Микаэл Геворгович Абазян
Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена
Глава 3. «Что это было?!»
«ЧТО ЭТО БЫЛО?!»
29 сентября
Золотые кроны деревьев, долгожданная прохлада, веселые лица учащихся и студентов – все эти и другие осенние атрибуты свидетельствуют о приближении одного из самых крупных праздников региона: Дня Столицы. Правительство, Мэрия и Совет Попечителей в очередной раз делают все, что нужно для создания счастливой праздничной атмосферы.
Как всегда, в преддверии торжеств стартует новый театральный сезон, к которому вчера присоединился новый театр «Кинопус». Наш корреспондент Макс Н. делится впечатлениями после посещения состоявшейся вчера премьеры.
О коллективе, представившем вчера на сцене нового театра «Кинопус» пьесу под названием «Притча о бледном сыне», мы уже рассказывали в нашей рубрике в июне, когда они играли свою дипломную работу, поставленную по мотивам трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Новаторский подход к работе вызвал тогда немалый интерес к молодому коллективу, вследствие чего задача попасть на вчерашнюю премьеру оказалась далеко не из легких. И немудрено, ведь как старый, так и молодой зритель всегда был и будет постоянным завсегдатаем культурных мероприятий, проводимых в столице и за ее пределами.
В прошлом вольно интерпретировав классику шекспировского шедевра, коллектив взялся на этот раз за сюжет, зародившийся в еще более давние времена. За основу сюжета пьесы, разворачивающегося в, по всей видимости, намеренно не упоминаемых странах Средиземноморья взята библейская притча о блудном сыне. Нельзя не отметить хорошую работу труппы по переложению сюжета на современную карту действий, а также высокий уровень мастерства актеров, вовлеченных в постановку (все они – выпускники большого Мастера своего дела Роберта Коллинза), однако вряд ли изменение одной буквы в названии произведения было необходимым шагом. Можно было бы предположить, что это всего лишь досадная опечатка, непреднамеренно создающая впечатление о недвусмысленном отношении создателей спектакля к оригиналу, если бы слово «бледный» не было бы оглашено со сцены.
Однако сам спектакль нельзя назвать бледным хотя бы потому, что в течение всех трех часов внимание зрителя было приковано к сцене. Мне было любопытно наблюдать за неподдельным интересом зрителей всех возрастов, за их реакцией и искренним сопереживанием. Некоторые из них после спектакля охотно согласились поделиться своим мнением, который можно свести к общему знаменателю, гласящему: «Что это было?!». Обычно эта фраза сопровождает реакцию на что-то ранее невиданное, повергающее в легкий шок, но, поспешу заметить, в данном случае эта фраза никоим образом не содержит в себе негативного отношения к увиденному. А какое именно складывается отношение у зрителя?
«Не совсем привычно было видеть спектакль, где роли переходят от одного актера к другому, потом вдруг они начинают читать авторский текст. Находка интересная», – отмечает один из зрителей. «Игра актеров меня потрясла, ведь это явно так сложно перевоплощаться из одного [персонажа] в другого, а тем более в ребенка», – добавляет молодая зрительница. «Мне, повидавшему на своем веку бесчисленное множество как проходных, так и действительно великих постановок, безудержно хочется снова пойти на Притчу, потому что такого я уж точно не припомню», – эмоционально жестикулируя, заключает посетивший спектакль бывший художественный руководитель и директор Молодежного театра Альберт Мейер-Брехт, и добавляет: «Помимо охватившей меня гордости за наших выпускников, спектакль заставил задуматься. Я счастлив, что оказался сегодня здесь».
Несомненно, получая такую высокую оценку из уст заслуженного мастера, труппа театра «Кинопус» становится ответственной за дальнейшее поддержание высокого качества своей работы и с гордостью встает в один ряд с другими театрами столицы.
Я от всей души рекомендую вам сходить на этот и другие спектакли, которые будут играться на сцене театра «Кинопус».
Следите за театральными афишами и не упустите другие увлекательные события в рамках торжеств, организованных при содействии Правительства, Мэрии и Совета Попечителей.
Глава 4. Слово Мастера
– Он спрашивает: «Что это было?!», да? Нет, реально – это все, что он смог сказать? А мне вот хочется узнать, что вот «это» было?! – возмущался Филипп, тряся небрежно свернутой в трубку газетой. Усмехнувшись, он швырнул ее на стол, перестал наконец ходить из угла в угол и сел на одно из кресел в первом ряду.
