Натали Р.
Враг моего врага. «Конец фильма»
– Меня мошенники надули, – неохотно проговорил Аддарекх. – Паспорт поддельный впарили.
– Вот оно как? – заинтересовался полицейский. – Ну, тогда поехали в участок, заявление напишешь. Всех мошенников, уж прости, переловить невозможно, но за поддельные паспорта мигом за одно место возьмем. Не тот это бизнес, на который можно смотреть сквозь пальцы за соответствующую мзду.
Полицейский участок оказался совсем не похож на райское отделение стражи. Целый дом в три этажа с кучей кабинетов внутри, толпами посетителей, шумом и гамом. Это сколько же у местных проблем? Аддарекх проследовал за сержантом Трифоновым на второй этаж, обалдело крутя головой. Никто здесь не обращал на шитанн особенного внимания: видать, своих забот хватало.
В кабинете витал запах кофе. Один из полицейских, работавших за компьютерами, поднял голову и посмотрел на Аддарекха мутным взглядом.
– Господи Боже… Это подозреваемый или потерпевший?
– Вроде потерпевший, – ответил Трифонов.
– А, – отозвался тот, – ну, тогда налей ему кофе, – и снова уткнулся в монитор.
Перед Аддарекхом на столе появился полный горячий стакан и планшет.
– На каком языке печатать? – спросил он.
– Э-э… – Трифонов почесал макушку. У него в руке тоже был стакан с кофе. – Русский, английский? Нет? Понял. Н-да, возни с вами, инопланетянами… Давай тогда рассказывай, что и как, а вон та милая девушка зафиксирует.
«Милая девушка» смахивала скорее на строгую бабушку, но Аддарекх не стал придираться. Может, ей по должности положено называться девушкой, в чужие правила лезть – только позориться. Он стал рассказывать, в паузах отпивая кофе. «Девушка» набивала, Трифонов слушал.
– А улики есть? – спросил он. – Этот самый паспорт фальшивый?
Аддарекх угрюмо вынул паспорт. Трифонов с любопытством его полистал, ничего не говоря, куда-то унес. Вернувшись, кинул облепленную блестящими наклейками книжечку перед Аддарекхом.
– А с чего ты взял, голубь сизокрылый, что паспорт ненастоящий? Самый что ни на есть японский паспорт, эксперты ручаются, – полисмен усмехнулся.
Аддарекх затормозил.
– Так это… Мне приятели сказали, нет такой страны. Да я сам на карте смотрел – и вправду нет!
Трифонов неопределенно покрутил стилос между пальцами.
– На карте нет, факт. А вообще есть. Территория японская затонула в океане, но государство существует.
– Это как так? – недоверчиво спросил Аддарекх. – Что за государство без территории?
– Ну, не то чтобы совсем без… – неопределенно протянул полицейский. – На Луне есть владения у каждого государства. Для проживания населения Луна, сам понимаешь, некомфортна, но де-юре все в порядке. А контора эта, якобы мошенническая – в самом деле японское посольство, я адрес пробил. Это не мошенники тебя надули, а приятели твои.
Аддарекх заскрипел зубами в прозрении. Это ж надо так купиться!
– А ну тихо, – твердо сказал Трифонов. – Не грызи чашку. Только берсерков мне тут не хватало! И не вздумай прибить кого-нибудь из своих добрых друзей. Понял?
– Понял, – проворчал шитанн.
– Сам доберешься? Ну, будь здоров… японец.
После разгрома у Нлакиса адмирал космических сил Гъде Ен Пиран опасался показаться на родной планете. Он обещал королю Имиту победу. Вы будете торжествовать над землянами, сказал он. С помощью заложников вы заставите их не только отступиться от Нлакиса, вы сможете требовать всего, чего только захотите, хоть их Салиму в постель. Последняя идея королю не понравилась, но все остальное он одобрил.
А вместо победы вышло сущее дерьмо. Проклятый Гржельчик, которого адмирал считал уже мертвым, спутал ему все карты, напав в самый неожиданный момент, распугав полэскадры и подкупив чем-то эасских наемников. Затея с ультиматумом потерпела крах. И покончить с ненавистным Гржельчиком не удалось. Адмирал так и не понял, что за секретное оружие использовал землянин. Мегаракета? Торпеда? Откуда оно вообще взялось? Нечто вывалилось прямо из вакуума, пропахало его флагман, как чугунный утюг тонкое кружево, снося надстройки и выламывая переборки, и исчезло в нетях. Ена Пирана до сих пор передергивало, когда он об этом вспоминал.
