полная версия

Евгений Анатольевич Небольсин
Русская философия. Анализ истории. Том 2

1.0.2.-69.-а. Вот мы сделали некоторое предположение согласно логическим рассуждениям. То есть, если есть Бог, то влияние Его на наш мир живых разнопланово может более всего проявиться только через останки тех усопших, которые при жизни имели наиболее сильную праведность и чистоту духа. Жертвенность их согласно Закону Сохранения должна остаться. При этом, этот исходящий через них свет от Творца можно распознать только посредством «очень затемненного стекла», то есть посредством сильного напряжения сил тяжести жизни, в трудном противостоянии смерти. Люди замечали разницу, не смотря на трудности дела шли лучше в присутствии мощей своих усопших когда-то любящих предков. В такой полной опасностей жизни счастливая случайность особенно хорошо контрастирует – через затемненное стекло пропадают отраженные сбивающие с толку блики и видно только Солнце. Теперь посмотрим, что мы имеем на самом деле.

Для более адекватного понимания этого вопроса, следовало бы дополнительно ответить на другой вопрос: что есть это такое само влияние мощей усопших предков? Мир сам по себе состоит из двух реалий. Одна из них является чувственно распознаваемым инобытием. Но обе из них присутствуют в каждое мгновение времени во всяком явлении. Точка и прямая – носители одного и того же Божественного свойства постоянства, но в различных природных реалиях Вселенной, то есть обе так и остаются одним и тем же тождеством первопричины, но в разных природных условиях выражения¹⁹⁷. Таким же образом, Солнце своим влиянием просто оттягивает от настоящего естества человека ту часть природы, которую нам привычно видеть, делая её несколько извращённой, однобокой, не гармоничной, почти абсолютно ограниченной и по замечательному слову прп. Максима Исповедника, смиряющей противящийся Богу дух человека²⁷⁰. То есть более всего стимулирует только одну некоторую грань, из-за чего возник человек¹⁹⁸ в привычном облике₆₆₆. Хотя это есть парадокс, но сие согласуется с опытом жизни, ибо Бог в каждом из нас, но только выделен Он хотя и однобоко, но в пределах всеобъемлющей полноты Его. Крен инороден естеству Его, а потому, не смотря на приобщение к вечности, временный. Тут надо сразу понимать, что не может разрушение созидать и потому мы едины в Боге, в солнечной активности, но ведь различны в эволюционном усложнении природы. Мы несем в себе печать и того взрыва, который каждое мгновение имеет место быть на Солнце, и, в о же время, иной составляющей естество Солнца – постоянства⁴³.

Образов Солнца много, но только один из них наделяет стабильной устойчивостью – тот который в максимуме дарует энергию – не косвенно и не отраженно, но на прямую, непосредственно в ясный день. Просто, если мы вычленим из реалии свойство стабильной устойчивости, то на этом понятийном языке подобием стабильной устойчивости самого Солнца будет его множественные проявления в земных реалиях и мы можем лицезреть их. Причем, следует сказать, что если стабильная устойчивость нарушена, то влияние Солнца восстанавливает стабильную устойчивость, а так как что-то иное менее подобно Солнцу, а потому более инородно ему и от того более временное имеют бытие, как распознаваемая структурная реальность порядка. Что-то иное не стабильно и не устойчиво. Теперь вспомните о самом законе живого и о Законе Сохранения Жизни (смотрите примечание 1133-160).

Теперь обратимся к земной реалии. Если Солнце, как проводник свойств Бога, просто дарует энергию для жизни организма, то для некоторой степени подобия Богу в свойстве вечности необходимо также жертвовать собой и при этом оставаться также вне досягаемости, то есть ходить там, где нет покушения на вечность²⁵⁷ в данном образе и формах видимого проявления энергии, ходить там, где нет ничего такого, что пыталось бы изменить¹⁹⁹. В тех сложных условиях первобытного мира, для которых характерна абсолютная непредсказуемость и опасности, оказалось не востребована способность (видеть посредством) логического мышления, но только духовное зрение. Поэтому тут речь идёт о таких свойствах Творца, которые наделяют человека определённой степенью везучести, обусловленной не логикой, а только возможностью видеть предстоящее, чтобы избежать ошибки. Человек может видеть только Творца, а так как Он пребывает там, где Ему естественно быть, то человек не идет туда, где Его нет, а значит не идет туда, где будет покушение на его жизнь-богообщение, на его бытие на Предвечном Совете в пределах допустимого Им. То есть везучесть – это то же самое Царствие Небесное, но только уже посреди окружающего ада, когда человек опасные места обходит стороной. Это утверждение нам понадобится, когда мы будем обсуждать некоторые жизненные ситуации.

