Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
– Четыре минуты, и нам предстоит подготовиться к следующим возможным вариантам развития событий: а) первый кандидат, видя, что его догнали, может сделать новую ставку; б) второй кандидат может сделать новую ставку; в) могут появиться новые кандидаты, не менее умные, кстати, чем мы с вами – их может объявиться целая куча, и произойти это может в самую последнюю секунду. Лично я считаю этот вариант самым благородным исходом любого онлайн-аукциона, когда каждый игрок один раз объявляет свою максимальную сумму, и победитель, заплатив вторую по величине сумму плюс установленный для этого диапазона шаг одерживает победу. Ну и еще есть вариант г) никому больше не нужны эти прожекторы за сумму, большую чем та, которую должен заплатить первый кандидат. Может и повезти.
– Три минуты, Филипп!
– Да, сейчас будем играть, – казалось бы небрежно отмахнулся Филипп, хотя он уже чувствовал, как сдавливало у него в висках.
Он еще раз дважды обновил страницу с аукционом и, убедившись, что техническая сторона вопроса работает надежно, начал смотреть на цифры, ритмично отсчитывающие секунды.
«Три минуты шесть секунд, пять секунд, четыре, три, две, одна, ноль, две минуты пятьдесят девять…»
Филипп еще раз прокрутил страницу вниз и прошелся по описанию, вернулся наверх, щелкнул на первую фотографию лота и неторопливо прокрутил все двенадцать, тем самым заставив братьев нервно заерзать на своих сиденьях.
– Филипп, не опоздаем? – доверительно спросили они, подспудно беспокоясь о том, что он мог случайно упустить нужный момент.
– Не опоздаем. Я опаздывал лишь три раза, и то потому, что мне не очень-то и нужны были те вещи, которые я покупал. А сейчас у меня все под контролем.
«Минута сорок, тридцать девять, тридцать восемь…»
– Снова все под контролем.
Говорил он медленно, понизив голос, словно оставшись в комнате наедине с самим собой и войдя в транс. Он все ждал момента, когда увеличится число ставок и возрастет цена.
«Минута шесть, пять, четыре…»
Филипп вдруг почувствовал, как задрожали его руки. Он криво улыбнулся и проверил время, оставшееся до конца аукциона. Исчезла единица, обозначавшая минуты, оставив лишь красную пару цифр, ритмично тающую и неумолимо стремящуюся к нулю.
«Как раньше! Последняя минута и дрожь в руках.»
– Может уже можно сделать ставку, а? – шепотом спросил Макс.
– Рано еще, – протянула Здоровая Дерзость. – Не мешайте ему, просто созерцайте и получайте удовольствие. – Она поглядела на каменное лицо Большого Страха, а после подмигнула улыбающемуся Маленькому Риску.
– Рано еще – пятьдесят две секунды.
Филипп сделал глубокий вдох, взял в руку мышку и начал гладить ее курсором по кнопке «Сделать ставку». За двадцать секунд до конца в тишине комнаты прозвучал тихий щелчок, после чего Филипп начал вбивать цифры – единицу с тремя нулями.
Челюсти Минни и Макса в этот момент отвисли, и они сами стали напоминать что-то среднее между нулями и вопросительными знаками.
– Тысячу?!..
– Тихо! – отрезал Филипп. – Двенадцать, одиннадцать, десять…
А когда семерка сменилась на шестерку, Филипп сделал еще один щелчок мышкой. За шесть секунд его ставка должна была зафиксироваться в системе, долететь до того блока в программе, который добавит новую строчку в списке кандидатов, рассчитает ту сумму, которая должна будет на пару мгновений заполнить собой поле под названием «Текущая ставка» и вернется обратно в виде сообщения в победных зеленых тонах.
– Два, один, ноль…
Появилась надпись «Вы победили!» на зеленом фоне, а рядом возникла новая кнопка, гласящая: «Оплатить».
Есть! Взяли! Шепот братьев начинал превращаться в нескрываемый крик восторга. Они хлопали Филиппа по плечам, а он, вытянув к монитору руку, все повторял:
– За сколько взяли? За сколько? Видите?
