Евгений Анатольевич Небольсин
Русская философия. Анализ истории. Том 2
Из всего сказанного в предыдущем абзаце, можно сделать вывод о том, что видимая составляющая мира не разрозненна как листья дерева, а имеет то, что связывает ее и это все вокруг. Это связующее звено имеет место быть в самом человеке и он эту связь множественности мира человек видит умом. Представьте себе, что в аудиторию вошел лектор, чтобы читать лекцию. Студенты об этом узнали и вошли в это же помещение и все время, пока шла лекция люди сидели и были привязаны. Как только лектор покинул аудиторию, молодежь разошлась по домам. Странно звучит, но перед нами то самое межличностное отношение человека с Богом, благодаря коему мир удерживается в единстве. Все мироздание вокруг сопряжено в единстве только лишь вот этим наличием в нем любви в прообразе того самого лектора, который делится тем, что сам получил – Истиной. Начало всего имеет только это духовное содержание, несет в себе любовь в чистом виде. Каждая микрона бытия любит Бога и согласно специфике сочетается с Ним во всеобщее единство Вселенной. Каждая микрона бытия любит и человека и человек через это имеет власть над Вселенной, как приобщенный к Предвечному Совету Бога Троицы111-777.
Иными словами, позиционируя себя на абсолютно ничтожном, мы видим общее не так, как это принято в Замысле Его с Его характерными для личности свободами, но в виде явного нарушения разумного порядка вещей в самом процессе творчества Вселенной, описанного в Священном Писании. Мы не видим Связи листьев ствола дерева, но ограничиваем личность умозрительностью причинно-следственного механизма. К примеру, в день третий, согласно Ветхому Завету, «и произвела земля зелень, траву, сеющую семя по роду её, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его… ». То есть получается, что трава и деревья появились ранее возникшего Солнца на небосводе, что противоречит разуму. Но на самом-то деле, это и есть Истина. Бог – это Личность, а потому Он как хочет так и делает. А если мы привяжем бытие к Солнцу, то перед нами научный причинно-следственных механизм с началом и концом. Иными словами, действительно, живое имело место быть раньше Вселенского взрыва, ибо, повторюсь, сам по себе взрыв несёт в себе законы распада некогда имеющего жизнь, то есть законы смерти. И Солнце, как свойство творения Господа, обрело нынешнее естество только в результате грехопадения человека, в его новом прообразе того самого змия-искусителя, обретшего в данной реалии иной имя – имя причинно-следственного механизма. Вот почему бунтует разум, когда мы видим не соответствие нашему шаблону-мере бытия. С первородным грехом поменялось мировосприятие. Солнце для нас – это процесс взрыва, источающий сколы (эмв), но тут нет всей полноты, в коей каждая частица в единстве со всем миром. Ибо вся полнота в пределах Закона Сохранения оной предстает перед нами то единым целым, то во множествах. В зависимости от того, что мы берем за первопринцип умопостижения. Если мы берем живое (растение777-07-07.7), то перед нами весь мир, как на ладони (дерево777-07-07.7). Если же берем какую-то грань (листочек дерева777-07-07.7), то мир тонет во множествах777-07-07.7.
Это также видно из следующего. Мир должен быть наделён абсолютным счастьем через полноту Божественного и этим счастьем утверждён и держится. Вне радости мир не существует. Если посмотреть на материю с одной стороны, с позиции греха, как на мертвую, то в ней закрепощены огромные энергии, абсолютная скованность для самовыражения в данной сфере-области – это образ греховной пустоты, образ пустоты мертвого, а значит подобие Божественной радости385. То есть с одной стороны тут счастья нет, ибо нет свобод. А с другой стороны, для счастья в условиях воспаления грехом как раз это самое лучшее условие – быть закрепощённым в греховной свободе, закрепощенным для процессов разрушения385. Хотя надо сказать по Закону Сохранения одна и та же радость бытия в разных сферах-областях реализуется по-разному: точка или взрыв. Просто жизнь в одном восприятии ее – это вершина бытия, причём абсолютно высокая и абсолютно зауженная в своем пике вершины до самой элементарной точки. И потому скованность в пределах этой вершины – условие её бытия, а значит и счастья, в которой всякая вольность от этого Места становится трагедией. А с другой стороны, нет, ибо реализация Божественного в творениях Его – это тоже востребованное радостью бытие во множествах многогранности. Все важно для спасения, ибо в каждой конкретной ситуации Бог делает удобоприемлемым для человека все вокруг и даже Сам Себя либо сковывает, уничижает до абсолютного подобия человеку (при этом не утрачивая Своей радостной Сущности, то есть скованность нисколько не умаляет всей полноты Божественного во всей Его многогранности36, а свидетельствует об еще одном свойства Творца – Его бесконечной любви к человеку), либо обретает множественную многогранность.
