полная версия

Евгений Анатольевич Небольсин
Русская философия. Анализ истории. Том 2

Тяжесть – составная часть физиологии, а потому тяжестью оная становится только при одном случае – если есть что-то противоестественное нашей природе бытия, если что-то не на своем месте. В радости всякая ноша перестает быть ношей. Это и в некоторых дозволенных Богом пределах также плотские радости в виде удовольствий, и умственные в виде решений каких-то головоломок или логических задач, это и ясность сознания, и так далее – это только некоторые грани полноты, бытие коей жизненно важно, «ибо только весь человек участвует в богообщении, а не какая-то его часть»_{свщм Ириней Лионский}. Но, при страшных испытаниях подобных Голгофе, не второстепенности, а только чистое проявление полноты Божественного, смогут утешить человека, это единственная реалия утешающая в страданиях, позволяющая перевесить тяжесть на чаше весов и удержать их в равновесии – богообщение в молитве²⁶⁹. Просто, повторюсь, в богообщении тяжесть страдания перестает быть тяжестью и страданием, но составной частью Божественной радости. Чтобы ведать о белом, нужно постоянно отталкиваться от представления о черном, чтобы ведать о радости надо создавать противовес ей, ибо жизнь возможна только в равновесии – вот что такое бытие во Царствии Небесном опосредовано «труда в поте лица», заповеданное Богом из-за поражения первородным грехом. Чем сильнее радость, тем тяжелее ноша в противовесе ей и одно без другого существовать как реальность не может, но только одно обязательно дополняет и противовешивает другое²⁸⁷. Просто та же самая религиозная радость в душевном экстазе, распознанная через тяжелое бытие тела во время трудной и хаотичной собирательной деятельности _{финны это называют сису}, теперь уже, также без покушения на природу экстаза, органично вписывается в общее для всех направленное действо, организовано в специфическую форму межличностных отношений, имеющей прообраз будущей литургии-свидетельстве о Голгофе Христовой. Люди осознали, что монотонность физических нагрузок в определенном темпе несет тот же восторг экстаза богообщения, ибо кондиция покоя имеет выражение в циклах _{окружностях (777-01-05)}. Организм сам есть гармоничная совокупность циклов и симметрий, а потому и имеет бытие свое в данных реалиях земного пространства, то есть так адаптируется Царствие Небесное в данных условиях Его пребывания_{777-01-05.111}. Осталось только это открытие адаптировать в иную реальность, усилить и сделать более многогранным, то есть перенести монотонность в иные сферы жизнедеятельности, ибо людям нужны не продукты питания, а именно эта кондиция радостного единства о Боге, благодаря коей все остальное прилагается само по себе. Как-то иначе быть не могло, ведь именно эта схема бытия многогранно перешла из прошлого в настоящее и далее перейдет в будущее. Таким образом, та кондиция радостного состояния сознания во время собирательной деятельности поддерживается уже иначе – в коллективном монотонном труде строительства каменных сооружений и, надо сказать, усиливается коллективизмом, то есть наделён ещё большей полнотой радости в новой форме понятийного языка беседы с Творцом – коллективных побед. Радость коллективная сильнее вводит в резонансное состояние. Без этих тяжёлых испытаний не видно настоящей Божественной радости²⁶⁹, ибо уходит самая главная грань Божественного и отдается приоритет более второстепенным компонентам, имеющим меньшую силу единения и сплочения людей²¹⁸ и люди начинают довольствоваться этим и так как нет полной экзальтации полноты экстаза, то появляется склонность к поиску того, чем утолить жажду за счет второстепенного, то есть к изменам ради низменного счастья и дальнейшей погибели вообще. В истории человечества было много форм выражения истины, явленных в религиозных системах, но только та из них осталась и прошла все естественные отборы – та, которая была наделенной полнотой и потому прошла через горнило Голгофы и гонений. На ней все формы трудностей воплотились одновременно и в этом тоже величие Вершины всех вершин.

