Айлин Вульф
Друзья и недруги. Том 1
– Матушка, у меня есть долг. Перед покойным отцом, перед братом, – спокойно, но очень твердо сказал он. – Пока я не исполню принятые перед ними обязательства, я не имею права связывать себя семьей, тем более забивать себе голову романтической чепухой вроде любви, о которой вы, женщины, готовы болтать с утра до ночи. Поэтому я не женюсь на Элизабет, не люблю ее так, как ты понимаешь любовь, но и не расстанусь с ней. Это все, что я могу тебе объяснить.
Глядя в его ясные глаза, Барбара еле слышно вздохнула. Бесполезно. Гранит, который ничем не пробить!
А Элизабет, вернувшись домой, сияла таким счастьем, что даже Томас не решился досаждать дочери обычными упреками. Занимаясь домашними делами, она весь день улыбалась так, словно ей была доверена тайна, сокрытая от других. Элизабет еще не знала, что тайна действительно существует, и отныне она стала ее хранительницей, сама о том не подозревая.
Глава седьмая
Погожим днем в начале июня Эллен затеяла в доме большую уборку и стирку, пользуясь тем, что Робин с рассвета ушел на дальний покос, а Эдрик и Вульфгар повели лошадей в кузницу, чтобы расчистить копыта и перековать. Работы было много, и Эллен позвала себе в помощь Элизабет. Не покладая рук, они трудились всю первую половину дня, закончив с делами к обеду. С улицы прибежали Клэренс и Тиль, наперебой жалуясь, что проголодались.
– Тихо, мои птенчики! – смеялась Эллен, умывая девочек и усаживая за стол. – Сейчас я вас накормлю. Лиз, а ты что стоишь?
Она разложила по глубоким мискам рагу из мяса с тушеными овощами, и обе девочки жадно набросились на еду, словно их не кормили неделю. Эллен, уставшая, но довольная – каждый уголок дома сверкал чистотой, с удовольствием поглощала рагу, пока не заметила, что Элизабет не притронулась к еде, вяло помешивая ложкой ароматное варево.
– Ты чего жеманничаешь? – спросила она, с удивлением посмотрев на подругу.
Элизабет, не ответив, вдруг резко побледнела, выронила ложку и, зажав ладонью рот, опрометью бросилась за дверь. Клэренс и Тиль оторвались от мисок и округленными глазами посмотрели ей вслед.
– Что случилось с Лиз, Нелли?
Эллен, тоже не сводя глаз с двери, отложила ложку, поднялась из-за стола и медленно вытерла руки о фартук.
– Вот что, девочки, ведите себя тихо, не озорничайте. Я скоро вернусь. Лиззи нездоровится.
Она вышла за дверь, огляделась по сторонам и увидела Элизабет. Та стояла, согнувшись над выгребной ямой и крепко обхватив себя руками, словно боялась упасть. Эллен глубоко вздохнула и направилась к ней. Элизабет обернулась, посмотрела на подругу тусклым невыразительным взглядом, подошла к дождевой бочке и стала плескать воду в лицо.
– Давай-ка посидим, – ласково предложила Эллен, обняв ее за плечи.
Они сели на траву и долго молчали. Элизабет склонила голову на плечо Эллен и обреченно закрыла глаза.
– Я ведь учила тебя, что надо делать, чтобы избежать этого, – тихо сказала Эллен.
– Я делала все, как ты говорила, – еще тише ответила Элизабет.
– Да, не всегда помогает, – тяжело вздохнула Эллен. – Ну и что теперь?
По бледным губам Элизабет пробежала слабая усмешка.
– Теперь отец выгонит меня из дома и проклянет. Он мне сразу это пообещал, еще когда все только началось.
Эллен ободряюще сжала плечи Элизабет и крепче прижала ее к себе.
– Конечно, не выгонит, Лиззи. Мало ли что он говорил! Ты ведь его любимая дочь.
– Я и сама не останусь, – покачала головой Элизабет. – Не вынесу позора, и родителям стыда не хочу.
– И куда же ты пойдешь? – с горечью усмехнулась Эллен.
Элизабет высвободилась из ее объятий и неопределенно пожала плечами.
– В город или в замок какого-нибудь лорда. Наймусь в служанки.
– В служанки! – рассмеялась Эллен. – Да кто же тебя возьмет? Даже если тебе повезет, как только твое положение станет заметным, тебя тут же прогонят.
