Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
1997 г.
«Закон, что дышло…»
Из памятки гражданам по юридической грамотности
Первым на допрос к следователю вызвали Бориса. В качестве свидетеля. Эти уловки представителей карательных органов были давно известны. Предупредить об ответственности за дачу ложных показаний, подловить на каком-то неосторожном слове, и переквалифицировать свидетеля в обвиняемого. Потом допросили и Влада с Иваном.
Ответы на вопросы были продуманы заранее. Мол, все поставки продукции для города делались в строжайших рамках закона (так оно и было на самом деле). Учредители «ГКЛ» были опытными хозяйственниками с большим стажем. Им-то не знать, где законно, а где нет, и какими бумагами надо всё подкреплять.
А когда дознаватель задавал конкретный вопрос, про конкретный документ, его специально отсылали к 44 коробкам, изъятых полицией. И не потому, что подтверждающих документов не было, а чтобы ткнуть органы лицом в их невежество. Крыть им было нечем. Напустили на эти коробки специалистов из Налоговой инспекции. Надеялись там найти криминал. Перед новым мэром надо было хоть как-то отчитаться.
Борис, несший ответственности больше всех, как генеральный директор, встревожился не на шутку, и улетел на Кипр, где у них с Владом уже было по домику. Мол, пережду первую бучу, потом появлюсь.
Влад с Иваном остались на хозяйстве.
Давнее
«Не надобно другого образца,
когда в глазах пример отца».
Александр Грибоедов
С отцом Владу повезло. Он никогда не поучал, а если и хотел оставить в детских душах правильную идею, то подводил к ней исподволь. Часто это были примеры из жизни, увлекательные истории или мастерский пересказ литературных произведений. Да и читали они с братом Костей по большей части рекомендованные отцом интереснейшие произведения Джека Лондона, Луи Буссенара, Ридьярда Хаггарда или Майн Рида, полные романтики, свободы, приключений.
Влад высоко ценил разнообразные таланты отца-знание языков, умение играть на музыкальных инструментах и хорошо рисовать. Он чувствовал, что никогда не достигнет культурного уровня своего папы. А тот факт, что отец – морской офицер – прошел всю войну с 41 по 45 год на Балтике, ставил его авторитет на недосягаемую высоту.
В долгие годы работы на Севере Влад часто вспоминал разговор с отцом еще в школьные годы. Речь зашла о карьере. Как само собой разумеющееся оба понимали, что Влад получит высшее образование. Разговор шел о выборе места работы после ВУЗА. Пожалев об отказе Влада пойти по его стопам в моряки, отец с уважением отнесся к выбору Владом инженерной стези.
Он рассуждал:
– В Европейской части СССР с ее густонаселенностью рассчитывать на быстрое продвижение по службе не стоит. Места освобождаются редко, порой только по естественным причинам. Люди держатся за «кресло» до последней возможности. Другое дело Сибирь или Север. Сколько новых заводов и фабрик появляется там каждый год! Там работают молодые, старики уезжают на пенсию. А то и раньше. Так что движение по службе идет быстро.
Оба понимали, что карьера это не жажда власти или денег, а желание быть на ступеньке позволяющей раскрыть свой потенциал, реализовать возможности.
И когда при распределении на работу после института появилась возможность поехать в Северск, Влад не колебался.
И не ошибся! К тридцати годам он уже прошел все ступеньки полагающиеся инженеру в строительно – монтажном управлении, от мастера до главного инженера. А в 35 стал начальником.
1991 г.
«Близок локоть… а вышестоящие укусить не дают».
Из наблюдений Советского времени
В стране набирало темпы кооперативное движение. Пользуясь приоткрытой щелочкой возможностей, инициативные люди искали свои ниши для зарабатывания денег. Не на службе у государства, а на свой страх и риск.
Влад с Борисом познакомились с директором одного из оленеводческих совхозов. Леша Тушин, выпускник Ленинградской Сельхоз академии, зоотехник, уже пять лет работал в Заполярье и три года возглавлял совхоз. Центральный поселок располагался на берегу великой сибирской реки, а стада выпасались на территории с пол-Франции, в тундре. Тушин имел план по сдаче оленьего мяса и по вылову рыбы. С планом не справлялся, как и все совхозы Огромного Округа. В советские времена такие хозяйства относились к "планово убыточным", существовали только для того, чтобы занять местное население привычным делом.
