Натали Р.
Враг моего врага. «Конец фильма»
Иоанн Фердинанд вскинул голову:
– Вы этого не сделаете с гражданином Земли.
– Если ты полагаешь, – насмешливо кинул Шварц, – будто такое случается исключительно между гражданами разных миров, то твое заблуждение будет весьма болезненно развенчано.
Гасан засмеялся, тихонько и злорадно. Смех оборвался, когда адмирал повернулся к нему.
– Думаешь, мальчик, тебя не за что трахнуть?
Гасан невольно подался назад, вжимаясь в спинку кресла. Глаза выпучились, словно у какающей мышки.
– Меня это, нельзя, – реплика вышла невнятной и сиплой. – Я не до конца совершеннолетний.
– Несовершеннолетним абсолютно нечего делать на крейсере! Так что ты уж определись, хренов стажер.
Шварц исчез за дверью номера. Иоанн Фердинанд, очнувшись, поспешно принялся зачехлять гитару. Рырме смотрел на него задумчиво.
– Что-то с нами ты бойкий был, старший товарищ, а перед адмиралом Шварцем свое красноречие растерял, однако.
– А вы не растеряли? – огрызнулся мересанец. – Младенцу вон вообще пора подгузник менять, – он кивнул на отходящего от шока Гасана, закинул гитару на плечо и быстрой рысью устремился к своему номеру за вещами.
На вкус Аддарекха, в Байк-паркинге было холодновато. На сумеречной стороне Рая случаются и более холодные погоды, но он все же был дневным жителем. Единственное, чем родной край Аддарекха, располагающийся вблизи терминатора, напоминал нынешний, зимний Казахстан – это резкие, пронизывающие ветра.
Нахлобучив шапку, Аддарекх стоял на верхней площадке трапа и разглядывал от нечего делать ремонтную зону. Обозревать окрестности можно было и с экранов в теплой рубке: внешние экраны уже подключили. Просто мересанец попросил составить ему компанию. Как откажешь? Ни с кем больше Иоанн Фердинанд не наладил отношений, ближе Аддарекха у него никого нет. Аддарекх отчетливо понимал, что настоящими друзьями им не стать: какая дружба может быть с существом с голубой кровью? Для кого-то это, возможно, и не играет роли, только не для шитанн. Но за время, проведенное в Ебурге, они притерлись друг к другу, даже в какой-то мере привязались.
Иоанн Фердинанд ежился, подняв воротник и стараясь отвернуться от ветра, но внутрь не уходил. Адмирал Шварц сказал четко: национальные особенности национальными особенностями, но увижу с папиросой на корабле – засуну в анус, не гася.
Шмыгающий носом и дрожащий Иоанн Фердинанд тем не менее нынче был похож на пилота. Казенные зимние ботинки, брюки со стрелочками, форменная куртка со знаками различия, меховая шапка с золотой звездой. Капитан-лейтенант военного флота. У пилотов другие звания, не такие, как в десанте, и Аддарекх путался, что чему соответствует.
– Тебе прозвище уже дали? – спросил шитанн.
– Какое еще прозвище? – мересанец вдохнул дым и закашлялся от ветра. – Электрическая сила! У меня что, имен мало? Зачем мне прозвище?
Аддарекх пожал плечами.
– У этих вроде как принято. Они ж все Фархады, вот по прозвищам и различаются. Мелкий – Джинн, принц – Принц…
– Ну да, – вспомнил Иоанн Фердинанд. – Рырме Охотником зовут. А для чего? Рырме, он и есть Рырме.
– Традиция, – объяснил Аддарекх. – Традиции бывают нелепыми, но против них не попрешь. Рано или поздно получишь и ты свое прозвище. Не будут они тебя звать Иоанн Фердинанд Георгий Валентин: пока дозовешься, околеть успеешь. Мой тебе совет: не рассказывай молодежи про капитана Червяка, а то ведь не отделаешься.
– Я-то не скажу, – протянул он. – Как бы кто другой не ляпнул! – и многозначительно посмотрел на шитанн.
Мрланк высунул мордочку из-за пазухи Аддарекха, мяукнул.
– Наши идут, – Аддарекх прищурился, прикрывая от колючего ветра глаза. Ремонту близится конец, народ начал активно сползаться в Байк-паркинг. Шварц велел всем прибывающим отмечаться на корабле.