Элизабет ничего не ответила. Посмотрев на ее грустное лицо, Эллен совсем тихо спросила:
– А Вилл? Он знает?
Элизабет вздрогнула и замерла. Повернув голову к Эллен, она посмотрела на подругу расширившимися глазами.
– Почему? – намеренно спокойным тоном поинтересовалась Эллен. – Полагаю, он вправе знать.
– Нет. Нет! – с отчаянием затрясла головой Элизабет. – Я никогда не скажу ему!
– Глупости, Лиз, – немного сердито ответила Эллен. – Ты обязана рассказать Виллу. Ведь не только свою судьбу решаешь.
– Нел, я просто не переживу, если он бросит меня. Лучше уйти самой, – очень спокойно сказала Элизабет, глядя перед собой невидящими глазами.
Эллен начала сердиться всерьез и тряхнула подругу за плечи.
– Удачное время ты нашла для гордости! Нет, Лиз, ты сегодня же во всем признаешься Виллу, и я уверена: он не оставит тебя в беде одну.
– Уверена! – усмехнулась Элизабет. – Тебе легко быть уверенной, Нелли. Ты же совсем не знаешь Вилла, и не тебе разговаривать с ним.
– Это ты в нем заблуждаешься, равно как и он в себе, – теряя терпение из-за упрямства Элизабет, в сердцах возразила Эллен и пригрозила: – Если не скажешь ему сама, за тебя это сделаю я. Выбирай.
Элизабет низко склонила голову на сомкнутые руки. Эллен настойчивыми глазами буравила ее светловолосый затылок, пока не услышала легкий вздох и печальный голос:
– Нет уж. Лучше я сама. Ох, Нелли, я представить не могу, что он мне скажет!
Элизабет расплакалась, и Эллен опять обняла ее и прижала к груди, словно маленькую девочку, которую жестоко обидели.
– Лиззи, у Вилла доброе сердце. Он не оставит тебя, поверь мне!
Элизабет в ответ подняла голову, посмотрела на Эллен блестевшими от слез глазами и покривила губы в печальной недоверчивой улыбке.
– Хорошо! – выдохнула Эллен. – Если все обернется так, как ты ожидаешь, то есть совсем плохо – Вилл от тебя отвернется, а отец прогонит из дома, перебирайся жить в мой дом. Как-нибудь справимся. Во всяком случае, без крыши над головой и куска хлеба ты не останешься.
Элизабет бросила на Эллен взгляд, полный благодарности, и улыбнулась уже не так печально.
– Спасибо тебе, Нелли!
– Я всегда помогу тебе, Лиз, – улыбнулась в ответ Эллен. – Мы же подруги.
– Тогда выполни мою просьбу.
– Любую, Лиззи. Говори, что мне надо сделать?
– Сходи к Виллу и скажи, что я буду ждать его за селением, на окраине большого луга. Он знает где.
Эллен кивнула.
– Хорошо. Только почему ты не хочешь разговаривать с Виллом у него дома?
– Боюсь, – призналась Элизабет.
– Чего? – от души рассмеялась Эллен.
– Сама не знаю. Того, что не найду в себе сил сказать ему правду, уговорю себя отложить разговор.
– Ладно, я сделаю так, как ты просишь, – сказала Эллен и требовательно посмотрела на подругу. – Только пообещай мне, что не оробеешь в последнюю минуту, встретишься с Виллом и все ему расскажешь без утайки.
Элизабет рассмеялась и кивнула.
– Обещаю, Нелли.
Когда Робин вернулся с покоса, Эллен поняла, что Вилл тоже дома. Подав Робину обед, она поспешила к Виллу.
– Что за блажь? – удивился тот, выслушав Эллен. – Почему она послала тебя условиться о встрече со мной и зачем ей понадобилось встречаться именно там?
– Вилл, я ничего не знаю, – поспешно ответила Эллен. – Мое дело – сказать тебе то, что я сказала, а ты уже сам разбирайся, почему и зачем.
– Хорошо, – ответил Вилл, пожимая плечами. – Вечно вы, женщины, что-то придумаете!
– Ох, Вилл, ты даже представить себе не можешь, какие мы затейницы! – подтвердила Эллен.
В назначенный час Вилл пришел в условленное место и, не найдя Элизабет, сел на пригорок и стал ждать. У него начало иссякать терпение, когда Элизабет наконец показалась. Всмотревшись в нее, Вилл приподнял бровь. Элизабет шла как во сне, медленно и словно на ощупь. Она едва не прошла мимо, если бы Вилл не поймал ее за подол платья.
