Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Глава 8. Инфантильный эгоист
– Марк, я знаю твое отношение к интервью, паблисити и тому подобным вещам, и я не питаю особых надежд на твое внезапное согласие, но тем не менее…
– Ты прав, интервью – не моя территория, и я не буду сопровождать тебя, но в мыслях своих я, конечно же, буду рядом. Надеюсь, что существует что-то вне нашего поля зрения, что примет во внимание мое удаленное содействие и в нужный момент сообщит тебе энергию или что там еще понадобится от меня.
– Да, я понимаю.
– Ты заметно повзрослел за эти месяцы, но в тебе все еще осталась та гордыня, которая в свое время так успешно мешала тебе. Вот ты сейчас пришел к другу чтобы поговорить о друзьях и о том, как бы вырулить ситуацию, в которую попал, на какое-то время отстранив их. Нет, я не хочу сказать, что ты во всем должен со всеми делиться и у тебя не может быть ничего личного. Отнюдь! Но в этом случае можно было бы… Кстати, ты говорил с ними после отмены встречи?
– Нет еще.
– Получается, что, если бы не срок, который тебе поставили на телевидении, ты, может быть, даже и не подумал бы о необходимости в разговоре с ними. Эх… Вот видишь, это я и имею в виду, когда говорю, что в каких-то вопросах ты повзрослел, а в каких-то остался все тем же инфантильным эгоистом, вдруг вспоминающем об окружающих, когда они становятся тебе нужны. А ведь ты уже сам знаешь, как все взаимосвязано и как работает Механика Жизни. Сейчас ты повесил голову, молчишь, хорошо еще, что не пытаешься оправдываться. Но давай-ка оставим эту манеру поведения в прошлом. Будь ответственнее. А сейчас ты уж сильно не переживай. У тебя хорошие друзья, и они поймут тебя. Только не перегибай палку, ладно?
Филипп кивнул.
Глава 9. «За чашкой чая»
«Может быть это и хорошо, что Саад приболел и что мне не пришлось делать осознанный выбор или бросать жребий», – думал Филипп, въезжая на территорию телецентра. Его сопровождали Аарон и Я'эль, с которыми он предварительно обговорил нюансы совместных действий.
Уже не раз Филипп слышал фразу «Театр Филиппа Сэндмена», и ему она претила. Он не хотел, чтобы люди приписывали ему все достижения и поэтому всю прошедшую неделю советовался с друзьями по поводу того, как они будут подавать информацию, кто о чем будет рассказывать, кто будет отвечать на вопросы того или иного рода, а если они будут шутить в прямом эфире – как правильно преподносить эти шутки, чтобы оставаться интересным для зрителей.
Но такие крупные корпорации, как государственное телевидение, всегда сами диктуют свои условия и стараются не позволять гостям особо распоясываться, а тем более – в прямом эфире.
– Помните: мы – важные гости! – с нескрываемым сарказмом шепнул Филипп друзьям, сидевшим по правую руку. – На нас будут делать большие деееньги, ууууу! – продолжал он, эмоционально жестикулируя и подвывая, словно страшилки из фильмов.
Когда же пошел обратный отсчет, ведущий со смешной кудрявой шевелюрой наконец уселся в свое кресло, и жестом призвал всех собраться. Филипп подмигнул в ответ, после чего пожелал друзьям удачи, приподняв сжатый кулак, и приготовился к первой части интервью.
– Добрый вечер! Добрый вечер, друзья! Мы снова вместе в эфире «За чашкой чая» и сегодня у нас в гостях Филипп Сэндмен, художественный руководитель театра «Кинопус», автор нашумевшей постановки под названием «Притча о бледном сыне», а вместе с ним – его коллеги Яэл Садот и Аарон Портер. Еще вчера – выпускники Театрального института, сегодня они уже завоевывают сердца зрителей и очаровывают их своей игрой. Давайте поближе познакомимся с нашими героями. Филипп, пару слов о себе и о том, как создался ваш творческий союз.
