Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
1993 г.
«Сколько материи прибавляется к какому-либо телу, столько же теряется у другого».
М. Ломоносов
Пока Иван налаживал связи с пароходством в Краевом центре, Влад с Борисом определялись с приемкой топлива на Нефтебазе. С ее начальником Семеном Фишером Влад был знаком давно.
В 1985 году он был руководителем группы туристов из Северска, выезжавших на 21 день на отдых в Болгарию. Группа была семейной. В ее составе ездил и Фишер с женой и сыном – дошкольником. Отдых прошел отлично. В обязательном тогда отчете руководителя группы Влад дал всем отличную оценку, похвалив за высокие моральные качества и неуклонную приверженность социалистическим идеалам. Хотя во время отдыха руководитель давал послабления, выбивавшиеся из инструкций по поведению советских туристов: отпускал в ночной клуб с варьете, водил группу всем составом в живописные рестораны под открытым небом, закрывал глаза на некоторые не совсем легальные торговые операции.
Так что давнее знакомство, да еще и встречи на производственной почве, а «Севмонтажавтоматика» не раз проводила работы по расширению и переоборудованию нефтебазы, помогли установить и деловые контакты.
Договорились о следующем. В привезенном ГКЛ топливе доля естественной недостачи не должна быть выше общепринятой в стране и оговоренной в контракте. При соблюдении этого показателя Фишер получает твердую сумму в рублях с каждой принятой без недостачи тонны. При недостаче менее нормы, получает еще и 10 % от стоимости сэкономленного объема. Расчеты ежемесячно.
Заведенный порядок всю навигацию исполнялся неукоснительно. Впервые за всю историю завоза у поставщика не было недостач! Надо сказать, что и с капитанами танкеров и шкиперами наливных барж Иван заключил подобные соглашения. Это удержало их от обычной в практике речного судоходства торговли топливом в береговых поселках. От «ГКЛ» речники получали больше, да и риска никакого, что поймают на незаконном сливе.
Комбинатское начальство недоумевало. В их судах и баржах недостачи зашкаливали, а у ГКЛ были в норме и даже меньше! На их вопросы Борис туманно пояснял о якобы нанятой охранной фирме с вооруженными агентами на каждой барже.
– Вы не представляете в какую копеечку нам это влетает, – сокрушался он.
После того как Иван в Пароходстве решил все вопросы на уровне исполнителей, осталось только получить формальную команду от Генерального директора Пароходства и его подпись под контрактом. К нему поехал Борис – официальный гендиректор «ГКЛ», да и наиболее близкий по возрасту.
Пароходский начальник удивился объемам перевозки:
– Да вы выходите по тоннажу на второе место после Северского комбината. Уважаю. Мои условия знаете?
Борис знал. Ивану все премудрости заключения договоров с частниками обрисовал зам гендиректора Пароходства за «чашкой чая» в ресторане Речного Вокзала.
– Только никаких наличных, – давал указания начальник всех пароходов Борису.
– Спустись на два этажа ниже. Там есть отделение местного коммерческого банка. Вот тебе сберкнижка на предъявителя. Положишь туда. А я пока договор подпишу.
1992–93 гг.
Дни олигархов дюже суетливы:
Годами ужас – сколько на кону?
А мне, чтоб сосчитать свои активы,
Достаточно двенадцати минут!
Лев Красоткин
По стране шагала приватизация. Приватизировались квартиры, магазины, бани и пекарни. А главное, приватизировались гиганты индустрии, гордость страны. Все жители получили бумажки под названием «Ваучер». С ним можно было участвовать в приватизации любого госпредприятия. Обычно люди вкладывали свой ваучер в долю предприятия, на котором работали. На черном рынке появилось много ваучеров. Не верившие в приватизацию граждане, спешили избавиться от них. Иногда за бутылку водки. Скупщики аккумулировали у себя «мешки» ваучеров и сбывали их с выгодой.
Миша с Сашей в Москве по просьбе «ГКЛ» прикупили несколько тысяч этих билетиков. Решено было пустить их на приобретение акций «Поляргаза». Это предприятие приватизировалось отдельно от всего Газпрома. Работало оно только на нужды Северского комбината и не сообщалось с общей трубопроводной системой страны.