– Лиз, что случилось? – всерьез встревожился он, когда она повернула к нему голову и посмотрела невидящими глазами. – Ты просто сама не своя. Да еще и Эллен ко мне подослала! Если хотела увидеть меня, почему не пришла сама? Для чего позвала сюда?
Взгляд Элизабет прояснился, она улыбнулась Виллу тенью обычной улыбки и опустилась на траву рядом с ним. Чувствуя, что начинает дрожать от волнения, Элизабет крепко обхватила руками колени и сказала:
– Мне надо поговорить с тобой, а у тебя дома это было бы невозможно.
– Почему?
– Пока я собиралась бы с мыслями, ты успел бы уложить меня в постель, и разговора бы не получилось.
– Так я и здесь могу уложить тебя, – расхохотался Вилл. – Прямо сейчас, спиной на траву. Хочешь убедиться?
– Нет, – одними губами сказала Элизабет.
– Да что с тобой? – опять встревожился Вилл и потребовал: – Давай, говори уже свой секрет! А то скоро роса упадет, мы промокнем.
Ухватив пальцами ее подбородок, он заставил Элизабет повернуть к нему голову и вопросительно посмотрел ей в глаза. Она собралась с силами и еле слышно прошептала:
– Я беременна.
Вилл долго смотрел на нее, словно смысл того, что она сказала, не дошел до него. Потом его глаза потемнели, прищурились, и он спросил:
– Когда должен родиться ребенок?
– В конце октября, – ответила Элизабет. – Я думаю, мы зачали его той ночью, когда ты сердился на меня из-за Алана.
Вилл медленно отнял ладонь от лица Элизабет и, отвернувшись, посмотрел куда-то вдаль. Он долго молчал. Элизабет, совершенно убитая, крепче обхватила себя, чтобы скрыть от него все-таки пробивший ее озноб.
– И ты ничего не замечала четыре месяца? – наконец заговорил Вилл.
– Я давно поняла, что со мной не все ладно, – вздохнула Элизабет, – и, конечно, догадалась, в чем дело, но боялась признаться тебе.
Он не стал спрашивать, чего она боялась, и внимательно посмотрел на Элизабет:
– О чем же ты думала все это время, пока молчала, и что собиралась делать?
Она хотела сказать, что не станет ему в тягость, что Эллен предложила перебраться в ее дом, где она и ребенок смогут как-то прожить. Но вместо всех заранее приготовленных ответов смогла сказать только одно:
– Я поступлю так, как ты решишь, Вилл.
Заметив едва уловимую усмешку, пробежавшую по его губам, Элизабет похолодела от страха. Ей пришла в голову мысль, что он может потребовать то, на что она не согласится ни при каких условиях. Прижав к животу ладони извечным жестом матери, защищающей будущего ребенка, она, не сводя с Вилла глаз, покачала головой.
– Травить его я не стану, даже не думай об этом! Ведь он уже живой, – помедлив, она почти беззвучно добавила: – И он твой.
Выслушав ее, Вилл глубоко вздохнул.
– Какая же ты глупышка, Лиз! Как ты могла подумать, что я заставлю тебя пойти на такое? От этого ведь и умирают. Иди-ка сюда, ко мне!
Она не шевельнулась, по-прежнему не сводя с него широко раскрытых, полных отчаянной решимости глаз, и тогда он сам обнял ее и сильным движением пересадил с травы себе на колени. Обнимая Элизабет, Вилл испытал неведанное до сих пор чувство: в его руках была не просто она, а ее жизнь, даже две жизни. Он вдруг с предельной ясностью осознал, что только от его слов, которых сейчас ждет и боится услышать Элизабет, будет зависеть, как сложатся эти жизни – благополучно или крайне несчастливо. Время юношеской беспечности миновало, и вопрос, от которого он прежде небрежно отмахивался, превратился в едва ли не самый главный и требовал разрешения. Вилл глубоко вздохнул, и в его глазах отразилась готовность пойти навстречу судьбе и исполнить свой долг.
– Ничего не бойся, Лиз, – услышала Элизабет его спокойный уверенный голос, – я не оставлю тебя. Мы обвенчаемся.
Когда она услышала то, на что не смела даже надеяться, силы окончательно покинули ее, и она взахлеб разрыдалась, уткнувшись лицом Виллу в грудь.
