Евгений Михайлович Лето
Буря в бокале
– Эта вонь сведёт меня с ума!– пожаловался владелец замка, вытирая красноватый нос огромным, как полотенце платком. Видя, что на мага нисколько не произвели впечатления его слова, он, не смело топчась на месте, робко попытался выразить свой протест.– Того гляди, весь замок ею пропитается, что потом мне делать? Как от неё будет избавиться, спрашивается?
– Не переживай.– Продолжая ковыряться в аппарате, небрежно отмахнулся Цахес.– Не пропитается твои комнатушки и спаленки.
– Но мэтр Цугубер они уже изрядно пропитались, на первом этаже уже дышать нечем.– Несмело заявил Жирдяй уже жалеющий, что пригласил знаменитого чародея к себе.
– Почаще проветривай, вот и делов всех.– Продолжал невозмутимо гнуть свою линию маг, полностью игнорируя как самого хозяина замка, так и его вялые протесты.
– Все окна и двери и так раскрыты настежь. Вы же сами знаете, какое жаркое без единого ветерка выдалось это лето.– Продолжал ныть и жаловаться Жирдяй.
– Эти запахи не столь едкие, как кажутся на первый взгляд, вернее на нюх.– Тут старый волшебник ехидно захихикал, уточнение показалось ему достаточно забавным. Наконец, оторвав взгляд от своего загадочного аппарата, он соизволил взглянуть на вот уже как более пяти минут мявшегося подле него барона.– А без эликсиров тут не справиться, наследие Ушедших требует тщательной подготовки, мне надо провести ряд дополнительных под опытов, дабы приступить к основному.
– Да-да, конечно,– гораздо поспешнее, чем того требовало положения владельца замка закивал головой, Жирдяй (настоящее имя которого было Жерард Мидэ). Цахес ухмыльнулся себе в бороду, видя его откровенное замешательство, вызванное как зудящим нетерпением, так и осязаемым чувством страха.
– Как продвигаются дела многомудрейший?
Маленькие, заплывшие жиром глазки, забегали на обрюзглом лице Жирдяя, выхватывая отдельные детали сложной конструкции, в центре которой на массивном серебряном пьедестале стояла простенькая без изысков и притязательность на роскошь бледноватая фигурка женщины протягивающей неведома кому чашу.
Цугубер вытер грязным рукавом пот с морщинистого лба и, одарил барона пристальным взглядом цепких выцветших блеклых глаз, от чего тот невольно поежился, обильно покрываясь испариной. Вид, не смотря на сильную сутулость, Цугубер производил суровый, даже зловещий, главным образом из-за седой, до самого пояса бороды всегда не чёсанной и взлохмаченной, как у какого-то лесного разбойника.
– Всё идёт по плану. Я путём альтрагации пытаюсь вытравить нитрал, чтобы затем присовокупить его к арагниту дабы выявить связи с прострациями во вне…
Жирдяй напустив на себя важный вид, умно поддакивал, демонстрируя, что внимательно следить за ходом рассуждения мага всё понимая и одобряя его действия.
– Значит ли это что мы близко у цели?– всё же не смог он сдержать своего нетерпения, задав так мучивший его последние десять дней вопрос.
– Я ведь сказал, что инерционные силы прямопропорциональны обвалентости.– Что значило на простом понятном языке – не приставай, я сам не знаю.
– Да, но время смены фазы луны приближается, а мы ещё не продвинулись ни на шаг вперёд. Неужели мы не успеем, и придётся отложить эксперимент на год?– С сомнением в голосе произнёс Жирдяй, сам не отдавая себе отсчёт, как поглаживает ладонями выпирающий живот, верный признак того, что очень взволнован.
– Мы точно не успеем, если вы прославленный барон будете постоянно отвлекать меня своими пустыми речами, не давая сосредоточиться.– Раздражённо заворчал волшебник, всем видом показывая, что этот разговор ему наскучил.
– Ах, простите метр,– до Жирдяя наконец-то дошло, что Цахес не в духе и не желает более вдаваться в подробные объяснения. Проглотив обиду, и про себя пообещав со временем расквитаться с заносчивым чародеем, он поспешил сменить тему.
