Евгений Михайлович Лето
Буря в бокале
– Не знаю точно, наверное, куда-нибудь подальше от этого места, от этого смердящего болота.– Устало пожав плечами, сказал в ответ Винченцо.
Тем временем на разразившуюся совсем нешуточную шумиху, что грозила перейти в настоящую расправу, своевременно отреагировав, вмешались подоспевшие стражники. Обозлённые они, особо не церемонясь, стали отшвыривать артистов, как кегли, по сторонам. Парочку самых дерзких, слуги закона так сильно пихнули, что те со всего размаха плюхнулись в мутную лужу, увязнув там по колено. Остальные представители искусства благоразумно поспешили убраться самостоятельно. Брошенные на скорую руку деревянные мостки через двор позволяли спокойно пройти, а не переплыть возникшее болото и выйти сухим на проспект. Затравленный Кому-нар-ать с облегчением стал благодарить стражу, и скоренько поспешил укрыться внутри особняка. Вин и Зак тоже решили последовать примеру коллег по цеху, когда возле распахнутых настежь ворот их окликнул один из стражников, что стерегли вход в особняк.
– Эй, парень с не стриженым пуделем подожди. Возвращайся обратно с тобой, тут хотят поговорить.– Дежуривший неподалёку наряд стражников суетливо поспешил преградить им дорогу, заблокировав выход за территорию.
– Что будем делать?– в панике зашептал зачарованный заяц.– Похоже, нас вычислили и нам конец. Надо давать скорее дёру!
– Это будет несколько проблематично сделать,– кивнул незаметно Вин в сторону вставшей стеной перед широким выходом на проспект пятёрку закованных зачем-то в тяжёлые латы представителей закона.
– Ничего, ты отвлечёшь их внимание, а я быстренько прошмыгну мимо них.– Выдвинул свой план побега лесной индивидуум.– Ты только, не думай, что я бросаю тебя,– быстро добавил он.– Там, на свободе у меня будет больше шансов вытащить тебя, нежели мы вместе загудим.
– Идея, конечно, подкупает своей новизной, но позволь спросить, как ты собираешься меня спасать?
– Что-нибудь придумаю, не сомневайся во мне!– отмахнулся небрежно Зак, уже в уме прикидывая, как лучше всего будет стартануть ему.
– У меня есть лучше предложение,– со знанием дела заявил Вин. – Давай пока повременим с бегством, возможно, эта задержка простая формальность, а своим, вернее твоим бегством мы только привлекаем к себе излишнее внимание и уж тогда нами всерьёз заинтересуются, поверь.
– Что ты там застыл!– рявкнул бородатый стражник, что по всему выходило, возглавлял грозную пятёрку.– Тебе ясно велено было вернуться, или ты ждёшь, что тебя за ручку проведут обратно, как сопляка малолетнего?
– Может дать ему соску?! – выкрикнул один из пятерки вызвав похабный смех.
Обидные слова немного задели молодого человека, ведь совсем недавно он как заправский чародей сотворил настоящую волшбу, и пускай вышло совсем не то, на что он рассчитывал, тем не менее, он все же что-то сумел сделать. Он хотел ответить, чем-то язвительным, но потом резко передумал, вспомнив, что устал донельзя, да и вообще какая разница, что там думает себе, какая-то неотёсанная пятерка стражников. Положив руку на шею Зака, за не имения ошейника, лесной индивидуум в свое время, наотрез отказался надевать на себя рабский атрибут, он молча развернулся и медленно потащился обратно.
– Ты, что так просто спустишь этому лохматому его насмешки?
Попытался поддеть заколдованный заяц Винченцо в надежде, что в поднявшейся перебранки удастся улизнуть. Но его фраза на последнего не возымела никакого действия. Бывший студент сделал вид, будто вообще ничего не слышал.
Окликнувший Вина стражник, без каких-либо пояснений бросив,– следуй за мной, провёл его в большой просторный холл, где заложив за спину руки, нетерпеливо расхаживал взад-вперёд ни кто иной, как сам Кому-нар-ать. При виде его с напарником, он расплылся в широкой улыбке, став напоминать, чем-то откормленного кота увидавшего двух мышат.
