Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
Всё прахом!
Но тут случилось такое, что и врагу не пожелаешь! Зять Аркадий был на фирме хозяином. Его была фирма, без компаньонов. А директором у него был дружок Витя. Я его как первый раз увидела, сразу не понравился. Скользкий. Глаза с хитростью. Видно, что подхалимничает перед хозяином. Но Аркадий с ним, как с лучшим другом. Я его в Новороссийске нашел. Он мне там много дорожек протоптал. Видела я этих новороссийских. В тамошнем порту дела делали. Вон один из них дом построил. Наш от вас на параллельной улице, а его вон, что поперек идет. Недавно построил. Такой узкий, с двумя колонами. Бандитская шайка!
Так вот приезжает зять из Америки. Всё хорошо, довольный. А дня через три приходит из банка весь убитый какой – то. Возбужденный. Переоделся и убежал. К адвокатам, говорит. Я к Анжелке, чего это? Сама, говорит, не понимаю, как сбесился. Меня матом послал. Пришел поздно. Коньяк открыл. Сидит, пьет. Я ему кушать, а он и меня матернул. Заперся.
Так дня три. Куда – то бегает, звонит. Вечером пьет. Похудел сразу, аж штаны спадают. В конце – концов рассказал Анжелике. Сначала чуть, а постепенно всю картину.
Друга Витю поносит. Какая, говорит, мразь оказалась. Вместе четыре года работали. Душа в душу. По бабам вместе ходили, куролесили. Но вкалывали, как негры, когда надо. Так этот Витя вместе с бандитами из Новороссийска, видно давно план был, обокрали нашего научного деятеля Аркашу. Выкрал Витя документы фирмы из сейфа, подделал подпись на доверенности, что, вроде, ему Аркадий передает фирму, или счет в банке. Точно не скажу. Только увели они все деньги Аркадия с концами! Зять еще говорит, что странным показалось, когда Витя советовал все деньги на одном счету собрать. Для заключения какой – то выгодной сделки. В общем, увели они сорок три миллиона долларов. Говорили потом, что по лимону дали нотариусу и банкиру. Да кто потом уже докажет.
Аркадий к солидным юристам. И на Кипре, потом в Англии. Дело должно выгореть, ведь доверенность фальшивая. А те, как услышат сумму, сразу просят 3–4 лимона задатка. А где их взять!?
Тут Аркаша совсем с катушек слетел. Анжелика его в самолет и в Москву. Там, в психушке, пол – года вытаскивали. Оклемался.
Одни на чужбине
А мы с Петей да Ирочкой, как они уехали, одни. Без копейки денег. Как выкручиваться!?
Нашли мы с Петром хозяев, которым надо было сад сажать, а потом за ним ухаживать. Утром на машину и за 60 километров от дома. Иринка в коляске, мы пашем. Пожуем, что с собой и дальше. И так два месяца. Но концы с концами сводили. Налог за дом, за электричество, за воду. Всё на нас. Анжелика в Москве их квартиру сдала. Сама сняла халупу подешевле, да поближе к клинике. А там – врачам дай, нянечкам дай, еду принеси. А он в припадках. Капризный. Досталось и ей.
Потом я хорошую работу нашла уже поближе. Знаете на горе кварталы богатых домов. Да, вот там. У одного нефтяника. Не он сам, конечно, нанимал. У него здесь фирма. Там дама всем заправляет. Взяла с испытательным сроком. Домина огромный. Три этажа. В понедельник начинаю с одного крыла, к пятнице заканчиваю. И постирать, и кровати чистым застелить, и даже кухню отдраить. Хотя и повар у них в штате.
Одно хорошо, что хозяева редко появляются. У них и в Германии и во Франции есть где пожить. Прошла я испытательный срок. Месяца два работала. Потом садовник киприот проштрафился. Выгнали. Я предложила Петю. Подошел. Теперь сад стрижет и бассейн чистит. Так что и в банк немного откладывать стала.