Этой скованностью в пределах вершины, в пределах подобия греховной пустоте держится мир. Рассуждая так в критериях духовности и нравов, нам открывается новое свойство материального мира – элементарная частица материи – это точка, несущая в себе огромные энергии самовыражения при освобождении, как свидетельство о Творце в самый неподходящий для этого момент – во взрыве (эти энергии несут в себе согласно Закону Сохранения и кинетическую, и потенциальную энергии. Этот момент важен, ибо колоссальная потенциальная энергия становится в кинетическом выражении и предстает перед нами бесконечными скоростями в пределах Закона Сохранения, что свидетельствует только об одном, что связь между двумя любыми точками абсолютно мгновенная – две точки – это суть одно Тело. Две точки, отстоящие между собой на бесконечном расстоянии – суть тоже одно). Материя скована в одном (в законах материального мира), но, как приобщённая к вершине бытия, остается по-прежнему свободной для выражения Промысла Божьего. Потому только мысль, как инородное жизни, может родить своё себе же естественное подобие – вызволить из Божественного заточения вершины колоссальную энергию, которая никогда не будет утверждением живого385, но только её разрушением. Поэтому явным не соответствием земным порядкам в привычном понимании вещей, Священное Писание, на самом деле, не ломает Божественную субординацию жизни – просто, даже в таком вот чудесном сказочном изложении, сие естественно не для логики, а для живого и противоестественно для мертвечины логики. А так как такая истина в истории человечества выступает как животворная, то оная есть Божественная и в ней больше правды, чем в самом железном логическом утверждении.
Теперь имеет смысл показать еще одну грань диаметральности естества живого от естества мертвого. Это видно из того же эксперимента с палкой, которую мы пытались вывести в вертикальное положение равновесия. Как её не выводи в вертикаль равновесия, оная всё равно будет падать. Человеческий организм, наоборот, как его ни выводят из положения равновесия нормального здоровья окружающие факторы (микробы, болезни, опасности, погодные условия и так далее), он все равно восстанавливает свое положение. Палка мертвый предмет, а человеческий организм живой, а потому поведение диаметрально разнится. Мысль в естестве своём логична, но мертва есть, ибо в отличие от утверждающей равновесие любви, естественно вписывается в природу распада. Распад идет по законам логики. Для исповеди о живом включаются совсем иные инструменты и совсем иные критерии реальности. С другой стороны, если бы палка не находилась в положении равновесия, то оная падать не будет. Если чашка для питья стоит на своем месте на полке, то не будет представления о хаосе, о зле непорядка (в котором оная валяется как попало). Если нет живого тела, то и нечему разрушаться. Если нет заряда, то и нет взрыва. Следовательно, если нет некоторой энергоёмкой реальности в абсолютном максимуме, то и нет следствия её, Звезды по имени Солнце, как впрочем нет проявления любви, если нет сверхлюбви. Именно по этой причине, в Священном Писании Живое стоит раньше всех иных её производных – логически и физически правильно выверенных закономерных конструкций – отсюда такие странности исповеди о Божественном, ибо уюту и счастью призваны служить законы материи, а не сами себе произвольно, как спонтанно-релятивистские механические.
