Евгений Михайлович Лето
Буря в бокале
– Вот это да… восторженно взирая на него, протянул Зак.
Видавший неоднократно подобные трюки на ярмарках Вин скептически на это заметил,– подумаешь невидаль этакая, ничего особенного, просто фокус.
– Магия или фокус вовсе не важно, главное какой эффект производит этот огнеглотатель!– Не обращая внимания на слова и реакцию друга, продолжал восхищаться лесной индивидуум, с затаившим дыханием, наблюдая, как факир подносит к губам в очередной раз горящий факел и изрыгает новый поток пламени. – Вот бы и мне так научиться выдыхать огонь,– мечтательно произнёс он.
– А тебе, зачем это нужно?– Винченцо слегка опешил, услышав с уст лесного жителя такие слова.
– Эх, сразу видно сколь многому тебя не научили,– с деланным сочувствием обронил Зак. – Имей такое грозное оружие во рту, я бы вернулся в лес и научил там кое-каких не в меру не воспитанных грубиянов цивилизации, я бы показал им, что такое очистительный огонь.
– Не понял, ты, что инквизицию там устроил бы? Стал бы сжигать всех несогласных с тобой?– возмутился экс студент, никак не ожидавший от своего друга такой кровожадности.
– Я думаю, до такого бы не дошло,– спокойно, заявил Зак, впервые оторвавшись от зрелища и посмотрев на Винченцо.– Скорее это было бы демонстрацией возможностей, упреждающих дальнейшую агрессию, можно сказать принуждение к мирному сосуществованию. Максимум обошлось бы местами подпаленной шёрстки какого-нибудь не в меру не разумного индивидуума.
– Ты там скорее пожар устроил бы, чем кого-то научил уму-разуму.– Не согласился с доводами приятеля бывший студент.
– Я не такой легкомысленный для этого,– набычившись, не согласился с ним заколдованный заяц, несмотря на то, что сейчас пребывал в волчьей шкуре.– Только не начинай мне читать нотации об обращении с огнём. Договорились? С ним, хочу тебя поставить в известность, я уже сталкивался в лесу пару раз. Один раз, когда ударила молния в дерево, и оно загорелось как тот факел, что подносит ко рту огненный кудесник, а второй раз, когда охотники не так тщательно затушили костёр после себя и от ветра он разгорелся. Благо вскоре пошёл проливной дождь и не позволил ему, как следует разгореться. Так, что видишь сам, опыт общения с огнём я имею.
– Ладно, бабаханчики с тобой дружище,– махнул рукой Вин.– Продолжать спор перед самым выступлением у меня нет ни малейшего желания. Меня больше занимает сейчас совершенно другое, а именно твой план по спасению представления, вернее сказать, по спасению нас самих, ибо от этого будет зависеть если не наша жизнь, то дальнейшее пребывания в городе точно. А тут, в Пьянтузе, не забывай, может отыскаться способ разъединения тебя с волком.
– Я помню об этом,– вкрадчиво ответил Зак,– и поверь, попытаюсь тебя не разочаровать.
– Очень сильно на это надеюсь, на другое что-либо, по правде говоря, надеяться не приходиться.– Обреченно подытожил сложившуюся ситуацию бывший студент.
– Верно, подмечено, уж на твои магические способности явно не приходиться рассчитывать.– Не смог удержаться лесной житель, чтобы, ещё разок, не поддеть незадачливого Винченцо.
– Мы ещё посмотрим, что может моё заклинание!– с вызовом взглянул на друга уязвлённый этим заявлением экс студент.
– Но не в это раз. Сегодня свои умения буду демонстрировать я!– не терпя возражений каких-либо твердо, отчеканил Зак.
– Я аж, сгораю от нетерпения узреть твой бенефис.– Теперь настало очередь Вина поддеть напарника.
Заколдованный заяц не стал реагировать на его слова, лишь коротко заметив. – Не только мой, но и наш, хотя тебе и отводиться в моём представлении признаюсь честно не первая роль.