По трапу поднялся Принц, за ним следовал Вилис, пытающийся рассказать какой-то анекдот.
– Привет, Иоанн Фердинанд, – весело поздоровался Принц. Куртка на нем была полурасстегнута. Вроде уроженец жарких краев, почему ему не холодно?
– Привет, – отозвался мересанец.
– Здорово, вампир! – радостно заорал Вилис из-за его спины. – Как ты относишься к крови с высоким содержанием алкоголя?
– Вот дурень, наквасился, – проворчал Аддарекх.
– Как ты жил с этим типом? – он пролез вперед и с размаху хлопнул Иоанна Фердинанда по плечу, так что его мотнуло. – Аддарекх, признайся: ты синего не кусал с голодухи?
– А смысл?
– Ну, ради самого процесса. Жуют же люди жвачку без сахара, с ксилитом. А младенцы пустышку сосут.
Иоанн Фердинанд скорбно смотрел на Вилиса. Честно говоря, этого здоровенного землянина он побаивался. Не так сильно, как Шварца, конечно. Но в бытность его мойщиком туалетов, в самом начале плена, Вилис грозился его за недостаток старания в очко головой окунуть.
– Ну? – Вилис повернулся к нему. – Ты теперь тоже японец? Будем разводить на «Ийоне» японскую диаспору?
– Я гражданин Саудовской Аравии, – осторожно возразил он.
– Охренеть! – Вилис всплеснул руками. – Принц, ты только глянь на этих двоих. Самурай и ассасин, убиться тапочком!
Фархад прыснул.
– А что это ты куришь, синий? Принц, ты видел? Это же трава! Ассасин долбаный, да тебя ж за это от управления отстранят! А что с тобой сделает Шварц, я вообще молчу.
– Адмирал Шварц знает, – проинформировал Иоанн Фердинанд. – И у меня есть справка, что мне можно. В силу расовых особенностей.
– Блин! – высказался Вилис. – Ну почему я не мересанец?
– Твое счастье, – усмехнулся Аддарекх. Он-то нагляделся на страдания Иоанна Фердинанда.
– Не-ет, это твое счастье, вампир. Что бы ты делал, если б тебя окружали одни мересанцы? И, кстати, чего ты такой сытый и довольный? Майор Райт уже приехал? Где он прячется, нас не встречает?
Он усмехнулся снова.
– Майору Райту не позавидуешь.
Адмирал Шварц вызвал Бена на ковер. Одного, без Эйззы, понимая, что в присутствии беременной женщины не сможет дать себе волю.
– Ты с дуба рухнул, Райт? Тебе что было сказано? Отвезти девку к родным! А ты что сделал, урод?
Хайнрих был взвинчен. Тут от диверсантов спасу нет, не говоря уж обо всех потенциальных опасностях предстоящих рейдов, а этот прекраснодушный идиот не может с бабой расстаться!
– Райт, ты последние мозги растерял? Женился на кетреййи и сам стал таким же? Ладно, она не понимает ни хрена, с нее этого и требовать грешно, но ты-то! Ты должен осознавать, что ей следует жить в безопасном месте. Ей рожать предстоит, дебил ты стоеросовый!
– Герр Шварц, со мной Эйззе будет лучше.
– Не путай крейсер с семейным общежитием! Это место твоей службы. Службы, а не личной жизни! Для личной жизни есть другие места.
– Герр Шварц, Эйзза тоже намерена служить на «Ийоне Тихом».
– Намерена! – передразнил Хайнрих. – Посмеши этим своего приятеля шитанн! Кетреййи не могут принимать решения. Ты решил за нее, заморочил ей башку…
– Но она сама этого хочет! Ей нравится работать в космосе.
– Я, когда был ребенком, тоже много чего хотел! Жрать только конфеты, держать дома змею и не спать по ночам. Не все, чего хочется наивным детям, стоит выполнять.
– Герр Шварц, ну что плохого, если Эйзза…
– Что плохого, если она погибнет вместе с тобой? Вместо того, чтобы мирно сидеть дома и растить твоего ребенка?
– «Ийон Тихий» не погибнет, – упрямо сказал Бен.
– Твои бы слова да Богу в уста! Но идет война, ты не заметил?
– Герр Шварц, Эйзза и в Раю служила в военном флоте. Она на «Райской молнии» ходила с капитаном Мрланком. И ничего.