– А вот и вы молодой синор Винченцо!– воскликнул он, заменив друзей мнущихся на пороге.– Куда вы так спешили, что даже не сочли возможным попрощаться? Это доложу вам не красиво очень. Ха-ха!– рассмеялся хапуджанин добродушно.
– Так, а что нам оставалось делать, когда всех артистов стража вежливо попросила на выход?– ничего другого не нашёл ответить бывший студент, как рубанув правду.
Импресарио слегка покоробили его слова, он поморщился, словно проглотил, чего-то донельзя неприятное.– Это касалось лишь тех, кто вёл себя неподобающим образом…– пустился он в объяснения. – Вы сами стали свидетелем этого некрасивого инцидента бросавшего тень позора на всю братию артистов, когда ещё не стихли последние магические отголоски и все добропорядочные люди заняты спасением и оказанием первой помощи пострадавшим, некоторые, с сожалением превеликим говорю я это, не совсем порядочные и преданные искусству артисты требовали денежного вознаграждения. Такое поведение я считаю не допустимым! Каждый человек в такую минуту должен думать совсем о другом!– о чём именно он не стал уточнять, резко сменив неприятную ему тему.– Давайте всё же сейчас не будем говорить о грустном, тем более, что я позвал вас синор Винченцо, совсем по другой причине, а именно…– Кому выдержал небольшую паузу, набрав полной грудью воздух,– чтобы поздравить!
– Меня? С чем это?– искренне удивился Вин, совсем не ожидавший такого поворота событий.
Опытный импресарио моментально подобрался,– с успехом, конечно же! Поздравляю вас! Танцевальный номер, что вы устроили вместе со своим зверьком забавным.– Он наклонился и потрепал Зака за уши, чем вызвал у последнего искреннее негодование такой фамильярностью.– Ваше выступление произвело настоящий фурор на всех без исключений присутствующих на торжестве! Публика готова была вам рукоплескать… Последняя фраза, сорвавшаяся с губ Кому, прозвучала весьма многозначительно, так, как словно бы высшей награды не существовало.
– Вы действительно так считаете? Нам, то есть мне удался это номер?– Не мог до конца поверить маг-недоучка, у которого никогда прежде еще ничего как следует не получалось воплотить в жизнь и тут такое заявление.
– Я всегда говорю, то, что считаю!– подчеркнул с важным видом Кому-нар-ать и тут же, в своей манере, быстренько поспешил добавить.– Ну, конечно, вам молодой человек ещё предстоит много работать и работать над усовершенствованием собственного мастерства. Этот путь долог и тернист, предстоит много чего сделать, дабы достичь успеха, чтобы в полной мере раскрыть талант, тут я не стану обнадёживать вас. Конечно, это далеко не всё что надо будет совершить, мир искусства бывает не только прекрасным, но и ужасающее жесток!
– Я признаюсь честно, пребываю в растерянности после ваших слов,– не скрывая выпалил Винченцо, который сам сейчас не понимал, как ему поступать в такой ситуации.– Что вы мне многоуважаемые Кому-нар-ать посоветуете делать в будущем? Если вы конечно на полном серьёзе считаете, что оно у меня есть.
– С превеликой охотой поведаю вам.– Кому дружески обнял собеседника за плечи, заглядывая доверительно ему в глаза.– Первым делом вам необходимо синор Винченцо будет обзавестись опытным и самое главное честным импресарио. Дабы он вёл вас по тонкому, постоянно раскачивающему, будто натянутый канат миру представлений, не давая упасть и разбиться об козни конкурентов и завистников, кто сумел бы поддержать и провести, как ребёнка за руку сквозь все трудности и преграды связанные с нелёгким ремеслом артиста. Вот кто нужен вам синор Винченцо. Поводырь в мире искусства и славы!
– Случайно у вас нет такого человека на примете почтеннейший Кому-нар-ать?– не мог не задать вопроса ошеломлённый неожиданным поворотом судьбы экс студент.
