Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
История соседки
Так получилось, что, выйдя на пенсию, мы с женой поселились на острове Кипр. Климат хороший. Народ приветливый. Преступности почти нет. Да и соотечественников много, заграница не давит.
Дети, сын и дочь, работают в России. А тут дочь обрадовала нас. Ждет ребенка. Мы уговорили рожать на Кипре. Мол, поможем на первых порах с младенцем. Родила девочку. Назвали Ирой. Прожила молодая мама с родителями три месяца и уехала в Россию. Там у нее был свой бизнес, требующий присмотра и участия хозяйки. Ирочка осталась с бабушкой и дедушкой.
Жена моя Нина взяла на себя все домашние хлопоты. Мне же досталась роль няньки. Внучка росла на моих руках. Иногда это было и в буквальном смысле. Когда болела и плакала, приходилось носить ее на руках и петь песни своей юности, военных лет и даже революционные – «Смело товарищи в ногу…», или времен Гражданской Войны – «По долинам и по взгорьям…».
Временами Ирочку забирали в Россию мама с папой, но всё же больше времени, первые три года, она жила на юге. Вот пошли первые зубки, вот бессмысленный лепет и агуканье начали оформляться в слова, потом в фразы. Первые шаги Ирочка сделала тоже на наших глазах.
Были у нас свои любимые места для прогулок. По утрам летом купались в море – Ирочка к двум годам уже умела плавать. Днем и вечером ходили вдоль моря по парковым дорожкам. Играли на детских площадках с качелями, горками, и приспособлениями для лазания. Иногда выбирались в луна-парки с каруселями и другими интересными штуками.
На этих прогулках я постоянно встречался с такими же бабушками и дедушками, родителями или нянечками детишек. Пока малыши возились на площадке, взрослые общались на лавочках. Рассказывали, кто, откуда, делились впечатлениями о жизни на острове, обсуждали новости. Конечно, каждый норовил похвастаться успехами своего чада.
Так у меня появилось довольно много знакомых. В основном, из России и разных республик бывшего СССР, но говорящих на русском. Но были и киприоты. С ними говорили на упрощенном английском, а некоторые и русский знали неплохо.
Однажды я гулял со спящей Ирочкой в коляске недалеко от дома. Подошла женщина тоже с коляской. В коляске сидела девочка постарше Ирочки. Разговорились. Девочку тоже звали Ирой. Жили они на соседней улице в своем доме.
Бабушка Зинаида Николаевна (иногда она называла себя баба Зина) была родом из Молдавской деревни, но на Кипр приехала из столицы республики Кишинева. У меня там жил младший брат с семьей. Тем для разговоров было много.
Потом и жена Нина познакомилась с соседкой. У них темы разговоров тоже нашлись – дети, мужья, работа, кухня. Собеседницей Зинаида была интересной. Рассказывала образно, сочным народным языком. Очень гордилась, что сама деревенская выбилась в люди, и добилась квартиры в столице. Муж ее Петр в наших посиделках участия не принимал. Любил сидеть дома, что – ни будь чинить по хозяйству, смотреть телевизор.
Постепенно между семьями возникло что – то вроде дружбы. Я иногда помогал Зинаиде и Петру разобраться в местных налогах, сходить в банк для проверки счетов. Они не говорили на английском, а дочь Анжела с мужем бизнесменом очень редко появлялись на Кипре. Зинаида Николаевна по субботам стояла на местном блошином рынке. Продавала старье. Ссылалась на проблемы с бизнесом у зятя, на трудности с деньгами. Говорила, что с некоторых пор от них, от дочери с зятем, помощи нет. Приходится выкручиваться самим и кормить внучку.
Мы с Ниной отдавали ей ношеные вещи. Иногда замечали выставленные у мусоросборников старые игрушки, самокаты, детские коляски, велосипеды, мебель. Говорили Петру. Он забирал кое-что еще пригодное в быту, чинил, красил, и Зинаида забирала всё на базар. 10–20 фунтов – мне хорошее подспорье, говорила она после торгов и от души благодарила.