– Так может ты, сразу распределишь роли, а то я как-то до сих пор пребываю в неведении.– Пожал плечами недоучившийся маг и вопросительно посмотрел на друга.
– Я как раз собирался тебе раскрыть сценарий свой.– Махнул хвостом Зак,– слушай внимательно и запоминай. – Он прильнул к уху Винченцо и что-то зашептал ему. В течение приблизительно пяти минут, что снабжал его инструкциями заколдованный заяц, молодой человек изредка отстранялся, выражая бурную реакцию в виде громких восклицаний, и недоверчивых возгласов.– Ну, ты даешь! Ты уверен?! Невероятно! Это точно может сработать?! Вот это да!
***
Фрэнос скрупулёзно, как педантичный лекарь исследует хворь пациента, исследовал каменное нутро особняка Виолетти, в частности второй и последний его этаж. Дверь за дверью он методично прочёсывал длинную шеренгу комнат, внимательнейшим образом просматривая каждый уголок. Там, где у него возникали хоть малейшие подозрения, он не ленился, простукивал каждую перегородку на предметы скрытых ниш и потаённых дверей. Пока, что ощутимых результатов поиски не принесли, единственное, что теперь существенно сузился круг предполагаемого места обитания Малька. По-прежнему на своём пути Нойс не встречал никаких хоть маломальских препятствий. Ни единой живой души и это когда внизу бесчисленный сонм, слуг и стюардов, из кожи вон лез, чтобы ублажить привередливую публику. Скажем прямо, наш герой совсем не страдал от одиночества, как говорилось выше, оно было только на руку ему.
«Ну, вот, за этой дверью может скрываться самовлюблённый Мальком», развлекался строя предположения Фред, когда очередная дверь распахивала перед ним своё ставшее уже привычным нутро. «Увы, опять мимо» – как и в предыдущих случаях никого, внутри не, оказалось, вынужден был констатировать он очевидный факт. И так дверь за дверью его встречала сплошная пустота.
Когда Фрэнос, наконец, приблизился к последней двери в длинной череде ей предшествовавших, он замер ощущая как учащённо бьётся сердце в груди. Всё-таки он был в первую очередь человеком, а потом уже специалистом по сугубо деликатным вопросам. И не смотря на накопившийся за плечами не малый опыт посещения враждебных пенатов, всё же каждый раз он ощущал определённую тревогу, волнения присущему каждому живому существу, которому предстояло выполнить что-то ответственное важное, опасное.
Постояв немного пред запертой дверью, он сконцентрировал волю, как его учили и стал прислушиваться к каждому шороху, что натренированное ухо могло уловить, даже если это был едва различимый, на самой грани слышимости звук. Наемник в отличие от обычного человека обладал сверхтонким слухом. Но как не старался, как не напрягал ухо, так ничего и не сумел достичь – полнейшая тишина была ответом его усилиям. Засунув в замочную скважину всю ту же булавку и повертев ей, немного внутри пока не раздался тихий щелчок, он слегка приоткрыл створку двери. По-прежнему не ощущая ни одного признака жизни, тогда Нойс сильнее раскрыл её, ровно на столько, чтобы протиснуться самому и аккуратно, то бишь беззвучно закрыл её за собой.
Комната, в которой очутился наш герой, напоминала скорее чулан, нежели жилое помещение. Сюда, по-видимому, сносилась вся вышедшая из строя, поломанная мебель, утварь, ставшее по прошествии лет негодной и прочий ненужный хлам. Пошарив взглядом из-за невозможности пройти сквозь хаотичное нагромождения всякой-всячины, Фред с разочарованием должен был констатировать факт, что Малька здесь так же, как и в предыдущих обследованных им ранее комнатах нет.
