Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Глава 15. Звонки и визиты
Много разных историй было рассказано по пути домой, много чего вспомянуто и обсуждено, но как бы далеко друзья ни отходили от негласно принятого решения, они непременно возвращались к его обсуждению. Каждому хотелось поделиться своим пониманием того или иного аспекта будущей авантюры, озвучить беспокоящий вопрос или дать неожиданный ответ. Не успев выговориться и вполовину, они с неким сожалением стали настраиваться на расставание, когда их минивэн Renault Espace пятого поколения въехал в городские пределы.
– Ну, во-первых, мы не расстаемся навсегда, – уговаривал попутчиков и самого себя Филипп. – Зная, что мы очень скоро возвратимся к работе, это даже хорошо, что мы собираемся перевернуть эту страницу. Во вчерашнем дне остались вчерашние события и открытия, а мы будем готовиться к новым. Сегодня же я сделаю несколько звонков и навещу парочку знакомых, и, надеюсь, вечером соберу вас онлайн и посвящу в текущее состояние дел. На связи!
Подъехав к дому, Филипп попросил водителя остановиться. Забрав свой рюкзак и небольшую часть продуктов из «Закусочной», он на всякий случай еще раз проинструктировал водителя о том, кого и куда надо будет довезти, и зашел в подъезд.
Дома он поспешил отделаться от рюкзака, кое-как разместил еду в холодильнике, решил оставить пирог на столе и, отломив от него небольшой кусок, поспешил принять душ. В нем горело желание сделать все, что он задумал, сегодня, сейчас, сразу после душа, даже не сменив мокрый халат на свежую одежду.
– Опять торопится, опять вынь да положь. Как думаешь, не перегорит? – многозначительно поинтересовался Большой Страх мнением Здоровой Дерзости.
– Думаю, не сейчас.
– Посмотрим, посмотрим… Знаешь ведь – волна волну гонит.
– Знаю, – отрезала она, а после паузы добавила: – Если очень хочешь, можешь уже начать. Ты имеешь на это полное право. Малыш, ты тоже следи за ним, подталкивай, когда надо.
Маленький Риск энергично кивнул и продолжил наблюдение за Филиппом, который к этому времени уже пролистывал список контактов, внимательно высматривая строку с именем «Леонид Вода».
– Ленни, привет! Это Филипп.
– Привет, привет! Понял, что это ты. Как дела? – ответил кто-то звонким высоким голосом на том конце. – Что нового?
– Да все по-старому. Как у самого-то?
– И у меня все в порядке, и старик мой тоже молодец – держится. Дел хватает, так что не скучаю. Сейчас вот в одном месте уже закончил работу, скоро буду на другом конце города, и там уже до вечера застряну. Если что надо срочно сделать скажи, я порекомендую одного молодого мастера, и умный, и руки золотые…
– Нет-нет, ничего такого, что нужно было бы срочно делать сегодня. Но вот завтра, если бы ты смог уделить мне часа два… Это в центре города.
– В принципе, у меня пока что есть свободное окно между двенадцатью и тремя. Ни раньше, ни позже не смогу, извини.
– Нет-нет, отлично! Я тогда буду других координировать под это время.
Голос Филиппа своей энергичностью уже мог составить конкуренцию голосу Леонида Воды. Заинтригованный, тот спросил:
– Ты мне скажи только, брать ли мне уже инструменты, и если да, то какие?
– Нет, пока ты мне нужен без инструментов, – усмехнувшись, ответил Филипп. – Тогда я вечерком позвоню и уточню время и место.
Следующим на очереди был Ласло. Этот человек, несмотря на обширное использование кучи, на первый взгляд, бессвязных слов, всегда знал меру в телефонном разговоре и не устраивал из него церемоний. Он никогда не задавал вопросы типа «как дела?» и «что нового?», и старался как можно быстрее отделаться от ответов на них, когда их адресовали ему. Он любил четкость и предпочитал, чтобы ему после приветствия сразу сказали бы, что от него было нужно, или, если бы звонил он, поскорее ответили бы на его вопрос или же сразу остановили в случае отсутствия ответа. Ласло мог показаться сухим, но двигал им совершенно другой мотив: он просто не любил расставаться. «Если ты уходишь из студии, то ведь на какое-то время и на какое-то расстояние. Ты же бы не прощался, если бы ушел на полчаса в соседнюю комнату, верно? Вот и не прощайся, если уходишь на полгода. Лады?»
