полная версия

Евгений Анатольевич Небольсин
Русская философия. Анализ истории. Том 2

Цикличность – это способ выражения пустоты, чтобы быть вечно. Именно это несет нам обыкновенный числовой ряд в системе координат. Каждое число несет в себе цикличность в бесконечных дроблениях от ноля до бесконечности в пределах двух соседних чисел числового ряда системы координат, благодаря чему сам числовой ряд становится тоже бесконечностью («Хаос и структура» А.Ф.Лосев). Как бы образы пустоты наделяют систему еще одним сопутствующим свойством ее – бесконечностью числового ряда. Пустота бесконечна. Просто движение по окружности – это самое внешнее свойство, это модус всех не видимых внутренних процессов творения Божьего, попавшее в поле нашего зрения³³.

Далее надо сказать в стиле материалистических учений, что это стремление уподобиться в вечности совсем не понуждаемо, а возникает как реальность само по себе благодаря свободе самоопределения в несвободе от единственной цели, благодаря чему мы можем распознать очертания Творца. Просто свобода – свойство Божественное, неизбежно несущее с собой побочное сопутствующее свойство большей вечности. Ведь сразу надо сказать о том, что так рьяно игнорируют материалисты – абсолютную свободу, причем жизненно свободным это бытие может быть только в одном случае – в стремлении к Божественному совершенству – стяжанию этой жизненной полноты, ведь вне её мир теряет для нас бытие, как завершённость выражения Божественной полноты. Ведь само по себе бытие свободным от Творца быть не хочет, ибо не смотря на свою свободу самоопределения, оное сковано радостью следовать за Ним и к Нему, как дитя к своей матери, через человека. Тогда определение о свободе становится иным. Свобода – это возможность идти только к Богу во всех смыслах этого слова. Но путей к Нему множество. Просто каким-то иным движением в системе жить-нежить Вселенная обладать не может. Если движение к Нему есть, то оная существует. Если нет, то оной нет в этом бытии³⁹⁹. Либо есть – либо нет. Это есть имеющее вид релятивного движения уподобление тому, что наиболее естественно для каждой микроны мироздания, ибо, если есть движение к подобию Ему, то возникает и движение к вечности – сопутствующее свойство, одна из граней подобия Богу, коих абсолютно много. Когда вечность становится соизмеримой с возможностями человека распознавать, то извлекает из чувственно обозреваемого небытия в чувственно обозреваемое бытие чувственно воспринимаемую Вселенную. Благодаря чему мы имеем дело с вещами, которые обозначились как доступная для анализа реальность. Так как вне Его ничего нет, то альтернативу этой формуле бытия вечности познать невозможно из-за временности оной, ибо не обладает свойством Бога – вечностью формы, способной оказаться или быть в поле зрения органов чувств. Только этой большей продолжительностью бытия возникшая форма активности взаимодействия солнечного луча и земных частиц, то есть более лучшим отражением в себе полноты Единого, а это вычленяет себя из пустоты для нашей возможности восприятия. Так началась эволюция, стремящаяся исповедовать Божественное в новых формах явлений. Это также как вода, дождём попадая на землю, только и еще раз только собравшись в ручьи попадает в поле нашего зрения как реальность, потом в огромные скопления рек. Оная несёт в себе мощь потока в определённой форме русла, наделённого какой-то степенью вечности этой формы. Вот это и есть то самое, что мы зрим как бытие. Движение каждой капли воды проследить невозможно и, так как выпадает из обозрения, то это для нас некая обозреваемая пустота, зато в поле адекватного обозрения попадают потоки эти капель – ручьи и огромные реки. То есть из всего этого великого множества явлений, стимулированных Солнцем, только то предстает перед нами в обличии, что возрастает в Боге до определённых доступных обозрению кондиций (только то, что собирает воды до визуально воспринимаемых широких потоков вод), только то и предстаёт перед нами как образ живого. Только с этим мы работаем при анализе. Потом, с течением дальнейшей земной эволюции и, опять же, при неизбежном Божественном влиянии опосредовано Солнца, возникшая производная его активности в условиях Земли все более и более становится продолжительной от нескольких микросекунд до сотен лет.