– Что ты, милая?! – испуганно воскликнул Вилл. – Немедленно перестань! Тебе теперь нельзя плакать.
Она закивала, унимая слезы, и крепко прижалась к груди Вилла, сцепив руки вокруг его стана. До разговора с ним ее охватывало отчаяние – сейчас же, когда будущее озарилось ярким светом, Элизабет была переполнена счастьем. Она подумала, что если все разрешилось так замечательно, то, может быть, ей повезет и в другом: она наконец услышит от него долгожданные, заветные слова. Элизабет очень надеялась, что Вилл любит ее, но ведь он никогда не говорил ей о своих чувствах. И она еле слышно спросила:
– Почему ты решил жениться на мне?
Руки Вилла сильнее сжали Элизабет в объятиях, а сам он потерся щекой о ее голову и вздохнул с бесконечной печалью.
– Потому что я не желаю своему ребенку такую же чашу обид и унижений, которую довелось испить мне. Не хочу, чтобы он, слыша за спиной слово «ублюдок», так же скрежетал зубами, как я, не зная, что ответить. Даже в Веардруне, где меня величали лордом, все равно вились такие же шепотки. В детстве я бил сверстников, дразнивших меня этим словом, в Веардруне Робин пускал в ход кулаки, если слышал его. Нет, Лиз, познав такую судьбу, никому ее не пожелаешь, и меньше всего – собственному ребенку!
Элизабет незаметно для Вилла вздохнула с грустью и разочарованием. С другой стороны, могла ли она получить все и сразу? Он женится на ней! Разве этого мало, чтобы вздохами искушать судьбу?
– Пойдем домой, милая, – сказал Вилл. – Роса, ты можешь простудиться, а тебе надо беречь себя.
Держась за руки, они пошли обратно в селение, и, проходя мимо своего дома, Элизабет невольно замедлила шаг. Заметив это, Вилл крепче сжал ее руку и рассмеялся.
– Незачем, Лиззи! Твои родители уже привыкли, что ты каждую ночь проводишь со мной. Завтра утром пойдем к ним вместе.
Они пришли в дом Вилла, поднялись по лестнице в его спальню и разделись с такой привычностью, словно давно побывали в церкви и обменялись брачными обетами. Когда Элизабет легла в постель, Вилл окинул ее долгим пристальным взглядом и улыбнулся.
– Я, наверное, ослеп! У тебя живот распух и округлился, а я вчера ничего не заметил!
Он лег возле нее, обнял и закрыл глаза. Элизабет подумала, что Вилл уснул, как вдруг он беспокойно поворочался, перевернулся на бок и посмотрел на нее непривычным, едва ли не жалобным взглядом.
– Лиз, мне, наверное, теперь не стоит трогать тебя, но я ничего не могу с собой поделать. Я очень хочу тебя!
Элизабет даже рассмеялась: настолько необычным был просительный тон для всегда властного и уверенного в себе Вилла.
– Вилл, любимый, ты стал просить то, что столько времени брал без спроса? – глядя в его золотистые, янтарные глаза, Элизабет нежно провела ладонью по щеке Вилла и тихо сказала: – Пожалуйста, милый! Я тоже очень хочу тебя.
Услышав ее признание, Вилл рывком привлек к себе Элизабет, закрыв ей рот страстным поцелуем, но, тут же опомнившись, осадил себя и стал очень бережен, так бережен, каким не был и в первую ночь. Он искупал ее в своей нежности и, засыпая, положил ладонь ей на живот, словно защищал и Элизабет, и ребенка от неведомой опасности.
– Надо же! – прошептал он, обняв ее и поцеловав в лоб. – Ты этой осенью подаришь мне сына!
– А если родится дочь? – улыбнулась сквозь подступающий сон Элизабет и услышала:
– Я стану гордиться ею – ведь она будет так же красива, как ты.
Утром Барбара, наблюдая, как Вилл и Элизабет вместе спускаются по лестнице, поняла, что ее ждет нечто необычное. Достаточно было того, что они вышли из спальни вдвоем, но Вилл еще и держал Элизабет за руку, что было совсем удивительным. Не спуская с матери глаз, он подвел к ней Элизабет и громко и отчетливо сказал:
– Матушка, я намерен взять Элизабет в законные жены и прошу у тебя благословения для меня и моей невесты.
