полная версия

Евгений Анатольевич Небольсин
Русская философия. Анализ истории. Том 2

1.0.1.-6. Человек – воплощенное счастье.

Если счастье является естеством жизни, то в течении множества веков этот момент неизбежно должен многообразно выразиться на природе человека во всех гранях проявления его естества. Причем, это неизбежно должно дать нам ответ на главенствующий вопрос о смерти – о том, какова её реальность. Если это так, то пусть сама физиология наша расскажет нам о том, кто мы есть.

Прежде чем вести об этом речь, следует подготовить читателя. А потому сделаем некоторое пояснение, для того, чтобы более чётко понимать природу чувств. Изначально, следовало бы сказать, что природа человека многогранная и несёт в себе множество оттенков. Человек жаждет быть вечно, жаждет любить и быть любимым, жаждет быть счастливым. Человек имеет возможность видеть и познавать окружающую его Вселенную. Человек стремится к совершенству, к чистоте, к стабильности. И так далее. По слову Григория Богослова, Бог вместе со Своим Дыханием вдунул «частицу Своего Божества – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей способность воспринимать и усваивать эту обожающую её энергию». Это было соделано Богом для того, чтобы созерцая мир через призму Этой Самой Частицы Его Божества, человек мог видеть Её соприродного Творца своего, мог бы в непосредственном общении³²² и тем самым, обладая сотворенной природой, человек увлекал бы за собой Вселенную во Царствие Небесное. А также, пребывая в непосредственном богообщении, быть проводником Божьих энергий из Царствия Небесного в окружающий его мир материй – уверенно исполнить своё призвание, по учению святого Максима Исповедника: человек, являясь с Богом опосредовано вдунутой частицы Его Божества в единстве и тождестве стяжанием благодати, смог бы «соединить любовью природу тварную с природой нетварной». После грехопадения первого человека способность его видеть Бога не утрачена, ибо Его Частица, вдунутая во время творения в человека навсегда остается пребывать на нашей природе. После грехопадения иным стал способ быть с Ним в единстве общения, добавилось то, что видим мы Творца в Его творениях – в природе. А потому изменилось и само богообщение – теперь, если наш ум в Боге, то мы пребываем с Ним в отношениях также через множественные посредники – носители Его энергий. Если наш ум в Боге, то мы пребываем в Нем⁴¹⁰ теперь уже и через окружающий мир. А потому нам дано чувственно распознавать только то, что несет в себе Божественное, что способствует нашему движению к совершенству, к чистоте, к стабильности. Мы в какой-то степени сопредельны падшей природе³⁸⁵, чувствуем все то, что несет в себе Божественное³⁸⁵ и видим Его через все то, что несет в себе Божественное. И этим пребываем в Нем (хотя и противоестественно тому, как это имело место быть во Царствии Небесном³⁸⁵), и при этом движется к Нему. Это видно из нашего примера, в котором река воспринимается голубой лентой только потому, что в ней происходит постоянное движение вод к океану. Нет движения – река исчезнет в песках. В этом же принципе устроения распознается весь остальной мир.

Ведь сама по себе природа – это «реальность в становлении», то есть совершенна только лишь «в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества»⁴⁴ причем опосредовано только человека, а точнее образа человеческого пути движения к Богу в развитии становления до образа Бога, ибо, в противном случае, для нас совершенство природы оказалось бы чуждой, а потому не воспринимаемой. Если сказать, что мир пребывает в единстве и борьбе противоположностей, в эволюционном движении от простого к сложному в естественном отборе по спирали к совершенству, то человек, как самое конечное звено этого эволюционного становления – есть пик совершенства. Подобное рождает только свое же подобие, то есть каждая микрона бытия наделена тем_{(смотри11111)}, что несет в себе человек в чистом виде, то есть Вселенная общается с Богом через человека, посредством человека и Бог общается со Вселенной через человека. человек – это уста Вселенной, произносящие хвалебную песнь Творцу. В противном случае, человек из чего-то иного не состоял.

Чтобы адекватно принять учение святых отцов, необходимо сначала увидеть в самом себе эту Частицу Божественного с помощью того набора инструментов, который считается общепризнанным и научно обоснованным для познания мира. Исходя из этого перед нами встает вопрос о познании самого себя, чтобы познать Вселенную.