– Ладно, Филипп, не надо так возмущаться, – успокаивал его Марк Эго. Не считая самих артистов, он был единственным из создателей спектакля, которого Филипп пригласил на срочную встречу в «Кинопусе», назначенную на воскресный вечер. – Этот корреспондент тоже должен зарабатывать себе на хлеб. Вспомни какими были обзоры в наше время: если не переводы чужих статей, то уж точно клише на клише, сдираемые друг у друга. Я как-то недавно раскопал кипу старых газет и начал пролистывать их, пытаясь вспомнить почему я их оставил у себя в шкафу. Это же просто тоска, а материал…
– Так сколько лет-то прошло с тех пор, Марк? Ну нельзя же оставаться в прошлом и тянуть эту лямку десятилетиями!
– Можно, Филипп, можно, поверь мне, – пытался успокоить его старый друг. – Ведь не все одинаково относятся к своей работе. Да и не только к ней. Люди вообще по-разному относятся ко всему. Люди вообще разные, открою тебе секрет.
– Я понимаю, но к такой работе нельзя так относиться, – не унимался Филипп. – Если ты корреспондент, писатель, публицист – неважно кто, если ты обращаешься к публике, то ты несешь ответственность за материал, который преподносишь ей, причем и за форму, и за содержание. Тебя читают раз, тебя читают два раза, неделю, месяц, год… Твой стиль становится узнаваемым, твой язык – понятным. Если ты становишься популярным, то твоим языком начинают говорить, а твоими мыслями – думать. А он говорит и учит непонятно чему. Да и врет к тому же!
– А что именно он не так сказал? – поинтересовался Саад.
– Хотя бы слова Альберта. – Филипп воспользовался поводом и снова стал маячить перед внимательно слушавшими его комментарии друзьями. – Он не просто вырвал их из контекста, но и извратил, а часть даже присвоил себе. И я еще не говорю об иронии, с которой он начал представлять нас и нашу работу.
– Ну, насчет Коллинза – это да, это он выкинул номер, – закинув ногу на ногу, сказала Я'эль. – Еще как-то можно понять, почему он Филиппа не упомянул, но зачем так лебезить перед официальными лицами?
– По-моему у него там какие-то связи были, – немного поморщившись, отметил Артур.
– Скорее всего, – поддержала его версию Агнесса, – поэтому ему и постоянную рубрику доверили.
– Какую рубрику – культура, все такое, да? – решил уточнить Филипп.
– Да. Театры в основном. В конце недели у него постоянная рубрика о событиях недели. Если таковые имелись в городе, он описывает их. Если нет – интернет под рукой, а через него – доступ ко всем мировым событиям. Ну а народ все схавает.
– М-да… Схавает и не поперхнется, еще и добавки попросит, – говорил Филипп себе под нос. Взгляд его застыл на какой-то точке в бесконечности. Видимо, какая-то фраза навеяла в нем какие-то воспоминания. – Хорошо, ну а вот летом он в целом неплохой обзор сделал ведь.
– Так то была выпускная работа, и руководил ею, я извиняюсь, «великий мастер дела Роберт Коллинз», – привела еще один довод в поддержку версии с протекцией Агнесса.
– Ну да… В принципе, так и есть, – согласился Филипп. – Да, но народ, читатели – они же ведь примут на веру все, что он ляпнул.
– Если вообще прочитают этот обзор, – пессимистично добавил Аарон.
– Если вообще они читать умеют, – усугубил картину Симон, невольно задействовав в Филиппе наболевший триггер.
– Злые орки, закостенелые дикари, выкрашенные куклы и запуганные узники.
– Что? – спросила сначала Я'эль, а после слегка изменила вопрос: – Кто-кто?
– Да все они… – вздохнул Филипп, но Марк Эго решил развеять сгущавшиеся тучи.
– Нет, Филипп, не все. Далеко не все. Сто с лишним душ, укушенных вот этими молодыми людьми сутки назад вот здесь, на этом самом месте, должны были тебе вчера стать доказательством тому, что не все люди такие уж плохие. Здесь и сейчас, верно? Здесь и сейчас мы сидим с тобой и обсуждаем написанные кем-то слова, которые останутся на бумаге столько, сколько она способна будет их выдержать, но эти слова будут ничем для сотни с лишним душ, которые были здесь и… вчера. Ровно сутки назад здесь происходило чудо выздоровления, чудо врачевания душ. Я был среди них. Да, я не играл на сцене, но я был счастлив, потому что я видел мой вклад в общее дело врачевания. Да, я сидел в тени зала, но я видел внутренний свет, исходивший от зрителей. И этот Макс Н. даже если и спер слова Альберта, то уж точно не те, которыми он бы описывал неподдельный интерес людей: Альберт просто не мог их видеть, ведь он сидел в первом ряду. Да, кстати, а что именно он исказил?