Пригласив директора в Северск, Влад с Борисом подробно расспросили его о делах совхоза. Выяснилось, что самой интересной продукцией с точки зрения бизнеса является заготовка оленьих пантов – только что отросших, молодых рогов. Они были ценным сырьем для фармацевтики при производстве знаменитог "Пантокрина», тогдашней «Виагры».
Оказалось, что все панты совхоза отправлялись в США по контракту «Внешторга». По 4 доллара за кг. Выручка шла в казну, как и все валютные поступления в стране. Совхозу платили по официальному курсу – 67 копеек за 1 доллар. Такая же участь ждала и остальные, соседние совхозы.
На вопрос, – а что ты сам с этого имеешь, – Тушин рассказал, что раз в год американский покупатель вывозит директоров совхозов – поставщиков к себе на виллу в Калифорнию.
– О! – позавидовали ему ребята, – так ты Америку повидал!
– Да какое там! Неделя пьянки на вилле и домой. Даже в Сан-Франциско не свозил!
1997 г.
«И хочется, и колется…»
Хроника будней российской милиции
Первыми с проверкой пришли две молодящиеся дамы из городского отдела государственного Казначейства. Показали направление от созванной Мэром Ткачуком комиссии по проверке расходования бюджетных средств предприятием «ГКЛ» при осуществлении Северного завоза. Были приятно удивлены системным подходом к делу, грамотно составленными договорами, налаженным учетом прохождения грузов и последующего их хранения. Для них были «найдены» копии всех требующихся документов.
Через пару дней, довольные гостеприимством и вежливым обхождением проверяемых, дамы составили справку. Главным ее выводом значилось: «Нарушений не обнаружено!»
С таким же результатом закончилась проверка прокуратуры и депутатской комиссии городской «Думы».
Но Налоговая инспекция всё продолжала «копать». А Налоговая полиция не хотела закрывать возбужденное под давлением Мэра дело о хищениях.
Работа «ГКЛ» продолжалась. Заключались контракты на поставки. Все шесть автозаправочных станций исправно и круглосуточно отпускали топливо. В торговом центре продавали ювелирные изделия, ткани и продукты. Работали ломбард и кафе. Оптовый склад бесперебойно отпускал в розницу до сотни ящиков водки в день.
Но спокойствия и уверенности не было. Что на уме у нового-старого Мэра было неясно. Больше всего беспокоила Налоговая Полиция. Через общих знакомых в силовых структурах вытащили начальника Ивана Данковича на встречу. Выбрал он для нее городское кладбище, подальше от возможных свидетелей. Для большей убедительности переговоры поручили бывшему мэру Панову.
Он обрисовал бесперспективность дела против «ГКЛ». Рассказал, как был налажен учет, и что украсть деньги или материальные ценности было просто нереально. В конце беседы за закрытие дела и возврат документов полицейскому был обещан «сюрприз» в размере 50 000 долларов.
– Да понимаю я всё! – в сердцах отвечал подполковник.
– И деньги бы мне были кстати, у меня же пятеро детей! Да Сашки, своего зама, боюсь. Сразу вверх накапает. Та еще сволочь!
Влад вспомнил, что уже хорошо знаком с этим Сашкой.
1978 г.
«Не забиваешь гол ты, забьют тебе!»
Негласное футбольное правило
Северск переживал бурный рост. Комбинат за 3–4 года должен был вдвое увеличить выпуск металлов. От производства никеля зависела вся черная металлургия – выпуск нержавеющих сталей, брони для военного машиностроения. Медь шла в электротехнику. Кобальт во многие отрасли народного хозяйства, а растущие пропорционально основным металлам объемы попутно извлекаемых из руды золота и платиноидов наполняли казну.
Строились две очереди Нового медно-никелевого завода по передовым технологиям. Попутно бурно строилось жилье для строителей и будущих работников нового предприятия. Появлялись новые улицы, и даже города-спутники Северска. 400–599 тысяч кв. метров нового жилья в год для города с 250 тысячами населения было нормой.
Москва уделяла стройке повышенное внимание. Раз в месяц совещание в Северске проводил сам Председатель правительства Косыгин. Ну а министры наведывались еще чаще. Вторая очередь нового завода полностью монтировалась из закупленного в Финляндии оборудования. Сумма контракта составляла 550 миллионов долларов. А первая очередь строилась впервые в мире. Технология была разработана в опытных лабораториях комбината. В этой технологии не было пиротехнических процессов (плавки металла в печах, продувки в конвертерах и т. д.). Процессы все проходили в огромных химических установках без выбросов в атмосферу вредных веществ.