а) Почему Бог не познаваем? Потому что обладает свойством абсолютного постоянства. Опять же случай с зайцем, который сливается с окружающей средой и, пока он не движется, он не заметен. Следовательно, чувство – это всё то в нашем естестве, что распознает движение, перемену, изменение⁴⁴. А следовательно, природа наших чувств наделена постоянством, с помощью коего мы видим только лишь постоянство, через непостоянство, то есть относительно всего относительного во Вселенной. (Понятно, что только голова человека является центром, в коем сходятся во едино все нити чувственной природы). Скажем иначе, мы умом видим постоянство относительно созерцаемого нашими чувствами непостоянства (белое на фоне черного). Бог абсолютно постоянен, а поэтому нами чувственно не распознаваемый (заяц, затаившийся в траве не заметен). Следовательно, чтобы видеть Его, нужен контраст-непостоянство, которое о Нем для нас заявляет. Вне этой системы постоянство-непостоянство (берег-река⁴³) всякое непостоянство не имеет значения и его нет в бытии, ибо это зло⁴⁶³. Мы чувствуем то, где живём, а именно солнечный свет, излучение тепла и многое иное, только лишь потому, что земная жизнь в том её состоянии, в каком оная оказалась после отпадения Адама и Евы из Рая – не несет в себе для человека естественный образ, а потому не есть естественная среда обитания человека, в которой мы чувственно созерцаем Творца через мир пораженный грехом. Благодаря этому мы не забываем и задаем вопросы о том, что когда-то человечество пребывало во Царствии Небесном, на своей естественной Родине. В противном случае, мы бы не могли сравнивать то, что есть с тем, что было. Иными словами, мы не могли бы чувствовать все то, что есть от Бога⁴¹⁰, как не можем воспринимать белое, не ведая о черном. Итак, изначально, мы чувствуем только то, что несет в себе Божественное, имеет к Нему причастие – мы видим Бога либо непосредственно, либо в Его проявлении в естественном для нас бытии, несущем воспаление первородным грехом Адама.

Скажем проще, так как жизнь может быть только благодаря Божественному, то общение с Ним в любом образе имеет только живительное влияние. Но влияние влиянию рознь. Когда имеет место естественный порядок вещей, свойственный бытию человечества до грехопадения во Царствии Небесном, то мир представлен единым цельным организмом. Но, когда имеет место быть противоестественный порядок вещей, то познание Бога осуществляется в трагедиях, в искушениях, в поте лица. Бог в обоих случаях дает Себя и служит нам, но зависит от нас то, как мы Его принимаем.

б) Земля проклята за первородный грех Адама. Рай, как счастье, как естественная среда обитания, оказывается вне чувственной воспаленной грехом природы – вместо счастья мы чувствуем и, так как чувствуем, то и помним только наше же подобие – несчастье, трагические моменты жизни отражаются в памяти. Также нужно сказать о ещё одной грани Бога. Он абсолютно добр, а добро мы не ценим, а потому и не видим Его, как Ценность. Но видим только то, что уже наделённым Им и Его добром когда-то было, как сожаление об утраченном, ибо без этого изначального «наделено Им и Его добром было» нет данного. Мы видим все то, что уже когда-то было только потому, что сами этим наделены. На общей схеме жизни, которую представили в виде вертикальной палки в положении равновесия, этот момент представлен следующим образом. Палка, выведенная из положения равновесия, начинает свое падение, тем самым свидетельствуя о том, что некогда оная была в положении, от которого оная начала своё падение – когда оная пребывала в равновесии. Чем отличается система, называемая палка в вертикальном равновесии от системы, в коей палка в процессе падения (утерявшая равновесие)? Вся трагедия в том, что мы их путаем, а это разные системы, которые, как реальность, распознаются с помощью различных по природе инструментов, различны даже законы, коим подчиняются эти системы. Первый – законы стационарные, обусловленные внутренним миром. Второй – законы механики. Если мы перенесем все это на наше тело, то увидим эту же двоичность исповеди об одном и том же в самих себе, при чем второе является производной первого. Наше тело – производное работы мозга. При этом их нельзя смешивать противоестественным образом, ибо одно дополняет и дополняется другим. И перед нами прообраз акта возникновения мироздания из ничего. Вторая система, подчиняющаяся привычным законам механики, возникла из пустоты, а точнее из системы первой, которой согласно законам второй нет в бытии_{(смотри 777-07-07.7)}. При этом надо заметить, что вторая система имеет прообраз первой во всем смыслах. Обе так и остаются выражением одного и того же, но в изменившихся реалиях, в коих происходит самовыражение Его.

