Станислав Войтицкий
Принципы
Убийцы
I
Я уже битых полчаса безрезультатно шарил фонарем по придорожным кустам, бродя вдоль дороги, ведущей к Иркутску. Рассветное солнце постепенно рассеивало сумерки и туман. Наверно, утром было искать проще, но в моем деле нельзя терять ни минуты. По горячим следам всегда искать лучше. Присущий мне оптимизм выветривался с каждой минутой, проведенной у ночной трассы, изредка подвывающей от проносящихся мимо автомобилей.
– Ты уверена, что это здесь? – крикнул я Варваре Хазовой, которая стояла на обочине, не желая ходить среди мокрой травы. Удивительное чистоплюйство, учитывая ее положение.
– Ну, примерно! Я на съезде стояла, вон там. А примерно сюда мы подъехали, потому что здесь потише.
Я поймал ее в отражение карманным зеркалом. Нервничает, нетерпеливо стучит ножкой.
«Примерно». Ей легко говорить. Это же не она бродит, раздвигая зеленое сено высокой травы в поисках маленькой иголки. Иголка и сено – это образно, я искал вырванную из уха сережку.
Варвара Хазова была героиновой наркоманкой и зарабатывала себе на жизнь проституцией. В иные времена я бы побрезговал помогать с расследованием смерти такого человека, но уже более чем трехлетнее безделье серьезно меня утомило. Так что я был просто счастлив внезапному звонку Поварницына и готов был браться за любые дела – хоть о наркоманах, хоть о проститутках. В итоге получил комбо.
Ее убили где-то здесь, а тело выбросили на обочину трассы километров через десять, ближе к городу. Убийца торопился и не смог выбрать подходящее место, так что Варвару нашли уже через пару часов.
Проблема была в том, что у следствия больше ничего не было, и не сильно-то оно старается в подобных случаях.
У меня было куда больше информации…
Я смог выйти на убитую, когда осматривал ее квартиру. Разочарованная, она сидела в туалете, на опущенной крышке унитаза, с рукой, пережатой жгутом и пустым шприцем в другой. Тщетная попытка кайфануть, даже после смерти. По ту сторону жизни ощущения несколько притуплялись.
Ценный свидетель, но в данном случае весьма ненадежный. Дело было не только в обычных человеческих ошибках, свойственных каждому. Моральный облик у Хазовой был весьма сомнительным.
Тем не менее, она испытывала ко мне благодарность – я смог объяснить ее посмертное состояние и дал ей какое-то подобие дела. Почти все хотели помочь расследовать собственную преждевременную смерть и наказать виновника, если он был.
Внезапный блеск среди темно-зеленой травы привлек мое внимание. Я подошел, присел… Вот это да, все-таки нашел.
Я поднял сережку пинцетом и аккуратно сложил в пластиковый пакетик с застежкой. Поднялся к дороге и запомнил точное местоположение находки.
– Зачем ты взял? – удивилась Хазова. – Вызывай ментов, пусть все изучат.
Несмотря на относительную молодость – а выглядела она несколько моложе, по сравнению с телом в морге – манера говорить у Варвары была как у толстой хабалки с вещевого рынка: крикливая, резкая и по-хамски настырная.
– Сколько раз тебе повторять – не учи меня работать, – сказал я. – Ты видишь, какой дождь прошел? Нет уже никаких следов.
– А ты что, следопыт?
– Получше тебя. Сережка мне еще пригодится. Это отличная улика, если ее в нужном месте найти. Лучше о другом скажи, а то ты мне почти не помогаешь. Давай, ты обещала вспомнить – как выглядел тот водила?
– Обычный дальнобой. Мужик, средних лет.
– А лицо какое?
– Да обычное, блин, лицо. Я с ним трахаться собиралась, мне зачем его лицо?!
Действительно. Почему я такие глупости спрашиваю?
– Как был одет?
– Штаны вроде джинсы… или камуфляжные, как у рыбака. Цвет рубашки не помню, но была в клетку. Вроде.
– А что за машина была?
– Грузовик.
– Марка, модель?
– Обычный грузовик. Как камаз.
Я достал телефон и показал ей первую попавшуюся фотографию камаза.
– Вроде похож, – пробормотала Варвара. – А вроде и нет.
– Кузовной или тягач?
