Владимир Маркович Гринспон
Девяностые. Север. Повести
Прошло еще полтора года. Влад с семьей собрались в отпуск. Полетели в Измаил. Мечтали насладиться поездками на своей машине. Павлик уверял:
– Там всё нормально! Стоит в гараже. Мать с отцом приглядывают.
* * *
Машину, их новенькие жигули, они нашли во дворе у Павлушкиной тещи. Она сказала, что зять бросил ее, ничего не объяснив, когда уезжал в Норильск. Гараж не купил. Деньги прогулял. Было видно, что машина побывала в аварии и потом наспех подремонтирована. Да и колеса были поменяны. Резина была совсем лысая. Когда Нина спросила у матери, почему она не написала, что сынок так поступил, мать поджала губы и сказала:
– Вы же нас не просили за машиной следить. Поручили ему. С него и спрос.
Не стала подводить под риск его переезд на "большие заработки". Младшенькому порадела.
Машину починили. Отпуск провели хорошо. Перед возвращением Влад сказал Нине, что Павел, хоть и брат ее, но больше с ним никаких дел иметь не хочет. После такого вероломства и вранья. Почти 2 года молчал и врал. Нина и сама была рассержена на братца и полностью согласилась с мужем.
* * *
Павел пришел к ним недели через две после их возвращения. Принес деньги, что ему были оставлены на гараж. Вместо извинений стал рассказывать, что у него тогда не было другого выхода. Поссорился с женой. И чтобы восстановить ее расположение, катал на жигулях и «гусарил» оставленной суммой. Машину бросал где придется. Так и колеса сняли. И в аварию попал будучи "под мухой". В общем, не было другого выхода. Влад с Ниной были удивлены такой «логикой». И сказали ему, то что и собирались сказать. Иди, родной, своей дорогой, а к нам и не суйся!
Месяца через два к Владу на работу пришла Лида, Павлушкина жена. Излила душу:
– Не могу уже больше терпеть его постоянное вранье. Развожусь, забираю Танюшку и возвращаюсь к маме. Вы то потом с ним помиритесь, всё – таки родня, а я не могу.
Она в Измаиле быстро вышла замуж за зубного врача. Это, оказывается, у нее всегда был "запасной вариант". Давний знакомый. Они переехали в Одессу. Там у Тани появились еще две сестренки. Ну а Павлушка, можно сказать кормил эту разрастающуюся семью на свои алименты. Получал он хорошо. Всё – таки его управление занималось горными работами. У него даже подземный стаж шел. Так что получать в те времена в Одессе по 200–300 рублей в месяц алиментов было не плохо. В то время средняя зарплата в стране была 130 руб.
* * *
Года три о Павлушке доходили только сведения со стороны. С ним ни Влад, ни Нина, ни дети не встречались. Начальник «Шахспецстроя» при встрече Павла хвалил. Работает хорошо. Даже его хотели мастером поставить. Да он отказался. Зарплата в полтора раза ниже. Так как Павлушка был родственником Влада, начальник поручал ему разные деликатные поручения, какие не доверил бы посторонним. Говорил, что на него можно положиться.
Проявлялась же натура Павлушки, когда он являлся в родной Измаил в отпуск. Сумма у него, как у каждого северянина, была накоплена немалая. Сразу вокруг денежного кадра образовывалась «свита» из любителей погулять. И Павлушка их не разочаровывал. Очевидцы его загулов рассказывали об этом во всей красе. Сам Павлушка своим собутыльникам представлялся как "Начальник шахты" с Севера. Ну и гульба была под стать титулу.
– Гуляй, братва, мой папа летчик! – любимая присказка Павлушки.
На обратный проезд, прогулявшийся «Крез» обычно занимал денег у мамы.
* * *
Шли годы. Дети в семье Влада подрастали. Иногда они встречали дядьку Пашу, так они его называли. Благо жил он в своей «гостинке» метрах в ста от их дома. Иногда он угощал их мороженым и даже водил в кино. Постепенно и Влад с Ниной начали забывать былые обиды. А когда Павлушка из очередного отпуска привез новую семью, они опять сошлись.