– Лады! Короче, Ласи, завтра к часу я буду тебя ждать в том самом театре с баром, в котором ты тогда был, – выпутавшись из клубка его фраз, заключил Филипп. – Так, я должен еще кое-кого обзвонить. До завтра!
Только теперь Филипп решил одеться. Нужно было обдумать как действовать дальше. Для начала он раскрыл окно, но, увы, комнату заполнила не горная прохлада, к которой он так привык за последние два дня, а успевший к этому часу раскалиться воздух железобетонного города.
– Ладно, хоть так… Пусть немножко проветрится комната, потом закрою тебя, – договорился он с окном.
Глядя на Филиппа, можно было заметить, как он нервничал. Одевшись так, словно готовился к какой-то официальной встрече, он вдруг начал загружать стиральную машину одеждой из рюкзака. Стирку после этого он почему-то так и не запустил. Сняв с себя недавно надетую сорочку, он послал ее следом за одеждой из рюкзака и надел майку. Подойдя к столу, он взял большое яблоко, обдал его сильной струей холодной воды из крана и, откусив от него, закрыл окно. Время от времени он замирал, словно прислушивался к чему-то. На самом деле, он прокручивал варианты, остававшиеся у него в голове в результате нескольких часов подсознательной работы мозга. В конце концов, Филипп, убедив себя в том, что звонить старому другу отца, о котором он не вспоминал многие годы, и вести с ним деловой разговор было бы правильнее, заранее взвесив все за и против с близким человеком, направился прямиком в салон Марка Эго, предварительно созвонившись с ним и убедившись в том, что тот был свободен и мог посвятить ему часок.
– Филипп, мой друг! – привычно приветствовал своего гостя Марк Эго, обняв его хрупкими руками. – Рад тебя видеть.
Удерживая Филиппа за плечи, он отодвинулся от него на расстояние вытянутых рук и, внимательно оглядев с головы до ног, словно видя его впервые, отметил:
– Отлично выглядишь!
– Еще бы не выглядеть! Мы пробыли два дня в ресорте. Если бы ты знал, как интересно мы провели это время!
– Творчески, я надеюсь? – улыбнувшись, поинтересовался Демиург, а после пригласил за собой в кафетерий, попросив Филиппа уточнить, какой именно чай он хотел бы выпить.
– Самый обычный черный чай. Естественно, творчески! Ты бы видел, как они вовлеклись в идею создания чего-то своего…
– Они – это кто именно?
– Аарон, …
– Подожди, – резко прервал его Марк Эго. – Ты уже отобрал тех, с кем хочешь работать?
– Ну, вообще-то они сами изъявили желание быть в деле, и я лишь убедился в искренности их намерений и глубине желания.
– Ты что, уже обсуждал с ними детали работы?
– Нет, мы просто провели эти два дня вместе, общались, они рассказывали истории – интересные истории, если что – ходили в походы…
– Мой дорогой, это еще ничего не значит. Вот если они начнут жертвовать собой, тогда ты…
– Они уже, – прервал друга Филипп и уверенно посмотрел ему в глаза. – Они уже пожертвовали собой. Я почувствовал все через их рассказы и то, как они их преподносили.
– Ну тогда… А сколько вас было? Точнее, скольких ты отобрал? Аарон – это раз, а сколько еще?
– Еще двое.
– Интересно, кто это? Молчи! – жестом руки приказав готовому уже назвать имена Филиппу попридержать их в тайне, начал он размышлять. – Мы в тот вечер отметили пятерых, троих из которых мы бы сами хотели видеть рядом с тобой. К тебе обратились трое… Они сами вышли на тебя… С ними был Аарон… Аарон тебе человек нечужой… Они знали об этом… Они связались с тобой через Аарона…
Салон Марка Эго наполнил аромат свежезаваренного чая. Он разлил его по чашкам и продолжил размышление. Филипп же покорно молчал и таинственно улыбался.