– Димочка, я не разбираюсь в машинах, ты пойми! Не запомнила я. Только цвет – белый.
Все понятно. Конечно, ничего не изменилось, примерно это же я от нее слышал и в первый раз. И о номере машины, естественно, («мне не до этого было!») и о времени, когда произошло убийство («ну, днём, я как-то не посмотрела на часы»). Не знаю, не помню, не видела, растерялась.
Я, конечно, понимаю, что не каждый день тебя убивают, но можно быть и сообразительней.
Варвара расстроенно извинилась перед мной за свою бесполезность. Но то, что мы нашли место преступления – это уже большое дело. Теперь можно засесть за камеры на трассе и, вычислив хотя бы ориентировочное время событий, составить узкий круг подозреваемый. Особенно на белых грузовиках.
Я уже начал продумывать, как буду объяснить Поварницыну, почему какой-то конкретный водитель является подозреваемым.
Итак, жертва занималась проституцией на трассе. Дальнобойщики составляют большую долю ее клиентуры. Меня интересует именно этот, на белом камазе, потому что…
Я задумался и не нашел ответа.
…потому что потому! Просто интересует, и все. Интуиция.
Нужно было себя одернуть. До определения подозреваемого еще нужно многое сделать. Я сел в машину и набрал Поварницына.
– Здравствуй, Егор, – сказал я.
– Приветствую, Дмитрий, – спокойно ответил мой молодой коллега. Хотя как молодой… Моложе меня, но определенно – он достиг намного большего. И уверенно мной руководит. А когда-то был таким зеленым…
– Егор, можешь посадить кого-нибудь на записи с камер? По 419-ой, на участке от Кузнецовки до Энска. Нужно отсмотреть первую половину вчерашнего дня и собрать данные по грузовикам.
– Дим, как тебе сказать… Это ресурсов потребует. Сколько там, километров сорок? Довольно большая протяженность участка, плюс по городу. Много камер. У тебя есть что-то конкретное? Почему ты считаешь, что нужно искать именно там?
– Да просто интуиция. Одно из моих предположений. Ты же знаешь, я частенько оказываюсь правым.
– Так-то оно так, только времена ныне другие. Сейчас уже не 2005-ый. Мне нужно что-то более конкретное.
А когда-то прокатывало… Надеясь, что проскочить легко все-таки получится, я зашел с другой стороны.
– Ну, у меня есть свидетель…
– А вот тут подожди! Какой такой свидетель? Кто это? Он видел убийство?
– Егор, если бы этот человек хотел пойти в полицию, он бы пошел.
– И чего же он боится?
– Ну, не хочет лишних проблем, волокиты. Слушай, какая разница? У нас есть указание на примерное место преступления…
– Нет, постой. Ты сказал, есть свидетель. Он видел, как все произошло. Что значит – примерное?
– Подожди. Я не говорил, что он видел именно, как убивают…
Я почувствовал, как мое лицо пышет жаром. Егор определенно подрос за это время. Несколько вопросов – и я уже поплыл. Хотя я сам хорош – перед тем, как врать, нужно готовиться заранее.
– А в каком смысле он тогда свидетель?
– Егор, да что с тобой?
– Со мной все хорошо. Это ты хочешь, чтобы я людей занял непонятно для чего, а обосновать не можешь. Мир не крутится вокруг тебя.
– Ты же сам просил меня помочь по горячим следам.
– Дим, да мы как-то и без тебя справляемся.
Я начинал кипеть.
– Ну, и как – уже поймали, кого надо?
– Ты о Хазовой? Это висяк, перспектив нет.
Не знал, что вот это называется «справляемся».
– Мы вообще-то говорим об убийстве, Егор. У нас так много убивают сейчас?
– А ее не в Энске убили. Я планирую передать дело в Иркутск, пусть там страдают. Это расследование не в приоритете. Поэтому ты им занимаешься, Дмитрий. Если дашь конкретику – я помогу тебе. Все, пока, если будут новости – звони.
Да уж, времена действительно изменились. И не к лучшему. Я выключил телефон.
– Слышала? – я обратился к Хазовой.
– Он мудак, – ее голос донесся из зеркала заднего вида. Я повернул его, чтобы видеть собеседницу. Она сидела на пассажирском сидении, с негодованием сжав зубы.
