Евгений Михайлович Лето
Буря в бокале
От волнений и не простых мыслей возвещатель слова Мируса прохаживался по улице, бесцельно рассматривая величественные дома, располагавшиеся по соседству с особняком Виолети. Все они без сомнений принадлежали самым состоятельным семьям Пьянтуза, являясь сливками городской знати и многие из них, наверняка собирались прийти сегодня поздравить счастливых новобрачных.
Городские башенные часы пробили десятый час. А это значило, что вот-вот начнётся свадебная церемония. Насколько монах был осведомлён, подобные мероприятия всегда начинались венчанием в храме, благословением жреца Великого Мируса с последующей свадебной процессией по улицам и проспектам города, где молодых выйдут поздравлять ликующие от бесплатной выпивки жители города. У ревностного служителя Мируса аж засосало под ложечкой от мыслей, какое веселье, какая грандиозная попойка за этим действием должна будет последовать. Он собственными глазами видел приготовления к ней. Поистине она обещала стать самой разгульной, самой бесшабашной и беспробудной за всю историю Пьянтуза! И неужели он допустит пропустить это, как часто упоминали образованные мужи, хеерическое событие?
– Ну, уж нет, такому не бывать!– вырвалось у него наружу. Как говорилось в одной поговорки, которую Унцио только что сам выдумал « Побывать в Пьянтузе и не выпить с пьянами это всё ровно, что прийти в храм и не помолиться». Он уж было засобирался идти прочь, развернувшись, когда к его досаде из ворот выбежал запыхавшийся слуга, разодетый в парадный мундир, шедший ему также как корове попона и, не снижая скорости, бросился к нему со словами.
– Что же вы не заходите святейший брат. Ариан постоянно спрашивает о вас.– Обильно выступивший пот заливал его напудренное лицо, пропитывая нелепый разукрашенный золотыми кисточками наряд.
Унцио обомлел, не зная как ему быть в такой ситуации. Его явно с кем-то путали, с кем-то, чей приход с нетерпением ожидали.
– Идём же скорее!– тем временем, схватив его за руку, тянул в сторону особняка напористый слуга. – Нельзя медлить, вам надо ещё успеть переодеться.
«Куда не успеваю? Какой ещё к дракусу Ариан, его дожидается и что это за затея с переодеванием?» Вертелось сразу куча вопросов на языке у опешившего от неожиданности поворота событий монаха. Но выработанное за долгие годы чутье или кому угодно интуиция намертво залепило ему рот, так что он и слова не смог вымолвить, дав покорно увести себя, отдаваясь полностью в руки провидения и Мируса.
***
–И, всё-таки я считаю, что нам нужно уходить и уходить немедля!
– И куда же, скажи мне, на милость? Или у тебя есть какое-нибудь тёплое местечко, где кормят и поют задарма?