Пример из жизни. Мне приходится ныне работать на тяжёлом производстве. Труд тяжёлый, физический, монотонный и продолжительный (в респираторе и в наушных звукоизоляторах), но народ весел, шутят и смеются – нет злобы. На иных посмотришь – всё есть и даже роскошь. Но спиваются, носятся за развлечениями, удовольствиями, гонятся за богатством, ищут способы испытать новые ощущения, чтобы заглушить боль и не могут утешиться. Как-то смотрел передачу про войну на Донбассе. Дают слово девушке, бывшей там и она с тяжёлым ранением была эвакуирована в Россию. Вылечилась и вновь рвется на передовую. Весёлая, жизнерадостная вспоминает, как ей на День её рождения подарили бутылку питьевой воды и банку сгущёнки. Здесь в России этих сладостей много, но для неё важно то братское единство, явленное в высшей экзальтации ни с чем не сравнимой любви и то, как и в каких условиях это дарилось. И вот опять рвется в то же пекло, чтобы ей вновь подарили бутылку воды, когда вокруг голод и безводье. Нет роднее человека, который отдает тебе последнее в самый экстремальный момент и быть среди таких есть настоящее счастье. (Это можно сделать туризмом). Казалось бы для жизни надо много богатства, а на деле именно на Голгофе-то настоящая жизнь и на ней оная зародилась, и на ней оной быть всегда, ибо на ней нет смерти_{(смотри 777-01-05.111)}. И там высшее счастье любить и быть любимым, пережив которое хоть раз становишься пленником оного навсегда. Становится тошным любое сообщество, отличное от того, что там в бою. Представьте себе, что вы выбрали себе невесту, а она не рада жизни с вами. И вот что-то случилось страшное и она тебе говорит, что и так никогда жизни не было, а теперь вообще все рухнуло. К сожалению, так говорят мужи, а не жёны. И вот он мчится за какой-то своей правдой, а правда совсем в другом – он просто это … оное. И наоборот, привыкшая нести в душе радость не заметит ни этой ежедневной сутолоки, ни этих искушений судьбы. А без этого нет ничего в этом бытии, вообще не может существовать ни в какой реалии – нет смысла строить какие-то иллюзии. Именно эта радость становится движителем во всех самых крупных стройках человечества. Из археологических находок следует, что человек как бы в постоянном стремлении удержать в руках эту жарптицу, для чего идет на все виды ухищрений на основе былого опыта – так душевная радость понуждала строить сооружения для заупокойных культов. Жарптица сия не терпит эволюционного становления, ибо оная есть абсолютное совершенство, но мы идем в образе эволюции по пути совершенствования способов и форм владения ею_123-456-111. Эта радость и только оная при верном освящении целей и задач может утвердить крепкие союзы семьи, сообщества и быть движителем экономики страны _{смотри начало 3 тома}. Так было на Руси, ибо не денежное довольствие было утверждением стабильности экономического развития²¹⁹. То есть я хочу сказать, что приобщение к Богу опосредовано причастности или приобщения к страданиям Христа на Голгофе, неизбежно активируют всё сопутствующее Божественному – радость, чистота любви, гениальность, красота, сила, выносливость, словом всё то, что животворит²⁶⁹. Поэтому строятся огромные монастыри и храмы²²⁰.