– Им плевать на тебя.
– Тебе тоже плевать, – огрызнулась Варвара. – Ты жалок. Этот мусор ноги об тебя вытирает, а ты терпишь.
– Так уж устроено.
– Терпила. И откуда ты себе на такую тачку-то накопил, ума не приложу.
– А что, на трассе хорошо платят?
Варвара оскалилась злой улыбкой.
– Да уж получше, чем в мусарне.
– А конкретно? Сказать стесняешься?
Она не без удовольствия назвала сумму. Довольно значительную, как по мне, но ничего фантастического. К тому же, она наверняка преувеличила.
Я пожал плечами в ответ.
– Я поменьше получаю, конечно, – сказал я. – Особенно, если учесть, сколько немытых вонючих хуев мне приходится ежедневно отсасывать… Ах да, нисколько.
Хазова вместо ответа плюнула мне в лицо, я инстинктивно зажмурился, но, естественно, ничего не почувствовал. Слюна пролетела насквозь. Еще утром я удостоился от нее удара по лицу (на той стороне), и результат ее очень удивил – я, как обычно в таких случаях, раздвоился. Видимо, она до сих была под впечатлением от увиденного, и не могла об этом забыть – так что моя потусторонняя копия до сих пор валяется где-то в ее квартире, а я ощущаюсь для нее столь же бесплотным, как и она – для меня.
Хазова еще пару раз меня обматерила (чем доставила мне большое удовольствие – люблю, когда у неприятных мне людей бомбит), а потом быстро успокоилась. Несмотря на взрывной темперамент, она была довольно отходчивой.
– Что планируешь делать? – спросила она.
– Как что? Искать тебе свидетеля.
***
Несмотря на свое текущее положение – когда уже должно быть все равно, Варвара не спешила рассказывать мне о своих коллегах по древнейшему ремеслу. Она не хотела, чтобы я вовлекал кого-то из низ, но теперь, когда я сам попался в ловушку собственной лжи – сдалась.
– Поедешь к Алле, – сказала она сухо и назвала адрес.
– Почему именно к ней?
– У нее ребенок ест, да и возраст такой, что пора заканчивать. И знакомые с соседями про нее не знают. Она сговорчивая будет.
Звучало прекрасно. Жизнь начинала налаживаться.
Алла жила в скромной хрущевке на окраине города. Вот тебе и огромные доходы, ухмыльнулся я. Но на этом стереотипы закончились.
– Вы по какому вопросу? – голос, прозвучавший из-за закрытой двери, был неожиданно приятным.
– Я из полиции. По поводу вашей подруги, – сказал я как можно громче, чтобы мой голос было хорошо слышно в подъезде.
Дверь сразу открылась, Алла торопливо пригласила меня внутрь. Варвара была права на счет сговорчивости.
– Вы насчет Варвары?
Я кивнул, и она встревоженно спросила:
– Что-то изменилось? Просто меня уже допрашивали.
– Нет, все в порядке. Просто нужно кое-что уточнить, – я постарался с порога ее успокоить. Надавить еще успею.
Женщина внешне казалась полной противоположностью Хазовой. Даже несмотря на несколько потасканный вид. Усталый и печальный взгляд, сухие морщины, руки с тонкой кожей, испещренные выпирающими венами. Под домашним халатом угадывалась утратившая былую форму некрасивая грудь и живот, свойственный женщинам под пятьдесят.
Активная девочка лет шести подбежала к матери и прижалась к этому некрасивому животу, настороженно глядя на меня.
– Привет, – сказал я ей.
– Солнышко, иди поиграй к себе, мне нужно серьезно поговорить с дядей.
Я ухмыльнулся. Наверняка, «солнышко» слышит такое далеко не первый раз. Но в этой фразе сквозила забота, и это мне нравилось. Дети всегда являются хорошим рычагом давления. Межведомственное взаимодействие, работники опеки, то да се. Я был не в восторге от такой подлости, но дело есть дело. Если что, у меня рука не дрогнет поднять телефон и сделать нужный звонок.
– Пройдемте, – Алла пригласила меня на узкую кухню и прикрыла за нами дверь. – Могу я посмотреть ваши документы.
Я вольготно сел за стол и протянул ей удостоверение внештатного сотрудника полиции. Она удивленно посмотрела на меня.