– Я хотел бы посоветоваться с вами глубокопочтимый мэтр Цугубер на счёт безопасности замка. Как вы считаете, может, стоит укрепить его ещё дополнительно несколькими охранными заклятиями, дабы наверняка отвадить непрошенных гостей? Признаться честно я до сих пор с содроганием вспоминаю о той ночи, когда дерзкий воришка едва, не похитил её.– Он опасливо кивнул в сторону статуэтки.
– Об этом, как раз совсем не стоит беспокоиться. Я принял меры уже.– Уверенным тоном заявил Цахес.– Теперь кондотьерам и прочим лиходеем будет ОЧЕНЬ не просто пробраться в замок.
– Вы в этом уверены?– все еще демонстрируя неуверенность, промямлил Жирдяй и тут же пожалел о сказанном.
– Как в самом себе! Или ты во мне сомневаешься?– глаза мага недобро блеснули.
– Никак нет, что вы!– пошёл сразу на попятную напуганный владелец замка.– Я всем постоянно повторяю, что ваша квалификация, опыт и знание лучший защитник замка!
– Всё верно, так и есть,– пробурчал Цахес, мысленно уже возвращаясь к работе.
– Я просто подумал,– Жирдяй, преодолевая спазмы страха, что всегда накатывали на него в присутствии мага, попытался как можно мягче спросить.– Может, стоит пригласить к нашему проекту ещё какого-нибудь опытного и мудрого мага, исключительно вам в помощь,– быстро внес уточнение он.
– Не вздумай! Никого не надо мне в помощники!– Цахес придвинулся вплотную к Жирдяю.– Этот эксперимент уже близок к завершению, так что не следует волноваться и понапрасну тревожиться, я закончу его сам, как и обещал. Все верно? Так?– он буквально испепелял взглядом несчастного барона.
– Так,– послушно закивал головой Жирдяй, испытывая острую потребность в глотке свежего воздуха.– Я вас понял. Никого так никого. Что ж если я вам не нужен метр, встретимся за ужином, крякнул он, поспешно ретируясь с мастерской.
– Безмозглый кретин…
Прошипел маг, когда дверь за ним закрылась. Повернувшись к аппарату, он уставился немигающим взором на статуэтку, мысли его блуждали далеко-далеко…
***
Неброская тёмная карета, запряжённая парой гнедых тарахтя и подскакивая на ухабах, катила по пыльному большаку, держа курс на юг. Усатый кучер, лениво подгоняя лошадок, изредка сплёвывал густую слюну на покатую, заросшую лопухами и подорожником обочину. Кислая мина, не сходившая с его морщинистого побитого оспой лица, говорила без слов, что владельцу её всё давным-давно на свете остокрячило и работа больше не приносила радость, превратившись со временем в тягостную повинность. И что будь у него припасены деньжата кое-какие, не в жизнь не стал бы колесить по дорогам и весям королевства, наматывая на спицы колёс лиги и мили. Одно его поддерживало на этом свете, лишь одна радость у него осталась, и этим единственным проводником в «лучший мир» служила ни с чем несравнимая пятидесяти градусная скрутиловка, что с завидным постоянством на протяжении всего пути заливалась в пересохшее горло. Несмотря на крепкий градус, держался на козлах он уверенно и правил довольно сносно. По крайней мере, жалобы от низковатого, полноватого и чересчур спесивого синора, что в данный момент находился внутри кареты, больше не поступали. Это ещё в самом начале пути, он всё пыжился и ругался, в тщетных попытках заставляя возницу ехать ровно и без тряски. А как же ехать мягко спрашивается? Когда дороги в последний раз чинили при Квазимоте Несгибаемом? Пойди, докажи что не осёл когда яма на яме и обогнуть её нет никакой возможности, а ехать скоро изволь. Вот так и ехал первые часы под скрип осей и мат единственного пассажира. Благо сейчас рот того был занят поеданием кедровых орешков, о чём свидетельствовали беспрестанно сыплющиеся с окна пустые скорлупки. Обернувшись назад можно было легко проследить чёткий коричневатый след, вьющуюся тропинку позади кареты, что змейкой убегала вдаль аж до самого Винебарга – города на севере, где и был нанят экипаж этим привередливым синором. «– Аппетитом он обладает отменным», ещё в самом начале пути отметил про себя кучер, перестав удивляться после первых десяти лигах, что прошли под аккомпанемент пощёлкивания орешков. За долгую беспокойную жизнь на дорогах он привык не удивляться ничему и на этот раз, отгородившись от мира приятной пеленой вызванной парами скрутиловки, раздвоился на две части, одна прибывала в собственном маленьком мирке, вторая правила лошадками.
