Георгий Григорьянц
Драконий перстень
Глава 14. Полубог Митридат
В столице Понтийского царства городе Амасии – резиденции царей и главном средоточии мудрости государства – царь Митридат VI Евпатор прохаживался взад-вперед в покоях дворца, обдумывая, как разжечь новый костер войны со своим главным соперником Римом в борьбе за господство на Востоке. Совсем недавно из Амасии был изгнан враг – римский гарнизон, возглавляемый легатом Сорнатием, и теперь все вернулось на круги своя: понтийский царь правил державой из столицы.
Город, возвышавшийся на левом берегу реки Ирис, известный как дом мыслителей, поэтов и писателей (Митридат кроме рукописей, изящных вещей, драгоценных камней и всевозможных ядов коллекционировал еще и ученых), был разграблен, но не разрушен, его население, приняв римские порядки, не слишком пострадало. Теперь, вернув себе благодаря Тиграну II царство, владыка Черного моря вновь пробуждал в себе дух воинственности и агрессивности, помышляя об освободительном походе, новом вызове Риму, очередной схватке с ненавистным противником. К нему вернулась прежняя дерзость. Единственное, чего не хватало Митридату, это отборных войск. Когда доложили, что с тайным визитом прибыл его внук, царевич Великой Армении Тигран Младший, царь встрепенулся, просчитывая новые возможности.
– Мой любимый внук! – Митридат встречал его, сидя в кресле, но встал, чтобы подчеркнуть особое расположение к юноше и радушно поприветствовать. – Мне тебя не хватало. Возмужал! Но в этом парфянском наряде ты смотришься как павлин, ожидающий восхищения зрителей. Много блеска, мало смысла.
– Демонстрировать лучшие качества и во всем добиваться совершенства… Ты сам меня учил.
Они обнялись. Дед улыбался:
– Да-да, я всегда говорил: совершенство – это когда предназначение человека совпадает с его способностями. Таково условие перемены мира по прихоти тирана. У тебя есть всё: эффектная внешность, хорошее образование, высокая самооценка и, несомненно, ты сердцеед.
Тигран Младший, высокий, бледный, утонченный юноша двадцати четырех лет, эмоциональный, одаренный, умный, но высокомерный, самонадеянный и дерзкий, часто бывал нерешителен, а в острой ситуации отступал и закрывался.
– Государь… Дедушка! В дворце отца я превзошел всех в греческом, экономике и религии…
– Конечно, ты умен, но… – Митридат взглянул на него многозначительно, —…проиграл дважды!
Первый раз Тигран Младший проиграл, когда поднял мятеж против царя Тиграна II, своего отца. Вокруг юноши объединились все недовольные царем аристократы, и он, подстрекаемый матерью (армянской царицей, дочерью Митридата), а также дедом, попытался свергнуть правителя Великой Армении. Неопытность сына и сила воли отца разрешили ситуацию: мятеж провалился, царь укрепил власть, а царевич с позором бежал в Парфию. Второй раз он проиграл, когда, получив войска от парфянского царя Фраата III, осадил древнюю столицу армянского царства Арташат, чтобы разграбить и нанести удар по самолюбию отца. И снова провал. Потеряв половину войска и веру в себя, царевич уполз в Парфию зализывать раны.
– Дедушка, я многое переосмыслил и нашел формулу успеха.
– Да?
– Если желание преуспеть будоражит воображение, подталкивая на риск, тогда приходит успех! – юноша старался произвести на деда впечатление.
– Да, мой мальчик, успех сделает тебя великим. Но успех сам по себе не приходит, его надо добиться. Знаешь, чего тебе не хватает? Коварства!
При этих словах в глазах Митридата появился злобный блеск. Человек, посвятивший тридцать пять лет борьбе с Римом, став его главным врагом, знал что такое коварство и как тиранить самое сильное государство мира. Он, гений власти, тщеславный и гордый, в свои шестьдесят шесть оставался энергичным и необузданным.
– Коварство и хитрость придают правителю значимость! – провозгласил Митридат.