Со временем Зинаида Николаевна, то мне, то жене стала рассказывать больше подробностей их с мужем и дочерью жизни. А когда они из экономии захотели сдать дом и переехать в более дешевое жилье, мы им смогли помочь. Нашли клиентов – так же случайно разговорились с женщиной на лавочке. Она с двумя детьми искала хорошее жилье на всё лето. Помогли переехать. Доверие между семьями укрепилось. Зинаида Николаевна постепенно рассказала про все их перипетии. Видно было, что ей необходимо было излить душу.
А история стоит того, чтобы ее описать. Конечно, рассказывалось всё отрывками, в течение двух с лишним лет. Мне, мужчине, – больше подробностей о работе, о бизнесе зятя, об их с Петром домашних заботах. Нине – историю воспитания дочери, взаимоотношений с мужем, как наставляла дочь, вышедшую замуж за богатея.
Все эти обрывочные и случайные рассказы, в конце концов, сложились в довольно любопытную историю. Лет десять прошло уже с тех пор. А история бабы Зины и ее семьи свежа в памяти. Я решил записать ее в виде рассказа Зинаиды Николаевны, изменив имена, стараясь сохранить самобытный колорит ее бессарабской речи и ее собственные оценки описываемых событий.
Как было в СССР
– Деревня, где я росла, была украинская. В Молдавии, да и по всей бывшей Бессарабии, так и живут селами. Там русские староверы, там украинцы, там болгары, ну и молдавских сел большинство. Есть район гагаузов. Те по языку ближе к туркам. А есть, вообще, село албанское! Пока был СССР, все жили по своим обычаям, мирно уживаясь, как соседи. Для общего разговора всегда можно перейти на русский. Проблем нет. А в городах, где люди уже перемешались, так русский язык, вообще, палочка – выручалочка. Из деревни молодежь, конечно, мечтает в город перебраться. Там культура. Женихи, невесты. Кино и кафе. Так и я в 17 лет уехала в Кишинев, поступила на заочное отделение в педтехникум, на специальность воспитатель детского сада. А днем работала. По специальности. В детсаду. Заведующая взяла по знакомству нянечкой. Без прописки. Дала даже лежанку в кладовке. Не законно, конечно. Чуть, начальство какое, или проверка, меня запрут, или гулять отправят. Но зато и жильё и питание.
Через год познакомилась с Петром. Он был старше, уже в армии послужил и на гражданке погулял. Работал на заводе, от которого мой детсад был. Повстречались, погуляли на танцы да в кафешки. Он токарем был хорошим. Начальство ценило, получал хорошо. Только иногда зашибал вина больше, чем надо. Да все вокруг тогда пили, а вино – вон на каждом углу. Стакан 11 копеек. Однажды говорит, что у него очередь на квартиру уже два года как подошла. А ему – холостому не дают. Семейным, мол, нужнее. Давай, говорит, распишемся. Так и квартиру дадут.
Я на выходной в деревню к маме поехала. Так, мол, и так. Мама говорит – мы не против. Только свадьба что б была в деревне. По всем правилам. Ну, я Петю уговорила. Не хотел сначала тратиться. Свадьба то у нас не меньше трех дней, всем селом. Да какие, говорю траты! Всё своё. Вина полный подвал! С огорода всё на стол. Куры, овцы.
Отгуляли, не хуже других. Дали нам комнату в общаге. Пойду, Петр говорит, квартиру просить. Я ему – подожди. Прошло три месяца. Вот теперь говорю – иди, проси. Только вот справку приложи. Беременная я. На троих пусть дают.
Приходит, есть, говорит, квартира! Правда, старая, из освобождающихся. Однокомнатная. А я ему, а что же в новом заводском доме ты не заслужил? Через два месяца заселение. Вон директорша детсада трешку получит. Петя мой – да нам потом дадут… Не хочет с начальством связываться.
Пошла я сама в профком. К председателю. Говорю, что же это, как план давать, так Петр нужен, как на сверх урочные оставаться, так без него никак! А квартиру, что никому не нужна, предложили. Спасибо! Мне рожать скоро. А там даже горячей воды нет. Петю, говорю, на заводе Котовского с руками оторвут. Уже год зовут, и жилье не пожалеют. Специалист! Уйдем мы от вас. Ладно, говорит председатель. Не нападай. Подумаем. И дали – таки, двухкомнатную.