Хайнрих схватился за голову.
– Ну почему? Почему она не может ждать тебя на Земле, как все бабы?
– Она ведь кетреййи, герр Шварц. Она не сумеет жить одна.
– Не одна, а с твоей родней!
Бен глубоко вздохнул и признался:
– Она не понравилась моей родне.
Хайнрих издал короткий стон. Вот оно что!
– Мама говорит, она мне не пара, – смущенно пробормотал Бен.
– Твою мать, неужели все мамы одинаковы? – произнес Хайнрих сердито, но уже не гневно. – Моя мне то же самое трындит.
– А вы, герр Шварц, предложите своей девушке тоже записаться служить на «Ийон Тихий», – искренне посоветовал Бен. Справится грозный адмирал с собственным затруднением, глядишь, и к его проблеме отнесется снисходительнее.
– У меня с моей девушкой немного другие отношения! – фыркнул Хайнрих. – Это она решает, где я буду служить. И если ей приспичит покататься на ГС-крейсере, это будет флагман Земли, а не какой-то там «Ийон Тихий»!
– Э-э… – на лице Бена отразилось замешательство. – А ваша девушка, она вообще кто?
– Не твое дело! – отрубил он.
Наивное участие и сочувствие майора Райта вызвало невольное расположение. В самом деле, ну куда ему девку девать, если родители ее не принимают? Единственный шитанн, которому можно было бы поручить кетреййи – и тот на корабле. Значит, судьба. Даст Бог, ничего не случится. Хайнрих и сам не собирался погибать. Один – еще ладно, но вместе с крейсером – ни-ни. А то встретит его потом Гржельчик на том свете и напинает хорошенько за то, что не уберег. Может, этой Эйззе тут и неплохо будет, если она, как говорит Райт, к кораблям привычная. Экипаж ее знает, медики здесь хорошие. Вот что потом с ребенком делать – это вопрос. Но до тех пор дожить еще… Он мысленно перекрестился и трижды сплюнул через левое плечо.
– Райт! Надеюсь, у тебя ума хватило сделать девке земное гражданство? Потому что если нет, в реестре ее не будет.
– Вот! – майор радостно выложил новенький штатовский паспорт. – Она гражданка Америки.
– Ну-ну, – протянул Хайнрих. – Каков президент, таковы и граждане…
Васто вошел среди ночи без стука. Раздраженно сдернул с мересанца одеяло. Нашел время спать!
– Господин т’Лехин, просыпайтесь!
Ах да, он же ничего не слышит без гарнитуры. Васто затряс его за плечо. Глаза адмирала наконец разлепились. И тут же озарились огнем надежды. Он что-то неслышно спросил. Васто сунул ему в руки гарнитуру.
– Быстрее! Все готово, нас ждут.
Т’Лехин потянулся к халату.
– Даже не думайте! – остановил его эасец. – Не хватало, чтобы вас было видно за километр. Надевайте костюм – тот, в котором вы к координатору ходили. Может, ночью сойдете за землянина.
Напоминание о визитах к координатору вызвало мимолетную боль. Не время хандрить, твердо сказал себе т’Лехин. Выбраться отсюда, вот что самое главное. Вернуться на Мересань. А потом…
– Что теперь? – он облачился.
– В окно.
Последний раз адмирал лазил в окно, когда был мальчишкой. И ругали его за это нещадно: занятие, недостойное дворянина. Но чего не сделаешь ради свободы! Подоконник с внешней стороны был мокр от дождя со снегом. Васто проявил не больше ловкости в акробатике, и мокрые колени у обоих темнели даже в скудном свете фонаря у ограды.
Ступая с замиранием сердца, они пробрались через голый, растерявший листву сад – не к парадному входу, которым т’Лехин всегда пользовался, выезжая с охраной и сопровождением, а к дальним техническим воротам на задах, скрытым от взоров посетителей посольства. Рядом с неприглядного вида контейнером ждал мусоровоз, возле него курил темнокожий мужчина в куртке неопределенного цвета. Васто передал ему несколько купюр, тот загасил сигарету и мотнул головой на кабину мусоровоза: мол, пожалуйте.
– Мы что, поедем на этом? – слегка запаниковал т’Лехин.
– Вам такси вызвать? – язвительно откликнулся Васто. – Залезайте, если вообще хотите отсюда уехать.