1.0.2.-82. Подобно тому, как первый человек носил на себе мощи своих родителей, в наши дни сие не утратило своей актуальности, ведь святая Евхаристия совершается на мощах святых угодников Божьих. Они вшиты в Антиминс. Или просто мощи святых вкрапливаются в иконы или помещены в специальные мощевики. Почему? Потому что также как древние мы опытно познали покровительство святых умерших, но только в самые ответственные моменты, связанные с особым риском для жизни. Мы также, как первые люди ходим среди могил, только одни есть погост, а другие мы называем Домом Божьим. Вот откуда выражение «вернуться к родным могилам». У казаков есть поговорка «кто в бою не бывал Бога не маливал». Поединок_111,333,666 – это то самое качество образа жизни, в котором явственно различим Божественный Промысел, то есть пути Божьи и Его Замысел только во время поединка видимы для разума. Во время него можно явственно распознать законы, которым поддаётся простое везение, ибо только здесь оное особенно остро востребовано, ибо только здесь включаются в промысел нетварные энергии. Ведь во время поединка все находится в максимальном напряжении и собранности, а потому становятся различимыми даже оттенки, в коих распознаваемым стало Божественное²²¹. Это также как заяц обнаруживается охотником только в движении. В состоянии покоя зверёк сливается со средой. В нашем случае всё также, но только всё в точности наоборот – Бог недвижим, а мы все вращаемся вокруг Него и можем разглядеть этот контраст своему естеству в некоторых границах наших возможностей. С помощью движения мы распознаем столь востребованные постоянство и стабильность³⁴³. Это может быть ровная палка, очень твердое неизменяющееся под действием нагрузок тело, теплое, светлое, стабильность даже в самих переменах, мощи усопших людей и так далее (всякая непостоянность, непредсказуемость востребованным никогда не будет). Всё это оказывается востребованным, как вспоможение утверждению Божественной природы и Его порядков в земных опасных условиях, как бы островки разновариантного проявления постоянства в пределах нашей реалии пораженной грехом. Нам естественно жить только в Раю, а потому мы как бы собираем все то вокруг, что помогает нам быть стабильными и неизменчивыми в этом мире перемен и непредсказуемости и, тем самым, посредством найденных островком постоянства сами делаемся стабильными в свойстве вечности нашего земного пребывания и, в конечном счете, увеличиваем продолжительность своей жизни. Мы создаем вокруг себя тот первозданный рай Царствия Небесного. Мы молимся в храме, трепетно относимся к мощам усопших людей, охотимся на зверей, собираем ягоды, урожаи, мы толкаем науку и развиваем научный прогресс только лишь для того, чтобы быть постоянным как Сам Творец, чтобы Он мог войти в нас, как в Свое же подобие. То есть желаем быть услышанными в молитве, что равносильно владеть окружающим миром и сделать его предсказуемым, то есть постоянным по образу Бога Отца, что потом претворяется в целях научного прогресса. Именно этот Божий замысел на человеке мы реализуем во Вселенной, преображая её. С другой стороны, течением вод мимо Берега⁴³ река вычерчивает все контуры постоянства Оного – контуры Лица Божьего. Без контраста, явленного в единстве борьбы противоположностей, в которой мы все соучастники, нам никогда не увидеть Творца, не распознать контуры Береговой Линии. (07.01.00) А так как граница берег-река, как единство и борьба противоположностей, проходит через сердце человека или через саму природу его, то именно в образе взаимодействия постоянства берега с изменчивым течением вырисовывается очерченное потоком Лицо Бога – так во Вселенной появился привычный ныне образ человека и далее возникла сама история человечества, посредством коей мы тоже лицезрим Промысел Божий. Ведь ключевым моментом истории остается только Пасха (в переводе на русский «пройти мимо»), что и отпечаталось на самой природе человека и его образе. Ведь чтобы выживать, достаточно, чтобы все смертельные опасности для жизни проходили мимо, а потому в природе человека нет ни рогов, ни мощных зубов, ни сильной пасти, ни копыт, ни шерсти и так далее. Человеку место всегда там, где сообразно Царствию Небесному нет опасности его жизни. История формирует нам образ человека.

Так как для древнего это постоянное хождение по краю пропасти было естественным рабочим процессом, то ему Божественное было открыто особенно откровенно²²². Таким образом, мощи усопших праведников имеют влияние на живущих именно в этом ракурсе – в образе очертаний береговой линии, обуславливающее неприкосновенность Образа Божьего в первую очередь в их душах, как вспоможение творящей молитвы душе в её противостоянии изменчивому миру²²³. Потому такое перед ними благоговение, называемое современными учёными культом предков. О рукопашном бое можно прочесть₁₁₁ «Древних славянских верованиях».