Он был убежден, что нельзя быть добрым: реальная жизнь не соответствует идеалам добродетели. Например, нельзя верить окружающим: все равно предадут. Рим называет Митридата VI великим злодеем? Что ж, он действительно заклятый враг Рима. Говорили, он жесток. Конечно, он везде видел убийство и измену, но был справедлив. Простой народ его любит и, сражаясь за его идеалы, умирает.
Тигран Младший смотрел на деда восхищенными глазами:
– Я хочу прославиться, хочу Великую Армению…
– Похвально, внук, – Митридат хлопнул в ладоши, и тут же появились слуги с двумя золотыми кубками и кувшином из агата в золотой оправе. Царю и внуку подали кубки, до краев наполненные искрящимся вином. – Вижу, ты не опустил руки. Выпьем за главные черты государя: храбрость, но не безрассудность; непреклонность, но не упрямство; милосердие, но не жалость!
Сдвинули кубки, расплескав вино, и выпили, посмотрев друг другу в глаза как единомышленники.
– С чем ты ко мне пожаловал? – спросил царь, когда они сели в кресла друг против друга.
– Государь, дай мне войско. Объединив наши силы, я свергну отца, займу его трон и положу богатства Армении к твоим ногам.
– Сколько у тебя воинов?
– Десять тысяч парфянских всадников.
– Тигран раздавит тебя, даже не заметив. И потом, как быть: твой отец мой зять, а мою стотысячную армию наполовину составляют армяне? Они любят Тиграна. Я, Митридат VI, царь Понта, сам являюсь царем Армении – Малой Армении. Ты не знал? Трон был мне завещан прежним царем, – Митридат улыбался. – Вторая половина моего войска – греки, скифы, понтийцы, тавры, сарматы, беглые рабы, разбойники, пираты и много кто еще. Все страны вокруг Понта Эвксинского (Черное море) завоеваны мною. Ты не справишься с этой сворой.
Юноша потупил взор.
– Ну, не расстраивайся, Тигран Младший. Присоединяй свой отряд к моим войскам. Скоро предстоят серьезные бои с армией Помпея.
Из Рима Митридату поступали достоверные вести, одна тревожнее другой. На царя объявлена охота, но он не сомневался, что разобьет Помпея и пойдет на Рим через Балканы и Альпы как Ганнибал. Внук с сожалением проронил:
– Извини, у меня другие планы. Хочу Великую Армению, хочу быть царем царей, получить страну, в которой происходят чудеса и скрыты тайны мира.
– Армения полна чудес, подтверждаю… – воспоминания нахлынули на деда.
О чудесах в Армении древний мир знал наверняка. Во многих старинных манускриптах написано, что именно на земле Армении возродилась жизнь после потопа, насланного разгневанными богами. Земной рай, который простым смертным не дано видеть, находится на ее территории, а гора Арарат – высшая его точка. Все цари Востока, повинуясь неодолимому зову, везли свои сокровища в Армению. Там, в скалах, в огромных пещерах, которые назвали Дворцом власти, великие правители Крёз, Кир, Дарий, Ксеркс, цари Вавилонии и Ассирии, Элама и Урарту сложили свои богатства. Они возвеличивали свою власть за счет приобщения к высшим силам именно в Дворце власти.
– Я хочу богатства царей Востока! – вырвалось у Тиграна Младшего, его глаза горели как огонь, он сгорал от нетерпения.
– Кому достанутся эти сокровища, не знаю… – проронил царь.
Митридат встал, подошел к окну. Он смотрел на лиловые облака, тянущиеся по небу, оживляя картину великолепия угасающего дня, и думал, что в Дворце власти есть магические вещицы, эликсир бессмертия например. Жаль, что внук поступает вопреки его ожиданиям и не выступит с ним в поход. Разбив Помпея, они бы вместе отыскали этот дворец и завладели бы золотом и волшебными предметами. Тигран был там и не взял ничего, кроме меча. Огненный меч армянского бога Ваагна мог бы остановить не только Помпея, но и проложить путь к Риму, однако Тигран предпочел использовать оружие бога против сил зла во имя всего человечества. Меч утрачен… «Какое мне дело до всего человечества! Я хочу быть богатым, великим и бессмертным!» – решил Митридат. Поняв, что наговорил лишнего, с тревогой посмотрел на юношу, но, увидев в его глазах героический блеск, и то как он выпрямился, расправив плечи, подумал: «Витает в облаках» и успокоился.