***На основании всего сказанного, есть смысл акцентировать свое внимание вновь на том же самом, но уже стоя на озвученной позиции, то есть посмотрим на проблему уже с этой стороны, как бы повернув освещение, исследуем самые общие моменты физики внутреннего мира материи. На самом деле мир более многообразен, но так как мы наделены первородным грехом, то воспринимаем только узкий спектр бытия_777-07-07.5, в границах наших возможностей видеть Вселенную и предстающий перед нами в виде привычно созерцаемого материального мира.

1.0.-59. Отсюда следует важный вывод о том, что свободы выбора, как таковой нет³⁹⁹ и быть не должно, ибо свобода нужна не для того, чтобы достигать любых целей, а для того, чтобы беречь Божественную полноту в себе, во множествах способов беречь ту самую священную связь с Ним, которая может проявиться только вне всякой сторонней инородной связи³⁹⁹, неизбежно понуждающей к измене насилием и несвободой. Связь с Богом утратить невозможно, а вот утратить связь с любой иной альтернативой Ему – высшая степень свободы. А с другой стороны, нельзя человека представлять пленником Божественного Замысла. Мир многогранен и человек, живет, цепляясь то за одну Его составляющую, то отдавая приоритеты другой, благодаря чему создается иллюзия видимости свободы, неподчинения законам видимого мира, ибо он живет по каким-то там законам, которые также имеют силу, но уже в иных сферах-областях. То есть созерцая его бытие в данной сфере-области бытия, мы обнаруживаем, что поведение его подчиняется законам не от мира сего. Но это не так. На самом деле человек – это личность, а не природа, движущаяся к Богу. Он волен и Бог не покушается на его свободу. (07.01.00) Мной рассматриваются некоторые реалии, пребывающие вне мира сего, но не для того, чтобы сделать человека предсказуемым в пределах Закона. Человек – это личность, а личностью он может быть только пребывая на Предвечном Совете Бога Троицы в пределах Замысла Бога о человеке, то есть личностью он может быть лишь в моменты межличностных отношений с Творцом, вне этого он тут же становится частью стихии, а потому становится предсказуемым. Такова природа двоичности точки Начала начал⁴⁶². Каждая микрона бытия несёт в себе специфически выраженную Божественную, одностороннюю полноту и тем оная «довольствуется и дорожит, и этим живет». Оная обнаруживает себя для нашего восприятия органами чувств только когда сливается и оказывается в едином токе и одного направления себе подобных. И мы, исследуя попавшие в поле зрения свойства всего потока исследуем свойства одной частицы. Иными словами, единство всегда обусловлено внутренней причиной в свободном самоопределении (движением, возрастанием к Богу в том же числе), а не случайностью или выгодой, или законом, ибо всякая случайность, закон или выгода стимулированы оптимальностью влияния единого Фактора, многогранно заявляющего о себе через это единство. Ибо сие есть специфически выраженная только лишь уникальная форма взаимодействия двух стихий «берега и реки», а иначе изъясняясь, форма береговой линии в реке, то есть закон проявления образа постоянства берега в переменной всеобщей относительности (чем является течения реки) само по себе своеобразно исповедует свою природу в привычных для нашего восприятия категориях. (07.01.00) То есть сам человек – это образ закона взаимодействия двух стихий «реки и берега»⁴³. Если сказать, что всякая микрона наделена полнотой Божественного, то полнота её не имеет полноты в ином свойстве – нет всеобъемлющности, но только в односторонности. Иначе оная была бы личностью. А с другой стороны, микрона также выпадает из поля зрения, если оная не распознается чувственной природой – микроне нужны подчеркнутые иные грани всеобъемлющности. К примеру, соответствующие распознаваемые размеры, хотя в ней есть цикличность выражения полноты в причинно-следственном механизме движения в общее устье. Таким образом, так как частица несет в себе живое, то ей должно быть свойственно возрастание до такого состояния (которое в какой-то момент становится удобоприемлемым познанию, которое распознает только модус, возникший благодаря какому-то течению-притоку³⁴). То есть частица, кроме всего прочего, должна ещё и возрастать и при этом движение её должно быть в том же числе сонаправленным общему потоку и в общем потоке в эту сторону – к Богу в качестве, о котором учёные говорят как о массе. Иными словами, познаваемое должно быть сообразным для познающего, то есть быть в пределах одного пути движения к абсолюту совершенства.