Мы видим то, что было благодаря создавшемуся контрасту. Умом мы видим одно, первообразное, а своей воспаленной грехом природой видим иное – только производное – процесс падение палки. Мы чувственно распознаем энергию, возникшую из небытия – из состояния постоянства в равновесии, распознаваемой её же подобием, воспаленной грехом природой. Подобное рождает только свое же подобие, то есть палка в равновесии падением рождает свое же подобие. То есть из неоткуда получаем энергию, имеющую образ и подобие этого «ниоткуда». Это «ниоткуда» одевает на себя одежды, в коих мы получаем способность видеть это «ниоткуда», ибо оное становится нами логически предсказуемым, как подчиняющееся закону физики. То есть естественное подобие второй составляющей нашу природу, то есть падшей природе органов чувств человека, в то время как само равновесие и процесс становления никакой логике не поддается и не подчиняется тем законам, по которым происходит падение палки или течение процессов распада. Повторюсь, что распознаваемое падение палки – это одно инобытие, а становление – тоже инобытие, но иного происхождения по природе вещей. Каждая из этих реалий, соответствующих своему инобытию, присутствуют в природе человека, а потому Божественное явленное в разных инобытийных сферах распознаются разными инструментами и по-разному. Таким образом, человек, делающий добро должен сразу быть готовым к тому, что никто это его добро не заметит. Доброе не видно грехом и более того, людям свойственно искать даже черный пятна на Солнце. Либо люди к хорошему быстро привыкают и принимают как должное, и в то же время помнят зло. Именно по этой же причине космический вакуум, до предела наполненный устойчивой Божественной Природой и красотами Её, визуально представлен нам холодной пустотой. Хотя даёт нам свидетельство о Боге только лишь в некоторых точках, в которых, к сожалению, уже происходит то, что оказывается в пределах распознания нашей природой с грехом, то есть ядерный (и скорее всего ещё более внутренний) распад⁴⁵ устойчивости и равновесия. Иными словами, природа человека ничтожна и разлагается, а потому ищет в Боге свое же подобие – распадающуюся ничтожность. И находит не красоту вечного и бесконечного Царствия Небесного, а как раз то, что мы называем абсолютно малой частицей бытия, которая пребывает в процессе распада_{(смотри 777-07-07.7)}. Таким образом, свидетельство о Боге распадающейся материей выражается также, как падающая из положения вертикального равновесия палка свидетельствует о том, что у палки было состояние равновесия или даже свидетельствует о том, что эту палку в состояние равновесия что-то привело или удерживало. Распад есть распад, какой бы сверхмощной силой он не обладал, он остается всё равно распадом_777-01-2.5. Повторюсь, что природа у нас такая, поражённая грехом, опосредовано которой чувственно мы можем видеть только зло, помним только зло и ищем тоже только зло и ради себя убиваем живое – просто по-другому жить, обладая такой падшей природой во грехе, невозможно. Именно по этой же причине деторождение и рождение вообще имеет такой вот привычный вид в прообразе нашего распадающегося ничтожества, в коем рождающийся видит перед собой одно из двух или окружающую темноту окружающего пространства, или свет в конце тоннеля. В этом же прообразе все в окружающем космосе. Солнце для нас – это тот самый выход и вход во Царствие Небесное, источающий нам свет в конце нашего путешествия по тоннелю.