Высоко поставив ногу на подножку, адмирал втиснулся в кабину между мусорщиком и Васто. Да, пожалуй, еще хорошо, что ему приготовили место в кабине, а не в контейнере. Громыхая и лязгая цепями, машина выехала через задние ворота и покатилась в ночь, скользя лысоватой резиной по подмерзшим лужам.
К ордену прилагалось повышение в звании и в должности. Из младшего лейтенанта Фархад сделался просто лейтенантом. А из резервного пилота – просто пилотом, прямо как Федотыч или Иоанн Фердинанд. Впрочем, кто-то из них станет вторым. Видимо, все же Федотыч, хотя квалификация у мересанца выше.
Федотов прибыл к самому окончанию ремонта, тютелька в тютельку, словно заранее знал. Деятельность Фархада одобрил. Вот, мол, справился же. Иоанна Фердинанда проигнорировал. В мересанце он разочаровался с тех самых пор, как тот отказался стрелять в «Анакин Скайуокер». Зато молодое пополнение вызвало у него живейший интерес. Как Фархад и предполагал, Гасан и Рырме были взяты в оборот, опрошены по теории космических полетов и соответствующим образом наставлены: ваше дело – учиться, учиться и учиться, денно и нощно. Дабы, уходя, старику (сорокапятилетнему крепкому мужику, на которого где сядешь, там и слезешь, но Фархад не стал встревать) не приходилось беспокоиться о том, кто сменит его за пультом. Что-что, а наставничество у него получалось прекрасно. Иоанну Фердинанду он не мог быть наставником, вот и не заладилось у них. Примешивалась и профессиональная ревность: мересанцу с ходу дали капитан-лейтенанта, как и ему, а чем он таким заслужил? То, что на линкорах капитаном ходил, на крейсере считаться не должно!
Фархад искал, кому бы пристроить шнурогрызок. Федотыч идею, что теперь его очередь присматривать за тварями, решительно отмел. Получив от Шварца втык за долгое отсутствие, он заявил, что моральный ущерб полностью компенсирует неисполение им каких-то мифических обязанностей. Кошака совсем забросил, свалил на вампира – это да, виноват. Но тараканы с хоботами – без него. Для такой фигни, дескать, как раз молодые пилоты и существуют.
Другие молодые пилоты энтузиазма тоже не выказали. Гасан шнурогрызок боялся. Скрывал это, как мог, но Фархад видел. Рырме не боялся – насколько Фархад знал Охотника, бояться он вообще не умел, – однако брезговал. Пилот-стажер – существо практически бесправное, но Фархад хорошо представлял себя на месте ребят и вынуждать их взять шнурогрызок, как старший по званию, не хотел.
Иоанн Фердинанд тоже скривился:
– Может, ты путаешь, Принц? Я не чфеварец. Мне эти монстры, выведенные явно не без помощи электричества, глубоко отвратительны.
Тогда он вспомнил, что одним из ответственных за тварей был Аддарекх. Поначалу капитан Гржельчик возложил присмотр и уход за ними на Клару Золинген – кому, как не доктору, возиться с живыми существами? Но докторша иметь дело с «мегавошками», как прозвали их десантники, отказалась наотрез. Она попыталась спихнуть эту обязанность на Аддарекха; вампир заявил, что с удовольствием их замучает. Шнурогрызки попортили изрядно крови шитанн. В итоге забота о сирых и убогих была сочтена делом аккурат для духовного лица – епископа Галаци. Хотя приказ насчет Клары Гржельчик не отменил: то ли не посчитал нужным, то ли забыл попросту, самочувствие его тогда уже стремительно ухудшалось – возможно, не до того было. И время от времени, чтобы соблюсти букву приказа, Аддарекх являлся в обсерваторию, где стоял аквариум, инспектировать благополучие гадин от имени Клары. В неволе твари прекрасно размножались, так что он без ущерба для науки и прагматики отрывал одной-двум паскудам лапки и хоботки. Демонстративно, дабы выразить свою непримиримую позицию.
Епископ еще не прибыл, но Аддарекх налицо. Вот на кого не жалко скинуть уход за мегавошками. Не потому, что вампир, а потому, что человек тертый и маловпечатлительный, ему на этих шнурогрызок – тьфу и растереть. Аддарекх безвылазно торчал на крейсере, съехав из гостиницы. Фархад взял аквариум и отправился к нему в каюту.