– Восемьдесят шесть долларов! – в восторге отвечали они. – Те восемьдесят пять плюс один!
– Сработал вариант г), как это ни странно. – На всякий случай, Филипп еще раз пробежался по описанию товара и проверил рейтинг продавца. – Ребята, все в норме. Странно, ведь прожекторы хорошие. Нам уж точно хватит, если еще те фермы возьмем. Там вроде тоже пара прилагалась.
– Ой, да, а как же те фермы? – вспомнили вдруг окрыленные победой Лысые Братья.
– Это возьмем уже после второго аукциона. Все зависит от того, сколько у меня останется средств. Сейчас я поставил тысячу, будучи уверенным, что столько никто не рискнет поставить. Пару раз было так, что я делал вот такую безбашенную ставку, но проигрывал, потому что находился еще более безбашенный кандидат. Правда, ему моя ставка явно кровь попортила. Прикиньте, шесть с половиной дней товар лежит за десятку и без единой ставки, и лишь за пару часов до конца кто-то ставит двенадцать, и так вплоть до последней минуты. Я тогда не располагал большими средствами, но ту штучку я очень хотел. Будучи уверенным, что я даю безумную ставку, я ставлю семьдесят пять – и феерично проигрываю. Товар ушел за семьдесят шесть. Но представьте себе состояние того покупателя, кто ставит, скажем, сотню на товар, за который кто-то решился дать лишь двенадцать. Да, он-то выигрывает, но заплатить должен будет не тринадцать, а семьдесят шесть! Ух, как его, наверное, пробрало тогда! Но делать ему было уже нечего, кроме как платить по счету.
Та ставка, которую ты решаешься сделать на последней секунде, должна быть твоей максимальной суммой, которую ты соглашаешься выложить за нужный тебе товар. Ни центом меньше! Можешь положить еще доллар – плюсуй и его! Есть в резерве еще двадцать центов – не жалей! Жалеть будешь, если увидишь свою сумму, выложенную кем-то другим. Это похоже на то, когда дар, которым тебя наделяет Жизнь и который ты не используешь, вдруг переходит к кому-то другому, и ты беспомощно наблюдаешь его плоды, доставшиеся не тебе. Да, ты останешься при своих деньгах, но цель твоего поиска снова отдалится от тебя на неизвестное расстояние и время. Все, хватит разговоров: идем пить чай с овсяным печеньем!
Глава 8. Ждать!
У Минни и Макса накопилось немало вопросов к Филиппу, и в какой-то момент они начали наперебой их задавать, понимая, что какие-то из них точно останутся без ответа.
– Сколько аукционов ты выиграл, а сколько – нет? Бывали ли курьезные случаи? Случались ли ошибки? Подводила ли тебя техника? Помнишь ли ты свою самую высокую ставку? Когда ты выиграл в первый раз? Есть ли альтернативная стратегия игры?
– Ошибки, курьезы, накладки, поражения – все это, конечно же, случалось, – отвечал польщенный вниманием Филипп, попивая свой чай. – Как иначе? Я далеко не идеальный игрок, да и момент везения, я думаю, играет свою роль. Тут ведь как может быть: может повезти, а может и нет…
Ему трудно было говорить внятно, пережевывая печенье, которое оказалось очень вкусным и поэтому поедалось одно за другим. Покончив же с шестым, Филипп твердо решил, что ему сегодня не стоит более налегать на мучное. Он взглянул на круглые пластмассовые часы, тикающие на кухонной стене, убедился в том, что в резерве еще есть достаточно времени, и все же решил поподробнее рассказать о разных тонкостях аукционной борьбы.
– У каждого из участников есть свои секреты. Продавец всегда знает, сколько человек увидело его товар и сколько претендентов следит за лотом. Каждый кандидат должен – в идеальном случае, конечно же – знать, сколько денег он согласен выложить за него. Каждый лидер знает величину своей ставки. Как бы мы ни пытались увеличить свои знания о данном частном случае, мы всегда будем иметь дело с риском, неопределенностью и удачей.