Становится немного не по себе от такой мысли и кажется, что Библию могли писать люди, уже знающие о космосе и обо всем том, что мы знаем. Это так и не так, ибо Библия – Божье откровение. Это то, за рамки чего в своих исследованиях мы не можем выйти. После грехопадения появилось приобщение к границе в чистом виде. То есть мы можем свидетельствовать об этом Акте творения, но уже в природных границах возможности нашего разума видеть в некоторых пределах Божьего откровения о Себе, но это только пределы некоторых возможностей, а не сама Истина. Любовь более общее, за пределы которого выйти частному (разумному) невозможно. Потому до всей полноты этого свидетельства нам никогда не дойти. Также как след стопы человека, оставленный им в глинистой почве, хоть и свидетельствует о человеке в пределах возможного почвы, но всей полноты этого свидетельства о нём в отпечатке не будет никогда. Просто природа, воспаленная грехом, может видеть то, что оказалось в поле обозревания и естественно для неё по родству происхождения. Исходя из этого, становится очевидным, что перед нами предстает некоторый дуализм мира, который возник перед глазами многих философов прошлого. Разум требует одного, а возможности могут другое. В зависимости от того, как сам человек ориентирован по отношению к Творцу, так он становится способным воспринимать окружающую его реальность дуализма: либо по ту, либо по другую сторону линии границы. Если человек находится в естественном животворном единении с Богом, то мир ему сослужит в этом, утверждает это качество его жизни и стремится уподобиться Богу через человека и в его же прообразе. Этим человек поглощает Вселенную. Он отделяет доброе от злого, ибо только доброе способно стать вечной жизнью всего400. Просто только в этом случае даже научно-технический прогресс становится благом. Если нет, то мир восстает против него.
Для чего начал эту главу с этих определений? Просто человек – венец творения и то, как это выражено в Священном Писании, мы можем выразить в новом понятийном языке современности, ибо сам по себе всякий язык изречения Истины – изменяющийся продукт этого мира и нам остается лишь постоянно его адаптировать в наибольшей полноте выражения Её.
Итак, нам важно ответить на ряд вопросов, касательно самого становления жизни в свете материализма, которым мы все оказались заражёнными после стольких лет его торжества. Для того, чтобы проделать этот объем работы, подобает для начала вновь повторить опубликованное, освятить некоторые общие моменты, и только после этого нам откроются некоторые частные реалии-ответы, столь важные для верного понимания о вере.
Святому Августину принадлежит высказывание: «Человеческая жажда счастья является основанием всего». То есть в нашем случае для исследований речь сразу может идти об определении счастья человеческого, ведь это именно то, что утверждает мироздание, поддерживает космос и это именно то, что мы ищем в своих исследованиях, как самая важная составляющая природы людей и сам человек есть по сути воплощение радости. Представьте себе водную гладь. Как не воздействуй на неё, а она вновь принимает исходную форму ровной поверхности. Получается, что прочнее этой поверхности воды нет вообще ничего во Вселенной. В прообразе этого все вокруг, не смотря на очевидную нежность выдерживает всякие покушения. Точно также с радостью, единящей мир и материальный, как форму жизни, и душевный, и духовный37. Власть Божья потому самая сильная, что оная любовь есть. Что-то иное не имеет смысла даже для обсуждения, как заблуждение и потому принимаем за аксиому311. Изначально, человек появился в таком естестве окружающей Вселенной, которое не могло нести ему какие-то стеснения и ущербность для абсолютной любви и радости и вот это состояние является естественным условием полноты счастья401, в противном случае изначально что-то иное уже было бы выражено в самой природе духа, то есть счастья человек просто не искал бы. Человек, отпавший от Бога, утрачивает не место своего бытия, а возвышающий к Богу дух. А потому попадает в условия, в коих ослабленной грехом душе легче принять всю Божественную полноту Царствия Небесного, вне коей жизнь невозможна. Эти условия не противоестественны Божественной природе вечного счастья, хотя сильно разделяющее влияние ада. Падший дух проник в сердце человека, а потому никакие самые гениальные философские системы не могли удержать личность человека