Задумавшись, он не сразу обратил внимание на тучную человеческую фигуру у края обочины дороги. И лишь только, когда выйдя на середину тракта она, вернее он замахал руками, кучер «въехал», что происходит, и резко затормозил, подняв столб пыли. Окончательно очнувшись от укачивающего ритма поездки, он признал в этом человеке лицо духовного сана. Правда изрядного помятого на вид, не бритого в разорванной местами сутане, но кто поймёт этих жрецов-отшельников. А, что перед ним именно схимник он почему-то не сомневался.
– Т-пру!!!– ухватив покрепче вожжи, натянул их на себя кучер.
Из, открытого окошка тут же высунулась пухлая физиономия, и будь сейчас рядом Зак, то не без удивления признал бы в нём Свина слугу великого мага Магнолиуса. С той памятной встречи, надо заметить, он нисколько не изменился, разве что немного поправился. Его маленькие глазки двумя буравчиками впились в стоящего впереди жреца.
– Мир вам дети святого Мируса!– поприветствовал тот густым басом с хрипотцой.
Кучер снял соломенную шляпу и осенил себя знаком. Сидящий внутри кареты Свин недовольно фыркнул и торопливо бросил.
– Пол, спроси, что ему нужно?
Перехватив вопрос, жрец молвил с присущей ему вдохновлённой кротостью.– Меня звать Унцио, раб Мируса посланный проповедовать на благо людей нести им ясный свет нашего всемогущего владыки на небе. Обращаюсь к вам с просьбой помочь скромному служителю Мируса, что по злому умыслу дракуса попал в беду. Заработайте себе прощения делом милосердным, подвезите к ближайшему поселению. За это на вас снизойдёт благословения пославшего меня.
– Конечно…
Хотел, было уже пригласить кучер монаха, но Свин опередил его, раздражённо выкрикнув.
– Нам не по пути, пусть другие помогают, кому требуется прощения, давай поехали Пол.
– Да, как же мы бросим слугу Мируса на дороге, когда он взывает о помощи?– брови кучера поползли вверх от такого святотатства.
– Я тебе плачу, а не Мирус на небе. Так, что давай шевелись, я и так по твоей вине задерживаюсь.– Начиная раздражаться, выкрикнул Свин.
– Так ведь не повезёт то нам.– Принялся сконфуженно оправдываться кучер, не зная как быть в ситуации, когда служитель Мируса взывает о помощи, а наниматель так кощунствует. – Такое дело плохая это примета не помочь в пути духовному лицу.– Промямлил он, стараясь не глядеть ни на кого.
– Ты меня слушай, а не пустую молву. Давай гони лошадок горемычный, а то урежу денжонку, за лентяйство!– пригрозил Свин, забрасывая в рот очередную порцию орешков.
Перечить более не имело смысла. Извиняющее разведя руками, как бы говоря тем самым, «все, что я мог, сделал, извини» кучер водрузил на голову шляпу и точно пред ним стоял вовсе не человек, а столб дорожный с невозмутимым видом объехал паломника действительно застывшего статуей с недоумённым выражением на лице. Из окна вновь посыпались скорлупки на дорогу. Унцио обмерев, ещё долго стоял по среди тракта, недоуменно хлопая ресницами вслед удаляющейся кареты…
Глава 4
– Фу, какая гадость. Как это только есть можно?
– Сам ты гадость, это «Лакомый корень». Его нужно как следует разжевать, чтобы насладиться в полной мере нежным вкусом и тонким ароматом масел содержащимся в нём.
– Да, как его жевать-то, когда скулы сводит от терпкой горечи?