Тогда он смог взять себя в руки. Рявкнул на капитана Кора Левена, едва не наделавшего в штаны, собрал вокруг себя остатки эскадры и, как только на «Синем» потушили пожары, увел корабли к Мересань. Ибо понимал: этакого фиаско король Имит не простит. Хотя, может, и простит. Может, и пожалеет о своей несдержанности. Потом, когда отрубленная голова Ена Пирана скатится с помоста, и до координатора наконец дойдет, что вести войну больше некому. Нет уж, пусть король остынет, а он, Ен Пиран, перекантуется покамест у союзников.
Координатор т’Согидин принял адмирала любезно. Мересань переживала кризис: адмирал т’Лехин в плену, а, кроме него, достойных фигур в мересанском командовании почитай что и нет. Ен Пиран пришелся ко двору, тут же возглавив местный флот.
На планете была ремонтная база – не настоящая верфь, но поврежденные эсминцы, за исключением искалеченного «Синего», быстро привели в чувство. «Синий», потерявший модуль, который просто так не восстановить, мог теперь играть разве что вспомогательную роль. Адмиралу пришлось вновь менять флагман, и он выбрал «Черный», капитан которого воспринял перемену без всякого энтузиазма. Во флоте уже ходило поверье, что флагманам в этой войне хронически не везет.
А еще на Мересань пребывали две дочери короля Имита. Вроде как на курорте. Хотя каждому было ясно: его паникерское величество просто спровадил дочек подальше от беды, боясь, что земляне захватят Гъде. Адмирал с удовольствием проводил время в обществе девушек, снова и снова передумывая, которую из них взять в жены. Юные красавицы, напротив, никакого удовольствия от его общества не получали и предпочли бы обойтись вовсе без оного, но их слово здесь, на чужой планете, вдали от папенькиного дворца, ничего не значило. Самым авторитетным представителем Гъде на Мересань был Ен Пиран, и ныне ему беспрекословно повиновались и капитаны эсминцев, и охрана принцесс. Впрочем, полнотой власти он пользовался аккуратно, в рамках разумного. Не вечно же отсиживаться на Мересань, придет пора возвращаться и держать ответ перед королем Имитом, и коли выяснится, что он вел себя с принцессами неподобающе, голова адмирала полетит с плеч еще вернее, чем за поражение. От вынужденной сдержанности Ен Пиран вовсе не страдал. В конце концов, у королевских дочек имелись компаньонки, на чьих папаш адмиралу было наплевать, и горничные, которым вообще полагается молчать в тряпочку и исполнять любые прихоти господина.
Плохо было одно: т’Согидин, свято веруя в военный гений Ена Пирана, требовал от него разработать операцию по освобождению адмирала т’Лехина. При этом мересанский координатор не желал слушать, что сие невозможно, и не догадывался, что Ену Пирану возвращение полноценного адмирала, экологическую нишу которого он временно занимает, абсолютно невыгодно.
Звезды подмигивали и улыбались. Ехидненько так. Ну, и что ты будешь делать теперь, спрашивали они. Тихо глумились: твой путь закончился, закончился в нигде. Твой корабль, как пловец без рук и ног, подхваченный течением, беспомощно скользит по вакууму. Посмотри правде в лицо и признай поражение. Что толку болтаться в волнах гравитации, будто щепка на воде? Проще покончить со всем разом, без лишних душевных страданий. Ты можешь промучиться еще полгода, и потом все равно умрешь – запасы кислорода не вечны. Лучше сейчас. Сдайся, позволь себе спокойно перейти в мир иной. Сними блокировку с кнопки и разгерметизируй все люки.
– Господин Ччайкар…
Старик медленно повернул голову на звук. Молодой гъдеанин боязливо заглядывал ему в лицо. Ему не было жаль Ихера Сима. Он и себя не жалел. Мальчик, наверное, не хочет умирать, но кто же его спросит?