от падения. Да они преграждают путь, но падший дух найдет лазейку в бездну даже во Царствии Небесном. А дух возвышающий найдет выход из безвыходного положения даже в кромешном аду бездны. Для души все эти препятствия как песок для воды. Поэтому отпавший человек вместо того, чтобы став частью Творца быть в счастье, замечает противоестественное и вступает в ожесточённую брань с духами злобы, воздействующей именно через то, через что дьявол влез в чертоги Царствия Небесного402. Представить себе тяжело, но факт остается фактом, что Адам, неся в себе Божественное, из-за грехопадения, принимает уже образ того, на кого обратила внимание Ева, даже не он сам. Через образ своей жены Адам сам становится тем, на кого обратила внимание Ева. Он принимает образ скованности противоестественный Божественному Замыслу – из образа Божьего обретает образ ограничения греха402, поглощающего жизнь (об этом будет сказано ниже)38, что самопроизвольно являет сильную контрастность реальной природе человека и появляется противоречие враждебной окружающей среды и духовного естества Адама. Противоречие стимулировало стремление выразить в данных земных реалиях всю полноту естества человека. Оное автоматически активирует всякие движения эволюционного плана, начиная от преобразующего в образе Божьем эволюционного формирования человека в земной реальности и заканчивая эволюцией государственных отношений в исторических процессах и даже научно-технической революцией, где Божественное единство между людьми адаптируется различными средствами для улучшения комфорта пребывания в самой священной связи40. Святые отцы говорят, что по грехопадении замысел о человеке не изменился, он так и несёт в себе ту же самую задачу обожения Вселенной, изменился только лишь план реализации этого замысла39. Человек всегда следует зову души туда, где ему более всего естественно – быть на своей исторической Родине, ибо весь этот мир инородностью ностальгически сильно стесняет его. Потому и кажется, что мир лежит во зле, ибо на самом деле «эти башмаки ему сильно жмут». На самом деле, мир не лежит во зле, а мы находимся там, где нам противоестественно сковано, то есть пытаемся устроиться там, где нам не место, а потому называем его злом. (Нужно сказать, что мир следует за человеком, как следует за головой хвост. Просто процесс этого следования не настолько быстрый, как хотелось бы, чем обуславливается этот дискомфорт). (0701.00) А так как радость бытия – это самая важная составляющая человеческой природы организма, его абсолютно устойчивый стержень, без коего нет жизни для него и вообще нет ничего, то возникшее напряжение от скрадывающего радость противоречия в природах понуждает к одному из двух образов разрешения этого противоречия: либо занять свое естественное место в бытии, либо преобразить окружающую среду, адаптироваться в ней, найти все то, что делает условия жизни приемлемыми, сопоставимыми с райскими. Два этих плана не разрывны между собой и работают одновременно в процессе становления человечества. Человек идёт туда, где ему более всего естественно быть, где менее всего стеснение его духовной жизни – он ради этого, побеждая себя и свою смерть, близко подходит к смертельному краю и не переступает его, постоянно проходит мимо. Человек не борется со смертью, а потому ему не нужны физиологические достоинства, способствующие победам над смертью (у человека не рогов, панциря, копыт, шерсти, пятака), ибо ему естественно видеть смертельную опасность на таком расстоянии, которое позволяет ему отойти на безопасное расстояние со скоростью пять километров в час. Он просто живет на краю и даже совсем не важно ему быть или не быть здесь на Земле, ибо того требует подобие Богу, чтобы вернуться в райские обители, которые либо могут возникнуть данных условиях бытия Вселенной (то есть в том естестве природы, в каком пребывает земная жизнь), либо вернуться в них после перехода в мир иной. Об этом пути Христовом надо помнить всегда (победа над смертью имеет разные оттенки и не всегда несёт в себе благое. Иногда с помощью научной революции утверждается жизнь греховная, благодаря чему гибнет душа человека. Вместо того, чтобы убивать грех, научно утверждается свобода ему. По этой причине, место научной революции там, где жизнь без него невозможна или нет покушения на вечность человеческой души. Надо сказать, что это имеет место быть при любом развитии научной мысли).