Одно из имен Его – подвиг, а потому подвижничество, создает некоторые комфорты душевному труду, а это обуславливает везучесть (тем самым устраивая возможность видеть Творца, а именно иные счастливые совпадения³³⁷ – некоторый специфический порядок вещей, понимаемый нами как космос, украшение, красоту эстетическую, а не только красоту логически верно сложенную). (07.01.00) Если мы присмотримся своему организму, то увидим, что сам человек в своей природе несет образ подвига – ведь он постоянно восстанавливает еще и этот образ Творца, то есть восстанавливает равновесие здоровья в себе. Это дает нам возможность эту красоту воспринимать как Божественную, ибо везучесть всегда там, где есть живое присутствие Творца-подвижника, прообраз Коего имеет Солнце. Иными словами, образ красоты всегда будет не рукотворный, и видимым он становится посредством эстетических оттенков живой души. Это видно хотя бы из того, что душа наслаждается видами, даже не несущими в себе изначального образа, то есть никак не симметриями и правильными, логически выверенными предметами. Мы смотрим на мир с совсем иных позиций – с позиции степени близости Богу и как несет в себе Его живительную энергию, а потому все логически выверенное нас даже пугает. Нами созерцается не красота форм, а процесс подвижничества Вселенной, а потому оная красива. Просто подвиг – это еще одно имя личности.

1.0.2.-69.-б. Образ красоты всегда не рукотворный⁴³², и распознаем оный в формах эстетическими гранями живой души, а это, надо сказать, условие нашего спасения и важное условие для позитивного решения трудных задач. В противном случае, даже говорить об этом не имело бы смысла, ибо, к счастью, в природе не может быть чего-то сверхестественного, выходящего за рамки бытия природы Творца, вне общения со Святым Семейством. Причем это влияние очевидно и обозримо может адекватно проявить себя только в данном качестве. И никак более, кроме одного – утверждения нашего бытия во Вселенной. Сам факт, что мы есть – значит есть и влияние. Жизнь – это сущность, а не форма, явленная нам в математическом корпусе несколько упрощённо в пределах природных возможностей формы, как реальной сферы бытия Вселенной исповедовать о Боге. Если логически верно сложенная цепь суждения, выражаясь понятийным языком математики – это всегда прямая линия со зримо воспринимаемым началом, но без конца³⁴⁹, то противоположность этому всегда есть движение, удерживаемое от логического развития, но собирающая в себе мир посредством становления его до Первообраза – это точка. Как в одно уместить два, чтобы зримо выполнялись оба условия бытия Вселенной в данной специфической сфере естественного нам мировосприятия? Сразу две составляющие укладываются в одно таким образом – в движение, с одной стороны и по окружности – с другой, что есть против всякой логики, но это такое свидетельство о Боге в данных природах Бытия.

