bannerbannerbanner
полная версияИ это пройдет…

Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…

Полная версия

1 июня 2004 год.

В маленькой светлой комнате царил бедлам. Две девочки копались в шкафу, вытаскивали оттуда вещи и раскладывали их на кровати. Кругом были разбросаны коробки, кофточки, вешалки. Аня в первый раз в жизни одна ехала в лагерь. Ее бабушка заболела, и мама решила, что дочку лучше отправить в лагерь, подальше от больничных страхов. Мира помогала подружке собираться. В магнитофоне играла Бритни Спирс. Девочки хихикали и примеряли наряды. В это время раздался звонок в дверь. Аня поспешила открыть. На пороге стоял ее бывший одноклассник Димка. Вид у него был странный. Дырявый свитер, полинялые голубые джинсы, он весело улыбался:

– Смотри, что я вчера сделал, -он гордо показал на ухо. Там торчала маленькая сережка в форме ромбика. Чувствовалось, что Димка гордится собой. – Я еще хочу татуху набить, но мама не разрешает, – поколебавшись, добавил он.

Аня в недоумении посмотрела на нежданного гостя. С тех пор, как она ушла в новую школу, они не часто виделись, у нее не хватало времени: учеба, музыкалка, театралка. Иногда, правда, они гуляли вместе, качались на качелях. Но это было не часто.

– Ты что, пират, -спросила Аня, скептически глядя на его серьгу. Сзади одобрительно хмыкнула Мира.

Димка насупился. С Мирославой он не ладил в школе. Она дралась, как мальчишка. Он пару раз сильно огребал от нее, но признаваться Ане в этом уж точно не собирался.

– Не пират я вовсе, пошли гулять, – предложил он.

Аня развела руками.

– Не могу, я в лагерь чемодан собираю. Только если ты подождешь. Проходи, -пригласила она его.

Димка вошел и уселся на кровати. Делать было откровенно нечего. Он пнул одну из коробок, валявшихся на полу. Из картонки выпала темно-синяя замшевая босоножка с золотыми клепками. Высоченный каблук и длинные завязки тут же привлекли внимание девчонок.

– Это чьи? – восхищенно спросила Мира

– Мамины, – почти благоговейным шепотом ответила Аня.

– Дашь примерить? – попросила Мира

– Сначала я, – не отрывая глаз от туфельки, ответила Аня.

Надев обе, она выпрямилась и восхищенно посмотрела на себя в дверцу зеркального шкафа. Выглядела она, конечно, весьма курьезно. Зеленые велосипедки с далматинцами, оранжевая футболка, две косички и босоножки на платформе и высоком каблуке- эдакая Пеппи Длинныйчулок. Естественно, друг не выдержал и заржал. Димка давился смехом, тот вылетал из его рта квакающими, булькающими звуками. Он понимал, что Аня непременно обидится, но ничего не мог с собой поделать.

– Знаешь, что, – визгливо прикрикнула на него Аня, – иди-ка ты отсюда, и не надо больше за мной заходить. Дурак. – Она толкала его к двери, зло сверкая глазами.

Вечером Аня сидела дома одна. Мама была в больнице у бабушки, а дедушка уехал в деревню. Шел сильный дождь. Аня читала книгу:

«– У меня на кресте медальон… ты знаешь… в нем моя карточка и мамина… Возьми этот медальон себе на память… о бедной маленькой Нине!

На страшной своей худобой грудке блестел этот маленький медальон с инициалом княжны из бриллиантиков. Я не раз видела его. С одной стороны была карточка матери Нины – чудной красавицы с чертами грустными и строгими, а с другой – изображение самой княжны в костюме маленького джигита, с большими, смеющимися глазами.

Я не решалась принять подарка, но Нина с упрямым раздражением проговорила через силу:

– Возьми… Люда… возьми… я хочу!.. Мне не надо больше… И еще вот возьми эту тетрадку, – и она указала на красную тетрадку, лежавшую у нее под подушкой, – это мой дневник, мои записки. Я все туда записывала, все… все… Но никому, никому не показывала. Там все мои тайны. Ты узнаешь из этой тетрадки…»12

      Аня читала эту книгу уже не в первый раз. Но слезы подступили к ее глазам. Княжна Джаваха вот-вот должна была умереть. Какая преданная дружба, сильные чувства! У нее с подружками так явно не было. Хоть они с Мирой и были неразлучны, но вот так друг друга точно не любили. С Олей последнее время тоже было не просто. Она влюбилась в Пашу и кроме него никого не замечала. С Полей Ане было весело, но они соперничали в театралке нешуточно. Перед каникулами и вовсе поссорились. Поля получила роль попугая в «Острове сокровищ», а Аню туда не взяли. Ей было ужасно обидно, и всю свою горечь она слила на Полю. Обозвала ее выскочкой и зазнайкой. Та терпеть не стала и назвала Аню профурсеткой и размазней. Если бы не Пашка, то девчонки бы непременно подрались.

В дверь позвонили. Аня отложила книжку и пошла открывать. Кто бы это мог быть? Обычно по вечерам ходят коробейники. Помнится как-то раз к ним заглянул один такой. После его ухода у них в доме завелся страшного вида массажер для спины. Он был похож на молоток. С одной стороны головки у него была красная лампа, которая, судя по инструкции, грела какими-то специальными лучами, а с другой-место для насадок. Мелкие пупырчики, рифлёные подушечки должны были обеспечить массаж как в салоне, но в домашних условиях. Бабушка мяла им пятки. Мама, увидев чудовище, под названием «Corall-2000» всплеснула руками, ведь агрегат стоил 2000 рублей, а это были большие деньги!

За порогом стоял мокрый Димка, под ногами у него растеклась лужа. Капли стекали с челки на нос.

– Ты чего пришел? – сложив руки на груди, спросила Аня.

Димка виновато смотрел в пол. Аня ему нравилась и ссориться с ней он не хотел.

– На вот, это тебе, – пробурчал он, вытаскивая из-под куртки подмокшую

коробку конфет Raffaello.

– Это еще зачем, – принимая подарок, спросила девочка.

Димка молчал, он и так еле решился явиться к ней.

– Ну проходи, – проворчала Аня.

Она налила чай, достала печенье и открыла конфеты. Они расположились на полу, стали играть в «Змеи лестницы». За окном бушевала непогода, но в комнате было удивительно тепло. Аня видела, что Димка жульничает. Она рассердилась и кинула в него подушкой.

– Эй, так не честно, – крикнул он.

– А три раза подряд выкидывать дубль шестерок, это честно, – сверля его зелеными глазами, спросила Аня, – на вот тебе, – при этих словах она кинула в него второй подушкой.

Димка поймал ее на лету и отправил обратно. Аня уклонилась, но при этом ее рука поехала по игровому полю, она рухнула прямо на Димку. Вот так случайно они поцеловались. Смущение, испытанное Аней, было отнюдь не тем чувством, которое она представляла себе, когда смотрела сериалы про любовь.

***

Тихие деревенские сумерки. На поле оседает туман. С пригорка, покрытого уже заколосившейся, но еще не поспевшей рожью, летят 2 велосипеда. Впереди высокая худенькая девочка, сзади, чуть-чуть отставая, коротко стриженый мальчишка.

– Поля, тормози, там лужа, – кричит мальчик.

Но девочка словно не слышит. На полном ходу она влетает в грязную воду. Из-под колес вздымается коричневый фонтан. Велосипед скользит по мягкому чвакающему дну, накреняется. Полина с размаху летит в грязь. Пашка быстро спрыгивает и бежит к сестре.

– Эй, ты живая, – беспокойно спрашивает он, протягивая Поле руку. Глаза девочки озорно сверкают, она с силой дергает брата на себя. Одно мгновение, и вот они оба лежат в грязной луже. – Бабушка нас убьет, -сердито ворчит Паша.

– Ну и пусть, – смеется Полина, – зато весело, а Олька твоя – скучная.

Пашка недовольно сопит. Он не знает, что возразить сестре.

Июль 2004

Праздничный торт с красными свечками стоял в центре стола. Аня в нежном розовом сарафане с воланами смотрела на него с неописуемым восторгом. Это был самый лучший день рождения. С утра ее уже поздравила крестная. Аня получила в подарок большого плюшевого пса. Тетя Женя принесла серебряную цепочку, на которой висел кулончик с розовым засушенным цветком, запаянным в пластиковый круг. Бабушка с дедушкой подарили 5 билетов в цирк. Сейчас Аня задует эти грандиозные свечи, и они с друзьями отправятся смотреть на бегемотицу Жужу. В афише значился еще иллюзионист. Аня смотрела по первому каналу передачу «Магия разоблачения. Тайна великих магов», теперь она просто мечтала увидеть настоящего фокусника. Счастливыми глазами она осмотрела присутствующих.

Оля приветливо улыбалась, украдкой поглядывала на Пашку. Ане понравилась ее белая футболка с голубыми стразами, они очерчивали силуэт бабочки, волосы подружки поддерживали крабики. Аня знала, что эти заколки подруга когда-то купила в подарок маме, она экономила на всех завтраках и обедах, ходила пешком в музыкалку, но ей все равно не хватало, как-то вечером она возвращалась с урока фортепиано домой, ей было очень грустно, что она не успевала накопить денежку к празднику, и вдруг под ноги ей попалось сто рублей. Оля была невероятно счастлива.

Поля с аппетитом жевала салат с крабовыми палочка, она очень любила консервированную кукурузу. На голове у подруги блестели разноцветные полосочки. О мелировании мечтала любая девчонка их возраста, но разрешили только Поле, мама Полины была парикмахером, она часто отрабатывала на дочери новые техники. Пашка дрыгал ногой под столом, утром он перехватил у отчима денег на красный клоунский нос, но потратил их по дороге на пачку жвачки и конфеты «Meller».

Единственное грустное лицо за столом было у Миры. Утром мать выгнала отца. Накануне он снова явился пьяный, перебил любимые мамины тарелки, которые ей подарила на свадьбу ее покойная мать, оказалось, что он проигрался в игровых автоматах, которые стояли в маленьком баре, находящемся в соседнем доме. Это стало последней каплей. Мира проплакала в обнимку с мамой несколько часов. Потом, немного успокоившись, она заплела на голове большую корзиночку, взяла подарок и отправилась к Ане, но настроение ее было препаршивым.

 

Подружка знала, что случилось у Мирославы. Ей очень хотелось ее обнять, пожалеть. Она попросила маму, чтоб Мира осталась у них ночевать. Аня надеялась, что волшебный цирк, веселые клоуны и добродушная бегемотица смогут развеселить подругу.

***

Полина восхищенно смотрела на сцену. Там, под самым куполом летала воздушная гимнастка, белые ленты, на которых она выполняла сложные трюки: цеплялась одной ногой, сворачивалась в калачик, беспрестанно летали, словно под шквалистым ветром. Оркестр сделал паузу, публика замерла. Сейчас гимнастка делала смертельный номер, она отстегнула страховку, в воздухе села на шпагат и полетела вниз, словно белый голубь, пикирующий к земле. Полина всю жизнь бы отдала, чтобы хоть один раз сделать что-то подобное. Ее всегда привлекали сложные трюки в кино, она узнала, что в их городе есть клуб каскадеров, но она была еще слишком мала для него.

Пашка ждал бегемота. Он видел его только на картинке в книге и еще в передачах о животных, ему очень хотелось знать, на самом ли деле у него такие крупные ноги, как же он не продавливает ими пол? Он взглянул на Олю, та неотрывно следила за сценой, но не гимнастка привлекала ее внимание, а оркестр. Девочка ловила движения дирижера, перебирала длинными пальцами по спинке впереди стоящего кресла, словно играла на фортепиано. Пашка удивился, он и сам любил музыку, увлекался гитарой, но такой острой тяги как у Оли к инструменту не испытывал.

Аня зацепила на руке Миры блестящий неоновый браслет, он, словно светлячок, горел в темноте. Еще чуть-чуть, и начнутся волшебные фокусы. Главное- набраться терпения. Она была абсолютно счастлива. Праздник удался!

1 сентября 2004 год.

В далеком краю город ангелов есть.

Под Деревом скорби там можно присесть.

На плитах портреты устроились в ряд,

На солнце глаза их немного блестят.

Усталый хичкар устремляется ввысь,

Не веришь ты мне, поезжай, убедись.

Там цену души вам помогут назвать,

Ведь тех, кто ушел- ни обнять, ни позвать.

А бледные тени живых на земле

Тонкие руки тянут к ветле.

И горе их время не сможет унять,

Об этом, пожалуй, Вам следует знать!

Хронику трагедии, произошедшей в бесланской школе 1сентября 2004 года, сейчас стараются спрятать как можно дальше. В официальных источниках жертвами террористического акта признано 333 человека. Организаторами считаются Шамиль Басаев, Абу Дзейт, Магомед Хашиев, Руслан Хучбаров. Но виновных гораздо больше. О случившемся 3 дня говорили со всех телеканалов не только нашей страны. Там на руинах маленькой школы взошла звезда Маргариты Симоньян. Около нее громко глаголал официальную правду Дмитрий Песков. Реформы, протащенные под шумок, не вызвали бурного сопротивления. Слишком глубок был народный страх. Родители боялись отпускать своих детей в школу. Расставаясь с семьей, выходя за порог многих постигало ужасное чувство, они впадали в состояние ни с чем не сравнимой тревоги. Их руки холодели. Не было ни сил, ни желания разбираться, что делают те, кто не должен был допустить катастрофы. Трагедию и все, что с ней связано, будут упоминать лишь изредка. Людям в наследство останется мемориальный комплекс и несколько газетных статей.

***

На часах было 8 вечера. Мира сидела, не поднимая головы от швейной машинки. Новый шов никак не поддавался. Она хотела попросить помочь маму, но та очень устала. С тех пор, как женщина выгнала мужа, ей приходилось брать по 2 рабочие смены. Денег было мало, на одни учебники к началу года ушло около половины зарплаты. Сейчас Мира шила себе юбку- модную в мелкую складку, но сострочить заломы так, чтоб получалось аккуратное солнце никак не выходило. То ли она неправильно ставила лапку, то ли делала слишком большой загиб, но выходило некрасиво. Девочка в очередной раз взяла распарыватель. Глаза щипало от обиды. Ей казалось, что все на свете у нее не получается.

Мама подошла и погладила Миру по голове.

– Что ты плачешь, зайка моя? – спросила она, садясь рядом.

– Мам, почему не получается? – шумно втягивая носом воздух, спросила девочка.

– Сейчас посмотрим, – мама взяла со столика очки, она работала в пошивочной мастерской, целый день ремонтировала чужие штаны и куртки, пришивала пуговицы и ставила заплатки. К вечеру глаза так сильно уставали и дрожали руки, что она с трудом попадала ниткой в иголку, – чуть-чуть отступи и не натягивая сильно, – сказала мама, давай, пробуй, я посмотрю

Мира снова поставила лапку и проложила строчку, на этот раз получилось так, как ей и хотелось.

– Мам, а папа совсем не вернется, – неожиданно для себя, вдруг спросила девочка.

Женщина тяжело вздохнула.

– А как с ним жить? Он все проиграл, инструмент свой рабочий, деньги наши, машину отцовскую, и квартиру бы проиграл, если б его была, – взмахивая руками, ответила она, – ты Мира забудь про него, нам самим о себе думать надо, никто больше нам не поможет и не пожалеет,– наставительно сказала мать.

***

Аня лежала в своей комнате на кровати и плакала, 5 минут назад она услышала, как мама говорила дедушке, что у бабушки рак, вылечить ее было нельзя. Мама сказала, что бабушка умрет. Для Ани это стало глубоким потрясением. Она любила бабушку. Перед глазами девочки стояли крючковатые, покрытые веснушками добрые руки, которыми она заплетала внучке косички, маленький, аккуратный нос, держащий круглые очки. Ей слышался ее голос, спокойный, убаюкивающий, рассказывающий сказку про ленивую девчонку Белоручку. Аня не могла поверить, что бабушки не будет, что они больше не поедут в деревню на поезде, не выйдут вместе на станции, заросшей белой сиренью. Сегодня первый раз в жизни Аня увидела, как плачет дедушка. Всегда суровый, сдержанный, он выглядел словно ребенок, оставшийся один, когда мама сказала ему про бабушкин диагноз. Мир был черен и холоден. Аня засунула руки под подушку и уснула под звуки собственных всхлипываний.

***

Оля первый раз в жизни услышала, как по-настоящему ругаются ее родители. Мама обвиняла папу в том, что им домой все время звонит какая-то женщина. Папа сидел, опустив голову, и виновато молчал. Оля не понимала, что это означает. Сегодняшний день выдался каким-то особенно страшным. Сначала отменился концерт в музыкальной школе, к которому она готовилась целый месяц, по телевизору шли только новости о Беслане, и вдруг поссорились родители. Пашка после школьной линейки сразу убежал, он не проводил Олю, хотя еще недавно это было обязательным ритуалом. Она не понимала, что изменилось за лето. «Неужели не бывает постоянного счастья? – думала Оля, – получается за все надо платить…»

***

Сразу после линейки Полину и Пашу увезли на дачу. Это была традиция, на 1 сентября жарили шашлыки и парились в бане. Полина очень ждала поездки, она обожала жить в деревне. Там она чувствовала себя абсолютно свободно. У нее всегда были занятия. Она бегала в лес за ягодами и грибами, за небольшую денежку работала на маленькой ферме, где научилась ухаживать за цыплятами, доить коз и обрабатывать растения. Пашка, напротив, предпочитал город. Но сегодня он был даже рад, что его увезли. Ему не хотелось провожать Олю, но он не знал, как об этом сказать. За лето Паша отвык от ее спокойствия и размеренности. Ему стало казаться, что Полина права, и Оля просто скучная. Они с сестрой безмятежно валялись на сене, смотрели через дырку в крыше сарая на небо и ни о чем не знали.

30 Октября 2004

«Районы, кварталы, жилые массивы

Я ухожу, ухожу, красиво.

Районы, кварталы, жилые массивы,

Я ухожу, ухожу красиво…

У тебя все будет класс, будут ближе облака,

Я хочу как в первый раз, и поэтому пока,

Ярко-желтые очки, два сердечка на брелке,

Развесёлые зрачки, я шагаю налегке…»13

Пашка бил по струнам нещадно, девчонки орали во все горло. День рождения Полины был в самом разгаре. После посиделок в Макдональдсе, где каждый слопал целую гору всякой вкуснятины, ребята отправились на набережную. На удивление, было не холодно. Листья облетели, небо почти не хмурилось, легкий прозрачный воздух дрожал в такт с бешеными струнами. Оля откинула прядь темных волос, щекотавших нос. Она думала о папе, ее терзала одна единственная мысль: уйдет он из дома к неизвестной ей женщине или нет? Девочка не могла представить себе, что останется вдвоем с мамой, их отношения портились день ото дня. Иногда Оле казалось, что мать считает ее виноватой в том, что у отца появилась другая. Девочка гнала мысли прочь. Но сейчас, глядя на буроватые волны мерно бегущей реки, она ощущала сильнейшую тоску и жажду перемен. Ей отчаянно захотелось, чтобы мама не была такой упрямой, чтоб они смогли поехать на другой континент. Оля мечтала увидеть Ниагарский водопад, Центральный парк, Статую Свободы, музей Гугенхайма, папа был в нем и привез оттуда альбом, посвященный Шагалу. Но больше всего ей хотелось попасть на Бродвей, там шли обожаемые девочкой мюзиклы. После того, как она увидела «Призрака оперы» и «Мулен Руж», Оля часто представляла, как однажды она окажется в шикарном зале, с золочеными, обитыми красным плюшем стульями.

3 января 2005

По перрону шумного вокзала мела пурга, она задувала в открытые двери вагонов, где закутанные до самого носа проводницы проверяли билеты. Ветер кружил полы их темных форменных шинелей, опрокидывал чемоданы, завывал под самым пузом поезда. Группа из 15 человек заканчивала посадку в плацкартный вагон. Они заносили последний багаж. В клетчатых полиэтиленовых челночных сумках был реквизит для спектакля. Пашка поставил у окошка свою гитару. Полина вытащила на стол большой термос с чаем и миску с лапшой «Доширак». Оля забралась на верхнюю полку и завернулась в шерстяное одеяло, она приехала на вокзал раньше всех и очень замерзла.

Аня впрыгнула в вагон в последний момент. Расталкивая всех, пробиралась она к своему месту. На платформе ветер сорвал ее шапку и унес далеко. Пока она бегала и искала ее, поезд дал предупредительный гудок. Девочка очень сильно испугалась, она не могла пропустить это выступление, первые в своей жизни гастроли. Большое событие, ей наконец- то досталась главная роль, в кои-то веки, не Полине, а ей. Лицо ее раскраснелось, глаза горели от возбуждения, влажные волосы мелким бесом крутились у висков. Она с размаху плюхнулась напротив Полины.

– Фу, какая пурга, – отряхиваясь словно кошка, произнесла Аня.

– Зато ехать прикольно, чур я на боковушке, – захватнически улыбаясь, ответила Поля.

– Да пожалуйста, я наверх не хочу, – мурлыкала Аня, – а где Оля?