– Господин Ччайкар, – юноша подошел ближе, словно что-то превозмогая, движения были деревянными.
Горячие ладони гъдеанина обхватили ледяную костлявую руку шитанн, бледную до синевы. Тепло было приятным; будь на месте мальчика девушка, в глубине что-нибудь да шевельнулось бы, несмотря на возраст. Ччайкар подумал об Эйззе. Девочка, скорее всего, мертва: Сим рассказал, что Ен Пиран распорядился сбить все спасательные капсулы. Всегда есть место для случайности, но Ччайкар не верил, что ей удалось ускользнуть. Это в молодости легко верить в хорошее; с годами понимаешь, что Вселенная вертится не вокруг тебя, что ей до тебя и дела нет.
Он перевел взгляд с незримых далей на гъдеанина. Ихер Сим нервно облизнул губы и, отведя глаза, прошептал:
– Господин Ччайкар, возьмите мою кровь.
Капитан хмыкнул. Юноша привыкает к обществу шитанн. Не столь давно он плакал и слабо отбивался, как насилуемая девственница. Вздрагивал от прикосновений к своей шее. Ччайкар протянул руку и дотронулся до пульсирующей жилки, испещренной следами укусов Цхтама. Ихер Сим судорожно вздохнул, но не отпрянул. Почему бы нет? Давненько он пил кровь последний раз, еще у Эйззы. Оттянуться перед смертью…
– Наклонись, Сим, – приказал он, и нерешительность покинула гъдеанина. Он послушно нагнулся к сидящему в кресле, и старик, ощутив его горячий дразнящий запах, пронзил клыком вену, притянув мальчика к себе за плечи.
Шитанн был груб. Старший помощник Цхтам Шшер обращался со своей жертвой ласково и предупредительно, и только теперь, в жестких руках капитана, Ихер Сим это оценил. Костлявые пальцы, холодные, как металл зимой, и столь же твердые, впились в плечи, оставляя синяки. Капитану Ччайкару было наплевать, какие впечатления у него останутся. А может – Ихера Сима едва не передернуло от этой мысли – он и не собирался оставлять ему впечатления. Вид у Ччайкара Ихстла был такой, словно он стоит на пороге могилы и вот-вот переступит – возможно, забрав и его с собой. Он пил, не останавливаясь; у гъдеанина подогнулись ноги, но шитанн все так же крепко держал его, не давая упасть.
Железная хватка разжалась внезапно, и непослушное тело опустилось на пол, на колени. В ушах шумело, перед глазами мелькали темные мушки. Ихер Сим попытался рефлекторно потрогать свою шею, но не смог поднять руку.
– Спасибо, – лязгнул капитан.
Рука старпома ободряюще погладила молодого человека сзади по голове. Она даже не казалась холодной.
– Сим, ты хорошо себя чувствуешь? – и голос участливый.
– Н-нет, – пролепетал он еле слышно.
Перед глазами возник стакан с горячим сладким реттихи. Руки не слушались, и Цхтаму пришлось держать стакан у его губ.
– Давай-ка в кроватку, милый, – сильные руки старпома подняли его на ноги, и, почти повиснув на шитанн, он преодолел несколько шагов к креслу. – Ложись, – Цхтам заботливо укутал его одеялом. Губы коснулись уха: – Молодец, Сим. Просто умничка. А теперь отдыхай.
Вроде резвее кровь побежала по жилам. Ччайкар встряхнулся, приходя в себя. Бросил взгляд на экраны и оскалился в ответ ехидным звездам. Ишь чего удумали!
Корабль летел, как песчинка под напором ветра. Летел не туда, в этом Ччайкар не сомневался. Прочь от схватки, прочь от того, за что сцепились Земля и Гъде, от Нлакиса – в неизвестность. И двигателя больше нет. Ни изменить курс, ни затормозить даже.
А вот вам всем! Он не сдастся. Не сложит руки до самого последнего вздоха.
– Цхтам, оставь мальчика, – раздраженно сказал он. – Нам надо притормозить.
Старпом истерически рассмеялся.
– Как?
– Отстрелить носовые надстройки. И еще нужно найти все баллоны со сжатыми и сжиженными газами. Установим их на носу и попытаемся тормозить реактивной струей.