Зять хотел кипрский дом продать. В новое дело деньги потребовались. Да я не дала. Хоть этот дом, говорю, для внучки сохраню. Мы с Анжеликой его напополам записали. Так что без меня не продашь. Поругались даже немного с Аркадием. Ну тут я ему по простому, по – деревенски, и выдала. Что же ты, ученый человек, а деньги все в одну корзину сложил. Не оставил, хотя бы три – четыре миллиона на черный день! Да и прибеднялся. Ныл, что денег мало. На няньку и то не давал. Всё я на себе перла. Так хоть сейчас послушай. Оставь дочке на черный день хоть что – то. А я уж сберегу! Землю буду жрать, а для нее сохраню. Послушал молча. Только глазами зыркал. Отстал.
Выкарабкались. Слава богу
Стал опять по старым связям нефть гонять в Америку. Потихоньку пошло. Я Анжелке пенделя дала и выгнала за ним. В Новороссийск. Сиди, говорю, в конторе. Пусть работу какую даст. Чтобы в курсе была дел. А то опять обокрадут.
Побурчала, но поехала. Через месяца три приехала на Ирочку посмотреть. Так и так. Работаю. На договорах сижу. В курсе уже, что и как.
А теперь, говорю, посмотри, как можно денег сюда на мой счет отгрызть. Не верю я зятю. Опять может всё профукать. Давай, шевели мозгами, как вам с Иришкой на черный день отложить.
Получилось. Не сразу, но договорилась с бухгалтершей, за процент. Та и стала потихоньку, то 10, то 20 тысяч из контрактов отправлять. Пару раз зять спросил, что не бьют суммы, да бухгалтерша ушлая, мозги ему заполоскала. У нас уже больше ста тысяч набежало. Я как лишняя денежка появится, хоть с базара, хоть с зарплаты, всё в банк тащу. Только и с банком надо ухо востро держать. Всё норовят на проценте объехать.
Потом вдруг прикатили оба. Аркадий мрачный. Говорит, что всё закончено с Новороссийском. Анжелка потом рассказала. Бандиты, что нас обобрали, видят, что Аркадий снова подниматься стал. Подумали – разбогатеет, прижмет их с аферой. С адвокатами да деньгами. Пришли к нему и прямо так и говорят, мол, хочешь жить, двигай из Новороссийска. Наш это порт. Да и о жене с дочкой подумай. Мало ли, авария какая? И что б про прошлые дела забыл. Убить тебя нам в пару штук обойдется.
Плюнул он на бизнес. Забрал Анжелику и Ирочку и поехал в Техас. Там его давно на работу в нефтяную фирму звали. Буду, говорит, теперь за зарплату служить. Вот уже два года там. Зарабатывает хорошо. Дом взяли в кредит. Ирочка в школу ходит да на теннис. Петя у них там. Ирочку на занятия возит, за садом смотрит. Скоро и меня позовут. Найду только солидных клиентов. Дом здесь сдам и к ним. А надоем, так и в Кишиневе не пропаду. Мне бы, чтобы у них было всё в порядке.
* * *
Иногда, гуляя по вечерам, мы с Ниной проходим мимо дома «бабы Зины». Мы его называем приданое Иры. Уже года четыре никто из семьи Зинаиды Николаевны не объявлялся. В доме живут чужие люди. Иногда я захожу на страничку Анжелики в Фейсбуке. Редко, но появляется фото с Зинаидой. Жива, значит. Дай ей бог еще и Иркиных детей понянчить. Да чтобы сил хватило.
Лимассол. 2012 г.
Полетели!
«Рожденный ползать…летает самолетом».
В этом новейшем самолете удивительно тихо. Влад почувствовал это еще во время рулежки. Да и на полосе, перед взлетом, когда двигатели заработали на полную мощь, шума в салоне почти не прибавилось. Первый полет на A-380… Остров Маврикий, Дубай, Ларнака. Правда, из Дубая они с женой полетят уже на Боинг 777, но та машина тоже из самых новых.
Посадка для 550 пассажиров прошла на удивление быстро. Влад даже не понял, на какой этаж они сели. Пытался определить по кривизне бортов, высоте над полем. Так и не пришел к определенному мнению. Показалось, что второй, но без уверенности. Разобрался с монитором, что на спинке переднего сиденья. Решил смотреть наши фильмы. Нашел десятка два довольно новых. Лететь почти 8 часов. Есть, чем заняться. Да еще в кармане электронная книга с последним романом Эдуарда Тополя. Скучно не будет!
Вместо обычных ритуальных танцев стюардесс в проходах со спас жилетами и кислородными масками, показали ролик на мониторах. Красочно и ненавязчиво.