Тогда что это такое, счастье? Сразу же хочется подготовить читателя к тому, к чему мы должны прийти благодаря нашим суждениям, что счастье человека – жизнь в Благодати Божьей (тогда смысл жизни – стяжание Духа Святого). Ибо счастье – это радостное состояние души, а Благодать Божья наделяет человека счастьем даже в аду и отсутствие Её делает бытие человека даже в Раю адом. Святейший Патриарх Кирилл на праздничной проповеди об апостолах Петре и Павле говорил, что сии воины Христовы всю жизнь были в гонении, были мучимы, постоянно терпели унижения и скорби. Но если есть Утешитель Дух Святой, благодать Его, то радость нисколько не умаляется. Иными словами, Благодать Божья (Духа святого) – есть начало нашего существования, ибо Бог вдохнул в лицо Адама дыхание жизни. Преподобный Серафим Саровский и святитель Кирилл Александрийский по-особому трактуют стих 7 из 2-й главы Бытия. По их мнению, вначале из праха земного Бог создал земного человека, состоящего из духа, души и тела, а затем вдунул в него Божественную Благодать, дыхание жизни. (07.01.00) Ведь не место делает человека жителем Царствия Небесного, а состояние его духа666-07. Изначально, для изложения материала мы принимаем сей акт за основание, как точку отсчёта дальнейшего исчисления событий в земной реальности с помощью возможностей известных языковых концепций материализма. Ведь Царствие Небесное – это такое качество жизни, которое с точки зрения научного анализа неизбежно имело место быть в жизни самых первых людей планеты, а поэтому, чтобы хранить Божественное единение во имя радости, природа организма людей, в процессе эволюции, подвергается реструктуризации, подстраивается таким вот образом, чтобы не только не расплескать эту чашу наполненную счастьем от единства с Богом, но и безопасно нести её, держать её постоянно и максимально наполненной, чтобы не осталось места чему-то иному, кроме радости и чтобы эти все аспекты Божественного и самая священная эта связь с Ним была соблюдена наиболее сильной и полной – вот кто такой человек. Именно данное качество наделяет нашу жизнь наибольшей способностью сопротивления опасностям. Все фибры организма человека функционально нацелены только на это и служат только этому и только это единение со Творцом является, с одной стороны, самой высшей крепостью и устойчивостью, но при этом самой нежной шаткостью и оное есть смысл всего существа человека. Так как «человек – это животное получившее повеление стать Богом» (по слову святителя Василия Великого), а Божественное в Своём величии абсолютно не соизмеримо с природой Вселенной, то и время выражения Божественного в узких границах мироздания должно быть удобоприемлемо бесконечно растянутым (но опять же сие есть с точки зрения разума, поражённого грехом, а потому не может иметь силы догматического устоя). А потому в рамках изученного Акт преображения в природе иного несколько отпавшего естества мира должен продолжаться, преодолев некоторые знаковые этапы формирования от примитивных форм червей до современного облика человека. Это не противоречит Священному Писанию, ибо закон эволюции – естественное стремление к совершенству в образе Творца, вне Которого нет жизни. Жизнь даже воспаленная грехом остается жизнью. Воспаленное первородным грехом живое естество сопряжено в некоторой степени с мертвой природой распада в материи, но не смотря на это оная по-прежнему свидетельствует о Творце, а по этой причине, неизбежно, несёт в себе что-то, что оказывается в поле зрения нашего разума как свидетельство о Творце в пределах уже такого состояния жизни. Хотя надо сказать и другое, что зло всегда временно, ибо, не смотря на то, что данная реальность обладает ничтожностью греха, оная имеет способность развития и возрастания до такой кондиции подобия Богу, при которой эта реальность перестает быть злом в нашем понимании. Зла в мире нет, но есть процесс возрастания, в коем какое-то время данная реалия остается злом. Злыми становимся мы, когда уходим от бытия в Боге, а потому не можем принять этот мир таким, каков он есть. «Не противление злу» в данном случае становится злом.
Как это выразил бы отец Андроник? Абсолютное, согласно Закону Сохранения, остается тождественным самому себе постоянно переходя из одного состояния в иное в самых различных образах самовыражения. То есть точка тождественна прямой, точнее это та же самая точка, только инобытие выражения иное, а потому точка в данном инобытии с данными его свойствами выглядит прямой. Представьте себе солнечный диск над водной гладью моря на закате – это есть свидетельство о Солнце. Когда яркая точка соприкасается с горизонтом, перед нами возникает святящаяся прямая линия, идущая прямо к нам. Это уже не точка, а это уже есть иное свидетельство того же самого Солнца, только представленное иначе – в ином инобытии – в иной среде. Или Солнце светом проникает через туманность. Перед нами не точка и уже не прямая, а пространство света. Но во всех случаях речь идет об одном и том же, только различными образами самовыражения000-пример????. В этом же прообразе, человечество