо принять решение.
Вот что – я не собираюсь ждать. Я хочу знать уже сейчас…»
Олег расстроенно вздохнул, но ответ написать не успел. За первым сообщением последовало второе.
«Я хочу знать, какие у тебя планы через неделю. Я вот думала пойти в гости к Розе. Устроим большой ужин. Соня приведет своего молодого человека. А ты будешь моим «+1». Как ты на это смотришь?
Ты все правильно понял. Храни свою тайну, интриган.
Только учти – я даю разрешение только на одну».
Олег улыбнулся и коротко черкнул в ответ:
«Звучит отлично. Напишу, когда конкретно планирую вернуться. С радостью побуду твоим «+1».
Он убрал телефон и продолжил сборы, но уже с хорошим настроением. Хладнокровно солгать этой женщине он все равно бы не смог. А рассказать правду о судьбе ее старого друга и бессмысленной гибели мужа просто боялся.
Такая правда действительно могла ее сломать.