Вин кривясь, плевался на обочину, при этом громко негодуя.– Ну, и словечки ты подобрал, масла ароматные, вкусы. Как, по-моему, его следовала назвать Вонючим корнем. Ты, как хочешь, а я больше не стану пихать себе в рот это твоё «лакомство»!
– Ну, и напрасно. Коренья придают силы и выносливости, чего тебе, явно не достаёт.– Безапелляционно заявил заяц, в волчьем обличии запихивая в пасть очередной белесый корешок.
– Это, мне то не достаёт?– возмущенно воскликнул студент-недоучка вскочив на ноги.
– Да тебе, тебе. И вообще не помешало бы нарастить себе мышц, а то выглядишь словно чахлик какой, погляди на свои плечи, будто вешалки какие-то и одежда болтается, что у того чучела на краю поля.– Зак указал на пугало, торчащее невдалеке посреди поля, отпугивая стаю ворон.
– Я значит, по-твоему, слабак, так?!– Винченцо уязвлённый до глубины души, не находил себе места.– Да будет тебе известно, что на уроках физического совершенства, я подтягивался на перекладине больше всех? И бегал я быстрее всех первокурсников. Мой портрет даже хотели повесить на доску почтения и заслуг. Да, я мог…
–Так, почему не повесили?– не дав приятелю закончить, невозмутимо влез со своим вопросом Зак.
– Коррупция помешала.– Отмахнулся небрежно экс студент.
– Это ещё, что за барышня такая?– не понял лесной житель далёкий от политики.
– Это не женщина, эт такое научное понятие означающее злоупотребление должностными обязанностями во благо своё.– Попытался объяснить в меру своих скромных познаний политико-экономических отношений Вин.
– Умеете, вы двуногие придумывать всяческие словечки заумные для оправдания собственной распущенности и беспомощности.– Заедая пояснения друга прохрумтел Зак.
– Ничего я не выдумываю и вовсе не оправдываюсь, тебе просто не понять людских законов и не писаных правил.
– Ладно, не кипятись Вин, не принимай близко всё к сердцу, это я так порой тебя подначиваю, чтобы ты не расслаблялся.– Пошел на мировую зачарованный заяц. – А от еды ты напрасно отказываешься. Дорога у нас не близкая, неизвестно когда придётся в следующий раз перекусить.
– Ничего, я потерплю. Тем более я смотрел карту и если верить ей, вскорости должно показаться большое селение Руриск, там можно будет запастись нормальным провиантом, деньги у меня есть.
– Да, кто знает, когда то селение покажется, на твоем куске бумаги не значится точная дата, может через день, может через два, а дотоле что, как растение солнечным светом питаться? Ты так обессиленно свалишься прямо на дороге.
– Ну, это ещё будет зависеть от того как скоро мы будем идти.
– Правильно, но для того чтобы скоро идти нам нужно питаться, хотя бы тем что есть, я разве не прав?
– Зак, ты становишься невыносимым, когда прибегаешь к своей железной логике. В жизни не всегда приходиться делать, то, что полезнее или нужнее.– Всплеснул руками его оппонент.
– Нет, надо жить здесь и сейчас, а чтобы жить надо есть мясо!
Винченцо даже вздрогнул, от неожиданности прозвучавшей фразы и с сомнением поглядел на замершего вдруг в недоумении непримиримого противника всего мясного. – Ты, по-моему, упомянул только что мясо?– медленно протянул Вин, не сводя настороженных глаз со своего спутника.– А как же твои принципиальные убеждения насчёт вегетарианства?– напомнил он осторожно.
– Замолкни, ничего я такого не говорил.– Зак еле двигал одеревеневшими губами.
Бывший студент замахал руками.– Как же, ты только что произнёс, довольно таки отчётливо, что надо жить здесь и сейчас, и чтобы жить необходимо есть мясо. Твои слова?– он в упор посмотрел на вмиг притихшего спутника.
– Заткнись, я этого не говорил.– Отвернувшись, выговорил лесной индивидуум, заинтересовавшись вдруг рассматриванием далёкого горизонта.
–Ну, как, ведь я только что своими ушами слышал.– Не находил себе места Винченцо. Внезапно его осенила догадка, – это волк в тебе говорил, верно?