Часть акций получили за ваучеры, часть скупили с рынка, когда они начали свободное обращение. В результате в распоряжении «ГКЛ» оказалось несколько десятков тысяч акций «Поляргаза». У партнеров на этот счет был свой план. Когда они довели количество акций до 10 % от общего выпуска, то получили право делегировать одного представителя в Совет директоров кампании. Так Борис Косов стал независимым, т. е. без определенной должности, членом этого органа, определяющего стратегию развития и деятельности компании.
Повседневное руководство осуществляло Правление во главе с директором. Им был опытный северянин газовщик, строивший промыслы и трубопроводы «Поляргаза» еще с семидесятых годов, Валерий Василиди. Он прошел все ступеньки карьеры от рядового инженера, и последние лет пять возглавлял предприятие.
С Борисом у них установились деловые, хорошие отношения. На ежемесячных заседаниях Совета директоров Косов не раз высказывал здравые суждения, особенно когда речь шла о строительно – монтажных работах, или материально – техническом снабжении.
Через год работы в Совете Борис получил предложение взять на «ГКЛ» трудную и ответственную задачу по завозу на промыслы метанола. Эта техническая жидкость закачивалась в скважины для предохранения их от обмерзания в страшные Заполярные морозы.
Василиди с уважением относился к успехам «ГКЛ» в доставке топлива для комбината. Разочаровавшись в способности своего управления снабжения завезти такой сложный товар, искал поставщика посильнее и более ответственного.
– Прошлую навигацию мои гаврики чуть не сорвали. Завозили уже, когда лед на речках встал. Еле пробились, – жаловался он Борису, – да еще несчастный случай допустили. Всё – таки не уследили, двое матросов с баржи хватанули метанола. Один труп, другой калека.
Метанол – метиловый спирт – страшный яд. Но по запаху и вкусу не отличим от этанола, спирта питьевого. В «ГКЛ» изучили вопрос и согласились.
Так началось многолетнее сотрудничество с газовиками. В следующие навигации везли для газовиков всю гамму нефтепродуктов. И всегда справлялись. Для перевалки метанола с железной дороги на воду выбирали отдельный причал, оцепляли территорию нарядом милиции. Затратно, но ЧП не было.
1996 г.
«Спасение утопающих лучше получается за деньги».
Мудрость 90-х
Вместе с топливом для заказчиков, по контрактам, «ГКЛ» привез несколько тысяч тонн топлива для собственных нужд. Борис предложил, и соратники идею поддержали, строить свою заправку и обеспечивать население топливом в розницу. До этого все частники заправлялись на АЗС комбината. Но ситуация с завозом нефтепродуктов была аховая. Топлива для частников могло не хватить.
Привезенное топливо было размещено на хранение в емкостях Нефтебазы комбината по договору. Два бензовоза и контейнерного типа заправку в «ГКЛ» закупили и успели привезти в навигацию.
Получить место под АЗС на окраине города было не трудно и не дорого. Решили не спеша обустраивать заправку к весне.
Но пришлось форсировать ввод ее в действие. Неожиданно к Фирме обратился новый Мэр города Панов. Он пригласил Влада с Борисом к себе и кратко обрисовал обстановку. После «ухода» прежнего мэра Ткачука, комбинат резко изменил своё отношение к нуждам города. Ткачук был ставленником комбината, согласовывал все действия с дирекцией. А тут пришел какой – то назначенец губернатора. Панов был И. О. мэра до новых выборов. Так что ему в дирекции комбината отказали «по всем фронтам».
Одной из проблем, которую городу нужно было решать срочно, заправка транспорта.
– Выручайте, ребята, – завершил озвучивать обстановку И. О. мэра, – я слышал, Вы заправку открыли. Предлагаю весь городской транспорт заправлять!
– Да нам еще месяц до открытия. Наладку надо провести, зарегистрироваться, получить лицензию, – опешил от такого напора Борис.
– Все дела решим за сутки, – заверил Панов, – я сейчас дам команду службам. Если будут вопросы, обращайтесь в любое время.