Шитанн был не один. В каюте находился майор Райт – что, впрочем, неудивительно, командир десанта давно спелся с командиром спасенных вампиров, он его и зазвал служить на «Ийон». Удивительно было другое: здесь же присутствовала Эйзза, которой, по всему, полагалось остаться с родителями майора Райта и готовиться к рождению ребенка.
– Э, э, Принц! – запротестовал Аддарекх. – Уноси свою коробку, к червям.
Фархад поставил аквариум на кровать и обратился к кетреййи:
– Эйзза, а ты чего тут? Почему к семье не едешь?
– Я буду служить на «Ийоне Тихом», – похвасталась Эйзза. – На кухне.
– Да тебе уже в отпуск пора, а не служить! – он перевел вопросительный взгляд на майора Райта, сидящего в задумчивой прострации; тот пожал плечами:
– Она моей маме не понравилась.
– Держу пари, адмиралу это тоже не понравится.
– Ты проиграл, Принц, – усмехнулся Аддарекх. – Шварц разрешил.
– Как?! – не может быть, чтобы Райт заморочил Шварцу голову: весовые категории в этом виде спорта несопоставимы.
– Из банального сочувствия, – промолвил Райт. – Говорит, у него та же проблема, мать против его девушки. Бог мой, неужели на этом свете все-таки существует кто-то, способный создать Шварцу проблему? Откуда только у подобных типов бывают девушки? Не знаешь?
– Я-то знаю, – протянул Фархад.
Трансляция юбилея Георга IX не прошла мимо его внимания. Для кого другого, может, что-то и осталось неясным, но он знал свою мать двадцать лет. И за эти двадцать лет она впервые показалась на светской вечеринке с кем-то, не принадлежащим семье: не с отцом, не с дядей, не со старшими сводными братьями… Ну, в конце концов, давно пора.
Первый вопрос, который мать задала ему при встрече, был:
– Что ты думаешь об адмирале Шварце, сынок?
Фархад многое о нем думал. Порой восхищенно, иногда нелестно. Чаще – со смесью изумления и уважения. Адмирал Шварц был для него сначала крутым героем новостей в интернете, сообщений о победах Земли на периметре. Потом – командиром корабля, пришедшим на смену Гржельчику, человеком, которого заранее не любили и боялись, резким, бесцеремонным, никому не дающим спуску… Теперь, после рейда к Нлакису, где проявилось двойное и тройное дно Хайнриха Шварца – тем, с кого Фархаду хотелось бы брать пример. Умом он понимал, что не получится. Годы не те – не беда. Не тот типаж, не то воспитание! С годами из него наверняка выйдет кто-то вроде Иоанна Фердинанда – он лишь надеялся, что более удачливый.
Но мать, разумеется, спрашивала не о том. И он ответил:
– Выходи за него.
Она засмеялась, вздернув бровь:
– Вот так сразу?
– А чего ждать?
– Ну, хотя бы конца войны. Твой дядя, кстати, против.
– Прости, мама, если я задеваю твои родственные чувства, но мой дорогой дядя может идти… в общем, адмирал Шварц сказал бы, куда. Спроси лучше мнение Фахима.
– Не вижу смысла, – она пожала плечами. – Ты знаешь адмирала Шварца, он – нет. Как он может судить о том, чего не знает?
– Дядя же может, – ехидно напомнил Фархад.
– Его знаешь только ты, сынок, – она не обратила внимания на несерьезную реплику. – Если скажешь «нет», я послушаю.
– Я же сказал «да»! – горячо возразил он.
Она прищурилась.
– Вы с ним сговорились?
– Мама, ты что! – Фархад обиделся. – Он вообще никогда об этом не упоминал.
– А откуда ты узнал?
– Ну, не дурак же! Могу сложить два и два.
– Н-да, – пробормотала она задумчиво, – вот этим вы с Фахимом и отличаетесь от своего милого дяди. А ты не боишься, сынок, – она вновь заулыбалась, – что, став твоим отчимом, адмирал Шварц примется тебя воспитывать?
Фархад фыркнул.
– Он меня и так воспитывает, аж пипец.
– Вижу, кое в чем уже воспитал, – мать посмотрела на него неодобрительно. – Фархад, я рада, что вы с адмиралом Шварцем нашли общий язык, но не забывай, что ты – не его сын. Ты – принц Аравии, и ты не должен компрометировать своими речами и поведением королевский дом.