***На основании всего сказанного, есть смысл акцентировать свое внимание вновь на том же самом, но уже стоя на озвученной позиции, то есть посмотрим на проблему уже с этой стороны, как бы повернув освещение, исследуем самые общие моменты физики внутреннего мира материи. То есть элементарная частица внутреннего мира материи возрастает, ибо, в противном случае, материя для нас была бы не распознаваемой. Возрастание, как условия всякого бытия, должно происходить в общем потоки и при этом до таких пределов, после которых пропадает возможность природы внутреннего мира материи вмещать в себя данную величину возросшей полноты.

С возрастанием уходит устойчивость частицы перед воздействиями в окружающих условиях вселенной. Это есть распад уже, благодаря которому мы узнаем об альтернативе ему, о понимаем её существовании (нельзя забывать, что Бог дает нам видеть хаос и распад только для того, чтобы мы трудами в поте лица восстанавливали порядок и преображали этот созерцаемый мир).

1.0.-60. Отсюда следует, что свобода личности абсолютна в плену у Бога в живой непосредственной связи с Ним, ибо Он не насильник³⁹⁹, а потому в естестве поражённым грехом ничего не устраивает формально-схематически, но наполняет Собой уже то, что есть. С этим радость не утрачивается, даже если идти за Сыном на Голгофское служение в отречении от всякой сторонней связи вне Его. Бог творит мир любовью и дает нам Себя и этим Он связывает нас, а потому мы испытываем счастье в исполнении своего Божественного долга. Да Царствие Небесное внутри нас, но нам надо куда-то идти и это тоже часть нашей природы. Нам это естественно, ибо сие есть часть нашего естества, которое тоже нуждается в соучастии в сослужении Богу. И поэтому мы можем испросить у Господа о том, куда нам идти, чтобы жить вечно и счастливо. Именно по этой причине Он, Спаситель, идет на Голгофу, указуя нам на то, как эта реалия нашей природы вписывается во внутреннюю духовную жизнь во Царствии Небесном. И мы вольны в свободе выбора только в этом ракурсе – идти по этому Его Пути или нет. Если мы идём, то получаем то, что естественно Богу – жизнь вечную в вечной радости Его. В этом выборе, мы есть возникший Божий порядок из хаоса. Хаос несет в себе одну важную грань – он не есть насилие. А так как порядок есть возможный частный случай хаоса (ненасилия), то хаосу он не может быть инородным, а потому обыкновенное послушание у Бога выстраивает порядок (частного случая хаоса) в пределах самого же хаоса, наделяющее Вселенную Божественным счастьем (в смысле быть частью Его, заложенном в двух словах: предлог «с» и слово «часть»). (07.01.00) Мы счастливы от того, что являемся Его частью, несём Его Волю в себе, исполняем Его волю и проводим Его Волю во Вселенную. Именно по этой причине мы несем в себе образ жертвы, а не образ агрессора, ибо для того, чтобы отдавать не нужны физиологические достоинства, которые помогают бороться со смертью или опасностями. Просто настоящая Божественная радость такова по природе, что ничто ее не может помрачить, ни смерть физическая, ни что-либо еще извне. Человек образ этого безразличия к земным опасностям несет в своей природе. Это важно знать для обсуждения таких понятий, как здоровье организма, крепость семьи, крепостное право, долг служения и государственность, что также обсуждается на страницах всех томов «Русской философии. Анализе истории» («Русская национальная мысль»).

Чтобы устраивать государство, перво-наперво сначала следует наделить душу каждого человека Божественной полнотою счастья и так как всякое Божественное наделено нетленностью и непорушимостью, то дать возможность этому Божественному счастью (внутреннему миру души) выразиться в свободе самоопределения. Божественное исповедует Само Себя в бытии без всякого контроля. Точнее контроль может быть необходим только лишь для того, чтобы более полно и эффективно реализовать достоинства и таланты в служении общему делу строительства структуры государственных образований с усложненными формами хозяйствования³⁹⁹. Никак нельзя было создавать то, что было в СССР. Вот такие вводные понятия. На этом базисе, хотя и далеко не полном, выстроим всё остальное, востребованное реальностью нашей жизни.

