Вадим Иванович Кучеренко
Химера
Глава 12
Комната наполнилась большими ярко-оранжевыми бабочками. Они трепетали крыльями, по краю которых шла черная кайма с белыми пятнами, а затем исчезли. И Фергюс уже не удивился, увидев Евгению. Он был рад ей, но не осмеливался приблизиться, чтобы она не исчезла.
– Здравствуй, Женя, – сказал он. – Я ждал тебя.
– Здравствуй, Фергюс, – ответила она. И улыбнулась. Но ее улыбка была печальной. – Я пришла, чтобы сказать тебе – забудь о мести.
– Почему, Женя? – удивился он.
– Этим ты не воскресишь ни меня, ни моего сына. И разве, отомстив, ты сможешь нас забыть?
– Конечно, нет.
– Тогда зачем?
Фергюс задумался. Но так и не нашел ответа.
– Я не знаю,– честно сказал он. – Но твои убийцы должны быть наказаны.
– В бумагу огонь не завернешь, Фергюс, – голос Евгении стал слабеть, словно она отдалялась в пространстве. – Жаждая мести, ты губишь собственную душу. И заставляешь страдать мою. Прости их, как простила я.
– Я не могу, Женя, – Фергюс сделал шаг по направлению к ней. – Только не уходи! Мне надо тебе так много сказать…
Но ее уже не было. Большая ярко-оранжевая североамериканская бабочка вылетела в распахнувшееся от порыва ветра окно и пропала в туманной дымке предрассветного неба.
Фергюс знал, что это сновидение. Но даже во сне он почувствовал такую печаль, что не удержался и заплакал…
Когда Фергюс проснулся, его подушка была неприятно-влажной от слез. Но он не помнил, из-за чего плакал во сне. Сновидение, в котором к нему приходила Евгения, было забыто. Быть может, потому что он хотел забыть о нем. Фергюс собирался отомстить за смерть Евгении и Альберта, и ничто не могло заставить его отказаться от этого намерения. Он не был бы эльфом, если бы отказался от мщения.
Он встал, открыл окно, из которого был виден заросший невысокими деревьями холм. Птицы еще спали, и только ветер шумел листвой, наигрывая грустную мелодию. Негромко ухнул филин. Потом еще дважды. Фергюс был уверен, что филины на острове не водятся. Но ошибиться он не мог. Эльф прислушался. И узнал знакомые интонации. Быстро оделся и вышел из дома. Когда он открывал калитку в воротах, от деревьев, окружающих ограду, отделилась невысокая плотная фигура и приблизилась к нему. Это был леший Афанасий. Вопреки обыкновению он не улыбался и выглядел встревоженным.
– Доброе утро, Афанасий, – приветствовал его эльф. – Что тебе не спится в такую рань?
Он не спросил, как леший здесь оказался и откуда узнал, где его, Фергюса, можно найти. Фергюс никогда не вдавался в ненужные подробности.
– Не до сна, Фергюс, – ответил леший тоном, который свидетельствовал о крайней степени его озабоченности. – Такие новости, что впору мучиться бессонницей. Особенно тебе.
– Терракотовая армия? – предположил Фергюс первое, что пришло ему на ум. – Туди Вейж все-таки начал войну с Советом тринадцати?
– Если бы, – хмыкнул леший. – Тогда ты мог бы не опасаться Совета тринадцати.
– А почему я должен его опасаться? – удивился Фергюс. – Мне казалось, что после гибели эльбста Роналда Совету нет дела до меня.
– Так и было до вчерашнего дня.
– А что случилось вчера? – насторожился Фергюс.
– Убили эльфа Лахлана. В Париже, ночью. Как видно, ему тоже не спалось.
Они помолчали. Леший искоса посматривал на Фергюса. Тот был явно удивлен, но и только.
– Кто убил? – спросил Фергюс.
– Говорят, что ты.
– Глупая шутка, – сказал Фергюс, хмуро взглянув на лешего.
– Джеррик так не думает, – ответил тот. – И ему удалось убедить в твоей виновности остальных членов Совета тринадцати. Ты вне закона, Фергюс. Подписан приказ задержать тебя и казнить. Из-за твоей дурной привычки рубить головы направо и налево самурайским мечом. Помнишь Грайогэйра?