– Похоже на то, «этот» дикарь подал свой голос, чтобы ему неладно было.– Повернувшись, нехотя выдавил из себя Зак.
– Не говори так, ведь он не виноват, что родился хищником.– Попытался Вин приободрить друга.
– Перестань, хватит разговоров на счёт виновного – невиновного, я уже тебе много раз повторял, как я отношусь к подобным постулатам.– В сердцах воскликнул заколдованный заяц и рубанул лапой воздух.
– Ну, ладно,– Винченцо в свою очередь примирительно поднял руки.
– Ничего не ладно,– оскалился волк, вернее заяц, находящийся в нём, что-то дикое промелькнуло в его глазах.– Скоро превращение, будь оно тысяча раз проклято, чувствую сегодня ночью, это произойдёт.
Бывший студиоз с озабоченным видом подкинул хвороста в костерок. Блики взметнувшегося пламени заиграли в зеленых глазах Зака, отчего ему ещё стало более не по себе. – У-ух, сорвался филин с ветки соседнего вяза и шумно взмахивая крыльями, скрылся в чернильной мгле подлеска, возле которого друзья расположились на ночлег. Недоучке магу было страшно и одновременно любопытно и, хотя они не раз беседовали на тему превращений, интерес его только усиливался.
– Ты уверен? Может тебе просто показалось?– попытался он разговорить друга.
– Со мной уже это случалось. Я ощущаю внутри себя пробуждение чужой воли, как будто, что-то тёмное поднимается со дна самого глубокого омута.
– Ты можешь поговорить с ним или хотя бы слушать, что он тебе пытается сказать.– Не мог остановиться Вин, задавая все новые вопросы.
– Нет, не могу, и даже желания нет вступать с ним в дискуссию.– Резко выпалил Зак и вновь затих.
– Ну, а хоть помнишь ты что-нибудь после того как вновь возвращаешься обратно?
– Не,– лесной житель немного запнулся, словно что-то внезапно важное вспомнил, но через миг, отмахнувшись, вяло выговорил.– Ничего такого припомнить не могу…
– Жаль,– не стал скрывать разочарования Винченцо.
– Представь себе мне тоже жаль, но по другому поводу, нежели тебе.– Рассерженно взвился на четыре лапы заколдованный заяц.– Научные изыскания меня не занимают, так как тебя. Для меня это жизнь, а не научный опус.
– Зак ты напрасно злишься.– Попытался все сгладить Вин, говоря примирительно.– Пойми, если как следует вникнуть, изучить суть проблему, то гораздо легче будет её устранить. Чем мы больше будем осведомлены о твоём э-э «недуге», тем скорее найдём лекарство от него…
– Хорошо посмотрим,– не желая продолжения неприятного для него диспута, пошёл на попятную Зак.– А, сейчас надо озаботиться делами насущными. Скоро, как я упоминал, начнётся превращение, не могу сказать точно через час или два, но оно будет непременно…– Предупреждаю тебя, сразу, не пытайся более колдовать или не дай боже удержать того, он неопределённо махнул лапой. Не переживай и не бойся волк тебя не тронет.
– Откуда ты знаешь,– не удержался вновь, спросил Вин.
– Оттуда, что знаю.– Так по-волчьи махнул хвостом заяц.– Не препятствуй ему и всё будет хорошо. И ещё не пытайся меня дозваться, всё ровно это у тебя не выйдет. Просто находись, как сейчас у костра и ничего не делай. Спи, отдыхай. Понятно?
– Да, всё мне ясно, я хоть и недоучка, но не дурак, а ты где будешь?
– Я на всякий случай отойду немного вглубь подлеска. Всё достаточно уже вопросов на сегодня, давай засыпай, набирайся сил назавтра. До,– Зак вдруг замер, словно прислушиваясь к чему-то или думая о чем-то, так продолжалось с минуту, затем, так же неожиданно встрепенувшись, он пришел в себя.– В общем, до скорого,– кинул на прощание зачарованный заяц и бесшумно растворился в подступившей ночи.