Тигран Младший вскричал:
– Если я стану царем Великой Армении, то найду меч, а золото мы разделим!
Митридат, обдумывая ситуацию, прошелся по залу, мысленно прокручивая разные варианты выбора: «Парень пылкий, но как правитель слаб, им можно легко манипулировать. Он орудие для устранения Тиграна II, не больше. Мне нужны богатства и войска Великой Армении, нужен контроль над ее территорией в качестве плацдарма для вторжения в Италию!»
– Я помогу тебе, – сказал Митридат. – Твой отец стар, не может адекватно оценивать ситуацию, кроме того, навредил мне, отняв магические вещи – ключ от Дворца власти и Таблицу судеб. Я хотел бы это вернуть.
– Раньше вы дружили… – неуверенно проронил Тигран Младший. – Когда Рим отнял у тебя царство, он помог…
Митридат на минуту задумался: «Почему же я хочу смерти армянского царя? Интересный вопрос. Наверное, Тигран II олицетворяет Добро, а я Зло, но его стремления и мотивы мне неинтересны, мои цели важнее. Если не я остановлю алчный Рим, то кто? Тигран построил царство неги и думает только о процветании своей державы. А кто будет бороться за свободу эллинов, кто отдаст всего себя делу освобождения греков от тирании Рима? Я не желаю знать его проблем так же, как он не интересуется моими. Да, Тигран дал мне конницу, с ней я освободил свое царство и вновь захватил соседей – Вифинию и Каппадокию, но от меня отвернулись все цари Востока, и Тигран дал понять, что не желает иметь со мной дел». Вслух же сказал:
– Мой дорогой, я сполна заплатил твоему отцу за помощь. И потом, он меня унизил, а в трудную минуту бросил. Я отвечу тем же…
– Кто всех унижает, достоин смерти! – воскликнул Тигран Младший. – Я готов на все, чтобы трон Великой Армении стал моим. Цель оправдывает средства. Вместе с тобой мы будем творить справедливость!
Митридат видел как сильно юноша жаждет власти и люто ненавидит отца, но в душе понтийского царя по-прежнему боролись твердая уверенность и мучительное сомнение. Митридат есть сила, разрушающая все, как смерч на своем пути, но он и ранимый человек, которому свойственно ошибаться. Что им руководит: зависть или желание отомстить? Наверное, все же корысть. Как говорят, ничего личного… А если из-за него рухнет миропорядок? Что ж, тем лучше! Уйду со сцены, а мир пусть летит в тартарары!
Царь подумал, что жизнью он разочарован, так как ничего не добился: не построил личную империю, не встал вровень с Александром Македонским. Конечно, с бесспорно превосходящей военной мощью Рима может биться только глупец или… он. Когда человек соткан из противоречий, то вынужден либо подавлять желания, сводящие его с ума в стремлении к успеху, либо раскрыться навстречу опасности. Хочешь лавров, научись реализовывать свой потенциал.
Подойдя к царевичу, Митридат заглянул в его большие горящие глаза:
– Пообещай: когда станешь царем, двинешь свою армию вслед за моей на Рим.
– Обещаю, дедушка! Что я должен делать?
В голове царя уже созрел коварный план. Он устранит Тиграна и расширит свою империю. Она будет простираться от Каспийского моря на востоке до Средиземного на западе, от Азовского моря на севере до Индийского океана на юге. Голова кружилась от кажущегося успеха.
Митридат, шурша шелковыми багровыми одеждами и побрякивая золотыми украшениями, приблизился к юноше и начал медленно кружить вокруг него, будто обволакивая тяжелым туманом. Потом, заговорщически поглядывая на царевича, придвинулся к нему и прошептал на ухо:
– Царь Тигран II очень привязан к людям, окружающим его. Они ему дороги, все признанные авторитеты…
Речь шла о таких персонах, как верховный жрец Спандуни, главнокомандующий Мамиконян, мудрец Метродор и другие. Они, так сказать, есть коллективный разум Тиграна. Работая совместно, эта команда мыслителей всегда находит наилучшее решение, превосходящее замысел любого правителя.