При рождении никто не спросил Фархада, хочет ли он родиться принцем. Всю жизнь титул накладывал на него ограничения и обязательства, а мифических преимуществ он что-то не замечал. Лучше бы он был сыном Шварца, честное слово. Жил бы без оглядки на то, что о нем скажут, и имел бы основания надеяться, что станет когда-нибудь таким же, как Шварц.
Увы, унаследованная сдержанность, усугубленная воспитанием, не позволила Фархаду развесить язык и популярно объяснить майору Райту, где такие неординарные личности, как адмирал Шварц, находят столь же неординарных невест. А Райт заинтересовался не на шутку:
– И откуда она-таки взялась?
Фархад состроил насмешливую гримасу.
– Да все оттуда, майор Райт. Хромосома Х встретилась с такой же. Родилась девочка, выросла и познакомилась с адмиралом Шварцем. А вы думали, они появляются как-то по-другому?
– Господин Гржельчик, к вам пришли, – солнечные лучи заглянули в окно, а в дверь – молоденькая медсестра.
К нему зачастили посетители. Больница в крупном региональном центре – не заброшенный монастырь, добраться проще. В основном приходили священнослужители разных религий, наслышанные о победе Земли в схватке с тьмой. Заезжали и флотские чины из штаба. Увы, встретиться с сослуживцами, оказавшимися на Земле в передышке между рейдами, было проблематично: семьи, дела; у тех, кто служит в космосе, каждая минута на родной планете на счету. Но вот Федотов приехал, выбрал время. Рассказывал о бое с мересанцами, с симелинцами… Интересно, эмоционально, однако у Йозефа сложилось ощущение, что он чего-то не договаривает, только непонятно, чего именно. О Шварце Федотов отозвался неучтиво, но он иного и не ждал. А вообще-то Фархадыч больше расспрашивал, чем говорил. И как самочувствие, и когда же наконец обратно… Йозеф отшутился: будет амнистия – выйду.
Он нажал кнопку на пульте, отключая плазменный монитор, и затянул пояс халата. Дверь снова отворилась, и в палату ворвался радостно визжащий вихрь:
– Папа!
Хеленка запрыгала вокруг, не решаясь кинуться на шею. Хоть и глупенькая, но как-то почувствовала, что он не устоит под таким грузом. Ох, и сдал же он; сколько еще наверстывать!
– Пап, ты прямо на себя не похож! Ты похудел. А тебя возьмут обратно в капитаны? – забеспокоилась Хеленка. – Все капитаны толстые.
Он засмеялся. И откуда такие познания о капитанах?
– Далеко не все, дочка. Ты не поверишь, но худых в космосе больше, чем толстых.
– Пап, у тебя же все хорошо? Ты скоро поправишься, да?
– Ну конечно!
– Папочка, а можно я тут с тобой останусь?
– Нет, милая. Это же больница, а не гостиница.
– А я тихонько буду, никто и не заметит. Ну па-ап! – она заныла.
– Хелена, Хелена! – он вскинул руки в защитном жесте. – Стой. В чем дело? Тебе плохо с Викторией Павловной?
– Нет, она – супер! Я не из-за нее, – дочь шмыгнула носом. – Из-за тебя. Я хочу, чтобы ты был рядом.
– Дочка, потерпи. Я же звоню тебе каждый день.
– Да-а, это сейчас ты звонишь, а потом улизнешь на свой корабль, и все. Ты помнишь, что обещал взять меня с собой?
Ему стало неловко. Так он и собирался поступить, если честно. Тихонько выписаться и, не предупреждая Хеленку, свалить в рейд. Ну разве можно всерьез тащить девчонку на крейсер?
– Хелена, ты же большая девочка, – промямлил он. – Ты должна понимать, что девочкам на боевом корабле не место.
– Ты обещал! – обиженно воскликнула она. – Ты что, меня обманывал? А сам, как… как мама? – глаза стали огромными-преогромными и отчаянными. – Я тебе только мешаю, да?
Он застонал.
– Хеленочка, ну не надо! Я тебя люблю больше всех на свете. Я ради тебя нарушил перемирие, ушел с боевого поста, разругался с главнокомандующим… Ты просто сама не понимаешь, что для тебя хорошо, а что плохо.