Цхтам присвистнул. Капитан – гений. Всего-то и надо было немножечко крови, чтобы как следует снабдить кислородом мозг.
– Слушай, Бен, – Аддарекх подошел к товарищу за ужином. – Услуга за услугу, а? Научи меня земному языку.
Связав свою жизнь с Землей, глупо продолжать общаться по-хантски. Опять же, командовать подразделением гораздо эффективнее, говоря с бойцами на одном языке.
Бен поперхнулся макарониной.
– Какому из земных, Аддарекх? – осторожно уточнил он. – У нас их несколько десятков.
– Сколько-сколько? – неверяще переспросил шитанн.
– Восемьдесят, не то девяносто, точно не помню. И это только наиболее ходовые.
Некоторое время Аддарекх молча пил компот, переваривая информацию. Он даже не заметил, что это компот Бена. Почти сотня языков в одном-единственном мире – это в голове не укладывалось. На что им столько?
– Как вы вообще между собой разговариваете? – выдал он наконец.
– Ну, смотря кто с кем. Обычно на английском.
– Научи меня тогда английскому.
– Тебе нужно японский выучить! – встрял Вилис. – Что ты за японец, если языка своей родины не знаешь?
Несколько дней солдат прятался от страшной мести Аддарекха за прикольчик с якобы несуществующей Японией, и вампир успел поостыть. Он не оторвал незадачливому шутнику уши вместе с башкой и даже не укусил. Вилис был слегка побит и прощен, а потом принялся за старое.
– На фиг ему японский? – фыркнул Бен. – С кем он на нем беседовать будет? С капитаном Такаши? Так он не наш капитан.
– А хошь, я тебя научу по-латышски ругаться? – предложил Вилис.
Бен закатил глаза.
– А толку, Вилис? Никто, кроме тебя, даже не поймет, что он ругается. Не слушай этого пустобреха, Аддарекх. Хочешь, чтобы тебя все понимали – учи английский. Только это… – Бен смутился. – Извини, быстро не получится. Я не умею учить так, как ты. Придется просто слова зазубривать.
– Да хоть как-нибудь! – шитанн был согласен. А то прямо неудобно. Приглашенного зарубежного специалиста не грех и по-хантски послушать, но кадровый офицер должен хотя бы команды знать.
– Сегодня я дежурю, – сказал Бен. – Как насчет начать завтра?
– А чего до завтра ждать? – жизнерадостно перебил Вилис. – Давай, Аддарекх, я сегодня с тобой позанимаюсь. Вот прямо после ужина. Ты не думай, я английский знаю не хуже майора Райта.
Аддарекх клюнул на приманку. Бен потом корил себя: ладно доверчивый вампир, но ведь он-то знал этого фрукта, как облупленного. Почему не заподозрил неладное? Показалось, что синяки, полученные Вилисом за прошлую шутку, еще не рассосались, и он воздержится от новых приколов. Увы! Неисправимой натуре Вилиса все было нипочем.
– Значит, так, – диктовал он, а шитанн простодушно записывал в электронный органайзер. – «Смирно» – «жопу в горсть и не срать». «Вольно» – «жопу расслабить, можно срать». «Надеть броню» – «прикрыть жопу заслонкой»…
Ботинки кардинала прошуршали о ковер. Женщина в салатовом подняла глаза от ноутбука.
– Здравствуйте, господин Натта.
Джеронимо Натта откашлялся.
– Здравствуйте… Салима ханум.
Кардинал чувствовал себя немного не в своей тарелке. Эта женщина была чужой. Не более близкой, чем какие-нибудь инопланетяне. Как бы ни выпендривался главнокомандующий Максимилиансен, для него Джеронимо был одним из высших иерархов его церкви. А для нее он – просто гражданин. Все, что в его компетенции как духовного лица – благословить, проклясть, помолиться за здравие, дать вразумление или утешение, – ее не интересует. И все же она вызвала его для чего-то. Вызвала на этот ковер.
– Садитесь, господин Натта.
Пожалуй, не на ковер. Женщина говорила сухо, но не холодно. Чисто деловой стиль, без неприязни. Должно быть, речь пойдет не о том, что проповедники слишком увлеклись и их деятельность затронула интересы других конфессий.