И уже минут через 30 после взлета повезли тележки с напитками перед завтраком. Потом обещали еще и обед.
– Это сколько же я налетал за всю жизнь? – подумалось Владу.
– Первый раз взлетел в пятом классе. Это мне было – 12. Да у меня же юбилей! 60 лет, ровно, как летаю! Надо хоть приблизительно посчитать километраж…
Стал вспоминать… И послушная память начала выдавать один за другим памятные эпизоды, связанные с полетами…
* * *
Лето 1957 года. Влад с отцом и младшим братишкой Маратиком ходили с отцом, капитаном торгового флота, бывшим военным моряком, на корабле от Измаила, порта на Дунае до Херсона, что в устье Днепра. Отец перегонял новенький пассажирский теплоход, построенный в Германии до его порта приписки. Там теплоход передали Днепровскому Пассажирскому Пароходству. Обратно в Измаил надо было возвращаться или поездом, или морем с пересадкой в Одессе.
Отец выбрал вариант интереснее. Лететь до Одессы Аэрофлотом. Пацаны были в восторге от такой перспективы. Первый полет!!!
Влад смежил веки и предался воспоминаниям. Перед глазами развернулся вид на тогдашний аэродром, все выглядело, как будто было вчера. Большое поле, заросшее довольно высокой травой, начавшей уже подсыхать от августовской жары. Одноэтажный беленый домик с высоким шестом, на котором болтается на ветру полосатый «колдун», показывающий направление ветра. В этом «аэровокзале» умещается стойка регистрации буфет, диспетчерская и зал ожидания с десятком стульев. Пришлось ждать самолет из Одессы. Прилетел. Пассажиры вышли напрямую с поля на автобусную остановку. Влад с пассажирами до Одессы потянулись к самолету. Переделанный в пассажирский американский «Дуглас», ждал их метрах в 15 от аэровокзала. На таких, он видел в военных фильмах, забрасывали разведку в немецкий тыл. Теперь он называется ЛИ-2 – флагман Аэрофлота! Трап в три ступеньки ведет в салон на 25 мест. Перед входом дежурная проверяет билеты. Посадка закончена. Один из пилотов втаскивает трап внутрь и закрывает дверь. Дверь в кабину пилотов открыта. Видны ряды приборов, лётчики за штурвалами.
У Влада от предвкушения неизведанного замирает сердце и посасывает в желудке. Поочередно заработали моторы. Тронулись. На двух передних колесах и маленьком заднем самолет запрыгал по кочкам к месту старта и сходу пошел на взлет. Тряска усилилась, подскоки на кочках стали реже и, вдруг, прекратились совсем. Полетели! Поле стало уходить вниз, перелетели забор, дорогу. Внизу уже сельские хаты, поле с коровами. Летим! Восторг в душе, хочется кричать.
Полет продолжался всего 45 минут. Высота не более 500 метров. Все подробности ландшафта, как на ладони. Влад с Маратиком все эти минуты восторга не отрывались от иллюминатора. Вот и посадка. Казалось, прошла минута. Запрыгали на кочках уже Одесского аэродрома. И выгрузились, также мимо домика аэровокзала, на остановку автобуса.
* * *
– Что будете пить? – по-английски спросила стюардесса. На рейсах «Эмирейтс» девушки подобраны в восточном стиле. Прямо каждая, если не Нефертити, так Шехерезада. Давно непьющий Влад взял содовую, жене красного вина. К напиткам девушка добавила пакетики с миндалем. А Влад стал вспоминать, на каких марках самолетов он летал еще при СССР.
Для облегчения задачи разбил по маркам, конструкторским бюро.
АНТОНОВ —
Ан-2, или кукурузник. Ан-10 пассажирский и его «брат» Грузовой Ан-12. Тоже парные Ан-24 и Ан-26. Да, еще удалось однажды и на самом большом «Антее», Ан-22 полетать.
ТУПОЛЕВ —
ТУ-104,124,134,154. Вроде бы все?
ЯКОВЛЕВ —
Як-40,42.
ИЛЬЮШИН —
Ил-12,14,18,62,86,96.
Был еще чехословацкий Л-410, вроде Ан-2.