– Счастливым образом есть друг мой! Как раз сейчас пред вам один из них! Шутка!– он рассмеялся деланно, готовый подцепить как рыбу на крючок Вина.– А если серьёзно, то я согласен быть вашим проводником в бушующем мире развлечений! Вы согласны?
– Э… мне надо немного подумать над этим заманчивым предложением,– протянул Вин, проявляя осторожность, откровенно не желавший более иметь с этим человеком никаких дел. По красноречивому взгляду Зака, понял, что не он один имел схожее желание.
– Естественно, вы должны подумать,– несколько недовольный таким поворотом дел произнёс Кому.– Думайте, но помните при этом, что такого… он выделил это слово ударением. – Вам никто не предложи! Такого контракта, вы точно не с кем не подпишете! Кроме без ложной скромности выдающегося артимейстера современности в Пьянтузе, как Кому-нар-ать! Это, кстати сможет подтвердить любой, кто хоть единожды побывал на представлениях устроенных им, то бишь мной.
– К слову о контракте,– уцепился за упомянутый договор Винченцо.– По-моему предыдущий заключённый с вами, предусматривал определённое денежное вознаграждение… То ли голод, то ли усталость, навалившая на него, придала ему немного храбрости или наглости (порой сложно определить, где заканчивается одно и начинается другое), отодвинув в сторону ненужную скромность, позволив откровенно в лоб спросить.– Позвольте узнать, когда оно воплотиться в жизнь? Зак наградил своего друга ошеломлённым взглядом, не ожидавший от него всегда мнущегося и смущавшегося такого напора.
Даже сам тёртый в денежных вопросах хапуджанин смутился от столь категоричной постановки вопроса. Прочистив горло, он пустился в туманные объяснения.– Этот вопрос в стадии решения находится,– несколько потерянным тоном начал он, приводя различные оправдания, что уже успел наговорить несколькими минутами ранее остальным актёрам.
Винченцо со спокойным выражением лица выслушивал молча, все доводы и непонятные объяснения Кому, из-за чего тот ещё более тушевался, юля постоянно придумывая всё новые и новые отговорки, чтобы не платить. Зак толкнул друга, мол, показывая, держись и не сдавайся. И занятая Вином невозмутимая позиция возымела-таки должное действие. Покрутившись, повертевшись импресарио, поскольку не желал терять талантливого актёра обещавшего в будущем принести ему не малый доход пошёл таки на попятную.
– Я думаю в порядке исключения, понимая, что вы новый человек в городе и несколько стеснены в средствах, а также в целях завоевать доверие ваше, я выплачу часть гонорара из собственных скромных средств. Ведь Кому-нар-ать славится не только своими представлениями, но ещё и безграничной щедростью.
Лесной житель ликовал, Вин испытывал ранее незнакомое ему ощущение триумфа, когда Кому отсчитывал ему звонкие монетки отливавшие настоящим золотом и более того взял на себя ответственность за ночлег. Отведя друзей в приличную довольно таки гостиницу расположенную недалеко от владений самого импресарио.
– Увидимся, завтра,– сказал, на прощание он, пожелав спокойной ночи. И получив твёрдые заверения в ответ хорошенько обдумать его предложение удалился.
Винченцо не раздеваясь сразу же, как только за ним захлопнулась дверь, повалился, на кровать, не желая большего в жизни сейчас, как спать. И сквозь накатывающий, будто цунами сон услышал, как заколдованный заяц взволнованно вопрошал его.
– Так, что будем, подписывать контракт или нет? Да или нет?
– Поглядим,– еле ворочая языком, ответил он, поглядим волна сна накрыло его с головой.
***
Унцио уплетал за обе щеки, так, как будто его неделю морили голодом вообще не кормив, а пил, словно прошагал несколько дней кряду засушливую пустыню, без единой капельки во рту. И хотя, Лкун настоятель храма Мируса в Пьянтузе, с заметной регулярностью подливал ему в кружку выдержанную в подвалах всё того же храма скрутиловку, утолить свою жажду поборник веры никак не мог. Само действо это происходило в личных покоях главного жреца за запертыми, как и при первом посещении храма наглухо дверьми и обслуживал его, как несложно было догадаться, непосредственно сам настоятель.