Влад тогда работал главным инженером управления, а Иван Левичев был начальником монтажного участка, как раз на строительстве Нового завода.
Как-то утром, придя на работу пораньше, Влад обнаружил в приемной Ивана и его бригадира.
– Вы что это не на объекте? – удивился Влад, – работы что ли мало?
Иван с бригадиром наперебой стали объяснять причину раннего визита. Оказывается, накануне вечером нескольких рабочих, включая бригадира, милиция забрала прямо из дома и увезла в ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности). Там их продержали до двух-трех часов ночи, пытаясь получить порочащие материалы на руководство.
Смысл посыла майора, проводившего допросы, был таков:
– Вы ребята, работяги, конечно ни в чем не виноваты. А вот ваше начальство нахимичило здорово. Помогите их «прищучить» и вам ничего не будет. А вот не поможете, так и вас посадим.
Пришел начальник управления Николай Павловский. Стали думать и гадать, откуда ветер дует.
У ОБХСС в Северске работы было немного. Влад, будучи избранным от коллектива народным заседателем, на своём опыте знал, что дел о хищениях было мало. В Северске не было подпольных цехов по пошиву ширпотреба, не пускали дефицит мимо торговых сетей на барахолку, ее просто не было. Редко сажали за мелкие комбинации с мертвыми душами в нарядах, да присвоение «списанных» стройматериалов. Иногда ловили «несунов», тащащих с работы пару вентилей для своей ванной, или дрель.
Из рассказов допрошенных проглядывалось следующее. Кто-то из их управления, а скорее всего из служб заказчика, капнул в ОБХСС, что на последних стадиях монтажных работ заказчик за немалые объемы переделок платил не по смете, а из других источников. А так как монтируемые технологические схемы нового производства были во многом экспериментальными, не встречавшимися еще в истории металлургии, то и переделок было много.
Проект был выполнен полностью, смета на работы исчерпана. Переделки проектом не предусматривались. На лицо приписки к объемам работ, растрата государственных денег не из того кармана. В общем, букет статей УК (Уголовного Кодекса РСФСР).
Начальник управления пошел в Дирекцию нового завода, обсудил проблему. Директор завода его успокоил – стройка всесоюзного значения, все понимают экспериментальный характер работ. Заткнем мы рот ретивым милиционерам.
А вызовы на допрос продолжались. Сходил начальник управления, директор завода, мастера, прорабы. Майор Александр Кирпичев закусил удила. Мечтал прославиться, получить очередную звезду на погоны. Руководство ходило и в Горком партии. Все понимали, что государственные интересы выше происков майора Кирпичева, но связываться с ним никто не хотел. Уж очень худая слава о нем шла. Этот, мол, из – за карьеры кого хочешь с внутренностями сожрет.
Дошла очередь и до Влада идти на «разговор» в качестве свидетеля. Он к этому визиту подготовился. Не хотел быть кроликом на завтраке удава. Ведь все документы о выполненных работах, формы, наряды, материальные отчеты подписывал он – Главный инженер. И вся ответственность по закону лежала на нем.
У Влада были свои соображения, как закрыть это дело. Он сразу предложил своему начальнику и начальнику участка, которых уже замучил своими допросами майор Кирпичев, пойти в атаку и поставить ретивого служаку на место. Они не решались, рассчитывали, что всё рассосется само собой. Горком прикроет. Влад в это не верил.
Кирпичев встретил елейной улыбкой, предложил чай с печенками и начал беседу в «свободном, непринужденном стиле», как с лучшим другом. Выслушав пояснения, достал протокол и записал туда «свои мысли». Когда он предложил Владу подписать протокол, тот не поленился внимательно прочитать текст. Ответы его были так перевраны, что после подписания можно было главного инженера отправлять прямиком на нары.
Естественно, он не стал подписывать себе приговор. Весь елей с лица майора испарился. Он смял лист протокола и достал новый. Задавал вопросы и вписывал ответы. И опять ответы были «интерпретированы» им в свою пользу. Влад спокойно пояснил, что подпишет протокол, если ответы будут записаны без искажений, а если майору трудно, то он сам их впишет.