– Пойдем от противного. Смогли бы они связаться с тобой сами, зная, что Аарон… Думаю, что они смогли бы. Авантюра здесь такая, что… – он еще немного помолчал и вдруг быстро выдал: – Скажи, что я прав, и это не Ромео и не Джульетта – я забыл их имена…
– Мартин и Сюзанна… Нет, это не они.
– Неужели звезды в небе сошлись, и ты говоришь об этих двух чудесных иностранцах?
– Я'эль и Саад? Да, о них.
– Ну, значит я чего-то стою, – польщенно улыбнулся Демиург и отпил горячего чаю. – Лина и Аби прислушались к моему мнению и тоже согласились по их поводу. Правда, наши мнения разошлись по третьему имени: Аарон не был моим кандидатом, но во время голосования нас было трое, и я один проиграл им двоим.
– А кого бы ты хотел видеть вместо Аарона? – снова занервничал Филипп.
– Есть еще время. Да и целых два вакантных места пока что есть в пятерке. Не обязательно, что там окажутся приглядевшиеся нам люди, но мой третий еще имеет шанс. Слушай, ну-ка еще раз объясни, кому и зачем ты хочешь сейчас звонить.
Глава 16. Важный разговор
Телефон уже успел дать несколько предупредительных сигналов, свидетельствовавших о том, что зарядки в аккумуляторах оставалось все меньше и меньше. Вероятно, лишь это подстегивало Филиппа побыстрее закончить этот удручающий, но важный разговор, который он, как бы это парадоксально ни прозвучало, сам инициировал. После двадцати минут добровольной пытки мозга через ухо, пожелав собеседнику приятного вечера, он выключил телефон и, обессиленный, попросил Марка Эго помочь ему с зарядкой.
– Тебе, как всегда, везет, – привычно спокойным и уверенным голосом заговорил его друг, все двадцать минут внимательно следивший за изменениями в настроении Филиппа. – У меня телефон такой же, как у тебя, разъемы у них стандартные, так что не хнычь. Он там, в розетке вон за тем столиком… Нашел? Вот. Теперь я налью еще по одной чашке чаю – на этот раз зеленого, успокоительного – и ты мне спокойно расскажешь все, что тебе сказал папин друг.
– Я даже не знаю с чего начать, – растерянно обронил Филипп, когда Демиург подал ему чашку, от которой исходил аромат свежезаваренных трав. – Он говорил столько чего, в чем я сам никогда не только не разбирался, но в чем и не хотел разбираться и вообще иметь со всем этим что-либо общее. В свое время мне советовали и пойти в бизнесмены, и стать номенклатурщиком, но разве я мог себя представить в таком месте? Вот ты – ты же знаешь меня аж со школы! Скажи, мог бы я стать номенклатурщиком, чиновником, банкиром, бизнесменом? Мог бы я расхаживать с дипломатом с ценными бумагами и носить костюм с галстуком?
– Костюм носить точно мог бы, но носил бы ты его не по их правилам. На тебе всегда была бы какая-нибудь метка, которую замечали бы только они, которая делала бы тебя для них чужим. Раздень тебя – останется взгляд, волосы, небритость, походка – что-нибудь, что будет отличать тебя от них. Ну да ладно, они такие же люди. Что сказал папин друг?
– Ой, много чего… Я что-то записал на бумаге, сейчас постараюсь расшифровать. Так, во-первых, некоммерческая организация не должна иметь извлечение прибыли в качестве цели своей деятельности, ее можно создать для достижения определенных целей – в моем случае культурных. Так… тут неразборчиво… что-то о том, что можно и предпринимательской деятельностью заниматься… неважно. Дальше: финансирование. «Многие НКО держатся на энтузиазме и пожертвовании ее участников…», что-то об интересах от имени юридического лица… «НКО можно также создать, когда люди стремятся объединиться… привлечь новых сторонников…», что-то о партиях он говорил… Но ты же понимаешь, что это все не о том, что…
– Читай, читай дальше.
