Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
Май 2008
– Привет, я на даче, а ты разве нет? – громко кричала в трубку Аня, они с матерью занимались посадкой новых клубничных кустов, руки девушки были испачканы, она старалась держать телефон кончиками пальцев, чтоб не оставлять на корпусе черный налет
– Не, мы с Пашкой в «Бакаре», я думала, что ты к нам придешь, – отвечала Полина.
– Ты же с братом, я бы так и так отказалась, – Аня сморщила нос, она старалась избегать Пашки. Ей хватало его в театралке, но в свободное от занятий время видеть его она не хотела. Единственный, с кем бы она хотела провести вечер субботу, был Данька, но он ее никуда не приглашал. – Почему ты в городе?
– Так Билан же! – радостно ответила Поля.
– Что Билан? – не поняла Аня.
– Сегодня «Евровидение», я хочу его видеть! – щебетала подруга.
Улыбка скользнула по лицу Ани. Поля обожала песни Димы Билана, его «Ночной хулиган» звучал каждый раз, когда звонила вторая Полинина страсть. Соперничать с ними мог только «Баста». Если бы Полину разбудили ночью и попросили вспомнить любимую песню, то она не задумываясь бы начала читать: «Осень ворвалась безумными ветрами, проливными дождями, холодными ночами, желтыми листьями, странными мыслями. В поисках истины-вопросы как выстрелы…»24. Аня не понимала, почему несмотря на роман с байкером, Полина умирает по таким слюнявым любовным текстам.
– Я пас, смотреть не буду, уж лучше мы на даче останемся, – шепотом заметила Аня.
– Почему, -удивилась Поля.
– Да Андрей, мы с ним повздорили, не хочу мириться, – проговорила Аня.
– Что опять? – ехидно спросила Полина.
– Да ничего, мы с Данькой на Кирова выступали: он играл, а я пела и танцевала. Ой, так классно было. Знаешь, как прокачивает страх перед публикой, это тебе не фестивали и городские концерты. Ну так вот, Андрей узнал об этом. Он ужасно рассердился, говорит, что у меня в голове ветер, – сказала Аня расстроено.
– Да брось ты его, он тебе не подходит, -фыркнула Полина.
– У меня не получается, я может вообще никогда никого не бросала, всегда как-то меня, – пожалилась Аня.
– Ну тогда терпи, ты еще замуж за него выйди от того, что никого никогда не бросала, – веселилась Полина.
– Да ну тебя, рано мне замуж, – рассмеялась Аня, – до этого уж точно не дойдет.
8 августа 2008
Аня разглядывала себя в огромное зеркало в золоченой раме. Голубой купальник подчеркивал ее красивую фигуру, но девушку занимало совсем другое. Данька никак не шел из ее головы.
Недавно у Ани был день рождения, чтобы поздравить ее, Андрей прошел 30 километров пешком, выпросил увольнительную в военном лагере и добрался к ней. А Данька не сделал ничего, он просто забыл, позвонил через три дня, но лишь для того, чтобы позвать ее на вечер поэзии. Аня стиснула зубы, представив всю ту разношерстную тусовку: девочки с цветными волосами, странные, не очень опрятные мальчики, но главное- полное отсутствие смыслов. Она целый вечер просидела на городском пляже, вдыхая запах впитавшегося в песок пива, наблюдая, как горстка литературной молодежи читает свои вирши. Нет, все-таки Андрей – это правильный выбор. Для него Аня была королевой. Парень очень старался: под окнами дома красовалось признание в любви, ваза никогда не пустела, в ней каждую неделю появлялся новый букет. Такого внимания Ане никто не оказывал. Сейчас они собирались на море. Запищал телефон. Открыв сообщение, она пробежала глазами по строчкам:
«Никуда не едем, там война, вызвали в училище».
Что значит война? Почему они никуда не едут? Аня замерла. Не осознав до конца суть, она медленно двинулась к кассе, держа купальник в руках.
Войдя в квартиру, Аня услышала звук работающего телевизора. Мама была на кухне.
– Привет, – крикнула мама, голос ее был напряженным.
– Мы никуда не едем, -сказала Аня, садясь на табуретку, прячущуюся между столом и холодильником. Мама резала морковь, оранжевые ломтики вылетали из-под блестящего, тонкого лезвия. Лицо ее было печальное и уставшее.