До храма Унцио добрался вполне благополучно, спустя пару часов после разыгравшейся трагедии на свадьбе дона Виолетти и доньи Розалиты. Правда, чтобы признать в нем слугу Мируса пришлось, изрядно потрудится. Для начала его поместили в глубокую широкую бадью с водой, где он с получаса откисал, отмывался, от налипшей грязи, затем переодели его, выдав новую сутану и даже обувку, заменили, на новые удобные кожаные сапоги.
– Так ты говоришь, что тебя досточтимый брат Унцио никто не задержал и даже не интересовался целью визита на церемонии?– осторожно выспрашивал у странствующего монаха обстоятельства своего пребывания там Лкун.
– Да, именно так всё и было,– вгрызаясь зубами в куриную грудку, словно она была причиной всех бед и несчастий, свалившихся в последнее время на него, промычал монах.– Всё так быстро произошло…
– Что произошло?– не понял жрец, застыв с графином в руке перед пустой кружкой.
– Ну, меня, э… замялся немного Унцио не зная как сказать тому об курьёзном инциденте, когда его спутали с духовником. (Тут надо оговориться, что не сам факт его коробил этот, а то, что он пошёл на сознательную ложь, выдав себя за того, кем не являлся на самом деле).
Видя его замешательство, Лкун решительно наполнил до краёв кружку янтарной жидкостью и строго приказал ему.– Пей!
Естественно монаха долго упрашивать не пришлось. Одним махом осушив глиняную кружку, он потянулся за закуской, но был резко остановлен.
– Отвечай немедленно, что ты говорил в чертогах Виолетти?
Применил, как, по мнению Унцио запрещённый приём жрец.
Скрутловка обожгла горло, затем просочилась во внутренности, ему срочно требовалось как-то затушить это пламя. Глотая воздух губами, как выброшенная на песок рыба, он поспешил признаться во всем. Я ничего не говорил никому, меня сами приняли за нового духовника четы Виолетти.
– Так ты солгал?– грозно сощурился Лкун, демонстрируя свое крайнее негодование этим порочащим веру фактом, но не настолько сурово, чтобы, благостно не разрешив ему закусить.
– А, что мне оставалось делать в этой ситуации?– попытался оправдаться Унцио сразу после того как загрыз, каким-то экзотическим, терпким на вкус фруктом, название которого он не знал. – Там, столько стражи, столько слуг было, что иной возможности, как проникнуть в покои дона Виолетти не представлялось.
– Это не оправдывает твоих греховных поступков!– был непреклонен главный жрец.
– Вы правы, конечно.– Склонил голову монах, в раскаянье, но руку с нарезанной ветчины не убрал всё же.– Я просто помнил, что вы настаивали на полной конфинальности, с трудом выговорил он заумное слово. – Другого выхода, нежели согласиться на роль духовника Мирус мне не предоставил, так я тогда думал…– тем более меня почти, что силком затащили в дом, переодев там.– Унцио вспомнил, белоснежную сутану, так радовавшею глаз и то, как потом она превратилась в рваные смердящие лохмотья, что были безжалостно брошены в храмовую печь.– В тот момент я думал лишь ободном – как выполнить поручение вашего святейшества и спасти мир.– Попытался перевести стрелки на Лкуна хитрый монах, прикидывая в уме, во что ему может вылиться эта ложь.
– Не мной порученное…– достаточно мягко внёс поправку жрец,– а Мирусом нашим солнцеликим богом. И я теперь вижу, тобой двигали самые благие намерения…
После таких слов Унцио вообще воспарил духом и осмелился попросить ему ещё подлить скрутиловки. Лкун тут же исполнил его просьбу, впрочем, уже не так полно налив как в предыдущий раз, он хотел, чтобы его собрат по вере не впал раньше времени в «религиозный экстаз». У него ещё имелись к нему ряд вопросов.– Продолжай свой рассказ, что было потом, когда ты под личиной духовника проник в дом дона Виолетти?