1.0.1. Естество человека.

Обсуждение этого очень сложного вопроса не закончится изложением в данной главе, а будет предметом исследований и осмыслений во всех остальных томах книги, благодаря коим (разъясняя поведение материи и бытие её внутреннего мира, а также события в истории), на самом деле, раскрываем новые грани природы людей. Здесь будут представлены самые основные принципы, которые формируют образ Божий, исходя из всего того, что мы имеем в поле нашего созерцания. (07.01.00)Человек – это образ богообщения посредством того общего, что объединяет нас с нашим Творцом. Как говорит Григорий Палама в труде «Триады» (3, 2:24): «… поскольку общение с Богом возможно и поскольку в своей в сверхсущностной сущности Бог абсолютно выше всякого общения, то между сущностью, в которой участвовать нельзя, и теми, кто участвует, существует нечто, делающее участие в Боге возможным».

Как уже сказано ранее, сотворение мира, согласно Священному Писанию, никоим образом не противоречит научным открытиям последних столетий. Более того, наука полнее, глубже раскрывает нам суть вопроса веры³¹⁷. В Священном Писании, как бы умышленно упущены вопросы научного плана, как ничего не значащие для спасения души. В Писании мы видим живую беседу любящих друг друга сердец Бога и человека. А цель науки, на самом деле, та же, что и у Священного Писания, ибо, проводя исследования законов материи и свойств её, мы ищем личностные характеристики Бога и свои. И выражаем их только на разных понятийных языковых системах. Просто в Священном Писании более развернуто проявлен промысел Божий на человеческих судьбах и более упрощенно и доступно доводится до человека смысл жизни его. Через Откровение мы узнаем о Творце в пределах возможностей нашего привычного восприятия. Сам по себе акт творчества, каким бы он не был, на самом деле, мы не сможем воспринимать его как-то иначе, но только в границах того, что естественно для нас в обыденно-повседневном общении между собой в семьях. Представьте себе, грецкий орех. По сути вещей он есть живой организм семени высокого грецкого дерева. Но если он не погиб, то он предстает перед нашими органами пищеварения пустотой, ибо остается вне досягаемости, то есть, как желанный источник энергии, он остается пустотой. Или иной пример, корове дали зерно на корм. Все те семена, которые животное не перемололо зубами в процессе пережёвывания, все это осталось пустотой энергий, то есть организм не получил притока энергии от этих семян. Они остались живы и дают всходы, оказавшись в почве. Вернёмся к ореху. То есть как только мы его расколем, так энергии несомые орехом, становятся доступными. Орех, как живое тело, умирает, но в то же время перестает быть чувственной пустотой. То есть из ничего появляются животворящие энергии, распознаваемые нашими органами пищеварения. То есть пока тело ореха живое, оное для нас пустота. Именно по этой же причине космический вакуум межзвездного пространства, на самом деле, так как остается пустотой – клокочущая жизнь. Само по себе Царствие Небесное – живое Тело – это по условию Божественного происхождения в творчестве Его, а так как Оное живое, то и не может быть воспринимаемым так, как это естественно, повседневно и обыденно земному человеку воспринимать только то, что мертво есть³⁹⁸ – только своё естественное подобие природе воспаленной грехом³¹⁸. Поэтому возникает такое чувство, что Царствия Небесного не существует вовсе_777-07-7.6. На самом же деле, то, что Бог для нас вне постижения и досягаемости – это есть спасение нам всем. Отсюда следует простой вывод, что для того чтобы остаться жить вечно во Царствии Небесном, необходимо уже здесь в земной жизни пребывая на Голгофе в прообразе Творца продолжать жить. На Голгофе умирать нельзя, но в прообразе Его надо жить даже в этих условиях. То есть даже в этом прообразе и этим подобием Ему быть причастником к Нему, уже здесь в земной жизни пребывать во Царствии Небесном. Пребывая в прообразе Христа на Голгофе, надо быть частью жизни Царствия Небесного, благодаря непосредственному пребыванию на Предвечном Совете Бога Троицы в определенных Им же пределах и соучастию в дозволенных Богом Троицей пределах в Его Божественной жизни, в пределах дозволенного Им присутствовать на Его Предвечном Совете, жить в Нём и по законам Оного и пребывать в таком состоянии адаптировано ко всем реалиям и во всех сферах человеческой жизни и деятельности. (07.01.00)Более того, в священном Писании умышленно показан нам акт Божественного Творчества в том виде, в каком он предстает перед нашим взором на страницах Священного Писания. Показан творческий комфорт межличностного отношения и богообщения. Он имел место быть даже тогда, когда вообще ничего нет, никаких условий для жизни (на Голгофе). Этот момент распознают православные святые отшельники, подвязавшиеся на столпах, в пещерах, в расселинах каменных, в болотах, на островах. Написанное курсивом и подчеркнутое есть одна из самых главных мыслей этой книги.

