Мария Берестова
Выбрать волю
Глава пятая
В тот день у Эсны никак не ладилась её работа по дереву. Такое иногда бывает, если вести руку нетвёрдо – можно снять лишнего и испортить задумку. Обычно исправить такую оплошность было несложно, но тут ошибки наслаивались одна на другую, и Эсна решила прерваться и пораздумывать.
В последнее время она чувствовала себя глупой. Ей было сложно разобраться, каково её новое положение и как ей себя вести. Кажется, она постоянно что-то делала не так.
Вздохнув, Эсна уселась на подоконник и устремила взгляд в сад.
Она полагала себя умной женщиной, и по праву гордилась тем, что вполне умеет подстроиться под любого мужчину, который встречался на её пути. Ей всегда удавалось угодить отцу, братьям, первому мужу, друзьям отца и мужа. С детства все хвалили её за послушность и аккуратность, и она вполне убедилась в своих талантах, поскольку всегда занимала при мужчине достаточно удобное положение.
Сперва ей думалось, что так же продолжаться будет и во втором браке. Грэхард выглядел предсказуемым, и ей казалось, что она вполне способна подстроиться под его ожидания и выдать ему ту версию Эсны, которую он желал видеть. Но раз за разом она обнаруживала, что угадала неверно, и показывает вовсе не то, что желанно ему.
Она прижалась лбом к стеклу и снова вздохнула. Она не могла понять, в чём именно ошибается, поскольку ей невдомёк было, что Грэхард как раз и не хочет, чтобы она что-то изображала.
С тоской глядя в окно, Эсна подумала, что было бы очень приятно сейчас погулять в саду. Раньше ей и в голову не пришла бы мысль действительно так и поступить, но вчера владыка так негодовал по поводу вроде бы ею самой и придуманных запретов, к которым он не имеет никакого отношения… что она решилась.
У неё даже не вызвал удивления тот факт, что ей никто не помешал, – чего-то подобного она и ожидала. Неспешно гуляя по саду, Эсна пришла к выводу, что она очень плохо понимает, что ей можно, а чего нельзя, и, в самом деле, недальновидно отнесла к «нельзя» кучу всяких приятных вещей, которые, скорее всего, «можно».
Нужно было как-то разобраться в этих границах и испытать, где же они проходят, а ещё лучше – обсудить дело с княгиней. И, может быть, даже и самим Грэхардом, раз уж он так настойчиво требует, чтобы она научилась говорить о том, что её беспокоит. Этот вопрос – чего ей можно, а чего нет, – её и в самом деле беспокоил ужасно, так что, пожалуй, это тот самый случай.
Покивав сама себе, Эсна осталась вполне довольна принятым решением – поговорить после ужина с княгиней – но вдруг припомнила, что после ужина придёт супруг, и ей станет не до разговоров. Вот если бы поговорить как-то с обоими сразу…
Эсна замерла.
Грэхард никогда не приходил на ужин в Нижний дворец – очередные соображения безопасности, по которым владыка всегда трапезничал отдельно. Но, в самом деле, почему бы не попробовать пригласить его к ним? В конце концов, может и не есть, если так уж ожидает найти какую-то отраву.
Уже было окончательно решив, что вечером поговорит с Грэхардом на эту тему, она вдруг замерла от дерзкой мысли, которая забрела в её голову не иначе как от желания испытать границы, которые ей отмерены.
Что если… что если пойти к нему прямо сейчас – и пригласить на этот дурацкий обычно чисто женский ужин?
Медленно поморгав, Эсна повернула голову в сторону Верхнего дворца. Видно его было плохо – мешал обзору Средний. Никаких существенных препятствий вроде стоящих оцеплением солдат не наблюдалось.
Владыка, конечно, занят. Это очевидно. Но даже в самых сложных делах делаются короткие перерывы для отдыха! Сможет же он выделить ей пять минут?
В другой ситуации Эсна могла бы колебаться часами; но те многочисленные потрясения, которые она пережила за последние пару недель, окончательно её доконали.
«Будь что будет!» – решила она, гордо вскинула голову и отправилась к Верхнему дворцу.