Ну а потом, после СССР, пошли бесконечные Аэрбасы да Боинги…
Принесли еду. Влад не спеша жевал, а в мыслях всё еще окунался в летные воспоминания.
* * *
Кто на Измаил? На посадку. Это летчик в Одесском аэропорту вызывает в Ан-2 своих пассажиров. Конец шестидесятых. Влад с Ниной в первом своём заслуженном отпуске. Добираются до родичей в Измаил из Норильска, с пересадками в Москве и Одессе. Тогда уже летал до Измаила комфортабельный ЯК-40, за 25 минут, но на него не было билетов. На «Аннушку» набралось человек 10. Вышли на стоянку. Тут уже был асфальт, а взлетка – бетонная. Класс. Короткий разбег. И вот уже набрали метров 300. Летели вдоль кромки моря. По пути должны быть три промежуточные посадки. Через полчаса пилот спрашивает, перекрикивая рев мотора:
– В Тарутино выходят?
Публика молчит.
– Тогда летим прямо до Татарбунар. В Тарутино никого на посадку нет.
Самолет начало водить из стороны в сторону, он то набирает круто высоту, то с виражом проваливается вниз. Народ начинает нервничать. Второй пилот выходит в салон. Улыбается.
– Не обращайте внимания. Командир взял сынишку покатать. Как же без пилотажа.
И правда, на коленях первого сидит пацан лет пяти и вместе с папой крутит штурвал. В Татарбунарах подсаживают деда с двумя живыми барашками.
– На свадьбу к дочке в Килию еду. Достает плетеную бутыль и осторожно наливает в граненый стакан.
– Уважьте люди добрые. За дочкино счастье.
Сначала, конечно, пилотам. Потом всем желающим. Вино своё, домашнее. Пахнет смородиной. Сразу чувствуется приближение к родной Бессарабии.
* * *
– Чай, кофе? Влад берет кофе и воды. Продолжает вспоминать.
Ан-2! Сколько на нем летано на Севере. В заполярной тундре, летом он с поплавками – сядет на любое озеро или реку, зимой на лыжах, лучше всех. Ну, может быть вертолет побольше груза тащит. А людям на вахту, между городом и поселками – оптимально.
* * *
Такого холода Влад не испытывал за все тридцать лет работы в Заполярье. Уже будучи главным инженером монтажного управления летел со своим замом Сашей Ворониным в Игарку. Надо было согласовать объемы работ на приближающийся 1976 год. Декабрь. Минус 42 с ветерком. Полярная ночь в разгаре. Но оделись легко. В машине тепло. В самолете, тем более. А там встретят. Подошли к Аннушке. Пилот открывает двери:
– Залезайте.
Сразу стал понятен этот глагол. Не прошу, или садитесь. Залезайте. Кабина доверху загружена зимней спецодеждой, связками ватных брюк и телогреек.
– Можете сидеть, лежать… Попутный груз.
Забрались на самый верх. Устроились. Больше пассажиров не было. До Игарки полтора часа лету.
Прошел час. Стали подмерзать ноги в ботинках. Крикнули летунам, чтобы печку включили. Говорят – не положено. Печка работает на бензине и выдает открытое пламя под крышей в салоне. Может груз вспыхнуть. Зарылись глубже в ватники. Но мороз достает! Ноги ниже колен уже по-серьезному замерзли. Время, вроде бы вышло. Оказалось, что ватники везут в Снежногорск. Игарка на обратном пути! Да! Надо было брать унты и тулупы.
Почти три часа добирались до первой посадки. Промерзшие насквозь, Влад с Сашей пулей выскочили на мороз и негнущимися пальцами, не чувствуя ног, принялись помогать выгружать тюки. За 15 минут опустошили салон. Немного отошли, но холод сидел глубоко в теле. Била дрожь. Ноги и руки болели, как после пыток. Взлетели. Зажгли печку. Но за этот час до Игарки пассажиры так и не согрелись.
Встречал их главный энергетик Игарского деревоперерабатывающего комбината Валера Самойлов.
– Ну что? Сначала в гостиницу? Устроимся. Потом на ужин. Я в Яранге столик заказал.
– Сначала в Ярангу! И побыстрее!
И только там, в уюте главного местного ресторана, сидя на лавках устланных оленьими шкурами, под развешанными по деревянным стенам бра с оленьими рогами, друзья, выпив залпом по фужеру коньяку, начали постепенно согреваться.