Мы заплатили всего восемьдесят шесть долларов за такой набор прожекторов! Это небывалая удача, я вам скажу, которую мы поймали. Но насколько мы вправе приписывать себе победу? Может быть, нам просто повезло, и у того человека, кто уже готов был поставить три сотни, просто отключилось электричество, или он в момент ставки вдруг поперхнулся водой, или кто-то случайно перебил оптический кабель? Все могло произойти, но случилось все так, как случилось, за что мы должны быть благодарны судьбе. Мы только делаем все, чтобы помочь ей. Это и проверка технической стороны процесса, и ставка в последние секунды, и величина самой ставки…
– Но если бы кто-то поставил девятьсот, ты бы должен был платить девятьсот плюс какой там шаг, верно?
– Абсолютно верно. Но я бы все равно взял эти прожекторы. Я не дал бы за них тысячу десять долларов, хотя, будучи в здравом уме, может и не должен был ставить то, что поставил. Я просто поверил в то, что все получится.
– И ты бы заплатил за них тысячу?
– Да. Я сделал ставку, а это означает, что я вступил в договор и с продавцом, и с торговой площадкой. Назад хода нет, если только не через суд. Хотя у меня был случай, когда я отказывался от своей ставки. Делать это позволяется в период до последних суток аукциона, но такой шаг нужно аргументировать. Делать это рискованно, и мне не хотелось бы снова оказываться в этой ситуации.
– А как насчет ферм?
– Их мы будем брать, как только разберемся со вторым аукционом. Все зависит от того, сколько денег нам придется выложить и сколько у нас останется после этого.
Говоря об оплате, Макс и Минни намерено говорили «ты», указывая на то, что платить за покупки должен был Филипп. Он же, словно пропуская это мимо ушей, возвращался к усредненной форме «мы», чем несколько смущал их.
– Уже четыре, – констатировал Макс, глядя на часы.
– Сейчас пойдем ставить, только вот чай допью, – спокойным голосом ответил Филипп.
Знал бы кто, как он сейчас на самом деле нервничал! Завершив оплату набора прожекторов, он успел заглянуть на страничку со светильниками. Там шла настоящая борьба, в детали которой он решил пока не вдаваться. Ему достаточно было увидеть количество ставок – шестнадцать – и текущую сумму – четыреста восемьдесят с чем-то долларов. На нервной почве ему захотелось есть. Так он и изжевал полпачки печенья, но сейчас, за двадцать минут до финального боя, он решил раскрыть карты.
К тому моменту, когда они вернулись ко второму лоту, сумма подбиралась к шестисотенной отметке, а количество ставок изменялось в среднем раз в пятнадцать секунд. Братья нахмурились, переглянулись и вопросительно поглядели на Филиппа. Он лишь бессильно улыбнулся.
– Кто-то пытается добраться до верхушки айсберга и продолжает повышать свою ставку, – пояснил он, когда на щелчок мышки открылась раскладка ставок по времени. – Текущий чемпион сделал свою ставку два часа назад, а этот задался мыслью его перебить. Если это произойдет в непосредственной близости к моменту нашей ставки, мы сможем попытаться вычислить величину лидирующей. Если же это не произойдет, то нам останется лишь гадать.
– Если не секрет, сколько ты собираешься поставить? – осторожно спросил Минни.
– Четырнадцать минут еще есть, – уклонился от ответа Филипп. – Пока рано что-либо говорить. У нас семь видимых кандидатов. Вот этот пытается догнать вот этого. Остальные пока что молчат.
– А что, есть еще и невидимые кандидаты? – Макс невпопад попытался перевести сказанное в шутку.
– Конечно есть, – хладнокровно ответил на вопрос Филипп. – Теоретически их – несколько миллиардов. Любой человек может сделать ставку онлайн. В реальности их может быть всего двое или трое, но и они могут хорошенько потрепать нам нервы. Тринадцать минут… Можно мне еще один стакан холодной воды?
За четыре минуты до конца аукциона вдруг проявил активность лидер, сделав еще две ставки. Заметил это Минни.