– Добрый вечер, и спасибо за приглашение на чашку чая. Для нас большая честь оказаться сегодня здесь.
– Для нас также немалая честь принимать у себя в гостях интересных людей с таким творческим потенциалом, как у вас. Итак, как же все началось?
Филипп понял, что с самых первых слов он умудрился отклониться от намеченной линии, и лишь в двух словах поведал о том, как начал работать…
– …с группой Роберта Коллинза. – Он хитро глянул на переглянувшихся Я'эль и Аарона и добавил: – Видите, как они реагируют? Вы обратили на это внимание?
Ведущий, не совсем уловив ход мысли Филиппа, застыл в полуулыбке.
– Говоря о нашей труппе, я только что сассоциировал их с именем руководителя их курса, и вы видели их реакцию. То же самое происходит, когда нас называют «Театром Филиппа Сэндмена». Время Роберта Коллинза прошло, и говорить сейчас о нас как о его выпускниках все равно, что покупать прошлогодний календарь – разве что в коллекцию. Я также не являюсь ни собственником этого театра, ни его создателем. Мне даже несколько неловко воспринимать себя его художественным руководителем, даже видя, что мои друзья по этому вопросу не протестуют, – смущенно улыбаясь, заметил Филипп. – Все, что вы видите на сцене, создается общими усилиями, общим трудом, все является результатом воплощения общих идей, и я не смогу, даже если очень захочу, умалить чью-либо роль в создании нашего театра. И кстати, я говорю не только об актерах, но и всех тех, кто помог привести помещение «Кинопуса» в надлежащий вид, снабдить его необходимым оборудованием…
– Но у театра ведь должно быть название, вы не согласны?
– Согласен… – немного задумавшись, ответил Филипп.
– Понимаете, в чем дело, – поддержал его Аарон, – когда что-либо не получается категоризировать, это начинают называть так, как видят сердцем. То есть, называть по имени, как бы называть своим настоящим именем.
– Ну, касательно настоящего имени отмечу, что я бы все же не хотел, чтобы его ассоциировали с моим именем, – продолжил Филипп пусть несколько коряво изложенную, но так успешно подброшенную реплику. – Но Аарон прав: если появляется что-то, чего раньше не было и что не попадает ни под одну из известных категорий, ему придумывают имя, а имена эти могут быть разными. Естественно, что имя создателя постановки становится главным кандидатом на такое почетное место и предпочтение отдается ему, а не, скажем, названию улицы, на которой расположено здание театра, или тому, что раньше было на его месте – пекарне, скажем, – но еще раз отмечу, что мы работаем вместе.
Ведущий вышел из ступора, умело обыграв эту ситуацию на камеру и сопроводив ее парой легких фраз типа «Вот такими дружными и скромными коллективами славится наше театральное сегодня».
– Замечу, – словно вспомнив что-то очень важное, вдруг добавил Филипп, – что мы очень большое внимание придаем именам и названиям, как в работе, так и в жизни. Я хотел бы уточнить, что имя нашей коллеги произносится с небольшой паузой посередине, словно в два шага: Я'эль, не Яэл.
– Восточное имя, насколько я знаю. Полагаю, что тема Востока продолжает интересовать вас, раз и сами действия вашей постановки частично происходят в одной из стран Востока. Расскажите, пожалуйста, как возникла идея создания спектакля.
– Во время одного из творческих отдыхов мы рассказывали друг другу истории, – чарующим низким голосом вошла в разговор Я'эль. – Это было похоже на игру, которая полностью поглотила нас. Все истории были такими разными, и каждая из них – интересной. Наверное, поэтому мы решили взяться за общеизвестное повествование, оставив их на будущее.
– То есть, вы хотите сказать, что вы уже думаете о будущих постановках и даже знаете в каком направлении вам предстоит двигаться? – поинтересовался ведущий, не дождавшись дельного ответа на поставленный вопрос и начав плавно переходить к следующему.