– Вы показали себя хорошо, господин Натта, распознав угрозу, исходящую от темной силы, и приняв необходимые меры к ее нейтрализации. Выражаю вам благодарность от лица всей Земли.
Джеронимо сдержанно поклонился, скрывая удивление и удовлетворение. Нечасто сильные мира сего воздают по делам служителям Бога.
– Не стоит благодарности, Салима ханум. Это дело, которое я сознательно выбрал для себя в юности, – он вспомнил, что не дал общепринятый ответ: – Ах да, я не сказал «Служу Земле». Простите, но я служу Небу.
Она улыбнулась уголками губ.
– Вот и отлично. Во всяком случае, я могу быть уверена, что вы служите не бездне.
Джеронимо рефлекторно перекрестился. Возможно, мусульманка сочтет этот жест демонстративным, ну и ладно.
– Господин Натта, вероятно, вы уже знаете, что главнокомандующий космическим флотом Земли Ларс Максимилиансен временно отстранен от должности.
Вот как? Максимилиансен ничего ему не сказал. Исчез, и все.
– Теперь знаю, – вежливо ответил он.
– Я надеюсь, что он вернется к нам, – дипломатично произнесла Салима. – Однако в ближайшее время обязанности главнокомандующего ложатся на вас, как на заместителя по идеологии.
Джеронимо весь подобрался. Ему предоставят возможность командовать флотом? Самому вести корабли в бой? Против темных сил, естественно. В каждом мужчине живет мальчишка, не доигравший в солдатики, будь он хоть трижды кардинал.
– Тем не менее хочу вас предупредить, господин Натта, – ее голос был подчеркнуто спокоен: ни угрозы, ни напряжения. – Не забывайте о том, что это флот Земли, а не войско католической церкви. Я понимаю, соблазны велики, но вам, как духовно сильному человеку, должно быть по плечу с ними справиться.
– Я не подведу, – пообещал он.
Это ей понравилось. Не «постараюсь», а «не подведу». Старание – ничто, результат – все. Если результат достигнут без старания – прекрасно, а вот если старания не привели к результату – грош им цена.
– Надеюсь, – кивнула она. – И напоминаю вам, что у нас в этой войне есть союзники. Ваша к ним многовековая ненависть не должна сказаться на успешном взаимодействии наших миров. Я достаточно ясно выражаюсь?
Вот она, ложка дегтя. Ты получишь возможность командовать, но скомандовать то, что хочешь, не сможешь.
– Вполне, Салима ханум. Однако спешу донести до вас важную информацию, выясненную в ходе следствия по делу капитана Гржельчика. С одной стороны, отрадное известие: пособники дьявола, сотворившие с ним это, находятся не на нашей планете. Земля чиста, по крайней мере в данном отношении. Темные потоки идут из космоса. С другой стороны, наши ближайшие соседи по космосу, которые могли бы создать наиболее сильные потоки…
Салима перебила, не дослушав:
– Вы можете уверенно утверждать, что ответственность за удар темной силы несет Шшерский Рай?
– Нет, – вынужден был признать он.
– Таким образом, мы возвращаемся к необходимости соблюдать союзнические обязательства, – невозмутимо проговорила она. – Полагаю, у вас нет иллюзий всемогущества и неподотчетности? Даже папа римский отвечает не только перед Богом.
Джеронимо молча наклонил голову. Может, он и сядет на святой престол в свой срок, когда Бенедикт XXV отойдет от дел – или вовсе отойдет. Почему бы нет? Авторитет кардинала сильно возрос благодаря выявлению и пресечению происков дьявола, возрастет еще больше, если под его водительством флоту сопутствует успех, победоносная война поднимет его на гребне. Но координатором ему никогда не стать. Не сравниться с этой спокойной женщиной даже в самой отдаленной перспективе.
– Продолжайте следствие, господин Натта, – сказала она. – Я хочу, чтобы в этом деле не осталось неясностей. В том числе между вами и шшерцами.
В рубку просунулась голова Бадмы.
– Тут это, – здоровенный шкаф выглядел на редкость нерешительно. – Типа капитан.
– Капитан? – подозрительно переспросил Бабаев. По его ощущениям, Гржельчик сейчас должен пластом лежать.
– Ну, типа. Не тот.