– Филипп, как это понять: ставки растут, а цена не меняется? – спросил он и сразу заметил ставшее явным нервное напряжение Филиппа, который не смог сдержать ругательство.
– …и идиоты, плюс ко всему! Прошу прощения за мой французский, но они же только продавца и обогащают! Ставка не меняется, потому как новые ставки ставит все тот же кандидат, кто поставил максимальную ставку. Если я поставил тысячу, а цена на товар – сотня, то будет показываться, как обычно, сто плюс шаг. Если я повышаю свою же максимальную ставку до двух тысяч, потом трех, пяти, десяти и так далее, то я все так же и остаюсь победителем, а растет лишь количество ставок. В таком случае можно, кстати, и сыграть против лидера, – я это называю «портить ему кровь», – делая осторожные ставки, которые предлагает сама система. Но можно и споткнуться. Там надо каждый раз внимательно все просчитывать, чтобы не ошибиться. Но давайте сейчас не будем этого делать. Нам нужен товар, и мы обречены ждать до самого конца. Терпеливо ждать, когда оставшееся время будет отсчитываться всего лишь одним разрядом. Две минуты пятьдесят две секунды…
Филипп весь вспотел. Его мучила жажда, но просить еще один стакан воды он не стал. Вместо этого он вышел из-за стола, неторопливо обошел его, разминая пальцы рук, вернулся и, сделав глубокий вдох, снова сел на стул. Сиденье показалось ему очень удобным – Филипп даже приятно поерзал на стуле, слегка поскрипывая им, да и комната чуть ли не светлее стала, чем минуту тому назад. Может быть, это просто солнце выплыло из-за облаков? Может быть, хотя Филипп не был в этом уверен. Однако он однозначно ощущал себя в своей тарелке.
– Две пятнадцать. Отлично! – уверенно сказал он, подбодрив скукожившихся братьев. – Еще немного подождем и будем ставить.
Привычным нажатием на клавишу F5 Филипп обновил страницу и, оставшись довольным скоростью связи, прокрутил описание товара вниз, словно желая что-то в нем еще раз уяснить, прежде чем выкладывать за него большую сумму.
– Светильники для декораций и занавесов… ага… с диффузными… с комбинированными… угу, так… с зеркальными…
Филипп, будто медитируя, перепрыгивал со строчки на строчку, словно пытаясь найти в них скрытый от глаз код удачи. Внутренний секундомер продолжал отсчитывать минуты и секунды, и в определенный момент он словно очнулся. – Да, все в порядке. Будем брать.
Еще бы все не было в порядке! Кому угодно мог не доверять Филипп в вопросах освещения, но только не братьям Минервино и Максимилиану. Если они, проведя неделю в изучении рынка, сказали ему «нам будет нужно вот это, это и это», он должен брать «вот это, это и это». В конце концов, это ведь им предстояло работать со всем этими лампами, светильниками, створками, прожекторами и софитами, а не ему.
– Минута десять секунд, минута девять, восемь, семь…
Руки Филиппа начало трясти мелкой дрожью, ладони покрылись пятнами.
– Минута две, одна, минута, пятьдесят девять…
– Пять восемь, пять семь…
Новая ставка, та же цена – ведущий утверждает свое желание победить.
«Что это – землетрясение? Только не сейчас… Нет, люстра не трясется, а значит это мое сердце отталкивает меня от стола, на который я опираюсь грудной клеткой, и его удары отдаются по всему телу.»
– Сорок три, сорок две, сорок одна…
Новая ставка. Новая цена.
– Шестьсот двадцать!
«Тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…»
Две новые ставки. Новая цена.
– Ах!
– Семьсот пятьдесят!
– Тридцать секунд!
Следующая ставка открывает новый разряд в числе, отражающем текущую цену.
– Тысяча двести шестьдесят!
– Двадцать четыре, двадцать три, двадцать две…
Щелчок мышки. Единица, ноль, ноль, ноль…
– Шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать…
Биение сердца трясет все тело, словно пытаясь сбросить его со стула.