Исходя из всего этого перед нами ясно открывается важное, что мир человека делится на две составляющие. Одна из них – культовое действо, а другая – сам рабочий процесс физических нагрузок добывания хлеба насущного «в поте лица». И одно с другим не разделимо. В первом случае, происходит стимуляция высших граней в природе духа человека и некоторое осмысление полученного опыта богообщения с попыткой сделать этот драгоценный опыт достоянием всего сообщества. А в другом – человек благодаря тому, что оказывается в тяжести быта (как бы смотрит на мир через сильно затемненное стекло), то есть обретает способность безошибочно распознавать радость (видеть только источник света, а не отраженный), то есть активирует только самую настоящую и реальную радость бытия в этом кромешном аду естественного отбора в единстве и борьбе противоположностей. Человек в культе как бы всплывает на поверхность воды, делает глубокий вдох и потом, погрузившись вновь уже под водой выдыхает. И вновь все повторяет процесс, чтобы плыть дальше. Так взаимодействуют культ и процесс физического нудного труда. Это два крыла одного и того же тела и их никак разделять нельзя, ибо один гармонично вытекает из другого и пребывает один в другом. Это разные стороны одного важного понятия – богообщения. Оные когда-то с одной стороны были одним целым, а с другой одним целым никогда не были, ибо одно гармонично вытекает из другого. Одно без другого не воспринимается и остается бесполезным, ибо и то и другое – суть одно тело²²⁵.

1.0.2.-83. Таким образом, главное качество и условие жизни человека – единение (общение) с Богом, составляющее основу природы человека во всех смыслах, наиболее сильное выражение которого выкристаллизовывалось во всей истории человечества. в этом только явлена эволюция, сам же факт жизни, само же единение человека с Богом эволюции не поддается. Два в одном⁴³, при коем эволюции нет в бытии и в то же время, если оная есть, то направлена к достижению только одной цели – быть в Боге _{(см.123-456-111)}, Формы религиозных культов; пути достижения наибольшей многогранности полноты приобщения к Божественному; способы облегчения единения с Богом – да, все они были разными и постоянно диалектически совершенствовались, но основа так и оставалась той же, как в самые первые времена зарождения жизни на Земле, так и ныне и во веки. И почтение предкам, чисто формально претерпевавшее эволюцию, с постепенным отчуждением духа до нужной высоты, обретало всё большее значение и более отчётливые очертания.

(07.01.00) Вообще, если сказать о направлении становления человечества, то мы заметим одну важную тенденцию. Природа старается как бы отодвинуть подальше центр, где формируется ясность ума, то есть отодвинуть мозг от всех процессов жизнедеятельности. Старается многогранно и многообразно ограничить проникновения любых ядов в мозговую деятельность. Это в точном прообразе Бога, пребывающего вне досягаемости до всего того, что творится на Земле. Бог абсолютно недосягаем для всего злого и инородного Ему и в этом прообразе и к этому образу происходит движение всех эволюционных токов. Человек теперь имеет имя Пасхи, он проходит мимо смертельной опасности и только таким образом борется со смертью. Да человек живет в аду, полном смертельных опасностей, но он подобен Богу и остается также как Он не досягаемым, ходит рядом и даже спит в обнимку со смертельной опасностью, но не прикасается к ней. Он занес огонь в деревянную избу, к примеру, но не поджег свое жилище и живет в нем. В этом же прообразе и в этот образ формируется эволюционно человеческий организм. Его голова старается быть подальше от всех физиологических процессов пищеварения и дыхания, быть на безопасном расстоянии. Ясности ума достаточно для того, чтобы иметь все остальное одновременно. И в то же время Он принимает активное соучастие во всех процессах распознаваемого бытия. Два качества бытия в одном. Это выразилось на природе человека. Голова его отстоит далеко от пищеварения. Мозг в ней защищен панцирем. Далее, сердце и легкие защищены грудной клеткой. Все остальное не имеет защиты, Таз человека как бы поддерживает внутренности. Ничего лишнего. Именно в этом прообразе шло становление культур и образа жизни людей. Духовенство прятали за высокими стенами монастырей. Так удобнее и об этом сказано в третьем томе. Мы видим, что природа дышит, принимает энергии, мыслит и радуется только одним органом – человеком₁₁₁. В этом же стиль русского рукопашного боя₁₁₁.