– Да, – буркнул эльф.
– Лахлан убит точно так же. Рядом с его обезглавленным телом нашли самурайский меч. Естественно, что подозрения пали на тебя.
– Меня приговорили без суда и следствия? – удивился Фергюс. – Даже не выслушав?
– Такие теперь у нас времена, – ответил леший. – Всем заправляет Джеррик. Помнишь, мы с Вейжем говорили тебе, что кобольд безумен. Ты нам не поверил.
– А что Вейж? – задумчиво спросил эльф.
– На него и его терракотовую армию не рассчитывай, если ты об этом, – произнес Афанасий с сожалением. – Вейж не доверит ее тому, кого Совет тринадцати объявил вне закона из-за убийства духа. Туди слишком дорожит своей репутацией.
– Он считает меня убийцей?
– Да. Пока ты не доказал обратного. Впрочем, как и все остальные. Но это я уже говорил, кажется.
– И ты тоже? – спросил Фергюс.
– Если бы я так думал, меня бы здесь не было, – ответил Афанасий. Но голос его прозвучал не совсем искренне. – Да и руки у тебя, как я погляжу, не удлинились с нашей последней встречи. От Владивостока до Парижа слишком далеко. А убивать силой мысли на расстоянии пока еще не научились. Как я понимаю, вчера ты был здесь?
– Да, – кивнул Фергюс. – Это я могу доказать.
– Только слушать тебя никто не будет, – хмыкнул леший. – Поверь, я пытался заступиться за тебя. Но Джеррик приказал мне заткнуться, если я не хочу, образно говоря, висеть на одной осине с тобой. Мне кажется, у него на тебя большой зуб. Что между вами было?
– Что может быть общего между мной и этой мерзкой тварью? – с презрением произнес Фергюс. – Подумай сам.
– То, каким тоном ты это произнес, многое проясняет, – сказал леший задумчиво. – Не забывай, что эта мерзкая тварь, по твоему определению, теперь возглавляет Совет тринадцати. И если ты когда-то сказал ему нечто подобное… Или даже подумал… Кобольд очень мстителен, Фергюс.
– Я его не боюсь, – упрямо заявил эльф.
– Этого мало, – возразил Афанасий. – Даже если он будет тебя бояться – этого тоже недостаточно. По какой-то причине Джеррик должен быть заинтересован в том, чтобы ты жил. Это единственное, что может тебя спасти, Фергюс. Подумай об этом.
– Хорошо, я подумаю, – ответил эльф. И протянул руку лешему. – Спасибо тебе, Афанасий!
– Ты действительно слишком долго живешь среди людей, Фергюс, – сказал тот, с недоумением глядя на эльфа. – Даже перенял их привычки. Ну, будь здоров!
Леший ушел той же дорогой, что и пришел, скрывшись среди деревьев. На прощание он еще раз ухнул филином. Фергюс поспешил в дом. Но Альф еще спал. Фергюс принялся готовить для него завтрак. И обдумывать новость, которую он услышал от лешего.
Но в его голове был сумбур. Слишком неожиданно изменилась ситуация. Если раньше Фергюс скрывался, спасая жизнь внука, то теперь ему приходилось думать также и о собственной безопасности. Смертный приговор был вынесен им обоим. Только Альфу много лет назад, а ему вчера. Но для Совета ХIII это одно и тоже. Он будет преследовать их, Фергса и Альфа, жестоко и беспощадно. А когда их схватят, то незамедлительно казнят. Без суда и следствия. Афанасий был прав.
Но, с другой стороны, подумал Фергюс, уже восемь лет, как Совет ХIII бессилен против него. И это было при могущественном эльбсте Роналде. Станет ли иначе при мерзком карлике?
Эльбста Фергюс считал достойным для себя противником. Кобольда он презирал. Поэтому к Роналду он относился как к равному себе, и даже не задумывался о компромиссе, зная, что тот на него не пойдет. С Джерриком было иначе. Презренного кобольда можно было напугать или подкупить. Фергюс в этом ничуть не сомневался. Надо было только выбрать, что лучше и проще осуществить.