«Одиннадцать, десять, девять…»
… и еще один ноль! А теперь – ждать. Ждать. Ждать!
«Шесть, пять…»
Ааах!
Щелчок мышкой.
И еще один – подтвердить трезвость ума.
Филипп резко встает из-за стола и начинает ходить по комнате, тяжело дыша.
Тройка и двойка уже не видны, потому что обновляется страница. Заметны лишь последние мгновения существования единицы, которая превратилась в ноль на фоне стандартного сообщения на зеленом фоне: «В данный момент ваша ставка – максимальная. Поставьте еще, чтобы утвердить вашу победу».
– И что? Получилось? – растерянно спрашивали братья. – Тут цифра страшная: три восемьсот семьдесят!
– Было бы хуже, если бы было написано, что с нашей ставкой что-то не так. А когда написано что-то типа вот этого, – он ткнул пальцем в надпись «Вы выиграли», – можно расслабиться и петь песни. А то, что кнопки для оплаты не видно, так это, может быть, потому что все так быстро произошло, что браузер не успел среагировать.
Филипп снова обновил экран и, увидев кнопку с надписью «Оплатить», нажал на нее.
– Вот, пожалуйста. Сейчас оплачу… ребята, принесите-ка еще воды, пожалуйста.
Невероятно гордые от ощущения победы и все еще находившиеся под влиянием увиденного, Минни и Макс, толкаясь и пытаясь друг друга опередить, отправились на кухню и вскоре вернулись с запотевшим стаканом, до краев заполненным ледяной водой.
– Ну как, уже оплатил? – словно продолжая переживать за судьбу товара, спросили братья.
– Сейчас, сейчас все сделаю. Вот только воды выпью. Жарко чего-то.
Филипп пил так, словно кто-то рядом готов был отнять у него этот стакан, если бы он хоть на секунду остановился. Он вдруг почувствовал резкий упадок сил, а руки стали настолько слабыми, что, если бы стакан еще не был пустым, он бы точно выронил его. Ноги отказывались держать, и Филипп невольно рухнул на стул.
– Тебе нехорошо? Что случилось? Ты весь побледнел, – запереживали Макс и Минни. – Эй, Филипп!
– Сейчас, сейчас все пройдет, – тяжело дыша и стараясь немного улыбаться, ответил Филипп, ладонью вытирая холодный пот со лба. – Немного перенервничал, наверное. Так бывало… Эх, давно я не переживал этого чувства! Ну вот, теперь все в порядке. Давайте-ка я все-таки оплачу, а то это не в моих правилах не платить в первую же минуту после победы. За всю свою жизнь лишь пять-шесть раз затягивал с оплатой. Раз… два… три… ну вот и все. Готово!
Филипп сделал глубокий выдох, после чего хорошо зевнул.
– Интересно посмотреть, как в конце концов расположились ставки, и еще узнать на какой секунде мы сделали нашу. А ну-ка…
Филипп открыл длинную таблицу и с нескрываемым удовольствием начал мышкой обводить две величины.
– Смотрите: конец аукциона – шестнадцать часов двадцать минут и двадцать три секунды, наша ставка – шестнадцать часов, двадцать минут и двадцать две! На последнюю секунду мне удавалось попасть всего трижды. Один раз – неуспешно, потому что кто-то на земном шаре, вероятно, сильнее меня захотел заполучить ту вещь. С нашим первым аукционом нам повезло в том плане, что за него особенно никто не боролся. А в этом везения не было. Это было нашей чистой победой!
– Филипп, но это твоя победа, что ты все наша да наша! – немного неуверенно возразили братья и снова переглянулись, словно ища друг у друга поддержки.
– Ну, моя стратегия, мой опыт, но выискали-то все это вы. Найти такой набор всего – это, знаете, не шутка, – оправдывался Филипп.
– И оплатил все ты…
– Ну, это уже мое дело. Я в свое время обещал себе распоряжаться этими деньгами таким образом, чтобы от этого была польза хорошим людям. И мне сейчас приятно осознавать, что мы смогли сделать это.