Барбара улыбнулась, молча поцеловала сына в лоб, обняла Элизабет и расцеловала ее в обе щеки. Незаметно для Вилла она прикоснулась ладонью к ее животу и, посмотрев ей в глаза, выразительно подняла брови. Элизабет залилась пунцовым румянцем, и Барбара, рассмеявшись от души, отвела ее в сторону.
– Пожалуйста, не думайте обо мне плохо! – взмолилась Элизабет. – Я не нарочно!
– Милая, глупая девочка! – рассмеялась Барбара. – Да я не желаю лучшей жены для сына, чем ты, и другой невестки для себя. Даже если бы ты не понесла от него, он бы все равно рано или поздно отвел тебя в церковь. Ведь он любит тебя!
Элизабет недоверчиво посмотрела на Барбару, и та снова рассмеялась.
– Поверь мне! Я его мать, потому могу увидеть в сердце своего сына даже то, в чем он себе не хочет признаться, не только тебе. Конечно, у Вилла весьма тяжелый нрав и изрядная гордость, но когда-нибудь он поймет собственное сердце и ты услышишь от него слова, которых так долго ждешь.
– О чем вы там шепчетесь? – недовольно нахмурился Вилл и протянул руку к Элизабет. – Идем, Лиз. Сходим к твоим родителям, потом вернемся домой завтракать.
Но все оказалось не так просто, как предполагал Вилл. Отец Элизабет сидел за столом, когда они пришли. Увидев Вилла в дверях об руку с Элизабет, Томас вскинул голову и посмотрел на обоих.
– С чем пожаловали, лорд Уильям? – спросил он, намеренно не замечая дочь.
– С вопросом, – спокойно ответил Вилл. – Отдашь мне дочь, Томас?
Томас перевел взгляд на Элизабет и иронично хмыкнул.
– А что, ты забыл, что получил ее прошлой зимой, не нуждаясь в моем разрешении?
– Нет, я помню, – с прежним спокойствием ответил Вилл. – Но теперь я хочу взять ее в жены, обвенчаться с ней и жить в законном браке.
Раздался грохот: мать Элизабет, услышав слова Вилла, рассыпала стопку тарелок, которую держала в руках, и теперь весь пол вокруг ее подола был усеян черепками. Томас улыбнулся и указал Виллу на табурет напротив себя. Вилл сел и сложил руки на столе, Элизабет осталась стоять возле него, с трепетом ожидая ответа отца, но не слишком сомневаясь в нем.
– Моя Лиззи – славная и хорошая девушка, – с любовью к дочери сказал Томас, – из нее получится замечательная жена. Но она тебе не ровня, Вилл. Ведь ты – Рочестер, сын и брат графа Хантингтона.
– Если я не беспокоюсь об этом, что заботит тебя? – спросил Вилл.
Томас долго думал, потом твердо сказал:
– Вот что, Вилл! Я отдам тебе дочь только при одном условии: твой брат и наш лорд граф Хантингтон даст тебе согласие на этот брак. Если он будет против – не обессудь.
– Отец! – умоляюще прошептала Элизабет, глядя на него изумленным взглядом.
– Только так, дочка. Если граф Робин ответит отказом, то и от меня ты не услышишь благословения, – заметив отчаяние в глазах Элизабет, Томас тяжело вздохнул: – Пойми, глупая! У тебя не будет жизни, если граф Робин не примет тебя в качестве жены своего брата. Ты станешь причиной раздора между ними, и ни граф, ни Вилл не простят тебе этого. Твоего ребенка я сумею прокормить: одним едоком больше, одним меньше.
Заметив, как мать при этих словах удивленно приоткрыла рот, Элизабет залилась румянцем и украдкой посмотрела на отца. Поймав взгляд дочери, Томас усмехнулся.
– Ну а что еще я должен был подумать, когда увидел на днях, как ты прокалываешь новую дырку на своем пояске, Лиззи? Есть ты больше не стала, а поясок тебе сделался узок. Так вот, Вилл, ты мое условие слышал. Не исполнишь его, свадьбы не будет, а тебя я больше и близко не подпущу к Элизабет! Ты понял меня?
– Каждое слово, – усмехнулся Вилл и поднялся из-за стола. Взяв Элизабет за руки, он увидел в ее глазах слезы и поцеловал в лоб, успокаивая: – Не волнуйся, милая. Я немедленно иду к Робину. Уверен, он не откажет. Ты ему по сердцу – он сам мне говорил. И он не с такой крепостью придерживается сословных рамок, как твой почтенный отец.