– Я все понимаю! – возразила она с сознанием собственной нехитрой правоты. – Мне плохо здесь, чего тут непонятного? Возьми меня с собой, и мне будет хорошо.
Он закатил глаза. И не отвертишься! Он ведь умный, опытный человек, а она – дурочка, почему же она загнала его в угол?
– Хелена, в космосе нет вечеринок, и там не наряжаются. На сотню человек – один общий душ. И никакого интернета, вообще. Тебе там будет скучно и неуютно. Совсем не так, как на Земле.
– Нигде не может быть хуже, чем на Земле! – убежденно заявила Хелена. – Тем более на твоем корабле. Там никто не станет шпынять меня из-за того, что я глупая. Потому что ты там главный и не позволишь меня обидеть. Папа, ты обещал мне, и я поверила. Я не буду жить на Земле, слышишь? Если бросишь меня здесь – опять покончу с собой!
– Ладно, – он сдался. В конце концов, что ему еще одно нарушение? Нынче флотом командует кардинал Натта, а он не Максимилиансен, он простит. – Не шуми, дочка. И не кидайся такими словами даже в шутку! Само собой, раз я обещал, то выполню. Я просто надеялся, что ты передумаешь.
– Я не передумаю! – заверила она, зарывшись лицом в его махровый больничный халат. – Прости, пап. Конечно, ты не обманул бы меня. А я, дура, испугалась.
Как же ему было стыдно!
Фархад все-таки умудрился оставить аквариум со шнурогрызками. Запудрил голову и слинял, а коробку не забрал. Как бы случайно. И теперь Аддарекх сам не знал, кого он больше ждет: Клару или епископа Галаци.
Первым приехал епископ. И он с облегчением потащил аквариум к попу.
– Забирай к червям этих уродцев, пока я их не передавил!
Дьёрдь печально посмотрел на шнурогрызок. Сказать вампиру, что он ничуть не расстроится, если тот передавит рукотворных гадов? Видимо, не стоит, а то еще воспримет как руководство к действию. Гржельчик приказал их оставить; надо полагать, капитан знал, что делал.
– Ставь сюда, – разрешил он и поинтересовался: – Говорят, ты моего крестника поддержал в трудные минуты?
– Минуты! – передразнил Аддарекх, присев на край стола с аквариумом. – Если бы минуты! У него вся жизнь из трудностей, от света в туалете до медосмотра.
– Спасибо, что проявил терпение. Не дал ему пропасть.
– Если для тебя это так важно, поп, чего сам с ним не остался?
– Бог избрал меня для других задач. А тебя – для этой.
– Вашему богу нет до меня дела!
– Богу есть дело до всего, – назидательно произнес Дьёрдь. – Неважно, веришь ты в Него или нет.
– Не усердствуй, – скупо усмехнулся шитанн. – Я все равно не последую примеру Иоанна Фердинанда.
Епископ вздохнул. Крамольная мыслишка обратить вампира в христианскую веру нет-нет и мелькала у Дьёрдя. Вампир казался подходящим. Неагрессивным, идущим на контакт. А если у Дьёрдя получится, он обретет мировую славу. Это будет прецедент. И достижение, достойное кардинальской мантии. Он не питал иллюзий и прекрасно сознавал, что других достижений подобного уровня ему, скорее всего, не видать. А раз так, имеет смысл разрабатывать ситуацию.
Аддарекх был не прочь поболтать. Клары еще нет, Бен от Эйззы не отходит, Иоанн Фердинанд плотно занят: корабль готовится к старту. А Вилиса даже видеть не хотелось. Обормот нашел новую тему для шуток: его гипотетические интимные отношения с мересанцем. Аддарекху что, он бы посмеялся да отбрил, но Вилис затрагивал тему обязательно в присутствии Иоанна Фердинанда, которому от этого становилось реально дурно: он бледнел, покрывался синими пятнами и задыхался. Поэтому Аддарекх и разозлился. Хочешь шутить – шути смешно, зачем человека до приступа доводить? Дал Вилису увесистый подзатыльник и пригрозил, что пожалуется церковнику на недостойное поведение христианина. Вилис аж дара речи лишился. Частью от изумления, частью оттого, что зубы от удара лязгнули и больно прикусили язык. Вновь обретя его, свежеиспеченный сержант вполголоса высказался об интимных отношениях Аддарекха и шнурогрызок и утек, пока не получил еще.