Неожиданно Фергюс вспомнил свой предыдущий разговор с лешим. Тогда Афанасий сказал ему, что кобольду очень нужен ключ от ворот, которые ведут в страну богов. Проникнув в нее, Джеррик хочет получить абсолютную власть над миром. Но он ищет этот ключ в Перу, на дне Мертвого озера, что на горе Хай-Марка. Тогда как его там нет и быть не может. Место, где находится ключ, известно только ему, Фергюсу.
В том разговоре с лешим Фергюс упомянул Судан и Абиссинию. Но он слукавил. Как говорят люди, тот, кто владеет информацией, владеет миром. Фергюс был согласен с этим утверждением. Он никогда и ни с кем не был откровенен до конца. Что-то всегда было известно только ему одному. Это давало Фергюсу власть над окружающими, которой он пользовался, когда это было ему нужно.
В действительности ключ от ворот в страну богов надо было искать в лесах Сенегамбии, произрастающих в тропической Африке. Именно туда скрылся от преследователей жрец, которому было поручено хранить его. Там он и умер. И был похоронен в дупле баобаба, на которое туземцы наложили табу. А, значит, эту своеобразную могилу можно было найти. И отыскать бесследно, казалось бы, исчезнувший ключ.
А затем, когда ключ будет найден, можно заключить сделку с Джерриком. Жизнь и безопасность его, Фергюса, и его внука в обмен на ключ, который Джеррик ценит превыше всего на свете.
Фергюс был уверен, что презренный кобольд охотно пойдет на подобную сделку. Для Джеррика не существует таких понятий, как честь и гордость. Он продаст их, да и все, что угодно, если ему это будет выгодно.
А власть над миром стоит дорого.
Сам Фергюс не верил, что этот ключ может позволить кому бы то ни было завоевать власть над миром. А тем более такому ничтожеству, как кобольд Джеррик. Таинтвенная пешера в горе Хай-Марка в лучшем случае могла открыть портал в другое измерение, откуда на Землю некогда пришли предки современных людей. И не более того. Но если Джеррик, увлеченный своей бредовой идеей, откроет эту дверь и войдет в пещеру, то он просто канет в вечность, или его поглотит Вселенная. И это будет только лучше для всех.
Когда Фергюс пришел в своих размышлениях к такому выводу, его настроение намного улучшилось. Совершить путешествие в труднодоступные леса Сенегамбии казалось ему легкой задачей. Во всяком случае, более простой, чем бесконечно странствовать по миру с внуком, спасаясь от преследования Совета ХIII.
Но эльфу не давало покоя еще одно важное дело, которое он не собирался бросать на пол-пути. И это была месть убийцам Евгении и ее сына. Планета могла сойти со своей орбиты и затеряться в просторах вселенной, но Алва и ее спутник, похожий на рарога Мичуру в молодости, должны были быть наказаны. Фергюс так решил и не думал отказываться от своего решения только из-за того, что ему самому грозила гибель. Каждый день он вновь и вновь читал в глазах Альфа немой вопрос, и не собирался успокаиваться, пока не даст на него ответ, который вернет его внуку улыбку.
Они были родственными душами, Фергюс и Альф. Уже немолодой эльф и мальчик, в жилах которого текла разбавленная человеческой, но все-таки эльфийская кровь. Фергюс не сомневался, что Альф не начнет улыбаться снова, пока убийцы людей, по прихоти судьбы ставших ему близкими, не будут наказаны.
Поэтому эльф набрал номер телефона майора Лихобабенко, забыв о том, что солнце только что взошло, и тот, скорее всего, безмятежно спит.
– Доброе утро, Антон, – сказал Фергюс, услышав в трубке заспанный голос. – Вы смогли проследить, куда направилась эта парочка после Москвы? В Париж или Берлин?