– Сейчас скажу…
Филипп взял со стола газету и пробежался по тексту.
– Не совсем привычно… хочется снова пойти… ага, вот. Читаю: «Помимо охватившей меня гордости за наших выпускников, спектакль заставил…». В оригинале же было: «Помимо охватывающей меня доброй зависти молодым сердцам». Альберт мне сам сказал.
Дальше: «Я от всей души рекомендую вам сходить на этот и другие спектакли, которые будут играться на сцене театра «Кинопус»». Эту рекомендацию дал не корреспондентишка, а сам Альберт! Он мне сам сказал.
Еще эта тирада о высокой ответственности перед непонятно чем: «Несомненно, получая такую высокую оценку из уст…» туда-сюда, ля-ля-тополя «… становится ответственной за дальнейшее поддержание высокого качества своей работы и с гордостью встает в один ряд…» и далее по тексту.
Что это было?! Это уже я спрашиваю! Встает в один ряд – с кем? С серыми спектаклями, сделанными на отвали? С актерами, ненавидящими зрителя и саму свою работу? С Мертвым театром? Да, мы в ответственности перед людьми, но не об этой ответственности я говорю. К слову «бледный» пристал еще… Специально отмечал то, как мы передавали друг другу повествование и принимали на себя разные роли – кажется единственное, что он заметил из всей работы – но ни словом не отметил ни костюмы, ни музыку, ни свет…
– Филипп, Филипп, успокойся, – тихим и спокойным голосом обратился к нему Марк Эго, мягко улыбаясь и словно подготавливая друга к какому-то откровению. – Жаль, что Лина с Аби не слышат тебя. Будь они здесь, я уверен, объяснили бы тебе что к чему. Но давай-ка я сам попробую. Говорю то, что думаю и чувствую, окей? Ты после уж сам рассуди. Скажи мне на милость, Альберт тоже так же возмущался, как и ты сейчас?
– Да нет, он был спокоен. Он позвонил мне и попросил зайти в институт. Главное, не поленился появиться там в воскресенье.
– Во-от! – одобрительно кивнул Марк Эго.
– Ну так вот, Альберт пригласил к себе и дал почитать газету. В конце спросил: «Ну, что скажешь?». Я не сразу въехал в прочитанное, а потом возмутился, а он тихо улыбался. После уже добавил от себя по поводу искаженных слов, и опять улыбался.
– И тебе все это не показалось похожим на какой-то урок, который он хотел преподать тебе?
– Мысли пробегали в голове о том, что он чувствует себя бессильным перед невеждами, что он хочет вовремя дать мне знать о том, что происходит за нашими спинами.
– А если посмотреть на все это с другой стороны и представить, что Альберт чувствует именно их – всех тех орков, узников и не помню уже кого – бессильными перед тобой и твоей работой, и именно этого Макса Н. он видит в смятении, а не нас? Да, он хочет вовремя тебя просветить, и именно потому спешит показать тебе статью и поделиться с тобой нужной информацией, но не для того, чтобы показать безнадежность ситуации, а для того, чтобы сообщить, что пришло время действовать. Может быть, потому он и улыбался, что окончательно успел убедиться в том, что ты в состоянии решить эту проблему собственными силами.
– Он позвал меня сегодня днем, а когда я уходил от него, он порекомендовал поделиться со всеми вами… Ты думаешь…
– Я не думаю – я уверен в том, что все это было демонстрацией положительного мнения – и в этом Макс прав – заслуженного Мастера своего дела о вашей работе. Альберт не поведал тебе о том, что еще он говорил для газеты, о том, что он хотел, может быть, сказать, да не сказал. Он хотел донести до всех вас суть события: вы сделали что-то такое, что никто не смог категоризировать. Иными словами – уникальное.
Марк Эго теперь обращался ко всем присутствовавшим, ведь, поддерживая их, он поддерживал и своего друга.