Кирпичев был очень расстроен таким отношением подследственного. Схема его не работала. Но еще больше он расстроился, когда на рядовой вопрос перед расставаньем:
– Всё ли в порядке? Есть ли какие – ни будь замечания к следствию? – получил ответ:
– Да, есть! И много.
Кирпичев опешил, – какие замечания!?
– У меня в сейфе, начал неторопливо Влад, – лежит папка с жалобами на нарушение Вами, товарищ майор, норм социалистической законности. Вы вызывали моих подчиненных на допросы в ночное время, это раз. Вы угрозами судом заставляли непричастных рабочих давать нужные вам показания против инженерно-технических работников. Это два! А во время допроса женщины, секретаря партийной организации управления, Вы опустились до нецензурных выражений и запугивания! Это три! Продолжать?
– Это какая-то ошибка, застонал Кирпичев, – меня не так поняли.
– У меня показания полутора десятков рабочих. Они убедят кого угодно, – завершил Влад разговор и уехал.
Больше ОБХСС его не тревожил.
Он предложил дать ход материалам против Кирпичева, но нерешительность начальника, довела – таки дело до суда. Подсудимым оказался начальник участка Иван. Но, учитывая мнение руководства города, и предварительные пояснения Влада судье, с которым много раз заседал в процессах, приговор был мягким: два года условно. Как говорится, «И волки сыты и овцы целы».
Ивана по существующим тогда правилам исключили из партии. Он переживал приговор, как реальный, мучился, искал виноватых, жаловался, что все выкрутились, а его подставили.
Влад вспоминал, как сразу после суда самые близкие друзья поехали на работу, закрылись в банкетке при управленческой столовой, и успокаивали обиженного Ивана, подливая «успокоительное». Когда первое напряжение было снято, Влад, для разрядки, рассказал байку про своих соседей по подъезду.
Прямо под ними, на четвертом этаже жила семья простых рабочих, супруги, сын школьник и мать хозяйки, старушка под восемьдесят. Муж, шофер грузовика, отличался пристрастием к зеленому змию, часто гонял всю семью по русскому обычаю. Женская часть семьи тоже не прочь была «погулять».
Влад как – то на работе поделился с сотрудниками своим недоумением:
– Соседи под нами так часто стирают! Вот чистюли, чуть ли не каждый день стиральную машину гоняют, да часа по три, не меньше.
Знающие люди рассмеялись над его «дремучестью»:
– Так это они брагу на самогон гоняют. Известный прием. Обычно брага неделю зреет, а в стиралке за 3–4 часа готова. Можно в аппарат заливать. Ты понюхай, чем от них после «стирки» пахнет.
И правда. После выключения машины, через полчаса из щелей в полу начинал просачиваться явный «хлебный» дух сивухи. А еще через час – другой у соседей снизу, как по нотам, разыгрывался весь «спектакль» застольных посиделок:
– усиливающийся разговор, смех,
– пение,
– ругани и стычки,
– драка с визгом и матом,
– женский плач и причитания,
– храп.
Самая интересная часть пьесы была – пение, а любимая песня старушки запомнилась навсегда. Она старательно, на русский деревенский лад, тянула популярный тогда хит ансамбля «Самоцветы»:
«Не надо печалиться!
Ой!
Вся жизнь впереди…
Вся жизнь впереди…
Надейся и жди!»
«Ой» она добавляла от себя по деревенскому обычаю.
И это в 80 лет!
– Так что, Иван, – закончил рассказывать Влад, – Вся жизнь впереди! И не надо печалиться! Всё пройдет.
И, действительно, когда прошло около года, Влад похлопотал и снял с него судимость и даже восстановил в партии.
1991 г.
«Не ладно, что – то в Датском королевстве!»
В. Шекспир. «Гамлет»
Через несколько месяцев после возвращения Влада на должность начальника появились первые сигналы сбоев в «народном хозяйстве». Основной заказчик всех работ в Северске Металлургический комбинат стал испытывать перебои с оборотными средствами. Отсюда и задержки оплаты подрядным строительным организациям. А это означало задержки с выплатами зарплаты.
Эту проблему решать надо было срочно. И кардинально. Все начальники подрядных управлений дневали и ночевали под дверью финансового отдела комбината, но задержки всё учащались, а сроки удлинялись. Влад недоумевал, как такой промышленный гигант, с совершенно ликвидной продукцией, с выручкой во много миллиардов долларов, мог оказаться в плохом материальном положении!? Ведь продукция, в основном, идет на экспорт. Экспортные контракты оплачиваются без задержек. Продукция – никель, медь, кобальт, платиноиды расхватываются, как «горячие пирожки».
Это спустя много лет, после волны «дикой» приватизации, залоговых аукционов, стал понятен механизм этой «аферы века». Намеченные к присвоению предприятия, а то и целые отрасли промышленности, надо было довести до банкротства, сделать их стоимость заниженной в сотни раз. И всё за счет населения, за счет работников.
Но в тот момент надо было как-то решить проблему устойчивой работы управления. Тем более, что бизнес уже настойчиво стучался в двери.
1997 г.
«Но разведка доложила точно…»
Из песни «Три танкиста»
И вот старый знакомый Саша Кирпичев, уже подполковник и заместитель начальника Налоговой полиции, опять портил друзьям кровь. С Данковичем не договорились. Сэкономили 50 000 американских рублей.
– Так мы, как Владимир Ильич, пойдем другим путем! – подвел итог встречи Влад.
На днях к нему в кабинет забежал молодой инженер с наладочного участка Олег Усин. Влад знал его еще школьником, они дружили семьями с его родителями. Олег окончил техникум в Северске, отслужил армию и попросился в управление на наладку приборов и средств автоматики. Влад не пожалел, что взял его на работу на самый престижный, элитный, участок. Олег быстро познал все премудрости наладки и считался хорошим спецом. Он хорошо разбирался и в компьютерах. А тогда такие специалисты были редкостью.
– Я вот что зашел, – начал Олег, – у меня кореш в налоговой полиции следователем. Ну, просит меня иногда помочь по компьютеру. Они там тупые все. А вчера, слышу он о Вашей фирме говорит по телефону. Вроде, Ваше дело ведет. Так может помочь чем – ни будь?
Влад принял информацию к сведению, записал данные на этого капитана – следователя и попросил Олега разузнать, что может.
На следующий день Олег принес дискетку.
– Посмотрите, Владислав Маркович, может что ценное? Я капитана за чаем послал, а сам скачал из компа всё, что успел.
Влад позвал Ивана и вставил дискету в компьютер. На ней был план работы по уголовному делу против руководителей фирмы «ГКЛ». Подробный. Там были задания по нахождению недостающих документов и проверке правильности уплаты налогов, ходатайство в прокуратуру о прослушке телефонов подследственных, и даже командировка в Подмосковное Куровское, где «ГКЛ» на паях с Городской администрацией строило два десяти – этажных дома.
В общем, ничего серьезного у следователя не было. Да и быть не могло. Если у него в голове не опилки, то он должен понимать бесперспективность дела.
Влад попросил Олега устроить ему встречу с капитаном. Следователь выбрал пустую квартиру в старой «хрущевке» и назначил время.
– Мне Олег сказал, что с Вами можно иметь дело. Да и надоело мне работать с этими ментовскими «дубарями», начал он.
– Ну и Вы, как грамотный юрист, должны уже убедиться, что перспективы у дела нет. Прошло уже несколько проверок, а результат один. Ничего криминального.
– Да, Кирпичев давит! Аж из себя выходит, давай результат, хоть тресни!
– Ну и что будем делать? – спросил Влад, – дело надо закрывать. Мы, конечно, не переживаем, но хотелось бы работать без этой нервотрепки.
– Капитан помялся, а потом решился:
– Я в отпуск собираюсь с семьей, а потом хочу увольняться. Надоело.
– Ну и хорошо. Если нужна будет работа, приходи к нам, в нашу юридическую фирму. И скажи, какие «отпускные» тебя устроят?
– Двадцать пять тысяч! – решительно выпалил следователь, – рублей.
Влад сделал вид, что оценивает сумму заявки, хотя она была на порядок меньше предлагаемой начальнику. После паузы… согласился.
Назавтра, на той же конспиративной квартире деньги перешли к капитану, и он укатил в отпуск с последующим увольнением. А в «ГКЛ» пришло постановление о прекращении дела «В виду отсутствия состава преступления»!
Рьяный карьерист Кирпичев пытался опять дело открыть, но прокурор ему хода не давал. У него уже было законное основание. На вопрос Мэра он всегда мог сослаться на то, что копали рьяно. Но ухватить этих коммерсов не за что. У них всё по закону.