Когда накануне они с майором Лихобабенко встретились в международном аэропорту Владивостока, Фергюсу не понадобилось много времени, чтобы извлечь из памяти сотрудников аэропорта сведения о рыжеволосой женщине и ее спутнике, которые улетели несколько дней назад. Они бросались в глаза своим эксцентричным поведением и необычной внешностью, их запомнили. Женщина потребовала, чтобы ее пропустили в VIP-зал, где в то время о чем-то беседовали губернатор края и мэр Владивостока, желавшие сохранить свою встречу в тайне от всех. Когда ей отказали, она устроила скандал. Ее спутнику едва удалось успокоить ее, уведя в ресторан, где они просидели до самого отлета. У них были билеты на московский рейс. Предположение, что далее они могли лететь в Париж или Берлин, высказал Фергюс. Майору Лихобабенко надо было проверить эту версию.
– В Париж, – коротко ответил майор.
– Так я и думал, – удовлетворенно сказал Фергюс. – И что вы думаете делать?
– На этом моя юрисдикция заканчивается, – вздохнув, пояснил майор. – Нам придется обращаться в Интерпол. Кстати, их штаб-квартира находится в Лионе, это город на юго-востоке Франции.
– Знаю, – буркнул Фергюс. Он не стал говорить майору, что с середины прошлого века периодически финансирует журнал «International Criminal Police Review», официальный печатный орган Интерпола. – Насколько я помню, основной задачей этой международной организация уголовной полиции является координация усилий различных стран в борьбе с уголовной преступностью. И международный розыск преступников. Поэтому, думаю, в нашем случае с Интерполом у вас не может быть никаких затруднений.
– Кроме одного, – уточнил майор Лихобабенко. – Они не будут сотрудничать с полицейским из России.
– Уверен, что вы ошибаетесь, – сухо заметил Фергюс. – Решите вопрос с командировкой со своим начальством во Владивостоке. А я возьму на себя Национальное центральное бюро Интерпола в Москве и штаб-квартиру этой организации в Лионе. И – в добрый путь! Или как там у вас говорят?
– Вы поистине всемогущий человек, если вам это удастся, – в голосе Антона Лихобабенко просквозило недоверие.
– Не оскорбляйте меня, – буркнул Фергюс. – Закажите билет на завтра.
Он терперть не мог, когда его называли человеком.
За его спиной раздались тихие шаги. Фергюс быстро изобразил улыбку на хмуром до этого лице и обернулся. Альф с подозрением посмотрел на него и спросил:
– Что ты опять задумал, дед? Только не говори, что мне мерещатся призраки. Уж я-то тебя знаю!
– А что ты знаешь о лесах Сенегамбии в тропической Африке? – вопросом на вопрос ответил Фергюс. Это был самый лучший и проверенный способ уйти от ответа, когда он хотел что-то скрыть от внука. Но ему крайне редко это удавалось. Тот действительно слишком хорошо его знал.
Вот и сейчас не удалось.
– Когда собирать вещи? – спокойно спросил Альф, невозмутимо глядя на деда.
– А кто тебе сказал, что ты…, – начал было Фергюс.
Но Альф погрозил ему пальцем, и эльф замолчал.
Мальчик не хуже деда знал, что тот не оставит его одного или с чужими людьми. Особенно после того, что случилось с Евгенией и Альбом.
Глава 13
Филипп серьезно отнесся к официальному поручению Совета ХIII организовать экспедицию к горе Хай-Марка. Это была высокая честь для молодого рарога. Он продумал весь маршрут до мелочей, включая перелеты и отдых между ними, а также транспортные средства, которые должны были облегчить им путь до горного озера. С собой Филипп взял только пятерых бойцов из своего отряда, самых надежных и проверенных, которым он доверял настолько, насколько это было для него возможно. Все они были крайне молчаливы.
Ундина Адалинда и рарог Мичура, которые формально возглавляли экспедицию, могли бы наслаждаться этим путешествием, если бы Адалинда не начинала плакать при одном только воспоминании об его конечной цели, а Мичура не испытывал невольного страха при одной только мысли о возвращении к проклятому озеру, в котором погиб эльбст Роналд. Старый рарог с радостью отказался бы от этой сомнительной чести. Но мысль о возможности провести два или три дня с Филиппом, своим неожиданно, и не так давно, обретенным сыном, заставила Мичуру пренебречь всеми опасениями. Если забыть о приступах ужаса, то он был даже счастлив, отправляясь в это путешествие. Настолько же, насколько Адалинда несчастна. Но зато она не испытывала пожирающего ее внутренности, словно лесной огонь заросли, страха.