– И слава Богу, – нервно проговорила она.-Ты даже не представляешь, что там творится. Пол жизни буду помнить рассказ Карины Георгиевны.
Аня знала, что это мамина коллега, она работала в бухгалтерии. После института, будучи юной девушкой, она уехала по распределению в Сухум, как ей это удалось, мама не рассказывала, история была о другом. В марте 1989 года в деревне Лыхны собралось несколько тысяч абхазцев, которые желали выйти из состава Грузии, восстановить статус республики. Следом недовольства разыгрались в Сухуме. Регион находился как на пороховой бочке. Абхазцы требовали исторической справедливости и независимости. После развала Союза ситуация накалилась до предела. Грузия восстановила конституцию 1921 года, тем самым фактически отменив автономный абхазский статус. Верховный совет республики бойкотировал это решения, требовал признать свою независимость. 14 августа 1992 года началась настоящая война.
Женщина вспоминала, как под обстрелами, спрятав под мышки своих сыновей в тапках и халате без документов, бежала она через кордон российских миротворцев с криком: «Я русская!». Страшные события повлекли гибель многих людей. Беспощадность и ненависть царили в регионе. Ей пришлось прятать лица детей не просто так. Через границу в самом начале пропускали только русских. Дети Карины Георгиевны унаследовали темные глаза и отцовский нос. Муж маминой коллеги родился и вырос в Сухуми. Он работал учителем в школе и после резни, которая там состоялась, собирал отрезанные головы своих учеников. Эта трагедия оставила на нем неизгладимый отпечаток. Мужчина перестал улыбаться и мгновенно поседел.
Мама встала, выключила пыхтящий чайник. Достала две кружки, одна была ярко желтая, с веселой улыбкой и носом кнопочкой. Вторая белая, с нежными розовыми цветочками. Плеснула в них дымящийся кипяток и бросила 2 заварочных пакетика. Аня следила за мамой, как ей удается сохранять спокойствие, когда вокруг хаос и мрак?
Она не могла понять, почему люди настолько непримиримы. Ведь сейчас не древний мир с первобытными законами. Как клочок земли может стоить стольких жизней? Ей казалось, что чем дальше уходило то время, тем меньше обсуждались ужасы военного бытия. Лишь изредка вставали они как серые тени, леденили душу. И вот теперь Аня воочию увидела историю. Ей стало очень страшно.
– Мам, почему Грузия нападает на Абхазию, ведь люди имеют право сами определять, как они хотят жить? Почему Россия должна защищать эти территории, ведь это же не наша земля? – Аня с волнением смотрела на мать.
– Мы защищаем, потому что там в первую очередь люди, простые, такие как мы с тобой, – мама сделала паузу, внимательно посмотрела на дочь, – представь, что кто-то захочет напасть на нас, а помощь не придет?
Аня задумалась. Действительно, а что, если никто не поможет, а им будут резать головы. В ее глазах русские военные выглядели настоящими героями. Она вспомнила пышные парады, блестящие на солнце сапоги, начищенные сверкающие кокарды и пряжки, гордые взгляды красивых, статных мужчин. Теперь она смотрела на это иначе. В груди все сжалось. Ей представился Андрей, принимающий участие в боях за жизни людей. Его серые глаза светились праведным огнем, он настоящий герой. Девушка восхищенно вздохнула.
День тянулся медленно. Аня следила за новостями по телевизору и ждала, что Андрея вот-вот отправят на границу. Тоска и горечь сдавливали сердце девушки. Страх потери сделал Андрея поистине лирическим героем. Аня почувствовала к нему странную нежность. Она ходила по комнате, тоскливо глядя в окно. Лучи заходящего солнца подсвечивали парк, пробегали по железным крышам далеких домов. За ними лентой тянулась железная дорога. Ане казалось, что в эти дни поезда проходят по ней чаще чем обычно. Протяжные гудки били по ушам.