– А какой? – запутался Бабаев. – Давай, зови его сюда, разберемся.
Вошел бритый наголо мужик примерно одного возраста с Бабаем, на рукаве – адмиральская звезда. Он припомнил его по орбитальной станции периметра: Гржельчик с ним общался, когда «Ийон Тихий» притаскивал на буксире дохлые корабли. Бабай почти не пересекался с ним, но капитан, помнится, комендантом станции остался недоволен.
Мужик сунул ему бумагу, а сам с ленцой прошелся по рубке и уселся в кресло первого пилота, отвернув его от пульта. Бабай посмотрел на бумагу. Приказ о назначении командира корабля, подписанный лично координатором. Что ж, этого он и ожидал. Пришлют кого-то со стороны, привыкай к нему потом… В приказе было имя – Хайнрих Шварц, и Бабай вспомнил, как процедил тогда Гржельчик: «Эта циничная скотина Шварц»…
– Вопросы есть? – осведомился Шварц.
– Никак нет, – нейтрально ответил Бабаев.
– Вот и прекрасно. А у меня есть. Кто такой? – он впился в него взглядом, будто пальцем ткнул.
– Пилот, – настроения вести пространные беседы с тем, кто пришел на смену Гржельчику, не было. Ясно, что случившееся с капитаном – вот шайтан, теперь уже с бывшим капитаном – не вина Шварца. Он на это место не рвался, кэпа не подставлял, а что скотина – не всем же быть душками. Но все-таки горько…
– Как зовут?
– Фархад.
Бабай не смог по достоинству оценить редкое, почти экзотическое зрелище: Шварц был в шоке. В этом состоянии регулярно оказывались те, кто вступал с ним в контакт, но сам он обычно проявлял завидную психическую устойчивость.
– Не может быть, – убито проговорил Шварц.
Ему казалось, что Фархад должен выглядеть молодым мужчиной. Он не знал достоверно, сколько лет Салиме, но ее сын не может быть дедом. А этот тип, лохматый и бородатый, с золотым зубом, старше самого Хайнриха!
– А у вас еще одного Фархада нет? – с надеждой спросил он.
– У нас тут все – Фархады, – проворчал Бабаев. – Других на службу не берем. Славная традиция «Ийона Тихого».
Хайнрих даже и не знал, что делать – верить или нет. Приказал:
– Зови всех пилотов.
Несколько минут спустя в рубке появились еще двое. Один из них – молодой человек спортивного вида. От сердца отлегло. Но внешность второго снова вызвала недоверие:
– Что, и ты Фархад?
– Фархад Фархадович, – уточнил кряжистый светловолосый мужик с прозрачно-голубыми глазами и руками-лопатами.
– Чтоб мне провалиться! – высказался Хайнрих.
Бабай ухмыльнулся в бороду.
– Вы, герр Шварц, еще нашего японца не видели.
Крутая лестница со ступенями, вырубленными прямо в скале, освещалась слабым масляным светильником. Электричеством в монастыре святого Бенедикта пренебрегали, как и многими другими излишествами цивилизации. Прямо рай для мересанцев, усмехнулся про себя Джеронимо Натта, приподнимая полы мантии, чтобы не спотыкаться. Но усмешка быстро сошла с лица. Можно смеяться над синекожими язычниками, сколько угодно, однако они, с их повышенной чувствительностью к электрическим токам, чувствуют все правильно. Земляне привыкли не замечать электромагнитного шума городов, их души надежно изолированы. Вот только когда изоляция сорвана, когда с обнаженной душой идет тонкая, кропотливая хирургическая работа, любой посторонний импульс может стать роковым.
– Как он? – коротко спросил Джеронимо.
Аббат Франциск ответил не сразу. Похвастаться было нечем, и старый настоятель тщательно подбирал слова.
– Плохо, – признался он неохотно. – Демон не отпускает его.
– Усильте воздействие, – посоветовал Джеронимо. – Подключите еще монахов. Эту душу мы обязаны спасти во что бы то ни стало.
– Но мы не можем увеличивать интенсивность, ваше высокопреосвященство, – настоятель тяжко вздохнул. – Мы вынуждены дозировать воздействие, чтобы не убить его. Вы ведь сами велели позаботиться о его жизни.