– Ладно, Филипп, а что с фермами, – напомнил Минни, – когда их будем брать?
– Ах, да, нам же еще фермы надо взять. Да прямо сейчас и возьмем. После уже договоримся с продавцами и объедем их завтра… Или давайте все же попьем еще чаю, а после уже и купим.
Филипп очень хотел побыстрее покончить со всеми этими покупками, но силы словно оставили его. У него начала кружиться голова, его затошнило. Он еще раз попросил Минни налить ему горячего чаю, а Максу приказал немедленно открыть ту самую страницу с фермами.
– Что же это я раскис так, а? Ведь фермы не бесконечны, тем более за такую цену. Не одни мы умные. Вдруг возьмет кто-то да уведет их из-под носа – вот будет обидно! Давай, сколько там? Цена та же? – снова усаживаясь на свое место принялся командовать Филипп.
– Да, все без изменений. Выбираем нужное количество, указываем что добавить в комплект – и покупаем, – отчитался Макс, облегченно улыбаясь. – Это мы умеем.
– Вот и молодцы! – одобрил его решимость Мастер Аукционов и принялся щелкать мышкой и вбивать какие-то цифры.
Глава 9. Пакет с подсказкой
Вечером того же дня, связавшись с продавцами и обговорив с ними детали завершения каждой из трех сделок, Филипп составил план на утро понедельника.
Для начала ему предстояло отыскать за городом какой-то склад, с которого он забрал фермы и все, что давалось с ними в комплекте. Сопровождавшие его Минни и Макс отметили, что в описании товар выглядел несколько лучше, чем в реальности, и намекнули на то, что они будут не прочь попытаться скинуть цену. Но Филипп, узнав о том, что, в принципе, недостатки были на самом деле несущественны, попросил их оставить все как есть и не беспокоиться о незначительном перерасходе средств.
После они вернулись в город, и, обогнув его по внешнему кольцу, подъехали к какому-то Дому Культуры, из которого им нужно было забрать прожекторы. Претензий по их поводу вслух высказано не было: то ли аргументация Филиппа, озвученная часом ранее, отразилась на их решении промолчать, то ли действительно было все достаточно хорошо, чтобы значительно повысить предел недовольства соотношением цены товара к его качеству.
Зато под занавес этой утомительной поездки они вдоволь насладились тем, что ждало их аккуратно упакованным в одном из новых клубов. Его руководство решило полностью обновить техническую базу по последнему слову техники, так что филипповские без пяти минут четыре тысячи долларов вряд ли были призваны содействовать сбалансированию их финансовых затрат.
– Все это окупится сполна в первые месяцы после открытия нового сезона, – объяснял Филиппу человек, ответственный за реализацию старой аппаратуры. – У нас выступают такие имена и коллективы, что проблемы в этом не будет. Мы решили выставить аппаратуру на продажу чисто ради интереса. До этого мы уже много чего реализовали, правда сделали мы это совершенно другим способом: мы просто предложили то, что захотели продать, и сразу получили запрашиваемую сумму. Эту же часть нам просто самим интересно было пустить на аукцион. Так что считайте, что вам крупно повезло.
– Я так и считаю, – улыбнулся в ответ Филипп и искренне поблагодарил продавца за откровенность и добрую волю.
– Пусть вам и дальше везет!
Забив новенькими и чистенькими коробками оставшееся в кузове автомобиля место и еще раз поблагодарив за добрые слова и за товар, Филипп с друзьями направились к «Кинопусу». Симон и Ленни с помощником встретили их и помогли с разгрузкой товара, после чего все решили выпить кофе с пончиками, которые Симон специально приготовил к этой встрече.
– У нас целый час до репетиции, – важно заявил он, – и я счел нужным провести его за чашкой кофе.
Филипп познакомил Ленни с Минервино и Максимилианом, а тот в свою очередь представил друзьям своего помощника Томми, полноватого юношу лет двадцати семи, с лица которого вот уже полчаса не сходила улыбка, словно его радовало каждое новое слово, произносимое здесь. Рассказ о том, как они выиграли аукционы, занял чуть ли не вдвое больше того времени, которое они посвятили непосредственно аукционной игре. Кофе за это время успел остыть, и Филипп попросил налить ему еще одну кружку.
