Мария Берестова
Хрупкая мелодия
– Господин! Там в гостиной госпожа… – лакей нерешительно замялся, не зная, как верно изложить мысль, и неловко сформулировал: – Какой-то странный шкаф ставит!
В первый момент в воображении неожиданно оторванного от чтения Михара нарисовалась хрупкая фигурка Магрэнь, неизящно пыхтящая у тяжёлого шкафа и пытающаяся его сдвинуть.
Сморгнув пару раз, он избавился от этой навязчивой картинки перед глазами и задался вопросом: а на кой ляд, вообще, ему в его гостиной сдался новый шкаф?..
Следующим вопросом стало – почему он узнаёт об этом от лакея? Магрэнь отличалась большой собранностью, и было совершенно неясно, почему она не согласовала вопрос с ним, прежде чем действовать. Что ещё за провокация?
Михар резким недовольным жестом отпустил лакея, отложил книгу, встал, поправил накрахмаленные манжеты рубашки и отправился выяснять, что там в его гостиной происходит.
Подходя к распахнутым дверям, он услышал тихий странный звук.
Мелодичный тонкий перезвон словно стукающихся друг о друга в воздухе хрустальных нот дрожал отголосками смутно знакомой мелодии. С каждым шагом звук становился громче и полнее, но Михар вконец перестал понимать, что за странный инструмент его издаёт – колокольчики? клавикорды? клавесин? Словно серебряные шарики сталкиваются друг с другом в воздухе!
Войдя в гостиную, он обнаружил оживлённую Магрэнь, стоящую возле небольшого резного шкафа, и пару рабочих, которые ненавязчиво разместились у стеночки в ожидании приказов.
Магрэнь наклонила голову направо, немного покачала ей, наклонила её налево, вслушиваясь в мелодию, которая исходила явно из шкафа.
Михар сморгнул, пытаясь понять, не сидит ли внутри какой-то карлик с трианглем. Но для триангля звук был слишком разнообразным, а мелодия – слишком быстрой и упорядоченной.
– Возможно, чуть правее… – задумчиво протянула Магрэнь и выжидательно посмотрела на рабочих.
Те поспешно подошли и переставили странный шкаф чуть правее. Мелодия продолжала нежно переливаться в момент переноса, но затем, став медленнее и протяжнее, оборвалась.
– Да, правее лучше! – вынесла вердикт Магрэнь и любезно кивнула рабочим: – Вы свободны, господа.
Рабочие с поклонами двинулись к выходу – и тут заметили Михара и принялись кланяться снова. Проследив за ними взглядом, обнаружила жениха и Магрэнь.
– Ах, Аренсэн! Вы вовремя! – обдала она его ясным и невинным взглядом с выражением «как всё удачно складывается, не правда ли!»
Михар полагал, что ничего не складывается удачно, потому что он, совершенно точно, не давал своего позволения расставлять в своём доме странные музыкальные шкафы, и совсем не обрадовался этому новшеству. В его столичном особняке всё было устроено на его вкус, и даже дочь никогда не вмешивалась в планировку!
Игнорируя его явно выраженное недовольство – он сложил руки на груди и нахмурил брови – Магрэнь хмыкнула, поправила лямку своего светлого шёлкового платья и деловито подошла к шкафу. Покопавшись там, она подкрутила большой и явно тугой ключ – и из шкафа снова полилась мелодия, тонкая, быстрая, наполненная журчанием воспаряющих к потолку звенящих хрустальных нот.
Магрэнь сделала пару шагов назад и в сторону – так, чтобы держать в поле зрения и шкаф, и Михара, – и с большим наслаждением в голосе спросила:
– Правда, прекрасно?
Голос её зыбко дрожал в тон мелодии.
И сама реплика, и подкрепляющая её нежная улыбка, и сияющие радостью глаза требовали – буквально категорически требовали! – согласиться с её даже не вопросом, а утверждением, но Михар на эту игру не повёлся.
– Не вижу ничего прекрасного, – сухо откликнулся он.
Магрэнь на секунду застыла, ярко отобразив лицом пантомиму: «Ну что за невыносимый человек!» Затем тем терпеливо-ласковым тоном, которым взрослые говорят с детьми, сказала:
– Это же музыкальная шкатулка, Аренсэн!