– Потом?– переспросил монах, собирая до купы разбегающиеся, как мыши при появлении голодного кота мысли. Приложив усилие над собой, чему свидетельствовала обильно выступившая испарина на лбу, ему удалось вновь сфокусироваться на повествовании.– Потом, как святой Люкас Слепой бродил по миру и искал свет Мируса. Я ходил по комнатам и помещениям, разным разыскивая при помощи компаса, что снабдили вы меня статуэтку древнюю. Ик!– икнул громко он.
– Он с тобой по-прежнему?– живо поинтересовался Лкун.
– А как же иначе, где же ему быть-то?– Унцио стал шарить по карманам жирными пальцами, затем вспомнив, что повесил его на шее, потянулся за пазуху, и натужно пыхтя, точно был, хомут накинут на шею, стянул его с себя. – Вот он, чуть ли не под нос тукнул им жрецу, отчего тот инстинктивно отпрянул назад, но тут же спохватившись, схватил его и, морщась от зловония, что тот источал, спрятал его в складках одеяния своего.
– Не молчи, говори дальше, чем увенчались поиски твои, помог ли он тебе?
– Без него навряд ли я сумел отыскать статуэтку,– честно признался Унцио.
– Так ты отыскал её? -Лкун с трудом сдерживался, чтобы не подгонять, быстрее ворочать языком захмелевшего монаха, так как, тот постоянно жевал, пил, долго думал, чем безмерно раздражал его. – Она у тебя?– нетерпеливо вырвалось у жреца?
Унцио пожал плечами, проглотив кусок мяса, запил остатками скрутиловки и устало вымолвил.– К сожалению нет. Я упустил её, когда она была уже в этих самых руках,– он приподнял, свои перемазанные жиром руки демонстрируя их жрецу.– Не успел я забрать её у какого-то неизвестного прощалыги, как появились другие желающие заполучить её.
– Кто они?– Лкун от злости или от распирающего его любопытства аж вцепился в спинку стула, отчего его смуглые костяшки побелели.
– А кто их знает?– вновь пожал широченными плечами монах, указывая взглядом на пустую кружку. Ему не хотелось выдавать настоятелю храма Фреда, хотя они были конкурентами, соперниками в обладании артефакта, но, несмотря на это, он всё же симпатизировал этому щедрому молодому человеку, с каким ему так славно довелось, попировать в одном трактире. А, то что он занимался, скажем, так не совсем богоугодными делами, то что ж сам Унцио будучи в миру – натворил не мало дел.
Жрец, тем временем правильно истолковав жест Унцио, взялся за кувшин.– Так они у тебя отобрали её?– уточнил он наливая.
– Как есть отобрали,– подтвердил монах, берясь за кружку.– Коварно, сзади, оглушили и были таковы.– Он схватился свободной рукой за лысый затылок, как будто по нему сейчас на самом деле нанесли удар.– У меня до сих пор звенит в ушах и гудит в голове.– Пожаловался он, быстренько влив в себя содержимое кружки.
– Что было, когда ты пришёл в себя?– немного спокойнее задал очередной вопрос свой жрец пристально наблюдавший, как Унцио постепенно, но неизбежно приближается к порогу, за которым к нему достучаться будет невозможно даже самому Мирусу.
– Когда я оклемался и поднялся на ноги, то прямиком направился на выход, на шум, что доносился снаружи. Там, доложу я вам как на духу, шла знатная магическая битва. Богомерзкие заклинания так и сыпались, будто горох из рваного мешка. Что ж подумал я, пережду это грешное дело где-нибудь в безопасном месте с защитной молитвой на устах. И поспешил я, значится укрыться, за одной статуей, вот только лучше бы я этого не делал, угодив пусть хоть в самый центр сражения этого.
– Ты попал под действие заклятия?– навострил уши сразу Лкун.
– Нет, хуже!– выпалил Унцио, ударив кулаком себе по груди.
– Но, что может быть хуже, быть заколдованным?– изумился главный жрец.