с его Царствием Небесным явилось после грехопадения в данном привычно созерцаемом нами инобытии, сначала как точка, а затем как прямая линия (как причинно-следственный процесс течения времени) к нашей современности из глубочайшей глубины веков, от самого первого акта взаимодействия солнечного фотона с поверхностью Земли. Эта реалия Царствия Небесного представлена нашей чувственной природе в начале земных времен сначала точкой, а затем эта же реалия обрела иное выражение – оная стала прямой эволюционного развития. А потом и пространством. В Писании об этом не сказано ни слова только лишь потому, что акцентировать внимание на этом не спасительно душе. Это с одной стороны, а с другой, природа повествует о событиях Священного Писания только вот таким вот способом, на своем понятийном языке190. Просто природа как-то иначе говорить об этом не может. Бог мог творить только Своё подобие, а это означает, что сотворённое Им вообще не имеет признаков тления и нерушимо. А раз нет тления, то и не может быть времени, как метрической фиксации перемен. Так как нет времени, то в природе омрачённой грехопадением (приобщением ко времени) Божественное должно также проявиться, но только в Своём подобии – тоже в безвременье – в вечности становления распознаваемых нами форм. Вот в этом есть природа эволюции, где Бог является нам свойством вечности и в свойственной Ему вечности, а точнее только лишь в какой-то степени проявления вечности или в какой-то степени подобия вечности – это как раз и есть то самое становление здорового живого тела организма в равновесие после его нарушения первородным грехом (в противоположность мертвой палке, которая это равновесие не сохраняет и не восстанавливает). То есть грехопадение – это падение (мгновенное нарушение равновесия в прообразе границы в чистом виде), а эволюция – долгое восстановление живительного равновесия403. Только теперь здоровым телом, восстанавливающем свое равновесие, становится не какой-то конкретно организм, а вся цивилизация319. Воспаление грехом – это жизнь, которая временна, но даже в пределах этого воспаления природы, претерпевшей преображение Сыном Божьим, мы видим стремление утвердить жизнь вечную Царствия Небесного во всех смыслах. Приобщение к вечности, в некоторой степени выражаемое непрерывным процессом становления миллиардами лет, в той же степени принесло свидетельство о Божественном, опосредовано эволюции, которая выражает иные стороны Его (то есть перед нами не только вечность Его, но и многое иное от Него). Так как сие заключено в самом Божественном Замысле о человеке, то автоматически включается все то, что связано с законами животного мира, открытыми учёными последних столетий. То есть эволюция становления человечества – как раз выполнение этого Божьего повеления человеку стать Богом в пределах дозволенного Им, есть своеобразное выражение творчества Бога в пределах природы, воспалённой грехом Вселенной1111. То есть это тот самый «след от сапога» Господня, выраженного в пределах понятийных реалий сначала Священного Писания, а затем уже в пределах понятийных реалий современных научных доктрин. То есть мы видим развитие форм жизни в сторону большего совершенства в Боге, что есть неотъемлемое свойство живого и человека в том же числе. Противоречия тут нет, но просто исповедь об Истине приняла ещё и вот такой оборот, ещё и такие специфические формы свидетельства о Творце. Понятно, что несоизмеримость идеализма с материализмом велика и может в той же мере правдивости слова о том человеке, явленное как след его стопы в окаменелости. То есть это специфически сказанное слово о Боге несет в себе какое-то малое отдалённое от абсолютно всей полноты выражение образа живого человека. Но всё равно, каким бы отдалённым оное не было, это есть хоть вот такое пусть мизерное, но также важное для нас свидетельство о Нём, о Творце в природе человека. Причём то, что сие есть именно свидетельство – вне всякого сомнения. Важное оно потому, что указует путь победы, так явственно явленном в самом человеке. Это некоторый след, по которому идут путники, ищущие выход из лабиринта смертельных опасностей. Поэтому современными открытиями во всех сферах научного поиска в богословие ничего особо нового мы не привносим, путь ко спасению остается тот же и также нам следовало бы говорить о том, что Бог решил, Он захотел, ибо все остальное выражает Замысел Творца в пределах природной возможности своей. Ничего нового привнести новыми открытиями мы не можем, но только лишь новым понятийным языком мы рассказываем о том же, как любят друг друга эти личности Бог и человек. А так как, согласно диалектическому материализму живой организм – результат эволюционного становления и развития материи (то есть – это еще и вершина совершенства эволюционного становления), то каждая микрона материального мира несет в себе то(смотри 111-777), благодаря чему оная имеет бытие – слово любви человеку от Творца. В противном случае, для нас оная бы не существовала в реалии мира. Человек не узнал бы ее, как несущую характерные черты личности.