Понятно, что законам справедливости и силы такое мировосприятие является инородным со всеми вытекающими последствиями, но именно это живое райского бытия становится активатором эволюции всех форм жизни. Именно этот образ мышления, именно эти ценности, идущие вразрез всему, оказываются самыми значимыми для утверждения живого. Вообще аллегория сия с орехом сама по себе строится на основаниях и при помощи понятийного языка свойств ничтожности падшей природы человека, который сам оказался разрушителем своей природы, а потому, хоть и несет нам понимание о природе человека, но на самом деле бесконечно далека от полноты Истины (то, что открывается – жалкий отголосок её). Эту ничтожность свидетельства о полноте можно сравнить со следом от сапога, который исповедует о человеке, хотя и бесконечно далеко от истинного положения дел – мы не видим в нем не глаз, ни рук и так далее. Но все равно, это остается свидетельством. Бог же остается тем, Кто Он есть³¹⁸. Привожу этот пример только потому, что позиционируясь на временном или говоря иначе, позиционируясь на ограниченном во времени в прообразе абсолютного ничтожества точки (границы в чистом виде), мы просто как-то иначе созерцать мир не можем, но только через призму этого мизерного естества, а значит видеть след Творца мы можем только в этом прообразе ограничения ничтожества в чистом виде во множествах форм и видах. Сущность Его и оказавшийся в поле зрения след от Него не сопоставимы. Поэтому сотворение Вселенной из ничего всё равно останется для нас, слава Богу, недосягаемой научной тайной, а грехопадение представляется вселенским взрывом, ибо в рамках данных критериев мировосприятия на фундаменте материализма что-то иное увидеть, повторюсь, просто невозможно (Всякое даже рождение в пределах природы Вселенной, поражённой грехом, несёт в себе все оттенки взрыва, хотя на самом деле, в более общем плане – сие есть не взрыв, а живая реальность Божественного единства различных свойств, в коей происходит очередное перестроение в иную совершенную форму в вечном процессе движения Вселенной к совершенству в образе Божьем. Всякое свойство наделено характерными чертами личности. Единство мира в данной точке позиционирования⁴⁶¹ предстает перед нами во множестве свойств, каждое из коих – слово Бога об Самом Себе, обращенное к человеку. Когда человек говорит свое слово к Богу, то мира вокруг него нет, а есть только Сам Он. Когда же Он говорит Свое Слово человеку, то форм выражения этого слова множество. Когда он Его речь понимает, то входит в настоящую радость.) Именно по этой причине, доктрины всех религиозных систем в общем плане схожи, ибо при освящении этого вопроса, так или иначе говорили о том же и смотрели на Начало начал через свой внутренний мир, через свой уникальный специфически оформленный духовный опыт достижения самой востребованной цели, выраженный в своих религиозных концепциях. Они свидетельствуют об одном и том же, но разнятся не только своеобразностью понятийного языка мифологического изложения, но и определённой уникально сложенной односторонностью мировосприятия. Священное Писание приносит нам полноту не от специфического чувственно-разумного опыта приобщения к Божественному (хотя это тоже часть полноты откровения о Боге), а в силу косвенного свидетельства о Творце через Его промысел на судьбе богоизбранного народа, основанного на реальных исторических событиях. (07.01.00)Просто история – одно из безоговорочных удобоприемлемых для нас свидетельств о Творце и Его свойствах. Оное выступает как специфический корректор всех наших помыслов и, в нашем случае, выступает судьёй степени истинности некоторых философско-богословских высказываний о Творце. Для богословия этот метод познания Его становится тем критерием правдивости, который правит наши суждения о Творце и Его свойствах. Человек в прообразе абсолютной ничтожности своих возможностей, не имея никаких особенных свойств строения организма (нет ни рогов, ни копыт, ни сильной клыкастой пасти), но просто имеет верный образ богословия и этого ему достаточно, чтобы владеть миром и торжествовать над ним. Человек – это верный образ представления о Боге.