1.0.2.-69.-г. Что такое везение? Везение – это чудо счастья. Везение – это такая категория реальности, которая присуща только жизненной Сущности – это оказавшееся в поле зрения посредством контраста присутствие Бога. Вне Оного везение, как случайное или непредсказуемое утверждение живого, по определению самого этого понятия просто немыслимо, ибо в данном случае речь идёт об акте непредвиденно возникшего торжества жизни над смертью. Это такая закономерная случайность, благодаря коей живое продолжает существовать в данной форме и в данных обстоятельствах без серьёзных утрат. Это то, что оказалось вне нашего очевидного уразумения и при этом утверждает наше земное бытие. Очевидно, что, если счастливая случайность, как утверждение живого в данной сложной ситуации, может либо возникнуть, либо нет, то во Царствии Небесном, в царстве полного счастья, счастливая случайность или везение гарантирована каждое мгновение времени абсолютно на все сто процентов. При этом вне зависимости от порядка вещей и при любых обстоятельствах. То есть перед нами две крайности, между коими теплится живое в привычном восприятии. Тогда степень приобщения к Царствию Небесному становится определяющим фактором частоты появления счастливых случайностей в условиях жизни земной, оные исходят только от Бога и Его Райских Обителей, как естественной среды обитания человека, в коей счастье уже не случайно⁴⁷¹_333-03-471. (07.01.00) Ведь по грехопадении эта нам естественная среда Рая так и остается условием жизни, а потому счастливая случайность так и остается востребованной жизнью, оная есть условие её бытия в земных условиях. А в Раю не востребованы достоинства, способствующие успешному ведению борьбы за выживания, ибо там этого нет. Это-то и выразилось на природе человека, на его беззащитности. Теперь остается пояснить, что такое случайность? Прежде чем ответить на этот вопрос следует ответить и на другой: какие бывают случайности? Случайности бывают хорошими или плохими. Как бы жизнь наша вся состоит из них. И тут тоже работает ещё один закон природы, описанный ещё древними греками: подобное стремится к подобному. Например, животные собираются в стада или группы по своему виду каждый; газы к газам; жидкости к жидкостям; твёрдое к твёрдому и так далее. Каким должно быть естество человека, чтобы к его подобию стремились бы ему подобные живые, счастливые случайности? Понятно, что он должен быть счастливым, причем только в Боге, должен быть уже при этой жизни жителем Царствия Небесного. Не потом, не после смерти как воздаяние за подвиги, а уже сейчас должен жить тем миром и в том мире, и его природными реалиями радости. Ибо только в этом случае для человека после его смерти ничего не меняется и Царствие Небесное становится следствием. Жизнь – это река, сколько вод приходит столько без остатка должно уйти. Счастьем человек делится, которое он уже имеет. Это важное утверждение, которое позволяет понять поведение древних. Ибо человек собой единит две реалии: абсолютной везучести с абсолютной невезучестью. Ум во Царствии Небесном, тело во вне Оного и в то же время в Нем через ум.

Бытие людей может стать радостью лишь в одном случае – если человек уверенно видит своё будущее, если его не тревожит неизвестность грядущего, ему всё понятно и он ещё владеет самим собой²⁰⁰. Хотя это не корректное высказывание, ибо если ум находится во Царствии Небесном (человек способен видеть только то, что увидел в самый первый миг своего бытия, то есть то, что было заложено в него изначально, как основа, то есть лишь одно – Царствие Небесное), то есть в вечности, то ясной становится природа зрения – бытие во Царствии Небесном, которое адаптировалось в земных реалиях вот таким вот образом – в причинно-следственный механизм. Человек, как бы приобщается ко всей полноте счастья Царствия Небесного не сразу, а постепенно-последовательно вечно. Он следует туда, где эта ниточка Царствия Небесного непрерывна и он движется там, где непрерывна эта ниточка во Царствие Небесной. Так уж получилось, что дано ему видеть и желать только то, что имеет жизнь в Боге, в которой он изначально был сотворен. Он может смотреть только в одну сторону и двигаться только в одном направлении, пребывая только во Царствии Небесном и в то же время только к Царствию Небесному через свое новое рождение. Это два крыла одного и того же. Это две составные части одной реалии₆₆₆. Такова физиология человека и условие возникновения счастливой случайности, для обладающего тем набором своих абсолютно ограниченных достоинств, коими в этих условиях человек обладает (абсолютной беззащитностью). Человеку с его абсолютной уязвимостью во всем остается только лишь постоянно выбирать себе путь²⁶¹. (Вот какое определение финского феномена сису₃₃₃.)