– И вот, мы видим эти чистенькие, аккуратненькие коробочки, словно на складе в магазине. Мы открываем их, а оттуда на нас смотрят светильники, такие же чистенькие, блестящие. Те прожекторы на их фоне совсем не смотрятся.
– Не беспокойся, – поспешил успокоить его Минни, – ни ты, ни зрители на них смотреть не будут в принципе, а светить они будут как надо. Если у нас есть, как ты сказал, почти месяц, то мы с братом не только приведем их в должное состояние, но и начистим так, чтобы они тоже блестели и соблазняли тебя своим товарным видом.
– Доверяю вам, как самому себе, – торжественно заверил их Филипп, приложив руку с надкусанным пончиком к сердцу, посадив небольшое пятно на и так уже несвежую после сегодняшних трудов футболку.
Минут за десять до начала репетиции, когда один за другим начали подходить актеры, Минни с Максом и Ленни с помощником Томми словно опомнились и начали наспех переносить коробки с покупками вглубь помещения и складывать рядом с барной стойкой. Они задержались еще ненадолго и провели что-то наподобие описи, сделав заметки рядом с каждым из наименований: что и где нужно заменить, что исправить, что разобрать. Извинившись за причиненные неудобства перед начавшими репетицию актерами, они пожелали всем успешного рабочего дня, знаками показали Филиппу, что позвонят и покинули «Кинопус». Выходя, они столкнулись с Марком Эго, опоздавшим сегодня на двадцать с небольшим минут.
– О, рад вас видеть, Максимилиан, Минервино! – поприветствовал он в спешке покидавших театр братьев, на что они ответили взаимным приветствием.
Проходя вглубь зала, Марк Эго еще раз оглядел его, оценив грандиозность замысла Филиппа и энтузиазм, с которым Ленни приступил к его реализации. Усевшись в середине седьмого ряда, он начал вливаться в суть происходящего и становиться свидетелем создания образов Брата и Отца.
– Я не согласен, – сегодня Артур был категоричен в своих суждениях. – Я еще до того, как появилась Жизель, во многом не был синхронен с братом. Пусть он до поры до времени и безупречен в своем положении, образовании, отношении к жизни, но я все равно чувствую в нем что-то, что в один прекрасный день проведет между нами жирную черту. Он окажется совсем не тем, кем отец его считал все эти годы. Я редко размышлял о нем сознательно, целенаправленно, чаще разрешал своей интуиции выдвигать какие-то внутренние манифесты и прислушивался к ним.
– То есть ты хочешь сказать, что в глубине души ты никогда не любил брата? – продолжал задавать наводящие вопросы Филипп. – Если ты на подсознательном уровне видел в нем неудачника, ждал того момента, когда он сорвется и ничего не предпринимал, то подобный вывод я делаю и о тебе. У кого есть другое мнение? – обратился он к остальным.
– Не просто не любил, но еще и готов был допустить его падение, – предположил Аарон.
– Или даже попустить, – уточнил Филипп. – Возможно.
– Или же просто ты слабый человек, – добавила новый штрих к его образу Я'эль. – Может быть и подлый, если все это время чувствовал какой-то недостаток в родном человеке и не хотел с ним это обсудить. Холодный, что ли…
– Теплый, – добавил Симон. – И не холодный, и не горячий.
Филипп с интересом слушал всех участников дискуссии и время от времени подливал масла в огонь. Он чувствовал, что образ Брата был практически готов, но все же хотел еще пару раз проверить его на прочность.
– А почему ты считаешь, что отец примет твои аргументы за чистую монету?
– Я мыслю рационально. Я думаю о семье, о надежности и обеспеченности дома, очага. В моих рассуждениях звучат патриархальные догмы и веками утверждаемые ценности. Недаром имя мое – Дарий.
Артур выдвигал аргументы в защиту своего персонажа, словно защищал какого-нибудь родственника. В ответ на это Филипп решил задать вопрос с подвохом.