Разговор происходил в маленькой душной гримёрной, что услужливо предоставил Кому-нар-ать, Винченцо и его «дрессированному помощнику» чтобы те, имели возможность, как следует подготовиться к предстоящему представлению на свадьбе у дона Виолетти и доньи Розалиты. Экс студент, с тихим ужасом разглядывая нелепые аляповатые наряды, гордо именуемыми «костюмами артистов», до рези в глазах провонявшиеся нафталином и вдобавок ещё изрядно запревшие от, несоблюдаемых условиях хранения, в которые им предстояло облачиться дабы, по словам предприимчивого хапуджанина изумить избалованную публику беспрецедентным выступлением. Вин хватался от отчаяния за голову. Его бросало в дрожь от самой мысли, что ему придётся выйти на сцену, не говоря уже, чтобы выступить перед публикой, да ещё какой, столичной, взыскательной, привыкшей к самым лучшим представителям актёрского ремесла. Наверное, даже от слепца не укрылась бы полная несостоятельность их ново сотворённого дуэта, пары который бы не было равной среди всех провальных когда-либо существовавших в истории выступлений. В самом деле, сегодняшнее действие на подмостках, сооружённых в поместье знаменитой четы, грозило стать самым большим разочарованием вечера. Ибо ни он, ни Зак не обладали артистичным даром, никто из них никогда ни то что не пробовали себя в роли актёров, более того никому прежде не приходилось даже быть заурядным зрителем на представлениях. Винченцо родился и вырос на ферме, где ярмарки случались раз в год и ежели, случалось там бывать с отцом и матерью, то особо времени не выпадало поглазеть на трубадуров, всегда приходилось, чем-то помогать захлопотанным предкам. Ну а за зайца в обличии волка вообще не стоило говорить, одним словом лесной житель. Что за этим выступлением могло последовать: прилюдная казнь, через сожжения или плаха, а то и рудники, впрочем, и чего похуже, к примеру, выглядеть посмешищем в глазах Марьяны, даже думать об этом не хотелось. (Вин почему-то вбил себе в голову, что о провале непременно узнает его возлюбленная)
– Дружище, чего ты колотишься?– голос заколдованного зайца всегда носивший скептический характер, претерпел разительный метаморфозы, после того как они получили работу у Кому.– Поверь мне, испытанному во многих нестандартных ситуациях, бывалому индивидууму, мы сумеем выступить почище этих педиков в чулках.
Зак имел в виду большую труппу танцоров, что располагалась по соседству, не в пример их ней, в большой просторной гримёрной. Что же до ориентации мужчин, то лесной житель несколько торопился, развешивая ярлыки, так как в труппе нашли своё место и женщины. А, тот факт, что они надевали обтягивающие чулки перед выступлением, ещё не свидетельствовал об их принадлежности к сексуальному меньшинству.
– Ты забываешь, одну важную деталь?– продолжал мерить комнату шагами экс студент по-прежнему не находя себе места.
– Какую же? Просвети меня тёмного.– В полную противоположность своего напарника, спокойно осведомился Зак, беззаботно развалившись на продавленном кресле.
– Мы в отличие от них,– молодой человек махнул в сторону соседской гримёрки,– не являемся профессиональными актёрами. Ни ты, ни я не умеем жонглировать, ходить по канату или глотать шпаги. Нам не доступен секрет фокусов и огонь, исторгать, изо рта мы тоже пока не научились.
– На счёт этого можешь не беспокоиться, я не терял даром времени, как некоторые… заяц и по совместительству волк выразительно взглянул на собеседника.– И подсмотрел внимательнейшим образом трюки конкурентов по актёрскому цеху и хочу заявить тебе прямо – ничего сложного или невозможного в их кривляньях нет. Откуда столько пессимизма Вин? Где вера в собственные силы? Насколько я помню, ты приехал сюда за славой, признанием, известностью? Разве не так? Может планы успели измениться за это время?
– Ничего не поменялось.= Отмахнулся Вин, гордо воздев голову, правда, насовсем короткое время.– Я настроен по-прежнему, добиться поставленной цели, но это… маг-недоучка немного сбился, подыскивая правильные слова. – То, что ты предлагаешь несколько другое. Понимаешь я маг, и должен проявить себя в чародействе, а не на сцене, развлекая актёрской игрой избалованную публику. Моя стихия это заклинания и руны, алхимические средства. Я должен творить…
– Раз так, то наколдуй нам на ужин чего-нибудь съедобного, так чтобы после него под бревно не пришлось бегать. Да и крышу над головой не помешало бы, а то, знаешь ли, как-то не хочется мокнуть под дождём, я хоть и не медовый заяц и не растаю, но все же вода явно не моя стихия, это я понял в прошлую ночь.
– Сейчас дождей нет.– Не преминул заметить Винченцо.
– Так, что теперь нам по мусоркам и свалкам скитаться? Тебе больше по нраву роль бродяги?– начал вновь заводиться заколдованный заяц, теряя самообладание.