То есть счастье людей не в сытости и комфорте жизни, а в состоянии души, в более глубокой внутренней жизни людей – в уверенности в себе, обретённой через победное торжество над самим собой (везде надо добавлять, что с помощью Творца!), благодаря чему всё остальное обозримое ему также подвластно. А сытость и комфорт – лишь самые последние сопутствующие, прилагаемые и не самые важные, и в то же время востребованное дополнение для его счастливого бытия. Сытость и комфорт жизненно важны, но только для радости младенцев и детей, а взрослому человеку хотя и естественно жить теми же радостями младенцев и детей (это остается составной частью природы человека на всю жизнь), но чтобы жить с ними необходимо пребывать в трудах в поте лица.

Состояние духа характеризуется поведением: либо победа над самим собой, либо избежав самое трудное борение себя, совершить умный поступок и пойти более лёгким путем. Получается, что дураки всегда живут в трудностях – но живут и не ошибаются, а умные их избегают – и жить не хотят и ошибаются, ибо это вне логики вещей. Ведь, с одной стороны, исходя из приведённых ранее определений, жизнью является только бытие в трудностях. А с другой – в знаковых ситуациях не всегда есть выход из положения для умного, а тот, кто много терпел и понуждал себя – тот окреп физически и нравственно, и духом (пишет Н.М.Карамзин). А так как идти на трудности подталкивает любовь вкупе с интуицией³⁴²_{1.0.2.-68.(б)}, то ко всем этим слагаемым нужно добавить ещё и способность выживать, ибо очень часто выход из положения требует идти на трудность, как прообраз Голгофы, а не обходить её стороной. Ведь сие важное обстоятельство дарует возможность свободно и легко стоять на некоторой тяжёлой точке хорошего обзора – на высоте, в пределах коей всегда трудно. (07.01.00) Высота – это то самое место, с которой открывается вид на происходящее внизу³⁴², всё разрозненное сливается в одно единое целое гармонии. Между какими-то отдельно взятыми обрывочными понятиями, при созерцании сверху, вдруг просматривается связь и смешной дурак становится «другом парадоксов»²⁰⁶. Тяжело дураку, но он благодаря этому видит и предвидит, он остается частью вечности, а так как он еще и силён, то этой тяжести просто не замечает, ибо для него это естественное, то есть является частью физиологии – также как простое пережёвывание и переваривание пищи, когда-то в далекие времена становления цивилизации, было также огромной трудностью, но со временем стало привычным для физиологии процессом, то есть бытия человека в прообразе будущей Голгофы Сына Божьего – ведь стоять на узеньких стопах и держать равновесие и при этом удерживать голову на высоте – это самое трудное положение жизни, какое только можно вообразить. Но именно стойкость в этой позиции дарует возможность видеть мир и исходя из этого принимать правильные решения, воспринимаемые нами как счастливая случайность²⁶⁰. В этом прообразе утверждает себя всякое живое_333,666. Получается, что дурак – это есть самое совершенство, к коему стремится эволюция, ведь только в таком образе₆₆₆ мы можем продолжать жить во Царствии Небесном в земных условиях²⁶¹. Тяжела жизнь на вершине, зато все вокруг оказывается в области радостного обозревания и тяжесть жизни для него – естественное дополнение его счастливому бытию. А именно эта тяжесть становится относительной, а потому не становится трагедией. Он не умирает, а живет на Голгофе в тяжелом процессе. Каждый самый ленивый во время сна несёт какую-то тяжесть жизни, только он её не воспринимает как тяжесть, но это не означает, что её нет совсем – оная постоянным восполнением растраченных сил просто хорошо адаптирована под возможности тела быть в таком образе, то есть относительна. Когда-то процессы, происходящие в физиологии, были трудностью, но в процессе эволюции они стали частью физиологического процесса да так, что это позволяет ему даже спать и жить во сне. Тоже самое происходит с человеком, когда он пребывает в жизненном цикле. Человек совмещает сон с тяжестью жизни. Он, пребывая в молитвенном единении с Богом, испытывает экстаз и уходит душой и сердцем из этого мира в естественный ему мир счастья. При этом совмещает две крайности бытия в себе: тяжесть трудной жизни и радость Царствия Небесного. Благодаря этому человек становится Богом по Благодати Духа святого.