– Я оказываю помощь в расследовании, – пояснил я. – Относитесь ко мне, как действующему сотруднику.
– Хорошо, я поняла, – сказала Алла и села напротив. К сожалению, она не предложила мне ни чай, ни кофе.
– Что вы можете рассказать мне о Варваре?
– Сверх того, что я уже рассказала следователю – ничего.
Вот только Поварницын не потрудился скинуть мне протоколы допросов. Я не знал, с кем общались следаки и что узнали. Так что приходилось работать с нуля и конкретно.
– Вы когда-нибудь работали с ней трассе Р149? – громко спросил я. Алла с ненавистью посмотрела на меня. Интересно, что она говорила дочке? Что пашет медсестрой в ночную смену?
– А можно не при ребенке?..
– А можно говорить все, как есть? – перебил я.
– Но я правда ничего не знаю!
Я почесал затылок. Это был условный знак, что пора вступать Хазовой. Я переложил зеркальце из кармана брюк в карман рубахи, чтобы лучше ее слышать.
– Она лживая сука, – сказала Варвара. – Да мы с ней пару раз работали на той точке, где меня убили.
– У меня есть информация, что вы работали с убитой неподалеку от места, где ее убили.
– Это у поворота на Вихоревку?
– Да.
– Ну, так и спрашивали бы об этом.
Тут главное не проявить смущение. Я уже взрослый мужик, и всякое видел. Хотя с проститутками дела до сих пор не имел. И в профессиональном плане – повезло, и в личном – брезговал. Лучше уж пятипалая подружка – по крайней мере, она не наградит меня ни гонореей, ни сифилисом, да и другие мужчины ее не интересуют.
– Когда вы последний раз работали с убитой?
– Около месяца назад.
– Расскажите, кто в основном является вашими клиентами?
– Процентов на девяносто – это дальнобойщики. В последнее время в Энск ходит много грузовых автомобилей, так что клиентов хватает.
– А почему с остальными грустно?
Алла улыбнулась.
– Да у нас тут глушь, не так уж много машин. Нужно заранее место знать, а если не знаешь – как мы их зазовем?
– А дальнобойщиков вы как зазываете?
– У нас рация есть. Место у поворота хорошее, дорога в гору идет в обе стороны. Как только видим водилу, начинаем зазывать на 15-ом канале.
– Каким образом?
– Дмитрий, вам обязательно это знать?
Стыдно признаться, но мне было интересно.
– Да. Нужно для дела. Чтобы лучше понимать картину.
Алла устало вздохнула.
– Ну, я говорю по рации что-то вроде: синенький (это если машина синяя), заезжай к красивым девочкам, поворот на Вихоревку, белая «калина». Ну, и прибаутки разные.
– Какие прибаутки?
Еще один усталый вздох.
– Все девчонки хороши, наслаждайтесь от души. Здесь и комлекс, и минет – наслажденья лучше нет. Ты минутку подожди, шишечку свою взбодри. Я к тебе уже иду – шишечку угомоню. Коль закажешь Виолетту – наградит тебя минетом. Ну а опытная Алла вас порадует…
– Все, достаточно, я понял.
Определенно, нужно было остановить ее раньше. Наверняка, таких частушек у нее еще на полчаса. Говорила их Алла устало и безразлично. Уверен, на трассе это звучало куда как веселее.
– Кто такая Виолетта? Она может что-то знать?
Алла усмехнулась.
– Виолетта – это Варвара и есть, – сказала она. – Профессиональный псевдоним. Почему-то она считала, что трахать простую Варвару никто не захочет.
– Вы сказали, что работали вместе. Сколько обычно женщин?
– При мне не менее трех. Сутенера у нас не было, так что я считала, так надежней для безопасности.
Ах, Варвара… Вот же ты тупая лживая тварь. А мне сказала, что одна работала. Жаль, нельзя было вслух ее обматерить.
– Значит, мне нужно просто найти тех, кто работал в тот день?
– Хотела бы я сказать «да», но с Варей все сложнее…
– В каком смысле?
– Эта девочка была, как говорится, с легкой грустью.
– Не слушай ее, Дима! Врёт как дышит.