– Уф.... СРО – саморегулируемая организация. «Явл. нек. объ. форм-ся из субъ. пред. деят.». Чего?!
– Дай сюда.
Демиург взял у Филиппа листок бумаги с его каракулями, явно указывавшими на степень его нервного состояния, в котором он был в процессе разговора, и, вглядываясь в его сокращения и время от времени поднимая взгляд и направляя его в бесконечность, произнес:
– Является неким объектом формируется…
– Является некоммерческим объединением, – поправил его Филипп, вспомнив закодированные слова. Марк Эго кивнул и продолжил:
– Формируется из субъектов предпринимательской деятельности… Боже, какая чушь! Бедный Филипп, через что только тебе пришлось пройти! На, читай сам. Я нервничаю.
– Что-то… «третий сектор, противопос. публич.» … Ага: «противопоставляется публичным…» наверное организациям… Знаешь что… – Филипп очень быстро пробежал глазами до самого низа листа. – Это все я читать не буду. Нутром чувствую, что это все из другой оперы. Вот еще, говорит: «твоя НКО вряд ли будет эффективной, потому что наше общество ни развито, ни свободно».
– А ведь человек правильно рассуждает, – констатировал Марк Эго. – Другим языком, своими словами, но все о том же. Общество – вот что будет тебе мешать, как и мне оно мешает.
– Нужно обратиться в министерство юстиции, подать нужно документы… Ага, вот список: заявление о регистрации юридического лица, квитанцию об уплате государственной пошлины… – Филипп аж поморщился, читая эти слова, – решение о создании общества, устав, реквизиты, адрес, номер счета, документы, подтверждающие право владения и распоряжения помещением, оборудованием… Все такое… Сказал, что в принципе можно и не регистрировать деятельность НКО, оставаясь неформальной организацией, но тогда она превратится лишь в кучку единомышленников, которые по закону будут считаться группой лиц, но не юридическим лицом, и не будет никаких возможностей и привилегий.
– Вот, уже теплее, – с некоторой долей цинизма в словах отметил его собеседник, отхлебнув чаю.
– А, вот еще. В самом конце он сказал: «сам для себя ответь на вопрос: «Зачем мне все это нужно?»». Объяснял он это так: зачем тратить свое время и силы на содержание целой организации, если прибыли никакой от нее не намечается, плюс откуда брать средства? Вот так, такие люди могут зарубить все на корню, не дав даже подышать.
– Не думаю, что ты прав, Филипп, – поставив полупустую чашку на столик и, видимо, решив прокомментировать услышанное. – Ты же разумный человек. Давай посмотрим на это с другого угла, с точки зрения папиного друга. Он кто у нас?
– Юридический консультант.
– Где именно и как он организовывает свой труд – не спрашиваю. Мне это не интересно и совершенно не обязательно знать. Он успешный консультант?
– Ну, вроде как. Работает в этой сфере уже много лет…
– Не суди́м, в скандалах не светился, нет?
– Нет, чист.
– Значит ты получил двадцать минут бесплатной консультации у юридического консультанта, который хоть и не сказал того, что тебе самому хотелось бы услышать, но сказал много чего другого, того, что никто другой тебе не сказал бы.
– Но пока он говорил, я превратился в выжатый лимон…
– Это стоило того, мой друг. Теперь ты точно не захочешь создавать никакой организации, ни коммерческой, ни некоммерческой.
– Но как иначе создать театр? Как сделать его настоящим? – бессильно вопрошал Филипп.