Человек несет в себе образ Всевидящего, а не всеумного. Он, встав на две узенькие стопы в таком вот шатком образе избирает удобный себе путь. Просто так радостнее, так видно Солнце. Совмещает трудное и безумное с умным, ибо гораздо менее энергозатратно и в большей устойчивости просто иметь вид червя, но мир тогда показывает свое обратное лицо, обратную сторону себя, заслоняя лучи Солнца. У него нет радости духа. Умный наряжено думает и «ломает голову» над тем, как все устроено, а дурак просто это устроительство видит с высоты и, так как он видит, то не пытается сделать расчеты верного пути, следует по той дороге которая наиболее свободна. То есть видящий путь в отличие от того, кто просчитывает, не ошибается – потому и везёт всегда. А так как он не ошибается благодаря своему дару видеть путь, по коему он «следует на праздник Опресноков с кувшином воды в руках», то и нет у него каких-то достоинств, благодаря коим он может жить даже ошибаясь – нет никакой защиты, кроме ясности ума и дара видеть. К примеру, вы заметили яблоко на дереве и хотите его сорвать – вы идете на трудность осознано причем по той дороге, которая наиболее удобна для специфики нашего тела, ибо видение лучшей участи или чего-то несущего в себе образ Царствия Небесного через Голгофу и потому толкает людей идти на самопожертвование. Этот момент выразился в течение всей истории человечества – человек сорвал яблоко, а потом постоянно гнался за трудностями жизни и шел по удобному для себя пути, он всегда искал свою вершину – свою Голгофу жизни, как естественную потребность(!), активированную общением с Богом, где без усилия воли, сам того не замечая, во время богообщения побеждал себя, свою греховную природу, благодаря чему ему открывалось видение низлежащего мира и он обретал возможность созерцать верные пути, и брать в свои руки начала всех явлений. Тот, кто на вершине – тот видит всё и он «гений парадоксов друг». Кто под ней – ничего не видит и жизнь его сплошной «и опыт сын ошибок трудных». Просто каждый выбирает тот путь, который оказался в его области обозрения и в сфере его функциональных возможностей²⁶¹. Понятно, что побеждает тот, кто, даже при относительно малых функциональных возможностях, обладает большим выбором путей решения проблем и задач. Что также выразилось на природе человека эволюционно²⁷³.

Так что же такое случайность? Случайность – это первые сигналы обозримой неизбежности. Если вы, к примеру, зашли в воду, то не надо говорить о том, что стали мокрыми случайно. Если вы чистые сердцем, то автоматически всегда будете жертвовать всем нуждающимся, будете не хитрить, а откликаться на любую просьбу, будете отдавать, а это и есть страдание, только в радости оное не воспринимается таковым – прообраз уверенного восхождения на свою Голгофу. Такова эволюция становления живого, при которой высота дает поле обзора, в котором лучше всего обозревается Солнце и открывается верный путь²⁶⁹. По этой причине то, что для человека-материалиста невообразимая случайность, граничащая с чудом – то, для пребывающего на высоте обозрения является закономерным и обыденным, нормой физиологического процесса, в коем случайность гармонично вписывается в общий план. Когда случайностей становится много, тогда появляется новое понятие. Таким образом, та самая невообразимая случайность, благодаря которой появился человек на планете Земля или даже чудо, на самом деле, – естественное течение событий и обязано своим бытием Божественному замыслу. Следуя тому же изначальному первопринципу зарождения Вселенной жизнь ваша станет сплошной счастливой случайностью, ибо дуракам всегда везёт – они, хоть и глупы, но счастливы и в то же время видят перед собой дорогу в будущее. Это неизбежно и каких-то особых чудес тут тоже не наблюдаю. Просто жизнь так устроена, что либо надо самому жертвовать ради её торжества «в поте лица», либо ради своего торжества оная сама возьмёт у нас всё ей необходимое, но только теперь уже насильно. В первом случае, бытие становится везением, во втором – трагедиями, которые мы воспринимаем как невезение и травма психики. Если опять вернёмся к трудности бытия, то дадим адекватное определение невезению – это попытка вернуть человека на исходное, в естественную ему сферу бытия – на прежнюю высоту вершины помимо воли самого человека, из-за чего человек получает душевный удар. Только и всего. Как можно назвать везением то, что человек стоит на ступне, у которой кожа толстая – счастливое совпадение? Ведь в иных частях организма толстой кожи нет. А если человек окажется в таком положении, когда будет касаться земли иной частью тела, где кожа тонкая – тогда как? Это уже будет невезением или болью, стимулирующей к возвращению на исходное₆₆₆. (07.01.00) То есть быть в положении стоя – это естественное_33,666 и при этом сообразно Голгофе Христовой самое трудное³⁵⁴, но радостью эта трудность скрадывается, становится частью физиологии и именно стоя человек, высвободив руки, имеет возможность творить, делать самые важные свои дела. Получается, что человек несет в себе некоторый оттенок Царствия Небесного, как раз образ счастливого случая, который востребованным оказался в земных условиях. Именно по этой причине, это новый образ бытия во Царствии Небесном, а потому, чтобы не был нарушен Замысел о человеке, Бог заповедал в поте лица добывать себе этот хлеб насущный, дающий жизнь и, который мы, отпавшие, называем здесь везением. Таким образом, мы вновь понимаем, что человек до грехопадения и после него – один и тот же и ему естественно и надо жить только в прежней радости Царствия Небесного, адаптировано к данным условиям жизни. Эти вещи следует говорить таким языком современных понятий, чтобы быть понятным. Приходится прибегать к иным религиозным системам, чтобы раскрывать свойства иных граней внутреннего мира человека и на этом новом языке понятий свидетельствовать о том, что такое богообщение и человек в единстве с Творцом_333,666,777.