По пути ей никто не попался, и она беспрепятственно достигла широких ступеней входной террасы. Вот тут у дверей стоял весьма внушительный караул – целых четверо солдат, и все страсть как вооружённые! Эсна замялась. Поразглядывала каждого из четверых, но так и не смогла понять, кто из них главный и к кому обращаться.
Мысль о том, чтобы поджать хвост и сбежать, стала казаться весьма соблазнительной, но Эсна твёрдо взяла себя в руки, и, глядя ровно между двух пар солдат, решительно произнесла:
– Прошу прощения!
Трое её невозмутимо проигнорировали, а вот четвёртый любезно поклонился и поинтересовался:
– Что угодно госпоже?
Чуть было не впав в ступор, Эсна всё же собрала все силы, и продолжила в прежней решительной манере:
– Я бы хотела посетить грозного владыку!
Говоривший с ней – очевидно, как раз-таки главный среди присутствующих, – снова поклонился и распорядился:
– Ланс, проводи и доложи!
Один из застывших солдат тут же отмер, тоже поклонился и с приветливым:
– Прошу вас, госпожа, – открыл дверь, пропуская её внутрь.
С некоторым внутренним недоумением – что, всё так просто? – она вошла.
Дальше последовал частично знакомый путь – однажды она пробиралась здесь с владыкой на крышу, поэтому кое-что помнила, – но с него они быстро сошли, и вскоре Ланс оставил её на каком-то диванчике, а сам прошёл дальше, чтобы через минуту вернуться и вновь распахнуть перед нею двери.
Замирая от некоторого внутреннего трепета, Эсна вошла.
Покои, которые перед нею открылись, были рабочим кабинетом Грэхарда. Светлые – благодаря большим окнам и белёсым деревянным панелям, которые его обивали. Просторные – здесь явно можно было не только сидеть за столом, но и расхаживать, размышляя. Все устланные мягкими коврами – Грэхард предпочитал при первой возможности скидывать обувь.
Надо признать, что босой, поджавший под себя ногу и улыбающийся владыка выглядел совсем даже не грозным и не страшным – что, впрочем, не слишком-то ободряло Эсну, которая успела насмерть перепугаться собственной дерзостью, и теперь едва держалась на дрожащих ногах.
– Солнечная! Вот так сюрприз! – меж тем, совершенно неприкрыто обрадовался Грэхард и дружелюбно указал ей на ближайший к нему стул.
У неё хватило сил добраться туда и сесть. Это было своевременно, потому что ноги, однозначно, подгибались.
– Что-то случилось? – нахмурился владыка, приняв её молчаливость и подавленность за дурной знак.
– Нет, всё хорошо, – покладисто отозвалась Эсна, мирно складывая руки на коленях и успешно изображая, что пришла сюда просто потому, что ей положено в этот час сидеть конкретно на этом месте исключительно с таким самым видом.
Пронзив её острым взглядом, Грэхард не стал вдаваться в подробности, пожал плечами и вернул своё внимание бумаге, с которой работал, согласившись, тем самым, играть в игру «не обращай внимания, я просто новая деталь интерьера».
На то, чтобы изображать деталь интерьера ей наскучило, ушло четверть часа. Затем без вступлений и переходов она неожиданно заговорила:
– Я думала, мне сюда нельзя.
Он нахмурился, закончил выводить на бумаге ту фразу, на которой она его прервала, затем повернулся, внимательно посмотрел на неё и отметил очевидное:
– Можно, но только я почти наверняка буду чем-то занят.
Эсна не стала расшифровывать, что именно из этого исходного постулата сделала вывод, что ей нельзя его тревожить и отвлекать от дел, и сразу перешла к вопросу, ради которого, собственно, и явилась:
– Я подумала, что, возможно, вы могли бы… ужинать у нас, нет? – сбилась всё же к концу она, сконфузившись.
Он медленно моргнул, обдумывая это предложение, потом уточнил:
– Зачем?
Она закраснелась, разглядывая свои руки, и промолчала.
Он выразительно вздохнул.