В аэропорту Лимы они пересели с самолета на вертолет, сверхнадежный и очень комфортабельный российский МИ-8МСБ, в чем Мичуру заверил Филипп. Адалинде это было безразлично. Она проявила интерес только к известию, что на пути к горе Хай-Марка им предстояла посадка для дозаправки вертолета, который мог преодолеть расстояние, не превышающее шестьсот километров. А это было лишь три часа полета на полной крейсерской скорости.
– Я бы хотела побывать на плато Наска, – сказала ундина. – Вертолет может опуститься на землю в этом районе?
– В принципе, да, – ответил Филипп. – Но мы потеряем много времени, если ты захочешь осмотреть геоглифы.
– Но я должна увидеть эти рисунки, – возразила Адалинда. И почти с мольбой взглянула на Филиппа. – Может быть, я никогда в жизни уже не смогу побывать в этих местах. И не прощу себе этого.
Молодой рарог обаятельно улыбнулся, чем окончательно завоевал расположение Адалинды.
– Разумеется, твое желание будет исполнено, – сказал он.
Мичура со скрытой гордостью слушал этот разговор и с нежностью смотрел на Филиппа, который так напоминал ему самого себя в молодости. Он Мичура, умел так же очаровывать женщин своей галантностью и улыбкой. И однажды, в счастливый для него день, мать этого мальчишки не смогла устоять перед ним…
Мощная турбина взвыла, и вой начавшего вращаться двадцатиметрового в диаметре винта прервал приятные воспоминания Мичуры. Вертолет легко оторвался от бетонной взлетно-посадочной полосы и поднялся в почти прозрачное перуанское небо. Вскоре он набрал высоту девять тысяч километров. Океан, омывающий скалистые берега Перу, казался отсюда мирным и тихим, как большая лужа.
– Филипп, – окликнул сына Мичура, когда тот возвращался после разговора с командиром экипажа, которому он сообщил место их посадки. – Ты не мог бы уделить мне несколько минут, мой мальчик?
– Охотно, – улыбнулся Филипп так, словно он на всякий случай пытался обаять и своего родного отца, как незадолго до этого – ундину. И присел в кресло рядом с ним.
– Что тебе сказал Джеррик, когда посылал в эту экспедицию? – спросил Мичура. Его волновало будущее сына.
Филипп невольно побледнел. На мгновение молодому рарогу показалось, что Мичура знает о тайном задании кобольда. Но, глядя в безмятежное лицо отца, он успокоился. Это было праздное любопытство старика, и только.
– Он сказал, что меня ждет награда, – ответил Филипп. И поскольку это была правда, его глаза сияли так же, как перуанское небо за иллюминатором вертолета.
– Я постараюсь, чтобы это была достойная моего сына награда, – пообещал Мичура.
– Спасибо, – ответил Филипп. Но не добавил «отец», на что втайне рассчитывал Мичура, начиная этот разговор. – А теперь извини, но мне надо кое о чем позаботиться. Желание Адалинды осмотреть рисунки на плато Наска требует внесения серьезных корректив в наши планы.
– Конечно, сынок, – улыбнулся Мичура и ласково похлопал Филиппа по плечу. – Amat victoria curam. Победа любит старание.
Через три часа вертолет долетел до плато Наска. И завис над ним, бешено крутя винтом.
– Если мы опустимся на землю, то ты ничего не увидишь, – объяснил Филипп ундине. – Рисунки видны только с высоты птичьего полета.
– Но как это удалось испанскому священнику Сьеса де Леон, который первым сообщил об этих рисунках в своих «Хрониках Перу» еще в середине шестнадцатого века? – с недоумением спросила Адалинда.
– Я слышал об этом, – ответил Филипп. – Возможно, что Сьеса де Леон не видел рисунки своими глазами, а записал с чьих-то слов. Как он сам говорил, людей, заслуживающих доверие – христиан и индейцев.
Ундина с любопытством взглянула на Филиппа, обдумывая его слова. Затем, согласно кивнув, прильнула к иллюминатору.
