Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
– Как ты провела лето? – спросил он.
– Быстро, а ты? – короткосложно ответила Аня. Она не знала, что конкретно его интересует, да и стоит ли ему что-то рассказывать, близкими друзьями они точно не были.
–У тебя есть кто-то? – оглушительно резко спросил Игорь.
– Да, ты же знаешь, муж, к чему этот допрос? – Аня тоже закинула ногу на ногу.
– Это не допрос, допрашиваю я не так. Тебе не понравится, – сурово заметил он. – Я хочу узнать тебя лучше, мы с тобой почти не разговаривали, считай, что наверстываем упущенное.
– Оу, ты хочешь поговорить, – Аня невесело рассмеялась, вся ситуация казалась ей абсурдной, вчера он настаивал на встрече, говорил о своих желаниях, а сегодня сидит, сложив руки на груди и хочет что-то про нее узнать, – ну ладно, раз тебе интересно- слушай. Во-первых, я работала в детском лагере, вообще я не очень-то люблю такие места. У меня мама врач, все детство ездила с ней в лагерь для детей сирот, потом меня на лето ссылали одну уже. Терпеть не могу общие комнаты, распорядок дня, зарядки, общие души, – Аня поморщилась, – но тут меня попросила подруга ей помочь, я не смогла отказаться. На удивление, было весело. Я на танцы ходила, даже в зарницу сыграла. «Зелёная пятка» мне очень понравилась, – Аня перевела глаза на Игоря, он внимательно ее слушал, – знаешь, игра такая, красишь пятку в зелёный, а дети бегают, ищут обладателя цветной ступни, разгадывают разные загадки. Во-вторых, ездила на свадьбу к подруге, это было весьма эпично. Мне кажется, что столько еды на праздничном столе я никогда не видела. В-третьих, увлеклась верховой ездой. Ну как, интересно?
– Очень, – саркастично заметил он, не отводя взгляда от ее губ, – продолжай, кто из твоих подружек вышел замуж?
– Полина, – пожав плечами ответила Аня.
– Это блондинка с фотографии на твоей полке? – уточнил он.
– Да, я скоро стану крестной мамой, хотя никогда не думала, что у Поли первой родится ребенок, в этом забеге я ставила на Миру, – теперь уже искренне улыбнувшись, ответила Аня.
– А ты хочешь детей? – раньше Игорь никогда не спрашивал своих женщин об этом, но сейчас его подмывало узнать, чего хочет Аня.
– Не знаю, я никогда об этом не задумывалась, сдается мне, что хорошей мамы из меня не выйдет, – неуверенно произнесла она.
– Почему? – удивился Игорь, – ты не любишь детей?
– Я не люблю быт, мне скучно готовить, стирать, убирать- чахну в этом. Я тебе уже говорила, – раздраженно ответила Аня.
– Почему же ты тогда вышла замуж? -резонно спросил он.
– Маленькая была и удивительно недальновидная. В самом деле, что с тобой, почему ты вдруг заинтересовался моей жизнью? Мне кажется, у нас все было прекрасно, пока ты не ворвался в мой дом? – пошла в наступление Аня.
Он проигнорировал ее вопрос.
– Лошади значит, тебе понравилось ездить верхом?
– Да, очень, ты знаешь, такое удовольствие, когда мчишься по полю, ветер в лицо, словно летишь, – она мечтательно потянулась, – ты катался на лошади?
– В детстве, на пони, вокруг цирка- считается? – он улыбнулся. Лицо его посветлело, глаза тепло блеснули.
Ане понравилась эта перемена.
– Да, определенно, – она протянула к нему руку и погладила по сжатой в кулак ладони.
– А море? Ты съездила? Загар у тебя не южный.
– Нет, моря не было, с этой свадьбой пришлось отложить все планы, -она сморщила нос.
– Тебе не нравится идея брака для себя – это я понял. Но что не так с замужеством подруги? Все девочки этого хотят, – непонимающе говорил он.
– Не все, Поля не хотела, тут случайность. Вот Мира, она мечтает…
– Ты что, совсем не хочешь большего? – неожиданно прервал ее Игорь.
– В смысле большего? Я и так замужем-куда больше? – непонимающе хлопала глазами Аня, – что ты хочешь от меня услышать?
– Я не знаю, ну например: «Игорь, я хочу жить с тобой, чтоб все… по- взрослому», – сделав паузу, ответил он.
Такого поворота Аня не ожидала. Звенящее молчание снова повисло в комнате.
– Это ты меня так замуж зовешь или в сожительницы? – решила она уточнить.
– Не знаю, выбирай сама, – испытующе глядя на нее, буркнул он.
– Нет, – молниеносно ответила она.
– Почему? Чем я хуже твоего мужа? Я вчера слышал, он опять уезжает, останься. Мне казалось, что тебе хорошо со мной, – с этими словами он пересел к ней на диван, быстро обнял и стал целовать в шею. Ане невероятно нравилось то, как он это делает, но фраза про замужество не давала ей расслабиться.
– Нет, подожди, -пытаясь выбраться из его объятий, лепетала она, – ты серьезно сейчас.
Он не отрывался от нее, продолжал целовать.
– Игорь, нет, нет и нет, я не хочу, – задыхаясь говорила она, понимая, что еще чуть-чуть, и она скажет да на все, что он предложит.
– Чего ты не хочешь? – глядя ей в глаза, спросил он, подминая ее под себя.
***
Аня вернулась домой поздно, она знала, что Андрей на погрузке, никто ее не хватится. Смятение царило в ее душе. Она не предполагала, что Игорь захочет с ней жить. Аня села за стол, подперла щеки руками. Что же ей делать? Посидев так несколько минут, она открыла ноутбук, нужно было писать статью. Пальцы быстро бегали по клавиатуре:
«Психологический портрет подростка в литературе и кинематографе. Подростковый возраст – это время проб и ошибок, в результате которых рождается личность. К теме роста и развития в любые времена относились с интересом. В России облик и внутренний мир подростка удалось запечатлеть художникам. Они уловили тонкость и двойственность юной натуры.
Маковский В.Е. дореволюционный русский художник- передвижник рисует цветущих молодых барышень, которые только начинают вступать на дорогу взрослой жизни, их румяные щеки, свежесть лица свидетельствуют о здоровье, силе жизни. Мы видим безмятежное счастье. На многих портретах подростки изображены вместе с семьей, что символизирует их тесную связь со своими родителями.
На картинах Решетникова Ф.П.(советский художник, один из главных представителей социалистического реализма) мы встречаем уже другого героя, он хмур, задумчив, агрессивен, он борется и протестует. Его подросток переживает тяжелые эмоциональные потрясения, и мы ясно видим, какие чувства захлестывают душу.
Ярошенко Н.А. рисует превращения из ребенка во взрослого, на его портретах -смещение линий из плавных, округлых- детских, в угловатые, острые. Открытые детские позы сменяются закрытыми постановочными фигурами, но при этом они только формируются, сохраняя в себе детскую непосредственность.
На картине Перова Г.П. «Тройка» перед созерцателем предстают три подростка, которые тянут непосильный им груз. Их лица печальны, в глазах читается боль. Эта картина не только отражает ужасы российское действительности, но и душевное состояние подрастающих детей. Их смятение перед открывшимися возможностями, страхами, неприятием окружающей действительности. Подросток тянет за собой груз непосильный его плечам – взрослую жизнь.
Но при этом на картине Серова «Девушка, освещенная солнце» изображена юная барышня, она спокойна, красива и невинна, в ее глазах нет: ни тоски, ни мук. Она безмятежна и счастлива.
Исследованием двойственности натуры занимались не только русские художники. На картине Пикассо «Девочка на шаре» прекрасная девочка, которая вобрала в себя все подростковые черты. Ее фигура перегибиста, она легка и тонка, как душа меняющегося ребенка, опорой ей служит шар, норовящий выскользнуть из-под ее ног. Любое неверное движение может привести к падению. Но Пикассо разрешает проблему, за экспериментами и движениями девочки следит большой и сильный взрослый, готовый в любую минут прийти на помощь, подстраховать.
Благодаря картинам художников люди легко могут ощутить тонкий мир юной души. Он состоят из тысячи граней темных и светлых, и от взрослого зависит, какие из них раскроются.
До середины 19 го века существовало довольно ограниченное количество литературы, говорящей о проблемах юношества. О судьбе молодого человека размышлял Чарльз Диккенс в «Приключениях Оливера Твиста», быт и нравы описывал Марк Твен в «Приключениях Тома Сойера и Гекльберри Финна». О превращении маленькой девочки в настоящую леди пишет Шарлотта Бронте в романе «Джейн Эйр». Лев Николаевич Толстой посвятил процессу становления человека свою трилогию «Детство, Отрочество, Юность». В ней он, от лица уже повзрослевшего Николая Иртеньева, возвращается к временам своей молодости, анализирует жизнь, чтобы найти ответы на главные для каждого человека вопросы: каким надо быть? К чему стремиться.
Федор Михайлович Достоевский в своем романе «Подросток» рассматривает проблему отцов и детей, в какой атмосфере формируется характер молодого человека, как среда отражается на личности. Эту же тему поддерживает Максим Горький в начале романа «Жизнь Клима Самгина».
Сейчас в литературе и кинематографе существуют разделы: подростковое кино и подростковая литература. Писатели, сценаристы, режиссеры пытаются понять и показать молодого человека таким, каким он возможно не знаком никому: ни родителям, ни друзьям, ни учителям, ни даже себе. Кино и литера позволяют понять и приблизить душу подростка к современному обществу. Они стремятся утолить информационный голод, дать варианты, пути решения проблем, с которыми можно столкнуться. Взрослым позволяет понять внутренний мир вчерашних детей, научить проявлениям милосердия и жалости, напомнить, через что они когда-то проходили сами.
Задача искусства -помочь не потерять себя. Показать все возможные варианты развития жизни с целью пережить этот эмоциональный, гормональный всплеск, не разрушив себя.
Вопрос о становлении личности на тернистом пути экспериментов над собой поднимает Туре Ренберг, норвежский писатель сценарист, радиоведущий, лауреат премии Bookseller’s prize, в своей серии романов о Ярле Клеппе. В первых его книгах «Человек, который любил Ингве»-2003 год и «Компания Орхейм»-2005 год мы видим подростка, который сражается с жизненными неурядицами, знакомимся с его внутренним миром и условиями формирования его характера.
Роман «Человек, который любил Ингве» занимает одно из ведущих мест в литературе о подростках, т.к. затрагивает острые проблемы.Как принять себя, когда ты не такой как все? Можно ли рассчитывать на поддержку семьи в любой момент? Что такое настоящие любовь и тружба? При этом в романе поднимается вопрос свободы. Автор показывает зрителю, что такое иметь право быть свободным от общественных стереотипов и догм. Это история не только о мальчике, но и о мире, который его окружает, о его стране и политической ситуации, о классовой борьбе и социальных течениях. Роман охватывает лишь три недели жизни героя, но за такой небольшой промежуток времени (зима 1990 года) мы узнаем и героя, и мир вокруг него…»
Серенький рассвет вползал в кухню. Он осветил магниты на холодильнике, червленую турку, вазу с осенними листьями. Прошелся по Аниным волосам, лежащим на скатерти, девушка задремала, положив руки на стол.
***
Поезд медленно полз, гулко отстукивая колесами. В вагоне пахло лапшой быстрого приготовления, вареной картошкой и растворимым кофе. Оля вышла из купе, держа под мышкой косметичку, в руках вафельное полотенце с монограммой РЖД. Мимо нее, покачиваясь, прошел толстый усатый дядька в гимнастерке и шлепках на босу ногу, в соседнем купе лаяла собака и кричал ребенок. Девушка вспомнила недавно прочитанную ей за одну ночь «Желтую стрелу» Пелевина. Как точно автор все подметил! Вот он поезд, который мчит тебя к концу, в нем спят, едят, слушают музыку и не осознают, что проходит жизнь. Она медленно пошла к туалетной комнате. «Да, -думала она, вспоминая путешествия далёкого детства, – раньше за 2 часа до станции туалет запирали на санитарную зону, какое счастье, что это прошло!». Оля зашла в крохотную кабинку и защелкнула дверь. Зеркало было забрызгано мелкими каплями и пеной для бритья. Оля брезгливо поморщилась. Выдавив на щетку зубную пасту, она начала яростно чистить зубы. До высадки в Мурманске оставалось полчаса. Девушка толком не понимала, как решилась на эту поездку, у нее был ужасно плотный график, но она не смогла удержаться. С тех пор, как она узнала, что Пашка в армии, ее так и подмывало с ним пообщаться. Великий помощник в деле подглядывания за жизнью знакомых «Контакт» решил эту проблему. Несколько дней она мониторила страницу бывшего друга, а потом не удержалась и написала. Пашка ответил молниеносно, они болтали всю ночь. И вот теперь Оля ехала к нему в армию. По странному стечению обстоятельств, часть, при которой он служил, находилась всего в 3-х часах езды от города, где жила Аня. И Оля оповестила об этом подругу. Та была сильно озадачена, ведь для того, чтобы к ней мог кто-то приехать, нужен был специальный пропуск. Даже мама ни разу не навещала дочь. Оля не знала, как Ане это удалось, но пропуск она добыла. Сейчас подруга уже была на вокзале, она прислала ей фотографию из зала ожидания. Взяв расческу, Оля начала быстро водить ей по волосам. Она безумно волновалась.
Оля вышла из вагона, поставила на землю маленькую дорожную сумку с оранжевыми кошками, обвела глазами перрон. Толпа встречающих, обнимающиеся парочки, радостные крики. Туман и острый дымный запах ползли над крышей поезда, мост перехода заволокло лиловым паром.
– Ольчик, привет,– Аня бросилась ей на шею. Оля немного опешила от такой бурной реакции. Она не знала, что у подруги есть две причины так радоваться, во-первых, это был первый приезд кого-то родного в гости к ней, Аня страшно мечтала показать свой первый полноценный самостоятельный ремонт, отлаженный быт, во-вторых, своим приездом Оля спасла ее от настойчивых требований к совместному проживанию.
– Привет, я тебя не увидела, – прищурившись ответила Оля. Она окинула подругу взглядом. С ней явно было что-то не то, глаза блестели влажным болезненным, словно чахоточным светом, губы были какие-то припухшие, щеки горели.
– Пошли, – подхватывая Олину сумку, сказала Аня, – ты меня удивила. Я никак не думала, что ты решишься к нему поехать, – тараторила Аня. Оля не слушала ее, она осматривала вокзал. Высокие окна, купол на крыше, желто-зеленый цвет стен- больше всего здание напоминало раннее еще не до конца поспевшее молодое яблоко. Невысокие деревья, обрамлявшие вход в вокзал, словно немые лакеи, смотрели с рабской нежностью, заискивая перед посетителями. Дух немой торжественности окутывал со всех сторон. Еще пока Оля ехала в поезде, она наблюдала красоты природы, которые пролетали за окном.
Надо заметить, что девушка обожала путешествовать. Ей нравилось засыпать под стук колес, выходить на старые, обветшалые перроны, где от вагона к вагону ходят женщины неопределённого возраста, продают пирожки, ягоды в ведерках, вареную картошку с укропом и солёными огурцами. Оля чувствовала в этом что-то родное, уютное. Глядя на проплывающие деревушки, мерцающие желтыми огнями во мраке ночи, она представляла себе размеренные тихие жизни их владельцев, простые интерьеры: русскую печь, вязанные коврики, герань, цветущую на окне, перьевые подушки, накрытые накрахмаленными кружевными полотнами. Так было в доме ее бабушки.
Они вышли к парковке, Аня лавировала между стоящими машинами.
– На чем мы едем, на такси? – поинтересовалась Оля.
– Нет, нас отвезет мой знакомый, я попросила его помочь, он, собственно говоря, и сделал тебе пропуск, – голос Ани дрогнул.
– Друг Андрея? – обыденным тоном спросила Оля.
Аня остановилась, в её взгляде читалась растерянность.
– Нет, это мой знакомый, – она сделала паузу, – можно я тебя попрошу, не распространяйся пожалуйста о нем, – Аня многозначительно посмотрела на Олю.
– Воу, я правильно понимаю, что он достаточно близкий? – обескураженно спросила Оля.
– Думаю, да, давай сейчас не будем об этом, если тебе хочется знать какие-то подробности, то ты спросишь об этом дома, хорошо? – серьезно ответила Аня.
Оля напряглась, она знала Аню с детства, помнила, что подруга никогда не отличалась постоянством. Когда Оля читала «Доктора Живаго» летом перед 11 классом, ей на глаза попалась фраза «Она была страшная трусиха и смертельно боялась мужчин. Именно поэтому она с перепугу и от растерянности все время попадала к ним из объятия в объятие», девушка сразу подумала о подруге. Но она надеялась, что после свадьбы, Аня оставит свои привычки.
– Я вижу твое осуждение, – серьёзно сказала Аня, – я его понимаю, и ты даже не можешь себе представить, на сколько я его разделяю, но давай мы поговорим об этом дома, я прошу тебя, поехали.
С этими словами Аня распахнула перед Олей дверь шикарной черной машины. Оля села, она чувствовала себя не в своей тарелке. Она знала Андрея, он казался ей очень хорошим парнем и определённо не заслуживал звания почетного сохатого.
– Добрый день, -поздоровалась она, водитель повернулся к ней и добродушно улыбнулся. Оля сразу поняла, чем он привлек Аню. От него фонило уверенностью в себе, властностью, силой. Его острый взгляд проникал под кожу, девушка вздрогнула.
– Привет, – сказал он, голос звучал как урчание сытого кота, – я Игорь.
Аня села рядом с ним вперед. Оля видела, что краска постепенно сошла с лица подруги, она старается держать дистанцию.
– Оля, – ответила она, – очень приятно.
Пальцы Игоря обхватили рычаг на коробке передач. Оля отметила его большие крепкие богатырские ладони. Он резко вывернул руль и выехал на шоссе.
– Как долго, Ольга, вы планируете пробыть в нашем городе? – дежурно вежливо спросил он.
– Около недели, – неуверенно ответила она, – можно на ты, я не против.
– Как ты доехала? – не дав Игорю сказать, спросила Аня. В ее голосе слышалось волнение. Оля отметила, что по лицу мужчины скользнула мимолетная усмешка.
– Сказочно, но часовая стоянка в Обозерске – это конечно перебор. Я нагулялась на перроне по полной программе.
– Правда, что Аня всегда хорошо училась в школе, но пятеркой по химии обязана тебе? – вдруг спросил Игорь.
Оля смешалась, она не ожидала, что ее будут расспрашивать о подруге.
– Да, – задумчиво ответила она, – вообще не совсем так, Аня всегда старательно учила литературу, историю, обществознание, искусство у нас было, с английским относительно не плохо, русский-нормально. Но вот математика, геометрия, физика, химия- все предметы, где надо считать, вызывали у нее приступы дикой паники, если бы она так не нервничала, то, возможно, дело бы шло быстрее. С алгеброй и геометрией она кое-как справлялась, а вот физика и химия, тут- глухо как в танке. – Оля присвистнула, вспоминая их школьные годы, – физику ей мальчик один решал, а химию- я, уж не знаю, как она справилась с этим в 11 классе, – улыбнулась девушка. Чем больше она говорила, тем сильнее чувствовала, что не может остановить свой речевой поток, плотину словно прорвало, – вообще Маргарита Викторовна очень строгая и требовательная, у Ани не было ни одного шанса плохо учиться.
– Это ваша учительница по химии? – уточнил Игорь
– Нет, это Анина мама, она умеет так смотреть, что душа в пятки уходит, – пытаясь изобразить даму, продолжала болтать Оля.
– Видимо, Анин папа ее побаивается, – глядя через зеркало заднего вида Оле в глаза, спросил Игорь
– Не знаю, мы с ним не знакомы, он с Аней не жил, – пожала плечами Оля
– Вас не смущает, что я вообще-то здесь, – перебила речевую лавину Аня. На лице ее можно было прочитать раздражение, – мне кажется, вы увлеклись моим жизнеописанием.
Игорь странно хмыкнул, они как раз проезжали КПП, их никто не остановил. Оля удивилась, что этот мужчина так мало знает о ее подруге. Ей было интересно, почему Аня остро реагирует на ее ответы. Она взглянула в окно, за стеклом вдоль дороги бежали массивные камни, на них раскинули свои кривые веточки карликовые березы. Голубое небо смотрелось в озерную гладь, словно французская красавица. Оля не так представляла себе север. Из рассказов Ани она нарисовала себе картинку угрюмых суровых скал под серым сводом. Пустые, одичалые городки. Все было совершенно не так. Оля могла сказать, что она влюблена в этот сдержанный, аристократичный пейзаж. Он вызывал желание присмотреться поближе, слиться с ним в одно целое и поразмышлять.
– Оля, какие у тебя планы здесь? Что хочешь посмотреть? —спросил Игорь.
– Я хочу навестить друга, он служит здесь в армии, мы с ним вместе в один театральный кружок ходили, в школе учились.
– Как интересно, Аня ты тоже едешь? – обратился он к ней, лицо его напряглось.
– Нет, не собиралась, это Олин интерес, не мой, – голос подруги был максимально сдержанный.
Оля окончательно растерялась. Ей не терпелось задать Ане кучу вопросов. Они подъехали к серой пятиэтажке с четырьмя подъездами. Аня вышла первой и открыла Оле дверь.
– Пока, спасибо, что встретили, – попрощалась девушка с Игорем.
– Думаю, еще увидимся, – он тоже вышел, – Ань, задержись на минуту.
Аня недобро глянула на Олю.
– На, держи ключи, второй этаж, квартира налево, я сейчас подойду.
Оля поднялась на крыльцо. Ей было неловко, не так она представляла себе встречу с Аней.
***
– Значит строгая мама, – сказал Игоря, сжимая в ладонях Анину руку. Его кожа была горячая, Аня с удовольствием ощутила тепло на своих ледяных пальцах.
– Нормальная мама, добрая, заботливая, очень старалась дать мне все самое лучшее, из того, на что у нее хватало сил, – покачав головой ответила Аня.
– А папа где? – снова спросил он.
– Папа женат, мы с ним крайне редко общаемся, в основном по праздникам, – нехотя ответила она.
– Они развелись с твоей мамой? – уточнил он
– Нет, он всегда жил со своей женой, а мама у него была так, между прочим. Я не очень люблю это обсуждать, зачем тебе? – она попыталась вытянуть руку, но Игорь не хотел ее отпускать.
– Я хочу знать о тебе больше, что в этом странного? Что это за мальчик, к которому приехала твоя подруга? – тепло спросил он.
– Они дружили долго, а потом как в песне «Любовь здесь больше не живет», можно я пойду? – Аня поежилась, ей не хотелось рассказывать про Пашку, она боялась, что кто-то из соседей увидит ее с Игорем и расскажет Андрею.
– Последний вопрос, а здесь любовь живет? – он пристально посмотрел ей в глаза.
– Ты ждешь от меня страстных признаний? – Аня фыркнула, она не знала, любит ли Игоря. Он разбудил в ней гамму эмоций. Но сказать ему об этом она не могла, ей казалось, что только этого он и ждет. – Я пошла домой, спасибо, что помог, – с этими словами она развернулась и побежала по лестнице.
– Ань, я в пятницу иду в посольство, говорят, там студентки МГПУ выступать будут, – хитро подмигивая, крикнул он ей в след.
– Иди к черту! – ответила она, распахивая дверь в подъезд.
Аня очень рассердилась на Олю, с каких пор, всегда сдержанная подруга стала такой болтливой. Поднявшись в квартиру, она скинула кроссовки, повесила на плечики куртку и прошла на кухню. Оля пила чай.
– Оль, постарайся с ним не откровенничать, мне это не очень нравится, – попросила Аня.
–Может ты расскажешь про него? Очень интересный мужчина. Кто он, откуда ты его знаешь, как давно вы встречаетесь? Он вообще в курсе, что ты замужем? – выпалила Оля.
– Да, он знает, – кивнула она, – интересный – это точно, – Аня опустилась на табуретку, последнее время ей не хотелось откровенничать ни с кем, она делилась своей жизнью только с Полиной. Отношения с Игорем стали для нее не отдушиной в сером течении брачной жизни, а настоящей занозой. Пока они с Игорем целовались, валялись в кровати- все было прекрасно, но его постоянное желание влезть к ней в душу, управлять ее действиями, контролировать ее раздражало. Вот теперь он еще решил заявиться на конференцию, где они с Надей будут представлять небольшую рецензию на норвежский фильм, к которому Аня так старательно писала вступительную статью. Что ему там делать? – Мы познакомились 14 февраля, он подвез меня до института. Мы разговорились, и как-то так вышло, что стали встречаться. Он отличный любовник, меня все устраивает, ну кроме того, что он старательно пытается лезть в мою жизнь, а я не особо хочу его туда пускать. Он достаточно беспардонен и не всегда адекватен, но …– она замолчала.
– Что, но? – Оля была вся во внимании, такой скупой рассказ казался ей странным, словно она присутствовала при каком-то внутреннем диалоге, озвученном вслух лишь для того, чтобы себя в чем-то убедить или оправдать, – ты в него влюблена?
– Нет, не знаю, это сложно объяснить. Он цепляет меня: его руки, глаза, я словно кролик перед удавом, сначала потрясающе хорошо, как никогда в жизни, а потом мучительно плохо, то ли от того, что я изменяю хорошему парню, который не заслуживает быть обманутым, то ли потому, что не могу совладать с собой. Игорь ужасен! Он бывает груб, циничен, жесток, но при этом – он лучшее, что происходит сейчас в моей жизни, – трагично закончила Аня.
– Мне это сложно представить, почему ты не разведешься с Андреем, раз все так завертелось, это было бы честно? – рассудительно заметила Оля
– А твой молодой человек знает, что ты поехала к бывшему парню в армию? – спросила Аня, пристально вперив в подругу глаза.
В кухне повисла тишина. Оля молчала, ответ был очевиден, она никому не сказала, куда и зачем едет. В нее словно вселился бесенок, который толкал вперед. Девушку терзали любопытство, неудовлетворенность и незакрытость их с Пашкой истории. Когда они расстались, он выбрал доступную девчонку, которая легко закрывала все его потребности. Оля была не готова к таким отношениям. Но она очень страдала. Чувства переполняли ее. Она много плакала, это мешало ей учиться, в какой-то момент Оля осознала, что не может ни петь, ни играть. Если бы рядом не было папы, то она не справилась бы. Оля помнила, как отец поехал с ней в поход. Целый месяц они вставали с первыми лучами солнца, готовили еду на костре, бродили по лесу, разглядывая диких птиц. Пару раз им попадалась лиса. Они плавали на надувной лодке, ловили рыбу и много разговаривали. Папа читал ей философские работы Кьеркегора. По ночам он показывал ей созвездия. Костер облизывал теплыми оранжевыми языками котелок, в котором плавали травы для чая. Оля рассказала папе свой страшный секрет. Она не утаила ничего: как они поссорились с Аней, почему Пашка никак не мог определиться, кто ему больше нравится, и почему он теперь ее бросил. Папа слушал очень внимательно. Потом обнял ее, погладил по голове и сказал:
– Знаешь, был такой царь Соломон, став правителем, он поклялся быть мудрым и справедливым. Но ему сложно было владеть своими чувствами. Вселенская радость и адский гнев застилали ему глаза, влияя на его решения. Тогда Соломон обратился к мудрецу. Он хотел обуздать свои страсти. Мудрец думал несколько недель, а потом преподнес царю кольцо. Стоило Соломону взглянуть на него, как он обретал спокойствие, какой бы сильный гнев им ни владел. В минуты неудержимой радости царь вновь обращался к волшебному украшению.
– Что же в этом кольце особенного? – с тоской спросила Оля.
– На поверхности кольца было начертано. «Все проходит…», – умиротворяющим голосом ответил отец.
– Ага, проходит, – Оле показалось, что папа ее совсем не понимает.
– Это не все, – продолжил отец, – однажды Соломон был объят вселенским гневом, он стащил кольцо с пальца, хотел уже выкинуть его, но заметил, что внутри тоже выгравированы слова «И это тоже пройдет…». Соломон изумился. Почему он раньше не замечал этих слов? До глубокой старости царь не расставался с бесценным подарком. Но чем белее становились его волосы, тем грустнее он был. Вот однажды, греясь в лучах закатного солнца он снова обратился к своему кольцу. Последний луч раскрасил тонкие грани красными полосами, и в них прочел Соломон: «Ничто не проходит бесследно…», – папа замолчал, он смотрел на звезды и думал о чем-то своем.
Оля тоже молчала: «Да, все пройдет, и это тоже», – ей стало спокойно и уютно на душе.
***
Оля смотрела в окно, на проносящиеся, словно дикие птицы, покрытые золотом сопки. Почему Ане здесь не нравится. Что застит ей глаза? Это же потрясающе, великолепно! Какой простор, какой светлый воздух! А эти корабли на морском вокзале. А ледокол «Ленин». Величие было в каждом изгибе невероятной махины. Первое в мире атомное надводное судно. Он отработал полные 30 лет, большую часть из которых провел во льдах. Это же почти 30 кругосветных путешествий по экватору! Аня отвела Олю на экскурсию по ледоходу. Все внутри было отделано деревом, в центре стены кают-компании большое панно, посвященное освоению северного морского пути. Слева поморы на каком-то особенном судне, в середине первый русский ледокол «Ермак», справа- сам ледокол «Ленин». Тонкой резьбой высечены ледники и волны. Оля долго разглядывала композицию. Потом ее глаз остановился на светлом рояле, она была поражена тем, что здесь, на атомоходе может быть музыкальный инструмент. Какими людьми были те, кто жил и служил здесь? На фотографиях, развешанных по стенам, изображены сплошь известные личности: Юрий Гагарин, Фидель Кастро, король Норвегии Харльд V. Во второй комнате отдыха, так называемой курительной, стояли шахматные столы, электрокамин, у стен располагались темные, обтянутые кожей диваны. На этаже ниже, где жили рядовые моряки, имелась своя столовая, в которой стояли небольшие столики, и тоже был музыкальный инструмент, но на этот раз фортепиано. Еще Олю удивил экран, для моряков показывали кино! Когда девушка оказалась в машинном отделение, то долго разглядывала механизмы, паровые турбины, генераторы. Куча разных вентилей, натертых до блеска, статно смотрели на посетителей. Но самым потрясающим было не это. Экскурсовод дал возможность послушать, как работает настоящий двигатель. Громогласный шум разнесся по всему машинному отделению. На посту энергетики, в большом светло-зеленом помещении, располагались тысячи кнопок, лампочек и электрических схем. Сложно было представить, как выглядело это место, когда они все загорались. На стене висел монитор, его называют одной из первых систем наблюдения. Был на ледоколе и медицинский блок: рентген аппарат, операционная, лаборатория и даже кабинет стоматолога- все, что может потребоваться в путешествии по бескрайним волнам Северного Ледовитого океана. Каюты командования тоже были очень интересными, они отделывались натуральным полированным деревом. Оля была под впечатлением, пожалуй, больше эмоций вызвал у девушки только банный комплекс в Петергофе.
Оля нервно вздохнула, через час она окажется в Мончегорске, там ей нужно будет как-то добраться до воинской части, где служит Пашка. Они так давно не виделись. Как это будет? Глаза слипались, она медленно покачивалась в такт движениям автобуса.
***
Аня придирчиво осмотрела себя в зеркало. То, что она видела, ей откровенно не нравилось. Девушка терпеть не могла официальный стиль одежды. В ее огромном гардеробе было всего одно подходящее платье. Круглый ворот, идущий по ключицам, рукав три четверти, юбка, закрывающая колени, разрез сзади, для удобного шага. Единственное, что по мнению Ани, скрашивало этот черный скафандр – вырез-капелька на груди. Он пикантно подчеркивал формы, словно невзначай открывая ложбинку. Но Аня все равно раздражалась от одной мысли, что ей нечего надеть. Она зло швырнула горы кофточек и юбочек на пол. Хотелось все выкинуть. Ну почему, почему всегда так? В одном ты толстая, в другом слишком голая, третье -летнее! Единственное, что сдерживало ее от рыданий- идеально ровные стрелки на глазах. Она снова посмотрела на себя. Точно, стрелки! Подтащив к шкафу стул, она полезла в самый верхний ящик, где хранила чулки и колготки. Достав большой тканевый кофр, она спрыгнула вниз, высыпала все его содержимое на диван. Ага, вот они, черные чулки со стрелкой, теперь она не будет выглядеть как бабка Синюшка.
