Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
1996 г.
«Умный в гору не пойдет. Умный гору обойдет».
Лозунг альпинистов
Новые владельцы Северского комбината продолжали жесткую политику увеличения кредиторской задолженности, то есть, долгов. Не платили ни государственным предприятиям, ни мелким и средним предпринимателям, честно исполнившим свои обязательства. Они преследовали одну цель – как можно ниже опустить рейтинг комбината и скупить побольше дешевых акций с рынка. Им нужен был не просто контрольный пакет. Его они получили в результате жульнических «залоговых аукционов». Им нужна была безраздельная власть над стратегическим производством! Руководство «Поляргаза» первым в промрайоне не выдержало этого унизительного положения и подало иск о признании комбината банкротом и взыскании долга.
Московская мафия мгновенно отреагировала. В Северск прислали своего представителя в Совет директоров «Поляргаза» и увеличили представительство в Совете от комбината до четырех человек. Всё шло к захвату предприятия.
Самым ярким противником этого процесса был главный инженер, промысловик и строитель месторождения с «первого колышка», Геннадий Шустров. Его авторитет на предприятии был очень высок.
Москвичи проблему решили кардинально и просто. Шустрова застрелили прямо в подъезде дома. Убийц, как тогда чаще всего было, не нашли.
Комбинат инициировал внеочередное собрание акционеров с целью поменять руководство, поставить своего человека и закрыть судебное дело о взыскании долгов. Борис вернулся с очередного заседания Совета директоров темнее тучи.
– Всё идет к смещению Василиди. Как мы тогда получим долги с «Поляргаза»? Шансов никаких.
Влад попросил прояснить расклад по акциям перед голосованием.
– Контрольный пакет принадлежит государству. Находится в ведении администрации Окружного центра, на территории которого находятся промыслы, – пояснил Борис.
– Думаю, с губернатором говорить бесполезно. Его в Москве уже обработали. Придется попробовать с исполнителями.
Начальником Финансового отдела Окружной администрации была приятная дама, за пятьдесят. Борис начал разговор с общих тем:
– И сколько Вы уже в Заполярье трудитесь?
– Да уже 26 лет. Сначала в порту, а потом вот в администрации.
– Ну и что удалось заработать? Когда «на материк» собираетесь?
– Так куда ехать – то? Квартиры нет, денег, чтобы купить, тоже не накопила, детей поднимала.
– А если бы Вам предложили квартиру в новом доме. В Подмосковье. Вот мы как раз переселяем туда в свой 105-квартирный новый дом Северских пенсионеров.
– Да кто ж мне даст. Я вообще к Северску не отношусь.
Борис сделал паузу. Видно было, что разговор заинтересовал собеседницу.
– Пока все квартиры в собственности «ГКЛ». Можете выбрать любую трехкомнатную. Мы вам покажем поэтажные планы.
– А от меня – то, что надо?
– На тайном голосовании собрания акционеров «Поляргаза» проголосуйте за Василиди.
– Так меня же сразу уволят!
– Вот и хорошо! – усмехнулся, Борис, – и езжайте в Орехово-Зуево. Вам государство за 25 лет труда на Крайнем Севере хоть что – то дало!? Так возьмите сами, что положено.
Дама задумалась. Обещала дать ответ через пару дней, посоветоваться с семьей.
А перед этой встречей был серьезный разговор с Василиди.
Борис спросил в упор:
– Хочешь еще год работать директором?
– Хочу, но всё складывается не в мою пользу.
– А если мы решим эту проблему?
– Но как? Вариантов нет!
– Это наше дело. Ты скажи, долги погасишь?
– Клянусь, с первых же поступлений. Но не верю я в вашу затею.
Скандал в промрайоне был грандиозным. Начальницу Финотдела уволили за превышение должностных полномочий. Она получила документы на квартиру и уехала. Владельцы комбината были в ярости. Но дело было сделано. Василиди приступил к своим обязанностям. Арбитраж назначил рассмотрение иска.
1994 г.
«Невежды презирают науку, необразованные люди восхищаются ею, и только мудрецы ею пользуются».
Френсис Бэкон
В начале года все формальности для получения патентов на использование пеноникеля были выполнены. Борис дал поручение зятю Мише проконтролировать процесс в Госкомитете. И вскоре в «ГКЛ» пришло свидетельство о правах на изобретение. Позже были запатентованы и другие технологии применения пеноникеля, например, устройство для сбора проливов нефти и нефтепродуктов с водных поверхностей, очистки нефти на промыслах от воды и попутных газов.
Но главное было в том, что опытная установка показала в Ангарске великолепный результат. На выходе чистота нефтепродуктов составляла почти 100 % и они, минуя отстой, могли сразу загружаться в вагоны.