– Зак ты постоянно всё утрируешь.– Не согласился с другом экс студент, закатив глаза не зная какие ещё привести доводы, какие еще представить аргументы, чтобы переубедить, наконец, его в неправильности затеи с выступлением.
– Чего-чего я делаю?– насторожился лесной индивидуум.
– Преувеличиваешь.– Как можно спокойнее пояснил Вин и сразу продолжил.– Всё будет в порядке, мне просто надо найти временную работу. В жизни не бывает всё гладко, надо потерпеть немного. Мы относительно недавно в городе и не успели, как следует осмотреться.
– Боюсь, у меня не выйдет столько терпеть, быстрее терпец отвалиться, наверное. Пойми всё временное на земле,– философски заметил заколдованный заяц, приподняв лапу, точнее «конечность», вверх.– И заметь если постоянно откладывать на потом всё, то можно и опоздать, время то, как известно не стоит на одном месте, как та башня с часами, в центре города. Ибо мы живём здесь и сейчас, и в любой момент может прийти какой-нибудь чувак и испоганить всю твою жизнь.
– Всё так, но…
– Мы с тобой,– перебил приятеля лесной житель,– одна команда и ты мне должен доверять правильно?
– Я доверяю тебе Зак.– Положа руку на сердце, проникновенно ответил Винченцо,– вот только хочу, чтобы мы не попали в неприятную ситуацию с тобой. Наша затея очень опасна.
– Уж, не трусишь ли ты?– обвиняюще воззрился на парня лесной индивидуум.
– Как ты мог подумать такое! Я ничего не боюсь!– с юношеским запалом возмутился Вин, вскакивая со своего места, на которое только-только присел, как ужаленный.
– Не кипятись, не кипятись,– примирительно приподнял передние «конечности» Зак, копируя жест Кому-нар-ать. – Я не хотел тебя задеть, прости если что. Просто тебе требовалась небольшая эмоциональная встряска.
– Так, что мне благодарность теперь тебе объявить?– изумился до глубины сердца Винченцо от такого бестактного, как, по его мнению заявления лесного индивидуума.
– Друзей не стоит благодарить.– Великодушно заметил Зак.– Я лишь исполнил свой долг друга, поддержал тебя, и заметь и не впервые уже.
– Спасибочки тебе, за поддержку. Любопытная она у тебя выходит, весьма дружеская. Чтоб я делал без неё? – покачал удручённо головой молодой человек.
– Какой же ты обидчивый ей богу лесному.
– Чего-чего? Что за бог такой?– Вин в миг, позабыв про все обиды, с любопытством воззрился на лохматого друга, он впервые услышал из его уст о божестве подобном, прекрасно помня, что тот никаких богов не признавал, о чём не преминул напомнить.
– Так-то ж я о людских божествах говорил.– Как ни в чем, ни бывало, отмахнулся, Зак, и, не желая развевать тему далее поспешил перевести её на другую.– Знаешь, ты главное прислушивайся ко мне. У меня нюх на подобные вещи, я чую, где можно сообразить что-то путное. Интуиция редко подводит меня, уж будь спок, я тебя не подведу!
– Мне бы твоя уверенность.– Тяжело перевел дух Винченцо, рассматривая своё отражение в мутном зеркале, что висело на стене без всякой рамки, на одном единственном гвозде. Он устал спорить с Заком, постепенно приходя к мысли о неизбежном участии своём в этой афере.– Я никак не пойму, почему мы не можем выступать в своей одежде. Зачем нам это тряпье, в котором мы выглядим как фигляры дешёвые.– Сказал он, раздражённо поправляя побитую молью оранжевую бабочку. Не лучше дело обстояло с сорочкой, чей когда-то белоснежный цвет с течением лет изменился на бледно-серый, даже щедро выделенный импресарио крахмал не сумел придать ей сколько-нибудь праздничный вид. Короткий тёмный жилет тоже оставлял желать лучшего. Во-первых, он был больше на пару размеров, во-вторых изрядно выгорел и в третьих не имел ни одной пуговицы, впрочем, учитывая его необъятную ширину, застёгивать его не стоило вовсе. Касательно штанов, то тут дело обстояло несколько лучше. Если не принимать во внимание ширину, то длинные штанины прятались в высоких кожаных ботфортах, что, пожалуй, являлись самым уязвимым местом в гардеробе.