«Где в таком разе он может находиться?»– задал сам себе вопрос специалист по сугубо деликатным вопросам. Стряхнув с себя набежавшее было уныния, он попытался мыслить прагматично. Что он мог упустить из виду, пройти и не заметить, чего-то не заметить, стал рассуждать про себя Фрэнос, копаясь в памяти припоминая какие-то мелкие детали, или нюансы, которые могли сразу не броситься в глаза. В своих расчётах он допускал хорошо скрытые, замаскированные от посторонних взглядов помещения, он их тоже искал, когда обследовал нутро комнат, у него даже имелись специальные устройства позволявшие уловить малейшее колебание ветерка за потаённой дверью, магические линзы позволяющие видеть сквозь наведённый морок. Единственная вкравшаяся ошибка, в его расчёты заключалась в том, что он не учёл, что в доме могут существовать столь сильные артефакты, создававшие мощное чародейное поле, сквозь которое, не только сложно было пробиться, но и вообще ощутить его присутствие. Не зная об этом ничего, как и о потаённом ходе, внутри стен особняка наёмник полагался на логику и накопленный опыт. Методом исключений он определил, что на двух обследованных им этажах Малька не было. Возможность, что он мог находиться за пиршим столом, Фред по-прежнему решительно отметал. Оставался ещё чердак, но опять-таки по здравому размышлению это прибежище никак не подходило для Малька, слишком уж наглядно было бы, если бы ему туда постоянно таскали пищу, сразу же пошли нездоровые слухи. Нет, этот вариант тоже отпадал, оставался подвал мрачное, но тихое место, как раз отвечающее требованию, для того чтобы не привлекать излишнее внимание. Там могли прятать его или держать взаперти, всё зависело от воли хозяина дома, его намерений и планов.
Нойс успел только спуститься вниз по лестнице и сделать один-единственный шаг в направлении грубо обитой листами железа двери ведущей в подвал, когда она сама неожиданно резко распахнулась и оттуда нет, не выбежал, а буквально выскочил стремительно, как бабаханчик от пинка своего владыки никто иной, как сам Мальком, прижимавший к тощей груди походный мешок. Его взгляд, как и в принципе, весь вид напоминал затравленную крысу, искавшую хотя бы малейшую лазейку, чтобы скрыться, вырваться из глухого угла, в который его кто-то, несомненно, очень грозный, планомерно пытался загнать.
Этим «кто-то» на превеликое удивление Фрэноса оказался его недавний знакомый – Унцио протиснувшийся следом за Мальком из проёма двери. Имел он, правда, вид человека пребывающего на пороге инфаркта. По крайней мере, его тяжёлая отдышка раскрасневшееся взмыленное лицо цвета томата говорила о крайне измотанном состоянии своего владельца. «Вот так неожиданная встреча!»– пронеслось в голове у наёмника, кого-кого, а вот воинственного слугу Мируса тут он никак не ожидал встретить.
Как бы там ни было, он не растерялся, сместившись, так чтобы мимо него случайно не проскочил ненароком Малёк. Его так и распирало любопытство, что не поделили меж собой этот выскочка со странствующим монахом. Неужели спорные вопросы на предмет истинности поклонения? Но в это тяжело было поверить, учитывая полную атеистическую позицию Малькома ибо тот верил исключительно только в самого себя. Возможно, он бы и задал этот вопрос, но сам Малек, по всей видимости, не настроен был сейчас на религиозные дебаты, все его помыслы были направлены на спасение и явно не души, так что дискуссия эта откладывалась на неопределённое время…
Резко взяв со старта, он предпринял отчаянную попытку обойти препятствие в виде Фрэноса по короткой дуге так как, последний изрядно ограничил пространство для маневров. Для специалиста по сугубо деликатным вопросам этот рывок сродни был оскорблению его возможностей и умений. Фреду хватило одного простого движения вытянутой ноги, чтобы пресечь эту заранее обречённую на провал пародию на «прорыв», вследствие чего Малёк во второй раз за день вынужден был полировать стену после близкой встречи с ней.
При ударе мешок Малька отскочил в сторону, упав с глухим звуком на каменный пол недалеко от него. Нойс, было, кинулся к нему, когда каким-то невообразимым образом монах, опередив его, подхватив котомку, тем самым умыкнув её перед самым носом у него.