Кардинал скрипнул зубами.
– Если вы отмените ваше распоряжение, ваше высокопреосвященство, мы сломим демона за пару суток, и чистая душа отправится прямой дорогой к Богу.
Джеронимо покивал сам себе. То-то и оно. Спохватившись, что аббат неверно поймет его жест, тут же покачал головой.
– Нет, действуйте аккуратно. Если есть хоть малейшая возможность сохранить ему жизнь, так и сделайте.
Аббат Франциск согласно наклонил голову.
– Я повинуюсь, ваше высокопреосвященство. Этот человек заслужил право на жизнь. Но борьба, в которой нам приходится себя ограничивать, продлится еще не одну неделю. Мы не можем не давать ему передышек, во время которых недремлющий враг вновь сплетает разорванные сети. Я опасаюсь, что он не выдержит терзаний, которым несть конца. Сломается. И я начинаю сомневаться, правильно ли мы поступаем.
– А вы не сомневайтесь, аббат, – твердо и строго сказал кардинал. – Укрепите свою веру. Вера изгоняет сомнение.
Может, Гржельчик и сломается, глупо зарекаться. Но Джеронимо верил.
– Как он себя чувствует? – поинтересовался он.
– Держится, – проговорил старик. – Уж не знаю, на чем. Есть не может, да и кому бы на его месте кусок в горло полез? Пьет с трудом. Во время воздействий еще хуже: задыхается, с сердцем перебои. Так что, сами видите, нельзя наращивать. Снизить бы…
– И проиграть, – понимающе продолжил Джеронимо. – Нет, аббат. Врагу эта душа не должна достаться. Не позволяйте жалости взять верх над разумом и долгом. Делайте, что в ваших силах, как делали до сих пор. И помните: все в руке Божьей.
Аббат отворил перед ним дверь кельи, запалил несколько свечей. Келейка была аккуратная, тщательно вымытая, почти стерильная. В приоткрытое окно лился лунный свет и прохладный горный воздух. Кардинал поежился и потянулся к окну – закрыть. Аббат склонился над койкой – скромной, как в захолустной больнице, но застеленной чистым, до хруста, бельем.
– Брат Йозеф! Проснитесь.
Йозеф пошевелился, выныривая из краткого забытья. Сразу навалилась боль – привычная, непрерывно сопровождающая его в яви. Он лишь чуть поморщился: эта боль – только признак того, что он до сих пор жив, сущая ерунда в сравнении с тем, ради чего его разбудили.
– Что, пора? – голос невольно дрогнул.
Больше всего на свете хотелось вцепиться зубами в подушку и натянуть одеяло с головой, как он делал в детстве, чтобы прогнать ночные кошмары. Тогда это помогало, но сейчас не поможет. Слишком все запущено, как говорит аббат Франциск. Надо взять себя в руки, откинуть одеяло, свесить ноги на пол. Позволить монахам поддержать себя под руки, помочь встать и отвести туда. Наверное, та келья имела свое название или номер, но Йозеф про себя называл ее «пыточной». Когда-то, в том самом детстве, он испытывал такие же чувства перед зубоврачебным кабинетом. И жутко до одури, и не пойти нельзя – будет хуже.
– Лежите, брат, – голос старика мягок. – Еще ночь. Приехал его высокопреосвященство, он хочет с вами поговорить.
Вздох облегчения сдержать не удалось. Значит, ночь. Значит, еще несколько часов до «пыточной». Йозеф почти ничего не видел. Несколько размытых светлых пятен – наверное, свечи. Звуки тоже доносились словно издалека. Но прикосновение он ощутил, пожатие руки сквозь одеяло.
– Аббат ушел, сын мой, – произнес кардинал. – Хочешь что-нибудь сказать мне, как духовнику?
Йозеф издал слабый смешок.
– У меня тут не было возможности грешить, ваше высокопреосвященство. Так что исповедоваться не в чем.
– А вообще? Может, пожаловаться на что-то?
– Нет, ваше… – он закашлялся. Исхудавшее тело сотряслось в приступе. – Извините. Какой смысл в жалобах? Вы меня предупреждали.
Кардинал удовлетворенно кивнул – не в ответ Йозефу, тот все равно ничего не видел, а самому себе. Грех сетовать на Божий промысел, но ему было бы горько, если бы капитан сломался.