Дочь Анжелика родилась крикливая, слабая. Болела сильно. А Петька мой как в роль главы семейства вошел, помогать мне дома перестал. Я говорит на работе пашу. Деньги ношу. Погуливать стал, да еще и побьет иногда. А я всё с Анжелкой. И то ей и сё. Да самое стараюсь лучшее. Слабая она росла.
Но подняла. На балет записала. Водила года четыре. После декретного поменяла работу, чтобы больше времени было для дочки. Устроилась в отдел кадров консерватории. Начальник мой Аркадий Моисеевич, старенький уже еврей, ценил меня за аккуратность. Дал еще полставки уборщицы. Я в кадрах и на этаже прибиралась. Отпускал когда надо Анжелку сводить на танцы, или еще зачем. А я ему из дома своего, по – деревенски приготовленного, иногда носила. Очень любил. Моя Муза, говорит, музыкантша хорошая, а дома – пустое место. Ни приготовить, ни прибраться.
Так что с работой у меня всё хорошо получилось. И от дома недалеко. После восьмого класса отдала дочку в училище. На секретаршу учиться. Да еще заставила на курсы английского пойти. Чуяло сердце, что скоро в стране всё кувырком пойдет. Анжелика языки хорошо усваивала. И на молдавском, и на русском, как на родном. А потом и по – английски быстро стала говорить.
Да вот в 16 лет сильно ее к парням потянуло. Я и так и сяк. И строжила, и не пускала. А она нет – нет, да придет под утро. Петя даже ремня давал, так она три дня у подруг пряталась. Так в 18 лет и замуж выскочила. Мы сильно не противились. Лучше уж в семье, чем по рукам. Вышла за молдаванина. Семья у него, мама с папой, в селе молдавском. Богато жили. Муж Анжелин на стройке мастером работал. Комнату снимали. Харчи его мать из деревни возила. Всё было хорошо.
Привет от Горбачева
Да вот перестройка подошла. К началу девяностых уже раздрай пошел на национальной почве. Стали и родичи молдавские на нас волками смотреть. Инородцы, мол, нам хозяевам вздохнуть не даете. Откуда что взялось. До того дошло, что развелись. Как я Анжелку не умоляла покориться, не выступать, куда там. Да еще думаю, что развелась она не из – за политики. Не догуляла. После развода, как с цепи сорвалась. Я на пороге ложилась, чтоб на ночь не уходила, переступит, да еще дверью хлопнет. Не могла без «этого». Хорошо хоть не родила.
А тут и голодуха, и разруха подоспели. Как молдаване с Приднестровьем да с Россией разругались, так и пошло – в магазинах шаром покати, зарплату по пол – года не платят. Выживай, как хочешь.
Стала я в Румынию да в Польшу челночить. Туда прешь сумки с товаром. Больше металлическую посуду, утюги, фотоаппараты. Там постоишь дня два, продашь. Набираешь, что там подешевле. В основном, одежду, обувь, косметику. Опять, как верблюд, обратно. В Кишиневе дня три на базаре постоишь. Продашь. Денек домашние дела поправишь, и опять поехала.
Анжелка, пока я ездила второй раз замуж выскочила. Я уже не встревала. Только поплакала, когда его увидела. Горе одно – худое, длинное, волосы до плеч. Фотограф. Сняли комнату. Кое-как жили. Я, конечно, помогала. А сколько там поможешь с этой торговли!?
Года не прошло, как Анжелка домой пришлепала. Не буду с ним жить. Наркоман оказался. А она, дура, не распознала. Ей лишь бы в постель волок. Даже развестись не успела. Посадили его. Три года дали. Слава Богу, детей не завела. Хватило ума!
Тут и Петр работу потерял. Завод приватизировали. Всех уволили. Перебивался по соседям, кому чего починить, да на жигулях бомбил. Я своей торговлей всех тащила.
Стою однажды на базаре. Продаю. Знакомая рядом, вместе на закуп ездим. Стоим рядом, если надо отойти, другая присмотрит. Друг с другом делимся горем своим. Так она и говорит, что ее дочка Наталка на Кипре устроилась. В ресторане официанткой. Уже два месяца работает. Даже матери 100 долларов на днях прислала. Может, и твою Анжелку возьмут? Спросить? Ну, я согласилась, всё равно без дела сидит.
Через неделю тетка эта принесла новости. Наталка с хозяином переговорила. Возьмет, сказал. Пусть едет. Надо то – то и то – то из документов, и что б на английском болтала. Ну, мы всё, что надо оформили, собрали, на последние деньги билеты купили. Поехала. Позвонила через три дня, что устроилась. Работа тяжелая с 12 дня и до полночи. Живут с Наталкой. Платят за комнату пополам. Жаловалась что жарко, а так ничего.
У меня от сердца отлегло, устроила дочку. К тем временам уже половина молдаван по заграницам работала.
Кипр остров маленький. Но люди живут
А тут звонит моя Анжела и совета просит. Говорит, что один солидный человек зовет ее к себе жить. И можешь, говорит не работать. Вроде жены. Потом я уже у нее подробности узнала, когда в Кишиневе встретились. Но это потом.
А тогда дело было так, Анжелка это как в театре представила нам с отцом:
– На третий день моей работы в этом ресторане, там он таверной называется, приходит солидный и постоянный клиент. Дядечка за сорок. Одет в деловой костюм. Видно, что богато. С хозяином говорит на английском. Заказал. По сторонам зыркает. Меня увидел и хозяину говорит, что пусть вот эта – на меня показал – мне подаст. Хозяин говорит, не ее, мол, столик. Этот напоминает, что он постоянный клиент, часто сюда ходит, да и друзей водит и деловых партнеров, а ты мне в пустяке отказать хочешь? Хозяин сдал назад, только, говорит, она новенькая. Вдруг что не так? Этот успокоил, ничего, пусть несет. Нагрузили мне поднос полный. Иду. Столик далеко да ещё на приступке. А я на каблучищах – хозяин велел. Вот и растянулась в проходе во весь рост! Грохот, посуда побилась. Стукнулась сильно да еще последние колготки на коленях разодрала! Так обидно стало, что я на всю таверну и раскричалась, где я этого посетителя вместе с хозяином видала. Ну, по – русски, конечно, со всеми подходящими словами для этого случая! Откуда же мне знать, что этот клиент из наших.
– Хозяин бегает вокруг, перепугался, извиняется. А этот ржет. Понравилось ему, как у меня юбка задралась да как я матом всех крыла. Хозяину сказал, чтобы не волновался. Мне встать помог, за свой стол усадил и велел вина для меня подать, чтобы успокоилась, и зеленки для коленей. Стал спрашивать, что да как. За убытки, что я побила, заплатил. Дал мне на чай после обеда, а вечером заехал и пригласил в гости. Хозяину тоже заплатил за то, что я смену не доработала. Квартира у него съемная. Но пять комнат. Меблировка шикарная. А я уже месяц как без мужика, и не ломалась.
Вот такая была история с моей Анжелой. Я подумала и говорю, что ты не девочка, два раза уже замужем была. Почему не пожить по человечески. Анжелка сказала, что с ним договорилась переселиться только с подружкой Наталкой. А то он всё на работе, то и в командировке. А им вдвоем веселей. Он и на это согласился. Видать хорошо ему Анжела пришлась по всем статьям.
А через два месяца звонит. Он меня замуж зовет. Что делать. Тут уж я сказала, что подумаю пару дней. И ты, Анжелка, пока ответ не давай. Раз так, думаю, карта легла, надо о будущем думать, не прогадать. Как там дальше будет, неизвестно. Захочет и разведется. Не босой же от него уходить. А мужик, видимо, хорошо на Анжелкины прелести подсел. Ай, была – не была!
Она звонит, говорит, жених торопит с ответом. Хочет в Англию перебираться. Так уж женатым. А я уже всё придумала. Первое, говорю, чтоб тебе развод оформил. Дать надо кому следует в Кишиневе, что бы быстро и без наркомана. Где его искать? Второе. Пусть на тебя квартиру в Кишиневе купит, хотя бы двушку. Тут дом строили для ЦК Партии. Да бросили. Сейчас коммерсанты выкупили. Достраивают. Планировка хорошая, в центре, сама ходила смотреть. Ну, шубу норковую, само – собой. И, последнее, машину. Чтоб иномарку.
Анжела в крик, ты что мама, да кто ж на такое разорится. А я – лови шанс, дура, другого не будет.
Через неделю звонит. Летим, говорит к Вам квартиру оформлять. Приготовь договор и узнай, сколько развод стоит. Ему надолго нельзя. Машину купил, БМВ спортивная. Две двери. Говорит, чтоб компании не возила. Отправил морем. Шубу купил тоже. Две с половиной тысячи долларов. Привезу. Здесь она не нужна.
Ну как я вам!? Баба Зина! Не дурой оказалась!? Научила дочь.
Дома к их приезду наготовила всего. Самого свежего и вкусного. Не экономила. Постель приготовила. А они в отеле заказали номер. Но на обед пришли. Знакомились. Аркадий показался солидным, вежливым, конечно, на 15 лет постарше. Женатый был. Еще в институте на венгерке женился. Потом развелись. Бывшая с дочкой в Венгрии живет. Отдельно. Сам имеет ученую степень по химии. Что – то изобрел по нефти. Мне не совсем понятно. Какие – то патенты. Деньги зарабатывает тоже на нефти. В Америку продает. В правительстве, в Российском, есть старые друзья, помогают. В общем, солидный. Отец уже помер. Мать есть. В Харькове. Фамилия у него русская, по отцу. Мать – еврейка. Ну, думаю, не зря умный такой. Сам толстенький, пониже Анжелики. В очках.
Да нам то что! С лица воду не пить. А Анжелике подходит. Она говорит – до любви очень охочь! Видно, что у них совет да любовь и полное совпадение. Документы на квартиру подписал. Я на всякий случай трешку оформила. Не возражал. Задаток внес. Остальное оплатит, когда заселение будет. Анжелика мне доверенность оформила. С разводом тоже быстро разобрались. Свадьбу на Кипре организовал. Там всё проще. Нас звал, да мы сказали, чтобы не заморачивался. Распишитесь и хорошо. Не молодые уже, в фату заворачиваться.
Вот так вопрос с дочкой решился. Стало мне полегче на свете, главной заботой меньше.
Они на Кипре, мы в Кишиневе. Пенсии две, да еще новую квартиру я сдала людям. Нормально живем. Анжелка звонит, говорит, что всё нормально. Я ей – ты с ребенком не тяни. Пока всё хорошо да гладко. Мой Аркаша, говорит, всё по командировкам. То в Новороссийске, то в Москве, то в Америке. Но когда дома, наверстывает. Так что с ребенком всё будет в порядке. Так и вышло. Забеременела.
Аркадий говорит, рожать поедем в Лондон. Надоело мне на Кипре. Остров маленький. Скучно. Переехали. Сняли мезонет. Это дома там так строят. Впритык друг к другу. Землю экономят.
К родам меня вызвали. Помогать. Не понравилось мне в Лондоне. Погода сырая. Люди, хоть и соседи, а нос задирают. Да и не поговоришь, англичане. Анжелика моя – хозяйка никакая. Всё у нее болит, устает, жалуется. А с чего уставать – всего и делает, что сиську дочке дает. Всё на мне. И уборка, и стирка, и готовка. Аркадий любит домашнюю еду. Уставала я сильно. Только и отдохнешь, когда с Ирочкой гуляешь. Там стадион был рядом. Я ее, как заснет в коляске, поставлю, сама сяду на трибуну и дремлю.
Приезжала мать Аркадия. Дама! Всю жизнь в научном институте проработала. Лет семидесяти с хвостиком. Я, говорит, в жизни уже всё сделала. Сил нет с внуками возиться. Сидит, книжки читает. Хоть бы посуду когда помыла! Пробыла дней десять и улетела в Харьков. Устала, говорит, тут у Вас.
Ирочка тоже хлопот много доставляла. Хиленькая. Что – то у нее с желудком ненормально было. Доктора аллергию искали, да толком не нашли. То всё хорошо, то понос и рвота. Замучилась с ней.
Тут еще соседи претензии высказывают, мол, у вас цветы при входе не красивые. Мы тут стараемся, чтобы все мезонеты были лучшие в квартале, а Вы картину портите. Я Аркадию говорю, хоть на это садовников найми, пусть сделают. А он оказался скуповатым. Деньги со скрипом давал. Вы, говорит, Зинаида Николаевна, сами как-нибудь посадите. На рассаду я дам.