Борис с Владом вылетели в Ангарск с готовыми договорами об использовании изобретения. С приложением ожидаемого экономического эффекта от внедрения. Годовой эффект по самым скромным подсчетам превышал один миллиард рублей, или по тогдашнему курсу более 275000 долларов на каждую установку.
На месте, поторговавшись и уточнив детали, заключили договор на изготовление и включение в технологический процесс девяти установок очистки. Изготовление рабочих образцов по чертежам брал на себя заказчик. Роялти (отчисление за пользование патентом в адрес «ГКЛ») были установлены в размере 50 % от годового экономического эффекта в течение первых трех лет использования. Оплата предусматривалась в течение месяца после оформленного акта сдачи каждой установки в эксплуатацию и выхода на проектный режим. Отгрузка продукции на сумму оплаты осуществлялась в адрес, указанный правообладателем.
Из Северска в Ангарск был направлен полный пеноникеля арендованный АН-12. Этого количества хватит и на 9 законтрактованных установок, да еще и на перспективу.
1997 г.
«Не хватай всё, что плохо лежит. Сначала найди ему применение!»
Из разговора Дж. Рокфеллера с сыном.
Северск город небольшой, центральный проспект, самая длинная магистраль, всего 3 километра 200 метров. Параллельно ему идут 4–6 улиц покороче. А поперечные, вообще, меньше километра. Правда, некоторые промышленные объекты располагались за городом, но даже если брать весь промрайон, то радиус его не превышал тридцати километров. Со всеми предприятиями и городами – спутниками. Дальше располагались только аэропорт, в пятидесяти километрах, и столица Округа с портом и нефтебазой, в ста.
Влад по приобретенной еще на Кубе привычке обедал дома. Езды от управления было минут 7–10. Так что в обеденный перерыв можно было еще и полежать с газетой. В один из таких обедов в квартире зазвонил телефон.
– Владислав Маркович, это полковник Латышко, ОБЭП, беспокоит. Не могли бы Вы приехать сейчас к нам.
– Да я машину отпустил, подъеду после обеда.
– Нет. Дело очень срочное. Я машину сейчас пришлю.
Не успел Влад дохлебать суп, в дверь позвонили. В подъезде стоял сержант в бронежилете, с автоматом.
– Владислав Маркович? – я за Вами.
Успокоило, что хоть наручники не надели.
Полковник начал с вопроса:
– У Вас на территории управления металл хранится?
– Конечно. Что на складах, что под открытым небом, на эстакадах. Какой Вам нужен? Есть уголок, швеллер, двутавр, листовой…
– Да нет, – перебил Латышко, – нас интересует металл, который производит Северский комбинат.
Влад знал, что ни меди, ни никеля в его хозяйстве отродясь не бывало. Даже в коммерческих делах фирма «ГКЛ» не влезала в эту опасную, полную криминала тему. Поэтому твердо дал отрицательный ответ.
– А может быть, другая какая фирма хранит?
– Да я не в курсе. Есть у меня арендатор, Реваз Буладзе. Может он что завез?
– А показать можете, где Ваше, где его?
– Сам не могу. У меня склады курирует зам.
– Будьте добры, скажите ему, чтобы внес ясность. Мы подъедем часам к трем.
Влад закончил прерванный обед, приехал на место и дал распоряжение своему заместителю Карадаеву разобраться с людьми Реваза и показать всё милиции.
Услышав о проверке, люди Реваза спешно пригнали грузовик и кран, и стали грузить на машину небольшие контейнеры, лежавшие всю зиму под стеной склада и наполовину занесенные снегом. Как только машина тронулась, со всех сторон выскочили обэповцы в масках и с автоматами. Один был с камерой, он снимал процесс погрузки.
В тот же день арестовали самого Реваза и заодно прихватили заместителя Влада Карадаева.
Реваз был ярким примером использования возможностей того времени. При социализме он трудился экспедитором в одном из ремонтных трестов комбината. В перестройку почуял откуда ветер дует.
В Заполярном Северске не в ходу было взяточничество. Люди даже парикмахеру или медсестре не совали в карман деньги. Если оказывали услугу, то бескорыстно, зная, что и тебе при необходимости придут на помощь. На первом месте стояла работа, польза для комбината. Ловкачи, приспособленцы, карьеристы и лентяи не задерживались на Севере. Коллективы их не признавали, отторгали.
Буладзе, не обремененный такими моральными нормами, сын южной Аджарии, открыв своё небольшое дело, быстро пошел в гору. Он находил падких на деньги должностных лиц, без моральных угрызений раздавал взятки, получал дефицит и с выгодой перепродавал.