– Вы приехали, чтобы полюбопытствовать о моем самоощущении? – иронично спросил Йозеф.
Разумеется, при всем своем благорасположении к стойкому капитану, папский легат, ныне исполняющий обязанности главнокомандующего флотом, не потащился бы в Анды ради того, чтобы узнать, как дела у Гржельчика. Ему нужно было прояснить другой вопрос. Вопрос, над которым он много думал после разговора с Салимой.
Координатор раскусила его: конечно, ему хотелось, чтобы в случившемся с капитаном Гржельчиком всплыла вина шитанн. Просто потому, что вампиры – старые враги. Но Салима права: искать надо не там, где светло. Расследуя преступление, неопытный полицейский пытается раскалывать рецидивистов, но опытный задумывается о том, кому это выгодно. Глупо и непростительно уподобляться зеленому юнцу, пребывая в летах расцвета и высоком сане. Он должен рассуждать логически, отбросив предубеждения. Он заставил себя судить бесстрастно, и ему стало понятно: у шшерцев нет мотивов. В клятом Шшерском Раю Гржельчика почитают наверняка ненамного меньше, чем покойного Смирнова. Он вместе с Василисой Ткаченко отразил атаку гъдеан и чфеварцев на Рай, он спас пленных шитанн с горящего флагмана Ена Пирана, обозначив тем самым вступление Земли в войну. Он подобрал беженцев с «Райской звезды» и передал их на вампирский корабль. Фактически, благодаря ему союз Рая с Землей вообще стал возможен. Если отвлечься от догм, утверждающих дьявольскую природу вампиров, им совершенно не с чего отдавать Гржельчика врагу рода человеческого. Искать виновника надо среди тех, кому он мешал. Чфе Вар, Гъде, Мересань, Симелин? Все это – миры, прозябающие в ложнобожии и лишенные истинной благодати, но до сих пор Церковь относилась к ним терпимо, не подозревая, что как минимум один из них запятнан чернотой.
– Ты напрасно иронизируешь, сын мой, – промолвил Натта. – Твое самочувствие крайне важно для боевого духа нашего флота. Однако да, о том, как ты поживаешь, я мог бы узнать из весточек аббата. Мне необходимо поговорить с тобой о деле.
Он отодвинул свечу и слегка подался вперед.
– Сын мой, поток тьмы, направленный на тебя, идет извне Земли, из глубин космоса. Такое теоретически может быть, если имеет место прямое воздействие дьявола. Но я так не думаю. Дьявол искушает святых, терзает праведников, для него ты – слишком бледная мишень, чтобы он выбрал тебя сам. Скорее всего, потоки фокусирует инопланетянин, предавшийся злу. Не скрою, это усложняет расследование. Если бы источник был на Земле, мы быстро выследили бы его и нейтрализовали. Но мы не можем проследить потоки на световые годы вокруг. Если бы у нас была подсказка, хотя бы зацепка, мы смогли бы сосредоточить усилия в определенном направлении и… нет, не покончить со злом, но по крайней мере локализовать его. Скажи мне, сын мой, нет ли у тебя мыслей, кто может быть виновен в происходящем? Возможно, у тебя был серьезный конфликт с вампирами? – с надеждой предположил он.
Йозеф усмехнулся. Странно выглядела усмешка на изможденном, осунувшемся лице, как не опущенный флаг на полуразрушенной крепости.
– С вампирами мы грызлись всегда, ваше высокопреосвященство, но по мелочи. Всерьез – ни мы, ни они не осмеливались, при наших «теплых» отношениях это была бы верная война. Я знаю, ваше высокопреосвященство, Церковь не любит вампиров, но, поверьте мне, они не больше склонны к сатанизму, чем земляне. Они были нам честными врагами, а теперь и вовсе союзники.
Кардинал дернул плечом. Союзники ему не нравились, но не обсуждать же их сейчас.
– Я ведь спрашиваю не о взаимоотношениях государств и народов, – напомнил он. – Будь мотив таков, удар пришелся бы по координатору или главнокомандующему, никак не по тебе. Конфликт должен быть личным. Ты с кем-нибудь ссорился? Так, чтобы перейти на личности?