– Может твердо!– произнёс монах,– если статуя эта, за которой я имел неосторожность скрываться, изображала голую женщину, вернее почти что голую. Из одеяния на ней всего-то была…
– Давай опустим описания её, только не в храме Мируса,– поспешил обрубить Унция жрец.– Меня интересует, совсем другая статуя, вернее статуэтка, что сталось с ней, куда она подевался. Тебе удалось отследить её после того, как ты так опрометчиво упустил её?
Монах закивал утвердительно головой, так как рот его был занят паштетом.– Я всё узрел,– немного прожевав, вяловато проворочал языком он,– когда с неба, как кара господня низвергались водопады смердящей, как сам дракус жижи, прямо на головы всем без разбора, и слугам и стражам охранявших торжество и даже знатным донам и доньям. Потоки грязи сбивали с ног, валили палатки, утварь, я в это время неистово молился Мирусу, чтобы он меня вытащил из того ада куда я угодил не иначе, как благодаря злому року… «или вам преподобный» хотел добавить Унцио, но вовремя спохватился смолчав.
– Статуэтка, что со статуэткой?– перебил поток слов Унция главный жрец, который опасался, что монах впритык приблизился к черте, за которой следует глубокое беспамятство.
– Ах, да статуэтка, как раз я и хотел рассказать за неё,– он остановил свой мутный взгляд на графине.
Лкун всё понял, но не торопился наливать.– Продолжай, продолжай… накрыв ладонью, горлышко кружки проговорил он, давая понять, что пока не услышит окончания всей истории, не плеснёт ему ни грамма. Пришлось монаху «на сухую» говорить, он попытался при этом быть весьма лаконичным и кратким.
– Так, вот, когда разверзся весь этот страшный ад, и никто не знал, что делать и куда бежать, я обратился с горячей молитвой к Мирусу, при этом Унцио сложил ладони вместе, как будто собирался это сделать вновь прямо сейчас (то есть помолиться). После небольшой паузы он продолжил,– и Мирус послал мне знак, в виде вновь заволновавшегося компаса, что вручило мне ваше преосвященство. Я понял, это знак, что должен выполнить до конца свою миссию,– расчувствовавшись от выпитого и сказанного в собственный адрес, Унцио едва не пустил слезу, так он разволновался, так ему стало жаль самого себя. Шмыгнув носом он вновь заговорил,– я узрел похитителей коварных и, не раздумывая бросился за ними, но тут вмешался не иначе, как сам дракус швырнув под ноги мне, словно подножку подставив поток, источающий чудовищную трудно описываемую вонь мути. Поднявшаяся смердящая, будто подмышка дракуса волна отбросила меня далеко в сторону, я едва не потерял компас ваш, а вместе с ним и собственную душу, так стало жутко мне тогда. Но молитва вновь спасла меня, уберегла от мерзостной магии, придав новых сил вытащив буквально за волосы из непроходимого болота.
Лкун задумчиво взглянул на практически полностью лишённую волосяного покрова голову монаха, но не стал обращать внимание того на этот несколько не состыковочный с его рассказам факт. – Я стремительно кинулся за ними!– продолжал распинаться Унцио.– Увязая по колено в трясине, рискуя в любой момент провалиться в само логово препоганейшого дракуса, пусть неладно ему будет в своём болоте. Ступая вперёд с неустанно звучащей молитвой на устах, я силился во, чтобы не стало догнать и отобрать вещь, которая могла принадлежать только служителю Мируса. На пути моём, то и дело встречались люди, ставшие беззащитной жертвой этого мерзкого шквала. Как мог я оказывал им помощь, вытаскивая из пучин мутных, как мысли слуг дракуса. (Произнося это Унцио сам искренне верил в то, что говорил, так красочно в мыслях рисовало собственное воображение картины спасённых им благодарных людей. И хотя на самом деле он не оказал помощи никому, по банальной причине, что таковых попросту не было. Всё же молва сильно сгущала краски, никто на самом деле серьезно не пострадал, разве что морально. Но, тем не менее – желание сделать доброе дело имел достаточно сильное. А главное мотивация, помнил он заумное слово, слышанное им от одного жреца гостившего как-то в их храме. Тот часто повторял его на своих утренних проповедях, так что оно надолго отпечаталось в голове у странствующего ныне монаха)
Лкун участливо ждал, хотя по его лицу и было видно, что, тема спасения людей его совершенно не заботила, но и перебивать вновь разошедшегося монаха не хотел, давая тому окончательно выговориться. Опасаясь в противном случае, что вообще не сможет более ничего выведать об интересующей его статуэтки.