– Полагаю, что, имея на руках такой ценный – и уникальный! – авторский материал, мы возьмемся за что-то другое лишь в случае, если это будет действительно чем-то особенным, или если условия вынудят. А «Притча о бледном сыне» насколько известна всем и каждому, настолько же и неизвестна большинству, – вдруг вернулась к теме второй части интервью Я'эль. – Все зависит от того, как читается произведение – глазами или сердцем. Артисты жертвуют собой, временем своей жизни, своими днями и ночами, чтобы почувствовать суть пьесы, пережить ее, преобразить и передать зрителю. Если подумать – как много на свете чудесных историй, которые хотелось бы показывать постоянно, и как мало артисты успевают из этого сделать за свою жизнь…
– И каждый раз, когда им это удается, они становятся самыми счастливыми из всех, – подхватил Филипп никем не замеченную паузу в речи Я'эль, – и они делятся своим счастьем, пока источник этот не иссякнет.
– В какие сроки был создан спектакль? – резко опустил их на землю ведущий.
– За два месяца, – еще более резко перевел на него стрелки часов Филипп. Ему больше не хотелось продолжать эту тему и своим словом он незримо сдерживал друзей. Все ждали ответного слова ведущего, которому в конце концов пришлось принять этот вызов.
– Кажется у нас уже есть звонок, – нашелся он, удачно обыграв повисшую в студии тишину. – Да-да, мы слушаем вас, говорите, вы в эфире! Алло!
Он пытался сгладить ситуацию и создавал иллюзию какой-то технической неполадки, не позволявшей им услышать голос прозвонившегося в студию зрителя. На самом деле же он торопил операторов, и те были вынуждены пустить в эфир первого попавшегося, предварительно не проверив надежность собеседника.
– Алло! – прозвучал привычным образом искаженный голос. – Добрый вечер!
– Добрый вечер, – поздоровался с ним ведущий, выдававший голосом некоторую напряженность и готовый в любую секунду сослаться на очередную техническую неувязку. – Представьтесь, пожалуйста, и используйте уникальную возможность задать вопрос нашим гостям.
– Меня зовут Карлос. Мне пятьдесят восемь лет. Я преподаватель…
Преподаватель по имени Карлос явно нервничал, но было в его голосе что-то такое, что очень быстро свело все опасения в студии на нет, а в Филиппе и Ко всколыхнуло какое-то необъяснимое трепетное чувство. Филипп, Я'эль и Аарон, сами тому удивившись, синхронно переглянулись. Они вслушивались в каждое слово незнакомого им человека, и каждый из них слышал в этом голосе что-то свое.
– К сожалению, меня не было на премьере, но мой друг очень порекомендовал сходить на спектакль. Если бы вы знали моего друга, то удивились бы, потому что он сам никогда не ходит в театр, да и вкусы у нас мало в чем совпадают, и к его рекомендациям я всегда в принципе относился скептически. Ты уж не обижайся на меня, если сейчас слышишь меня, ладно? Но на этот раз он говорил так, что было понятно, что ему очень нужно было заставить меня оказаться там. Я видел это в его глазах. И я пошел в театр. Двадцать шестого я увидел Притчу в первый раз, а через неделю я смог выходить билет в третьем ряду и снова провел вечер в театре, потому что иначе не выдержал бы, зная, что сейчас, в это самое время в «Кинопусе» идет спектакль, а я сижу у себя на диване, уткнувшись в компьютер или телевизор.
– Карлос, у вас есть вопрос к гостям? – начал гасить лирическое отступление абонента ведущий, но Филипп жестом попросил его не прерывать его и дождаться вопроса.
– Да-да, конечно… – ненадолго задумался Карлос. – Вопросов очень много, но так, чтобы задать сейчас, в прямом эфире, один… Такой у меня вопрос: вы будете еще играть Притчу? Дело в том, что я очень хотел привести с собой близкого мне человека, но вдруг поступил, как эгоист, подумав, что его присутствие будет меня напрягать, или он будет задавать лишние вопросы, отвлекать меня. Но уже выйдя из театра я сильно сожалел о своем поступке. Особенно, когда я вспоминал эпизод с солдатом.