Первые значимые деньги он заработал просто. Взял в банке на подставную фирму кредит. Половину отдал менеджеру банка. Кредит не вернул. Банк лопнул. Менеджер исчез. Фирма растворилась.
Самым большим его успехом была «дружба» с Мэром Ткачуком. Работники управления Влада много раз видели, как Реваз с помощниками выносили пьяного мэра из сауны.
Этот «новый аджарец» арендовал у Влада склад и гараж. Забот не представлял, платил регулярно. Он был постоянно обуян жаждой новых сделок. Всё время приходил с идеями. Зайдя как – то в кабинет к Владу с таинственным выражением, он достал из кейса большой, на килограмм, кусок желтого металла.
– Посмотри, Маркович, говорят, что золото. Это только маленький кусок я отпилил. Там у меня килограммов восемьдесят. Слиток!
Влад по желто – розовому оттенку сразу определил, что это рафинированная медь, но согласился послать кусок в лабораторию. Позвонил своему бывшему работнику. Тот перешел в Центральную лабораторию комбината на должность «зама по бесхозяйственности», так в шутку называл Влад всех замов по хозяйственной части. Послали водителя с «куском». Через 20 минут он привез результат: медь 99,99 %.
– Вот сволочь! Надуть хотел! А говорил – мамой клянусь! – выплеснул своё негодование в адрес поставщика Реваз, – хорошо, хоть денег ему не дал.
Провернув очередную сделку и получив первый солидный куш, Реваз полетел в США и вернулся оттуда на арендованном ИЛ – 76 с пятью разными американскими машинами, купленными на распродаже старья. Себе он оставил два авто – «Линкольн» середины семидесятых и длиннющий лимузин «Кадиллак», видимо когда – то шикарный. Лет двадцать назад. Он любил ездить на нем по городу за рулем, с гордым видом:
«Вот такой длинной тачки ни у кого в городе нет!»
Пару раз подвозил Влада на работу, подробно хвастаясь всякими заморскими прибамбасами. На второй день, правда, он не вписался в ворота и продрал боковую дверь. Но это не охладило его пыл водить самому. Только месяца через два, после деликатных намеков о правильном, как на Западе, использовании лимузина, он нанял шофера.
Долгое время он обхаживал Влада насчет продажи ему спорткомплекса с сауной. Получал дежурный отказ, но не уставал просить снова. Уж больно солидная слава шла об этом месте по городу.
Наконец, на его улице состоялся праздник. Владу надоело разруливать разные истории, то и дело происходящие в сауне. То попросившиеся отдохнуть депутаты подеруться, то механики гаража забудут приглашенных девиц, запрут дверь и уйдут. То в бассейн пустят привезенных с рыбалки живых щук, так что все бояться в воду лезть… Очередное ЧП так его разозлило, что он вызвал Реваза и обрадовал его согласием на продажу.
Ночью в сауне плескались пожарники. Они давно выпросили себе одну ночь в неделю для «отдыха». Днем для них времени не было. За это они установили в спорткомплексе сигнализацию, и сигнал вывели в дежурную часть на пульт. Даже денег не взяли. Так в этот раз, после их отъезда, сработала сигнализация, приехала дежурная пожарная машина и потушила разгорающийся пожар. Так пожарники устроили пожар, бросив окурок в урну перед уходом. В административном корпусе у Влада была еще одна сауна. Поменьше и без бассейна. Но где попариться, у него место было.
Реваз на радостях устроил в спорткомплексе грандиозный ремонт. Потолок раскрасил под голубое небо с облаками и голубями, сложил камин, и даже оборудовал «комнату отдыха» с двуспальной кроватью под балдахином.
И вот настал конец его вольной жизни. Попался он на краже из Цеха электролиза никеля около полу – тонны шлама.
Когда чистый никель осаждается на катоде в электролизной ванне полной серной кислоты, примеси, содержащиеся в аноде, осаждаются на дно. Осадок не выбрасывают, а сушат, упаковывают в аккуратные дубовые ящики и отправляют на аффинажные заводы. Там из этого серого, невзрачного порошка выделяют золото, серебро, а больше всего платины и сопутствующих ей металлов.
Реваз позарился на это богатство. Украл. А что делать с этим мусором, так и не нашел. Порошок пролежал у Влада на базе пол – года пока Реваз неосторожно не выгнал с работы одного из своих работников. А тот в отместку написал письмо в «органы». О том, как был свидетелем, что такого – то числа, месяца и года из ЦЕНа на машине с бортовым номером таким – то, в контейнерах под номерами ххх было вывезено то – то и то – то.