***
Оля лежала на галечном пляже, ее окружало солнце и тепло. Она потянулась, поправила лямку купальника, которую стянула для ровного загара и перелистнула страницу книги. «Гарри Поттер и дары смерти» были для нее особенными. Она простояла в очереди в магазине 2,5 часа, чтоб купить ее в первый день продаж. Ей казалось, что магический мир должен быть каким-то другим. Но герои были настолько понятны, что Оля полюбила их с первой страницы. Именно сюжет о мальчике волшебнике вдохновлял ее, помогал держать эмоции в трудную минуту. Оля не всегда могла объяснить себе, что особенного она находит в этой книге, но она была ее любимой. Как-то давно-давно, когда в сеть попала 4 часть с ужасным переводом, ее одноклассница на принтере распечатала кучу страниц. Сброшюрованные их передавали от девочки к девочке как зеницу ока. Оля прочитала книгу за ночь. Сейчас, наслаждаясь солнечными лучами и шумом моря, она была погружена в магические строчки, где непременно будет счастливый финал. И у нее тоже будет, она была уверена в этом. С 1 сентября она опять идет в новую школу. Ее ждет много алгебры, физики и геометрии. Но она к этому готова. А еще новые знакомства и впечатления. С недавних пор Оля начала замечать, что для хорошего настроения ей необходимо постоянно быть в движении, общаться, что-то узнавать. Тяга к переменам гнала ее вперед. Она постоянно самосовершенствовалась и требовала того же от других. Думая об этом, она саркастично улыбнулась. Ей вспомнился Пашка, которого она пыталась менять. Когда он все-таки выбрал ее, а не Аню, она поставила ему еще ряд условий. Одним из них было – бросить курить. Но он так и не смог. А Оля не понимала, почему Аня принимает его таким, неужели ей все нравится? Несмотря на то, что с Аней у них сохранились дружеские отношения, она хотела, чтобы подруга менялась, росла, а та все больше увлекалась своей театральной жизнью и витала в облаках. Даже Мира стала думать о своём будущем. Оля видела, с каким мастерством Мирослава шьет. Было невозможно оторвать глаз от расписной батиковой юбки, которую она сшила к лету. Правда у Миры были свои заскоки, которые Оля точна не одобряла. Мирка танцевала Go-Go. То ли там действительно неплохо платили, то ли еще что-то, Оля не знала. Но в выходные по вечерам подружка пропадала в клубе, где вокруг нее сновали разные малоприятные элементы.
Декабрь 2008 год.
Полумрак бродил по комнате, крупные снежинки садились на карнизы и прижимались к стеклу, заглядывали в окна. Поля тяжело опустилась на стул. Сегодня в театралке им сообщили грустную новость-студию закрывали. Финансирования не хватало. Она, конечно, не собиралась прыгать по сцене детского кружка всю оставшуюся жизнь, но в животе все похолодело. Она с грустью думала о том, как водила хороводы вокруг высокой, покрытой мишурой и разноцветными шарами елки, о костюмерной, в которой пахло пылью и нафталином, о закутке под лестницей, где они совсем маленькие играли в прятки. Всего этого больше не будет, остался один, последний новогодний спектакль и все. Но это было не единственное, что волновало Полину. Она не знала, как рассказать об этом Ане. Подруга уже две недели болела. Сначала ее одолел страшный насморк, потом начался сильнейший кашель, и закончилось все пневмонией. Бесючий Пашка ерничал, что это все из-за того, что они бегают на переменах курить без курток. Это было так. Поля сама не знала, как подсела на тонкие, пахнущие ванилью, сигареты. Наверное, это произошло летом, когда она после тяжелого рабочего дня в разросшемся садоводческом хозяйстве общалась с продавщицами в магазине. А Аня начала уже с ней за компанию. Зазвонил телефон.
– Да, – проворчала Поля.
– Привет, у меня есть два билета в кино, пойдешь? -без лишних предисловий задала вопрос Оля.
– Да, – сразу согласилась Полина, сидеть дома ей не хотелось, слишком много тоскливых мыслей роились в голове, девушка предпочитала их избегать. -Где и во сколько?
– В «Родине», в восемь, – незамедлительно ответила Оля.
Полина глянула на часы, было без 3-х минут семь. Очевидно, что Оля позвонила ей последней. Поля хотела было обидеться, но передумала. Зачем?
– Сейчас выхожу, – ответила она и отключилась.
Девушка подошла к шкафу, вытащила оттуда короткое черное, шерстяное платье и плотные колготки, быстро оделась. Стоя перед зеркалом в прихожей, она накручивала на шею малиновый, кашемировый шарф, но он никак не хотел красиво ложиться. Входная дверь заскрипела. Поля почувствовала яркий аромат маминых духов.