Погулял он в Измаиле в своих "лучших традициях". Сошелся с парикмахершей, у которой наводил красоту. Света была аккуратной голубоглазой брюнеткой. Привлекательная какой – то южной красотой. Не высокая, слегка полноватая. Возрастом лет на десять моложе "начальника шахты". Муж у нее работал матросом на буксире. Плавал по Дунаю за границу. Соблазнился легким заработком, привез партию контрабандных электронных наручных часов на продажу. Попался и сел на 7 лет в колонию, оставив Свету с двумя годовалыми девочками близнецами – Аней и Яной.
И тут появился принц готовый увезти Свету на Крайний Север! С детьми и регистрацией в Загсе." Начальник шахты" сообщил ей, что никаких вещей с собой брать не надо. У него трех комнатная квартира с полной меблировкой и всем необходимым для проживания.
– Я даже постельного белья не взяла! Ни ложки, ни тарелки. – жаловалась она потом Нине, когда рассказывала о том сколько выплакала после переезда слез. Но куда уже было деваться. С мужем развелась заочно, как с Зэком. С Павлом расписалась.
Устроилась парикмахером. Нрава она была легкого, быстро сходилась с людьми. Руки выросли правильно, и ее прически нравились обоему полу клиентов. А когда Павлушка познакомил ее со своим шефом, начальником управления, и она тут же его постригла, то разомлевший от ее щебетанья, молодости и ловких ручек, шеф больше уж ни у кого другого не стригся.
А через полгода ему надоели жалобы "личного парикмахера" на плохие жилищные условия. Павлу выделили двухкомнатную хрущевку в пятиэтажке поближе к работе в городе горняков Талнахе.
А еще через год «молодожены» и машину купили. Москвич. Живи и радуйся. Девочки подрастали. Звали Павла папой. Слушались. Ходили в детский садик потом и в школу.
Но гены папы – летчика никак не предполагали ровного, без "пике и аварий" полета. Стал Павлик увлекаться выпивкой. Всё чаще «зависал» с друзьями. Хоть на работе это не отражалось. Там он не срывался. А бытовые задвиги в их дружном горняцком братстве не обсуждались и не осуждались.
Изредка Влад с Ниной навещали их домашний очаг. И всё чаще Света жаловалась Нине на братца.
* * *
Неожиданно умерла мама Нины. Сильный скачек давления привел к инсульту. После похорон папа – летчик попал в больницу. Не перенес горя. Подлечили, поставили на ноги. Пришлось забрать его в Норильск. Сам он себя обиходить уже бы не смог. Договорились, что жить он будет сначала у Влада с Ниной, а месяца через три – у Павлуши. Пока жил у Влада, всё было нормально. Выпивка и курение, против которых категорически возражали доктора, были исключены. Состояние ветерана было стабильным.
А после месяца проживания у сына, Петр Павлович попал в больницу. Стал терять память, не соображал, где он и кто. Оказывается Павлушка и курил с ним и водочки наливал. Влад с Ниной навещали его в госпитале. Приносили еду. Ждали этого и от Павла.
Света рассказывала как сварила свежий бульон. Послала Павла в больницу, покормить отца. Вернулся поздно," под мухой".
– Ты у отца – то был? Покормил?
– Да! Всё в порядке. Он спал, так я оставил сестричке, чтобы покормила.
Оказалось, что не был. Опять врал.
Влад с Ниной готовились в отпуск. Отца забрали из больницы, но Павлуше уже не доверили. Устроили в местное геронтологическое отделение Гор здрава. Там был хороший уход за стариками. Пробыл он там с месяц. Уже лежал, никого не узнавал. Влад и Нина каждый день приходили, помогали, чем могли. Мыли, смазывали появившиеся язвы от пролежней раствором с мумиё. Павлушка ни разу не появился ни у отца, ни у Влада.
Влад уже хотел отменять долгожданный отпуск, оставлять тестя в таком состоянии было нельзя. Нина на брата тоже не надеялась. Но за 4 дня до их отлета ветеран умер, пережив супругу на девять месяцев.