Когда она молчала, то не нравилась мне несколько меньше, чем обычно. Я положил зеркало в кошелек и убрал в задний карман брюк, чтобы не отвлекаться на Хазову. На данный момент я предпочел обойтись без ее ценных комментариев.
– Что вы имеете в виду?
– Могла легко нахамить клиенту. Хотя, вообще-то наше дело – терпеть, нам деньги платят. Работала время от времени. Ну и плотно сидела на наркоте. Частенько видела ее под кайфом.
– Осуждаете? – усмехнулся я.
– Не в этом дело. Работе мешает. Что до осуждения – нас всех жизнь осудит. Нехорошо так говорить, но я не удивлена, что у нее все так вышло. Я уже поспрашивала у девчонок – в тот день дождь был, никто на той точке не работал. По крайней мере, из наших. Так что, боюсь, она работала одна.
С одной стороны, у меня не было к Алле претензий, она действительно сотрудничала. С другой стороны, этой породе я не доверял. Если баба умеет достоверно симулировать оргазм, то и лапшу на уши может вешать будь здоров. Мне нужна была уверенность, что я выжал все, что мог.
Пора переходить к неприятной части допроса. Ничего личного, это просто работа. У меня не было напарника – злого полицейского, так что пришлось работать и за него.
Я демонстративно достал блокнот.
– Имена и адреса девочек, которые знали Хазову.
Качает головой. Неужели эта шлюха с обычными полицейскими также разговаривает?
– Может, у дочурки спросить, как зовут добрых тетенек – маминых подружек?
Демонстративно отвернулась в стену. Я закрыл блокнот, стараясь сдержать раздражение. Даже старая проститутка смотрела на меня, как на говно.
– Да в чем проблема? – спросил я. – Если уж своей пиздой торгуешь, почему не сдашь чужую?
– Уходи по-хорошему, – она сжала кулаки. – Сволочь.
Ты смотри, какие мы смелые. Растерял я навыки, пока бездельничал.
– Не надо мне грозить, Алла для анала. Кишка у тебя тонка, хоть и раздолбана. Лучше послушай внимательно. Пока, – я сделал ударение на слове «пока» – я в опеку не звоню. Будем надеяться, мне хватит того, что ты мне дала. Но если не хватит, я приду за добавкой. И натурой не возьму – очень уж ты, старая сука, потасканная. Так что подумай над своим поведениям и будь посговорчивей в следующий раз. Ариведерчи.
С удовлетворением убедившись, судя по сжатым губам и дергающимся плечам, что я довел Аллу до истерики, я вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Жестко ты ее. Даже жалко стало, – сказала мне Хазова, когда я вышел из подъезда. Но меня ее профессиональная солидарность не волновала.
На улице я снова набрал Поварницына.
– Быстро ты, – как будто с неудовлетворением отметил Егор.
– Мне нужно, чтобы ты сделал, что я просил прошлый раз. Конкретика такая – белый грузовик, возможно, камаз.
– Хорошо, что добавилась конкретика. Это гораздо лучше, чем в прошлый раз. А откуда информация?
– Я уже говорил, свидетель. Алла, коллега убитой по ремеслу.
– Алла Морозова?
Черт, а я даже фамилию не узнал. Решил ответить наудачу.
– Ну да.
– Мы ее уже допрашивали. Она ничего не знает.
– Ну а мне она рассказала гораздо больше, чем ничего. Аллочка была на месте и видела, как Хазова садилась к дальнобою в грузовик. К сожалению, запомнила только цвет. Но это хоть что-то.
– Дим, хочешь совет?
Мне показалось, или я слышал в его голосе раздражение.
– Нет.
Разумеется, я не хотел совета, но когда об этом спрашивают, то на самом деле ответа и не ждут.
– Просто расслабься. Премию мы тебе в любом случае выпишем. У нас есть полтора отпечатка и образец ДНК.
– ДНК? Откуда? В отчете о вскрытии, который ты выслал, не было ничего о сексуальном контакте.
– А секса и не было. Я забыл прислать тебе ту часть, где про ногти. Хазова сопротивлялась, под ногтями образцы кожи и кровь. Так что как только наш убийца засветится, то мы сразу привяжем его к этому делу.
– А если не засветится?
– Ну, будем надеяться, что засветится, – ответил Поварницын и повесил трубку.