Как видим, ничего не ведая об окружающей нас реалии, но разбираясь в собственной природе, мы верно предполагаем о том, как устроен окружающий мир_{(смотри 777-07-07.7).}

в) С другой стороны, приобщаясь к Божественному, мы, принявшие Его радость бытия в экстазе, начинаем принимать Его образ и подобие. Он Творец и мы становимся творцами. Да мир разрушается, но мы вновь все восстанавливаем тем, что утверждаем свою радость. Причем, боимся потерять эту радость созидания, а потому в нас появляется необходимость постоянного творчества восстановления стабильности порядка. Если мы устаем в одном образе труда, то переключаемся на другой вид деятельности. Если устаем уже и здесь, то ищем замену и работаем там, где есть силы. То есть мы постоянно меняем эталон полноты, через призму коего созерцаем Вселенную_{(смотри 777-07-07.7)}. Лишь бы идти, ибо только в этом случае возможно сохранение естественного, Божественного счастья _{777-07-07.7(а)}. (В этом же прообразе адаптируется присутствие Божественного в этом постоянно меняющемся земном бытии_{777-07-07.7(б)}). Достигшие совершенства в этом урезают время даже для сна, ибо после сна приходится восстанавливаться в единстве с Богом, что есть самое болезненное действо. Все в человеке заточено под это, лишь бы не потерять эту живительную кондицию радости богоподобия, лишь бы в пределах дозволенного Им непосредственно участвовать в жизни Пресвятой Троицы. Вот так в человеке одно уживается с другим. Следовало бы сказать, также, что человек, пребывающий в единстве с Богом, мотивирован миротворчеством, а не поделками из глины, к примеру. Продукты культуры и научного прогресса возникли не как объект первой необходимости, а как востребованное миротворчеством дополнение. (Культ нужен для того, чтобы менять свой эталон мировосприятия, адаптировано к данной реалии земных условий жизни. Ведь всю полноту сразу вобрать в себя невозможно, но только порционно, по чуть-чуть, в пределах возможности нашей ослабленной природы_{777-07-07.7(в)}). То есть по необходимости (если нет нарушения приоритета, при котором движение и физические нагрузки остаются в той же степени активности, ибо стимулируют ясность ума), если данной активности физических нагрузок и возможностей тела уже не хватает.

Таким образом, общим знаменателем сему остается только постоянное пребывание в душевной радости от причастия к одному и единственному Источнику всех известных форм радости.