Тигран Младший, внимательно слушая, пытался уловить мысль царя. А тот, наклонив совсем близко к нему свою седеющую голову, повязанную белой лентой-диадемой (символ царской власти), вкрадчиво объяснил:
– Сначала надо устранить их… Скорбь коснется того, кто потеряет мудрость.
– Понимаю, государь, – царевич, сглотнув слюну, почувствовал, как усилилось сердцебиение. – Мудрость обернется глупостью… А как будет нанесен удар по царю?
– К нему не подступиться, я знаю, но у него есть одна слабость, и мы используем ее, чтобы сокрушить царя окончательно и свести в могилу. Это Аревик, любимая наложница, смысл его жизни. Ее смерть будет ему карой.
– А Артавазд? – Тигран Младший впился глазами в деда.
– Наследник престола Артавазд настолько слаб и как стратег, и как правитель, что после смерти Тиграна от него отвернется аристократия. С ним мы разделаемся позже.
Заходящее солнце бросило последние лучи на дворец понтийского владыки, и один из лучей через окно упал на лицо царевича: оно выражало ненависть и благоговейный страх.
– Как же это осуществить? – не представлял себе юноша.
Митридат взял Тиграна Младшего за локоть и подвел к мраморному столику со шкатулкой, открыв ее.
– Полюбуйся!
Царевич бросил взгляд: в ларце лежали небольшие стеклянные закупоренные сосуды с различными жидкостями – желтая, красная, зеленая…
– Что это?
– Это коллекция ядов, мои шедевры! Разят без промаха. Цикута нас не интересует: действует слишком медленно. А вот взгляни на это! Аконит! – царь взял сосуд с черной маслянистой жидкостью. – Убивает мгновенно!.. Это асклепид… – он показал на флакон с желтым содержимым. – А здесь белена, – Митридат потряс пузырьком с жидкостью бронзового цвета. – Все испытано на преступниках… Я могу укротить любого, вставшего на моем пути.
У Митридата была репутация изощренного тирана-отравителя. Юноша это знал. Митридат снял со стены необычный кинжал – трехклинковый, с закрученным лезвием.
– Но кое-кого отравить не удастся, придется заколоть… Этот кинжал нанесет наибольший вред жертве, не оставив шанса на выживание. Кто же заслуживает такой смерти?.. – Подняв голубое лезвие кинжала до уровня глаз, царь залюбовался совершенной работой мастера: – Метродор! Бывший мой советник, а теперь советник твоего отца должен умереть, слишком много секретов он выдал царю Тиграну. Мудрец хитер. Зная, как я люблю пускать в ход яды, приучил себя к ним малыми дозами, чтобы выработать невосприимчивость. Впрочем, как и я.
Тигран Младший, затаив дыхание, неотрывно смотрел на злодея, думая: «Моя жизнь зависит от одного слова этого человека». Митридат, прочитав его мысли, ухмыльнулся и произнес:
– Не бойся, мой мальчик, тебе ничто не угрожает. Я забочусь о тебе, хочу видеть тебя великим, надеюсь, ты наследуешь мне. – Он взял со столика маленький сосуд из хрусталя, отделанный золотом и эмалью, запечатанный пробкой из рубина с огранкой «роза». На горлышке была завязана бантом белая шелковая лента. Внутри плескалась розовая жидкость. – Это териак – универсальное противоядие от всех ядов. Секрет состава знаю только я. Он включает пятьдесят четыре ингредиента. Дарю! Всегда будь начеку: яд бывает не только в вине, но и в добрых советах…
Встрепенувшись, Тигран Младший с благоговением взял флакон и щенячьими глазами посмотрел на деда:
– Когда?
– Скоро, мой мальчик, скоро. Ни о чем не беспокойся. Во дворце Тиграна есть мои люди. Твоя задача – найти способ передать им яд и оружие, назвать имена, остальное не твоя забота. – Вручив Тиграну Младшему пузырьки с ядом и кинжал, загадочно
сказал: – Безумство – это когда хочешь, можешь, но не делаешь.