***
Как искать иголку в стоге сена? Да, в общем-то, следователи этим все время и занимаются. Я слишком отвык, чтобы заниматься черновой работой, но это не значило, что у меня не было представлений, как это делать.
Грузы для Доброго разгружались на нескольких складах на окраине Энска для последующей транспортировки в пункт назначения. Это было очень удобно, как по мне.
Несмотря на удостоверение внештатника, здесь люди в основном шли мне навстречу. К счастью, большинство контор, принимающих грузы, копируют паспорта водителей.
Зная день приезда подозреваемого, я получал не такой уж большой набор ксерокопий для просмотра.
Я смотрел для вида, а Хазова, на своей, зазеркальной стороне, искала, кого надо. Нам повезло уже на второй точке. С учетом обстоятельств, все складывалось как нельзя лучше. Мне уже порядком надоело это скучное дело. Хотелось поставить точку.
– Вот он.
Поскольку мы смотрели документы в присутствии руководителя складской службы логистики по имени Семен, задать уточняющий вопрос я ей не мог.
– Вот, смотри, вот же.
Небось, размахивает у меня под носом бумажкой, подумал я. До чего же она была тупая. Как же я устал…
– Фамилию скажи, – сказал я.
– Не понял, – удивился Семен.
– Не обращайте внимания, это я так, мысли вслух.
– Ой, прости, я дура. Якимович, Борис Алексеевич.
Сдерживая нетерпение, снова перебрав маленькую стопку копий, я нашел нужную. Согласно приколотой к ней копии путевого листа, Борис Якимович водил «Сканию». Можно ли перепутать ее с камазом? Да, эта, пожалуй, могла.
Я вернулся к копии паспорта. С относительно свежей фотографии на меня смотрел зрелый мужчина 1973-его года рождения. Ничем не примечательный. Впрочем, убийцы, как правило, выглядят как обычные люди. К сожалению, обычно они и бывают обычными людьми. Надеюсь, Хазова ничего не путает. Я протянул листок Семену.
– Вот этот. Есть адрес, где проживает?
– Нет, мы копируем только лист с фотографией.
– Хорошо, а что можете сказать о нем лично вы?
Семен пожал плечами.
– Да не знаю, я как-то не общаюсь с ними. Товар принял, бумаги оформил и все, свободен.
– Может быть, у него есть круг общения, друзья?
– Да я, блин, откуда знаю?
Было видно, что он стремится от меня как можно скорее избавиться. Я не мог его винить – он так и сделал больше, чем должен.
– Последний вопрос. Он уехал от вас порожняком?
– Сейчас проверю в компьютере…
Словосочетание «последний вопрос» является хорошим козырем при общении с людьми, высоко, но кратковременно, поднимающим их лояльность.
– Нет. Он взял груз в Томск. Выехал сегодня утром.
Искренне поблагодарив его, я покинул склад, забрав себе копии паспорта и путевого листа.
– Уверена, что не ошиблась? – спросил я у Хазовой, как только вышел на улицу.
– Точно он. У него родинка такая на щеке, мне запомнилась.
Раньше она ни про какую родинку не говорила.
– Сто процентов?
– Сто пятьдесят!
Вроде бы не врет, судя по интонации. Что, конечно, не гарантирует, что не ошибается. С другой стороны, а когда было иначе?
Я достал мобильник, но звонить не стал.
– Давай, Димочка, звони своему мусору!
– И что я ему скажу?
– Как что?! Имя, фамилию, отчество, номер машины! Ты все за них сделал. То есть мы сделали.
– Вот именно. Обычно я лишь подталкиваю следствие в нужном направлении, а не веду его сам. Возникнут вопросы, как я вышел на этого Якимовича. Допустим, я к Алле вернусь и под угрозой, что у нее отберут ребенка, заставлю ее лжесвидетельствовать и опознать Якимовича как убийцу. У него возьмут ДНК, а, прикинь, это не он, ты ошиблась. Начнут колоть старую шмару, она укажет на меня. Я-то, конечно, отбрехаюсь, но ее могут посадить.
Я убрал телефон.
– А тебе не все равно?
– Девочку жалко.
– А что поменяется? Ты уже упоминал Аллу.
– Сейчас это просто мои слова. Она не давала показаний, которые были бы зафиксированы. Что до меня – я просто соврал. Первый раз, что ли?