– Ой, как они мне велики. Того гляди и спадут.– Пожаловался Вин другу.
– А ты возьми, напихай туда ваты или тряпок каких,– посоветовал лесной житель, изо всех сил стараясь не рассмеяться. Что и сам не мог похвастаться нарядностью, имея видок совсем не лучше, чем у представителя двуногих. Коротковатые шорты в паре с узкой безрукавкой казалось, носили все возможные и не возможные цвета, словно на них опрокинули все имеющиеся краски у художника, хотя может статься, так на самом деле и произошло. Вот только спрашивалось, зачем этот наряд нужен был ему? Вопрос оставался открытым.
***
Торжественные звоны солнечного гонга центрального храма Мируса разлетались во все уголки Пьянтуза, спеша сообщить радостную весть о готовящемся вот-вот произойти бракосочетании двух представителей великих семей королевства. То, что массировалось, обговаривалось в течение всего года в дворянских кругах, о чём судачили и спорили в каждом трактире и захудалом кабачке, что не давала покоя кухаркам и обыкновенным хозяйкам на кухнях этим солнечным агустовским днём наконец-то свершилось.
Возбуждённые толпы людей, состоящие, как из местных жителей, так и приезжих гостей высыпали на центральный проспект, обступив его с двух сторон плотной стеной, ожидая, главных участников торжества, свадебного кортежа и всего прочего, что за этим должно было последовать. Выписанный по такому поводу из столицы королевский оркестр, вовсю старался, демонстрируя своё мастерство, исполняя на все лады торжественные марши. Разодетые в традиционные цвета королевства жёлто-красные, увешенные золотистыми аксельбантами, они тем самым отчасти подтверждали своим присутствием слухи, что свадебную церемонию может посетить сам король. Выдувая трубами медь и сыпя искрами кимвалов, они предваряли длинную вереницу карет почётных гостей со всей Бурляндии, помпезно движущуюся в сторону центрального храма Мируса на всем юге королевства, где должны были принести слова клятвы сегодняшние новобрачные. Денёк, как по заказу выдался на славу. Солнце светило, но не так жарило как обычно, свежий ветерок, разгулявшийся, ещё с самого утра приятно освежал, не давая сухому зною воцариться в городе. Некоторые особо осведомлённые лица утверждали, что над погодой «потрудились» маги, сделав её такой чудесной.
Сама торжественная процессия растянулась на добрую милю. Наряднее одна другой кареты с важными вельможами внутри неспешно продвигались вперед паркуясь на площади перед самим храмом. А там, уже было давно всё подготовлено к радостной церемонии. Высоченные обитые бронзой и начищенные до блеска створки ворот дружелюбно распахнули два дюжих служителя облачённых в белые сутаны, с вышитыми на груди солнцами и исходящими от них во все стороны лучами, символами веры сторонников Мируса.
Любопытные зеваки, приезжий люд заполнили все подступы к храму, едва не прорвав заграждение. Предусмотрительно расставленная по всему периметру площади городская стража, особо не церемонясь, сумела, оперативно вмешаться. Безукоризненно разобравшись в ситуации, оттеснив не в меру любознательных, подальше в сторону. Тем самым сломав стереотип о своей нерасторопности и неуклюжести,
Сопровождавшие дорогих гостей охранники, тоже внесли свою посильную лепту, уверенно и неотвратимо оттесняя назад постоянно напирающую с двух сторон толпу. Периодически мелькавшие в окнах карет высокомерные лица господ презрительно взирали на эту картину, для них пьяны были чем-то сродни варваров. Сами они признавали лишь одно пригодное место для жизни – Бухантус столицу королевства. Достаточно большое число высокородных донов относились с превеликим непонимание к заявлениям будущей четы Виолети, выразившим желание свить семейное гнёздышко в провинциальном, как, по их мнению, городишке. «Как могут люди столь благородного происхождения выбрать место, где по улицам свободно разъезжают дикие варвары?» Многие из них задавались подобным вопросом. Что ж, знать, порой не желала знать, откуда берутся золотые динары в их толстых кошелях, предпочитая, чтобы об этом заботились специально обученные люди.