Винченцо облокотившись спиной к дереву, остался в гордом одиночестве один на один со своими мыслями. Ему было искренне жаль несчастного лесного жителя по злому стечению обстоятельств, угодившему в капкан чужой плоти, а также он досадовал сам на себя из-за того, что ничем не мог помочь ему, но давая твёрдое обещание самому себе предпринять всё от него зависящего, чтобы расколдовать Зака.
Постепенно его мысли притуплялись, как не храбрился Вин перед своим спутником, всё же надо было честно признать, он ощутимо выбился из сил, пройденные мили и зной давали о себе знать навалившейся усталостью. Внезапно на него накатило острое желание очутиться сейчас в уютной комнате студенческого общежития, прилечь на мягкую кровать с книжкой в руке после сытного ужина. Учить уроки, краем уха слушая сплетни Матфея. Или же отправиться в библиотеку и под видом выбора книг встретиться там с Марьяной. Сердце каждый раз щемило, стоил вспомнить её. Он всякий раз пытался отстраниться от образа молодой девушки, в которую так страстно был влюблён. Вот и в этот раз, мысленно приказав себе не думать о Марьяне, и академии в целом он, перекатился поближе к костру и, устроившись поудобнее стал смотреть, как жёлтые огоньки лижут потрескивающие сухие прутики. Вскоре он забылся глубоким, беспробудным сном, что даже раздавшийся невдалеке протяжный волчий вой не смог потревожить его.
***
Каждый уважающий себя и своё ремесло наёмник всегда очень тщательно и очень скрупулёзно проводит подготовку к предстающему делу. Настоящий профи никогда не станет пренебрегать планировкой, каким бы лёгким, безопасным заданием ни казалось на первый взгляд. Это непреложная истина, твердая аксиома, не принимая её во внимание, наёмник рискует больше никогда не увидеть следующий рассвет или же если дело обстоит днём ночное небо со всеми прилагающимися романтичными атрибутами, как-то – луна и бисер звёзд. Убивая время на обстоятельные сборы, кондотьер тем самым продлевает его для себя… Парадокс, не правда ли?
Ещё один не маловажный факт, касающийся будущего и всего связанного с ним, является щедрость вложенных средств в экипировку наёмника. Чем выше качества инструментария, тем выше шанс успеть применить его весь на практике…
Удобная, хорошая одежда и обувь также увеличивает возможность благополучно, целым и невредимым вернуться домой. Право сказать, досадно будет, если в самый неподходящий момент скрипнет подошва у сапога или не в меру широкая одежда запутается за что-то неподходящие.
Всё выше упомянутое в полной мере отображало суть его – Фредерика де ля Нойса, одного лучшего из лучших наёмников Пьянтуза! Он никогда не позволял себе подобной роскоши, как спустя рукава подготавливаться к предстоящему заданию. Кто знает, быть может, этот фактор и вывел его в своеобразные лидеры иерархической лестницы преступного мира, по крайней мере, той её части, что касалось деликатного изъятия особо ценных предметов.
День неумолимо клонился к закату. Люди, уставшие от забот и солнечного зноя, спешили укрыться по домам или засесть за кружечку прохладительного чего-нибудь желательно в уютном кабачке. Торговцы закрывали лавки, складывали палатки, прикидывая дневную выручку. Ленивые или безработные с приходом вечера переворачивались с одного на другой бок и засыпали вновь. Детвора, отужинав, спешила во дворы, дабы продолжить свои игры пока окончательно не стемнеет и строгие родители с ремнями в руках не примутся загонять их обратно в тесные спаленки. Общая расслабленность, подобно морскому приливу, растекалась неспешной волной, по улицам города погружая его в сладостную негу ничегонеделания. Правда находились люди не желавшие подпадать под ее чары, служа своеобразными рифами об которых она разбивалась не в силах их поглотить. Одним из них, сегодняшним агустовским вечером, как раз был наш герой, что в данный момент с сосредоточенным видом укладывал по местам хитроумные приспособления: миниатюрные кошки, ручные зацепы и прочий незаменимый инструмент при его профессии. Артефакты он осторожно, крайне бережно вложил в специальные кармашки с застежками на широком кожаном ремне. Каждый штрих, каждая мелочь в одежде имела своё значение. Он проверил остроту двух кинжалов, убедившись, что лезвием можно с лёгкостью разрубить волосок, пущенный в воздух, спрятал в голенищах мягких удобных сапог. Затем настал очередь даги. Он не любил громоздкие виды оружие, предпочитая им более незаметные, размеры которых позволяли бы спрятать их за пазухой. Пользоваться, впрочем, он умел разными видами оружия, но, всё же стараясь обходиться вовсе без них. В конце концов, он был вором, а не разбойником, пуская в ход клинки лишь в исключительных случаях.