– Спасая людей я приближался к цели, пусть и не так скоро как того хотелось,– тем временем не умолкал Унцио.– Вытащив бездыханную неизвестную мне донью, я осенил её звездунком и уложил на сухое и главное чистое более-менее место, где она сразу пришла в себя, но поблагодарить меня не успела, так как я уже спешил настигнуть гнусных похитителей. Мне удалось нагнать их только у самой ограды, что, кстати, была частично разрушена, ибо большущая брешь была пробита в ней. Замерев возле древа, я собственными глазами узрел, как два незнакомых мне человека вцепившись хваткой нечеловеческой, буквально разорвали на части статуэтку. Такая злая сила сидела в них обоих.
– Не может быть!– вскочил на ноги, как ужаленный Лкун, всплеснув руками.– Ты уверен, что это была именно та самая статуэтка?
– Не сомневаюсь, ровно, как и в том, что Мирус бог света!– рубанул по воздуху ребром ладони монах, едва не свалившись с табурета на котором сидел. Вовремя подоспевший жрец сумел с трудом удержать его на месте. Рука Унцио сама собой потянулась к графину, как будто ища спасения в выпивке. Лкун вовремя уловив его хитрый маневр, сумел перехватить сосуд, прижав его к груди, как маленького щенка. В ответ странствующий монах разочаровано вздохнул и умильно уставился на жреца. Тот в свою очередь поспешил спросить.
– Ты глядел на компас? Что он указывал?
– Да, ничего. Замер в раз, как будто сам поломался.– Развёл руками Унцио, на этот раз не так быстро, дабы вновь не потерять равновесие.– Тут-то я и смекнул, что всё конец-то пришел артефакту древнему… (В глубине души, он был рад, что так всё завершилось, и ему не пришлось влазить в драку, из которой он мог не выйти на своих двоих и даже на четвереньках не выползти. А разменивать жизнь на пусть и ценный артефакт, он считал кощунственным поступком, ведь у него была его миссия, неоконченная миссия…)
– Жаль, жаль, очень жаль,– цокал языком сокрушаясь Лкун, не находя себе места. Затем вдруг замер и резко задал вопрос,– а обломки статуэтки тебе случаем не удалось захватить?
– Нет,– покачал отрицательно головой Унцио,– я подумал, что артефакт, уже не представляет интереса для верных служителей Мируса. (Монах, конечно, видел, что обломки остались в руках неизвестных ему лиц благоразумно рассудив – раз статуэтка поломалась, стало быть, более не представляет из себя никакой ценности. Поэтому дождавшись покуда остальные соискатели не разойдутся, благо у них в планах тоже не было надолго задерживаться на одном месте, последовал их примеру направив свои стопа без промедления в храм)
– Напрасно, надо было принести их мне…
Разочарованно протянул жрец, наконец-то наливая до краёв кружку и протягивая её монаху. Унцио с умилением принял её, как священное подношение в храме Мируса, но не успел сделать, первый глоток, как Лкун огорошил его.
– Ну, ничего это ещё не катастрофа, всё происходит по воле Его, гордись и будь счастлив брат Унцио, тебе впереди предстоит новое поручение от Мируса!
Громкий кашель внезапно поперхнувшегося монаха, от грянувшей, как гром среди ясного неба новости было ему ответом.
***
– В целом дело обстоит примерно так!
