Максим Кутис
9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)
А вот уже через две недели воспрял один из моих друзей. Он написал мне еще среди недели без какого-либо конкретного предложения, и мы договорились о встрече в пятницу. Изначально мы собирались встретиться только вдвоем, устроить тихий скромный променад по питейным заведениям. Но незаметно, как-то один за одним подтянулись и все остальные. И компания их двух человек предстала сборищем из почти десятка. Меня особенно это не волновало, так как чем больше народа, тем веселее, да и проще улизнуть, если станет совсем скучно. Встретившись вдвоем, как и планировалось, возле памятника трагически погибшего поэта, нам пришлось мерзнуть и дожидаться всех остальных изъявивших желание примкнуть к нашей скромной компании. Когда почти все собрались было принято решение отправиться в непонятно как затесавшуюся в самом центре города демократичную пивнуху неподалеку. Лично мне она никогда не нравилась – там стоял застоялый запах пота и рвоты, но пришлось подчиниться великим законам демократии. Внутри в пятницу вечером никогда не было свободных мест, поэтому весь светский раут обычно проходил перед входом, в узком дворике под старинной аркой. Там постоянно собиралась шумная молодежь, несомненно, творческая, с фантазией, другие вряд ли додумаются пить пиво на улице в декабре. Но в тот день нам несказанно повезло – как мы заглянули внутрь, несколько человек, не сговариваясь собирались уходить. Проявив ловкость и решительность, достойных героических опусов, мы захватили целый угол.
Оставив часовых, двух блондинистых девушек, мы по очереди взяли на баре разные сорта пива и организовали кружок из человек восьми. Первые полчаса прошли за самыми обычными разговорами, которые ведутся шумными компаниями в пивных. Пересказывать их смысла нет, в них нет ни изречений вселенской мудрости, ни тонких житейских наблюдений. Если те и проскакивают, то сразу же тонут в бессовестно накидываемых сверху прибаутках и колкостях. Шутки же, хоть и довольно забавные, требуют слишком долгих предысторий, все детали которых, уже совершенно стерлись из моей памяти. И все так и продолжалось, размеренно и спокойно, в равной степени смешно, тупо и беззаботно, как первая кружка пива до тех пор, пока мой друг не наклонился ко мне и не сказал:
– Т. тоже обещала подойти.
– Кто такая Т.? – не понял я.
– Ты вообще-то с ней танцевал на Дне рождения две недели назад. Неужто не помнишь?
Я помнил. Так я ему и сказал, постаравшись изобразить настолько безразличное выражение лица, насколько способны мышцы, оставленные без движения. Я совру, что совершенно не интересовался, кто была та девушка. Я нашел ее в социальных сетях через общих друзей, там же и подтвердились мои опасения, что она была замужем. И именно за тем красивым, молодым человеком.
После того как мой друг озвучил вероятность ее появления, я как мог старался участвовать в разговоре, однако, уже выходило не очень. Все мое внимание то и дело полностью переключалось на входные двери – как только они приходили в движение, срабатывал рефлекс как у сторожевого пса, я, затаив дыхание, переводил взгляд, но из-за них появлялись, кто угодно только не она. После каждого раза ложных ожиданий приходилось нервно прихлебывать из стакана, разочарованно сжав челюсти. Спустя нескольких минут безуспешного ожидания я даже начал злиться на одного парня, который за это время успел выскочить внутрь-наружу добрую дюжину раз. Какого черта ему не сидится на месте? Но здраво рассудив, что парень ведь не виноват, что я слежу за створками с идиотским замиранием сердца, может у него просто слишком много энергии, и одинаково важные дела, что снаружи, что внутри, я начал злиться сам на себя. Какого черта я жду чего-то, да и зачем? Я попытался переключиться, залпом допил половину, что оставалась у меня в стакане и направился к стойке, чтобы взять себе еще пинту. И принципиально повернулся спиной ко входной двери.
Как только приблизилась моя очередь и я уже был готов открыть рот, чтобы огласить бармену свой выбор, сзади послышалось:
– Что пьешь?
Я обернулся. Где-то на уровне моего подбородка снизу-вверху на меня приветливо смотрели два темно-карих глаза с насмешливостью, выраженной в размашистой форме вздернутой брови, подведенной черным карандашом.
– Что покрепче, – ответил я вместо приветствия.
– Отлично, мне подходит, – она встала в очередь рядом со мной, и принялась копаться в своей сумке в поисках наличности. Я почувствовал, как в смрад из пролитого пива и пота настырно вмешался сладких запах парфюма.
– А где все наши друзья?
– Вон там, в самом углу.
– Ага, вижу. Хорошо. Потом подойду, сначала надо взять что-то взять, а то такая очередь.
– Разумный подход.
Мы взяли сразу по два стакана самого горького и крепкого пойла, которое пивом считается лишь формально. Не из-за необходимости, просто совпали наши вкусы. Тут, по идее, должен был бы наступить второй прекрасный момент для начала влюбленности, пусть и не такой романтичный как первый. Но мы просто взяли по бокалу в каждую руку и вернулись к общему столику. Все находящиеся там встретили Т. единым приветственным возгласом приветствия ровно в тот момент, когда она хотела тихонько пригубить из каждого, чтобы не разлить. Она поставила бокалы на стойку, после чего совершила прошла круг почета, чтобы каждый и каждая радостно могли ее приобнять и поцеловать в щеку. После чего вернулась на свое место, рядом со мной.
Первым делом все общими усилиями начали вспоминать День рождения. Удивительно, что все запомнили совершенно разные моменты. И история, начало которой было общим у всех, к концу уже совершенно расходилась. Но начали по порядку.
– Огромное спасибо всем за подарки, – сказала Т. – Наш мини-бар теперь ломится от изобилия.
– Ну отлично, все готово для следующей вечеринки у вас…
– Так-то да, но лучше не затягивать, а то он потихоньку исчезает.
– Вы все еще празднуете?
– Не то, чтобы мы, – она прихлебнула. Затем повернулась к блондинке, что сидела рядом, уткнувшись в телефон и попыталась вовлечь ее в разговор, обмолвившись, как была восхищена ее леопардовым платьем. Та радостно засветилась, и отвесила ответный комплимент внешнему виду Т. В тот вечер она была в строгом черном платье и массивной серебряной подвеской. Пока девушки увлеклись локальным разговором о вещах и внешнем виде, мужчины все вместе успели выйти покурить. Когда вернулись, то все вместе продолжили вспоминать вечер двухнедельной давности. Отметили, что всем пришлось по вкусу заведение, и настойки, и единогласно выразили сожаление, что пришлось покинуть его тогда, надо было приложить больше усилий и навалившись всем вместе-таки взять еще раунд настоек. И после вспомнили как оборвалась музыка. И вот тут, что забавно, воспоминания начали расходиться. Всем запомнили момент, как стало тихо, как Т. взяла гитару и чуть-чуть побренчала. Потом, как большой бородатый парень забрал гитару и сыграл ту песню заново. И струна порвалась, но как только он полез ее менять – сразу же зазвучала музыка из колонок. Он, кстати, тоже присутствовал среди нас и подтвердил эту версию. Другие же отвечали, что там заминка затянулась минут на пять, они успели выйти покурить и только, когда они возвращались смогли починить систему. Не знаю почему они остановились и именно на этом, казалось бы, пустячном моменте, и долго еще спорили на этом. Наверное, просто приятное подначивать друзей на предмет алкоголизма и потери памяти. Я и сам не мог сказать, сколько длился тот эпизод. Точно могла сказать только Т. Но она не проявляла никакого интереса к этой перепалке, хотя до этого была крайне активна в беседах. Тогда же она молчаливо потягивала пиво, и посматривала прищуривалась на телевизор под потолком, на котором транслировались старые рок-клипы.
– Да надоели вы, какая разница? – не выдержала она в итоге, когда большой парень с бородой в пятый раз повторял одну и ту же последовательность событий, как он полез за струной в рюкзак. – Давай-ка лучше ты нам расскажешь, как ты пытался засосать официантку. – она обращалась к моему другу, с которым они уже были знакомы лет пять точно, – А нет, стоп, это не в твоем стиле. Кто же это был? Ах да, это наша маленькая принцесса, – она повернулась к блондинке, что сидела в самом уголке и пила вишневый Крик. Та, поперхнулась от такой неожиданной подставы, и покраснела. Вся компания буквально накинулась на нее:
– Ничего себе! И как?
– Никак. Нечего там рассказывать, – она замялась, – ну да, я перебрала немного, она была такой красивой, а я сидела, никто не обращал на меня внимания. Она подошла близко, так улыбнулась, и я подумала, что именно мне… ну и потянулась…
– И что? – все буквально прильнули к ней вплотную.
– Да ничего. Я чмокнула ее в губы, но она сразу отстранилась, быстро убрала бокалы и убежала. Зато потом придерживала мне волосы, когда мне было плохо в женском туалете, когда вы все куда-то свалили и забыли меня!
– Ну не переживай так, все там были, – сказала Т., словно извиняясь перед несчастной блондинкой, что перевела весь огонь на нее. Ее слова не вызвали такой реакции, видимо, уже было не в новинку. Все уже были с ней знакомы, по-разному, кто-то чуть ли не со школьной, кто-то уже со взрослой жизни, но в среднем все равно получалось довольно продолжительное время, за которое успело накопиться немало общих историй, воспоминания о которых начали звучать дальше. Лучшие истории случаются под градусом и запоминаются надолго.
Под конец мы лишь рассказали, кто где в итоге оказался: кто дома в с своей кровати, кто неизвестно где в чужой, кто-то обнаружил себя на лавочке, всеми покинутый. Подытожив на этом, мы ушли от темы Дня рождения, и просто начали болтать обо всем подряд. Т. была шумна и весела, она всех хорошо знала и прекрасно себя чувствовала в окружении своих друзей. Улыбалась, громко шутила, не забывала отпускать колкости, которые воспринимались ими вполне безобидно. Она мастерски меняла темы, не давая общему градусу веселью проседать. Дав ход новому витку разговоров, сама же тихонько пританцовывала под фоновую музыку, стоя на месте и с озорством поглядывала на всех окружающих. Она уделяла внимание всем за столом в одинаковой степени: начиная от огромного бородатого паренька, заканчивая мелкой блондинкой. Немного доставалась и мне, хотя мы практически не были знакомы. Со своей поднятой бровью, которая в зависимости от обстоятельств могла означать что угодно: от «Какого хуя?» до «Не будете ли Вы столь любезны», она повернулась ко мне и как бы невзначай произнесла:
– А ты неплохо двигаешься…
– Спасибо, у меня были лучшие учителя, – ответил я и попытался изобразить волну, движение из хип-хопа, которое, как мне казалось, я делал хорошо.
– Ахаха, ты двигаешься как дебильный надувной человечек для рекламы автосалонов, ну нет, нет, смотри, движение начинается с кончиков пальцев, – она взяла мою ладонь в свою, – потом переход на запястье, как электрический импульс. Чувствуешь? Через каждую мышцу и все выше, руку надо зафиксировать на мгновение, поставил, вот, поставил, зафиксировал и движение пошло дальше. Дошло до плеча, перешло и дальше до конца точно так же! – Она вела ладонью вдоль моих рук, показывая, где в конкретный момент должен был оказаться этот электрический импульс. Там он и находился – именно под ее ладонью. Дойдя до кончиков пальцев моей второй ладони, она отошла на шаг. – Как механизм – не как желе! Попробуй!
Я попытался изобразить волну еще раз.
– Нет, как-то все равно паршиво получается.
Я вспомнил еще пару движений.
– Нет, нет, нет. Боже, как же смешно, – она залилась хохотом. – Ладно, хватит, хватит.
Не сыскав успеха, мы вернулись к своим бокалам. Что я, что Т. пили быстрее остальных в компании просто потому, что в среднем говорили меньше. Пока, к примеру, мой товарищ начинал очередное повествование про какое-нибудь очередное свое приключение, он успевал отпить от силы треть бокала, мы же вдвоем с Т. успевали высушить полный. Мы старались держаться, проявлять благоразумие и скромность, потом, но его бокал все не пустел. Т. закатывала глаза и бедром толкала меня, показывая тем самым, что пара к бару за добавкой. Мы вновь занимали очередь. Наедине присутствовало некоторое чувство неловкости, хотя после каждого бокала все меньше и меньше.
– Слава богу, нашелся хоть кто-то кто пьет с той же скоростью, что и я, а то обычно, когда они болтают, я успеваю либо надраться, либо окончательно протрезветь.
– А где именинник? – спросил я первое что пришло в голову.
– Дома должен быть. Он не особенно любит подобные сборища, по началу еще таскался со мной. Но после пары жестких посиделок сказал, типа: «Ну вас нахрен. Я не настолько силен». И потому больше не рискует проводить время с моими алкогольными друзьями.
– А ты, значит, сильна?
– Хочешь проверить?
– Не особенно. Я же не знаю, какой ты предстанешь, когда выпьешь лишнего.
– Ну, я держусь на ногах до последнего, а когда понимаю, что конец близок, просто вызываю такси и отправляюсь домой. Ничего ужасного произойти не успевает. А если и успевает – то всегда найдется ответственный человек, который посадит маленькую пьяную девочку в такси.
– Да уж, в этом плане быть хрупкой девочкой, куда лучше, чем здоровым мужиком. Значит, тогда такого же возьмем?
– Угу.
Мы повторили наш заказ и вернулись к столику. Наш товарищ был на середине истории, которую уже слышали больше половины присутствующих, но из-за оставшихся приходилось ее слушать заново. Мы с Т. переглянулись и чокнулись бокалами.
– Ты очень хорошо танцуешь, – сказал я ей, покуда все остальные были увлечены историей.
– Спасибо, я знаю, – ответила она несколько безучастно. Видимо, это был самый частый комплимент, который она слышала за свою жизнь.
– Училась этому где-то?
– Нет, ну что ты, я как повертелась в костюме снежинки на утреннике в детском саду, так и стала такой клевой.
Она недвусмысленно дала понять, что эта тема ей не очень интересует. Поэтому я, воспользовавшись последними мгновениями наедине, пока транслируемая фоном история подходила к кульминации, спросил:
– А часто, ты с ними тусуешься?
– Ну не то, чтобы очень, но бывает.
– И всегда до победного конца?
– По-разному, конечно. Но иногда именно, что хочется добраться до кондиции, чтобы полностью как бы «перезагрузиться». И эти ребята отлично для этого подходят.
– Понимаю.
– Хорошо, когда находишь понимающего человека, – она торжественно приподняла стакан, за это мы и выпили.
Наш друг закончил историю, и все засмеялись; кто слышал в первый раз – во все горло, кто во второй – потише. Мы тоже для порядка хихикнули. После такого длительного пересказа все наконец, смогли выйти на улицу для перекура. Т. воспользовалась моментом и достала косметичку, чтобы проверить макияж. По возвращении на свои места все продолжили болтать и перешучиваться как обычно. После еще одного раунда бокалов, уже начало чувствоваться опьянение. Шутки становились все абстрактней и жестче, язык заплетался, глаза мутнели. Т., что буквально полчаса назад резво приплясывала на месте и зорко поглядывала на меня одним взглядом с озорной полуулыбкой, несколько обмякла, улыбалась как-то бесформенно, кудряшки падали ей на глаза, она расплывчатым движением пыталась их убрать, но не выходило. Оставив это занятие, она все еще пыталась смотреть на меня сквозь них, пытаясь сфокусироваться, взглядом, потерявшим всякое озорство. И в этот момент она взяла меня за руку. Под столом, вне доступности для других глаз. И это, казалось бы, должен был быть уверенный третий момент для начала влюбленности. Но, думаю, нам обоим было уже не очень хорошо, все-таки наше пиво было вдвое крепче, чем у всех остальных, и мы оба просто старались держаться прямо и на ногах, выглядеть максимально вменяемыми, ожидая момента, когда все наконец начнут расходиться. Просто держались за руки, как медвежата – для уверенности.
Это единение продолжалось недолго. По очереди все, посетив напоследок уборную, начали вываливаться наружу. Т. в своей черной курточке из искусственного меха снова заняла место возле меня. На откровенно холодном воздухе мозги освежились. Мы дождались пока все соберутся, устроили перекличку, чтобы на этот раз, точно не оставить никого в туалете, и только убедившись, что точно все, кто был с нами на месте, организованно принялись вызывать такси, что в тот момент требовало нечеловеческой степени сосредоточенности и внимания. Первой повезло как раз Т. Как только ее желтая машина подъехала, все снова по очереди быстро приобняли ее. Она спешно залезла внутрь, и наконец-то смогла спокойно откинуться за заднем сиденье. Парочка ребят из нашей компании еще требовала продолжения веселья, но все остальные уже были без сил после напряженной рабочей недели. Они вдвоем махнули на нас и пошли вглубь ночного города, остальные же спокойно разъехались по домам.
C тех пор наша компания приняла устойчивую форму, встречи стали более-менее регулярными. Практически каждую неделю в пятницу или субботу мы собирались знакомыми лицами человек в среднем пять, иногда и все десять, и ходили маршрутами, которые стали до боли изученными. Сценарий тоже был известен заранее: сначала все, из тех кто был свободен в тот день, собираемся у какого-нибудь заведения, где наливали и уровень громкости фоновой музыки был на комфортном уровне, обсуждаем последние известия за неделю, пропускаем пару бокалов, затем, когда говорить становится особенно не о чем, перебираемся в место погромче, там теряемся и это означает, что каждый становится сам за себя – можно тусить до утра, а можно тихонько смотаться домой. Не сказать, что это было захватывающим мероприятием, но я почему-то продолжал приходить на встречи. Иногда случались и приятные неожиданности в разнообразии, наподобие, открытия какого-нибудь молодежного центра, или аукциона искусства. Можно честно сказать, что культурная важность мероприятия для нас была вторична, по сравнению с наличием бесплатного бара. Благо многие организаторы были в курсе, чем можно заманить к себе посетителей. Т. не пропускала практически ни одного общего мероприятия, мы с ней даже можно сказать сдружились, поскольку пили одно и то же и с одинаковой скоростью, потому частенько болтали у бара, ожидая своей очереди, чтобы обновить заказ. Она всегда представала радостной и веселой девушкой, не краснеющей от откровенной шуток или тяжелого алкоголя. Своеобразно пританцовывая, как-то по-змеиному и виляя компактной попкой, с широкой улыбкой, и губами нередко окрашенными синим из-за дешевого красного вина, она представляла собой апофеоз праздника: веселая, открытая и затягивающая, без лишнего официоза или претензий. Могла быть громкой, могла в шутку начать перепалку или какую-нибудь невинную шалость. Но все это она делала, именно что ради веселья. Казалось, что ничего не может ее остановить. Даже если весь город сгорит дотла, она почерпнет пепел, чтобы подвести себе веки, улыбнется и продолжит танцевать. Время с ней летело незаметно, и градус веселья не спадал. Но все это продолжалось ровно до того момента, как следовало вызывать такси. Она могла мгновенно останавливалась, посмотреть сосредоточенно в смартфон и быстренько сбежать, чмокнув всех на прощание в щечку. После ее ухода все становилось несколько иначе, каждый затягивал свою песню, и общее настроение могло измениться в диаметрально противоположную сторону. Тогда-то я и норовил ускользнуть, правда только для того, чтобы через неделю опять вернуться в ту же обстановку.
Один раз, во время ничем не примечательной такой посиделки один из членов нашей компашки, на тот момент работавший обозревателем культурных событий в городе в красках начал нахваливать выставку некоего «пока неизвестного, но, бля, дайте полгода, и вы уже хер к нему попадете так просто. Очень хорош. Даже гениален!» фотографа. На столах стояли уже вторые или третьи стаканы, поэтому все заинтересовались и выказали уверенное желание обязательно посетить экспозицию. Высказались, куда решительнее, чем обычно принято реагировать на любые затеи, рождающиеся в нашем тесном кругу. И даже заранее условились на следующий день в три часа на ближайшей к галерее остановке, пожали руки в знак уговора и благополучно сменили тему.
На следующее утро я, на удивление самому себе, все так же был настроен посетить выставку и сделать это вне зависимости от всех остальных. Даже скорее без них, прекрасно осознавая процент реализуемости всех наших пьяных замыслов. Напоминать всем, или еще раз убеждать выходить из дома с похмельем, которое меня в тот день по счастливой случайности миновало, практически не зацепив, желания не было. Поэтому писать или звонить заранее я никому не стал. Добравшись до места, слегка припоздав к обговоренным пяти вечера, я не без облегчения увидел, что там никого и не было. Выждал пару минут, сделал круг по ближайшему перекрестку, вернулся на место и уже было с чистой совестью зашагал в сторону музея, как в общий чат, организованный для координации нашей питейной компании, пришло сообщение от Т., – она опаздывает на пять минут. Я вернулся обратно, к самой видной точке на тротуаре, так некстати открытой и пронизываемой всеми холодными ветрами этого города.
Через пятнадцать минут показалась Т. Я допускал мысль, что вместе с ней мог зацепиться и еще кто-нибудь из наших. Или даже кто похуже. Но она, выпорхнула из дверей метро совсем одна, в длиннющем черном пальто, спешно натягивая на ходу шерстяную шапочку. Она сразу заметила меня и подошла решительными размашистыми шажками.
– Ууух, как холодно! Привет! – выпалила она скороговоркой, щурясь зимнему безоблачному небу.
– Привет, – только и ответил. Наши слова визуализировались перед глазами в виде теплого пара.
– И что, мы опоздали? Все уже ушли?
– Нет, ты как раз вовремя. Никого и не было.
– Блин, ну как обычно! Бесят. Только и могут языком молоть по пьяни, а так, чтобы потом действительно собраться – так лежат и ноют, с вечными отговорками. Ты кому-нибудь звонил?
– Нет, – честно признался я.
– А ну и черт с ними. Я тоже не буду. Не маленькие, чтобы за ними бегать. Но ты то собираешься на выставку?
– Ну да, как бы поэтому я и здесь.
– Вот и хорошо. Пойдем тогда.
Мы отправились в направлении, в которое я собирался четверть часа назад. Как раз за это время успел наступить закат. В зимнее время он совершенно неумолим в своей стремительной неожиданности. Уличное освещение уже научилось реагировать своевременно, и электрические лампочки услужливо принялись освещать нам путь, как только мы перешли перекресток. Идти до музея было минут десять вдоль улочки с самой модной и дорогой архитектурой в городе. Можно было бы предаваться размеренному лицезрению новых технологичных домишек, однако, буквально за каждым поворотом нас подло поджидал вихрь сурового северного ветра, который злорадно и как будто играючи пробивал наши и так не самые теплые наряды. Мы шли не разговаривая, экономя тепло, спрятав носы в шарфы, а руки в карманы. Это ничуть не спасало. Когда до музея оставалась не более пары минут, я предложил Т. сначала зайти куда-нибудь и пропустить чего-нибудь горячительного. Не только для того, чтобы согреться, но, и чтобы смотреть выставку было интереснее. Та, на секунду высунув нос из-под массивного шарфа, быстро согласилось. Я достал телефон, и дрожащей рукой стал искать, что есть поблизости. Баров, рюмочных, кафе не оказалось в пешей доступности. Но зато был некий кабак. Здраво рассудив, что роза пахнет розой, а спиртное наливают везде, мы насколько возможно быстрым шагом зашагали в сторону этого заведения. По злой прихоти судьбы он располагался дальше музея, но нас было уже не остановить.
В переулке, отходящем от главной улицы, нам, к большому счастью, сразу удалось отыскать требуемую вывеску и вход, ведущей в цокольный этаж, под ней. Внутри были тепло, практически пустынно и чуть-чуть пахло ладаном. Отличное сочетание. Я помог ей снять пальто. Она была черном пиджаке и белой футболке, темные волосы были плотно уложены набок. Мы выбрали свободный столик, и нам достаточно оперативно принесли меню. Есть не хотелось, потому мы сразу принялись изучать барное меню, растирая окоченевшие руки. Сошлись на мнении, что надо начать со стопки чего-нибудь крепкого, и вместе встретились взглядом на настойке текилы на дыне, ну и по бокалу темного пива в дополнение. Официантка поспешила нам сообщить, что дыни нет и взамен предложила рассмотреть вариант с джином на фейхоа. Мы с радостью согласились на эту замену. Она удалилась, и мы от нечего делать принялись рассматривать окружающую обстановку.
Заведение было небольшим, располагалось в подвале старого особняка в самом элитном районе города. Арочные кирпичные своды придавали ему самобытную аутентичность, которую не так-то просто отыскать в огромном городе, где большинство заведений были смоделированы под один шаблон, да и сменяли друг друга с такой скоростью, что просто не успеваешь прикипеть душой к какому-нибудь из них. Не знаю сколько уже существовало это заведение – никогда раньше на него не натыкался. Но всем своим видом, оно своенравно указывало, что располагается здесь уже достаточно долго и точно никому не собирается отдавать свое место без боя. Все вокруг выглядело каким-то знакомым, даже родным, что создавало ощущение абсолютного уюта и душевности, а это как нельзя лучше подходит для двух замерзших людей. В располагающем пространстве интерьера деревянные столики, книжные полки и ажурные металлические ограждения обволакивало негромкое музыкальное сопровождение из классических блюзовых произведений начала прошлого века и звона бутылок на баре. На соседних местах расположилось еще несколько посетителей: две женщины глубоко за тридцать, вальяжно обсуждающие какой-то свежий арт-хаусный фильм, небольшая компания в возрасте из заслуженных, хоть и не раскрученных деятелей искусства, и еще несколько человек, внешний вид, которых прямо указывал, что они пришли обсудить сюда нечто действительно важное, а не просто быстро проглотить что-угодно алкогольного, чтобы согреться. Это был не кабак в полном понимании этого слово, а довольно милое арт-кафе. За открытой дверкой в глубине даже была еще одна комнатка, где были видны развешенные картины. Мы договорились зайти туда попозже, после того как отогреемся. Единственное нарекание в интерьере вызывали неприлично низко свисающие лампочки над столиками, которые, чтобы уберечь посетителей от прямого света в глаза были обернуты в разноцветные салфетки.
Стопки нам принесли практически мгновенно, но и этот короткий промежуток времени Т. прожигала несчастную официантку взглядом нетерпеливой ненависти. Мы опрокинули их в два приема. Напиток джина на фейхоа оказался настолько же странным, насколько и вкусным. Будто в стопке джина размешали варенье. Т. сморщившись допила, после чего на ее лице появилась удовлетворенная гримаса. Как нам принесли еще и пиво, она спросила:
– Мы точно дойдем до музея?
– Я пока не теряю надежды, – я взглянул на часы, – но у нас есть еще час, чтобы допить и потом быстренько пробежаться по экспозиции.
– Отлично. Мне подходит.
– Думаешь, успеем?
– Ну я никогда не ходила по музеям, тщательно рассматривая каждую выставленную штуковину. Думаю, это неправильно, надо просто прогуливаться вдоль, посматривая по сторонам, и если только что-то привлечет твое внимание, то тогда можно подойти поближе и как следует рассмотреть. Так и быстрее и продуктивнее, все равно все не запомнишь.
– Какой хороший подход.
– Угу. Так же, как и в жизни. Никакого времени не хватит рассматривать все подряд.
– Что же тогда у нас еще плюс пятнадцать минут для нахождения здесь.
– Отлично, – она подняла бокал темного пива, – тогда давай за то искусство, которое у нас не отнимает времени понапрасну!
Мы выпили. Стало совсем хорошо. Обычный деревянной стульчик с мягкой подушкой под задом показался мне удобнейшим из всего, на чем я сидел когда-либо в своей жизни. Т. тоже устроилась в своем креслице, лениво потягивая пиво. Мы впервые остались вдвоем, и тут я подумал, что я, по сути, ничего о ней не знаю. Те обрывочное истории, что она рассказывала, были не более, чем кусочки разрозненного паззла. Что на нем должно быть изображено и насколько большим он должен был быть, я не имел ни малейшего понятия. Просто держал в уме несколько разных эпизодов про танец, про мужа, про общих друзей и еще всяких мелочей, что я успел запомнить, пока она стояла рядом со мной возле разных столиков при разных обстоятельствах. На этом всем мои знания о девушке, что, разнежившись расположилась напротив с приветливой улыбкой, заканчивались. Я ей так и сказал:
– Я же ничего о тебе, по сути, не знаю.
– Как же так? – она изобразила искреннее удивление, – то есть мы выпили вместе такое количество алкоголя и все впустую?
– Это смотря на какие цели ориентироваться. Было же довольно весело.
– Тут я стану не спорить. Ладно. Что ты хочешь знать?
– Не знаю, что обычно входит в необходимый набор, чтобы сказать, «Да, я знаю этого человека»?
– Что? Список нажитого имущества? Подсознательные страхи? Психологические детские травмы? Любимая поза в сексе?
– Не обязательно. Пока. Думаю, можно просто ограничиться общими данными.
Она рассказала, что то, что выросла в небольшом городке на севере, «холодное море – это самое прекрасное, что есть на этом свете», там же остались родители. Когда она, если их навещает, то всегда старается оказаться у большой воды. Как она выразилось, это придает ей силы. Там же начала заниматься танцами и очень хорошо получалось. Но потом во взрослой жизни как-то все растерялось. В большой город переезжать не планировала, просто в один момент, расставшись с женихом поняла, что ее там больше ничего не держит. Собрала все вещи и просто купила билет в один конец. Сначала скиталась по знакомым, потом на какой-то вечеринке встретила будущего мужа, стали встречаться, потом он чуть ли не в шутку предложил съехаться. Так и сделали. С тех пор вместе. Потом так же, будто в шутку, решили пожениться. И вроде все нормально сложилось. Друзей из нашей компании в основном из ее города, хотя кого-то повстречала уже тут. Она рассказывала все вкратце, хаотично перескакивая с события на событие из совершенно разных временных отрезков, связанных между собой только одним ей известным образом.
– Так, а что с танцами то сейчас? – я сделал акцент на одном аспектов из перечисленных ею, наверное, самом безобидном, как мне казалось.
– Что с танцами? Ничего с танцами. Больше не практикую, можно было бы, да и нужно, пожалуй, посмотрим, – она старалась говорить как можно спокойнее, хотя в голосе можно было различить нотки раздражения. – Ну ладно, я обо мне все разузнали. Что у тебя то там? Я же тоже, выходит, ничего о тебе не знаю.