– А ничего, что это имя будет ассоциироваться с персидским царем, разбитым Александром Великим?
– Ничего, пусть ассоциируется с чем хочет…
– Нет, не так отвечать надо. Знай, что то был Дарий Третий – тот, которого разбил Александр Великий. Тоже, кстати, Третий, – подмигнув, проинформировал Филипп Артура. – Дарий Первый же был не менее великим. Дарий, Дариус, Дэриэс… Время покажет, какой из этих вариантов выживет, а так мне твой выбор нравится.
Филипп сделал какую-то запись в блокноте, что-то подчеркнул, что-то обвел, а после отложил его в сторону и задумался. После паузы он обратился к Симону.
– Я снова насчет Отца…
– Нет, не мое, – уверенно покачал головой Симон. – Нужен кто-то другой.
– Но у нас на данный момент больше никого нет. И кстати, что у нас с набором?
– Ничего пока, – ответил Аарон. – Может уже стоит дать объявление?
– Нет, надо еще поспрашивать среди знакомых, – задумчиво ответил Филипп. – Предложить мы пока что ничего не можем кроме интересного творческого процесса, но это должно быть интересно не только нам, но и самому кандидату, поэтому нужно знать кого стоит приглашать, а кого – нет… Хотя можно и объявить, – согласился он в конце концов, но после добавил: – Но прежде нужно понять кто нам еще из действующих лиц может быть нужен.
Чтобы особо не смущать актеров своей неуверенностью, Филипп снова пригласил каждого участника поделиться своим видением Отца – персонажа, с которым он сам еще не определился.
– Это умудренный опытом человек…
– Он будет все воспринимать спокойно, хладнокровно, и с особым вниманием относиться к трудностям детей…
– Он такой, что может позволить сыновьям действовать по своей воле, но свое слово скажет, даст напутствие, предупредит о возможных опасностях…
– Классический образ, – сделал вывод Филипп. – Хорошо, пусть будет так. Какие могут у него быть взаимоотношения с сыновьями?
– Старший – первенец. Он на особом положении, – предположил Артур. – Младший же…
– …младший, и тоже на особом положении, – усмехнулся Саад. – Это звучит слишком банально, слишком просто. Мы приняли, что наш Омид довольно-таки деловой парень, успешный, прагматичный, не нуждающийся в чем-либо. Мы не говорили о возрасте наших героев в принципе, и я вот думаю: может ли что-то зависеть от этого?
– От возраста? – решил уточнить Филипп, и на кивок Саада продолжил. – Я полагаю, что чем старше будет Омид, тем сложнее нам будет показать его таким подвижным, готовым на безумные действия. Я не отрицаю, что и в зрелом возрасте можно совершать дерзкие поступки, проходить через горький опыт и через это меняться к лучшему, но сможете ли вы взять на себя и эту нагрузку?
Казалось, все присутствующие начали думать в этом направлении, и Филипп поспешил выдать им свое решение как аксиому.
– Нет, не стоит. Выжимайте все из своего опыта, из своего юного видения, из своих жизней, в конце концов. Если же этот спектакль будет играться лет через двадцать-тридцать, то там можете делать поправки на ваш возраст.
Эта фраза улыбнула всех до единого и заметно оживила творческий дух коллектива.
– Ладно, – согласился Саад, – возраст оставим в покое. Тогда вернемся к его личным качествам. Деловой, успешный, прагматичный… Я думаю вот о чем: совершал ли я что-то такое в прошлом, в результате чего я стал таким? Ведь я вот-вот приму решение, которое перевернет мою жизнь.
– Не согласна, – неожиданно вступила Агнесса. – Ты лишь утвердишься в своем статусе делового, успешного и прагматичного человека. И я тебе в этом должна помочь. И твой отец, видя это, может поддержать тебя и даже благословить на подвиг. Конфликт же назреет – или даже усугубится – между тобой и братом.
– Ты посмотри, как все можно перевернуть с ног на голову, а! – Филипп даже в ладоши хлопнул. – Хорошо, Агнесса, хорошо!