– Так уверен в брате? Ну-ну, – усмехнулся Томас. – Сначала сходи к нему, вернись с ответом, а потом нашептывай моей дочери, как хорошо у вас все сладится.
Встретиться с братом оказалось непростым делом. Едва Вилл подошел к дому, как ему под ноги бросилась Тиль и крепко обхватила руками его колени, не давая сделать ни шага.
– Говорят, ты женишься? Это правда? – спросила она, запрокинув голову и глядя на Вилла так, словно от его ответа зависело, жить ей или умереть.
– Уже говорят? – от неожиданности оторопел Вилл и, придя в себя, рассмеялся: – Ну и языки в Локсли! Шустрее сорочьих.
– Так правда или нет?! – требуя ответа, Тиль даже притопнула ногой.
Вилл подхватил ее на руки и, глядя в голубые глаза девочки, с улыбкой кивнул.
– А я?! – выдохнула Тиль. – Как же я?!
– Что – ты? – не понял Вилл.
Тиль горестно всплеснула руками.
– Да ведь я люблю тебя, Вилл! Если ты сейчас женишься, что будет со мной?!
Вилл, не выдержав, расхохотался, чем уязвил маленькую Тиль в самое сердце. Она сердито ударила его кулаками в грудь, и он, продолжая смеяться, поставил девочку на ноги.
– С тобой будет вот что: ты вырастешь и думать обо мне забудешь.
Тиль смерила его невыразимо горьким взглядом и усмехнулась так, словно была не ребенком, а взрослой, повидавшей жизнь женщиной.
– Что ты знаешь о любви, лорд Уильям?! – оскорбленно сказала она, не выдержала, закрыла лицо ладонями и, расплакавшись, убежала в дом.
Глядя ей вслед, Вилл хмыкнул, не зная, как отнестись к неожиданному открытию, потом решительно подошел к двери и хотел войти. Но не тут-то было: на пороге стоял Эдрик, словно ждал Вилла с ночи, и, скрестив руки на груди, сверлил его грозным взглядом.
– Робин дома? – спросил Вилл самым миролюбивым тоном, лишь бы Эдрик посторонился и позволил войти, но тот не сделал ни малейшего движения.
– Он-то дома, но прежде чем я впущу тебя, объясни, о чем болтают женщины по всему селению? Будто бы ты собрался жениться!
Вилл глубоко вздохнул, сложил руки на груди так же, как Эдрик, и бесстрастно ответил, выделяя каждое слово:
– Я намерен жениться.
– На ком? – продолжил допрос Эдрик.
– На Элизабет.
– Я тебя не об имени спрашиваю! Чья она дочь?
– Моя невеста – дочь йомена, – сказал Вилл, прекрасно понимая, куда гнет Эдрик.
– Дочь йомена, – повторил Эдрик, пристально глядя на Вилла. – То есть простолюдинка. А ты – сын графа Хантингтона.
– Я еще и брат графа Хантингтона, – усмехнулся Вилл, отвечая Эдрику не менее внимательным взглядом. – И что с того?
– А то, что ты не смеешь опускаться до брака с простолюдинкой. Для мужчины, в чьих жилах течет благородная кровь, такой брак – позор и бесчестье, – отрубил Эдрик.
– Бесчестьем было бы не жениться на ней, поскольку она носит моего ребенка, – сохраняя спокойствие, возразил Вилл.
Услышав его ответ, Эдрик протяжно присвистнул и неожиданно отеческим жестом обнял Вилла за плечи, увлекая его во двор.
– Да, дела! – протянул он почти с сочувствием и, бросив на Вилла мгновенный острый взгляд, проникновенным и очень доверительным тоном сказал: – Мальчик мой, а почему ты уверен, что этот ребенок – твой?
Вилл вскинул голову, гневно сверкнул глазами и отшатнулся, но Эдрик с силой притянул его обратно.
– Сам рассуди, – предложил он. – Если она была уступчива с тобой, то откуда ты знаешь, что и другие не пользовались ее благосклонностью? Что если ты был у нее не единственным мужчиной? А к тебе она прибежала потому, что ты Рочестер, очень завидный супруг. Ты и заглотил крючок, как пескарь, решив жениться на той, что не только из простонародья, но и блудная девка в придачу!
– Не смей так говорить о ней! – с тихой яростью потребовал Вилл.
– Сэр Эдрик, да как у вас язык поворачивается столь дурно отзываться о Лиз?! – с возмущением крикнула Эллен, слышавшая из окна разговор Эдрика с Виллом. – Элизабет – чистая, хорошая девушка. Она любит Вилла всем сердцем и никому другому даже взгляда не подарила, не то что вести себя так, как вы о ней говорите! Не слушай его, Вилл!
– Женщина, помолчи и не смей подслушивать! – рявкнул Эдрик, бросив в сторону Эллен грозный взгляд.
Хватка его руки на миг ослабла, Вилл вывернулся и теперь стоял перед наставником, глядя на него с гневом.
– Хорошо, – вдруг сказал Эдрик очень спокойным тоном, – ты решил жениться. Зачем тебе понадобился лорд Робин?
– Отец Элизабет поставил условие, что отдаст мне дочь, только если Робин согласится на наш брак.
– Ну, хоть кто-то оказался рассудительным человеком! – с облегчением рассмеялся Эдрик. – От тебя-то и раньше здравого смысла ждать не приходилось. Брата я тебе тревожить подобной глупостью не позволю, а к ее отцу схожу сам и скажу, что, если он не сумел воспитать дочь должным образом, это его печаль. Но ты на ней не женишься!
– Только попробуй сказать отцу Элизабет хотя бы одно дурное слово о ней! – резко ответил Вилл и неожиданным ловким движением выхватил из ножен на поясе Эдрика меч.
– Ах ты, паршивый щенок! – зарычал Эдрик, раздосадованный тем, что оказался обезоруженным собственным воспитанником. – Да я тебя сейчас на куски порежу!
В его руке появился нож, и Вилл с Эдриком медленно закружили, наблюдая друг за другом, чтобы не пропустить атаку. Эллен, не отходившая от окна, побледнела от испуга и схватила Клэренс за плечи. Сестра Робина и Вилла все это время стояла рядом с Эллен и с любопытством смотрела на происходящее во дворе.
– Ох, и вправду добром не кончится! Беги за братом, Клэр, пока они не поранили друг друга!
Клэренс помчалась к Робину. Он мало что понял из ее сбивчивых объяснений, но главное ухватил и мгновенно оказался в дверях. Окинув быстрым взглядом наставника и брата, Робин громко спросил:
– Что происходит?!
Эдрик и Вилл обернулись на его голос и опустили оружие. Сердито выдернув меч из ладони Вилла, Эдрик убрал его в ножны и возмущенно ответил:
– Ваш брат, милорд, потерял рассудок! Вы только подумайте: он решил жениться. И на ком? На простолюдинке!
Замолчав, он посмотрел на Робина так, словно требовал разделить его возмущение. Но Робин выслушал Эдрика с абсолютно спокойным лицом, слегка улыбнулся и, внимательно глядя на брата, спросил:
– Элизабет?
– У меня нет другой, – хмуро ответил Вилл. – Она ждет ребенка, Робин.
– А ты на что рассчитывал, когда спал с ней? – снова рассвирепел Эдрик. – Забыл, откуда дети берутся? Мог быть осторожнее! Тебе еще девятнадцати нет! Если ты намерен и дальше жениться на всех женщинах, которые понесут от тебя, лучше прямо сейчас отправляйся к сарацинам, меняй веру и обзаводись гаремом!
Заметив, что Робин продолжает молчать, Эдрик воззвал к нему:
– Ваша светлость, о чем тут думать? Откажите ему, и дело с концом! Он сын графа, ваш брат, она простолюдинка. Какой между ними может быть брак?! Это же позор для всего вашего рода! Подобный брак недопустим!
Робин усмехнулся и, не сводя глаз с Вилла, негромко, но отчетливо сказал:
– Можешь взять ее в жены. Я даю тебе согласие. Лиз – хорошая девушка.
Вилл выдохнул с неподдельным облегчением, а Эдрик застыл от изумления. Робин повернулся и пошел обратно в дом, не слишком торопясь. Он прекрасно понимал, что разговор не окончен, и не ошибся, когда его догнал возмущенный возглас Эдрика:
– Ваша светлость! Граф Робин!
Робин обернулся и бесстрастно осведомился:
– Что-то не так, Эдрик?
– Все не так! – задохнулся от гнева Эдрик. – Вы приняли неверное, опрометчивое решение! Заберите назад свое согласие, пока не поздно.