(1380)Для более полного понимания сути вопроса, дадим новое определение победе₁₁₁. Так как сам человек – творение Бога, то победа – это ещё одно из множеств Его имен. Это есть жизнь, а значит это Его энергии, воля, которые прошли через проводник. Тот, кто наиболее сильно проводит Его Сущность людям, тот и победитель. И тут совсем не важно, как это произошло, важен сам факт произошедшего проникновения ради утверждения Его влияния в земной реальности²⁸⁸. Поэтому останки усопшего праведника (при жизни постоянно побеждавшего самого себя) или младенца так и остаются проводниками Божественного влияния – такова природа Замысла Творца – быть раз и на вечно. Мощи праведника это след, своеобразно отпечатавшийся на земле по пути шествия в одну и только одну сторону – во Царствие Небесное. Если человек идет в ином направлении, то уже не человек и потому его нет в бытии и мы из-за этого о нем уже ничего не знаем. Нам о таких ничего и не нужно знать, ибо важно ведать только то, что несет нам торжество жизни. Победоносное следование к Богу (повторюсь еще раз, что только следование к Богу является победоносным) визуально проявившееся уже при жизни святого (человек-победитель уже при жизни в прообразе Богородицы носит в себе торжество Царствия Небесного) и человеку живущему лучше всего идти за ним по этому следу, ибо сие есть гарантия успеха и условие бытия в постоянной везучести₁₁₁. Почему для нас важно? Потому, что это лишь разные имена-оттенки Божественного и они, посредством мощей усопших праведников звучат, наиболее хорошо адаптированы к сфере человеческой Вселенной. Это есть победа₁₁₁. Тут следует строго соблюдать границы сферы функциональной адаптации духа, души и тела. Тело познает Божественное бесконечно в границах ограниченной природы телесности. Душа, более всеобъемлюще воспринимая Бога через разумное, разрушает стройность разумения, а телесное из-за этого испытывает боль и труд в поте лица. Великое рвет всякое стеснение Себя – причина болезней. Но с другой стороны в пределах удобоприемлемого сие есть движитель всякого прогресса_{(см.123-456-111)} – все возрастает до подобия Ему. В пределах доступного, разум также имеет предел познания Божественного. В силах разума сказать только одно, что Бог пребывает в стихии абсолютного постоянства берега, то есть где-то там за береговой линией в системе берег-река⁴³. Душе этого также мало, а потому ей это не приятно, сильно грубое определение на уровне кощунства, режущего слух любящему сердцу. Душа Богом сильно любит₁₁₁ в радости.

Как мы убедились, что чувственная природа распознает множественно-различные вариации этого постоянства, разные оттенки присутствия Божественного. Душе уже нужно иное качество всеобъемлющего свидетельства, а именно Бог познается присутствием душевной радости – в восторге. И все вокруг заточено под то, чтобы Божественную радость удержать навсегда. Там где Бог, там великая радость. Тоже самое либо «да», то есть Бог есть и значит есть радость любви, либо нет – нет и радости. Это та же система берег-река, только уже характеризуется иными именами в категориях добро или зло. Именно по этой причине во Христе разбойник распознал радостью Сына Божьего в этом контрасте окружающего ада, ибо то, что ранее несло ему удовлетворение теперь пустое. Он умирает, мучается и то, что несло ему раньше радость – теперь радовать не может в любой степени изобилия. Разбойник обрел великое утешение от общения с Ним, которое в суете мирской иной раз даже затаптывается, как не востребованное²⁸⁹. С этим же потом шли апостолы на мученичество и вообще все святые до наших дней. Следовательно, для иных высот человеческой природы нужны не телесные, а иные проводники иных свойств Божественного. Ну уже никак не физика и не математика. Душа чувствует иное при рождении ребёнка, при везучести и при счастливом случае, при виде живых существ и красоты, и гармонии. Ему нужно межличностное общение с Богом в прообразе того, что было на Голгофе Христовой.