Спецам из ОБЕПа надо было только уточнить, кому принадлежит шлам, и взять похитителей «с поличным». Заместителя Влада Карадаева продержали в камере три дня только за то, что это он познакомил Реваза с начальником Цеха. Он клялся и божился, что не участвовал в хищении. И только когда это подтвердили «злоумышленники», а Влад прислал ходатайство с блестящей характеристикой и талоны на 300 литров бензина, зама выпустили.
Стоимость драгоценных металлов, содержащихся в уворованном шламе, намного превышала порог хищения в особо крупных размерах. ОБЭП получил большой плюс за предотвращение огромного ущерба. Реваз получил свои, честно заработанные четыре года.
А у «ГКЛ» возникла небольшая проблема. Преступник за месяц до ареста занял у фирмы 20 000 долларов. На три дня. Как всегда эти три дня растянулись на тридцать. Борис изредка напоминал должнику о совести, но тот обещал, но не нес. Сумма была не ахти, Реваз был на виду и друзья не волновались. А вот когда должника забрали, появилось чувство неудовлетворенности. Да тут еще стал захаживать оставшийся на воле сотрудник Реваза с просьбами от того из ИВС (изолятора временного содержания). То чаю ему, то сигарет, то денег. Не жалко было помочь, но с долгом надо было что – то решать.
Влад придумал комбинацию, которая должна была удовлетворить всех. Он вспомнил, как хвалила его сауну начальник налоговой инспекции. Он позвонил Галине Петровне и спросил, не хочет ли она купить спорткомплекс для своей организации. Та с радостью согласилась. Прислала для переговоров свою заместительницу. Денег у инспекции было много. Цену посчитали так, чтобы выручки хватило и на покрытие долга Реваза перед «ГКЛ», и ему перепало немало на судебные издержки. Налоговая имела свой интерес в виде солидного отката наличными. А так как деньги на счет по поручению Реваза получала фирма «ГКЛ», то и ей были предусмотрены комиссионные. Сделка прошла успешно, все получили своё. Из остатков денег Реваза на своём счету «ГКЛ» еще долго проплачивала разным получателям по его запискам.
По – русски он писал примерно так, как Ибрагим – Оглы в «Угрюм реке» Шишкова. Его агент приносил из тюрьмы обрывок мятой бумаги с примерно таким «ордером»: «платыт двесты тысячя пуст он покажет каму пжалуста».
На этом можно было и закончить историю незадачливого грузина. Но эпопея его продолжалась не совсем обычно. Отбывать срок он договорился (или купил) не в колонии, а в Северском изоляторе. Там он развернул все свои таланты и стал правой рукой надзирающего персонала. Руководил ремонтом здания, поддерживал порядок среди подследственных. Отсидел бы два года из четырех и вышел по УДО. Да нет! Горячая кавказская кровь не дала. В одной из внутренних разборок он сильно избил сокамерника. Это было неудивительно. Реваз в молодости занимался борьбой, даже имел звание мастера спорта. А пострадавший, видимо, был хлипким. Взял и умер от побоев. Перестарался джигит. Получил еще 3 года, итого стало 7 лет. Отсидел три с половиной и вышел – таки на свободу.
В неволе Реваз обзавелся связями и авторитетом в криминальных кругах. Сразу после отсидки ему доверили, купленный бандитами двухэтажный ресторан «Кавказ». Там была его «база» где решались дела, проходили сходки. Оттуда он присматривал за определенными группами в городе.
Наверное, главные интересы его окружения были связаны с наркотиками. В городе сделали такой вывод, когда месяца через три после освобождения, Реваза изрешетили из двух автоматов прямо на пороге ресторана. История, как и многие истории в те бурные годы, закончилась классической фразой:
«План перехват результатов не дал»!
1994 г.
«Своя рубашка главнее дела!»
Девиз российских служащих
Из Ангарска от Зубова пришли первые два акта приемки установки очистки. Из «ГКЛ» отбили телетайп об отгрузке авиационного керосина в свой адрес на перевалку на воду.
Первые две установки окупили все затраты на получение и внедрение изобретения. Влад посчитал доли «ГКЛ» и «Веги» в полученных роялти, вычел затраты своего «ООО». 40 % прибыли, как и договаривались, перевел в адрес фирмы Зубова. Кроме того авторы получили свой личный процент переводом по почте.