Кстати, к слову о восточных «рыцарях». От них, на празднестве была, хоть и не большая, но зато достаточно колоритная делегация. Возглавляя её весь иссечённый шрамами прославленный Бей-хан, один из лидеров варваров, толстоватый, перешагнувших рубеж пятидесятилетнего возраста, что по меркам кочевых жителей являлось рекордным пребыванием в этом мире. Сопровождал его весьма броский отряд в размере тридцати всадников. Все они, имели на своих телах различной конфигурации шрамы, которые символизировали их запредельную храбрость, доблесть и бесстрашие качества, наиболее ценимые варварами. Если принять во внимание количество их, то есть шрамов, то, похоже, выбор пал на тех, у кого их было больше всего, а стало быть, самых наилучших! Этим фактом демонстрировалось большое уважение к будущей чете Виолетти.
Сами виновники торжества ехали по отдельности. Эскорт доньи щеголял отменной выправкой. Все, как один на подбор высоченного роста с длинными обвисшими усами такими модными ныне в столице королевства. Облачённые в пурпурные мундиры цвета дома Радаригосов, сверкающих серебром клинков на золотых поясах. Всем своим видом показывая, что служат одному из самых знатнейших и уважаемых семейств Бурляндии. Подтверждением сего неоспоримого обстоятельства служила подлинное произведение искусства совершенно белая, как свежевыпавший снег карета. Все собравшиеся в этот час на проспекте с восхищением взирали на неё, любуясь небывало плавным покатами и изгибами конструкции, словно её не из дерева сработали, а из какого-то более податливого гибкого материала. Венцом творения служил герб дома Радаригосов многоуровневая башня сложенный исключительно драгоценными камнями изумрудами, рубинами, алмазами, сапфирами, хризолитами и прочими редкими, а потому и дорогими минералами. Прикинув, сколько было затрачено средств на изготовление подобного украшения, толпа, раскрыв рты громко ахнула. Подобным расточительством мог похвастать лишь один король.
Но самого короля пока никто не видел. А вот лицезреть лично дона Мишеля Виолетти имел возможность каждый, кто изъявил желание явиться на церемонию бракосочетания. Впрочем, тех, кто остался безучастен к этому мероприятию, пожалуй, было вовсе не сыскать в городе, о чём без слов свидетельствовала огромная масса люда, взявшая процессию в глухие тиски и даже подступы, к ней запрудив соседние улицы и дворы.
Главный фигурант сегодняшней сутолоки, ехал в окружении собственной охраны сразу же за будущей супругой на небольшом, достаточно условном расстоянии внутри, хотя и не такой, как у невесты помпезной кареты. Но тоже весьма претензионной, вскрытой сверху донизу позолотой. К слову сказать, не пожалели даже слой её нанесли на колёса, чтобы совсем придать ей вид золотой.
В след за женихом и невестой тянулась длинная вереница нарядных, правда заметно уступавшим первым двум в роскоши и оригинальности карет, принадлежащих ближайшим родственникам молодожёнов и приглашённых дорогих гостей.
Процессия остановилась, достигнув храма. Городская стража, облачённая в парадную форму приложив немыслимые усилия, сумела-таки существенно раздвинуть границы площади, оттиснув возбуждённых горожан и гостей города подальше, дабы вельможи могли свободно покинуть свои экипажи и беспрепятственно пройти внутрь, где ожидалось главное таинство – скрепление сердец священными обручами Мируса.