Дух мирен или воинственен может быть. Мирен дух тогда, когда есть равновесие, как свойство постоянства. Соответственно, радость где-то тут, в этой реалии сфере-области бытия береговой стабильности. Представьте себе, что вы оказались в тяжелейших условиях выживания. В этот момент главное найти (в прообразе абсолютной недосягаемости Бога) в своём внутреннем мире то место, где душе естественно, тепло и уютно, спрятаться в этот уголок и тихонько повторять слова молитвы, тем самым оберегая ум₁₁₁. Понятно, что в данной страшной ситуации многое вокруг такого, которое вытаскивает молитвенника из этого уголка, но тогда нахожу то, что помогает мне в этом островке радости и счастья остаться₁₁₁. К примеру, на помощь себе беру спасательный круг – молитвы, написанные буквами, ибо без этого метущуюся душу тяжело удержать в узде без этого инструмента₁₁₁. Сие становится первым элементом научно-технической революции_{111,333,666,777}. Это также как в холод на ногах теплые валенки, на теле шуба, на голове шапка из меха₇₇₇. Я по-прежнему тая сокровенную и самую вожделенную тихую радость, в поте лица тружусь в комфорте не замерзая и распознаю, как мирен дух исходит от мощей святых праведников. И от простого молитвенного общения, которое выражается словами (хотя слова, также величайшее изобретение, вспомоществующее молящейся душе, нужны только нам самим тут, ибо Бог видит и так, что нам на потребу нужно). Духу нужно вообще все то, что не подвержено прямому распознанию ни чувственной природой, ни душевной. Это то важное влияние, что исходит от самих мощей праведников не подвержено никакому тлению и более того, чем тише этот мир в душе человека, тем заметнее даже незначительнее контрасты, кои поддаются распознанию человеком, что позволяет ему видеть отчетливее даже малые возбудители или находящиеся на огромном расстоянии, то есть позволяет видеть вокруг гораздо больше, чем ум и открытые глаза, благодаря этому быть в безопасности. Всякий дар распознавать – это единство с Творцом.

После этих суждений о природе человека вновь возвращаемся к физике материального мира, чтобы увидеть в нем иные оттенки Истины.

1.0.2.-84.а) То есть свет – проводник энергии электромагнитных волн и, созерцая мир посредством света, мы уверенно ступаем по Земле на пути к Нему в Храм. В этом же прообразе мощи усопших святых, как еще один вариант специфического света – проводник иного свойства Бога – везения. И мы идем теперь в этот прообраз Храма – к везению. Именно так появляется опыт успешного духовного стояния в борьбе, в конце концов, трансформировавшийся в религиозные учения, как в ещё одну форму выражениия свойств Божественного, как в ещё один прообраз специфически сложившихся следов Бога в сфере умственных делах человеческих на этой Земле, как в ещё одну форму приобщения к Божественному, оформленная в новом качестве – в мышлении, правильно исповедующем Истину. Чтобы передать это новому поколению, оказалась востребованной речь. Ведь богословие – это тоже есть форма подвига, в котором явлены уже иные грани Божественной Сути. Это не пустой звук, ибо, повторюсь, ведя оседлый образ жизни, человек не знал, как растить хлеб ещё две или три тысячи лет, но предпочитал оставаться вместе со своими уже усопшими предками. Усиливая в себе чувство того самого постоянства⁴³, адаптировавшегося в ином прообразе в сфере физического напряжения – монотонном, нудном, но при этом цикличном физическом собирательном труде, благодаря чему ставшем даже частью биологического процесса организма, он получал возможность прямо во время труда такого лучше распознавать окружающий мир посредством настоящей радости духовной жизни в Боге, через иной образ пустоты-постоянства_111,666,777, то есть через мощи ощущал единство со Творцом, шёл по этому следу за ними назад в глубину времен к тому самому первому акту сотворения человека. Шел к тому самому моменту, который потом выразился во множествах цикличностей различной природы. Это и машинальный физический труд, это и все формы материального мира, несущие в себе окружность, симметрии, начало и завершенность. Мощи усопших – это такой специфический образ экстаза в чистом виде, в коем природа радости максимально освободилась от всего инородного ей_111,777. Сама смерть несет в себе прообраз выходя из себя, то есть экстаза. Поэтому хоронил усопших прямо в своем жилище, ибо отчётливо осознавал, что везение (говоря нашим понятийным языком) проявлялось от почитания своих усопших предков. А везение – это категория меры специфическая, в узеньких пределах которой живет счастье в окружении несчастья – это свойство влияния, исходящего от Царствия Небесного, на пути к которому находился древний человек и каждый из нас. Ничего не изменилось как для нас, так и ля тех древних.