– Вух!– шумно выдохнул Унцио, – ну и заставил же меня побегать этот проходимец.– Выговорил он, тяжело пытаясь восстановить дыхание, было заметно, что совсем не просто дался ему этот спурт.
– А, что собственно говоря, случилось? Почему вы гнались за этим синором?– напустив на себя невинный вид, поинтересовался Фред, теряясь в догадках терзаемый туманными предположениями, что могло скрывать нутро мешка этого.– Он, что-то похитил у вас брат Унцио должно быть?
– Не совсем у меня,– немного смутился монах, такой постановкой вопроса, – скажем так, завладел одной ценной вещью, которая должна принадлежать только служителям веры Мируса, вот!
– Ничего себе!– присвистнул Нойс.– На мой взгляд, это страшное преступление и виновник должен быть сурово покаран, в назидание остальным кто посмеет совершить подобное святотатство в будущем.
– Воистину ваши слова уважаемый Фредерик справедливы, но дело, видите ли, в том, что… Не зная, как всё объяснить и не раскрыть секрета, стал путаться Унцио уже в хитросплетении собственных слов.– Дело коим я имею доверия заниматься, носит весьма скрытый характер и никаким образом не подлежит огласке, в противном случае виновника можно было бы публично призвать к ответу…
– Я признаться, изрядно заинтригован,– не стал кривить душой Фред, испытывая сильнейшее желания заглянуть в мешок Малька, что сейчас так крепко сжимал в правой руке монах. «Пожалуй, сделать это будет, не так просто» решил он, припомнив бойцовые способности служителя Мируса.
– Я с превеликим удовольствием поведал бы вам об этом,– произнёс извиняющимся тоном Унцио, – но, к сожалению, не могу, связанный обетом не разглашать секреты верных служителей.
– Да, конечно я понимаю,– в ответ закивал Нойс головой при этом, совершенно не понимая как быть ему самому в такой щепетильной неоднозначной ситуации. С одной стороны, он не хотел причинять никакого вреда этому достаточно забавному монаху, тем более людям, которые могли за ним стоять, но с другой стороны, он никак не мог упустить последней возможности выполнить взятые на себя обязательства выполнить условия контракта. А то, что в мешке, что так бережно прижимал к себе Унцио, находиться древняя реликвия, он практически не сомневался уже. И как тут ему было поступить спрашивается?
Решение этого вопроса, этой непростой дилеммы неожиданным образом, если не снял, то отодвинул на какое-то время пришедший в себя Мальком.
– Фрэнос ты, что связался с этим святошей?– простонал он, приподняв ушибленную в нескольких местах голову. Вдобавок, весь его лоб занимала одна сплошная шишка, так если бы у него вдруг не с того не с сего, как у единорога начал прорезаться рог.
– Так вы знакомы?– воскликнул Унцио, недоверчиво взирая на обоих попеременно, при этом ещё сильнее прижимая к себе мешок.
– Да, уж имею таково несчастья приходиться знакомым этому несносному синору.– Не стал скрывать Нойс, ожидая подходящего для себя момента.
– Он не просто несносен, он ещё к тому же и опасный преступник похитивший чужую и несущую погибель всем добропорядочным людям вещь, принадлежавшую, не могу назвать кому именно.– Будь сейчас под боком жаровня с инструментами веры и назидания, он наверняка бы поставил клеймо на Мальке, такой жар пылал в голосе проводника веры Мируса.
– Мало того он принёс этот предмет, ещё в дом уважаемого дона, у которого сегодня большой праздник!– подыгрывая монаху, пафосно добавил Нойс, презрительно взирая на незадачливого коллегу пытавшегося сейчас подняться на непослушные ноги.– А это уже само по себе преступление против дворянина, но спрашивается, зачем он, приволок эту вещь, не иначе как подставить представителя древнего семейства королевства!– Вынес свой обвинительный вердикт Фред, насупившись, как королевский обвинитель на суде «справедливости».