– Да, вопрос довольно простой, несмотря на пространное вступление, но тем не менее четкий: собираетесь ли вы играть «Притчу о бледном сыне» еще?
– Да, да, и еще раз да! – уверенно ответил Филипп, и ему согласно кивнули его друзья. – Мы будем играть Притчу, и будем ставить другие спектакли, которые, я надеюсь, понравятся вам не меньше. Мы очень благодарны вам за звонок, Карлос!
Карлос не отвечал. Его отключили сразу после того, как ведущий перепаковал его вопрос в общедоступную форму.
– Прекрасно! – воспрял он духом, чувствуя, как снова обрел контроль над ситуацией. – Есть ли у нас еще звонки?
– Алло! – звучал звонкий женский голос.
– Мы слышим вас! Представьтесь, пожалуйста.
– Меня зовут Лаура. Я студентка третьего курса медицинского университета. Я была на премьере и вышла впечатленной тем, каким необычным был этот спектакль. Раньше само слово «театр» наводило на меня тоску, и я не могла представить, что все может быть таким… ну, не знаю, волшебным, что ли. Очень хотелось поговорить с актерами после спектакля, но, видимо, не одной мне этого хотелось – народу была уйма! Я хочу попросить Я'эль ответить на вопрос, трудно ли быть актрисой и советует ли она девушкам идти учиться в театральный институт? Заранее спасибо.
– Уважаемая Лаура, мне очень приятно слышать от вас, и в вашем лице – от молодых представителей нашей аудитории – о том, что вам нравится то, во что мы вкладываем свои силы. Я заметила, что у вас хороший слух и вы внимательны к словам, потому что вы правильно произнесли мое имя. – На том конце прозвучали слова благодарности, сказанные приятным легким голосом; ни у кого не было сомнения в том, что Лаура сейчас широко улыбалась. – Если вы верите в то, что театр вам интересен, то вы вполне можете попробовать свои силы, но только не бросайте медицину, если вы делаете в ней успехи. Наши профессии во многом схожие: мы лечим, и мы отдаем себя полностью любимому делу. Врачи лечат тела, а артисты – души. «Mens sana in corpore sano», как говорится. Как правильно перевести, Филипп: здоровый дух…
– В здоровом теле – здоровый дух, – помог Филипп.
– Да, в здоровом теле – здоровый дух. Так что мы оба нужны. И конечно же – труд артиста тяжек, как и любой другой честный труд.
– Мы прервемся на рекламу и через несколько минут продолжим беседу с нашими гостями из театра «Кинопус» – новой сенсацией нашего города. Оставайтесь с нами!
Филипп перевел дух и, едва заметно улыбаясь, показал друзьям большой палец.
– Так, нам сейчас нужно сконцентрироваться на следующей теме – планы на будущее. Очень важная тема как для нас, так и для вас самих. Вы намечаете свою дальнейшую программу, за которую будут хвататься спонсоры, инвесторы, продюсеры.
– Поправка грима, срочно! – внезапно скомандовал невидимый источник звука в студии, из глубины которой выбежала маленькая коренастая женщина с сумочкой, начиненной необходимыми принадлежностями, и начала поочередно проверять состояние грима у ведущего и у гостей, делая необходимые поправки.
Филипп молча переглядывался с друзьями, и в этих взглядах содержалось немало информации, понятной им одним. В какой-то момент Аарон захотел было что-то спросить у Филиппа, но тут индикатор эфира сменился с зеленого на оранжевый и прозвучал сигнал минутной готовности. Вероятно, раскрытию темы, волновавшей Аарона, потребовалось бы больше времени. Он сделал знак рукой, предлагая на время забыть об этом.
– Так, готовы? – уточнил ведущий. – Отлично! Будьте естественными, раскованными, и не забывайте о чае.
Он подмигнул им, и сразу после этого подмигнул красным глазом индикатор эфира.