Гигантские рисунки и геометрические фигуры были начертаны на песке. Здесь были изображения птиц, обезьян, пауков и даже людей. Но в основном линии и полосы, которые иногда складывались в треугольники, трапеции и спирали. Их было много тысяч. Некоторые достигали нескольких сотен метров в длину.
– Священные послания древних духов своим потомкам, – благоговейно прошептала Адалинда. – Как жаль, что мы не можем прочитать их! Уверена, наша жизнь изменилась бы. Мы обрели бы не только истину, но и покой в наших душах.
Филипп ничего не ответил, а только сочувственно вздохнул. И как будто ненароком положил свою руку на плечо Адалинды. Та благодарно улыбнулась и не воспротивилась этому. Мичура, незаметно наблюдавший за ними, довольно хмыкнул. Его сын подавал большие надежды. Со временем он мог бы заменить его, Мичуру, в Совете ХIII. И это было бы для него, Мичуры, настоящим счастьем. Тем самым он с лихвой вернул бы свой отцовский долг брошенному когда-то сыну.
Они потратили на осмотр рисунков на плато Наска полчаса. Затем вертолет продолжил полет по направлению к горе Хай-Марка. Посадка на дозаправку была короткой. Погода внезапно испортилась. Небо заволокли тучи, пошел дождь.
Еще через несколько часов они достигли скалы с острым, как бритва, гребнем, за которой находилось озеро, где утонул эльбст Роналд. Вертолет сделал над ним круг, но не нашел площадки для посадки. Пришлось возвращаться к крошечному плато, откуда к озеру вела тропа, которую пересекало широкое ущелье. Опустившись, вертолет занял почти все пространство между скалой и ущельем. Первыми из него вышли бойцы из отряда Филиппа. Они осмотрели плато, но не нашли ничего, что могло бы нести угрозу для тех, кого им поручили охранять. Один из них, с нашивками сержанта, подошел к люку, открыл его и громко сказал:
– Все чисто, капитан!
– Мы разобьем лагерь на этом плато, – сказал Филипп, помогая Адалинде выйти из вертолета. Он подхватил ее на руки и бережно опустил на землю. Ундина благодарно ему улыбнулась. – Возможно, придется здесь переночевать. Не беспокойся, Адалинда, я взял спальные мешки и складную кровать для тебя.
– Рядом с тобой, Филипп, я ни о чем не беспокоюсь, – ответила ундина. – И даже эта дикая местность меня не пугает. Ведь ты же сможешь защитить меня в случае опасности?
– О да, – ответил Филипп. И многообещающе улыбнулся.
– Разве мы не пойдем сегодня к озеру? – спросил Мичура, не выходя из вертолета. Он стоял в проеме люка и подозрительно оглядывался. У него было тревожно на душе. – Чем быстрее мы завершим свою миссию, тем лучше.
– Мы потратили много времени на осмотр плато Наска, – пояснил Филипп. – И можем не успеть до сумерек. Едва ли разумно будет позволить повелительнице Адалинде входить в озеро в темноте. Мы не знаем, с чем ей придется там встретиться.
– С дохлым эльбстом, с чем же еще, – недовольно пробурчал Мичура. – И это в худшем случае. А вот с чем мы можем встретиться на этом плато ночью – это другой вопрос.
– Что ты сказал, Мичура? – спросила Адалинда. Она стояла в отдалении и не расслышала.
– Я сказал, что я настаиваю на том, чтобы начать спасательную операцию уже сегодня, – громко произнес Мичура.
Филипп и Адалинда многозначительно переглянусь. Идея провести ночь на этом плато в компании с молодым рарогом пришлась по душе Адалинде. Это казалось ей очень романтичным. И обещало незабываемые впечатления. Поэтому она ответила:
– Но куда спешить? Мне еще надо осмотреть озеро и обдумать свои действия. Как говорят люди, не зная броду, не суйся в воду. Иногда даже они могут сказать что-то умное. Не так ли, Филипп?
– Согласен с тобой, прекрасная Адалинда, – ответил тот. – К сожалению, повелитель Мичура придерживается другого мнения.