Основателям «ГКЛ» понятие «штурм при вводе объектов» было знакомо давно. Работа без выходных, от зари до зари была обычной перед пуском на стройках социализма. Тем более, поработать на себя, было не в тягость. А перспективы обеспечивать город топливом были заманчивыми.
Наладчики проверяли и перепроверяли работу колонок, снабженцы и водители обкатывали схему завоза с Нефтебазы, расположенной в 100 километрах, юристы оформляли все разрешающие документы. Влад в это время с городскими службами оговорил порядок отпуска горючего в баки служебных авто.
Сразу договорились, что денежный оборот для организаций будет в безналичной форме. Для этого в Москве через братьев Армановых были заказаны талоны на все виды топлива, защищенные от подделки водяными знаками. Талоны по списку администрации выдаются в автохозяйства на месячный объем. «ГКЛ» заправляет служебные автомобили по талонам и в конце месяца предъявляет талоны к оплате. Разработанная в спешке, буквально за два – три дня схема, оказалась очень удачной. По ней работали еще лет десять.
Одновременно решили вопрос отвода еще двух территорий под новые заправки, а через два года их было уже шесть. Увеличили и парк бензовозов, зарегистрировали своё автохозяйство.
На случай пурги и снежных заносов, в тундре это частое явление, когда невозможно было привезти топливо с нефтебазы, в городе устроили временное хранилище на все виды горючего. Установили несколько старых железнодорожных цистерн общим объемом 240 тонн. Теперь даже неделя бездорожья не прерывала технологический процесс.
Фирма «ГКЛ» сработала четко и слаженно. Одной проблемой в битве с комбинатом у И. О. мэра стало меньше.
А у Влада с товарищами сразу прибавилось «друзей». На приём по конфиденциальным вопросам потянулись руководители автохозяйств. Кланяясь с порога, они начинали с трудностей: как тяжело в нынешних условиях вовремя платить за топливо, какой маленький лимит им устанавливает администрация, и, наконец, чем мы можем быть полезны фирме «ГКЛ»?
Приходили пожарники и милиционеры, в том числе ГАИ, медики и Гражданская оборона, педагоги, прокуроры и даже специалисты из «Конторы Глубокого Бурения» (так в те поры в шутку, по первым буквам, расшифровывали родной всем «КГБ»).
Кому то – давали в долг, до оплаты. Мелким, но нужным, дарили немного талонов из «своих». Но когда нужна была помощь от них, то она приходила по первому намеку.
1996 г.
«В слове «ученый» заключается только понятие о том, что его мног учили, но это еще не значит, что он чему-нибудь научился».
Георг Кристоф Лихтенберг
В августе Влад полетел в Иркутск к Изабелле на сверку отгруженных объемов топлива. Надо было разобраться на месте с массой разночтений. Почти каждая телетайпограмма от них начиналась со слов: «извините, в предыдущем сообщении обнаружена ошибка». Все телетайпы подписывал Петров. Влад хотел посмотреть в глаза этому Петрову, который умудрялся запутывать простые вещи.
Визит начался поездкой на Байкал. За рулем «Жигулей» сидел представительный мужчина лет пятидесяти в роговых очках, с ухоженной бородкой.
– Петров Владимир Васильевич, – отрекомендовался он.
– Родня, – со вздохом указала на него глазами Изабелла, – муж сестры. Работал в НИИ старшим научным сотрудником. Кандидат наук в области добычи и переработки золотоносных руд. Когда в институте перестали платить зарплату, пришлось забрать его к себе. Да вот рассеяность его академическую никак победить не могу! Привык в своём НИИ бездельничать.
Влад был удивлен. Кандидат наук, а в простой арифметике постоянно путается. На следующий день посидели с «кандидатом», сверили объемы. Влад всласть натыкал его мордой в ошибки.
– Ну не моё это! – согласился Петров. Не могу я эти вереницы цистерн и барж в уме держать! Взяли бы лучше какую – то даму, аккуратную в счете.
Так и договорились. Изабелла привела свою давнюю подругу, учительницу. Влад с ней обсудили, как считать объёмы и улаживать нестыковки.
– Еще один вопрос я хотела бы обсудить, Изабелла попросила всех своих выйти.