Она поддержала тему мучительным вздохом.
Затем всё же изволила расшифровать свою мысль:
– Мы могли бы разговаривать за ужином.
Действительно, разговаривать после ужина у них не очень-то получалось – всё время уходило на постельные утехи – а в другое время, как уже отмечалось, Грэхард бывал изрядно занят.
Надо признать, что до этого момента ему в целом не приходила в голову мысль, что с женой можно и нужно разговаривать. Да и о чём вообще можно разговаривать с женщинами, он, толком-то, и не знал.
– Я попробую, – осторожно пообещал он, оставляя себе лазейку дать задний ход, поскольку ужины и разговоры с женской частью семьи казались ему чем-то весьма сомнительным и утомительным.
Эсна несмело улыбнулась, бросая на него из-под ресниц благодарный взгляд.
Взгляд этот незамедлительно выжег в нём искру.
– Иди-ка сюда, – потребовал он, распахивая руку ей навстречу.
Она послушно встала и подошла; он устроил её у себя на руках, с самым довольным видом вдохнул запах её волос и вернулся к своей бумаге.
Эсна почувствовала себя совершенно счастливой. Грэхард был тёплым, его сердце билось непривычно спокойно и размеренно, а грудь вздымалась равномерно, в такт неспешному дыханию. Скрипело перо, из окон задувал освежающий ветерок, доносилось чириканье голодных птенцов – кажется, где-то неподалёку птицы устроили свои гнёзда. Наверно, никогда в жизни Эсне не было так уютно, как сейчас.
Признаться, самому Грэхарду было не так удобно и уютно, потому что приходилось прикладывать силы на то, чтобы с рабочих дел не переключиться на поцелуи и ласки: нежное доверчивое женское тело так и манило воображение. Однако владыка всегда уделял большое внимание дисциплине своего ума, так что вполне справлялся с этой нелёгкой задачей.
…на ужин он, и в самом деле, явился в Нижний, чем произвёл суету и перестановки. Центр стола, естественно, выделили ему, Эсну оставили на её месте – по правую руку от него, – а вот весь «левый фланг» сдвинулся на один стул в сторону.
Дамы были очень оживлённы: их быт редко радовал столь яркими событиями. Сам Грэхард чувствовал себя несколько смущённым, что умело скрывал привычной каменной физиономией и слегка хмурыми бровями.
Больше всех довольна оказалась княгиня, что и выразила своей любезной фразой:
– Отрадно видеть тебя с нами, о грозный владыка.
В присутствии третьих лиц она всегда титуловала его исключительно официально.
Грэхард поубавил хмурости у бровей и прибавил немного улыбки, отвечая:
– Солнечная госпожа заметила, что моё присутствие здесь будет желанно.
В разговор вступила сумеречная принцесса:
– Это так, брат, – тихо сказала она.
Эсну всегда удивляло, как при её довольно могучем виде она умудряется говорить тонким нежным голоском, который столь ей не шёл.
– А я считаю, – наставительно подняла палец боевая бабушка, – Арди мог бы приходить к нам и чаще!
Брови Эсны удивлённо поползли наверх от этого столь неподходящего грозному владыке «Арди», но сам он остался вполне невозмутимым – как будто такое было в порядке вещей, – и спокойно ответил:
– Полагаю, звёздная, теперь у меня есть повод к вам захаживать, – и, повернувшись к Эсне, заговорщицки ей улыбнулся ей краешком рта.
Тем временем, застольную беседу умело взяла в свои руки небесная княгиня. С присущим ей тактом она задала тему, вполне уместную и интересную для собравшегося круга:
– Грозный владыка, мы слышали, что ваши каравеллы успешно прошли первые испытания?
Всякая хмурость исчезла с лица Грэхарда; каравеллы были новым типом судов, которому ньонские знатоки прочили великое будущее.
– Все три судна показали большую маневренность, – степенно кивнул Грэхард, весьма довольный ходом испытаний.
Эсна тоже частенько слышала разговоры об этой новинке от отца, поэтому не удержалась от вопроса:
– Ваше повелительство, а правда, что они могут ходить против ветра?