– Вы правы!– подхватил странствующий монах.– Не иначе он задумал какое-то гнусное дельце против него, слава Мирусу удалось предотвратить непоправимое, теперь, когда статуэтка, проговорился Унцио и, не заметив как, эта находится в надёжных руках служителя бога солнца не стоит переживать, я отнесу её в место, где ей надлежит быть, будьте уверены в том синор Фред.
– Так вы не вместе?– вновь подал голос Мальком, до которого только сейчас начало доходить что Фрэнос и монах не сообщники.– Послушай старина,– обратился он к своему старшему товарищу, давай отнимем у него статуэтку, а там разберемся, что делать с ней дальше, у меня по-прежнему есть к тебе предложение, от которого нельзя отказаться, не забывай.
Фред задумался, с одной стороны с воинственным монахом куда легче было совладать вдвоём, хотя, конечно это далеко не факт, учитывая его не абы какие бойцовские качества, чтобы затем отобрать статуэтку у Малька или же играть свою собственную игру? Мозг специалиста по сугубо деликатным вопросам лихорадочно работал в полную мощь своих синапсов, пытаясь решить непростую задачу, как поступить следует в такой неоднозначной ситуации. Унцио тем временем почувствовав всю зыбкость своего положения бочком-бочком, принялся двигаться вдоль стены по направлению к выходу.
– Вы уже решили покинуть нас преподобный Унцио?– участливо осведомился Фред, непринуждённо, как бы невзначай перекрывая тому дальнейший путь к отступлению.
– Вы напрасно называете меня преподобным, я уже говорил вам по моему, что вовсе не святой, а всего лишь одних из числа многих служителей обременённых миссией.– Скромно произнёс монах, размышляя, что будет, если он рванёт на пролом. Он не сомневался, что в состоянии смести человека в два раза меньшего по весу. Одно его останавливало – наличие колюще-режущих предметов у синора что водил знакомства с проходимцами.
– Ваша непритязательность восхищает!– произнёс Фрэнос, следя внимательно за каждым движение монаха.
– Вы позволите мне пройти?
Пока что Унцио не созрел на решительный прорыв, но был уже близок к этому, отметил Нойс и подобрался сам.– Вы так спешите, что готовы прямо сейчас покинуть праздник?
– Дела веры требуют незамедлительного, моего присутствия, в другом месте… Заявив это, монах осторожно принялся продвигаться в обход, не сводя настороженного взгляда с бывшего спасителя.
– Фрэнос ты, что дашь ему вот так запросто взять и уйти?– взволнованно влез Малек, не выдержав. – Если ты его сейчас упустишь не видать статуэтку нам как собственных ушей. Решайся же скорее!– истерично закончил он, делая попытку подняться на все еще непослушные ноги.
– Унцио ответьте мне, пожалуйста, зачем служителям Мируса наследие Ушедших?– в лоб задал вопрос Фред.– Насколько я знаю, этими вещами занимаются храмовники.
– Я не понимаю, о чём вы толкуете.– Отмахнулся монах, засунув руку с мешком за спину, будто там было безопаснее всего.
– О статуэтки, изображающей деву с чашей в протянутых руках.– Резко бросил Нойс, добавив затем. – Насколько я понимаю, именно она в данный момент и час находится в заплечной суме Малькома.– При этом он взглянул в сторону неудачливого коллеги.
– Да, именно она,– подтвердил тот, ощерившись, став схож ещё более на крысу, чем прежде.
– Мало ли какие на свете есть статуэтки,– отмахнулся Унцио. – Я не понимаю, вообще, о чём идёт речь.
– О древнем артефакте, чья ценность по всему выходит, раз уж им интересуются, столь многие могущественные люди несравнимо высока.– Как можно доходчивее попытался объяснить Фред, своему пока ещё просто собеседнику.
– Вы так я понимаю один из тех, кто тоже проявляет интерес к ней?– подобрался монах, готовый вот-вот созреть до новой фазы «общения».
– Ваша прозорливость только сравнима с праведностью досточтимый Унцио.– Ни на миг, ни сводя с него зоркого взгляда, произнес учтиво Фрэнос, и более не таясь прямо заявил.– Да я, в том числе заинтересован в обладании ей.