Человек изначально жил в Раю и к этой среде жизни он был приспособлен чистотой сердца (по образу Божьему от постоянного внимания на Него), а потому его везде преследовали счастливые случайности и он даже не воспринимает сие как случайность, также как не воспринимает случайностью деторождение или дыхание. В последующем после грехопадения времени, человек оказался в некоторой яме греха, в которой Истина теперь не вокруг, как прежде, а сияет лишь с одной стороны, а потому всеобъемлющность мировосприятия в прежнем виде ушла и человек получил иной вид мировосприятия – стал наделен только одним направлением движения, может смотреть только в одну сторону и мыслить только что-то одно^{272 (и 432)}_{1.0.2.-68. (б)} – куда-то ещё идти, кроме как во Царствие Небесное и по просторам Царствия Небесного, человеку не дано и нет смысла искать чего-то иного. Более того, он туда даже и не может идти, и никогда не ходил и ходить не сможет, и не будет. А потому человек, хотя и призван пребывать во Царствии Небесном, но все равно несет в себе образ того, с кем он общался_333,666 – печать змия³⁰⁶. Таким образом, после грехопадения человек обретает образ счастливой случайности совсем иной, не такой, как во Раю, но теперь уже адаптированный для жизни в тяжелых земных условиях. Что такое грехопадение? У каждого живого существа есть глаза и Бог смотрит на мир через эти глаза, в противном случае, согласно нашим умозаключениям, живое существо зрением бы не обладало. Бог этими глазами смотрит и заглядывает в самые отдаленные уголки. Беда человека в том, что он принял образ созерцания мира и мировосприятия с противоестественной себе позиции – принял точку зрения ползающего на брюхе по земле червя. Человек стал видеть сам и убрал возможность Богу_{(010 – 914стр)} этими глазами смотреть на мир. Мир повернулся к человеку тыльной стороной и теперь цветы мира он созерцает с противоположной стороны – снизу. Цветок же поворачивает соцветие свое в сторону Бога. Теперь, чтобы обрести прежнюю радость, человеку надо подниматься над этим миром, поближе к Богу на Вершину сообразной Голгофе Христовой и этот момент обозначился впоследствии эволюционного становления₆₆₆ на самой физиологии человека. Это ключевой момент эволюции³⁵⁴.