– Нет, он реально высосал из тебя и силы, и мозги, – немного подождав, отреагировал Марк Эго. – В течение последнего месяца мне посчастливилось побывать в настоящем театре и получить большое удовольствие от такого времяпровождения. В другой театр я бы не пошел, а сюда попал случайно, а точнее – по приглашению. Мой друг Филипп Сэндмен позвал меня, и я не мог отказать, потому что видел в его подходе что-то необычное, то, что я искал, сам того не понимая. И, кстати, он попросил помочь ему с костюмами. Я был немного удивлен его напористостью. Словно баран, бежал он впереди всех. Я, например, сам хотел предложить ему идею с костюмами, а он, видите ли, инициативу проявил. Вот, пожалуйста, парень взял, да и создал театр, своими руками и головой. Говорят, что ему друзья помогли со светом, звуком и площадкой, ну да как без друзей-то в современном мире? Это даже в плюс ему пошло – больше людей о нем теперь знают. Еще говорят, что он все это чуть ли не за два месяца организовал, можешь такое себе представить?! Вот и у меня морда вытянулась, как у тебя сейчас. Чувак был вдохновлен, рядом с ними были друзья и он не задавал глупых вопросов, а цели ставил достижимые. Может стоит тебя с ним познакомить, а?
Все это время Филипп сидел, свесив голову и методично переминая пальцы рук, начиная с левого мизинца и заканчивая правым. Завершив эту процедуру, он сцепил покрасневшие руки в замок и глубоко задумался.
– Ладно, что ты предлагаешь делать?
Его друг насколько только мог театрально развел руки, веером раскрыв пальцы и подняв плечи так, что обнажились ямки его ключиц. На его лице нарисовалась такая циничная гримаса, что Филиппу даже стало немного не по себе. Ему вдруг показалось, что перед ним стоит какой-то клоун в ярком, кричащем гриме и почему-то машет ему обеими руками. В этом жесте своего друга он словно прочитал его отношение к необъяснимой неспособности увидеть ответ, лежавший прямо перед ним, а в этом взгляде он увидел непоколебимое желание пусть даже сбить его с ног, лишь бы только он сошел с места, на котором застрял и не двигался уже больше получаса. Филипп отогнал от себя лень, взял себя в руки и встал. Как ни странно, перво-наперво он решил разобраться с уже остывшим чаем.
– Вот это правильно! Чай помогает, – ободрял его Демиург, – чай лечит. Есть какие мысли?
– Звоню Аби и Лине, договариваюсь о встрече завтра в «Кинопусе», потом говорю с Симоном, который сказал Аарону, что хочет быть с нами. О роли с ним поговорю позже, для начала надо договориться о помещении. От двенадцати до трех я хочу быть в «Кинопусе». Я должен успеть встретиться с Ласло, с Леонидом – это мастер, который порекомендует что нужно сделать в плане ремонта помещения – с Аби и Линой, и с тобой, конечно же. Кто еще должен… ах да, конечно же туда придут Я'эль, Саад и Аарон. Пока столько.
– И это все за три часа хочешь провернуть?
– Обзванивать сейчас буду, а все остальное – да.
– Вот и мне как-то легче стало, – без капли иронии в голосе сказал Марк Эго, мягко улыбнувшись. – Вот это и есть тот самый Филипп Сэндмен, который сможет создать театр на пустом месте, если будет знать, чего именно он хочет. Давай, звони уже. Хватит чрезмерно эксплуатировать мой зарядник!
Филипп поспешил к частично зарядившемуся телефону, а Демиург собрал чашки со стола и понес их на кухню. По дороге улыбка плавно сошла с его лица, а лицо оттенилось некоей задумчивостью.
– Ты видишь это? Даже близкий друг засомневался, – указывая на него узловатым пальцем, заявил Большой Страх.
– Это еще ничего не значит, – вступилась за друзей Здоровая Дерзость, но тут же добавила: – Кстати, какова допустимая степень вовлеченности его друзей в общее дело?
– Зависит от того, какие это друзья, насколько они чувствуют его, насколько он ценен для них, от момента тоже зависит, – продолжая сконцентрировано наблюдать за обоими, говорил Большой Страх. – Ты же ведь знаешь, как все бывает. Иногда одного достаточно, а может статься, что и целый город друзей не спасает. Все может зависеть от момента – от разных моментов: момента славы, в который человек может ослепнуть, момента слабости, когда он способен предать, момента беспечности, когда он не видит перед собой преград, момента прозрения, когда вдруг осознает, куда он попал…
– А Здесь и Сейчас становится все более дерзким, – звонким голосом перебил его монотонную речь Маленький Риск. – Того гляди скоро он и до нас дорастет. Вон какой фокус выкинул, негодяй!