– Зачем вам она? Хотите при помощи её совершить какое-то тёмное дело?– презрительно глядя на своего бывшего спасителя и собутыльника бросил монах.
– Нет, козни это не по моей части.– Коротко отрезал Фред.
– Наемник, стало быть?– сощурил веки Унцио.
– Можно и так назвать профессию, связанную с розыском и доставкой особо ценных предметов естественно за определённую плату.– Не стал препираться Нойс, переходя на серьёзный тон.
– Даже если они принадлежат кому-то ещё?– продолжал гнуть свою линию странствующий монах, не замечая, что его оппонент устал от подобных вопросов.
– Как правило, так и происходит в девяноста процентах случаев из ста.– Всё же из глубокого уважения, питаемого к этому религиозно настроенному человеку, ответил Фред.
– Ты занимаешься греховным делом…
– Все мы грешим,– тяжело вздохнул Нойс, разведя руки в сторону,– кто больше, кто меньше. Ведь с другой стороны, если бы все были безгрешными, то и в жрецах отпала надобность, не так ли?
– Кощунственны слова твои,– сурово произнёс Унцио, хотя в глубине души сам не раз терзался подобной крамольной мыслью. В другой раз и при других обстоятельствах, он с удовольствием порассуждал на спорные теологические темы за кружкой ядрёной скрутиловки, закусывая чем-то мясным, но только не сейчас – ему не терпелось скинуть с себя груз ответственности в виде древней статуэтки, давящей в прямом смысле слова ему в бок.– Ладно, некогда мне вести разговоры переубеждая, неотложные дела веры требуют моего участия в другом месте, так что непорочным именем Мируса я призываю пропустить меня и не чинить препятствия.
«Похоже он созрел»– отметил про себя опытный наёмник, видя все признаки готовности оппонента идти на пролом.
– Не делай этого!
Крикнул Малек в отчаянье, обращаясь к Фреду. Но тот словно не слыша его, демонстративно отступил в сторону, освобождая проход монаху. И дело тут было вовсе не в эффекте прозвучавших напыщенных фраз монаха, наёмник всегда относился к представителям носителя света Мируса, как к успешной коммерческой организации не испытывая не малейшего благоговейного трепета перед ними. А в том, что он, несколькими минутами ранее приметил, как под лестницу возле входа юркнула круглая смутно знакомая фигурка некого синора, всё это время пристально пронаблюдавшего за ними из своего укрытия. Для монаха и Малька этот манёвр прошёл незамеченным или попросту они не придали этому значения, чего нельзя было сказать о намётанном глазе специалиста по сугубо деликатным вопросам. Он скорее не понял, а почувствовал, что появился новый участник пожелавший заявить свои права на статуэтку. Ничего не говоря и не показывая вида, что заметил его, Нойс решил не форсировать события, посмотреть, на то, что будет происходить далее. Поэтому, нисколько не чиня препятствия, сделал шаг в сторону, беспрепятственно пропуская пятившегося спиной вперёд Унция.
Тот в свою очередь шел, не сводя глаз с Нойса и Малькома ожидая от любого из них или даже от обоих сразу вместе взятых подвоха совместного какого-нибудь, пребывая в полном неведении, что впереди его поджидает опасность. И когда он поравнялся с местом, где затаился таинственный незнакомец, оттуда на его с проплешиной затылок обрушилась объёмная бутыль, наполненная чем-то мутным до самого горлышка. Надо отдать должное крепости его черепной коробки и того, что находилось внутри неё. Как подкошенный Унцио рухнул вниз, но сознание не потерял при этом, пребывая всего лишь в лёгком нокдауне. Тем не менее, круглому низенькому человечку, вполне хватило этого, чтобы подхватить сумку, выпавшую, из ослабленной хватки руки монаха и броситься прочь на выход. Фред и Мальком, недоумённо переглянувшись, кинулись следом.