Проигнорировав совершенно недопустимый тон – чтобы не уводить разговор в сторону, как, видно, рассчитывала она, – Михар демонстративно смерил шкаф взглядом и вербализовал главное несоответствие:
– Шкатулка?
С музыкальностью вопросов не возникло. Переливчатая мелодия всё ещё ласкала слух – надо признать, что звучала она, в самом деле, мягко и приятно.
– Чем больше – тем громче звук, – пояснила Магрэнь так, как будто это действительно должно было всё объяснить.
Осознав, что она так и будет уходить от разговора подобно той скользящей переливчатой мелодии, которую издавал шкаф, Михар решил действовать напрямик и прямо выразил обстоятельство, вызвавшее его недовольство:
– Я не разрешал ставить в моей гостиной никаких музыкальных шкаф…тулок, – вовремя перестроил слово он.
Она стремительно повернулась к нему всем корпусом.
– В нашей гостиной, – с тонкой змеиной улыбкой поправила она.
На упрямом её лице было прямым текстом написано, что от шкафа он избавится теперь только в комплекте с упрятанным туда трупом своей невесты.
Михар, в целом, отдавал себе отчёт в том, что, когда он женится, его быт частично изменится. Но он не ожидал, что Магрэнь начнёт действовать так дерзко, не согласуя с ним свои планы. Он, в целом, не имел ничего против этого шкафа, но то, что Магрэнь не спросила сперва его разрешения, вызвало в нём гнев.
Отобразив движением бровей своё недовольство подобной дерзостью, Михар всё же пожелал досмотреть до конца запланированный ею спектакль – потому что странно было предположить, что она не предвидела его гнев по поводу её самоуправства, а значит, она зачем-то нарочно его провоцирует, – и с умеренной холодностью отметил:
– Мы ещё даже не поженились, а моя гостиная уже наша?
– Ох, не начинайте! – с тонко выверенной дозой лёгкого раздражения отмахнулась от него Магрэнь. Невесомая кремовая вуаль, украшавшая её платье сзади, взметнулась изящно и трепетно, совсем в такт дрожащей россыпи мягких нот, издаваемых шкафом. Приходилось признать, что Магрэнь в этом платье и мелодия очень шли друг к другу. Невольно Михаром овладело любопытство: он был готов поставить на то, что и духи были выбраны не случайно. Отчаянно захотелось подойти ближе и проверить эту догадку, но он удержался, потому что был уверен, что она рассчитывала вызвать в нём это любопытство, а ему не хотелось уступать ей сразу.
Осознав, что соблазнительный приём не сработал, Магрэнь чуть сморщила носик и вышла на новый тур. Она не имела никакого коварного плана, как предполагал он, а просто не успела его уведомить о покупке, и теперь ей было неприятно, что он встал на роль вышестоящего, отчитывающего подчинённого. В конце концов, он сам выбрал её в хозяйки своего дома, а значит, это её поле, и она имеет полное право делать такие перестановки!
Она решила, что не спустит ему с рук попытку поставить её на место, поэтому напомнила о своём статусе при нём:
– Тем более, без этой шкатулки и свадьбы не будет!
Новый пассаж её логики был столь неожидан, что Михар даже выразительно всплеснул кистью той руки, которая лежала поверх другой на его груди. Невольно получилось в такт мелодии.
– Не припомню в нашем брачном контракте такого условия, – насмешливо возразил он.
Магрэнь припомнила, что, в самом деле, не внесла в контракт – не шкатулку, конечно! – а своё право заниматься интерьером их дома. Это было настолько очевидно – такими делами всегда занимается хозяйка, а не хозяин, – что она не предвидела конфликтов на этом поле и не подготовилась.
Она решила сменить тактику.
– Вы вообще знаете, сколько я за неё отдала?! – в показном гневе взмахнула она руками – вуаль снова красиво заколебалась, вот только музыка уже сходила на нет и замирала, а паузы между нотами становились всё дольше.
Решив, видимо, продолжить атаку по этому фронту, Магрэнь назвала сумму.
Михар неловко кашлянул, скрывая растерянность, и посмотрел на умолкнувший шкаф с отчётливым недоумением. Затем решительно подошёл к нему вплотную – не по прямой, а чуть уклонившись, чтобы по дороге пройти мимо Магрэнь.
Персик, жасмин, и, кажется, едва уловимые нотки белого чая. Что ж, сегодня леди решила брать очарованием!
Подойдя к шкафу, Михар выразительно поколупал его угол ногтем. Красивая и тонкая резьба на проверку оказалась приклеенными поверх довольно грубой деревянной коробки панелями. Само дерево, впрочем, было хорошей породы, и сделан шкаф оказался добротно и качественно, да и разглядеть, что панели приклеены поверх, можно было, только подойдя вплотную. Но, в любом случае, этот ширпотреб явно не стоил и одной десятой от заявленной суммы.
– Не вижу инкрустацию сапфирами или, на худой конец, золотого декора, – сухо отметил Михар, поворачиваясь к Магрэнь с недовольным видом. – Вас, определённо, провели, мадам!
Она без переигрываний, слегка, закатила глаза и нежным голоском уведомила:
– Напротив, мне очень повезло взять её со скидкой, и только потому, что райанский король, для которого её делали, завяз в войне и не смог её выкупить.
Лицо её отражало самодовольство. Она узнала о факте простаивания этой вещицы совершенно случайно, буквально сегодня с утра, когда решила сгладить предсвадебную нервозность приятными покупками, и была весьма рада, что успела перехватить диковинку первой. Как она будет объяснять это Михару, она толком придумать не успела, решив, что справится импровизацией. В конце концов, это была уникальная статусная вещь! Ни у кого в столице такой ещё не было! Редкостная удача!
Михар прикинул в голове стоимость шкафа без скидки и мысленно согласился, что даже для короля сумма выходит значительная, и такая статья расхода бюджета, как война, в самом деле, может сорвать покупку.
Тут же у него незамедлительно возникли вопросы, откуда такие деньги достала Магрэнь – она, конечно, была весьма состоятельна, но…
Считав подозрительное недовольство с его лица, Магрэнь поспешила объясниться:
– Я немного заняла у вашего управляющего.
Снова сложив руки на груди, Михар опёрся плечом на шкаф и посмотрел на дорогую невесту весьма мрачно. Мрачность его, однако, была сглажена мыслью, что она по определению не могла получить от его управляющего сумму больше, чем была указана в их брачном контракте.
– Мне не хватило совсем немного! – ласково пропела она, заводя руки за спину и крутясь на носочках, отчего вуаль за её спиной красиво пошла волнами. Настроение у неё было самое изумительное – она уже предвкушала, как поразит общество своим новым приобретением, и фантазировала внутри своей головы светские мероприятия, которые будет проводить в этой гостиной.
Она была, конечно, изумительно хороша, и казалась теперь благодаря своему светлому летящему наряду и умелому макияжу совсем юной. Только изрядно приглядываясь, можно было бы заметить морщинки вокруг глаз и складку у губ – но Магрэнь и эти черты возраста умело скрывала выверенной и тщательно отрепетированной у зеркала мимикой, из-за чего казалось, что это не признаки старения, а часть улыбки.
Михара это скорее раздражало. Он не хотел приобрести репутацию стареющего мужчины, которого тянет на юных девочек: это характеризовало его не лучшим образом.
Магрэнь моментально считала его раздражение и столь же быстро догадалась о его причинах. Миг – и вся ребяческая манера слетела с неё. Она распрямилась и расправила плечи, перевела наклон головы и даже, когда заговорила, изменила голос, отчего он стал звучать более глубоко:
– Аренсэн, но ведь это было совершенно необходимо! – пошла она в новую атаку и привела странный аргумент: – Вы ведь совершенно не умеете танцевать!
Её весьма задело, что он не оценил её стараний и не разделил её радость от такой редкостной удачи, а ещё от того, что он покушается на её право быть хозяйкой в доме, и теперь ей хотелось уязвить его в ответ.
Заподозрив, что дело пахнет не только потерей значительной суммы, Михар осторожно отошёл от опасного шкафа и настороженно уточнил:
– А это тут причём?
Оно, впрочем, и так прекрасно сходилось: получается, она предполагала, что он будет танцевать… под вот эти вот мягкие перезвоны диковинного дорогого механизма?
Поворот беседы Михару не понравился. Он не собирался танцевать в принципе, и тем более – под звуки этой… шкатулки. Однако, как вежливо отделаться от предприимчивой невесты, он пока не знал.