Фред заканчивал последние приготовления. Он ещё раз придирчиво оглядел всё, что по его мнению могло быть полезным и не найдя ничего лишнего, ровно как и не достающего остался доволен. Он постарался всё предусмотреть, хотя и знал из практики, что всё учесть не получить при всём желании. Главной отличительной чертой профессии взломщика и похитителя, являлось то, что все нюансы и обстоятельства невозможно было предвидеть. Наверное, по сей немаловажной причине услуги подобного рода обходились достаточно дорого.
Есть не хотелось и это притом, что Нойс не завтракал и не обедал, довольствуюсь лишь крохотными перекусами, виной тому служила жара и определенная толика волнения. Фрэнос честно признавался сам себе, что волнуется пред предстоящим делом. Не сказать, что это было в новизну. «Нет, ничего предосудительного в этом нет», говорил Старик, «что ты волнуешься пред делом – волнения нормальный процесс, не будь его, человек спустя рукава готовился к делу, и как следствия утративши бдительность, стал легкой добычей для сторожей. Страх в меру верный спутник, что заставляет тебе всегда пребывать на чеку. Но и потакать ему не следует. Взяв над тобой раз, верх, он погубит тебя, поработив».
Вот только и столь сложного задания ему ещё не доводилось выполнять. Одна половина сознания жаждала новых испытаний и вызовов, другая же более осторожная, что зовётся благоразумием, молила отказаться от авантюры со статуэткой. Верх, как всегда взяла сторона фаталиста.
« Ладно, перекушу в дороге», решил наемник, не желавший более медлить со сборами. Он обвёл взглядом, успевшую стать почти свою комнатушку, задержав его на пушистом цветке, что рос из глубокого глиняного горшочка, забытым каким-то постояльцем до него. Взяв со стола кувшин с водой, он заботливо полил на него, подождав покуда рыхлый чернозем, впитает жидкость, вновь долил с верхом. Вот теперь всё, мысленно дал старт себе Фрэнос и, подхватив сумку, вышел прочь навстречу приключениям, которые уже с нетерпением его поджидали.
Скучавшая дотоле хозяйка, при виде спускавшегося по лестнице постояльца встрепенулась, и острый любопытный взгляд пронзил Фреда.
– Мне надо отлучиться на пару дней синора Гарбужа,– сказал наёмник, вежливо улыбаясь,– друзья пригласили на охоту, так что ожидайте меня со связкой перепелов.
– Ах, синор Нойс, ведь это так опасно!– всплеснула руками консьержка и тут же привычно затараторила.– В лесу полно диких зверей. Они такие кровожадные, свирепые я вам скажу. Вот помню брата моего покойного отца синора Чейза, так его забодал почти, что до смерти свирепый вепрь, хоть он и служил долгое время егерем у барона Сычужа. Картина была ужасающая. Хотя я тогда была совсем крохой, но воспоминания остались на всю жизнь. Вот же бедняжка столько крови с него текло, так он страдал, а как он кричал, как кричал, это не передать словами. Как вспомню опять так жуть как страшно становиться. Что я прямо аж не знаю…
– Умоляю вас синора де Съем, не надо так волноваться. Я не собираюсь охотиться на диких кабанов, даже на оленей не стану. Вы лучше подумайте, какое изумительное жаркое получится из жирной перепелки. Обещаю, самая большая из птиц достанется именно вам.
– Вы, так внимательны всегда синор Фред.– Расплылась в благодарной улыбке консьержка.– Заранее вас благодарю, вот только главное для меня не птица, а вы, при этом она наградила наемника участливым взглядом.– Возвращайте целым и невредимым обратно, а воробьи и на рынке найдутся.