Влад взял все хлопоты на себя. Тем более, что к тому времени он уже возглавлял своё монтажное управление. В своих мастерских заказал оградку, памятник. Нина так была сердита на Павла, что не хотела его даже на похороны звать и извещать его о потере. Влад рассудил, что это будет не по родственному.
Павел приехал на похороны со своей бригадой. На поминках «выпендривался» перед сослуживцами, как, мол, богато «гуляем»! По окончании собрал всё оставшееся, не выпитое и не съеденное, погрузился в автобус от управления Влада, и еще три дня «горевал» с песнями, плясками и пьяным разгулом.
Нина была очень расстроена его поведением на похоронах и в отпуске часто горевала по этому поводу.
Скромное наследство, что осталось от родителей – квартиру и небольшие накопления на сберкнижке – решили не делить. Всё оставили Павлушке. Младшенькому. Пусть будет ему, куда уехать с Севера.
* * *
Ну а потом всё случилось то, к чему и шло. Света с детьми поехала в отпуск. В Измаиле встретила освободившегося из лагерей бывшего мужа. Вспыхнула старая любовь. Бывший наговорил ей, какой он теперь хороший, всё осознавший и любящий. Парикмахерская головка не выдержала напора. Да и воспоминания о Павле и его «увлечениях» помноженные на не совсем желаемую пылкость его подточенного алкоголем тела, бросили ее опять в "омут старой любви"!
Она оставила девочек с родным папой у своих родителей и вернулась в Норильск разводиться. Заставила Павла продать квартиру и машину, а деньги поделить. Павел ни с кем не посоветовался. Квартиру продал. Мог бы по хорошему выплатить ей половину постепенно, зарабатывал он же не плохо. Нет! Ума не хватило! Съехал к другу. Света вернулась в родные места.
О её дальнейшей судьбе Влад с Ниной узнали через несколько лет будучи в очередном отпуске.
Не учла она, что наша тюрьма бесследно для сидельцев не проходит. Муженек обзавелся там стойким отвращением к труду и такой же стойкой тягой к "легкой жизни". Они быстро промотали привезенные с Севера деньги. Света хоть устроилась на работу. Мастер ее квалификации нужен всем. А муженек помыкался без работы, влез с новыми друзьями в какую – то криминальную аферу, и благополучно отбыл в знакомые места на новый срок.
Надо сказать, что Светлана не знала своих родителей. Она была подкидышем. А нынешние родители ее взяли маленькой из дома малютки и любили, как свою. Многие говорили, что она из цыганского племени. Да и всё в ее внешности, кроме темно – голубых глаз, подтверждало эти догадки. А уж бурный характер, раздираемый страстями, был точно не славянским.
А тут цыганки на базаре подошли к ней:
– Ты же наша! Смотрим и видим, ну всё сходится.
Запудрили ей голову, видимо действительно, буйную и вольнолюбивую. Бросила она родителей, детей и подалась в табор. Больше о ней ни – кто никогда не слышал!
* * *
А наш герой, сын летчика, проработал до очередного отпуска. Получил четыре месяца свободы. Не малую отпускную сумму и укатил на очередное представление – "Начальник шахты" на отдыхе. Намного позже этих событий Влад и Нина узнали, как тогда всё было.
Павлушка вступил в наследство. Переписал на себя родительское гнездо. Но и его не сохранил. Так гулял, что последние дни уже пил вино "на карандаш". Это, когда покупатель не расплачивается, а его долги записываются в тетрадку. Задолжал долларов двести, если перевести на валюту. О отдал квартиру соседке по их домику за этот "не подъёмный" долг.
Владу позвонил начальник "Шахспецстроя":
– Владислав Маркович, что – то твой родственник из отпуска не вернулся во время. Я пока держу его, будто по семейным обстоятельствам задержка. Но долго не могу. Вдруг проверка какая! Ты уж скажи, пусть телеграмму даст. Жаль. Работник он не плохой.