– Это потому, что не ему придется искать брод в этом озере, – Адалинда обиженно надула губки. Она явно кокетничала с молодым рарогом. – Но не беспокойся, Филипп. Начальником экспедиции назначили меня, и приказы отдаю здесь я. Так что Мичуре придется смириться с моим решением.
– Но принять это решение ты можешь, только осмотрев озеро, – возразил Мичура. – Почему бы не сделать это немедленно? А то, пока мы будем это обсуждать, точно стемнеет.
– Какой брюзга, – тихо, чтобы ее не услышал старый рарог, сказала Адалинда, обращаясь к Филиппу. И они, как два заговорщика, перемигнулись, скрывая улыбки. – Хорошо, Мичура. Мы идем к озеру немедленно. Филипп, надеюсь, ты перенесешь меня через это ущелье?
– Охотно, – ответил молодой рарог, подхватывая Адалинду на руки. От неожиданности она вскрикнула, но тут же обвила его шею руками и приникла к нему грудью. Филипп сделал несколько быстрых шагов, расправил свои крылья и легко перелетел через пропасть, на дно которой посыпались камешки с его башмаков.
Прежде, чем он опустил Адалинду на землю, она поцеловала его в щеку и жарко прошептала ему на ухо:
– Благодарю тебя, мой герой!
Филипп не успел ответить. Мичура был уже рядом с ними.
По узкой каменистой тропинке, которая круто сворачивала за скалу, Филипп пошел первым. Адалинда шла следом, держась за его руку, чтобы не оступиться. Мичура замыкал колонну. Уже издали они почувствовал ледяной холод, который шел от горного озера. Вода в нем была темно-зеленой, словно покрылась тиной, и мертвенно-неподвижной. По берегам озера не росло даже травы, и они казались бесстыдно-обнаженными и уродливыми.
Филипп, который продолжал держать Адалдинду за руку, почувствовал, что она дрожит.
– Что с тобой? – с участием спросил он.
– Холодно, – прошептала она. – И почему-то мне жутко.
– Чтобы ты не мерзла, я взял для тебя гидрокостюм, – сказал Филипп, словно не расслышав второй фразы.
– Вот как? – с благодарностью взглянула на него ундина. – Это очень мило с твоей стороны.
– Я долго думал, на каком остановиться, и выбрал гидрокостюм-бикини, – улыбнулся Филипп. – Лучший из всех возможных, производства австралийской компании Triangl. Розового цвета. Ты будешь в нем смотреться сногсшибательно, уверен.
– Спасибо, – разочарованно произнесла Адалинда. Она предпочла бы гидрокостюм с длинными рукавами и ногами и толщиной ткани не менее одиннадцати сантиметров, предназначенный для погружения в очень холодную воду. Но постыдилась сказать об этом. Все-таки она была ундина, и вода считалась ее родной стихией. И в любом случае никакой гидрокостюм не мог бы избавить ее от невольного ужаса, который она чувствовала при одном только взгляде на это озеро.
Адалинда взглянула на Мичуру. И в его глазах увидела почти тот же страх, что владел ею.
– Что думаешь обо всем этом, Адалинда? – спросил старый рарог. И его голос дрогнул, выдав скрываемые чувства.
– Я думаю, что начнем все-таки завтра, с утра, – ответила она. – Но мне будет нужен канат. Я обвяжу его вокруг пояса, и когда дам вам знак, вы сможете вытащить меня из воды. Не уверена, что мне это будет нужно. Но…
– Но береженого и бог бережет, как говорят люди, которых ты так любишь цитировать, – подхватил Мичура. – Ты совершенно права, Адалинда. Филипп, у тебя найдется крепкий канат?
– Найдем, – пообещал молодой рарог. – Для прекрасной Адалинды я готов сам стать канатом, чтобы обвиться вокруг ее прелестной талии.
Это был довольно сомнительный комплимент, но Адалинде он пришелся по вкусу. Она поощрительно улыбнулась рарогу. А Мичура одобрительно хлопнул его по плечу. Именно таким был и он сам в молодости – дерзким, нахальным и неотразимым.
Они вернулись к вертолету. Филипп опять перенес унидину через пропасть на руках и снова получил в награду поцелуй, но уже более страстный, чем первый.