Здесь неравнодушие проявили и другие дамы:
– Не может быть! – всплеснула руками одна из тётушек.
– Это что-то новенькое, – удивлённо проскрипела одна из бабушек.
– Не совсем против ветра, – аккуратно уточнил Грэхард, – но лавировать очень круто к нему – да. Не хуже яхты.
Все мечтательно задумались. Ходить под парусом было любимым развлечением ньонских дам.
– Яхта, на которой можно разместить целый взвод, – мечтательно проговорила княгиня. – Звучит достаточно внушительно, не правда ли?
В общем, этой перспективной темы хватило на весь ужин. Эсна и забыла, что затевала этот разговор вообще по другому поводу. Мысли о каравеллах не выходили у неё из головы – ей мечталось и самой оказаться на борту этого удивительного корабля, и запечатлеть его в резьбе.
– А вы покажете мне ваши каравеллы? – вечером в спальне решилась она спросить.
Грэхард замер и нахмурился, явно перебирая в голове свой график в попытке найти там возможность покатать жену на каравелле. Таковая возможность упорно не находилась.
– Возможно, позже, – выкрутился он. – Я учту твоё желание и подумаю, как его реализовать.
Раскинувшись на кровати, Эсна мечтательно зафантазировала:
– Может, вообще удастся выбраться всей семьёй? Звёздная явно даст фору любому моряку!
Боевая старушка, в самом деле, проявила большую осведомлённость в военно-морском деле, свернув разговор в столь специализированные дебри, что остальные леди заскучали, не очень понимая, о чём идёт речь.
– Бабушка и сама в юности управляла кораблями, – с улыбкой согласился Грэхард.
Это домашнее тёплое «бабушка» в его устах звучало столь чужеродно, что Эсна невольно вспомнила, как именно звёздная называет своего внука, и рассмеялась.
– Что такое? – облокотившись коленом на кровать, наклонился он к ней.
– Арди? Серьёзно? – расшифровала своё веселье Эсна, которой казалось, что ничего более нелепого, чем называть грозного владыку таким лёгким домашним прозвищем, и быть на свете не может.
Выразительно выгнув бровь, он поинтересовался:
– А что именно тебя так удивляет, солнечная? Только не говори, что ты не знаешь, как сокращается моё имя. – На секунду задумавшись, он медленно проговорил: – Впрочем, я всерьёз подозреваю, что ты в принципе не знаешь, как меня зовут.
– Что? – от удивления Эсна аж села и захлопала ресницами.
Он выглядел полностью невозмутимым, когда пояснял:
– То я у тебя грозный владыка, то вообще ваше повелительство! – передразнил он. – Ну точно, кое-кто плохо учил свою любимую историю, и не добрался до имени нынешнего владыки Ньона. Бывает, – серьёзно и сочувственно покивал он.
Эсна надулась и парировала:
– Но ведь и вы зовёте меня солнечной госпожой, ваше повелительство!
Он поразглядывал её немного и резюмировал:
– Справедливо, – после чего повалил её на кровать и продолжил развивать мысль: – Более чем справедливое замечание, Эсна, – и поцеловал её в лоб, – Эсна, – в висок, – Эсна… – в уголок губ. – Э-эсна… – выдохнул в самые губы.
…а вот она назвать его по имени, определённо, так и не решилась.
Глава шестая
На другой день Эсна встретилась с обещанным анжельцем.
Господин Милдар был уже не молод, высок и сух. У него наблюдался какой-то странный дефект зрения, из-за которого казалось, что глаза его слегка расфокусированы и смотрят сквозь интересующий его объект – сперва это немного сбило Эсну с толку. Однако, узнав о задумке со школой, анжелец так воодушевился, что сразу завоевал её симпатию.
– Давно пора, давно пора! – эмоционально воскликнул он, покачивая головой, после чего извлёк откуда-то из своего одеяния – пышного, на ньонский манер, – толстый блокнот в кожаной обложке и карандаш.