– И что ты планируешь делать?
– Нужно добыть его отпечатки или генетический материал, раз у следствия есть образцы.
Хазова глупо хихикнула.
– Кровь или волосы, дура. Ты точно уверена, что это он?
– Да точно!
Ну и слава богу!
– Тогда дело закрыто, ты свободна, – с облегчением сказал я.
– В каком смысле? – удивилась Хазова.
– В смысле – вали на все четыре стороны! Заебала! – апроходящая мимо женщина опасливо покосилась в мою сторону и ускорила шаг. Но мне было все равно. – Найди себе кайфа и врежь по вене. Твое дело теперь – сторона.
– Это как сторона?! – закричала Хазова в ярости. Я достал зеркало и нашел ее в отражении. Выпученные глаза и покрасневшее лицо, раздутые ноздри и перекошенный рот. Какая прелесть.
Я сел в машину, не теряя ее из виду. Как только она протянула свои руки, чтобы вцепиться мне в волосы (вот дура, забыла, что это не получится), я резко закрыл дверь. Машину было жалко, но истошный крик боли Хазовой определенно того стоил.
– Ты мне руку сломал!
Интересный эффект – если на той стороне просто сесть в машину, то будешь нормально ехать. А вот если резко столкнуться, то предмет раздвоится, как и человек. Наверно, что-то, связанное с электромагнитными полями. Отличное свойство.
Жизнь научила меня не спешить делиться с потусторонними людьми своим адресом, так что Хазова не знала, где я живу. Я дал по газам. В зеркале заднего вида я видел, как она бежит за мной по дороге, держась за неестественно вывернутую руку. Надо же, действительно сломал.
Разумеется, Варвара не догнала машину.
Больше я ее никогда не видел.
II
Я сразу же поехал за город, чтобы догнать Якимовича. Конечно, у него было несколько часов форы, но я рассчитывал, что смогу нагнать его на своей машине. Однако планы пришлось поменять. Не успел я покинуть Энск, как мне позвонили с незнакомого номера.
К сожалению, это был не спам-звонок.
– Здравствуйте, Дмитрий. Где вы сейчас?
Спокойный расслабленный голос, который заставил меня покрыться мурашками.
– Здравствуйте, Константин Валерьевич. Что-то случилось?
Я мог и не спрашивать. Шумейко не будет звонить, если ничего не случилось.
– Возвращайтесь домой. Срочно. Я буду ждать вас там. У вас полчаса.
Погоню пришлось отложить. Мое дело сразу показалось мне совершенно неважным. Этот человек не беспокоит по пустякам. Я столкнулся с ним во время одного старого расследования, и с тех пор моя жизнь заиграла новый красками. Шумейко был одним из немногих людей, которые знали о моей маленькой сверхспособности – возможности общаться с недавно умершими. Это его вообще не удивило.
Как-то само собой так получилось, что я теперь работал на него.
Впрочем, работал – это громко сказано. Деньги мне платили, и немалые – я, между прочим, высокооплачиваемый консультант по безопасности в ООО «Защитник». Но я ни разу никого не консультировал. Необходимость в премиях от полиции и СК пропала, и я помогал расследовать убийства просто ради хобби. К сожалению, постепенно меня привлекали к этому все меньше. Жаль, потому что мне нравилось мое дело. Именно поэтому я ухватился за дело никому не нужной Хазовой, толком ни о чем не спрашивая.
Шумейко содержал меня не просто так, по доброте душевной. Наконец, пришло время узнать, почему. Я предположил, что умер кто-то важный, и нужно было срочно его допросить.
Я запер за собой дверь и прошел в квартиру, где меня уже ждал Шумейко (да, у моего гостя был ключ и право вторгаться ко мне в любое время).
Константин Валерьевич сидел на диване и читал. Он отложил книгу в сторону, лишь когда я вошел. Я бегло бросил взгляд на обложку. Ремарк, «Жизнь взаймы». Хорошая книга, все умерли.
Константин Валерьевич поднялся и подошел ко мне.
– Доброе утро, – сказал он и пожал мне руку.
Ох, доброе ли?
– Сегодня тот самый день? – спросил я. – Я вам нужен?