– Поторопись Винченцо, твой выход,– Кому-нар-ать сверился с золотыми часами на цепочке, что крепились к маленькому кармашку его цветастой жилетке,– ровно через три минут! Так что будь наготове, не упусти шанс заявить о себе в полный голос на всё королевство! Да, ты не ослышался молодой человек, на абсолютно всё королевство! Ибо сегодня ты вместе со своим дрессированным зверьком будешь демонстрировать своё мастерство, своё умение, без преувеличения самым влиятельным и известнейшим донам и доньям всей великой Бурляндии! Помни об этом, когда выйдешь на сцену…
– Что ж, я польщён таким высоким доверием, оказанным нам уважаемый Кому-нар-ать,– встал с плетёного стула Вин.– Мы он кинул взгляд на Зака,– готовы на все сто процентов и горим желанием доказать, что не зря едим свой хлеб… «Ну, вот и всё, дороги обратной нет, обречённо подумал Винченцо». При этом ощущая непривычную лёгкость, как будто камень всё время давивший ему на плечи внезапно свалился.
– Я рад видеть тебя молодой синор в столь приподнятом настроении духа!– растянул до ушей улыбку импресарио.– С таким настроем идут покорять без малого целый мир!
«Или на плаху» про себя добавил Вин, вслух сказав же.– Не будем забегать вперёд, на очереди королевство, а миром займёмся опосля выступления нашего.
– Ого-го! Вот это да! Какой настрой!– Кому даже зааплодировал,– не каждый день приходиться встречать таких самоуверенных артистов. Ваши слова синор Винченцо просто-таки до невозможности заинтриговали меня! После них, я пребываю в предчувствии чего-то поистине грандиозного! Вполне возможно сегодняшним вечером на небосклоне славы засияет новая звезда! Давно такого не случалось, хочу заметить, очень давно со времён Великого Катиброса и семерых медвежат. Я просто трепещу весь, предвкушая это знаменательное событие!
Тут кто-то снаружи позвал импресарио и тот, извинившись быстренько засобирался, кинув напоследок,– я исчезаю, желая вам с Заком, как всем и всегда ни пепла, ни золы!
Винченцо в последний раз перед выступлением задумчиво оглядел себя с ног до головы в овальном мутном зеркале. Поправил большой нелепо смотрящийся на тонкой шее воротник, слегка ослабил рыжую аляповатую бабочку решив, что в принципе бывает и похуже повернулся к напарнику. С ним в плане гардероба обстояло дело ещё более абсурдно. Мало того, что его «украшал» вылинявшей жилет, сотканный из нескольких десятков всевозможных размеров и раскрасок лоскутиков, так ещё дополнительным аксессуаром выступал приплюснутый чёрный цилиндр, давно видавший гораздо лучшие времена. Где Зак раздобыл этот антиквариат и для чего решил его нацепить себе на голову, оставалось тайной, по всей видимости, покрытой нафталином, ибо смотрелся он на нём крайне нелепо. Впрочем, весь их дуэт выглядел не на много лучше, так что придираться к выбору друга и напарнику по выступлению Вин не стал, махнув на всё рукой и положившись все цело на замысел зачарованного зайца.
Почувствовав на себе взгляд Зак словно прочитав мысли экс студента ощерился.– Не дрефь, когда за дело берётся будущая звезда фееричных представлений, то постановка просто обречена на успех!
Винченцо не стал ничего говорить про перспективы, а вместо этого помог закрепить цилиндр на волчьей голове приятеля специально проделанными в нём тонкими шнурками. Затем окинув критическим взглядом, то, что в итоге получилось, благоразумно промолчал.
Занавеска, скрывавшаяся их маленькую гримёрку, распахнулась, приглашая их на сцену. Подмигнув приятелю напоследок, Зак устремился на выход. Бывший студент же набрав воздуха полную грудь, как перед погружением в глубокий омут шагнул следом.