Далее последовал такой шквал и град вопросов, что Эсна даже растерялась: о большей части из них она никогда не размышляла. Всё, что она думала об образовании вообще, основывалось на её личном опыте: опыте богатой княжны, с которой занимаются частные учителя, подобранные отцом. Оказалось, что этот опыт малоприменим в условиях организации школы для девочек из небогатых семей.
– Солнечная госпожа! – горячо восклицал Милдар, расхаживая по кабинету и покачивая как своим карандашом, так и головой. – Помилуйте, зачем им танцы? Какие законы живописи? Где они будут танцевать и рисовать, светлейшая?
Тут Эсна ощутимо смутилась. Аргумент был таким простым и ясным, лежал на поверхности и был так логичен… но ей при продумывании списка предметов для школы её мечты он и в голову не пришёл.
Другой неожиданностью оказалось, что обучение в такой школе можно делить по двум принципам: либо по предметам, либо по возрасту. И тот, и другой тип имел свои достоинства и недостатки, и Эсна провела в дискуссиях с Милдаром полдня, но так и не пришла к окончательному решению.
– И, самое главное, – потрясал карандашом анжелец, глядя куда-то мимо неё, в заоблачные дали своей мечты, – нам нужен толковый управляющий, который всем этим будет заниматься.
– Управляющий? – не поняла Эсна, которая слабо представляла себе технические части подобных затей.
– Ну разумеется, светлейшая! – покивал головой Милдар. – Нужен человек, который будет заниматься организацией учебного процесса, финансами, правовой стороной вопроса… – заметив ужас в её глазах, он поспешно замахал рукой: – Я подберу кандидатуры и ознакомлю вас… через два дня вас устроит?
– Да, вполне, – согласилась она в некоторой растерянности и переспросила: – А разве вы сами не могли бы?..
Он замотал головой так резко, что она даже испугалась, не повредит ли он себе что.
– Увы, светлейшая! – комично воздёл он карандаш к потолку. – Я занят в таком количестве проектов, что не смогу уделять вашей школе должного внимания, а это недопустимо. Однако вам не о чем беспокоиться, госпожа, – заверил он её. – Я знаю людей, которые нам подойдут.
Через два дня он, действительно, принёс Эсне внушительный список из целых семи имён. Про каждого кандидата он рассказал весьма подробно, но у неё всё быстро смешалось в голове, и она попросила дать ей времени на размышления, в надежде всё обдумать тщательнее.
Вечером она даже решилась спросить совета у Грэхарда – тот наверняка знал каждого кандидата если не самолично, то понаслышке, и мог помочь с выбором. Но тот даже не стал читать, вяло отмахнувшись от её просьбы со словами:
– Милдар знает своё дело, можешь брать любого не глядя, – и перешёл к части с поцелуями.
Проворочавшись полночи в своих размышлениях, Эсна пришла к мудрой мысли: можно попробовать поговорить с небесной княгиней. Та не последнее лицо в такого рода делах, и может что-то знать.
За завтраком она поделилась своими мыслями с дамами, и неожиданно получила самую горячую поддержку.
– Прекрасное начинание, достойное жены владыки, – веско оценила её идею княгиня.
– В наше время такого сильно не хватало… – вздохнула одна из тётушек.
– Давно пора! – аж хлопнула ладонью по столу звёздная бабушка.
Княгиня с интересом оценила предложенный Милдаром список и поделилась с Эсной своими соображениями по поводу каждого из кандидатов. Наконец, она выдвинула идею: пригласить всех их для личного собеседования, чтобы составить живое мнение об их характерах и способностях.
– Да разве такое можно? – непритворно удивилась Эсна, которая слыхом не слыхивала о подобных мероприятиях.
Княгиня улыбнулась ей одними глазами, наклонилась и шепнула:
– О, солнечная, и не такое возможно! – затем добавила: – Доверься мне, я похлопочу перед владыкой.
Пожалуй, да, в каких-то других условиях подобная идея не вызвала бы у Грэхарда сочувствия и была принята им в штыки. Женщины Раннидов вели почти затворнический образ жизни, и приём такого масштаба в это обыкновение не вписывался. Но небесная княгиня знала своё дело прекрасно.