1.0.1.-7. Чувственная природа – это сравнительное сопоставление явления во Вселенной с эталоном постоянства_{(смотри 777-07-07.7)}, как основания разума. Мы чувствуем отличия от святости Бога, то есть обладая счастьем чувствуем степень альтернативы ему (или степень подобия ничтожеству) – несчастье. Если, будучи во Царствии Небесном, человек различал образы служения Богу тварного мира (и давал им имена), то теперь добавилось и он телесными очами видит во всем прообразы границы в чистом виде (ничтожества точки) еще и степень своего падения от Бога в окружающем мире. Хочу напомнить о том, что высказанное является функциональным выражением законов в той сфере-области Вселенной, которая оказалось в области досягаемости именно этих инструментов, опосредовано коих материалисты пытаются исследовать Вселенную190. Понятно, что мир Ангелов и вообще Божий мир так и остается там на суши, за гранью береговой линии⁴³, за гранью возможности самой природы этих инструментов познавать мир, ибо изначально несут в себе несовместимое с естеством постоянства переменное греха. Этот потусторонний мир имеет своё влияние и раскрывается нашему разуму косвенно, опосредовано второстепенных аспектов проявления, попавших в поле, в сферу нашей физической чувствительности. Остается только в этой картине правильно выделить Божественное от всего остального⁴⁶. К примеру, если мы рассматриваем картину Айвазовского, то нам ясно, где находится Солнце, а где море и всё остальное. Хотя, написаны и Солнце и все остальное одними и теми же красками и на одном и том же холсте, но в реальности данные понятия не сопоставимы. Они не равнозначны в происхождении и по природе, но равнозначны в средствах для изображения – холст и простая краска. Так и для исследователя весь мир открывается некоторой черно-белой фотографией, на которой скрадывается объемность и краски, от чего трудно разобрать, что означают не понятные бело-черные полосы. Но слово «фотография» – инструмент современного понятийного языка, а для тех людей далекого прошлого понятийное имя этому фото несколько иное – древо познания добра и зла. Но чем отличается доброе от злого? Доброе, в отличие от злого, невозможно разрушить и абсолютно бесконечно, а потому в процессе эволюции, будет формироваться жизнь, как разрушающая все вокруг, ибо доброе в любом случае остается нетленным и непорушенным. Доброму свойственно жить вечно, а потому остается жить только то, что смогло усвоить доброе. И вот разобрать в этом обозримом хаосе черно-белых полос и разложить все по полочкам, понять, где Солнце, как начало всего, где его только лишь уникально сложившаяся производная (солнечный зайчик), способная нести от него энергии – это есть самая основная задача. Более того, это задача, которая решается эволюционным становлением цивилизации, то есть природа эволюционно усложняется и совершенствуется всё более и боле углубляясь в распознавании в окружающем мире всей многогранной полноты Бога, явленного нам во множественных Его носителях и, в целом, называемом нами Вселенной или миром. При этом следует сказать, что «… более частные феофании, происходящие на низших ступенях, сокрывают Бога в том, что Он есть по Своей природе». К примеру, Божественное свойство неизменности в механических, математических сферах бытия Вселенной может явить Себя в ином образе единства – в непрерывности множественных форм числовых последовательностей, ибо без Божественного свойства неизменности всякая последовательность или закономерность теряет личностные характерные черты, то есть рассыпается, как не имеющая специфически выраженного элемента постоянства неизменности бытия (к примеру, числовая прямая имеет постоянное, стабильное, непрерывное направление). К сожалению в область математического анализа попадает только это свойство Бога, благодаря которому существует весь анализ во всех его формах. Просто в данной сфере-области, в математике, для выражения Истины дана краска только одного цвета, благодаря чему облегчается умозрительное логическое понимание сути вещей. Тут нет закона инерции и иных форм проявления Закона Сохранения. Постоянство присутствует в каждой микроне Вселенной, ведь без него нет даже частицы, составляющей хаос⁴⁷. В противном случае, согласно нашему определению о материи, частица для нашего восприятия не существовала ни в каком образе, как не подобное нам для познания (вне системы берег-река). Поэтому всякий хаос, как носитель порядка, имеет способность выстраивать иные свидетельства о гранях свойства постоянства внутреннего мира частицы, в иных сферах спектра упорядочения в прообразе Творца, а не только быть частью малой частицы хаоса. К примеру такие свидетельства, как цельность, замкнутость, единство, стабильность и так далее. Просто частице надо дать свободу подчиниться закону, согласно которому подобное стремится к подобному, чтобы внутренняя природа постоянства оной могла самовыразиться в более сложных прекрасных структурных формах макрокосмоса. Почему? Потому, что частица, попавшая в поле нашего зрения наделена тем самым набором свойств Божественного – постоянством, неизменностью, которая заявит о себе в каждом взаимодействии всеобщего хаоса, как устроитель структуры.

1.0.1.-8. Всякая созерцаемая картина существует как сформировавшееся данное, но в ней всё сливается в одно общее понятие – множество. Но где в этом множестве то, что может более всего соответствовать Божественному, множественные дефиниции от Коего формируются в выражении многообразия Вселенной не только на картине Айвазовского, но также, к примеру, в числовом изображении (красками чисел)? Это Исходное для всех образов, свидетельствующих о Боге, отражено на картине также краской как и Его производные, но только иного цвета и не более того. Они смешены. А реалии же эти понятия смешивать никак нельзя. Это Исходное наделено одними и теми же качествами и одно из них – различные формы исповеди об абсолютной простоте Творца. К примеру, в математике это ноль. Абсолютно прост и абсолютно не познаваем и все многообразие, составляющее числовое пространство, несет в себе эту связующую данное пространство грань – абсолютное постоянство. Ноль, на самом деле – это не только число, а самая элементарная функция, печать которой или свойства которой будут нести в себе абсолютно все возможные функциональные зависимости всех порядков и самых бесконечных сложностей⁴⁸. Ноль заключает в себе абсолютно весь спектр зависимостей, который функционально раскрывается в числовых множествах координатного пространства. К примеру, числовые прямые, тоже как функции, имеют подобие нолю в некоторых гранях своего бытия. Для числовых прямых это – постоянное направление, изменение которого равно нолю. Это цельность единого, ведь в точке Начала начал нет порывов. В прообразе этого прямая не имеет разрывов. Для функции этим постоянством или свойством ноля становится неизменяемость закона по всей протяжённости или области определения функции. То есть, отталкиваясь от этого свойства, мы обретаем возможность видеть и другие формы и образы выражения постоянства, явленные нам как функциональные зависимости. В каждой точке координатного пространства нам раскрывается новое свойство Начала всех начал координат – это ещё одна грань ноля(смотри _111-11-2. Почему так происходит? Потому что закон видимой природы раскрывает сущность двоичности бытия и самого человека «берег-река». Это форма взаимодействия абсолютного постоянства её с изменяющейся составляющей пространства, возникшей после поражения Вселенной первородным грехом Адама_111-11-43. То есть, так как постоянство является составляющей во всех микронах Вселенной, из-за чего каждая из них пребывает в поле зрения человека, то и оная, то есть эта составляющая везде будет давать о себе знать, позволяя человеку видеть, распознавать и мерить окружающую его реальность⁴¹¹.