Влад с Ниной обзвонили всех знакомых в Измаиле. Не нашли Павла. Не было его в городе. Так и пропал. Как потом оказалось, пропив квартиру и все деньги, "начальник шахты" уехал к знакомому директору дома отдыха для работников Дунайского пароходства и работал там без оформления сторожем, или дворником. В общем – куда пошлют. Практически за еду.
В Норильск не дал о себе никаких вестей. С работы был уволен. Так он пропал года на два.
* * *
А времена тогда были особенные, девяностые. Люди, выбитые из привычного образа жизни, терялись в меняющихся со скоростью света обстоятельствах, разорялись, богатели, падали на обочину жизни и, наоборот, поднимались из самых глубин. В Норильске было не так страшно. Гигант Цветной Металлургии страны – Норильский комбинат, хоть и с трудом, со скрипом, но преодолевал всеобщую разруху. Хватало ума у руководства, хоть не сокращать персонал. Увольняли только по собственному желанию. В основном, пенсионеров, соблазняя кого бесплатной квартирой "на материке", кого добавками к пенсии от Комбината.
Влад, не покидая рабочего места начальника управления, открыл с двумя товарищами частное предприятие. Занимались несколькими видами бизнеса, но основную прибыль приносил завоз на Крайний Север ГСМ – бензина, дизельки, авиа керосина, масел. Открыли они и сеть авто заправочных станций. Заправляли частный автотранспорт и все бюджетные организации. Дела шли не плохо. К середине девяностых на их фирме работало уже с полторы сотни работников.
Как – то в выходной, летом. Влад с Ниной решили прокатиться на своей машине по окрестностям. Они любили в редкие свободные часы прокатиться, развеяться, свободно поговорить о семейных делах. Заехали город Талнах. Стояли во дворе какого – то дома. Было уже часов 11 ночи. Но на Севере, полярным летом солнце не заходило за горизонт даже ночью.
– Глянь, Нина, – Влад показал на проходящего мужчину с небольшой черной собакой. – Не Павлушка ли наш?
Со спины, вроде бы, похож. Посигналил. Да, это был пропавший, младшенький.
Он подошел и, как будто вчера с ними виделся, начал шутить, отпуская свои обычные шуточки.
– Вот вышел с собакой погулять. Завтра опять на Ламу уплываю. Я там уже второе лето. Рыбакам и туристам помогаю.
Лама – это большое озеро в 150 километрах от Норильска. Любимое место отдыха норильчан, тех кто увлечен рыбалкой, сбором ягод, грибов. На вопрос, где живет и что делает не в сезон, т. е. всю девятимесячную северную зиму, ответил, что у друзей по прошлой работе. Помогает в быту.
Влад с Ниной съездили на Ламу, на турбазу где "начальник шахты" был внештатным сотрудником – принимал по выходным отдыхающих, заготавливал дрова, убирал. Провели пару дней на природе, попробовали свежей рыбки, попарились в бане. Когда прощались, Влад спросил шурина:
– Не надоело ли тебе без дела маяться? Ведь живешь, как бомж! Уже за сорок, а ни кола, ни двора. Давай, приходи ко мне. На работу устрою.
Они для своей частной фирмы открывали очередную автозаправку. Павла взяли на нее старшим. Работали все АЗС без перерыва и выходных. Штат был 5 человек. Старший верстал график, оформлял всю документацию – прием, отпуск, выручка. Работа была напряженная, учитывая еще и заполярные условия, но зарплата хорошая. Немаловажным фактором было еще и то, что зарплата выплачивалась строго по установленным дням, тогда как в гос. структурах были задержки зарплат до 2–3 месяцев. Ну и, как положено, всем работникам предоставлялся отпуск по всем северным нормам. Попасть на такую работу в то время для норильчан было большой удачей.
Павлушка влился в работу хорошо. Их АЗС не имела проблем и замечаний. Коллектив он подобрал себе хороший. Так что у руководства голова за этот участок не болела.