Придя к сыну, она начала с похвал невестке – и влюблённый Грэхард уже был подкуплен и смягчён. От похвал княгиня плавно перешла к теме «девочка такая робкая, ей так тяжело освоиться», вызвав тем ощущение, что Эсна находится в беде, и её надобно спасать. Затем она провернула ловкий эндшпиль, найдя «виноватого», которого Грэхарду будет приятно обвинить:
– Боюсь, грозовой адмирал так суров, – с тяжёлым вздохом поделилась она своими переживаниями. – Милая Эсна совсем забита, ты замечал? Отец, должно быть, держал её в ежовых рукавицах и слова не давал сказать. Ей не хватает уверенности в себе. Она – жена владыки Ньона! – изящно, без переигрываний, всплеснула руками княгиня. – Ей нужно учиться достойно представлять тебя, Арди. Нужно дать девочке возможность проявить себя.
Клиент был готов, и его можно было брать тёпленьким. Тревога за драгоценную супругу явственно читалась в хмуром лице владыки: он, естественно, замечал всё то, что сейчас пересказала мать, и, конечно, был готов всячески способствовать и поддерживать её начинания.
– И что ты посоветуешь, небесная? – вопросил он, уверенный, что у матери есть необходимые идеи.
Сложив руки на коленях, княгиня с самым благолепным видом завершила партию:
– Я хотела бы пригласить на днях во дворец несколько человек, чтобы обсудить проект Эсны – про школу, да! – и пусть девочка поучится вести себя уверенно, держать нить беседы… ну, ты понимаешь!
Грэхард понимал как никто, потому что неумение Эсны держать эту самую нить беседы уже здорово проехалось по его нервам, так что идею матери он горячо поддержал.
– Я всё организую, дорогой, – прощебетала она напоследок, уже уходя. – Ты ведь не против, если мы займём небольшой зал в Среднем дворце, правда?
Грэхард был, разумеется, не против.
То, что в качестве «небольшого зала» будет выступать парадная гостиная для торжественных приёмов, а «несколько человек» – это добрых три десятка кавалеров и дам, он, конечно, даже не подозревал. Впрочем, даже если бы он и разжился где-то подобной информацией, кто бы ему позволил войти в роль тирана, который не желает помочь «бедной девочке» стать чуточку увереннее в себе?
Интермедия
Если дамам вопрос появления каравелл представлялся романтичным и загадочным, то у мужчин – тем более у мужчин, которые избрали своим жизненным путём службу на море, – был более профессиональный взгляд.
Трое братьев Руэндиров собрались в усадьбе старшего, чтобы обсудить то, что удалось узнать об этих кораблях.
Средний Руэндир был священником в одном из столичных храмов, поэтому ему удалось поучаствовать в освещение самой первой каравеллы – названной, к слову, «Слава Небесного». Хотя ходовые качества нового судна обсуждать пока было рано, все братья достаточно хорошо разбирались в кораблестроении, чтобы делать некоторые предположения заранее.
– Маневренность и быстроходность… – задумчиво щёлкал пальцами в воздухе младший. – Неплохой способ обезопасить торговые суда от пиратов.
Старший, адмирал, разглядывал рисунки и наброски каравелл и хмурился.
– Маневренность – да, – сделал вывод он. – Насчёт быстроходности – сомневаюсь.
– Тогда больше подойдёт военным, – предположил священник, который разбирался в деле хуже остальных.
Ответом ему было два мрачных взгляда.
– Надо звать грозу, – сделал вывод адмирал, водя пальцем по своим заметкам. – И как-то добиваться возможности оценить ходовые качества.
– Мимо нас не пройдёт, – заметил священник. – Владыка наверняка поставит новый тип на вооружение.
Все трое поразглядывали рисунки ещё.
– Всё-таки для торговли было бы идеально, – мечтательно заметил младший. – Особенно по анжельским проливам… Там с ветрами вечно не пойми-что.
– Если они не смогут уйти от пиратов – толку от них, – скривился адмирал.
Все трое согласно вздохнули.