Александр Михайлович Зубов прикупил четырехкомнатную квартиру, новую «Волгу» и стал уважаемым в городе человеком. Работа с пеноникелем продолжалась. Появилась идея изготавливать мобильные средства сбора проливов нефтепродуктов с поверхности водоемов. Особенно это явление было распространено на Тюменских месторождениях. Почти каждый второй водоём в тундре был залит нефтью. Предполагалось в местах, где есть подъезды к берегу использовать установки очистки на автомобиле типа КАМАЗ. Надо было бы только подъехать к водоёму, опустить в него приёмный шланг, а на выходе из одной трубы собирать в емкость нефть, а из другой возвращать в водоём чистую воду. На больших акваториях установка монтировалась бы на катере.
Борис с Владом побывали с этой идеей в «Госкомприроде» и МЧС. И везде клерки жаловались на отсутствие денег и прозрачно намекали на «личное вознаграждение» неизвестно за что.
– Да! Москвичи в своём амплуа. Свой карман на первом месте, – констатировал Борис.
Влад согласился.
Дальше продвигать изобретение было просто некогда. Сказали Зубову, дерзай! Если что получится, будем помогать.
Получилось только на Омском нефтеперегонном заводе, где Борис заключал договор на поставку топлива Северным Морским Путем. Часть топлива получили как роялти за установку двух комплексов очистки.
1995 г.
«Закон у нас один. Адвокаты разные».
Из рекламы адвокатской конторы
В Омске, договариваясь на нефтеперегонном заводе о поставках по Северному Морскому Пути и о внедрении пеноникеля, Борис встретился со своим двоюродным братом Юрием. Тот сразу после окончания института на Украине попал на работу в этот сибирский город, да так и остался. В разговоре Борис пожаловался, что фирма ГКЛ платит уж очень большие налоги.
– Этому можно помочь, – заверил его Юрий, – мой сын живет в Новосибирске. Бизнесмен. У него договор с консалтинговой фирмой. Очень грамотные ребята, налоги ему уменьшили вдвое! И всё по закону.
Борис связался с этими ребятами и пригласил их в Северск. Они заинтересовались предложением, узнав примерный годовой оборот фирмы.
С юридическим обслуживанием в «ГКЛ» дела обстояли неважно. Бухгалтерию вела главный бухгалтер монтажного управления Влада. По совместительству. Она была специалистом старой, советской закалки. Всё делала по законам, по накатанному пути. С юридическими делами вообще было ни как. Раза два брали в штат юристов. Но они были так слабы в современных реалиях, что большую часть работы Борису с Владом приходилось делать самим. Особенно трудно было Владу, так как он отвечал в «ГКЛ» за экономику.
Только несколько недель назад Борис переманил из администрации города выпускника краевого университета Алексея Пешкина. Тот сначала отказывался, но узнав размер зарплаты и условия работы, согласился.
Из Новосибирска приехала глава консалтинговой фирмы, опытный бухгалтер Галина Терехина, женщина лет сорока пяти, и ее партнер Александр Боровиков – юрист. Им выделили отдельный кабинет и принесли затребованные документы: договора поставок и бухгалтерские проводки. Предварительно был заключен договор на проведение аудита «ГКЛ» и выработке рекомендаций.
Через неделю прибывшие передали аудиторское заключение, где указали на некоторые неправильно рассчитанные и уплаченные налоги. Причем, ошибки бухгалтера были и в сторону недоплат, и наоборот.
– После нашей проверки Вам не страшна никакая ревизия налоговых органов, – пояснила Терехина, – мы гарантируем, вплоть до того, что сами заплатим недоимку, если налоговики ее докажут.
Затем перешли к рекомендациям. Это была справка на четырех страницах. Первая часть посвящалась реконструкции фирмы путем разбивки ее на четыре отдельных юридических лица. Во второй части были рекомендации по оптимизации налогообложения. Затем шли расчеты получаемой прибыли и высвобождения оборотных средств, в результате внедрения рекомендаций.
Новосибирцы получили гонорар и отбыли. А в «ГКЛ» началась перестройка. Занимались ей Влад и Пешкин. Из Санкт – Петербурга Борис пригласил на должность бухгалтера фирмы свою племянницу Елену. Предложили солидный оклад и квартиру. Она приехала с семьей.
Через пару месяцев, с помощью Новосибирских специалистов, была учреждена своя аудиторская контора с правом бухгалтерского обслуживания. Возглавил ее Пешкин. Для них в доме, где находилось выкупленное «ГКЛ» ателье, приобрели четыре квартиры. В двух расположились руководители «ГКЛ», две отдали юристам и бухгалтерам. Все новые фирмы заключили с Пешкиным договоры о бухгалтерском и юридическом обслуживании. Кроме того фирма Пешкина набрала в городе еще с десяток клиентов на обслуживание и даже приносила прибыль.
Все эти затраты и хлопоты в последствии окупились сторицей.