– Привет, -продолжая крутить ткань, сказала Поля.
– Далеко собралась? – скидывая длинную, пушистую, норковую шубу, спросила мама.
– С Олей в кино, слушай, никак не могу завязать, как надо -то? – поворачиваясь к маме, спросила Полина.
– Сейчас, – стаскивая сапоги, сказала она. Без каблуков мама была чуть ниже Поли. На ее бледном лице залегли тени. Она взяла шарф, загнула его и накинула на голову дочери, аккуратно подцепила тонкие слои, прижала их, обозначив силуэт, после этого завернула один край вокруг шеи и протащила в петлю, образовав небольшой узел.
– Ну вот, – сказала мать, закончив, – ты бы надела мою шубу, там так метет и холодно, а твои эти пуховики только мух пугать.
Поля помедлила, она не любила мех. Но в пуховике иногда подмерзала, правда она достаточно редко ходила пешком, в основном ездила на машине, в ноябре она сдала на права, и отец стал разрешать ей водить его тачку. Но сейчас он был на работе и предстояло идти на автобус.
– Совсем холодно? – уточнила она.
Мать утвердительно кивнула и пошла на кухню.
***
Оля стояла в центре холла и ждала Полину. Ей до сих пор не верилось, что она нашла кого-то кто составит ей компанию в этот вечер. На самом деле Оля собиралась пойти в кино с новой одноклассницей, но та неожиданно заболела, Мира оказалась отчаянно занята-она собиралась на работу, у Ани была пневмония. Когда она позвонила Полине, то уже рассчитывала услышать: «Нет», но подруга согласилась – это было странно.
– А вот и я, – сказала взрослая дама, обряженная в длинную пушистую норку.
Оля не сразу узнала Полину.
– Ого, ты точно Анна Каренина, – ляпнула Оля.
– Самой смешно, – ответила Поля, расстегивая шубу и снимая шарф с головы, – мама сказала, что на улице дубак, и, надо заметить, там действительно адски холодно.
– Пошли в зал, – поторопила ее Оля.
– А попкорн? -удивилась Поля.
– Ну давай, тебе какой? -подходя к барной стойке, спросила Оля.
– Соленый, а на что мы идем? – перекидывая шубу через руку, спросила Полина.
Оля замялась, она не знала, как сказать Полине, что они идут на романтическое фэнтэзи по нашумевшей книги Стефани Майер. Девушка была уверена, что подруга скорчит кислую мину и засмеёт ее, но и молчать не было смысла.
– На «Сумерки», – помедлив, сказала она.
Поля кашлянула, если бы она спросила о фильме пока была дома, то вряд ли бы согласилась пойти.
– Может поменяем билеты? – предложила она.
– Нет, -твердо заявила Оля.
– Тогда с тебя еще и «Твикс», – прошипела она.
Оля ухмыльнулась, то, что Полина так легко сдалась, порадовало ее.
Серые, зеленые, коричневые краски сменяли друг друга. Туманная картинка, тонкая музыка и странное, какое-то глупое, несчастное и вместе с тем почти просветленное лицо актрисы создавало притяжение. Но лучше всех был Эдвард Кален. Оля уже видела этого актера в «Гарри Поттере и кубке огня», но там он не был так красив. Его бледная кожа, смоляные брови, точеное тело разжигали в Оле страстные чувства. Прикусив губу, она внимательно следила за происходящим на экране.
– Интересно, он ее сожрет, – прошипела ей в ухо Полина.
– Конечно нет, -шикнула на нее Оля.
– Жалко, -разочарованно вздохнула Поля, она не любила фильмы про любовь, а в вечные чувства с первого взгляда и вовсе не верила. Единственный, кто ей понравился, это сексуальный вампир-злодей, который объявил охоту на Беллу.
По экрану поползли финальные титры. Оля поднялась и потянулась, фильм ей очень понравился. Романтическая история любви впечатлила ее больше всего тем, что красавец достался обычной девушке с большим сердцем.
– Как тебе? – спросила Оля, когда подруги выходили из покрытых снежным узором стеклянных дверей.
– Так себе, – ответила Поля, застегивая верхнюю пуговицу маминой шубы. Мех не пропускал хитрый, стремящийся забраться поглубже ветер. – Может пройдемся немного, – кивая в сторону набережной, предложила она.