– У меня нет привычки брать свое слово обратно, – ответил Робин.
– Похвальное свойство! Зато у вас появились иные привычки, дурные, милорд, и я знаю, от кого вы их поднабрались. Я всегда говорил графу Альрику: не дело воспитывать бастарда вместе с законным сыном, внушать, будто он во всем равен лорду Робину. И вот результат! Сейчас вы дали согласие лорду Уильяму на неравный брак, следом и сами возьмете в жены простолюдинку.
Робин гневно сверкнул глазами и обманчиво тихим голосом произнес:
– Эдрик, я всем сердцем люблю тебя и глубоко уважаю. Но если ты еще раз назовешь моего брата бастардом или попытаешься протестовать против решений, принятых мной, – Робин стукнул кулаком по стене и, повысив голос, жестко сказал: – то не показывайся мне на глаза.
Эдрик переменился в лице. Встретившись с неумолимым взглядом Робина, он усмехнулся, склонил голову и ответил с невыразимой горечью:
– Как прикажете, ваша светлость. Приношу вам извинения за допущенную несдержанность, как в отношении вашего брата, так и вас самого.
Еще раз поклонившись Робину и подчеркнуто не замечая Вилла, Эдрик повернулся к братьям спиной и размеренным шагом пошел прочь со двора. Робин и Вилл проводили его одинаковыми взглядами, полными сожаления, и посмотрели друг на друга.
– Прости, Робин! – воскликнул Вилл, огорченный до глубины души тем, что стал причиной размолвки между братом и его верным наставником.
– Ты-то за что просишь прощения? – хмыкнул Робин и невольно бросил взгляд в сторону, куда ушел Эдрик. – Ничего, как-нибудь помиримся. Не в первый и не в последний раз!
Но сам он был далеко не уверен, что примирение с Эдриком окажется легким. Прогоняя недобрые предчувствия, Робин тряхнул головой, подошел к Виллу и хлопнул его по плечу.
– Пойдем к родителям Элизабет. Я хочу поздравить твою невесту.
Венчание состоялось на следующий день. Принося брачный обет, Вилл с нежностью смотрел на Элизабет, наблюдая, как она после каждого произнесенного им слова расцветает от счастья, словно цветок под лучами солнца. Элизабет слушала, не сводя с него сияющих глаз, и Вилл почувствовал нечто большее, чем удовлетворение от исполненного долга. Он гордился, что поступил с ней честно, но в его груди разливалось радостное тепло, которое было слишком сильным, чтобы его источником была одна только гордость.
Эдрик не почтил венчание Вилла своим присутствием, и на свадебном обеде его тоже не было. Но и Робин пробыл за праздничным столом едва ли больше четверти часа, успев лишь поздравить новобрачных и поднять первый кубок в честь брата и его молодой супруги. Вилл заметил, как прибежала Тиль с растрепанными косичками и покрасневшим, опухшим лицом, словно она долго плакала. Тиль на мгновение встретилась с Виллом глазами, и он даже не успел улыбнуться ей, как она строптиво отвернулась и, пробравшись к Робину, дернула того за рукав. Робин склонился к Тиль, внимательно выслушал все, что она быстро нашептала ему на ухо, и его лицо на миг помрачнело. Поймав вопросительный и встревоженный взгляд Вилла, Робин улыбнулся, чтобы успокоить брата, и, взяв Тиль за руку, незаметно для гостей выбрался из-за стола и ушел вместе с девочкой.
Клэренс заметила, как брат и ее подружка куда-то заторопились.
– Что-то случилось! – шепнула она сидевшей рядом с ней Эллен.
Подойдя к дому, Робин увидел двух лошадей: одну под седлом и вторую с вьючной поклажей. Он все понял, тяжело вздохнул и опустился на траву, устремив взгляд на дверь. Примчалась Клэренс, тоже увидела лошадей и, ахнув, спросила Тиль:
– Кто-то уезжает?
– Да, мы с отцом, в Маласэт, – ответила Тиль и безутешно расплакалась.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала, – насупившись, заявила Клэренс, обнимая Тиль.
– И я не хочу! – всхлипывая, ответила та. – Но отца нипочем не убедить!
В дверях показался Эдрик, снаряженный в дорогу. Робин поднялся на ноги, не сводя с него глаз. Увидев Робина, Эдрик на миг замер, но тут же овладел собой и, подойдя к дочери, взял ее на руки.