– Да, но в не в том смысле, в каком вы думаете. Ваши особенные навыки потребуются мне в другой раз.
– Тогда чего вы от меня хотите?
– Сначала давайте присядем. Расскажите, как проходит ваше расследование.
Он сел у края дивана и закинул ногу на ногу. Я сел с другой стороны.
– Тяжеловато, – ответил я. – Нет былой атмосферы товарищества.
– Жаль. Но в принципе, вам понравилось тряхнуть стороной?
– Если честно, нет.
– Тогда, может быть, пора заканчивать? Я не хотел бы вами рисковать. Расследование убийства может быть сопряжено с риском.
– Сколько я не расследовал, мне лишь раз пришлось рискнуть жизнью.
– Да уж, не напоминайте. Спасибо товарищу Родионову, вы все еще с нами.
На меня накатил небольшой приступ ностальгии. Смертельный риск соседствовал со счастливыми воспоминаниями. Сошелся с Лизой тогда, был шанс устроить свою жизнь. Только вот мой гость был против. Я должен был принадлежать лишь ему. Слишком важный инструмент, всегда должен быть под рукой.
– Вы вспомнили о Елизавете Ивановой.
Шумейко не спрашивал, а утверждал.
– Да. А то вы не знаете, почему…
– Вините меня, что все так закончились?
– Разумеется.
– Ну и неправильно. Винить надо только себя. Вы сами привели ее ко мне. Зачем, Дмитрий?
– Ей было очень трудно жить в неизвестности. Я поступил по-человечески. Она должна была узнать от вас правду.
– Я и дал ей правду.
– А кто просил рассказывать ей, что я раскручивал дело Печерской?
Шумейко пожал плечами.
– Она просила, Дмитрий. Я спросил, нужна ли ей информация по убийству Печерской, и она ответила утвердительно.
Я ненавидел такого рода манипуляции в стиле «бойся своих желаний». Я хотел помочь любимой женщине, а в итоге все разрушил.
– Учитывая вашу реакцию, Елизавета Лазаревна вам все еще небезразлична.
– И что? Какое это имеет значение?
– Кое-какое имеет. Вы нужны мне для того, чтобы провернуть одно незаконное дело. Говоря откровенно – похищение человека. Вы знаете Олега Некрасова?
Я слышал где-то имя, но не помнил, где. Увидев мое незнание, Шумейко пояснил:
– Это местный депутат. Так получилось, что у нас с ним возникли разногласия, и я хочу немного привести его в чувство.
– А при чем здесь Лиза?
– Видите ли, мне нужно – я бы даже сказал, критически необходимо, – чтобы Некрасов не мог связать свои злоключения со мной. И вот тут мне нужны именно вы.
– Я все еще не вижу связи.
– Связь есть. У них роман.
Должно быть, я не смог скрыть свое потрясение, потому что Шумейко довольно улыбнулся.
– Что удивляет вас больше? Что она нашла себе мужчину или что это оказался политик?
– Пожалуй, второе. Это совершенно не похоже на ту Лизу, которую я знал.
– Возможно, вы знали ее не слишком хорошо. Так получилось, что Елизавета знакома мне давно, и поверьте – она полна неожиданных сюрпризов.
Мне совсем не понравилась эта ухмылка. Очевидно, он знает что-то важное о Лизе, но рассказывать мне не собирается.
– И что конкретно вы от меня хотите?
Вместо прямого ответа Константин Валерьевич продолжил меня дразнить:
– Это не просто случайная связь. Они вместе уже два года, все очень серьезно, Дмитрий. Насколько мне известно, а у меня есть кое-какие уши в окружении Некрасова, речь идет о планировании брака.
– Ни в жизнь не поверю! – я не смог сдержать эмоций.
– А зря, – спокойно ответил Шумейко. – Представляешь – он перешел на ты, чтобы сократить дистанцию, – скользкий ублюдок не просто трахает женщину твоей мечты. Он смог подобрать ключики к ее сердцу.
Я постарался выдавить улыбку.
– Ну, если она счастлива, не вижу в этом большой проблемы.
– Дима! – Шумейко разочарованно стукнул себя ладонью по коленке. – Не такая реакция от тебя требуется. Я хочу увидеть ярость, злость, ненависть, всепоглощающую ревность! Уверен, тебе практически не нужно это играть.