* * *
Через пару лет настал черед Павлушке ехать в отпуск. Влад предлагал купить ему путевку в какой – ни будь санаторий или пансионат. Да куда там! В Измаил, к корешам, к рыбалке! Только деньги надо где – то пристроить. Ведь заработал – то хорошо. Кроме зарплаты на АЗС были и другие источники подзаработать. Ведь кроме заправки личных авто, фирма обслуживала еще и все муниципальные и федеральные службы. Их заливали по талонам. Механики и завгары не прочь были часть талонов «обналичить». И это не единственный источник доп. доходов.
– Жалко, если все промотаю. Надо и о жилье подумать на старость. Тысяч 700 свободно бы отложил.
Таких заявлений Влад от шурина не ожидал. Дочь его Ирина работала в эти годы в Москве. Их фирма строила и продавала квартиры прямо за МКАДом. Если брать квартиру на стадии котлована, то это 50 % цены. Она, как работник фирмы имела такую льготу. Через год, когда дом готов, эта квартира продается за 100 %, а деньги идут опять на такой же цикл. Через два года на Павлушкину сумму он получает однушку, 48 м. считай в Москве!
Договорились. Но сын летчика и на этот раз "пролетел мимо". В буквальном смысле слова. Не заехал к Ирине, полетел на Украину без остановки. Потом рассказывал, что в самолете познакомился с какой – то женщиной. Мгновенно «воспылал», наверняка был в «приподнятом», отпускном состоянии. Увез ее в Измаил. Бросила она его по окончании накоплений. Квартира накрылась!
Но вернулся во время. Опять стал зарабатывать. Влад с семьей уже плюнули на его воспитание. Урод! Что с него возьмешь?!
* * *
Подошли двух тысячные годы. Влад с семьей решили переезжать с Крайнего Севера. С годами труднее стало переносить экстремальный климат. В Москве у них была квартира, но постоянным местом жительства стал остров Кипр. Там они с партнерами купили себе жилье.
Норильской фирмой управляли нанятые менеджеры, но с них толку было мало. Влад продал свою долю бизнеса.
Это отразилось на Павлушке. Не имея такого тыла, как хозяин – родственник, он не нашел общего языка с руководством. Рассчитался и уехал в Измаил. И пропал из поля зрения родни лет на десять. Даже его дочь, что жила в Одессе, ничего толком о нем не знала. Так, слышала от дальних знакомых, что видели. Рыбачит с какой – то артелью на берегу, ближе к Дунайской пойме. Да один раз промелькнула фотография в соц. сетях. Общий знакомый был в пансионате, где когда – то подрабатывал Павел. Встретил его там и сфотографировал в драной майке, пьяного и с фонарем под глазом.
* * *
Но фортуна не дала вольнолюбивому сыну летчик – истребителя окончательно затеряться на просторах столь любимых им Бессарабских степей. Она, фортуна, еще и подарила ему с десяток, а то и больше лет жизни.
Году этак в 2010-м старший сын Влада и Нины Александр решил навестить во время отпуска знакомые места. Он уже переехал с Крайнего Севера в Белгород. Имел свой бизнес. И собрался съездить своим ходом на машине на Украину. В Измаиле он бывал школьником. Решил заехать и за одно проведать дядю Пашу. На месте дядьки не оказалось. Квартиру бабушки и дедушки занимала соседка. Она рассказала, что Павел давно не появлялся. А найти его скорее всего можно в приморском пансионате, где Саша бывал еще ребенком. Он решил съездить туда, заодно и в море накупаться.
Не пришлось ему нежиться в теплых, соленых волнах. Нашел он родственника. И пришел в ужас. Павел в буквальном смысле слова, помирал. Не мог ничего есть, не проходила пища. Что-то серьезное было с пищеводом. Ходить сын истребителя тоже почти не мог. Валился с ног. Всё время его тошнило, хотя и нечем было. Амба! Оказалось, что жил он на Украине нелегально. Для граждан России находиться в «дружественной» Украине можно не более трех месяцев. Павлуша несколько лет назад превысил этот срок и жил нелегально. Кроме того и российский паспорт у него был просрочен. Могли на границе тормознуть, что с украинской, что с российской стороны. Александр сгреб дядькино тело, бросил в машину и погнал на Харьков. А там до Белгорода 60 км. Границу сын летчика переходил ночью, козьими тропами, почти на карачках.