– Да… – вспоминал Влад. – хочешь быть трезвым в любом застолье, промерзни до позвонков предварительно.
Сколько ни выпили в тот вечер, всё ушло на согрев. Не пьянели. Но даже насморка не подхватили.
* * *
И тут же память вытолкнула другое воспоминание. С сюжетом прямо противоположным…
Середина семидесятых. Июль. Влад улетал в Ангарск по делам управления на три дня. В Норильске было плюс 10. Нормальная для лета погода. Рассчитывая на более теплую погоду на юге Сибири, Влад одел только костюм. Но на этот раз и костюм казался лишним. В Сибирь пришла неожиданная для тех мест жара.
На обратном пути, в Красноярске, Влад делал пересадку на Норильск. Всё шло по расписанию. Пассажиры расселись по местам в стареньком ИЛ-18. Но самолет не спешил взлетать. Через полчаса ожидания публика начала задавать вопросы.
– Ждем почту, – объявил бодренький второй пилот и вышел с экипажем в тень под крыло. В салоне осталась одна бортпроводница.
Народ стал проситься на воздух, в тень, под крылом покурить, но наткнулся на твердое – "НЕ ПОЛОЖЕНО!".
А на улице больше тридцати. Полуденное солнце раскалило алюминий до предела. В салоне для таких случаев никакой вентиляции предусмотрено не было. Часа через полтора этой финской сауны Влад сквозь заливающий глаза пот начал замечать, что уже почти все мужчины сидят голые по пояс. А за ними начали оголяться и дамы. Правда, до топлесс дело не дошло. Бюстгальтеры остались. Да никто не смотрел по сторонам. Все чувствовали, еще минут двадцать и хана!
Вдруг Влада, сидевшего на крайнем месте у прохода, кто – то тронул за руку. Через проход от него сидел невзрачный мужичек. В кепке! В клетчатой байковой рубахе, застегнутый на все пуговицы. Лицо его было покрыто крепким, многолетним загаром. Такой бывает на лицах плотогонов или лесорубов, что на солнце от зари и до заката. И чаще всего – не по своей воле. В руках у мужика была не початая бутылка «Московской». Он пошевелил ей и коротко спросил:
– Будешь?
У Влада, теряющего рассудок от жары, в горле случился спазм. Он с трудом удержался от ожидаемой реакции желудка. Только и смог отрицательно покачать головой и закатить глаза.
– Стакан есть? – продолжал попутчик.
Влад опять помотал головой.
Что случилось потом, и как ему удалось справиться с бунтующим желудком, видится ему, как в тумане.
Мужичек покопался в корзинке спинки впереди стоящего сиденья, вытащил оттуда смятый картонный стаканчик от мороженного, плеснул туда грамм 100 почти кипящей водки, почему – то поболтал напиток, и выпил мутную жидкость маленькими глотками. Потом откинулся назад и прикрыл глаза.
Если бы Владу угрожали расстрелом, он не смог бы повторить этот трюк!
И тут экипаж с шутками вернулся в кабину. Грузчики закинули в багажное отделение несколько тюков с почтой. Взлетели. На два с половиной часа позже расписания. Самолет набрал высоту в триста метров и, как положено, включилась вентиляция. Холодные струи ворвались в перегретый салон. В воздухе сразу повис туман, как в парилке. Пассажиры начали возвращаться с «того света". Стали оглядываться вокруг. Дамы, опомнившись, спешили прикрыть наготу. Послышались шутки, смех. Пронесло…
* * *
Да что тогда значила задержка на два – три часа? Ничего! Это и задержкой не считалось. А при полетах на Крайний Север улететь по расписанию было редкой удачей. В Норильске был даже отдельный телефонный номер, где в режиме нон – стоп шла информация о задержках рейсов. Прилетающих и вылетающих. Чаще всего задержки были: "по погодным условиям аэропорта «Алыкель», из-за позднего прибытия самолета" (предыдущие задержки меняли всё расписание), а в годы перестройки даже "из – за отсутствия топлива". Сколько же пришлось сидеть в разных аэропортах в ожидании долгожданного объявления: "Пассажиров рейса №… просят пройти на посадку в самолет". Да и взлетев, ни кто не был уверен, что приземлится в месте назначения. Частенько командир корабля делал печальное сообщение: "В виду невозможности посадки в порту назначения (Боковой ветер, туман, обледенение полосы…) мы вынуждены уйти на запасной аэродром…
Сколько их было, этих запасных!