Но, следует сказать, что человек каким бы он богоподобным не был, но все равно влияние первородного греха сказывается на его бытии и потому каждый из нас оказывается в области досягаемости для покушения на его радость жития, а потому неизбежно эволюция шла именно так, что живое ко всякой несчастливой случайности становилось все более и более адаптированной, то есть всякая грубость по отношению к жизни встречала свое противоядие, свою ступню с толстой кожей в организме человека. Так-то жизнь всех бьёт одинаково, просто для одних это рабочий процесс, рабочая повседневность, обстановка, реальность и часть физиологии, а для других, всех остальных становится сломленной судьбой и невезением и последние уходят в небытие. Таким образом, в этой Вселенной нет ничего такого, на что человеческая природа не имела бы своей ответной защитной реакции. Даже на температуру в миллионы градусов.

1.0.2.-69.-д. Если ближе всего к небу находится голова, то автоматически стопы ног будут соприкасаться с землёй. Это, как прежде сказано, уже не случайность, а реальность и закон торжества Правды Божьей²⁷⁴. Земля из всей прочей окружающей среды наиболее опасна для вечности земной жизни, ибо в ней более всего болезней, грибков и опасных насекомых. Но в процессе эволюции сложилось именно так, что кожа ступней твёрдая и наиболее адаптирована к этим воздействиям. То есть счастье человека – это ежедневное победное торжество над собой, пребывая во внимании Богу. Тем самым блюсти Богом откровенный порядок в условиях земных, при коем все занимает своё естественно-адаптированное к нагрузкам место²⁷⁴, ибо каждой опасности и каждому покушению на природу человека в организме соответствует своё эволюционно сложенное противоядие (и оное должно быть на своем месте в нужный момент). И нет в этой Вселенной чего-то такого, чему не сформировалось своё противоядие на протяжении мириад лет. Если высшая инстанция в природе человека находится в естественном для самого человека и бытия всего вокруг – единении с Высшей Инстанцией Вселенной, то автоматически всё остальное также занимает своё естественное место – человек вновь обретает образ Царствия Небесного в земных условиях в прообразе счастливой случайности. И даже самая страшная Голгофа теперь уже имеет свою ступню и даже в этом случае счастье человека не разрушено и святое Воскресение Христа – на самом деле естественное положение вещей для Бога и естества мира, только воспринимается посредством ограниченной пораженной грехом природы как зло и чудо. Просто что-то иное – погибель, даже если всё вокруг роскошь. Такое вот Православие и именно в этом значимость его для утверждения экономики. Нужен труд молитвенный в активном сопряжении с физическим, то есть труд в такой кондиции, при коей человек может пребывать и на самой высоте над обозримой вселенной, как естественное состояние для души, то есть организма человека, возникшая в самом начале времен. Стоять либо на земле, либо на производствах с горячим стажем, возле мартена, либо на боевом посту – на всё это «бремя Мое легко есть», если единственное условие соблюдено, то есть если самая высшая инстанция в человеке – в естественном для неё месте, то есть находится в единстве со своим подобием во всей Вселенной, то всё остальное неизбежно занимает также свое естественное место, ибо для всех воздействий стихии имеется эволюционно сформировавшееся противоядие или стопа²⁰¹, наиболее адаптированная к такому воздействию или яду. Это выглядит как везение, как счастливая случайность совпадений-соответствий³³⁷, хотя на самом-то деле все неизбежно и закономерно. Таким образом человек в образе Божьем призван соединить радость Царствия Небесного с бытием этого мира.