– Вас увидела и услышала сотня с лишним людей, и, образно говоря, здесь и завтра будет сидеть новая сотня душ, которая захочет познакомиться с этим новым чем-то, которое не смогло описать официальное слово. Люди, люди – вот на кого вам стоит сейчас смотреть. Следите за тем, что они чувствуют, а не учите наизусть газетные статьи. Цените те их слезы, которые вы вчера пролили – а их было немало, черт возьми! Ой, немало было слез вчера. Их цените, а не измененные хвалебные слова. Газеты читайте между строк, но вникайте в каждое невнятно сказанное и даже неполное предложение из уст впечатленного зрителя. Они впервые увидели что-то живое, и вам должно быть очень интересно то, как они это состояние описывают. Не уподобляйтесь корреспонденту, смотрящему глазами, ведь это его работа, и он привык делать ее именно так, как его учили. А вот люди – им нечего терять или получать, они не заинтересованы в том, чтобы лгать самим себе, и они смотрят спектакль сердцем.
Не каждый удостаивается такой удачи, и совсем не просто ее заработать. Иногда нужно бывает прожить целую жизнь, чтобы оказаться в состоянии рассказать историю, которая на пару часов незаметно становится личной историей каждой из сотни с лишним душ. Все они были с вами, друзья, с вами и с созданными вами персонажами – нет, даже не персонажами – людьми, живыми людьми… с созданными вами жизнями. Все это описывается одним словом: сопереживание. Они вам сопереживали. И да – статья верно отмечает особый интерес зрителей к перевоплощению из одного героя в другого во время эстафеты чтения текста. Они физически ощущали на себе эти переходы. Они видели, как Хаким становится Гиваргисом, Жасмин – чтецом, а Ки – Джуди.
Марк Эго сделал короткую паузу, чтобы дать своей аудитории послушать их собственные мысли во все еще хранящей запах свежей краски тишине.
– И они еще много чего скажут. Будьте готовы ко всему, что они могут сказать, и помните, что мы бьемся за каждую душу. Альберт же не сказал ни меньше, ни больше того, что требовалось написать в газете, и главное там – приглашение на повторное представление «Притчи…» и новые спектакли. Филипп, ты хоть понял, что он тебе дорогу открыл? – сказал он, повернув голову к Филиппу, и его примеру последовали остальные.
Последняя фраза дошла до сердца каждого. В сердце же Филиппа кольнуло.
Глава 5. Обретение смысла
Говорить зритель начал еще в субботу. Сразу после спектакля в сети начали появляться восторженные отзывы, которые незамедлительно обрастали красноречивыми комментариями и вопросами. Обзоры посолиднее начали выкладываться чуть позже. Информация в них давалась взвешенно, мысли не были обрывочными, а суждения способствовали правильному восприятию работы Филиппа и Ко. Некоторые из них даже были снабжены фотоотчетами. Один из них Артур демонстрировал в понедельник утром, подключив лэптоп к проектору и выведя изображение на экран, незаметно укрытый от глаз в свернутом состоянии под потолком сцены.
– Интересно видеть то, что было скрыто от наших глаз, – комментировал он показ. – Вон как они ждали начала спектакля… Тут они уже в зале, ждут, когда начнем…
Точка зрения Филиппа не была так подвержена воздействию эйфории. Он старался извлечь как можно больше информации для дальнейшего улучшения всего, чего они достигли.
– В «Кинопусе» нет фойе, и нам нужно как-то решить эту проблему. Приходят они заранее, а сесть негде. Сейчас еще ничего, не холодно. Но работать на публику нам придется с осени по весну, а это – сами знаете. От дождя со снегом тоже укрываться нужно будет. Или навес нужно сделать, или еще не знаю что… Ладно, подумаем. А вот с гардеробным помещением Ленни здорово придумал, нет? О, смотри какие мы важные!
Он, конечно же, не пытался затмить новыми проблемами все те радостные эмоции, которые, несомненно, так были всем сегодня нужны, и не был скуп на шутки и веселые комментарии.
– Ага, вот еще один интересный обзор, – заявила пытливая Агнесса. Она все это время копалась в телефоне, словно искала что-то конкретное, и, видимо, нашла. – Он небольшой, но интересный… Закончим смотреть – я зачитаю.
– Да, тут практически ничего не осталось, – согласился Артур и ускорил просмотр фотографий, и когда цикл замкнулся, и они начали повторяться, все приготовились внимательно слушать Агнессу.
– Пишет один критик, о котором нам еще в институте говорили, что, мол, если ему что-то нравится, спектакль начинают любить повсюду, а если он отзовется нелестно, то, считай, дело – дрянь.
– Новак, что ли? – удивился Аарон.
– Он самый, – подтвердила Агнесса. – Вот что он пишет… Так, секундочку, тут это… фестивали, сезон открыт… о других театрах… Ага, вот: «К сожалению… – она многозначительно подняла вверх украшенный изящным серебряным кольцом указательный палец, оглядела застывшие лица друзей и, улыбнувшись, продолжила чтение. – К сожалению, мне было суждено оказаться на премьере вышеупомянутого «Пустого дома» в Театре Драмы, пиар-компания в поддержку которого так усердно пыталась нам навязать эту низкопробную работу, выдавая ее за нечто особенное. В который раз художественный руководитель театра показывает свою незаинтересованность (а может быть попросту несостоятельность?) в создании хорошего спектакля. Я специально не использую в описании никаких других прилагательных и эпитетов, потому что мне действительно хотелось бы увидеть как минимум хорошую работу. Увы, пока что и эта высота остается для театра недостижимой. Я предпочел бы оказаться в новом театре «Кинопус», который в субботу последним из всех театров города присоединился к открытию нового сезона премьерой драмы «Притча о бледном сыне», с легкостью обогнавшей многие именитые спектакли по популярности среди зрителей. Судя по информации из уважаемых мною источников, спектакль уже успел вызвать завидный резонанс, достаточный для привлечения интереса истинных поклонников театра, и, я полагаю, читатели уже догадываются где можно будет меня найти вечером того дня, на который будет намечен очередной спектакль в театре «Кинопус». Там и поговорим».
Филипп глубоко вздохнул.
– А это означает, что нам срочно нужно назначить новые даты. А это означает, что мне сегодня необходимо переговорить со всеми и скоординировать наши действия. Если наша работа оказывается нужной людям, мы будем работать. Если мы интересны, мы будем поддерживать этот интерес. Если к нам хотят прийти, мы должны их принять. Имея такую поддержку в лице Альберта и… как зовут этого критика?
– Новак, Артур Новак, – уточнила Агнесса.
– …поддержку в лице Альберта и Новака, мы не имеем права терять момент. Я надеюсь, вы разделяете мое мнение.
Радостные возгласы явились самым приятным и желанным тому подтверждением.
В течение часа Филипп успел связаться со всеми задействованными сторонами и устроить онлайн-конференцию прямо из театра. Они наметили сразу четыре новые даты, равномерно раскидав их по концам недель октября. Последний месяц осени решили пока что не трогать, желая все же сначала воочию убедиться в неослабевающем интересе со стороны зрителя. К концу дня были готовы макеты афиши, буклета и билетов и официально анонсированы первые два спектакля с указанием контактных телефонов Филиппа и Аарона.
Каково же было их удивление, когда уже через полчаса количество поступивших звонков начало превосходить имеющиеся в наличии свободные ячейки памяти, которые человеческий мозг был в состоянии выделить под активность с названием «Ладно, запомним». Филипп распорядился немедленно создать хоть какую-то рабочую версию бухгалтерии, в которой и зарегистрировал первые девять зарезервированных билетов.
«Нужно подумать о том, как мы будем решать финансовые вопросы. Театр мы, типа, открыли, но его же надо зарегистрировать юридически. Завтра же займусь этим, благо есть к кому обратиться.»
Но не только об этом сейчас думал Филипп, противоборствуя поутихшему, но все еще способному отвлекать от работы чувству эйфории. Все эти мысли имели философскую природу, а поэтому, в отличие от только что принятых уверенных решений по организации труда и поставленных планов на завтра, все они обретали форму вопросов, на многие из которых вряд ли можно было бы сейчас дать определенные ответы.
«Как это получилось? Откуда все пришло и к чему ведет? Было ли все это предписано и нам нужно было лишь дождаться, когда сформируются определенные условия, появятся определенные люди и будут озвучены определенные фразы, или же мы своими силами смогли повлиять на свои судьбы? Неужели возможно, чтобы возникающее в сердце желание, получая необходимую поддержку извне, было бы способно изменять образ мышления, поведение и настроение людей и обращать их внимание на себя? Другими словами, неужели действительно возможно придавать своей жизни смысл и становиться значимым в жизни других людей, просто следуя своей Мечте и внимая истинному желанию Сердца? Может быть, в этом и находится ключ к Счастью?»