* * *
1969 год. Влад с Ниной возвращаются из своего первого отпуска. Сентябрь. Вокруг Внуково начинают желтеть березки. Стоит бабье лето. А весь аэровокзал забит пассажирами северных рейсов. Север – от Тикси до Анадыря не принимает. Пурга, низкая облачность. Все сидения в зале ожидания давно заняты. На ночь несколько сотен людей разного возраста и пола располагаются кто где. На чемоданах, на сложенных картонных коробках, а кто и просто на газетке, подстелив плащ или куртку. Через пару дней вокруг Влада образовалась компания таких же молодых норильчан. Здесь были знакомые, знакомые знакомых, а то и просто попутчики с их рейса. Все летели из отпусков. А, значит, средства были на исходе. Тогда ходил такой анекдот про норильчанина:
Едет в отпуск. На вокзале спрашивает местного зычным голосом;
– Братан, где ресторан!?
На обратном пути. Тихо:
– Браток, где кипяток?
Выворачивали карманы. Складывались в общак. Покупали самое необходимое – булку, кефир. На третий день выцыганили две кровати в гостинице для летных экипажей. В женской комнате на восемь коек. Девушки спали по очереди на кроватях. Мужчины нелегально – под кроватями. Всё же намного лучше, чем на гранитном полу в аэровокзале. Улетели на шестые сутки.
Влад стал вспоминать, куда заруливали их самолеты из-за нелетной погоды.
Вспомнил Сыктывкар, Новый Уренгой, Тикси, Хатангу, Игарку…
* * *
Самыми колоритными, пожалуй, были три дня в Подкаменной Тунгуске… Какой же это был год? Зима. Январь. Он тогда работал начальником Производственно – технического отдела… Наверное, 1974 й. Влад с главным инженером и работницей Отдела труда и заработной платы возвращались из родного треста в Ангарске. Из Красноярска вылетели по расписанию и уже чувствовали себя дома. Ну а дальше, как всегда. Будничный голос командира. Норильск не принимает. Садимся в Подкаменной Тунгуске.
150 человек из Тушки (ТУ-154) сразу заполнили крохотный зальчик деревянного аэровокзала. Влад выскочил наружу и увидел метрах в ста здание диспетчерской, тоже деревянное, но в два этажа и с башней управления. Как он знал по опыту, на втором этаже должны быть комнаты для отдыха экипажей.
– Александр Николаевич, – обратился он к главному инженеру. – Посидите здесь с Валентиной, а я сбегаю в диспетчерскую. Может быть, нам койки выпрошу.
– Да зачем! – главный не вник в обстановку. – Скоро полетим.
– А если застрянем? Да сейчас еще следующие рейсы подвалят. Что тут будет, в этой конуре!?
Влад схватил паспорта попутчиков и пошел по узкой тропке среди глубокого, белейшего снега. Оказалось, что не зря. Дежурная дала ему два места в мужскую спальню и одно в женскую. Взяла за первые сутки по 70 копеек и объяснила где удобства. Туалет на дворе, умывальник на коридоре. Только вода в кранах часто перемерзает. Мыться удобнее из ведра.
В «номерах» стояла дикая холодина. Батареи чуть теплились. Температура по законам физики распределялась по высоте помещения. На полу был твердый минус. На уровне кровати около нуля. Если встать во весь рост, то на некоторое время можно было снять ушанку. Но это были "королевские покои" по сравнению с хибарой аэровокзала. Как Влад и предполагал с неба свалились еще две полные «Тушки». В зале можно было только стоять! Как в газовой камере.
Скоро улететь не получилось. Зато как спалось на "свежем воздухе"! В одежде, шубе, ботинках и в ушанке с завязанными под подбородком ушами. Утром, промыв глаза речной водой из ведра и сбегав в бревенчатый сортир, командированные чинно шли завтракать. При аэропорте была небольшая столовая. В связи со стихийным бедствием – свалившимся с небес четырем с лишним сотням голодных пассажиров – местные власти подвозили в столовую на тракторах с прицепом всё новую и новую еду. Всё "с колес" шло в котлы и на столы. Запускали по 32 человека – столько было мест за столами. Давали десять минут на завтрак и двадцать на обед. Потом кормили следующую смену.