– У Вас в заявке 19 000 тонн дизтоплива марки «Арктическое экологически чистое» (ДТ-АЭЧ). Стоит оно в два с половиной раза дороже обычного. Зачем комбинату именно такое.
– Да всё из-за морозов. Зачастую механизмам, от легковушек до огромных бульдозеров «Катерпиллер», карьерных «БЕЛАЗов» и тепловозов приходится работать при температурах ниже 45 градусов. Глохнут на простом дизтопливе. Потом не заведешь.
– Состав этого дорогого топлива очень простой, – продолжала Изабелла, – две трети обычной дизельки и одна треть авиа керосина. А приставка «ЭЧ» для обоснования увеличения цены. Я предлагаю купить эти два компонента отдельно и смешать по дороге. В танкерах. Пока доплывет и выгрузится, перемешается наверняка. И Заводу перестраивать линии не надо. И нам выгода.
– Я двумя руками «за», но как быть с сертификатом. Там должно быть «ДТ – АЭЧ».
– Это я беру на себя. По документам с завода всё будет как в заявке. Как поделим прибыль? Договорились – пополам.
Первая навигация по договору с Изабеллой навигация прошла успешно. Завезли всё до ледостава. Без недостач.
Осталось получить деньги.
1993 г.
«Как когда – то аукнулось,
Так в нужный момент, откликнулось».
Из отчета НИИ проблем акустики
Навигация давно закончилась. Реки сковало льдом. Стояли устойчивые морозы, и тундру укутал снег. Топливо, что успела привезти для комбината фирма «ГКЛ», успешно сгорало в моторах. Но получить окончательный расчет было невероятно сложно. Борис по нескольку раз обошел все финансовые учреждения комбината, поднял старые связи. Везде обещали, но ссылались на обстоятельства. А они были не в пользу «ГКЛ» да и еще сотне предприятий, тщетно пытающихся получить с заказчика за выполненную работу.
Комбинат своими деньгами не распоряжался. Так как у него были большие долги по налогам, его счета были арестованы Налоговой инспекцией. Каждый платеж не на покрытие недоимки по налогам производился только с разрешения налоговиков. Те пропускали платежи на самые неотложные нужды, только бы не допустить остановки комбината.
Борис месяц, как на работу, ходил в налоговую инспекцию. Убеждал заместителя начальника поставить нужную подпись на платежное поручение. А тот – хитрый хохол – всё морочил ему голову. Не говорил ни да, ни нет. Борис и на вознаграждение ему намекал, а тот и денег хотел срубить, и боялся. А время шло. Надо было и с Изабеллой рассчитаться, и с Пароходством, и с Краевой нефтебазой, где переваливали топливо с вагонов на воду. Да и получить честно заработанное не мешало бы.
Вот тогда и вспомнил Влад детский сад «Вишенка». Причем здесь детский сад!? А история такова.
Лет десять назад Влад обратил внимание на странную любовь начальника наладочного участка к детям. Петя Прокопенко часто просил оказать помощь детскому садику. И почему – то всегда одному – «Вишенке». Детсадов в Северске было много, практически в каждом дворе был свой. Но мест не хватало. Город был молодой, средний возраст жителей 28 лет. Детей было больше, чем мест в садиках, а все мамы работали. Дома сидели максимум только положенные и сохраняющие место работы сроки – «до года ребенку». Все зарабатывали деньги, чтобы достойно уехать «на материк» после Севера. Часто ребенка брали без очереди за конкретную помощь от родителей – починить, отремонтировать, обустроить.
– У тебя что все дети на участке в один сад устраиваются? – спросил Петра Влад в ответ на очередную просьбу послать электрика в «Вишенку», – чем тебе эта ягодка приглянулась?
– Владислав Маркович! Да там такой душевный коллектив! Отказать невозможно. Да и рядом он. Так удобно.
Слово «рядом» имело особый смысл. «Вишенка» находилась во дворе ресторана «Север» на центральной площади. А Петр с друзьями частенько захаживал в это заведение отдохнуть. В один из таких вечеров компания монтажников познакомилась с дружной женской компанией, что отмечала день рождения одной сотрудницы. Знакомство перешло в более тесное, когда в продолжение вечера вся компания переместилась на работу к девушкам, прямо в соседний от ресторана дом. Детсад там занимал весь первый этаж. Да, в детский садик «Вишенка». И так это понравилось и мужской и женской части встречи, что они стали продолжаться.
– Только детские кроватки такие неудобные, – сетовал Петр, – все стараются дружить с директрисой. Она, правда, постарше, но в ее кабинете полногабаритный диван.
Влад отказался от предложения влиться в процесс, но против помощи не возражал, и разрешал брать то маляров, то сантехников, то электрика.
Он уже забыл про этот эпизод, когда Петр опять пришел к нему с просьбой по этому объекту.
– Тут такое дело, – начал он издалека, – «Вишенка» переехала. Дали им новое помещение. А к ним переезжает городская Налоговая служба. Начальница службы узнала от директорши садика о нас, как очень хороших спонсорах. Просит помочь и ей. Основной ремонт делает «Горстрой», а вот электричество и связь хотела бы получить «на уровне», от специалистов.
Налоговая инспекция в те годы развитого социализма никакого значения не представляла. Вроде библиотеки, или управления статистики. Занимались этой сферой только бухгалтера. Всё было расписано и регламентировано и делалось почти автоматически. Да и обращать на эту сферу внимание с целью, например, снизить налоги и повысить прибыль, было бессмысленно. Всё равно, прибыль уйдет «наверх». Извлечь из ее повышения какую – то выгоду было нереально. Только на следующий год увеличат плановый показатель рентабельности. И накажут, если не выполнишь.
Так что первым побуждением Влада было послать их подальше. Мало ли всяких служб в городе. Но Петр так просил, что он согласился и поехал посмотреть, что надо сделать.
Начальница Налоговой службы Кошкина Галина Петровна была миловидной женщиной, чуть постарше Влада, спокойной и вежливой. Они как – то сразу прониклись друг к другу доверием и приязнью. Оба говорили на правильном русском языке. Оказалось, что Галина Петровна землячка Влада, Ленинградка.
К обоюдному удовольствию договорились о том, чем монтажники могут помочь. Кошкина даже предлагала оплатить работы по смете. Влад отказался. Заводить бумажную волокиту ради таких пустяков, дороже выйдет. Из своих запасов он даже отдал новенький зарубежный коммутатор для внутренней связи на 20 номеров, что по тем временам было диковинкой.
Эпизод этот давно затерялся в памяти, но всплыл в такой нужный момент. И когда Влад позвонил Кошкиной через секретаря, то его сразу соединили.
– Владислав Маркович, рада вас слышать, – прожурчал приятный голос.
– Надо бы поговорить, – удивился Влад ее памяти, – когда можно подъехать?
– Если удобно, сегодня в два.
Годы почти не изменили Галину Петровну. Всё та же легкость в движениях, строгая прическа, добрый взгляд. То, что она теперь, пожалуй, одна из главных фигур в городе, не изменили ее. По крайней мере, Влад ничего такого не заметил.
Поговорили о прошлом. О переменах в стране.
– Помните, – хозяйка кабинета кивнула на коммутатор, – ваш. До сих пор нам служит, и отлично.
Лицо ее сделалось серьезным:
– Так какие у Вас проблемы?
Влад молча протянул ей неоплаченное платежное поручение на всю сумму долга комбината.
Кошкина посмотрела на сумму, с пониманием хмыкнула.
– Что, надо подписать? Это Ваша фирма?
– Надо. Моя.
Улыбнувшись, Галина Петровна поставила в верхнем уголке свою «золотую» подпись.
Влад внутренне ликовал, решил откланяться.
– Ну, подождите, – попросила его хозяйка, – давайте с Вами чайку попьем.
Секретарь принесла чай с сушками. Беседа продолжалась.
– Владислав Маркович, говорят у Вас в Управлении самая лучшая в городе сауна? А мы с девочками ни разу у Вас не были.
– Так это легко исправить. В любое время.
– Ко мне тут большая делегация из Москвы скоро будет. Хотелось бы кроме работы их чем – то развлечь.
– Нет проблем, Галина Петровна. Пришлите кого – ни будь из своих помощников, я покажу всё и договоримся.
Первая большая навигационная эпопея «ГКЛ» закончилась! А Влад еще раз убедился, что сделанное добро обязательно принесет добро в ответ. И таких примеров было немало.
1993 г.
«Открытия приходят лишь к тем, кто подготовлен к их пониманию».
Луи Пастер
Заместитель Влада по общим вопросам в монтажном управлении Карадаев был очень деятельным и неугомонным человеком. Больше всего он любил строить или делать ремонты. Производственную базу и административный корпус он привел в надлежащий вид. Построил спорткомплекс, выкроив для него половину отдельно стоящего склада. Кроме того он курировал снабжение, имел большие связи на комбинате. Сам он приехал в Северск еще в пятидесятые годы и знал всех, кто давно работал в городе.
– Шеф, – он так всегда обращался к Владу, – был я на Никелевом заводе, общался с начальником цеха электролиза. Я там работал до 60-го года. Начальник цеха Щукин изобрел одну очень полезную вещь, а применение ей найти не может. Просил подъехать. Может вам с Косовым интересно будет.
Влад с Борисом договорились о встрече и поехали в ЦЭН. Щукин разложил перед ними на столе несколько кусочков неизвестного материала величиной со спичечный коробок. Материал отсвечивал серебристым металлом, был твердым, по структуре напоминал поролон и был очень легким. Причем, видимые в нем ячейки, были в разных кусочках разной величины, от совсем мизерных до крупных, со спичечную головку.
– Это наше недавнее изобретение, начал объяснение начальник цех, – называется пеноникель. Получается он в результате сложного, многоступенчатого процесса. Если коротко, то мы осаждаем окисел никеля на поролон, или другой пористый материал, а потом восстанавливаем никель до элементарного в водородной среде. Процесс идет в печах при температуре 1200 градусов. Поролон в этом случае полностью выгорает. Остается чистый никель, но уже в виде пены.
Можно и не восстанавливать никель, а просто отжечь поролон. Тогда получается другой материал. Щукин достал из стола такие же, но темно-серого цвета, образцы.
– Патент на изготовление материала комбинат получил.
Дело за внедрением, – продолжал он, – но вы же знаете ситуацию на комбинате и в стране. Денег нет даже на зарплату, а тут траты на дальнейшие исследования! Не до того.
Показал он и несколько писем в научно – исследовательские институты с предложением исследовать материал.
– Мы думаем, что этот материал как катализатор с огромной площадью поверхности может пойти в автомобильные фильтры для дожига отходящих газов до экологических стандартов, или в никелево – кадмиевые аккумуляторы. Ответов не пришло. Видимо, институты тоже сидят в такой яме, что им не до исследований. Посмотрите, ребята, может у Вас получится. Мне никакого вознаграждения не надо. Я и так буду получать авторские с каждой тонны проданного материала.
Представители «ГКЛ» взяли пару десятков образцов. Косов собирался по делам фирмы в Москву и взял образцы с собой. В Москве передал зятю Мише и Его брату Саше, с которыми «ГКЛ» тесно сотрудничали.
Влад отправился в Ангарск. Там надо было уладить дела с поставками топлива. Заодно зашел в гости к прекрасному товарищу, начальнику технического отдела треста. У них были крепкие, дружеские отношения. Влад, хоть теперь и не работал в системе треста, всё равно дружил с Федором и его семьей. После вкусного ужина Влад достал образцы пеноникеля и объяснил Федору все детали. Тот забрал куски металла и пообещал поспособствовать.
– А теперь, бери Влад гитару, будем петь.
У Федора был прекрасный тенор. В молодости он даже давал сольные концерты в местном Дворце культуры и получал призы не конкурсах самодеятельных талантов. У Влада был приличный баритон, и он мог аккомпанировать на гитаре. Так что вечер продолжался долго и очень творчески.