Изменением^48.2, в чистом виде, была наделена Вселенная и до поражения её первородным грехом – в самом акте творения Богом – говорит преп. Максим Исповедник. Но тогда в замысле Его лежало движение к Божественному совершенству, то есть имело конечность – абсолютное подобие твари Богу из бесконечной отдаленности от Него в подобие Ему⁴⁹. Так как Слово Божье не преходящее, то ничего в смысле жизни людей измениться не могло даже из-за греха. Ведь сам по себе грех силы не имеет и потому меняется только форма бытия или способ реализации Замысла о человеке. Почему мы созерцаем ноль как абсолютное постоянство? Потому что мы ищем подобие своей падшей природе там, где этого подобия Ему нет, где нет сопредельной нашей падшей природе ничтожности распада. Пытаясь созерцать Его, мы видим свой же образ и подобие в Нем – тоже ничтожность, в которой идут процессы распада. Причем, мы видим то, что остается в прообразе Творца – видим стабильность свечения, излучения (к примеру Звезды). В наших сферах-областях бытия природы эту реалию, созерцаемую как стабильность, стимулирует внутреннее движение возрастания в уподоблении Богу, благодаря чему в этом модусе заявляет о Себе Промысел Его. Также как голубую ленту водной глади на реке мы видим только благодаря постоянному возрастанию к полноводности в процессе течения вод к океану. С каждым метром река становится полноводнее и шире, а зеркало водной глади предстает перед нами как стабильность. Устойчивая картинка мира, созерцаемая нами, также обязана тому самому всеобщему движению Вселенной к своему конечному пункту назначения – к абсолюту, коим может быть только Бог. Этим иным образом несения в себе порядка, а именно элемента постоянства в самой стабильности движении к Одному единому Центру утверждается также и единство мира, не смотря на его очевидную (!) разобщенность и распад⁵¹. То есть в пределах всеобщего движения к одному и единому, и всеобщему Центру распад предстает перед нами как перестроение в более совершенную форму этого единства. (07.01.00) Так вот именно этим движением в самом себе и к совершенству⁵² обязана стабильность созерцаемого абсолютного ноля. Просто ноль подходит под такое определение в данной специфической сфере-области свидетельства о Творце. Сам ноль делит пространство на две составляющие, в одной из коих имеет место быть процесс возрастания до ноля и ноль – высшая инстанция, а в другой – ноль – начало развития. Ноль, как стабильность обязан своим бытием именно этому течению мира из одной составляющей в другую, из одного состояния в другое. Тем самым, ноль – это естественная для созерцания позиция человека в бытии. В поле его зрения и в его руках уже не только все начала внутреннего мира материи, флоры и фауны, но и вообще этого бытия. Ноль в системе координат – это новое имя Бога и Его образа человека, которому свойственно звучать в данной сфере-области бытия только данным способом и в данном виде. Так движение несет в себе подобие пустоте, как несущее в себе элемент постоянства (в чистом виде свойственного пустоте). Пустота в абсолюте своей неизменна – это ее естественное состояние. Не подобие пустоте – противоестественно, инородно самому естеству природы, а потому движение, чтобы быть подобным вездесущей пустоте, как бы «борется» за свое постоянство, за свой прообраз. Постоянство, как образ стабильной устойчивости в чистом виде имеет множество граней и оттенков. И всех их единит одно общее для них – первопричина их бытия. А значит им всем свойственно стремление к стабильности и устойчивости в прообразе одной для всех первопричины. Тем самым, к примеру, в поле нашего зрения попадают много иных важных свойств материи. К примеру, свойство массы или инерции, как иного имени Творца в этой сфере-области бытия. Просто данная сфера-область бытия не способно как-то иначе говорить слово Богу, о Боге и от Бога к человеку, акромя понятий массы и инерции. И нет смысла ждать от этой сферы-области бытия чего-то иного. «Борьба» за свое постоянство обусловлено самим стремлением быть подобным Богу в прежнем прообразе, то есть как бы внося перемены в движения, мы покушаемся на Его выражение, явленном в данном качестве-образе пустоты. Заставляем перейти из одного состояния в иное, следуя Закону Сохранения Образа Божия, явленного нам в данном случае несколько специфично в виде Закона Сохранения энергии. Таким вот образом, одно свидетельство об одном и Том же в этой вселенной переходит в иное, то есть одно дополняет другое и только в одном и Том же – в Боге, как замечательно об этом сказал святой Максим Исповедник_777-07-7.8.