– Ну, почему же сразу воробьи, картинно запротестовал наёмник.– Перепелки признанный деликатес. Современные диетологи, кстати, настоятельно рекомендуют регулярно включать их в свой рацион. Они, знаете ли, способствуют хорошему пищеварению.
– Ха! Враки это всё!– возмущённо выдохнула синора Гарбужа.– Всем давно известно, что ничего так не способствует аппетиту и пищеварению, как пропущенная рюмочка другая скрутиловки перед едой.– И судя по лёгкому душку, шедшему от неё, было видно, что консьержка глубоко чтит традиции, являясь ярой противницей называемой в народе «ереси шарлатанов» всех тех, кто изнуряет себя диетами, пришедшими с далёкого запада.– Что же касается вкуса, продолжала разоряться де Съем, то тут я вам со всей ответственностью заявляю, что никакой разницы между перепелами и воробьями нет. Но, тем не менее, я приготовлю их так, что молодой синор оближет пальчики.
– В вашем кулинарном таланте я не сомневаюсь нисколько!
Желая быстрее закрыть тему, отвесил комплимент Нойс. (При этом, подумав про себя, что ни разу не видел консьержку стоявшей у плиты, как и вообще, ни разу не попробовал её стряпни, хотя возможно это было и к лучшему).
От сказанного Гарбужа расцвела, точно в этот миг сама поверила, что является непревзойдённой кухаркой, впрочем, ненадолго, любопытство, заполнявшее всё её естество, на дух не переносило других проявлений эмоций кроме как связанных с выколачиванием информации.– И куда же вы с друзьями собрались поохотиться?– Хитро улыбаясь, повернула она разговор в интересующееся её русло.
– Не далеко. Если знаете Поющая роща.
– Ах, какое чудесное место, хоть и изрядно заросшее. Я сама никогда не решилась туда отправиться.– Мечтательно вздохнула Гарбужа, замерев на мгновение, будто ожидая приглашения. Его естественно не последовало. Но это вовсе не смутило её.– Вы с арбалета будете стрелять или силки ставить задумали?
Терпение имело свои пределы, как и границы любознательности и Фред исчерпав последний запас и, не желая ляпнуть того, о чём будет потом сожалеть, отмахнулся.– Лук, друзья одолжат один для меня,– счёл дополнить ответ он и, сняв соломенную шляпу, вежливо кивнул головой.– Обещаю вернуться живым и невредимым.– Не став дожидаться ответных напутствий, он поспешил быстренько ретироваться наружу, вслед летели призывы быть осторожным и чего-то ещё там.
Выведя мула из крохотной конюшни всего с четырьмя стойлами, что притаилась подле торца дома, Фрэнос интуитивно ощутил, как за ним кто-то наблюдает, но кроме лежащего на охапке сена пьяного в дрызг Зику никого не заметил.
– Кори я знаю, что тебе лень, и ты изнываешь от жары, но чтобы иметь крышу над головой, пайку овса и пучок сладкого сена иногда приходиться делать то чего не хочется, но необходимо. Так что не обессудь, ехать сегодня нам всё же придется.
С нравоучительной речью обратился наёмник к своему четвероногому другу, совершенно не горящему желаниям куда-либо направляться, а впрочем, это было его стандартное состояние. Фред не относился к той категории людей, что плетью доводят свои аргументы, предпочитая ей дружескую беседу. И мул, точно понимая все, что ему хотят сказать, как правило, всегда проявлял послушание. Случилось так и на этот раз. Пофыркав, повертев лениво хвостом демонстрируя всем своим видом, что оказывает неоценённую услугу ему, он засеменил лёгкой рысью, на загляденье ловко маневрируя меж телегами, заполонившими практически все дороги города. Фрэнос старался выбирать маленькие, невзрачные улочки не подверженные того скопления народа как на центральных проспектах. И хотя путь так, заметно удлинялся, всё же это того стоило, лишний раз мозолить глаза он не хотел, неизвестно кто его мог углядеть, соглядатаев Луциуса хватало. Он рассчитывал незаметно улизнуть с города.