– Давай, – согласилась Оля, – а мне очень понравилось.
– Это все сказки, героиня стремная и посредственная. Проще говоря, она серая мышь, – пожала плечами Полина, ступая по толстому скрипучему слою снега. В желтом свете фонарей крупные хлопья напоминали светлячков. Девушка выставила руку вперед, на ладонь тут же спикировала жирная снежинка.
– Не соглашусь с тобой, у нее сильный характер, она умная, добрая, смелая, – запротестовала Оля.
– Да ну, много ты знаешь примеров, когда кто-то захочет заглянуть в душу дурнушке? Только в сериалах мы видим, как всякие там Кати Пушкарёвы становятся прекрасными принцессами после того, как кто-то их уже полюбил. В жизни так не бывает. Если ты стремная и нудная, то куковать тебе в одиночестве, – ответила Поля.
– Я так не считаю, – обиделась Оля, – что с твоим настроением?
– Да, ерунда, но неприятно, – махнула рукой Полина, – театралку нашу закрывают, надо Ане сказать. Ты же знаешь, какая она впечатлительная. Не хочу приносить дурные вести.
– Да уж, никогда не могла понять, что стоит за всеми ее слезами, – пробурчала Оля, привычка Ани рыдать по поводу и без раздражала ее.
– Актриса, что с нее взять, – подражая режиссеру их театралки, ответила Поля.
– Как думаешь, долго она еще Андреем вертеть собирается, – неожиданно спросила Оля. Она наблюдала за этой парой и никак не могла понять, на чем строятся их отношения. Не было такого, чтоб Аня демонстрировала сильную любовь.
– До смерти, наверное, – пренебрежительно бросила Полина, – Андрей, конечно, попал, я удивляюсь, как можно быть таким близоруким, она же Даньку любит. Тот, правда, натуральный свин.
– Почему? – заинтересованно спросила Оля, она знала Даню очень поверхностно.
– А, там сложно все, я вообще не понимаю, что между ними происходит- на сцене искры, в жизни -фуфел, – выругалась Поля, – я понимаю, почему Анька с Андреем, он хоть и зануда, но мужик: подарки дарит, на свидания водит, все починить может. Летом у них на даче компостную яму вырыл, крышу починил.
– Фу, какая гадость, – возмутилась Оля, – она же им просто пользуется.
– Не совсем, Анька пытается убедить себя в том, что любит его. Но ты же не хуже меня знаешь, что влюбляется она только в мудаков, – глядя на новогоднюю подсветку, ответила Поля.
По правде сказать, Поля не знала, Аня всегда охотно рассказывала о своих амурных похождениях, но никогда не выказывала глубины переживаний. Единственный раз она заламывала руки, лишь страдая по Пашке, но это было очень давно. Оля была уверена, что никто с тех пор не бередил душу подруги, а оказалось, что были еще…. Обида уколола ее куда-то в живот. Интересно, почему Аня рассказывает все Поле, а не ей? Что еще она не знает?
Огоньки, украшавшие старинные здания весело светились, обвивая темноту ночи яркими бусами. Город, засыпанный снегом, больше напоминал картинку в хрустальном шаре, заполненном жидкостью и мелкими блесками. Стоило потрясти такую игрушки, и начиналось волшебство. Мерцающие снежинки-дождинки медленно вальсировали, скатывались по стенкам, покрывали пряничные домики толстым слоем золотой пыли.
Май 2008 год.
Синяя лавочка расположилась под сенью плакучей ивы, склонившей ветки к поросшему камышами пруду. Около самого берега на гладкой, пахнущей тиной воде качалась утка. Аня пришла сюда, чтобы встретиться с Данькой, но он, как всегда, опаздывал. На ее коленках лежала толстая книга «История государства Российского», все эти даты и события давно минувших дней никак не укладывались в голове. Тоскливо она перевернула страницу. Зачем ей это все? Вот уже полгода она зубрит, зубрит и зубрит, но ей это совершенно не нравится. Наверное, было бы легче, если бы их театралка не закрылась. Но руководство ДК решило, что студия не приносит дохода, уволила руководителей и распустила группу. Это было как раз перед Новым годом. Андрей вот-вот должен был отправиться на стажировку. Несколько дней подряд он ходил мрачнее тучи. Аня чувствовала, что у парня на душе скребут кошки. Наконец он не выдержал и спросил ее, поедет ли она с ним после впуска. Девушка была ужасно расстроена развалом студии и ляпнула, что непременно поедет.