б)Раз есть счастливый случай, тогда есть и правильность выбора пути – отсюда вывод, что те усопшие, на могилах коих они жили, пребывают рядом с Богом во Царствии Небесном. От сюда столь простое мышление первых людей: раз на опыте видно благотворное влияние от могил, то и Благ Тот, с Кем эти усопшие ныне пребывают. И то, как вели себя усопшие при жизни становится образом для подражания. Они вели себя вот так и благодаря этому от них благотворное жизнеутверждающее влияние. Следовательно они там, где этого блага много. Так было совершено первое научное открытие и вместе с ним пришло приобщение к Божественному, полученное не умозрительно, как мы это сделали чуть ранее по тексту, но чисто опытным путём, замешенным на крови и лишениях. И сие не потеряло актуальности в наши дни современности, а потому в этом же прообразе идет развитие науки до сего дня и вообще всегда.

Хотя бытие в оседлом образе жизни стало не такой сытной, как свидетельствуют учёные, исследуя раскопы древних поселений, но жизнь вечная дороже сытной пищи и собственного здоровья и сил, используемых на строительстве заупокойных городищ. То есть древний человек, научно распознав влияние от усопших, применяет этот опыт на практике и принимает решение изменить коренным образом своё бытие от кочевого сытного к голодному оседлому. Повторюсь, что древний довольно чётко распознал влияние от людей, ушедших в мир иной, что жизнь – не сытное потребление пищи, а просто бытие в покровительстве Божьем, что и обуславливает счастье человеческое. Это и есть Родина. Вне такой кондиции бытия жизнь останавливается.

1.0.2.-85. Дело в том, что мощи усопших имеют важное качество, которое человек стремится достичь во время практики Нирваны. В принципе, радость заложена в самой природе человека, оная составляет главную суть его естества, поэтому очищение от всего того, что инородно радости становится условием жизни на Земле_{111,222,333,666,777}. Так возникла практика Нирваны и ее множественные модификации. Хотя мне думается, что Нирвана имеет происхождение от той формы аскетического подвижничества, кое имело место быть у людей Севера. Ведь среди коренных народов Индии Нирвана не практиковалась, если верить ученым. Оная была принесена с Северных широт.

а) Далее в процессе эволюции полития постоянного содержания себя в радости²²⁵ терпела лишь формальные изменения, суть же оставалась той же²²⁶. Люди как бы несли кувшин еще тогда, еще во Царствии Небесном наполненный счастьем до самого верха и, чтобы не расплескать его содержимое выбирали себе удобный путь. То есть ради бытия в радости творили разнообразную жертву Богу и почитали своих усопших предков. Они искали не еду, они шли исключительно в ином направлении – утверждали радость своего бытия на основе многовекового опыта: чтили усопших тем, что самыми разнообразными способами поддерживали душевную радость, а всё необходимое для жизни прилаживалось к этой радости само по себе, как везение, как бесконечная череда счастливых случайностей, как неотвратимое влияние и сопутствующее главному действу²²⁷. Не погоня за радостью в процессе естественного отбора, а радость бытия в Боге самопроизвольно приобщает ко всему остальному востребованному к выживанию.