Подвёл черту своему, несколько затянувшемуся повествованию Фрэнос устало откинувшись на спинку стула расположенного в незнакомом ему питейном заведении, где по требованию Грэма в условленный день и час должна была состояться встреча. И вот она состоялась – первая в практике специалиста по сугубо деликатным вопросам, куда он пришёл с пустыми руками. И где он вынужден был, также впервой за все десять лет безупречной «работы» оправдываться за невыполненное задание. Не, то, чтобы, он сильно изводил себя этим досадным фактом – неудачи рано или поздно случались со всеми. Себя он никогда не причислял к исключениям, просто испытывал чувство какое-то странное, словно пребывал не в своей тарелки. К слову о посуде, в данный момент на ней возлежало нечто напоминавшее протухшее мясо, изрядно пережаренное до угольной черноты и политое неизвестного происхождения зеленоватой гадостью, что должно быть заменяла подливу. До Фреда не раз долетали слухи, что в одной стране, расположенной далеко на востоке принято готовить пищу с небольшим душком. Считалось, что такая стряпня придает некую, на сугубо личный взгляд наёмника сомнительную пикантность, и скорее является свидетельницей непомерной жадности, нежеланием выкидывать просроченное «добро» на помойку, нежели служит утолением специфических кулинарных изысков. Нойс точно не знал, сторонник ли его клиент подобной стряпни, но судя по тому, что тот периодически кидал себе в рот кусочки непонятно чего, то вывод напрашивался очевидный сам собой.
– Меня не интересуют твои оправдания,– высказал своё мнение Грэм, дослушав до конца рассказ наёмника.– Я плачу за результат…
– Результат отсутствует, как видно из моего отсчёта,– поджав губы, сухо произнёс Фрэнос.– И я вовсе не ищу оправдания, не считая их уместными в данной ситуации, лишь считаю своим долгом сообщить все обстоятельства связанные с заданием. Артефакт навсегда утрачен это неоспоримый факт.
– Факт, то, что ты не выполнил условия контракта.
Последнее слово Грэм выделил особо, давая понять, что очень-очень сильно разочарован результатом, хотя ни тени какой-либо эмоции не промелькнуло на его застывшем, как воск лице. У Фреда даже невольно промелькнула в голове мысль – «а не голем тот вообще?», хотя насколько ему было известно, эти создание не нуждались в приёме пищи.
– Безусловно, я не смог выполнить его.– Не стал отрицать Нойс очевидного, в который раз ругая себя, за то, что его дракус дёрнул связаться с этим субъектом. – Поэтому я возвращаю вам в полном объёме всю сумму предоплаты, вот.– Он поклал на стол толстый кошель, набитый до верха золотыми монетами.– Тут вся сумма. Можете пересчитать.
– Этого не достаточно.– Окинув равнодушным взором, звякнувший мешочек произнёс Грэм и отпил немного мутноватой жидкости из своего бокала.
Фред несколько опешил, от такой постановки вопроса – «уж не собирается он выставлять мне неустойку» засомневался он, но в контракте такого пункта не было предусмотрено, что в случае невыполнения задания, наёмник обязуется, выплатить дополнительную сумму. В данном конкретном случае наниматель никак не мог предъявить ему этого, правда и человеком он, судя по всему далеко не ординарным был, кто знает, что могло взбрести тому в голову.
– Чего же вы хотите? Я вас признаться не понимаю.– Как можно спокойнее спросил Нойс, настраиваясь на тяжелый разговор.
– Чего и всегда – результата,– также невозмутимо ответил Грэм.
– Я же вам только что объяснил, что его невозможно достичь. Артефакт разрушен навсегда.
Специалист по сугубо деликатным вопросам ощутимо начал раздражаться от этого парадоксального общения с этим твердокаменным синором, что казалось, имел привычку постоянно нырять в другую реальность или наоборот изредка выпадать из своего мира в реальный. Грэм же вымазав в подливе очередной кусочек мяса, закинул себе его в рот, принялся флегматично пережевывать, бесстрастно взирая на Фреда. Последний, наверное, впервые за долгие годы начал ощущать, что его самообладание готово вот-вот изменить ему, дав трещину. Этот человек всё больше и больше действовал на его нервы.