– Я тут, – подала голос Оля, она свесилась с верхней полки и натянуто улыбнулась. Ей не хотелось никуда ехать, с тех пор как Пашка перестал с ней дружить, занятия в театральной студии стали поводом для грусти. Сначала Оля хотела поделиться своим секретом с Аней, но передумала. Подружка менялась на глазах. Ее интересовали только мальчишки. Стоило какому-нибудь мальчику появиться в радиусе 10 метров, как Аня начинала цвести фиалкой. В 8 из 10 случаев ей удавалось привлечь внимание. Одномоментно она превращалась из пронырливой девчонки в загадочную томную даму. Оля рассказала об этом маме. Та улыбнулась и посоветовала присмотреться к Ане и, возможно, поучиться. Но Оля не хотела такому учиться, она думала, что должна нравиться мальчикам именно такой, какая она есть, а все эти ахи, вздохи, беспрестанное кокетство – глупое жеманство.

Пашка бросил взгляд на Аню, сегодня она показалась ему удивительно хорошенькой, хотя раньше он считал ее угловатой плюшкой. Но с недавних пор она изменилась. Он заметил это во время импровизационных этюдов, ей очень удачно удалось изобразить греческую амфору. В отличии от Оли Аня много смеялась, никогда никого не критиковала, а еще загадочно улыбалась. Полина правда недолюбливала Аню. Они постоянно соперничали за роли. Природное Полино озорство рвалось наружу, она лучше всех кричала: «Пиастры!»– чем заслужила роль в конкурсной постановке «Острова сокровищ». Там должны были играть одни мальчишки, но сестра прорвалась, она стала хитрющим попугаем Джона Сильвера, и единственной девочкой в команде пацанов. Сейчас в новогоднем спектакле Поле досталась роль Бабы Яги, и получалась, надо заметить, отменно. Но сестра была недовольна, она хотела сыграть Машу.

«Новогодние приключения Маши и Вити» были ее любимым детским фильмом. Каждый год, пока родители готовились к празднику, нарезали салаты, Поля наряжала елку, а на экране происходили волшебные приключения. Она видела себя Машей. Но эту роль отдали Ане. Она очень расстраивалась, смирение так и не пришло. Пашка вообще не понимал, как сестре удается так лицемерно лгать. Если взглянуть на их отношения с Аней со стороны, то можно подумать, что они лучшие подруги, не разлей вода. Но Паша то знал, как злобно шипит Полина, часто называет Аню дурочкой.

 

– Пироги будете с брусникой? Мне мама напекла, вы таких вкусных не ели, – доставая корзинку, закрытую ярким полотенцем с оранжевым петухом, спросила Аня.

– Давай, – радостно протягивая руку, ответила Полина, она так доброжелательно улыбалась, что невозможно было поверить, что между девчонками есть хоть какое-то противостояние.

Паша тоже взял пирог, он осторожно посмотрел на спустившуюся Олю. Она старалась завесить лицо своими иссиня-черными волосами. Ему стало как-то стыдно, он чувствовал, что девочка очень переживает из-за их дружбы.

Поезд тронулся, колеса медленно отстукивали глухой ритм, подобно сердцу, в такт отбивали ложечки, покачивающиеся в граненых стаканах, обнятых серебристыми подстаканниками. Дрожали занавески, за ними проплывали покрытые сугробами полустанки, тьма пожирала землю, лишь фонари разрывали плотное черное одеяло яркими желтыми всполохами.

– Паш, сыграй, – попросила Аня, ее голос звучал мягко, уже не детский, какой-то странный, сливающийся со стуком колес.

Он расчехлил гитару, белые тонкие пальцы, словно пауки подкручивали колки. Аня следила за его руками, было в них что-то загадочное, она не понимала, как он перебирает струны так быстро. Ей самой хотелось научиться, но никак не хватало времени и усидчивости, она играла на фортепиано и это занятие утомляло ее. И очень боялась, что новый инструмент ей наскучит.

Паша запел:

«Полковнику никто не пишет,

Полковника никто не ждет.

На линии огня

Пустые города,

В которых никогда

Ты раньше не бывала.

И рвутся поезда

На тонкие слова.

Он не сошел с ума,

Ты ничего не знала.14

Аня слушала его голос, следила за быстрыми переборами. Что-то в ней менялось. Ей хотелось, чтоб Оля осталась в городе, Снегурочку могла сыграть любая другая девочка. Аня икоса бросила взгляд на подругу, та явно чувствовала себя не в своей тарелке. «Так нельзя», – пролетело в голове Ани. Но вопреки принятому решению, она улыбнулась Паше. Он поймал ее томный взгляд. И слегка кивнул.

12Л. Чарская «Записки институтки»
13Звери «Районы, кварталы»
14Би -2 «Полковнику никто не пишет»
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28 
Рейтинг@Mail.ru