б) Исходя из некоторых соображений о некоторых сопутствующих аспектах монотонному, нудному труду можно предположить, что именно они и стали толчком неолитической революции. Достоинство однообразного труда в том, что автоматизм цикличных движений создает тот же прообраз вожделенной пустоты, который практикуют пленники Нирваны, то есть цикличность_{(777-01-05.111)} освобождает ум, не отвлекает внимание от Бога. Потом, как говорят ученые на основании археологических находок в течение 2-3 тысячелетий присваивающая в собирательном плане экономика гармонично перешла на производящую в том же прообразе цикла_{777-01-05.111}. Первое применение мат. анализа.

1.0.2.-86. а) Далее хотелось бы обратить особое внимание на этот опыт становления цивилизации, ибо актуален он был и будет всегда. Даже после того, как человек научился вести производящую экономику, когда он вновь начал жить в достатке и его вновь что-то толкает отягощать себе житие²²⁸. То есть важен не сам по себе хороший быт людей, а именно эта кондиция духа в единении с Богом. Не достаток всего наделяет человека возможностью быть сильным в жесточайшем естественном отборе, а внутреннее состояние души, активированная жизненной потребностью духа в богообщении. Это приобщение обусловливает привнесенную жертву самого себя, причем оное не активировано необходимостью выживания, а именно жажда настоящей истинной радости. Руки высвободились, но природа любви тянет жертвовать. У радости быть в таком виде есть еще одна грань – быть как можно продолжительно в земных условиях. Жертва в отдельности каждого в таком вот образе неизбежно была хаотичной²²⁸ и, чтобы быть подобным Богу еще одним оттенком, а именно в вечности счастья, оставалось её просто правильно организовать. Нужно заметить, что сие есть еще один образ Богородицы. Это то самое деяние, которое происходит в утробе матери – хаотичная солнечная энергия упорядочивается в структуру и, надо заметить, что опять тут присутствует тоже самое конструирующее влияние Божественных Сил, исходящих через мощи. По слову св. Иринея Лионского, «только целый человек может участвовать в Боге, и если нет тела, то нельзя говорить и об участии», то есть плоть тоже совершает свою молитву сообразно и сопричастно душе и ей для вершения этой молитвы даны телесные мышцы, которые должны быть в напряжении и не просто в напряжении, а еще и в осмысленном деянии. И не просто в деянии, а в упорядоченном деянии. Только ради усиления счастья в еще одном оттенке, а именно большей продолжительности или большей степени подобия вечности, посредством упорядоченности деяния человек строит гигантские сооружения, как новое имя присутствия Божьего, выраженного в творческом процессе и ещё одна форма причащения к Божественному, как новая еще более всеобъемлющая в полноте счастья, цивилизованная, удобная форма сближения с Богом, опосредовано непомерно тяжёлого, а также важно подчеркнуть, монотонно-однообразно-цикличного физического труда в структуре государственного образования для почтения усопших. Это форма богообщения в любом случае неизбежна и наиболее совершенная, но утверждающая то же самое состояние духа, которое стремился достичь и поддерживать в себе тот самый более ранний неандерталец. Почему именно деяние, как напряжение физических сил? Дело в том, что воздействий на природу человека абсолютное множество, ибо мир бомбардировкой буквально терроризирует наше естество и потому для того, чтобы одним действием исключить его отвлекающие воздействия от Творца (а это самое страшное), нужно движение всех в одном направлении, востребовано напряжение сил только и только в монотонном нудном труде_{(777-01-05.111)}. Потому что вне этого напряжения в данном прообразе пустоты и подобия ей_{(777-01-05.111)}, человека несет на какую-то односторонность, которая и есть прообраз грехопадения.