В Белгороде Саша правдами и неправдами положил дядьку в больницу, через родню, блат и взятки. Того откачали, кормили через зонд. Но вылечить не могли. Нужна была сложная полостная операция на гортани, пищеводе, желудке. Как родня не пытала Павла, что он выпил по пьянке такого, что сжег пищевой тракт, тот так и не признался, хотя все симптомы говорили об этом. Может скрывал, может и не помнил.
Александр с женой и другими родственниками восстановил паспорт, получил для Павла страховой медицинский полис. Для этого первым делом прописал в своей квартире. А потом занялся сбором документов на получение дядькой пенсии. А она ему была положена, учитывая подземный стаж, еще пять лет назад! Помыкался сынок Влада, но через все бюрократические преграды выбил – таки пенсию родственнику. Пенсионный фонд сдался. Назначили ему пенсию, как северянину и горняку более 20 000 в месяц. Но сразу за все пять лет не отдали. Растянули на пол – года. Вышло в итоге не плохо. Около 40 000 Евро.
А сын летчика в больнице уже всем проел плешь. Стал он требовать операцию. Да срочно. Надоело, мол, ему – человеку занятому – тут киснуть. Великие дела ждут. А квалификация у местных хирургов слабенькая. В диагнозе они толком не разобрались. То – ли ожег, то – ли рак? Резать боятся.
Опять повезло Павлушке. Конец года. А в местном Горздраве квоты в Онкоцентрт Московский не все раздали. Решили сплавить сложный случай с глаз долой. Так и оказался наш герой в самом крутом Онкоцентре России, куда попасть простому человеку не реально. Ни какие деньги не помогают. Приехал в Москву. Поселился у Иры, племянницы.
Постояльцем был сложным. Кушать мог только размолотое из блендера. Да не острое, не кислое. И то половина обратно выскакивала. Но хоть пить не пытался. Боялся помереть.
Оформлялся. Ждал свободного места. Дней через двадцать его приняли. Стали уточнять диагноз. Опять пытали, что же он такого в себя залил? Не раскололи. Сын летчика держался стойко. Много раз делали обследование всего внутреннего «ливера». Не могут найти причину! Брали клетки на наличие рака. Ответ отрицательный.
Месяц изучают редкий случай. Второй пошел. Павлушка там уже со всеми перезнакомился. И врачам, и младшему персоналу своими байками про трудовые подвиги в Заполярных рудниках стал надоедать. Уже соседи по палате третий раз сменились. Кто умер, кого прооперировали и выписали. Он потом с ними связь держал. Через два года никого в живых не осталось.
Ирина, как могла навещала его в клинике. Поговорила с персоналом. Спрашивала об операции. Не надо ли заплатить. От оплаты отказались на отрез. По квоте лечим бесплатно. А случай сложный. Пока не установим диагноз, нельзя оперировать.
Наконец, молодые аспиранты, что проходили стажировку в Центре, нашли – таки у больного подобие раковых клеток в самых дальних желудочных складках. Начали готовиться к операции. Ирина убеждала дядю Пашу:
– Деньги у тебя есть. Если надо дам еще. Ты обязательно заплати нянечкам, чтобы после операции с тобой в реанимации посидели. Мало ли…
– Да у меня тут всё схвачено! Не волнуйся. Уже договорился. – как всегда самоуверенно отвечал Павел.
Ни с кем он, конечно, не договорился. Операция шла долго. Около трех часов. Вырезали все поврежденные участки пищевода, четверть желудка и еще по мелочи. Зашили. Положили еще под наркозом спящего в реанимацию.
Ночью позвонили Ирине. Оказывается они чуть не потеряли больного. Он в два часа ночи, еще ничего не соображая, встал с лежанки, оторвал все шланги и катетеры, и ушел. Правда не далеко. Полусонная дежурная сестра услышала шум и нашла его в кровавой луже на полу в коридоре. Вызвали лечащего врача. Еле – еле откачали. Много крови потерял да и все швы к черту. Снова дезинфицировали, зашивали, переливали кровь. Наверное, по боевой тревоге подъем себе устроил. Ни чего не помнил.