В центральном зале храма горели сотни благоуханных священных факелов, не дававших тепло, а только лишь даривших свет и, распространяя приятный запах лаванды, розы и орхидеи. Кроме того лучи солнца преломляясь в витражах предоставляли дополнительное освещение, при чём до рези в глазах отчего приходилось жмуриться людям не привыкшим к таким ярким перепадам света. В довершении огненной тематики следовало добавить немалую украшенную мозаикой камней печь, что была вмурована в саму стену храма. Внутри её полыхал божественный негасимый огонь, снизошедший с небес в стародавние времена. На протяжении многих веков его неизменно поддерживали, не давая угаснуть совсем, считая, что если это произойдёт на мир опуститься непроглядная ночь и он погибнет. Сразу же перед печью располагался не менее божественный алтарь, представлявший собой небесный камень – глыбу чёрного булыжника свалившегося когда-то давным-давно с неба. Как заверяли служители, сам Мирус даёт знаки, таким образом, людям.
Всё время в храме стройно выводил священные куплеты хор храмовников-послушников присланных из центрального храма Мируса в столице. Местный в принципе тоже располагал своим собственным хором, вот только он никак не мог удовлетворить запросы изысканной публики собравшейся здесь сегодня. И дело, тут было вовсе не в том, что участники хора достигли в большинстве своём почтенного возраста. И даже не в том, что никогда не славились стройностью голосов и умением хоть приблизительно петь в унисон, а по более прозаической причине – организаторы серьёзно опасались что местные попросту поперепиваются и не придут или хуже того притащатся и закатят такой концерт, от которого разбежится вся приезжая знать. За жителей Пьянтуза и окрестностей не стоило переживать, не смотря на все недостатки участников хора, его любили, он утешал, неизменно напоминая, что никто не идеален в этой жизни.
Главный жрец, как не трудно было догадаться – Лкун торжественно замер перед алтарём, демонстрируя всем своим видом крайнюю сосредоточенность, будто собирался венчать не двух смертных, а самого сына Мируса Роката со сводной сестрой Альвай. Он облачился в праздничную рясу, с расшитыми на груди золотистыми нитями лучами, исходившими от круглого вышитого солнца. Голову же его венчала золотая митра выполненная в форме того же солнца, главного атрибута всех служителей Мируса.
Храм постепенно заполнялся всё новыми и новыми приглашёнными на церемонию лицами. Не смотря на не малые размеры его, людей успело набиться столько, что не только яблоку негде было упасть, но и горошку места свалиться негде сыскать. Как заверяли вначале организаторы торжества, всего ожидалось, где-то окала тысячи гостей, на поверке вышло, что они ошиблись примерно вдвое. Несмотря на то, что это радостное мероприятие давно анонсировалось и ни у кого не вызывало сомнений, что отыщется огромное количество желающих засвидетельствовать своё почтение присовокупив поздравления новобрачным. На поверку как оказалось настоль большим это число, что пришлось в авральном порядке изыскивать дополнительные места, чтобы всех разместить, всем по возможности угодить, никого не дай Мирус не обидеть, дабы подтвердить твёрдое реноме Пьянтуза – города всегда готового к услугам…
Вот, хор, допев куплет смолк. Жрец до сей пор застывший соляным столпом, вдруг встрепенулся, точно придя в себя после глубокого транса. Его взгляд прояснился, он окинул «горящим» взорам весь зал и всех собравшийся здесь. Затем, ничего не говоря, медленно вознёс ввысь руки и, вздёрнув ими, как какой-нибудь заправский дирижёр оркестра быстро опустил их вниз. Хор, ожидавший условного сигнала, разразился радостным венчальным пением.