Аддарекх стал рассказывать епископу об Иоанне Фердинанде. О том, как он в церковь ходил, как купил гитару, как ебуржский полицейский расчувствовался, провожая его. Обо всем, что могло быть интересно попу. А заодно и о том, что неинтересно – в нагрузку. Чего у Дьёрдя Галаци не отнять, так это умения слушать. И умения расспрашивать, кстати, тоже – последнее даже слегка настораживало шитанн. Этакий гражданский спец по бескровным допросам.
Билет на Луну Васто приобрел один. Нечего было и думать протащить на корабль мересанца без документов. Адмирал т’Лехин согнулся в три погибели и поместился в огромный чемодан, который Васто катил на тележке сам, не доверяя носильщикам. Он рассчитывал, что дипломатический паспорт позволит ему пройти через зеленый коридор, избежав досмотра.
Риск был немалым. Если бы их с т’Лехином сняли с мусоровоза, Васто сохранял шанс отговориться: мол, показывал адмиралу экзотику ночного городского дна. Имея же на руках чемодан со скрючившимся внутри адмиралом, отнекиваться бесполезно. Васто надеялся, что их отсутствие в посольстве еще не обнаружено. Никто из них, по данным охраны, не выходил из комнат, беспокоить их поздний сон не станут, а посол – единственный, кто не постесняется постучать и разбудить – просыпается и того позже. Все должно было прокатить. Они успеют сесть на шаттл до того, как поднимется тревога. Надо верить. Излучать уверенность, тогда притянешь судьбу и не вызовешь подозрений.
Сдать чемодан в багаж он отказался.
– Дипломатический груз, – промолвил с извиняющейся улыбкой.
Девушка за регистрационной стойкой понимающе кивнула.
– Проходите на посадку, господин Васто.
Эасец удобно разместился в противоперегрузочном кресле, закрепив чемодан внизу. Как т’Лехин будет себя чувствовать при старте и разгоне, он старался не думать. Все равно вариантов никаких, перетерпит ради свободы. Лишь бы не помер. Хорош он будет, явившись на ждущий его корабль с трупом адмирала т’Лехина в чемодане! Не поймут.
К счастью, сдавленного стона, раздавшегося из чемодана при старте, никто не расслышал за ревом двигателей.
Крейсер тяжело взмыл в небо и двинулся по расчищенному коридору – прочь из атмосферы.
– Две десятых влево, – распорядился Хайнрих.
Иоанн Фердинанд плавно двинул рычаг. Корабль отклонился от расчетной траектории.
– Ассасин! – недовольно воскликнул Фархад, ткнув в экран, где линия, описываемая «Ийоном Тихим», ушла с зеленого пунктира и стала красной. – Зачем ты это сделал?
– Командир приказал, – невозмутимо ответил мересанец.
– А если он тебе прикажет поковырять в носу через зад?
Хайнрих кхекнул.
– Сынок, откуда такие физиологические фантазии?
– А что? Вы сами так говорите.
– Но ты же – не я, – мягко заметил он. – Ты хорошо воспитанный принц, выросший во дворце.
Фархад мысленно застонал. Если они споются с матерью и вдвоем примутся учить его культуре – только держись.
– Вернись на расчетный курс, Ассасин, – велел Хайнрих. – И объясни юноше популярно, что заставило тебя выполнить дурацкий приказ.
– Приказы надо выполнять, и все тут, – сомнений у мересанца не было. – Мало ли что покажется дурацким или ненужным! Есть субординация. Я дослужился до капитана, хорошо исполняя чужие приказы, и стал приказывать сам. Я умею командовать, у меня неплохо получалось. И я отлично знаю, что порой приходится отдавать странные приказы. У командира обычно нет времени объяснять подчиненным, какие глубинные побуждения подвигли его желать именно этого, и по какой такой причине это необходимо сделать. Это служба, а не философские посиделки. Командиру надо доверять. Услышал приказ – исполни.
– Святые слова, – отметил Хайнрих. – Усек, Принц?
Его радовало, что он не ошибся в Иоанне Фердинанде. Подчиненным тоже необходимо доверять. Особенно таким, от которых многое зависит. Можно сильно не париться по поводу моральных качеств какого-нибудь рядового десантника или помощника электрика, но со старпомом должно быть полное взаимопонимание.