– Друзья, мы снова с вами, а вы – с нами. Напоминаем, что у нас в гостях Аарон Портер, Яэл Садот и Филипп Сэндмен…
Филипп и Аарон с иронией во взгляде посмотрели на Я'эль. Она лишь приподняла уголок рта в ответ и подмигнула.
– …расскажут о ближайших планах. Итак, чего можно ожидать от вас в ближайшее время?
– Во-первых, это конечно же дополнительные спектакли. Притча, как оказалось, заинтересовала зрителей: большинство билетов на две последние даты были зарезервированы в течение нескольких часов. Во-вторых, мы не исключаем возможности небольшого турне по регионам, если увидим, что существует соответствующий спрос. Уже разработан и в считанные дни заработает веб-сайт театра, который будет анализировать все обращения и выдавать интересующую нас статистику. Еще мы планируем – благо мы получили официальные приглашения из нескольких стран – зарубежные поездки со спектаклем. Нам еще нужно обговорить детали по переводу текста драмы и закрепить вопросы логистики. Наконец, новые постановки, о которых мы вам уже говорили. Что именно мы будем ставить – пока секрет, но сомнений в том, что это произойдет, у нас нет. Вполне вероятно, что до конца сезона в нашем репертуаре появятся новые названия.
– Очень впечатляюще! – довольно кивал ведущий, поощряя, видимо, складный и не создававший дискомфорта параграф, выговоренный Филиппом. – Будут ли какие-нибудь сторонние проекты, в которых будут участвовать ваши актеры?
– Нет, таких проектов у нас в планах нет, – уверенно ответил за всех Аарон и получил поддержку от друзей.
– Пока что, поверьте нам, мы очень увлечены тем, что мы делаем, – добавила Я'эль. – Даже если захотим, у нас не будет времени на это.
– Ну почему же, – возразил ведущий, – многие из наших гостей, например, утверждали, что когда отточен один номер, другой, третий – спектакль, концерт – неважно, – вы меньше напрягаетесь. Иными словами, ведь можно с какого-то момента поставить все на некий автопилот и сконцентрироваться на новых проектах.
– Во всяком случае, – снова вызвался на отрицательный ответ Аарон, – таких перспектив у нас нет. Надеюсь, и не будет. У нас принцип: мы каждый раз создаем театр с нуля, с пустого пространства.
– Как это – каждый раз? Вы же не забываете каждый день то, что делали до этого?
– Каждый спектакль, каждую репетицию, каждую сцену мы играем с нуля, – говорил загадками Аарон. – Об этом писал в своей знаменитой книге Питер Брук15.
– Понимаю, – отвечал ничего не понимающий ведущий. – Это, видимо, некий классический метод, который вы используете.
– Это метод, по которому работает любой Живой театр, – словно заведенный, продолжал Аарон. – Помните, как Лаура из телефона сказала, что само слово «театр» наводило на нее тоску? Это явный признак того, что она была знакома только с Неживым театром, в котором играют абы как, не имея чувств ни к своему делу, ни к зрителю.
– Вы очень кстати вспомнили телефонный звонок от Лауры, потому что у нас на очереди еще звонки, которые мы услышим после Минуты Спонсора и небольшого рекламного блока. Оставайтесь с нами!
Цвет индикатора сменился с красного на оранжевый, не разрешая расслабиться. Коренастая женщина с сумочкой быстренько пробежала перед гостями и ведущим, внимательно инспектируя состояние грима. Сам ведущий сидел с довольной физиономией, внимательно вслушиваясь в то, что ему говорили в надежно укрытый кудрями ушной монитор. На большом мониторе на противоположной стене менялись картинки, рекламирующие какие-то государственные корпорации. Зажегся красный индикатор.
– Итак, мы вновь в студии. У нас осталось немного времени на то, чтобы допить чай и ответить на еще один телефонный звонок. У нас есть звонок! Алло!
– Да, алло! Алло? – говорил кто-то скрипучим голосом.