Людская масса отхлынула по сторонам, будто волны моря, разошедшиеся волей высших сил, пропуская главных действующих лиц. Невеста в белом, невесомом, сотканным казалось из самой небесной паутине подвенечном платье, грациозно заскользила к алтарю. По традиции королевства невест в отличие от других стран и княжеств не сопровождали родители или какие-то другие доверенные лица. Этим действо свидетельствовало, что женщина вольна в своём выборе мужчины, впрочем, имелось и дополнение небольшое, жена уже не могла обвинять супруга в случае своего недовольства им, ведь она добровольно сделал выбор свой…
Что касалось жениха, то он облачённый в золотистый камзол двигался параллельным курсом, также в гордом одиночестве, традиция имела равное отношение к обоим будущим супругам.
Одновременно взойдя на возвышение, они замерли перед алтарём, церемония бракосочетания началась.
Глава 7
Специалист по сугубо деликатным вопросам, не привлекая к своей скромной персоне излишнего внимания, наблюдал с безопасного для здоровья расстояния за гнёздышком будущей четы Виолетти. Прокручивая в уме различные варианты незаметного проникновения внутрь его, где, по словам Старика, нашёл своё пристанище Мальком предположительно со статуэткой, без неё этот слюнтяй, естественно не представлял никакого интереса. Фрэноса не сказать, что сильно удивила заинтересованность Виолетти в этом деле, он давно перестал сомневаться в том, что в погоне за древним артефактом не обойдётся без участия сильных мира сего. О чём, собственно говоря, без слов свидетельствовало присутствия тут Малька с искомым предметом. Ведь далеко неспроста, он притащил статуэтку именно сюда. Что ж, по крайней мере, раскрылась загадка с одной из конкурирующих сторон. Вот только легче от осознания этого факта совсем не стало, наоборот прибавилось дополнительных хлопот. Ведь, как не крути, ему предстояло несколько омрачить праздник одному из молодожёнов, хотя вполне возможно и обоим сразу, преподнеся такой неожиданный «подарочек». В случае конечно, если у него выйдет задуманное, а именно заграбастать в собственные руки этот неуловимый артефакт. Он не мог не отметить, что события стали стремительно развеваться, ощущая нутром, что это далеко не предел и самое интересное ожидает впереди. Поэтому следовало поспешить, в противном случае древний артефакт мог кануть в неизвестности, как до него сгинули её владельцы – Ушедшие. В голове у специалиста по сугубо деликатным вопросам закружились-завертелись шестерёнками мысли, вырабатывая план действий, очень авантюрный и рискованный, но за недостатком времени и возможностей вполне допустимый.
Фред сразу обратил внимание на непомерно великое количество снующих взад-вперёд стюардов облачённых в режуще глаз оранжевые длинные манишки. В виду огромного числа желающих посетить сие радостное мероприятие, организаторами торжества было принято решение о привлечении дополнительной обслуги. Вследствие чего сколько там мужчин и женщин получили неплохую возможность подзаработать и вдобавок ещё стать непосредственными участниками исторического события. Все они набирались впопыхах, то бишь никто не занимался доскональной проверкой биографией этих людей, чем и собирался воспользоваться Нойс.
Особо не мудрствуя лукаво, он, как ни в чем, ни бывало, подошёл к въезжавшем внутрь двора, сквозь раскрытые настежь створки ворот повозке, плотно нагруженной горшками с букетами цветов внутри. Деловито, точно так и надо было, ухватился за уздечку, задавая направление лошади. Все гениальное просто, как сама история, давно заметил Фред. Напустив на себя озабоченный вид, он в упор не замечал таращившихся на него стражников, уверенно следуя к парадному входу. Что делать далее, его план пока не давал вразумительного ответа, но возница, сутулый угрюмый мужик молчал и наёмник предположил, что он сам не ведает, где именно следует разгружаться и к кому именно обратиться по этому вопросу, а стало быть, оставалось место для импровизации.
Проехав подъездную дорожку, посыпанную блестящим гравием, Фрэнос остановил повозку возле центрального входа перед мраморной лестницей. Вокруг, как угорелая сновала прислуга в упор не замечавшая ни его, ни пестреющих цветов в горшках. Кинув быстрый взгляд на стражу, он не увидел никакой реакции с их стороны, они продолжали скучать на въезде, точа лясы меж собой. Фред уже вознамеривался улизнуть куда-нибудь под предлогом, разузнать, где сгружать цветы, когда неожиданно подал голос возница, выразив своё недовольство.