– Не дорастет, – вернул себе право голоса Большой Страх, – не дано ему.
– Ну, а вам его поймать не дано. Я-то и не стараюсь, мне он даже чем-то симпатичен, – усмехнулся Маленький Риск.
– Все, он уже второй звонок делает… – прервала обоих Здоровая Дерзость. – По-моему нам здесь делать уже нечего. Что у нас на очереди – полдень следующего дня? Вот и ладно. Там и понаблюдаем.
Филипп же, словно услышав их разговор, решил первым прийти в «Кинопус», и в помещение театра он вошел на целых пятьдесят минут раньше обговоренного со всеми, кроме Симона, срока.
Глава 17. Мечтатели и отщепенцы
– Симон, дорогой ты наш! Прошло каких-то… одна, две… три недели, а кажется, словно год не виделись!
Так горячо приветствовал Филипп Симона, который, в отличие от Алекса, остался заинтересованным в участии в планах своего недавнего наставника поневоле и с радостью согласился встретить его за час до общего сбора. «Будет время и чай выпить, и о деле поговорить», – откомментировал он вчерашний звонок – последний в списке Филиппа.
– Давай поднимемся к барной стойке, там и чаек приготовим, и посидим, – пригласил он его своим зычным голосом, от которого у Филиппа возникло необъяснимое ощущение близости какой-то новой авантюры.
– С удовольствием! – потерев руки, принял приглашение Филипп и пошел вперед. – Для начала дай-ка я спрошу: Алекс – точно «нет»?
– Скорее всего. Он открывает какое-то новое дело с кузеном. Я особо не в курсе, да и углубляться не хочу, пока это не мешает «Кинопусу».
– Да, конечно. Главное, что он никаких возражений не имеет по поводу моих планов. Ведь не имеет?
– Нет-нет, об этом не переживай, – успокоил его Симон, наполняя заварочный чайник сухими угольно-черными, отдающими фиолетовым чайными листьями. – Он хоть и перестал показывать интерес к театру после института, препятствовать этому не будет никогда, а тем более – тебе. Передай-ка мне этот чайник.
– Мне близко, я сам налью. – Филипп принялся заливать чайник водой из крана. – Это хорошо, потому что для начала я хочу полностью проверить помещение и выявить его слабые узлы, если таковые есть. К полудню придет Ленни, и мы его запустим сюда, как кота в новую квартиру. Этот чувак уникален! Его хлебом не корми, только дай что-нибудь починить. Если что-то не так с проводкой, трубами, стенами, потолком, полом, не знаю, чем еще, он это обнаружит, составит список неисправностей и стратегию их устранений, укажет точные сроки их исполнения и лишь спросит, когда можно начать работать.
Филипп включил чайник, и в воздухе почему-то повисла тишина, словно собеседники, несмотря на голубоватый свет индикатора, подтверждающего начало процесса кипячения воды, хотели убедиться в том, что он на самом деле работает. Лишь когда едва уловимый шум, производимый водой в чайнике, начал усиливаться, разговор был продолжен.
– К часу, как я сказал, подойдет Ласло. Он еще раз проверит состояние имеющейся аппаратуры, кабелей, выскажет свое мнение по поводу того, как улучшить акустику, и тоже начнет действовать. Ленни к тому времени уже закончит работу, и мне хотелось бы, чтобы он успел отдохнуть и скоординировать с Ласло свои действия. Жалко, что я не смог договориться с МиниМаксами. Не смог связаться…
– А это кто такие?
– Слушай, а ведь я так и не успел вам о них рассказать. Это световики, те двое лысых – помнишь их с вашего спектакля?
– Да, конечно, помню. Мы их все «лысыми» называли между собой.
– Это хорошо, что между собой, а то неудобно бы вышло. Они, конечно, парни такие, что особо бы от ваших слов не пострадали, но делать этого все равно не стоило бы. История у них интересная и парадоксальная. Братья с разницей в полтора года, которых назвали длинными и нестандартными именами, соответственно Максимилиан и Минервино. Старшего дома звали Максом, а младшего – Минни, и это несколько раздражало его, ведь имя Минни довольно редко присваивается мальчикам. После армии старший решил отпустить волосы, и за три года отрастил нехилую шевелюру. Как назло, именно в это время младшего диагностировали с так называемой alopecia universalis – полное облысение.
– Что, болезнь такая? – удивленно подняв густые брови, поинтересовался Симон, все это время внимательно вслушивающийся в постепенно затихающий на фоне шума вскипающего чайника голос Филиппа.
– Ага. Аутоиммунное заболевание, при котором теряют растительность. В его случае – universalis, то есть полностью. Вот и получился Макс с максимальной длиной волос, и Минни – вообще без оных. Узнав об этом, Максимилиан сбрил всю растительность, до которой только смог дотянуться, а после сделал себе тотальную эпиляцию. Отличные ребята, просто немного необщительные. МаксиМинами или МиниМаксами их называют самые близкие и проверенные временем знакомые, и так как я таким и являюсь, меня особо не интересовало как они представляют себя другим людям, а сам я так их и не представил вам.
Вскипел чайник, и Симон, залив чайные листья водой, отставил его в сторону.
– Выбирай себе чашку повкуснее, я ее ополосну и как раз можно уже будет чай пить. Вот, по круассану нам с тобой.
– Ух ты, какой хозяйственный! – приятно удивился Филипп. – Вот спасибо! Мне вон ту зеленую кружку давай.
– Интересные у тебя знакомые, даже имена у них интересные, – признавался Симон, обдавая кружки кипятком. – У некоторых их аж по два – «официаль» и «казуаль». И все – с интересной историей.
– А что ты хочешь? Каждый человек – история. Ее просто надо суметь увидеть со стороны и правильно пересказать. Мы с Аароном, Я'эль и Саадом во время нашего уикенда рассказывали друг другу такие вот истории… Иногда думаешь, что, просто слушая их, ты уже растешь как личность, совершенствуешься. А если историю рассказывать без интереса, без любви, без чувства, словно читая сухой текст, то такое повествование может вообще отбить охоту от подобного занятия. А ведь, вот я думаю сейчас о нас… о, спасибо! – он принял протянутую ему Симоном кружку ароматного чая. – Говорю, я вот думаю о нас и о том, что ведь в театре то же самое происходит. Сыграешь с пониманием, с любовью – заденешь сердца, а нет – потратишь чье-то время зря, не говоря уже о своем собственном. Ну, жизнь-то всегда сможет обернуть твою собственную неудачу тебе же на пользу, ведь как-никак это будет еще одним уроком, но вот чужое время – с этим надо поаккуратнее. Надо стремиться сыграть хорошо. И не обязательно своей игрой или рассказанной историей или спетой песней кого-то сделать лучше, но надо постараться дать им шанс хотя бы задуматься. Сохранить любовь. Оставить ее в живых. Включить зрителей в историю, так, чтобы их жизненные ценности смогли бы стать созидательными, если можно так сказать. Вот мы и будем исправлять в душах людей то, что им успели напортить. Чай – потрясающий!
– Ну еще бы! Мой самый любимый. Я его только сам пью и друзьям предлагаю. Угостим им и мастера твоего… как звали его?
– Леонид, Ленни. Ага, пусть только поработает сначала. С Ласло можешь не церемониться – он спец по кофе. И не спец, а просто предпочитает кофе. Слушай, я все это время хочу спросить, что у тебя лежит в этой полупрозрачной стеклянной посудине?
Так они провели оставшиеся минут двадцать, пока ровно в полдень не зазвонил телефон Филиппа.
– Если ты мне правильно объяснил, а я правильно тебя понял, то сейчас ты услышишь стук в дверь. Открывай тогда уже! – энергично прозвенел в трубке высокий голос, после чего прозвучал обещанный стук в дверь.
Они поспешили вниз и, впустив Ленни в помещение, Филипп представил друзей друг другу.
– Звонок не работает – это раз, – улыбаясь двумя рядами желтоватых, но здоровых зубов, открыл счет недочетам Мастер по Всему. – Инструменты – не для тебя, не переживай, – добавил он, объясняя наличие сумки, которую поставил у входа, после чего привычным движением вытащил из нее блокнот.
– Нам надо сделать так, чтобы он был слышен не во всем помещении, а в определенных местах, может быть, даже стоит использовать альтернативную сигнализацию, световую, скажем… – не теряя ни секунды, принялся знакомить его с задачами и возможными вариантами их решений Филипп, пригласив Симона следовать за ними.
Как Филипп и ожидал, уже минут через сорок, вознеся хвалу симоновскому любимому чаю и откусив половину свежего круассана, Ленни начал знакомить слушателей со своими планами. Разделавшись с первой половиной круассана, он ни секунды не помедлил со второй, и, пережевывая его и соря крошками, продолжил процесс посвящения. Покончив наконец с угощением и запив его чаем, Ленни, причмокнув, дал волю своим освободившимся рукам, раскрыл свой блокнот («Я в первый раз видел мастера с блокнотом, в который тот вписывал бы план работы!» – признавался после Симон) и начал составлять на левой странице план действий, а на правой чертил какие-то вспомогательные схемы и графики, чтобы облегчить своей аудитории понимание его будущих действий.
В результате осмотра помещения, Ленни пообещал исправить два протекающих водопроводных крана, починить четыре и добавить еще три электрические розетки, починить стены и заделать в них несколько солидных трещин, отрегулировать несколько сидений, заменить облицовку фронтальной стороны сцены, оборудовать ее нормальными занавесями и, как бы страшно это ни звучало, полностью сменить старый ковролин и покрыть стены звукоотражателями, позаботившись, где нужно, о необходимом декоре в виде лакированных реек и тому подобных мелочей. Перечитав еще раз весь список, Ленни махнул рукой и пообещал заменить все электрические розетки, имевшиеся в «Кинопусе».
– Чего уж там мелочиться. И пусь это будет от меня вам подарок. Плюс еще нужно будет пройтись по кондиционерам, но это я буду делать во время отдыха. Здесь на удивление вполне сносная проводка, что меня радует. Ума не приложу, как можно было испортить розетки, ведь даже проводка на мощные лампы здесь грамотно рассчитана. Скорее всего, в самих розетках или в приборах плохие контакты были. Неважно – все обновлю! С учетом того, что я должен буду в промежутках между работой здесь еще бегать по разным заказам, на все про все мне понадобится месяц. Вполне может статься, что и раньше закончу, но кто знает, как и что там будет с материалом, с помощником, с заказами. Поэтому месяц, но железный месяц!
– Очень хорошо, – сказал Симон, чем в некотором смысле удивил Филиппа. – Я, если надо, буду помогать, когда свободен от репетиций буду, – добавил он, слегка покосившись на него.
– Исходя из сегодняшних цен, смета получается примерно такой, – Ленни протянул Филиппу блокнот с подсчетами. – Начать собираюсь для ровности счета с послезавтра – с первого августа. Первого сентября вы свой театр не узнаете.
– Договорились! Спасибо тебе, Ленни, – пожал ему руку Филипп. – Ты, как всегда, на высоте.
– Вот когда сделаю дело, тогда и поблагодаришь, – отвечал тот, пожимая уже руку Симону и глядя на него снизу вверх. – Ну, по ходу успеем наговориться, а сейчас мне бежать уже надо.
– Бежать? – сконфузился Филипп. – Ой, а мы хотели, чтобы ты обговорил с Ласло момент обустройства акустики – помещение, углы, все такое – да и по аппаратуре если у того и будут какие вопросы. Он должен к часу быть здесь.
– Ну, до часа еще примерно пятнадцать минут, а если я тебе говорю «железно месяц», то я вполне могу кому-то сказать «железно час», или два – неважно сколько. Так что нет, сегодня – никак. Что же касается Ласло… – и он снова вытащил блокнот, пробежался по смете и сделал кое-какие дополнения, после чего обвел некоторые линии на схеме. – Сделай снимки с этих страниц и покажи их ему. Если он поймет то, что я написал, проблем у тебя не будет. Скажи ему, что может подключаться через две недели.