– Мы слышим вас, вы – в эфире! – говорил ведущий, глядя куда-то под высокий потолок студии. – Представьтесь, пожалуйста.
– Хочу спросить, вы имеете в виду какой-то конкретный театр, называя его мертвым? Наши театры всегда служили идеалам, воспитываемым в народе, а вы – выскочки, пригревающие иностранцев. Наша молодежь остается необразованной, а эти иностран…
Повисла пауза, и ведущий снова вынужден был выкручиваться.
– Видимо что-то со связью. У нас есть еще звонок?
– Пока мы ожидаем другой звонок, – низким, но бархатным голосом, так сильно и уверенно контрастировавшим с голосом прерванного абонента, отвечала Я'эль, – разрешите мне указать телезрителю, который не соизволил представиться, но сейчас продолжает слушать нас, что термин «Неживой театр», а не «мертвый», кстати – у всех что-то со слухом сегодня случилось, кроме Лауры, да? – термин этот был введен не нами, а ранее упомянутым Питером Бруком. Поинтересуйтесь, пожалуйста, трудами этого знаменитого Мастера Театра, почитайте, подумайте и сделайте выводы. И вообще, читайте хорошие книжки: того гляди еще претензии на Восточную Пруссию16 предъявите.
Что же касается молодежи, выскочек и иностранцев – да, я иностранка, и я выбрала эту страну, чтобы учиться в ней, и в ней я нашла то, чего не нашла бы нигде в целом свете: друзей, любимую работу, здесь я начала обретать счастье, а это всей жизни стоит. Каждый из нас должен бороться за свое счастье, и всем студентам, всем людям хочу сказать: чтобы обрести счастье нужно для начала разобраться в себе и попытаться понять кто вы и что вы есть на самом деле. Я поступила в учебное заведение этой страны, и я боролась за это. Вместе со мной поступали и другие, такие же как я, абитуриенты. Кому-то это удалось, кому-то – нет. Я уже несколько лет изучаю язык, и если что-то где-то говорю не так или забываю слово, то я воспринимаю это только как удачу, ведь я выявляю свое слабое место, чтобы исправить его. Что же касается выскочек – все прорывы в этой жизни делают отщепенцы и выскочки. Мечтатели, отщепенцы и выскочки. Мы же будем петь им славу!
Филипп очень надеялся на то, что сможет найти запись этого эфира. Он хотел бы еще хоть раз взглянуть на эту сцену глазами телекамер, глазами, которыми мир смотрел на нее – Я'эль Садот. Быть рядом с ней было сейчас для Филиппа предметом необычайной гордости.
Я'эль закончила свою речь вовремя. Ведущий сообщил, что больше в очереди не было звонков и пригласил Филиппа огласить даты следующих спектаклей. Филипп лишь развел руками, сказав, что все ближайшие встречи со зрителями будут происходить в «Кинопусе», но точных дат пока что на руках не было. Он, однако, сделал одно очень важное дополнение:
– Новости, афиша ближайших спектаклей, планы на будущее – вся эта информация будет доступна на веб-сайте «Кинопуса».
Выйдя из здания телецентра и убедившись, что их уже никто не сопровождает, Аарон переглянулся с Я'эль, после чего спросил:
– Филипп, а что, у «Кинопуса» есть веб-сайт?
– Есть, но он еще не готов к запуску.
– А кто его сделал? – спросил он крайне удивленно.
– Жасмин наконец-то разродилась чем-то дельным, – пошутил он. – Да я сделал его. Копался, копался, а потом взял за основу другой сайт и переделал. Кое-что еще надо подправить, перепроверить и можно запускать. Да, кстати, что ты хотел спросить в студии?
– Я? В студии?
– Перед последним блоком, когда грим нам поправляли, – уточнил Филипп, садясь в подъехавшее такси.
– А, – кивнул головой Аарон, – да… Не помню уже. Скорее всего, что-то незначительное. Сейчас уже все так незначительно.