Также наука и все ею исследуемое также свидетельствует о Боге в меру природной возможности это делать. Просто скажем, что свойства мира – свойства творения Бога и тогда наука – это просто уникально сложенный след, оставленный Творцом, проявившийся вот в таком образе ограниченной полноты для нашего мировосприятия, хотя в реальности также абсолютно далёкий от хоть какой-то всеобъемлющей многогранности.
Надо сказать важное о том, что все выше сказанное заявляет о том, что есть некоторая верхняя граница, следствием коей становится все остальное видимое нами очесами телесными. Эволюционного становления оное не претерпевает. Тогда что претерпевает эволюционное становление? Становление терпит только этот мир, который имеет вид диполи, одна составляющая коей – Начало начал или Мир Царствия Небесного. А другая составляющая – хвост эволюционного развития, которое стремится быть образом и подобием первой ее составляющей. Мы дали определение верхней грани этого бытия посредством известных ныне знаний о мире и выше подняться не сможем. Наше эволюционное движение в научных поисках может идти только вниз(смотри 777-07-7.3) от верхнего Края Любви Божественной в бездну микромира Вселенной. Это может быть падением в бездну, тогда все вокруг может погибнуть. А должно быть спасением, ибо человек призван соединить в себе две крайности мира Царствия Небесного с миром бездны. Просто живительный лучик Бога должен проникнуть в самые глубины бытия, чтобы зародилась жизнь и там, где ее нет. Соучастие человека в промысле Творца делает его исполином на Земле.
И тут не следовало бы смешивать с Божественными чудесами, описанными в Святом Евангелии, ибо одно Божественное свойство, если не на своем естественном месте, инородно иному Его свойству. Мы то, что гармонично взаимно дополняется, ставим во взаимно исключающее противопоставление, что уже есть заблуждение, которое становится в конце концов преступлением перед человечностью. Наука для познания Бога вооружилась инструментом сильно ограниченным в свойственных ему возможностях(смотри 333-01-07), а потому в любом учении речь идет о характерно сложенном отпечатке-следе Его Естества в рамках ограниченных свойств или же речь идет о специфическом выражении Божественного в обозреваемой Вселенной. В то время как Евангелие – это не только свидетельство о Боге, а потому несет в себе цель не научного искания и умственного поиска, а реальное участие в Божественной Жизни Предвечного Совета Бога Пресвятой Троицы, выраженное в природе человечества, как естественное ему шествие ко спасению. (07.01.00) Это пища для познания усваивается не только умом, но и всем естеством природы человека, ибо в деле спасения участвует не только ум и не только все его тело, но вся природа нашей Вселенной. Хотя в пределах своих возможностей и тут есть место иным свидетельствам, не поддающимся научному анализу – свидетельствам природы материи о самом страшном событии на Голгофе, ибо в тот момент разверзлась земля и наступила темень с шестого часа по девятый. Как-то иначе сказать свое описательное слово окружающий мир об этом злодеянии не может – только в пределах природных способностей говорить посредством специфического языка – катаклизмов. Речь Вселенной о Творце звучит иначе, не адаптировано к нашей возможности понимать этот язык, не так, как нам хотелось бы, из-за чего мы не обращаем на это внимание. Этот момент явственно представлен нам во всех течениях науки, где слова о тонких природах духовной жизни, где речь о Боге, от Бога и к Богу звучат несколько иначе, но ученые не слышат эту речь Его к нам и о Нем. Но сердца ученых бывает далеко отстоят от Него, а потому очень часто людям свойственно не слышать речь о Боге, даже в самом-самом откровенном свидетельстве о Нем, что уж там говорить о каких-то иных формах исповеди190. Иными словами, полнота в бесконечной глубине так и останется для нас за пределом возможного обозревать Божественное320. (07.01.00) Итак, материя – это духовная реалия бытия, в коей ничего, кроме межличностных отношений между человеком и Богом нет. Именно по этой причине человек возник именно из материи, а не из чего-то иного и это иное нам не ведомо как реальность, не имеющая к духовной жизни ничего общего. Этим попавшим в поле зрения мыслителей движением от простого к сложному в единстве и борьбе противоположностей в бытии возник человек, как выражение внутреннего мира каждой микроны материального мира. В течение миллиардов лет постоянных процессов эволюционного становления получила свое выражение еще одна грань внутреннего мира материи и оная оказалась духовной. Обозначилась в бытии та реалия, которая удобоприемлема для беседы Бога со Вселенной через Его подобие – через человека11111