– Синор вы думаете забирать цветы, или ждёте, покуда я сам слезу и стану разгружать телегу? Хочу сразу вас упредить, я этого делать, не намерен, мне заплатили за доставку, так что будьте любезны поспешите, я должен ещё раз смотаться за цветами, если вы позабыли об этом.
– С памятью у меня всё в порядке, я как раз занимаюсь решением этой задачи.– Напустив важности в голосе, деловито заявил Нойс, краем глаза обратив внимание на стражников вдруг все разом повернувшихся в их сторону. – Сейчас пойду, уточню, куда лучше всего сгрузить цветы, подожди здесь минутку.– Он, было, двинулся внутрь особняка, когда его остановил налетевший, будто из-ниоткуда практически начисто лишённый волос, не считая редкой клочковатой растительности на висках синор, чьи узкие покатые плечи украшали бутафорские погоны.
– Ты, что творишь?– истерично заверещал он голосом, который мог принадлежать только человеку близкому к нервному срыву. – Саботаж решил мне устроить тут?!
Фрэнос внутренне напрягся, мысленно готовясь к провалу миссии. Внешне же он оставался невозмутим, так, как будто слова нервозного синора его вовсе не касались, предназначаясь кому-то другому.
– Тебе где пустая твоя голова поручили разгрузить горшки с цветами?!– тем временем, активно жестикулируя, продолжал распекаться лысый.– Нет, решительно, ни на кого нельзя положиться! Говоришь одно, выполняют другое, просишь сделать так-то, поступают по своему, будто сговорившись!
Наёмник понял, что он вовсе не разоблачён, а просто угодил под горячую руку какого-то распорядителя торжества. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, он понуро опустил голову, точно признавая свою вину, то бишь бестолковость. – Виноват досточтимый синор,– протянул Фред жалостливо.
Просительные интонации, потупленный взгляд сыграли свою роль, несколько снизив градус напряжения и уже заметно успокоившись, лысый синор продолжил.– Я же, по-моему, ясно выразился цветы доставить на задний двор, для дополнительного украшения пирших столов и решительно ни для чего другого!– быстро выхватив из горшка длинную лилию с белым роскошным бутоном, он поднёс её к своему мясистому сильно смахивающему на клубень картофеля носу.– Ах, какой запах… вдохнул он полной грудью, став походить на воздушный шар, учитывая его и без того круглый объёмный животик.– Какой насыщенный аромат,– на полу слове вдруг замер он, принявшись смешно разевать рот, как рыба, выброшенная на берег сильной приливной волной. – А-А-А… пуговицы на его мундире одна задругой потрескивая, отрывались, выстреливая в сторону идеально подстриженного газона. Фред предусмотрительно отпрянул в сторону, не рискуя попадать под линию обстрела. – А- А, пчхи-и-и!!! Разразился громким чиханием, толстячок, сотрясаясь в сильных конвульсиях с вмиг покрасневших глаз, обильно покатились слёзы, он лихорадочно шарил по карманам в поисках того, чем можно было утереться.
Без слов Нойс заботливо протянул ему свой платок.– Спасибо,– в ответ закивал головой лысый, вытирая прозрачные потоки соплей, исторгаемые морковно-красным носом. Наблюдавшие издалека за этой сценой стражники брезгливо морщились, отворачиваясь в сторону. – А-ах! Сочно высморкавшись, распорядитель обратно протянул Фреду его платок со словами,– ещё раз благодарю.
– Не стоит слов благодарности,– деликатно отстранился наемник, силясь подавить накатившую тошноту при виде липкого скомканного комка материи, что ещё мигом ранее был девственно чистым льняным квадратиком.– Оставьте его себе, может вам ещё он пригодиться…