На страницах этой книги ведется описание некоторого специфично оформленного следа, оставленного Богом в творениях Его. Только теперь в наши времена материала для изложения свидетельства о Божественном у нас в руках несколько больше, чем в том далеком прошлом. И поставляет нам его научный прогресс. И вот стоя на тех же позициях, но уже в новых, если так можно выразиться, одеждах «религиозных» систем. То есть в современном проявлении веры на основе научного опыта, мы делаем тоже самое, что делалось людьми во все времена – поворачиваем свой взор в ту же сторону и с позиций нашей специфики восприятия Вселенной задаем те же вопросы касаемо далёкого прошлого, которое таит в себе и этот миг, с коего всё началось быть во Вселенной. И как бы ничего особенно нового нам не открывается. С этой Вершины вершин предстает перед взором один и тот же вид, но исповедовать увиденное приходится только на том понятийном языке, на коем говорит мир. Именно по этой же причине этот мир множественен, что накопил за все эти времена множество форм языковых систем. Так как каждая из них исповедует Истину верно, то обречена на вечность. Взрыв, рождение галактики, в центре которой Солнце. Далее Солнце фотонами свечения бомбардирует поверхность остывающей планеты Земля, стимулируя процессы зарождения жизни. Если сказать, что Солнце и вообще Вселенский взрыв – это лишь некоторые Божественные свойства, некоторые грани проявления Его качеств в данной уникально усложненной среде, то перед нами восстает библейская картина сотворения мира, созданная тем набором инструментов, который оказался у нас под рукой – через призму современных понятий о мире и жизни¹⁹⁰. Далее следовало бы оговориться. Ведь язык описания Божественного Промысла основан на понятиях, кои далеки от подобия Божественному в полноте. Вселенский взрыв – это единственное, на что способен язык¹⁹⁰ механики при описании библейской истории и событий, связанных с первыми людьми. Ведь логика – наука о границе, то есть о мертвых вещах о процессах распада. А как с помощью них описывать процессы жизни? Как описывать вечное с помощью абсолютного ограничения в чистом виде. Они будут всегда бесконечно далеки от Истины, ибо законы жизни диаметральны законам смерти – они не сопоставимы.

Представим, что мы стоим перед зеленым деревом в летний день. Если мы в определении о дереве возьмем не всю полноту природы, но ограничимся какой-то составляющей его. То есть возьмем за основу инструмент какой-то ограниченной сферы-области, ну к примеру только зеленый листик, то в поле зрения попадет только то, что имеет подобие этому листочку-инструменту в свойствах структурности, цвета и иных свойств. Сами ветви и ствол выпадают из этого определения и потому в прообразе листика мы их не видим – в этом образе определения их нет. Этоя пустота. Перед нами, с одной стороны, созерцаемое множество разрозненных не связанных в образе данного определения зеленых листочков. Они как-то там непонятно пребывают в пространстве.

А с другой стороны, листочки пребывают в каком-то не воспринимаемом данным способом, свойственном определению о природе листочка единстве. Между листочками обнаруживается связь иного естества, которое не имеет подобия природе единства, свойственного самому листочку. Листья дерева связаны между собой – они части ствола. Когда мы берем один набор инструментов, то перед нами одна картина. А если набор инструментов другого естества природы – то другая картина. Но не смотря на всю их противоречивость они тождественны и являются одним целым. Аналогично и в нашем обсуждаемом вопросе. Безсвязная множественность мира в чистом виде – это вид на Одно посредством одного набора инструментов_777-07-07.7.