Сцена освещалась яркими огнями, из-за чего светло было как днём, несмотря на то, что на город успели наползти сумерки. Накаченные газом пузыри светились разноцветными огнями, создавая иллюзию нереальности происходящего. Что на саомо деле, вполне соответствовало действительности. Ведь ежели кто ранее сказал бы Винченцо, что он будет выступать на сцене в амплуа артиста, в чужом городе вместе с зачарованным, то ли зайцем то ли волком, он бы никогда не поверил в такое, как никто не верят в альтруизм хапуджанинов. Тем не менее, всё это происходило на самом деле, о чём свидетельствовали повёрнутые в их сторону головы пирующих знатных мужей и их не менее знатных жён. Вин беглым взглядом прошёлся по столам, благо освещения внутри шатра хватало с излишком, дабы рассмотреть то, что творилось внутри там. Он подивился тому количеству слуг, что, не переставая подносили всё новые и новые подносы с различными угощениями, подливали в бокалы глубокоуважаемых и высокочтимых гостей свадебного торжества, что так демонстративно выражали крайнюю радость происходящего события: горланя, перекрикиваясь, делясь последними свежими сплетнями из столицы со своими провинциальными собратьями. Всё это действо сопровождалось мелодиями в исполнении небольшого оркестра, многие из музыкантов которого, как подметил Винченцо уже не попадали в ноты от выпитого. Он попытался рассмотреть самих виновников торжества дона Виолетти и его несравненную супругу донью Розалиту, но, к сожалению, в данный момент их закрывало от взглядов целая свора лакеев обслуживающая их стол.
– Что ты вылупился на них как баклан на новые причалы?– раздражённо шепнул Зак, пребывавшему под сильным впечатлением от творящегося вокруг него действа Вину. Хотя в принципе, мог сказать и во весь голос, не сдерживая себя. В общем шуме и гвалте праздника навряд ли кто услышал бы его голос, а если и услышал то, скорее всего попросту не придал этому обстоятельству, какого-либо значения.
В это время Кому-нар-ать дал команду ещё пока не до конца запьяневшим музыкантам и те худо-бедно принялись наигрывать весёлый мотивчик.
– Всё, давай начинаем, выполняй все, о чём я тебе говорил.
Напутственно, произнес лесной индивидуум, пускаясь в какой-то совершенно дикий пляс удивительнейшим образом сочетавшийся с нестройной мелодией оркестрика. Этот танец если вообще была применима подобная формулировка, к тому, что стоя на задних лапах, выделывал Зак, напоминал польку-бабочку с элементами джиги. Роль Винченцо же состояла в том, что стоя немного в сторонке от него похлопывать в ладоши, периодически поднимая вверх большой палец руки и восклицать громко – А-ах! Для чего это нужно было делать, Зак так и не удосужился внятно ему растолковать. В любом случае вся затея с выступлением принадлежала лесному индивидууму, это был его бенефис, поэтом Вин предпочитал с лишними вопросами к нему не лезть.
Очень быстро они завладели всем вниманием разгульной публики. Тут следует отметить особо, что до их появления на сцене, зрители довольно таки вяло реагировали на представления других актёров, занятые главным образом собой: дегустацией блюд, выпивки, разговорами. Все они в большинстве своём, не раз уже имели удовольствие лицезреть демонстрацию искусства собравшегося здесь со всего королевства актёрского бомонда. Все их номера были большой мерой известны и по понятным причинам не вызывали того ажиотажа присущей новизне. Поэтому вовсе не вызывало удивления, тот факт, что львиная доля собравшихся здесь под единым шатром людей, отложив ножи и вилки, не касаясь налитых бокалов взирали на то как причудливо разукрашенный волк на сцене вытворяет нечто невообразимое.
И он, волк, который всё же считал себя зайцем, старался из всех своих звериных сил не разочаровать своих первых и таких взыскательных зрителей, исполняя сложные па, всевозможные и невозможные выкрутасы, подпрыгивая высоко вверх и опуская на одни передние конечности, демонстрируя чудеса равновесия. В ответ со стороны подвыпивших гостей летели весёлые крики, смех, пьяное хихиканье и шутки.