Откачали. Но лежал под надзором еще долго. Выписался и переехал к Ирине. Кушать толком так и не мог. Насчет выпивки доктор его настращал хорошо. Сказал год в рот не брать. А то помрешь.
Весной Влад с Ниной забрали его на поправку к себе, на Кипр. Внучки, Ирины дочки, как всегда приехали на каникулы. И дядя Паша с ними. В морском климате, на свежем воздухе и хороших продуктах, он быстро стал поправляться. Постепенно пища начала усваиваться. Сил прибавилось. Он ходил с Владом по вечерам на детскую площадку присматривать за внучками. Там собиралось много родителей и нянек с России, Украины… Было кому рассказать, что его папа летчик, про героическую жизнь на Крайнем Севере, про особенности и различиях в рыбалке на Севере и на Юге… Рассказывал он интересно, с прибаутками и яркими образами. И, если бы не присутствие Влада, тио подвиги и истории были бы намного круче!
Лето закончилось. Павлушка опять поселился у Иры. Прошел проверку в Онкоцентре. Врачи подивились его живучести и прогрессу в выздоровлении. Сказали, что он может оформлять 2 группу инвалидности, но в собесе сказали, что пенсия будет меньше, чем северная. Оставили, как есть.
Поеду, говорит, в Муром. Под Владимир. Там мои друзья по Норильску кооператив держат. Буду им помогать. А летом в Измаил махну. По рыбалке скучаю. Собрался и был таков. Даже спасибо толком ни Саше, что его с того света вытащил и гражданином сделал, ни Ире, что почти два года его нянчила.
Пенсию за предыдущие года по совету Влада положил на срочный вклад в Евро. По теперешним ценам, говорили ему Влад с Ниной, ты в Российской глубинке, или на Украине, свободно квартирку купишь. Не до смерти тебе же бомжевать.
– Да, конечно, буду присматривать, – бубнил Павлушка.
Устроился у друзей. Пока был кооператив, подрабатывал там, а больше был у мужиков на хозяйстве. Потом они разъехались. Павлушка перебрался во Владимир. Снимает комнату. Изредка подрабатывает на автостоянке сторожем. Так рассказывает, когда бывает в Москве проездом.
На лето гостит у друзей в Измаиле. Живет на даче около Дуная. Рыбачит. Но по мере выздоровления желудочного тракта, развязал с выпивкой. Ну а где стакан, там и соответствующие поступки.
Как-то Влад с Ниной были в Москве. Подъехал и братец Павлик повидаться с родней. Привез из своих украинских заначек Дунайской селедки – знатный деликатес! Пообщались. Поговорили. Пожурили, что не пристроил деньги. Так без жилья и мыкается… Паша взгрустнул лицом и выдал:
– Да где эти деньги! Уже давно нету.
Опешившим родственникам объяснил:
– Помните, на заправке у меня работала Валя? Да, молодая, не замужняя. Так у меня с ней была любовь, вроде. Она еще не совсем нормальная была, со справкой. Всё хотела от меня ребенка родить, да не получалось. Потом она на Урал к родителям уехала, а я на Украину. Так нашел я ее. Ребенка она всё – таки завела. От кого толком не известно. Лечится в дурдоме периодически. Приступы. Так мне ее жалко стало…Взял и отдал ей все деньги.
Не пояснил только, с какого бодуна его на филантропию потянуло…
Косвенно этот факт подтвердили всевидящие и всезнающие соцсети. Ирина увидела на страничке Вали с Урала ее новые фото в обновках, а потом еще и в заграничном турне.
Сыну летчика уже 65!
Так же снимает комнатушку во Владимире, летом срывается на Украину, куда всё труднее попадать русским. Нина ему периодически звонит, подбадривает. Он в ответ рассказывает разное, часто не понять, где правда, а где легенда…
Часто пытается шутить, вспоминая крылатую фразу —
Мой пап – летчик!
Лимассол. 2019 г.