Царевич ушел, а Митридат, проводив его взглядом, хлопнул в ладоши. Немедленно появился Менофан, помощник и стратег, один из немногих царедворцев, кому еще доверял царь.
– Менофан, приведи ко мне жену и детей.
Стратег поклонился и ушел, и вскоре в зал вошли одетые в богатые одежды и увешанные золотыми скифскими и греческими украшениями жена Гипсикратия и дети царя: Артаферн, Дарий, Ксеркс, Оксатр и Эвпатра. Сыновья и дочь, возрастом от десяти до восемнадцати, проживали с ним в дворце, старший сын Фарнак собирал войска в Колхиде, дочь Клеопатра Понтийская (жена Тиграна II), сбежавшая от гнева мужа, была в Пантикапее, там же находился и средний сын Махар, фактически предавший отца, отослав диадему правителя Понта римскому полководцу Лукуллу, тем самым сдав царство врагу.
– О Гипсикратия, моя жена, о мои дети, папа любит вас и заботится! – вскричал Митридат.
– Великий царь! – нежным голосом сказала Гипсикратия. – Ты превыше гор, можешь укротить бурю, тебя почитают наравне с Зевсом, твою любовь стремятся заслужить. Всегда великодушный к своим детям, дай им бесценное наставление!
Растроганный Митридат прошелся вдоль выстроившихся в линию детей и дотронулся рукой до каждого:
– Мои дорогие, в ваших глазах я иногда замечаю тревогу и смятение, но не беспокойтесь, я всегда думаю о вас и сумею защитить.
– Отец, мы любим тебя, – высказался за всех восемнадцатилетний Артаферн.
Силой оружия царь уже подчинил себе некоторые царства и народы, например бастарнов, фракийцев и ряд скифских племен. Вскоре его армия должна стать самой большой в мире, достаточной, чтобы разрушить могущество Римской республики.
– Дети мои, – Митридат говорил искренне, – я намереваюсь совершить большие завоевания. Каждому из вас я подарю по царству, а вы, встряхнув сонных подданных, станете тиранами, дабы карать и прощать.
Митридат подошел к самой юной – Эвпатре.
– Милая Эвпатра, ты станешь царицей роксоланов, светлых людей. Я выдам тебя замуж за их предводителя Тасия.
Затем он обратился к остальным:
– Оксатр получит Херсонес Таврический, Ксеркс Тамань, Фарнак, убывший собирать войско, Боспорское царство, Дарий Малую Армению, Артаферн Великую Армению. Мой сын Махар предал меня, он умрет… Ну, идите, милые.
Дети удалились. Царь поцеловал в губы свою шестую жену:
– Гипсикратия, ты всегда будешь рядом со мной, ты единственная, кто предан мне до конца и способен вдохновить на подвиг.
– Да, мой господин. Разреши вопрос, великий царь!
– Дорогая, спрашивай.
– Все страны покорятся тебе, я не сомневаюсь, но Великая Армения находится под защитой могучих божественных сил. Стоит ли ссориться с Тиграном?
Митридат холодно посмотрел на нее:
– Я сам полубог. Как и Дионис, рожден Зевсом из бедра. В детстве в меня ударила молния, но не навредила, а наделила необычайной силой и вселенским разумом. Дорогая, на земле есть духовные центры, где божественное начало ближе всего к человеческой сущности. Это Египет, Армения и Иудея. Завладев Арменией, я стану бессмертным, превращусь в бога…
Царь полностью ушел в себя, незримо витая в пространстве своего воображения. Гипсикратия неслышно вышла из зала.
Глава 15. Чудовище, пожирающее души
Метродор происходил из мест, где легендарная Троя, воспетая Гомером, осаждалась ахейцами (древнегреческое племя), а одна из лучших в мире библиотек – Пергамская – была разграблена римлянами. Когда же и его родной город Скепсис захватил Рим, знаменитый философ, академик, историк и ритор, являвшийся непререкаемым авторитетом для ученых, оставил философию и ушел в политику. Получив прозвище «Ненавистник римлян», поступил сначала на службу к Митридату Евпатору, а затем стал ближайшим советником царя Тиграна. Как советник правителя, он был призван решать проблемы все усложняющейся жизни царства и действительно видел глубинную суть вещей.
Слава о Метродоре продолжала ходить по миру, поскольку он изобрел метод, позволяющий запоминать огромные тексты. Метод изучал Цицерон. Восхитившись ученым, оратор воскликнул: «Он вписывает в память все, что хочет запомнить!» Действительно, Метродор делал в уме стенографическую запись прочитанного или услышанного с помощью образов, упорядоченно размещая каждый образ в своей памяти на определенном месте. Это было феноменально.
Теребя длинную бороду, старый философ в раздумьях прохаживался по своему дому, расположенному недалеко от царского дворца в Арташате. В открытом световом дворике, окруженном с четырех сторон портиками, откуда имелись входы во все остальные помещения, он подошел к присаде для птиц – шесту из дуба, отделанному слоновой костью, с перекладиной, на которой сидела пара прирученных горных орлов, самка и самец. Всегда в одно и то же время они прилетали в его двор и разрешали себя покормить и погладить. Лучи солнца играли на красивых птичьих перьях; самка превосходила самца в размерах и силе, а тот был более легким и, соответственно, более быстроходным. Птицы не были ловчими, но к восьмидесятилетнему хозяину относились благосклонно. Старик никогда не использовал опутенки и шнуры-должники, чтобы удержать орлов, и не было случая, чтобы пернатые пытались клюнуть его. Поглаживая птиц, Метродор приговаривал:
– Мои хорошие, вы так выросли, совсем взрослые! Сегодня я приготовил ваше любимое угощение – мясо кролика… – и каждой птице он подал кусочек, любуясь изогнутым вниз клювом самца и острыми когтями самки.
Орлы брали лакомство из рук хозяина, проглатывали и издавали одобрительные звуки.
Подошел слуга и, поклонившись, сказал:
– Господин, тебя спрашивает Апелликон, и с ним еще один человек.
– О! – встрепенулся хозяин. – Апелликон – продавец редких книг. Приглашай! – Отойдя от птиц, Метродор направился навстречу гостям.
Вскоре во дворике появился довольно тучный продавец, одетый по-гречески в белый хитон с желтой каймой и гиматий, а за ним следовал человек с большой родинкой на лбу и злым выражением лица в греческом сером хитоне. Он держал в руках увесистый предмет, завернутый в коричневую льняную ткань, и улыбался. Но эта улыбка больше напоминала оскал: брови сомкнуты, губы растянуты, зубы обнажены.
Торговец вскричал:
– Как-то Диоген сказал, что милостыню надо подавать нищим, а философам никогда! Вот почему мои книги стоят дорого, но они того стоят!
– Апелликон, рад тебя видеть! – они дружески обнялись. – Кто еще купит старую книгу с заплесневевшими страницами по цене быстроходного корабля?
– О Метродор, твой язык всегда отличался метафоричностью. Это знают все, но мало кто знает, что ты истинный ценитель великих трудов древности. Мудрец – друг бога! Глупого твои слова обнадеживают, а умного делают щедрым и предусмотрительным.
– Ну не тяни, Апелликон, с чем ты ко мне пожаловал сегодня? – старик сгорал от нетерпения.
– Эта вещь роковая, она может убить или прославить на века.
– Предпочитаю второе… – удивленно сказал Метродор.
– Что ж, смотри! – и торговец, взяв из рук помощника предмет, развернул кусок ткани.
В его руках была рукописная книга: обрамление из твердого переплета (доски, обтянутые телячьими шкурами) и сшитые листы пергамента с текстом, написанным черными чернилами (чернила получали, смешивая раствор камеди с золой корней и листьев дуба). Передав книгу ученому, Апелликон странно посмотрел на него, что не укрылось от философа. На первой странице бронзовым пером было красиво выведено: «Демосфен. Речи».
У Метродора перехватило дыхание. Он медленно, удерживая книгу в дрожащих руках, побрел в кабинет, где работал над рукописями. Деревянные высокие книжные стеллажи были заполнены манускриптами, свитками, валиками, стопками пергамента, футлярами разных цветов и редкими минералами. Взяв изобретенную ассирийцами лупу из хрустального стекла, ученый стал просматривать текст Демосфена – кумира риторов, знаменитого греческого оратора.
От рождения Демосфен был косноязычен, имел слабый голос, короткое дыхание и привычку подергивать плечом, но победил все эти недостатки. Он набирал в рот черепки и камешки и произносил речи на берегу моря при шуме волн, а дома, всякий раз, когда при тренировке перед зеркалом по привычке поднимал плечо, меч, спускавшийся с потолка на веревке, колол его. Увидев в середине книги произведение «О венце», старик от восторга потерял дар речи. Демосфен призывал народ на борьбу, тем самым предопределил победу над тираном Филиппом II Македонским, отцом Александра Великого, намеревавшегося захватить Грецию.
Вдруг Метродор вспомнил, что Демосфена вынудили принять яд… В голове тут же мелькнули тревожные мысли, вспомнилась брошенная Апелликоном фраза: «Эта вещь роковая, она может убить…» Ученый резко развернулся. Совсем рядом стоял человек в сером хитоне, в его руке блеснуло лезвие кинжала. Метродор схватил книгу и прикрылся ею как щитом. Удар кинжала пришелся на речи Демосфена. Лезвие оружия застряло в деревянном переплете и твердых листах пергамента. Метродор оттолкнул нападавшего и схватил чернильницу. Плеснув чернила в лицо злодею, старик, пока тот утирался, поспешил к столу со склянками для опытов. Не успел убийца рвануться в его сторону, как Метродор бросил на пол две колбы с жидкостями. Те, разбившись, с шипением вызвали резкое испарение и неприятный запах. Тут же всю комнату окутал белый туман. Когда туман рассеялся, хозяина в кабинете уже не было.
Вбежал Апелликон:
– Он не мог далеко уйти, ему восемьдесят лет! Ищи потайной ход!
Торговец и его подручный методично осматривали стеллажи, сбрасывая свитки и футляры. Вдруг один из шкафов, дубовый, набитый манускриптами и крупными минералами, повалился на их головы. Пытаясь защититься, оба негодяя инстинктивно выставили перед собой руки. К их ужасу, результаты научных исследований погребли обоих в кабинете великого ученого.
Метродор стоял на пороге комнаты и смотрел на незадачливых преступников, покусившихся на его жизнь. Послав слуг за помощью, двинулся к выходу из дома. Первым вылез из-под завалов человек с большой родинкой на лбу. Пошатываясь и достав из складок одежды нож, он поковылял по внутреннему дворику вслед за ученым. С насеста сорвался орел. Сделав несколько взмахов крыльями, он накинулся на жертву сзади. Раздался дикий крик птицы и безумный вопль человека с родинкой. Орел клевал его, раздирая плоть, злодей пытался защищаться, махал руками, но вот клюв птицы глубоко вонзился ему в голову, и жертва пала. Из двери кабинета выполз Апелликон. Толстяк с ужасом наблюдал сцену борьбы своего напарника с дикой птицей, потом услышал за спиной свист и почувствовал колебание воздуха. Обернулся. Самка орла вцепилась когтями в его глаза и, повалив на пол, стала клевать…
Ученый, семеня, двигался по улице к дворцу.
– Метродор, – окликнул его кто-то, – что случилось, куда ты так спешишь? Негоже мудрецу появляться на улице в одном хитоне, хотя и длинном. Где твой плащ?
Старик обернулся. Невдалеке стоял и удивленно смотрел на него начальник царской охоты Варажауни – грузный, но сильный человек с круглым лицом и косматой бородой, в фиолетовом хитоне и сиреневом плаще. Варажауни происходил из знатного рода. По традиции из этого рода цари Армении назначали главных охотников. На службе у царя Тиграна он состоял давно, всегда получая одобрение государя за доставленную радость и славное развлечение на охоте.
– Варажауни, за мной гонятся убийцы! – запыхавшись, прохрипел ученый.