1.0.1.-9.Это важное для нас утверждение, ибо естество человека – это тоже некоторая оформленная стабильность и также во имя бытия своего нуждающаяся во внутреннем движении, постоянно поддерживающем постоянство привычно созерцаемой формы. Мы имеем данный вид только лишь потому, что в организме постоянно течет животворящая река жизненной энергии, исходящая через нас в конечном счете, от Солнца. Согласно Закону Сохранения, река, по мере своего бытия, возрастает то в одной грани подобия Богу, то сменяется на другую грань и возрастает уже в ней, везде постепенно выражая всю полноту Божественного. Но, в любом случае, Божественная полнота всегда обязана своим бытием только радостью и счастьем, дарованным человеку ещё во Царствии Небесном. Теперь продолжим.

Без Божественного присутствия в человеке, как замечательно об этом свидетельствует великий о. Андроник (Лосев), картина мира – это возможный частный случай хаоса⁵³ и самое страшное то, что он равнозначен любому произвольному стечению форм – значение ноля размывается тем, что он, как самая элементарная функция – это просто число. Как число – оное просто инструмент математических операций, коих множество. Хотя по реальному значению в функциональном процессе ноль не равнозначен – он первопринцип, задающий образ мироздания. Ноль – носитель постоянства в чистом виде, многогранность и многообразность которого распознается во множественных образах функциональных выражений. Все функиции, как множественно различные первопринципы, заложены в ноле и заявляют о себе лишь в основном процессе в бесконечном пространстве системы координат. Иными словами, это один из образов древа познания добра и зла. Как с этой позиции всеобщей относительности определить было Адаму, где Божественное, а где дьявольское. Ведь жена его Ева – Божье творение, как и змей-искуситель, а так как подобное может родить только своё подобие, то как сотворённое Богом может быть злом? О чем говорит Адам: «Жена, которую Ты мне дал, она мне дала и я ел». Злом она действительно быть не может, но злом было общение Евы со змеем также, как с Богом, в той же равнозначности и на том же языке понятий и с той же ориентацией мировосприятия⁵⁴ (она как бы ноль отнесла к разряду чисел, что, с одной стороны, верно есть). Вот эта путаница, в коей Божественное смешивается с Его производным, есть зло. В математике сей момент наиболее очевиден, ибо ноль – это такое же число, как и любое иное. Просто все это принадлежит Богу и только Ему. Просто всему должно быть своё законное место. Кружка, которая валяется на полу – это зло, но сама кружка злом не является. С одной стороны всё вокруг есть творение Бога, а с другой стороны приоритетнее Творца и Его Предвечного Совета ничего быть не может. Адам через Еву общался со змеем также как с Богом. (В священном Писании это первое упоминание об идолопоклонстве, которое в наши дни надело на себя маску математического анализа и научных теорий. Да, именно так. Ибо Адам узрев Образ Божий в Его творениях, соделал творения посредником в богообщении, прятался от собственного Отца за окружающую, прекрасную природу и прекрасную собственную жену для решения вопросов богообщения. Богу нужно непосредственное общение с Ним, соучастие в Предвечном Совете в пределах дозволенного Им. Общение через посредники и непосредственное общение – не равнозначны по слову Спасителя, обращенному к сестрам Марфе и Марии).