В этот момент она совсем не думала о значении его слов. Выпуск, отъезд – все казалось таким далеким. И вот теперь она почти замужем. Свадьба назначена на июнь. Аня сглотнула, в перерыве между экзаменами она должна была пойти под венец. Как можно выходить замуж, если она не может решить даже какие предметы ей сдавать? После предложения о театральном институте пришлось забыть. Какие театры в военном городке? Теперь у всех ее одноклассников в ведомости значилось 4 дисциплины, а у нее – целых 8!
Гоня от себя грустные думки, девушка уставилась в учебник: «Успех в присоединении Астрахани и Казани утвердил Ивана во мнении о непобедимости своей новой армии. Он решил присоединить территорию слабеющего Ливонского Ордена. В 1558 году началась Ливонская война, в которую вступили Швеция, Польша и Дания. В результате этого затяжного конфликта в 1583 году Ивану пришлось признать свое поражение и отказаться от ряда территорий в Прибалтике.»
Но чтение не захватывало ее. Скучные строки не оживали. Специальная литература не уводила в прекрасным мир, а наоборот заставляла Аню зевать. Мысли снова разбрелись.
– Привет, – садясь рядом, сказал Данька и бросил на нее презрительный взгляд. Последнее время их отношения совершенно испортились. Аня не могла понять, кто они друг другу. Раньше они много времени проводили вместе, часто гуляли, выступали, пели. Многие их знакомые были убеждены, что у них роман. Но Аня-то знала, что он даже за руку ее никогда не брал, если этого не требовала роль. Неопределенность съедала ее изнутри.
– Привет, – улыбнувшись ему, сказала Аня.
– Все учишься? – односложно продолжал он.
– А что, у меня много вариантов? – состроив глазки, спросила она.
– Тысячи, но только не тот, который выбрала ты! Зачем тебе это, вы все равно разведетесь! – фыркнул Данька.
– Откуда тебе знать, он меня любит, он хороший, внимательный, порядочный, – она хотела добавить какую-нибудь колкость, но не решилась.
– Хоть сейчас в музей, под стекло! Ты что не понимаешь, что это не твое? – разгневанно заявил он.
– Почему не мое? – скорее для себя, нежели чем для него, спросила Аня. Сразу после того, как Андрей сделал предложение, она разговаривала об этом с мамой. Та была рада. Она видела в будущем зяте золотого человека, а сомнения дочери списывала на неопытность и молодость.
– Я думал, что тебе интересен мир, что ты хочешь быть свободной, а не закрыться в четырех стенах и рожать в год по ребенку, – высокопарно заявил Даня.
– Какая чушь, с чего ты взял, что я не увижу мир? А детей я вовсе не хочу, – выпалила Аня.
– Какая же ты глупая, – вместо объяснений рявкнул он.
– Что ты так завелся? – с удивлением глядя на Даню, спросила Аня. -Даже если так, это моя жизнь, что хочу, то и делаю, тебе -то с этого что?
– Не выходи за него, поехали со мной в Питер, еще идут туры, – как-то просительно предложил он.
Аня выпучила глаза, что это? Раньше Данька ни о чем таком не заговаривал.
– А если я провалюсь? – неуверенно ответила она.
– Ты не провалишься, – заявил он, – ты талантливая, яркая, у тебя есть фактура.
Аня не верила своим ушам, раньше он так никогда не говорил.
– Я не знаю, мне страшно, – честно призналась она.
– Чего ты боишься? – наставительно спросил он.
– Что не поступлю, ничего из меня не выйдет, да и таких актрисулек как я полно, мама говорит, что актерство- не профессия, – грустно ответила Аня.
– Поэтому замуж? – сердито спросил он.
– И поэтому тоже…
– Поехали со мной, снимем комнату, будем вместе учиться, пробиваться, – размечтался он.
– С чего бы мне с тобой жить в одной комнате, – опешила Аня.
– Мы же с тобой друзья, будет классно, – ответил он.
Друзья? Аня чуть не выругалась вслух, вот уж кем-кем, а другом она его точно не считала.