– Сюда, Метродор! Здесь ты можешь затаиться, а я прослежу, куда они пойдут. – Схватив старца за хитон, охотник втянул его во двор какого-то дома, потом выглянул на улицу и, убедившись, что никого нет, произнес: – А может, тебе показалось? Никто и не собирается тебя убивать.
– Что ты, что ты! Человек с кинжалом набросился на меня, я еле ноги унес…
– Что же ты такое натворил, что Апелликон захотел устранить тебя?
– Откуда тебе известно об Апелликоне? Я не произносил его имени…
– Ну, знаешь, земля слухами полнится…
– Пропусти, мне срочно нужно к царю!..
Огромный Варажауни левой рукой (на среднем пальце этой руки сверкнуло золотое кольцо «лев»), прижал старика к каменной кладке забора. Его злые и колючие глаза впились в лицо мудреца:
– Жизнь – это сон, заканчивающийся однажды, и человек понимает, что нет оправдания бессмысленности существования. – В правой руке главного охотника появился кинжал – трехклинковый, с закрученным лезвием.
– Ты один из убийц! Я знаю этот кинжал, он принадлежал Митридату… – пробормотал потрясенный ученый.
– Митридат – это дух, он все видит и знает, его все боятся. Власть царя бесконечна, его слово закон. Наказание предателю неотвратимо…
– Ты, Варажауни, потерялся в этой жизни, не можешь обуздать свой страх, раболепствуешь перед Митридатом! А он чудовище, пожирающее души близких ему людей, чтобы насытить свою злобность. Сегодня на смерть обрекли меня, а завтра придут за тобой. Одумайся пока не поздно!
– Поздно, Метродор, прости…
Варажауни всадил закрученное лезвие кинжала в сердце мудреца по самую рукоять и повернул его. Глаза ученого, выражая беспредельную грусть, остекленели. Шанса на выживание своим жертвам царский охотник не оставлял.
Для почитания армянских языческих богов в Арташате были воздвигнуты каменные храмы. Главный из них – храм Арамазда. Статуя бога, установленная в святилище, была предметом всеобщего поклонения. Вся жизнь людей, как верили армяне, зависела от воли Арамазда, главного божества мира, творца небес и земли, обладателя величайшей мудрости.
Лучи солнца проникали в святилище храма сверху через большое круглое отверстие в потолке и падали на статую бога. Сделанная из мрамора в два человеческих роста и отделанная слоновой костью, золотом и серебром, скульптура, казалось, излучала сияние, вызывая неподдельный трепет верующих. С плеча мраморного Арамазда, сидящего на троне, ниспадал плащ из серебра, ноги были обуты в сандалии, в левой руке бог держал золотой шар (яблоко), в правой скипетр из золота с рубинами (посох); на голове его красовался золотой оливковый венок, символизирующий миролюбие. Натертая душистым маслом статуя с добродушным выражением лица выглядела величественно.
Верховный жрец Спандуни, отослав помощников и жрецов из зала, готовился говорить с богом – помолиться наедине и попросить совета: стоит ли дать царю золота и серебра из запасов храмовой сокровищницы для починки разрушенных войной крепостей? Подойдя к алтарю, жрец, чтобы задобрить бога, добавил в горевший в бронзовой чаше-очаге огонь ароматические растения – воскурил фимиам. Дымок пополз вверх: молитва жреца как фимиам направится прямо к богу, потому что бог всегда рядом.
Старик, поправив фитиль в горящей лампе с льняным маслом, взял в руки стоящую рядом «чашу гнева» – большую керамическую миску-лекану с ручками в виде змей, наполненную горючей смесью для огненных эффектов в ходе церемоний. Огонь в чаше возникал всякий раз, когда просящий милостей у бога сановник или знатный человек скупился и жертвовал недостаточно золота. Взглянув в чашу и не увидев в ней картины грядущего, Спандуни поставил ее на место, поцеловал ступни статуи, воздел руки к небу и промолвил:
– О всеведущий и всевидящий бог Арамазд! Благодарю тебя за ниспосланную нам победу над врагом, за то добро, которое ты творишь на земле армянской, за плодородие полей, тучность садов, изобилие виноградников! Прошу и впредь защищать, исцелять и очищать нас!