1.0.2.-69.-д(1). Мир создан Богом и человеку естественно быть только в Нем. Если мы начнем рассуждать об этом же в иных критериях, а именно в критериях счастья, то всякое воздействие исповедует только это положение вещей, а потому становится не покушением на радость, а её усиливающим стимулятором, при условии, что разум пребывает в естественном ему единстве с Богом. Это только тогда воздействие становится покушением на здоровье, когда единство с Творцом нарушено. Тогда воздействие становится уже диаметральностью – болью, воздействием, травмирующим психику и всю природу вообще. Тут либо с Богом и все есть, либо не с Ним и вообще ничего нет. Ведь из-за немощи человека, единство разума с Богом без такой спасающей стимуляции приводит к деградации веры, ибо без черного нам не понять что такое белое, без темного стекла все вокруг свидетельствует о себе, как об источнике света, из-за чего мы путаем настоящий прямой свет от Солнца с отражениями его. Поэтому хорошие условия тяжелого физического труда с высокой техникой безопасности, в чистоте и уюте – это совсем не одно и то же с хорошим бытом отдыха. Жизнь – это полнота богообщения, а потому комфорт полноты жизни – это комфорт физическому труду. Просто хороший быт без своего покровительства живому, то есть прообразу Голгофы Христовой – это грех, также как нож в руках преступника – опасность. В этом труде не призываю к восхождению на Голгофу, ибо всё уже исполнилось. Но вести образ жизни сообразный восхождению на Вершину вершин, быть постоянно сопричастным к этому Подвигу бытия в счастье должен каждый, но только в соответствии со своими природными и другими возможностями и в соответствии с профессиональным долгом. Ведь даже дыхание и биение сердца человека сообразны восхождению Христа на Голгофу, почему мы должны изменять этому основному принципу жизни? Подвиг несения Креста надо адаптировать в уникальной специфике профессиональной деятельности, ибо Подвиг в прообразе Голгофы Христовой – само естество бытия. Это естество бытия живого, а не смерти, а потому Голгофу надо ассоциировать не со смертью, а с жизнью. На Голгофе надо жить. Перед нами новая реалия, в коей одно противоречие дополняет другое в прообразе того, как человек в процессе эволюции «предпочел» прямохождение с трудным хождением на ногах логически выверенному и более удобному безопсному полнаию на чреве червя-искупителя. Человеку так радостнее жить и более ничего за этим не стоит. Хотя он в процессе своего шествия по путям своим выбирает удобоприемлемую дорогу, чтобы случайно или нечаянно не расплескать содержимое своего сосуда, кое он несет на свой Праздник Опресноков. Господь пребывает на Голгофе, ибо теперь уже так больше радости. Эту грань важно подчеркнуть, ибо в наше время идет перенаселение и как совместить одно с другим? Православие не призывает что-то менять формально во всех структурах общественной жизни, то есть пусть вообще ничего не меняется, но призывает только делать это лучше и при этом в обязательном порядке никак не стяжая силу воли. Тот маленький младенец, которым был каждый из нас, так и остался самой важной частью нашей природы на всю жизнь и он, по меткому замечанию Ф.М.Достоевского, не должен плакать в нас. Любая нагрузка, пусть даже сверхтяжелая и связанная с огромными лишениями, должна быть в пределах возможности терпеть младенцем. Это трудно понять, но такова реалия человеческой природы – оная должна вместить в себя все крайности и оставаться в пределах слабости новорожденного. Иначе – это покушение на саму важную в нас природу, которое заявит о себе много времени спустя. Оставаясь младенцем, человек должен исполнять свой долг, он относится к своим государственным, общественным делам лучше и с любовью. быть младенцем – это одна из самых важных граней человеческой радости. Оная наиболее значимая. К сожалению, очень часто мы приобщаемся к этому Священному Таинству без радости в терпеливом несении скорбей и понуждений, в ожидании лучшего в скором или далеком будущем – такое причастие будет в осуждение и даже грехом. Человек не должен ждать, а уже прямо сейчас пребывать в естественной для себя радости Царствия Небесного. Даже если богат человек, то все равно он нуждается в радости, с помощью которой и в пределах которой можно пребывать в ограничении приема пищи или каких-то иных формах аскезы. Аскеза – это не упражнения выработки силы воли, а под наблюдением опытных духовников Церкви – это ещё одна возможность испытывать иную высоту радости и жить в ней. Вне этой радости аскетическое делание становится грехом и даже преступлением перед самим собой и своими близкими, а потом даже перед человечеством. Человек идет «не против крови и плоти», а против противоестественного для неё бытия без радости в Боге. Итак, самый важный замысел этой книги – доказать, что подвиг творится не усилием огромной воли, что есть грех, а радостью в Боге²⁷⁵.