В общем, ни мне, ни Анжелике в Лондоне не понравилось. У нее на Кипре и подружки русские были. А тут одна. Да и мне нагрузка за троих пахать. Анжелка постепенно стала Аркадию на мозги капать насчет возвращения на Кипр. Главный аргумент – дочке там будет лучше. Тут ей не климат. Любовь своё взяла. Ирке уже пол – года было. Аркадий дал согласие. Да и фирма, говорит, у меня Кипрская, поближе к банку да своим работникам, удобнее.
Сменили слякоть на жару. Ирочке и вправду легче стало. Личико округлилось, загорело, рвать перестало. Сняли опять квартиру. Живем.
Только у меня опят неспокойно на душе. Говорю дочке – чегой – то Аркадий твой всё на съемных квартирах обретается. Своё надо жильё иметь. Обустроить, ухаживать. А то чужое и прибирать тошно. Да и вдруг чего с ним будет, так вам с Ирочкой хоть метры достанутся. Ты закинь ему мысль. Да не днем. Ночью, когда расслабится.
Через месяц созрел зять. Выбирайте, говорит квартиру, а я в Америку полетел.
Стали мы ездить, смотреть. А мне, деревенской, квартира не по душе. Земли нет. Ни сада, ни огорода. Давай, говорю, Анжелка, дом смотреть. Разница в деньгах не большая. Есть квартиры дороже дома. Подберем, а там и уговоришь. Дочке, мол, в собственном дворе, да на травке, лучше.
Нашли вот. Уже под крышей был. Отделка оставалась. Поторговались. Аркадий приехал. Сначала упирался, хотел в квартире жить. Не лежала у него душа к хозяйству. Да мы уговорили. Вызовем, говорю, моего Петра. Из дома картинку сделаем. Газон, качели детские, деревья, цветы.
Так и вышло. Зятю на первом этаже под кабинет комнату выделили. Наверху четыре спальни. Обставились. По хозяйству всё купили. Ирочке на травке играться хорошо. Подросла, расцвела. Кушала, правда, не очень. Что не любит, в рот не возьмет. Машину зять купил. Маленькую, недорого. Но нам по магазинам и такая сойдет. А куда еще ездить.
Анжелка права местные получила. Так по полдня за шмутками мотается. Да по подругам. Это когда Аркадия нет. Если приедет, дома сидит. По вечерам с ним в рестораны.
Тут я ей говорю. Слушай дочь. Дом то на зятя записан. Случись чего, как дальше. Надо, чтоб он вам с Иришкой достался. Анжелика и в голове не берет. Да ты что, у нас всё хорошо, не выдумывай. Я говорю, скупой он. Даже когда у вас любовь да ласка, деньги не шибко дает. У тебя своих ни копейки. Вот дал карточку, а на ней 1000 фунтов всего. Больше и положить жидится.
Так я ее точила да гундела. Через месяц – другой стала Анжелика задумываться. А как, спрашивает, его уговоришь!? Не согласится. Это, говорю, уж твоё женское дело. А я научу. Вот приедет с командировки, ляжете, а ты ему бумагу – то и подсунь. А не подпишет, так упрись. Терпи, а не давай. Мол, обидел. Разомлеет. А подпишет, так ты вынеси мне, когда сможешь эту бумагу из спальни. До утра не оставляй. А я уж нотариусу отнесу, чтобы в собственность твою оформил.
Так и вышло, как по писаному. Уж очень соскучился, видать, Аркаша по ласкам. Подмахнул документ, не долго сопротивлялся. Я припрятала бумагу. Утром, они еще спали, к адвокату отвезла. Аркадий, конечно, утром спохватился. Что это за бумагу я вчера подписал. Дай, дорогая, посмотрю. Анжелка ему – спишь долго. Маме отдала. У нее с нотариусом и адвокатом было назначено.
Покряхтел зятек, да и прошло. Больше не вспоминал.
Всё шло хорошо. Зять еще и в Москве квартирку прикупил. Сказал, чтобы по гостиницам не шататься. Пусть свой угол будет. Я Анжелику всё на работу к нему гнала. Чего дома сидеть. С дитем я управляюсь. А ты поближе к мужу, мало ли что. Да и в делах его немного разберешься. Пригодится. Да куда там! Лень. Всё с подружками. Нарядами хвастает. Но хоть ума хватало хахалей не заводить. Тут и я следила, да и она не особо рвалась.