Закон границы в чистом виде (точка) не свидетельствует о живом вообще, не свидетельствует о каких-либо связях, но только в присутствии Творца он заявляет о Нем для нас наполнением этих границ Сущностью, образуя ограничения не в чистом виде. Так появляется форма, в коей соединяются и граница, и величина присутствия Бога, чем повествует о себе сам живительный процесс – направлением развития распада он просто говорит о том, как было изначально – не более (хотя надо сказать, что это тоже часть полноты исповеди о Творце). Законов границы в чистом виде вне Творца тоже нет и ни в чем они проявить себя не могут, и ни о чем они свидетельствовать не могут. Хотя точка и является формой, площадь и объем коей абсолютно мала и равна нолю. Точка, как граница в чистом виде, заявляет о том, что величина связи в данной сфере-области бытия равна нолю, а потому подчеркивает только одно, что связи нет (она равна нолю) и мир посредством этого определения элементарного шаблона мировосприятия получает иное имя. Частицы-точки в нем не связаны _{(смотри 777-07-07.7)} так, как части этого состава между собой. (То есть, если мы берем за основу листик дерева, то увидим, что части листа между собой как-то связаны. Но в этом же прообразе связи, благодаря коей составные части листа являются одним целым, сами листики между собой не связаны в этом же образе, в каком составные части листа удерживаются между собой. А потому создается ложное впечатление о том, что листья между собой разделены. На самом деле единство всех листьев осуществляется иным способом, имеющим иное естество – стволом и ветками дерева. Но именно это-то и выпадает из поля зрения анализа, если мы берем за основу только ограниченную листом реальность). А потому природа ничтожности не может свидетельствовать о том, что связывает части между собой так, как это естественно для нее и по ее же закону бытия во Вселенной, а именно в самом этом законе отсутствия, создавая впечатление о том, что частицы разрозненны и разделены согласно закону, благодаря коему составные части этой частицы едины. Парадокс. С одной стороны, разделения нужны для того, чтобы свидетельствовать о Творце, ибо именно в ней видны иные грани Бога. А с другой стороны, в определении, как граница в чистом виде – это точка, в пределах коей ничего подобного Ему и нам распознать невозможно и никакого подобия Ему в ней нет (нет связи, закона этой связи и так далее). Если сказать, что точка – это носитель всех характерных для личности черт, то этот первопринцип, задающий образ мировосприятия, раскрывает нам иную картину с иным именем, в коей мир – это речь Личности Творца, обращенная к человеку. С одной стороны, ограничение свободы общения для Бога и человека равно нолю (ограничения нет). А с другой стороны, перед нами то, что мы ищем – величину греха в Нем и оная равна нолю, абсолютно ограничена и точка перед нами – это граница в чистом виде. Два в одном Природа греха ничтожна, а потому мы видим и ищем в Боге свое же греховное подобие – ничтожество и ограниченность во времени (временность). То есть с одной стороны, точка – это есть абсолютно оптимальная цельная структура. А с другой стороны, точка – это отсутствие какой-либо структуры, ибо нет никакой связи. От того, как мы задаем мировосприятие, так возникает перед нами Вселенная: то это бессвязный хаос, то это порядок, структура коего распознается в пределах бесконечности. А потому и мир перед нами – безсвязное множество всего хаоса. А так как этого греха в природе Бога нет, то и создается впечатление, что бытия Его для нас нет и мы становимся атеистами. Мы делаем вот такие выводы. Из-за того, что чувственная воспаленная грехом природа абсолютно ничтожна, то из поля чувственного освидетельствования выпадает общее (ствол и ветви, соединяющие листья), уходят из поля зрения характерные для личности черты (цикличной завершенности), в коем имеет место быть начало и завершение процесса перестроения. Перед нами только мгновения времени, в пределах коего невозможно посредством немощности природы человека увидеть характерные для личности черты – это скол. (Хотя в общем потоке движения к совершенству личностные свойства частицы попадают в поле зрения чувственного распознавания). Также как дуга, не завершенная в себе самой – не является окружностью, из-за чего мы не можем окружность быть за основание, через призму коего мы видим все то, что имеет подобие окружности. Поэтому важно в саму меру-шаблон мировосприятия влаживать все оттенки личности начала и до конца – и саму личность в первую очередь. (Об этом радели наши предки, когда всякое явление в природе наделяли личностными признаками)_333-01-07.