Прошло месяца три. В Москве пеноникелю применение не нашли. В институте «Гинцветметзолото», где Влад с Димой Горбовским когда – то проверяли металл из МГУ, испытали пеноникель в качестве фильтра выхлопных газов. Как устройство дожига вредных веществ материал показал чудеса. Он был на порядок дешевле применяемых – платиновых. Выхлоп очищался намного выше действующих норм. Но только в течение первых пяти минут. Потом сам фильтр сгорал, не выдерживал температуры. А применявшаяся для этих целей платина, температуру держала. В других инстанциях тоже пока никаких результатов не было.
И вдруг звонок от Федора из Ангарска.
– Влад! Можешь приехать? – громко и с воодушевлением вещал в трубку друг, – покажу тебе чудеса с твоим материалом!
– Да ты так объясни в двух словах. Что нашел?
– Нет. Так не расскажешь. Надо видеть! Прилетай.
В Ангарске всегда было о чем поговорить с поставщиками, поэтому командировка не была лишней. Ближайший самолет в Краевой центр улетал вечером. На следующий день Влад уже подъезжал на поезде к Ангарску. На вокзале его встречал Федор.
– Поехали сразу к изобретателям. Тебя ждут.
В скромной однокомнатной квартирке их ждала пожилая супружеская пара. Был накрыт стол с сибирскими разносолами. Из кухни вкусно тянуло мясными запахами.
Федор перезнакомил Влада с хозяевами. Александр Михайлович Зубов, пенсионер. Последние 20 лет он трудился на Нефтеперегонном заводе Ангарской компании. На пенсию ушел с должности начальника смены. Его жена Людмила Ивановна, тоже пенсионерка, до недавнего времени трудилась старшим научным сотрудником одного из Иркутских НИИ химического профиля. Имела степень кандидата наук и была автором десятка патентов на изобретения.
– Сейчас косулю будем есть, – потирал руки Александр Михайлович. Только вчера с охоты приехал. Свежая!
Ужин удался на славу. Хозяева с Федором выпили водочки. Непьющему Владу наливали вкуснейшего брусничного морсу. После чая с домашними коржиками хозяйка убрала со стола. Зубов поставил на середину стола блюдечко. Налил в него воды и добавил столько же подсолнечного масла.
– А теперь внимание, – с заговорщицким лицом сказал он.
Достал из тумбочки образцы пеноникеля и окунул один кубик в блюдце. Подержал секунд пять и поднял. Масла в блюдце не было. Совсем! Одна вода. Он опять долил масла в воду и окунул туда образец необожженного, черного, пеноникеля. Эффект сменился на противоположный. Образец впитал в себя всю воду. Масло осталось в блюдце.
– Дааа… – протянул удивленно Влад, – хорош фокус!
– Это не фокус, – горячо возразил Зубов. Это миллионы денег!
В нефтепереработке, объяснил он, чтобы исключить присутствие серы в конечном продукте – бензине, дизтопливе и т. д. – приходится смешивать его с большим количеством щелочного раствора. Сера и ее соединения переходит в раствор. Задача, как потом отделить чистый продукт от этого водного раствора?
При заводе строят парк отстойников – огромных резервуаров, где смесь топлива и водного раствора за несколько дней разделяется. Вверху скапливаются более легкие углеводороды, внизу тяжелая щелочная вода. При отгрузке топлива берут и закачивают в цистерны или бензопроводы верхнюю часть. А нижнюю часть с водой и среднюю, где находится еще неразделенная эмульсия, опять возвращают на переработку. Огромные деньги уходят на содержание парка отстойников и на повторную переработку «середины».
– Так вот мой опыт практика переработчика подсказывает, что твой волшебный металл позволит нам решить эту задачу. Экономия должна быть сумасшедшая! С энтузиазмом подвел черту Зубов.
– Это очень здорово, что восстановленный пеноникель гидрофобный, но олеофильный, а «черный, наоборот притягивает воду и отталкивает масла или другие углеводороды, – дополнила Людмила Ивановна.
Договорились, что Зубов зарегистрирует научно – производственную фирму для проведения исследовательских работ и оформления будущих изобретений, прикинет их объем и затраты. Потом приедет в Северск заключать с «ГКЛ» договор.
Так началась, хоть и не самая прибыльная, но зато самая интересная страница в жизни «ГКЛ».