После завтрака группа не спеша совершала пешую прогулку. Ходили в здешний центр цивилизации – поселок Бор. Село дворов на сто располагалось прямо напротив стрелки, где Подкаменная Тунгуска (Шишков в своей знаменитой книжке называл ее Угрюм – Река) впадала в Енисей. Дорога от аэропорта шла через тайгу. При морозах за сорок, стояла тишь. На лапах сосен лежали шапки снега. Такого чистого, пушистого, искрящегося на солнце, снега Влад не видел больше нигде. Иногда какой – ни будь сугроб, вдруг начинал шевелиться, и из него рывком выпрыгивала местная лайка и начинала отряхиваться, как после купания. Снег искристым фонтаном разлетался вокруг. Они спали в снегу, местные огромные псы. Видимо, когда были не нужны на охоте или таскать нарты, хозяева вообще предоставляли им полную свободу. И в поисках пропитания тоже. Крупные, заросшие густым мехом, чистейшие от постоянного контакта со снегом и полного отсутствия грязи, они прочесывали окрестные леса, или слонялись вблизи столовой. Их умные глаза спрашивали выходящих из помещения с головокружительными для голодного пса запахами:
– Дружище! Не вынес ли ты из этого рая хоть корочку для меня.
Как то Влад бросил такому псу кусок хлеба. Еще подумал, а будет ли собака его есть? Пес на секунду открыл алую пасть. Кусок мгновенно провалился, а пес продолжал сверлить взглядом Влада, в надежде на продолжение.
В поселке было обязательное посещение магазина. Разглядывали местный ассортимент. Сети, патроны, запчасти к снегоходам и лодочные моторы. В продуктовом отделе брали бутылку водки и банку консервов. Непьющей трудовичке – сок и конфеты. Не спеша, к обеду возвращались в гостиницу. Принимали «аперитив» и занимали очередь в столовку, высказывая сочувствие другим пассажирам на их неимоверные условия. Под вечер в клубе шли старые фильмы. В зале было почти тепло. Можно было снять шапки.
Через три дня Норильск открылся. Сибирские «каникулы» благополучно закончились.
* * *
Отработав более тридцати лет в Заполярье, Влад с Ниной купили жилье на острове Кипр. Хороший климат, море, доброжелательный местный народ одной с русскими веры, всё располагало к спокойной размеренной жизни. Но чего не хватает, так это дружеского общения с прекрасными людьми, к которому они привыкли в родном Норильске. Вспомнился один пример, связанный как раз с темой задержек рейсов.
* * *
Они всей семьей возвращались из долгого отпуска. На Севере, в основном, отпуска брали за два, а то и за три года. Закон разрешал. Улетали они в мае, обратные билеты были на начало октября. Детям тогда было – сыну шесть, а дочке два годика. Чтобы не таскать весь отпуск за собой теплые вещи, договорились с соседкой по площадке, что она их подвезет в аэропорт, к прилету. Соседка. Люда, добрейшей души человек, постарше их лет на восемь, жила одна с двумя детьми школьниками. Младшая тогда ходила в первый класс.
К прилету рейса Людмила взяла сумку с вещами, дала наказ детям, что кушать и когда вернется, села в электричку и поехала в аэропорт.
И только там объявили, что погода нелетная и вылет отложен на три часа. Устроилась на скамейке в зале ожидания и стала ждать. Ждала трое суток!
– Как же я уеду? – рассказывала она потом.
– Дети малые без теплого одеяния! Померзли бы!
– Да как же ты своих – то оставила так надолго?
– Да они ж, в тепле. Дорогу до школы знают. Макароны дома есть. А рейс то на два часа задерживают, то на четыре. Куда тут уедешь! Я уже тут со всеми такими же встречающими познакомилась. Друг другу денег на буфет одалживали. Ни кто не уехал.
Да! Норильское братство не забывается.
Влад и сам несколько раз одалживал в аэропортах денег землякам. Давал телефон, чтобы могли найти, рассчитаться. Ни разу не было, чтобы по прилету не примчался земляк отдать долг.
* * *
Влад достал книгу и настроился на интересное чтение. Шел четвертый час полета. Рядом подремывала жена. Но полетная тема не отпускала. Он смежил веки. И всплыло…
* * *
1971 год. Нина с их первенцем была "на материке", у родителей. Влад мечтал об отпуске. Но начальство тянуло… ни да, ни нет. И вот, в двадцатых числах мая, дали добро.
Что такое конец мая в Норильске? Школьники закончили учебу. Отпускники, скопившие отпуска за два – три года, летят тысячами. Все билеты надолго вперед проданы. А из этого Заполярья можно выбраться только самолетом! В середине июня, правда, откроется навигация на Енисее. Можно попасть на редкий теплоход и за 10 дней доплыть до Красноярска.
Влад собрал небольшой чемоданчик, запер квартиру и на электричке поехал в аэропорт. На удачу. Другого способа сообщения с летными воротами города не было. Дорога еще только проектировалась.
В небольшом аэропорту закончилась регистрация на очередной московский рейс. Багаж еще лежал горой у стойки, пассажиры ждали команду к посадке. Метрах в двухстах, на стоянке, блестел на солнце ИЛ-18 с примкнутым трапом.
Влад огляделся вокруг. Недалеко от выхода на поле стояла группа в летной форме.
– Вы с московского рейса? – задал вопрос Влад.
Ответил ему самый молодой из летчиков. Радист, или борт инженер.
– Да. Скоро полетим. А что?
– Да мне бы с Вами…
– А билет у тебя есть?
– Да вот, нету.
– Но это хорошо! Ты знаешь, сколько он стоит?
– 70 руб.
– Тогда второй вопрос, – с улыбкой вопрошал пилот, – много ли багажа везешь?
– Вот всё, – Влад качнул в руке чемоданчиком.
– И это хорошо! Вон видишь бородатого с рюкзаком? Бери его и поднимайтесь в самолет. Там Лариса разместит. Скажете, Валера послал.
Никаких заборов в ту пору вокруг летного поля не было. Попутчики быстро познакомились и, не спеша, залезли по трапу. Бортпроводница Лариса оценила габариты безбилетников. Огромного бородатого бульдозериста из Снежногорска она посадила на место радиста и напялила ему на голову летную фуражку. А Влада, как менее габаритного, засунула под стойку в кухоньке и прикрыла контейнерами с едой.
– Это на время проверки пограничников. Потом выпущу.
Норильск тогда был погранзоной. У всех пассажиров проверяли прописку или командировочные удостоверения.
– Как хорошо, что наряд ходит без собаки, – вспомнил Влад тогдашние свои мысли.
Порулили на взлет. Оказалось, что экипаж взял аж четырех зайцев. Валера, что вел переговоры, быстро собрал деньги "за билеты". Усадили их в тамбуре на выходе из самолета, двоих на откидном сиденье, двоих на деревянных ящиках из под лимонада. Зато кормили их стюардессы в первую очередь и не скупились на добавку. А закуска пригодилась. Другие два попутчика, постарше, затарились в полет водкой. Так что все пять часов до Москвы прошли в дружеском приятном общении.
Один раз, Вспомнил Влад, его, вообще, взяли без места. Предупредили, что полетишь стоя, как в трамвае. Таких было человек семь. Выстояли все четыре часа. Зато долетели куда надо.
* * *
За свою богатую летную практику у Влада накопилось много приемов решать билетный вопрос. Во времена СССР он подружился с главным врачом Норильского авиаотряда Петром Зубовым. Тот был заядлый рыбак и охотник. Иногда просил Влада помочь с материалами для тундрового домика, или с ремонтом мотонарт. А сам с удовольствием шел навстречу, когда нужно было срочно вылететь. Авторитет в Авиаотряде у него был высокий. Все летчики периодически проходили медкомиссию, которую Петр возглавлял. Ну а в кассе, начальниками смен, трудились жены пилотов. Аэрофлот. Большая дружная семья. Подружился Влад и с начальником всех пограничников в аэропорту. Старший прапорщик Виталий был открытым и компанейским мужиком лет тридцати. Главным его занятием была рыбалка и охота. На этой почве и дружили. Даже когда самолет был полон "под завязку", Виталик посылал своего бойца с наказом: