Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
***
Оля шла по золотой аллее к воинской части, скрывающейся за поворотом. Ноги у нее дрожали. Небольшой пакет с разными домашними вкусностями и подарками шуршал и колыхался, мешая девушке. Еще чуть-чуть, и она его увидит. Перед ней замаячил КПП. Она вздрогнула. Там, у ворот стояли несколько парней в камуфляжной форме. Оле показалось, что ее каблуки стучат слишком громко, и она привлекает излишнее внимание. Но развернуться и убежать Оля не решилась. Она шагала вперед.
– Оля, -вдруг крикнул высокий, очень худой парень, он вытянул руки и радостно заключил ее в объятия.
Девушка от неожиданности прикусила язык. Она не ожидала, что Паша так изменится. На худом лице его огромными озерами сияли глаза. Оля обвила его шею руками, прижалась к нему. Пашка подхватил ее и раскружил.
– Ты все-таки приехала, не могу поверить, – радостно воскликнул он, опуская Олю на землю.
– Николаев, -крикнул голос из окошка белой каменной будки, – хорош обниматься, иди за увал распишись.
Пашка поставил Олю на землю.
– В смысле за увал? -не понял он, – кто меня отпустил то?
– Вот уж не знаю, но Батянкин сказал, что ты можешь х….ть, раз за тебя Такие люди просят,– ответил парень из дежурки.
Паша непонимающе посмотрел на Олю. Та отрицательно покачала головой, делая вид, что ничего не знает.
***
Вчера днем, когда она сидела в симпатичном ресторанчике «Шанхай» и ждала Аню, задумчиво ковыряя wok с курицей, напротив нее сел Игорь.
– Привет, – широко улыбаясь произнес он.
– Неожиданно, ты тоже договорился встретиться с Аней? – накручивая на палочки лапшу, удивленно спросила Оля.
– Нет, я обедал, вон с тем важным дядькой, – он махнул рукой в сторону крупного, похожего на медведя мужика, одетого в полицейскую форму, – я так подошел, поздороваться. Аня сказала, что ты завтра едешь к своему другу. Ты же знаешь, что вы сможете пообщаться немного, но ни тебя в часть, ни его в город никто не отпустит?
Оля кивнула, она понимала, что свидание будет коротким, но все равно очень хотела поехать.
– Я окажу тебе маленькую дружескую услугу, сделаю пару звонков, у вас с другом будет время вдвоем, – он хитро подмигнул. Оле стало не по себе, в словах Игоря сквозили двусмысленные намеки.
– Это совсем необязательно, – складывая руки на груди и отодвигаясь, ответила она.
Глаза Игоря холодно блеснули.
– Не волнуйся, мне ничего от тебя не надо, просто хотел помочь, не за 30 минутами ты ехала из Москвы сюда, правильно? – стараясь быть как можно более приветливым, спросил мужчина.
– Ты тоже военный? – поинтересовалась Оля.
– Не совсем, – Игорь улыбнулся, – а что, Аня ничего не рассказывает про меня?
– Нет, мы тебя не обсуждаем, вообще мне ее муж достаточно симпатичен, он хороший человек, – неожиданно для себя выпалила Оля.
Игорь заржал.
– Какое дерзкое заявление, осуждаешь подругу? – заглушив хохот, спросил он.
– Определенно, – кивнула Оля, – у Ани всегда были проблемы с дистанцией, она не чувствует, когда пора остановиться. У нее везде сцена, где она героиня любовного романа.
Игорь нахмурил брови. Скулы его дернулись. Он представил, что для Ани отношения с ним- стандартная история. Руки сжались в кулаки.
– Не очень красиво ты о ней говоришь, выходит, что Аня слаба на передок, – выплюнул он.
– Фу, – поморщилась Оля, -какая гадость, нет конечно. Просто ей нравится идея любви, я думаю, что она так ощущает жизнь.
– Она поэтому вышла замуж? – задал Игорь следующий вопрос, не понимая до конца, что же хочет сказать Оля.
– Нет, не поэтому, Аня с мамой жила, еще с бабушкой и дедушкой. Ее мама никогда не была замужем, всегда одинокая, гордая и самостоятельная. И ей было тяжело. С Ани много требовали: хорошо учиться, быть послушной, правильно себя вести. Мама во многом контролировала ее. Аня сама мало что могла. Когда умерла бабушка, то у дедушки появилась женщина. В семье начались конфликты и ссоры. Мама постоянно ругалась со своим отцом, а Аня все это наблюдала, иногда она старательно долго задерживалась в театралке или музыкалке, чтобы не видеть и не слышать их. Еще Ане нравилось нравиться. Она хорошенькая, этого у нее не отнять. Она этим пользовалась, встречалась с мальчишками, но никогда ничего серьезного у нее не было. Так, лёгкий флирт и не более. Все ее ухажеры были ужасно бестолковыми. А потом появился Андрей, он был очень обязательным, ответственным, знал, где, когда и что они будут делать, во всем старался ей угодить. Ане, при всей ее воспитанности, всегда не хватало порядка и организованности. Андрей все контролировал, был ведущим. Она просто за ним тянулась. Плюс он очень нравился ее маме. Ему нужно было жениться, чтоб к месту службы поехать с супругой. Ведь женатому офицеру и жилье получить проще, ну и плюшки там еще всякие, разве нет? – Оля вопросительно посмотрела на Игоря. – А Аня просто не отказалась. На мой взгляд, она сменила маму на папу. Если можно так сказать. Но почему ты сам у неё не спросишь, зачем эти шпионские игры? – Оля сверлила Игоря глазами, ей хотелось понять, что происходит у Ани с ним. Такие отношения были для девушки в новинку.
– Я спрашивал, но она не рассказывает, – пожал плечами Игорь, – значит не от большой любви?
– Я не знаю, если у нее и была к кому настоящая любовь, так это к Даньке, – продолжила сплетничать Оля. Несмотря на Анину просьбу не откровенничать с мужчиной, каким-то странным образом ее обычно сдержанный язык развязывался в его присутствии.
– И долго они встречались? – снова нахмурившись, спросил Игорь, в его памяти всплыло письмо с подписью от Д.
– Они не встречались, в традиционном понимании этого слова. Играли в театральной студии вместе, выступали на городских конкурсах, обсуждали литературу, музыку. Ну и с Данькой вообще никто из девчонок не смог бы встречаться, тем более Аня, – Оля рассмеялась.
– И что же с ним не так, он этот что ли, ну нестандартный? – хмыкнул Игорь, представляя себе курьезность ситуации.
– Вовсе нет, просто он влюблен в поэзию. Ему необходимо, чтоб им восхищались, его вдохновляли, тогда он может писать. А Аня не готова сражаться за место главной музы. Она сама всегда хотела быть в центре внимания, – Оля хмыкнула. Именно так ей объяснила Аня свои странные отношения с Даней несколько лет назад.
– Спасибо за откровенность, буду иметь в виду, -сказал Игорь, вставая, сделав несколько шагов он повернулся к задумчивой и грустной Оле, – а что не так с цветами? – прищурившись, спросил он.
– С какими цветами? – не поняла Оля.
– Аня их не любит? – уточнил он.
– С чего ты взял? – совсем растерялась Оля. – Ей нравится сирень, ромашки очень любит, колокольчики, гвоздики белые, да и вообще все цветы, которые в деревне в полях растут. Розы тоже любит, только не красные, особенно чайные ей нравятся, типа шиповника, у них на даче целый куст, рядом с жасмином, она всегда мне привозила букет.
Игорь удовлетворенно кивнул и пошел к выходу. Мужчина-медведь достал кошелек, вынул оттуда несколько зеленых купюр, с символом милого сердцу Оли города, не глядя положил их на стол и удалился. Оля осталась сидеть в полной растерянности. У нее было такое чувство, словно она на допросе сболтнула лишнего, и теперь из-за ее слов, истолкованных неправильно, пострадает близкий друг. На душе скребли крысы.
***
– Как тебе удалось выцарапать меня? – снова и снова повторял Пашка, самозабвенно поглощая кусок шашлыка. Они сидели в небольшом грузинском ресторане на летней веранде, кроме них там никого не было. Оля зябко куталась в потрепанный плед. Холодный ветер разбросал по деревянному полу крошечные листья, они словно золотые монетки звенели при малейшем колыхании воздуха. На столе перед Олей стоял большой стеклянный чайник, в нем, выпуская из носика тонкие струйки ароматного пара, покачивался малиновый чай. Девушка с наслаждением вдыхала запах северной осени.
– У Аниной подружки папа помог, – соврала она, ей не хотелось говорить об упоминать про Игоря. После вчерашнего разговора на душе до сих пор было неспокойно.
– Я безумно рад, что ты приехала, до сих пор поверить в это не могу, – Пашка улыбнулся и положил свою большую ладонь поверх Олиной, – как ты там в Москве?
– Мне очень нравится, Москва невероятно красивый город, в нем столько возможностей, я учусь и работаю.
– Ты все-таки поступила в консерваторию? – удивленно спросил он.
– Нет, – отрицательно покачала головой Оля, было время, когда она серьезно думала над тем, чтоб стать оперной певицей, но потом увлеклась языками. Изучая их, Оля открывала целые миры. К 11 классу она уже сносно говорила на английском и французском, сейчас во всю штудировала немецкий, еще хотела освоить испанский и японский. Но училась она на международном финансовом управлении, – с музыкой я завязала.
– Жалко, голос у тебя что надо, – заметил Паша.
– Только голос? – обиделась Оля, ей вдруг показалось, что она зря приехала, и никакого романтического влечения между ними уже не осталось, только воспоминания о наивной детской дружбе.
– Нет, конечно, нет, ты -красавица, – смутился Паша, на щеках его проступил румянец, – а я могу тебе это говорить? Ты меня простила, ну за эту…
Оля утвердительно кивнула.
– И за ту, и за эту, – добавила она, намекая, что его роман с Аней ее тоже больше не волнует.
– Мне Поля говорила, что вы с Аней снова дружите, – наливая себе чай в чашку, промямлил он, – даже на свадьбе у сестры вместе были. А я не был, и это отстой, у меня племяшка скоро родится, а я тут болты пинаю.
– Ну мне Полина тоже рассказала, как ты сюда попал, может стоило меньше пары загибать и экзамены вовремя сдавать? – иронично вставила Оля, вспомнив, как смешно Поля показывала подготовку Паши к сессиям, как он хронически просыпал все занятия, а потом гульбанил с парнями в общаге.
– Если бы у бабушки была борода, она была бы дедушкой, – насупившись ответил Паша, – вы жуткие сплетницы, слушай, как тебе Полькин муж?
– Вадик? – Оля удивилась, она видела его только один раз, рассказать о нем могла совсем немного, он явно любитель выпить, достаточно общительный мужик с традиционными ценностями, ничего примечательного, за что можно было бы зацепиться, в нем не было, – честно – не знаю, а что?
– Мать говорит, что он чудовищный, вот хотел узнать, такой же мерзкий, как мой отчим или так…– вздыхая, ответил Паша.
– А что не так с твоим отчимом? – Оля помнила, что, когда Паша учился в 10 классе, его мать неожиданно выгнала мужа из дома, а Пашка около месяца в школу не ходил, Полина отказалась рассказывать об этом.
– Кроме того, что он мне башку проломил, матери изменял и бухал как последняя скотобаза? – уточнил Паша.
– Я не знала, – расстроенно ответила Оля.
– Ну, это не то, чем гордятся, правда? Не у всех же папы в университете философию преподают, – этот камень был брошен в Олин огород, – пойдем погуляем, тут есть красивое озеро, парк, а еще памятник лосю.
Они расплатились и пошли к Ленинградской набережной. Оля разглядывала низенькие домики, пристроившиеся вдоль улицы, снующих мимо, озабоченных чем-то людей. Да, несмотря на всю красоту северной природы – это точно не Москва, не Петербург, очень бедно, местами грязно, кругом пробиваются на свет следы разрухи. Советское устаревает, прогнивает, а новое никто не строит.
– Паша, а где работают местные жители? Все военные? – поинтересовалась она.
– Многие да, очень большое количество пенсионеров, ну и еще «Североникель» или как-то так называется, говорят, что из-за ядовитых паров, которые завод выбрасывает в воздух, зимой снег желтый, к тому же, это сегодня солнечно- тебе повезло, обычно небо тут серое. Но вообще работы здесь мало, очень депрессивное местечко, статистика по преступности тоже весьма высока.
– А почему же отсюда не уезжают? – изумилась Оля.
– А куда уедешь? -резонно заметил парень, – квартиры тут дешевые, но желающих их купить почти нет, продавать можно годами, а на вырученные деньги даже приличный дом в деревне не купишь. И ты не права, еще как уезжают, молодежи очень мало, все, кто могут, бегут отсюда. Но это не только здесь. Север весь такой. Что тебя удивляет?
–Так странно, вроде столько сил сюда вбухано, а такая нищета кругом, – покачала головой Оля, глядя на деревянный разваливающийся барак.
– А у нас разве не так? – перехватив взгляд девушки, спросил парень, – на вокзалах, на силикатке, на Фрунзенском шоссе, на Первой тормозной, на Парижской коммуне? А вся пятерка? Оля, это только в Москве все вылизано, а за МКАДом жизни нет, – замогильным голосом ответил Паша, – все это очень невесело, знаешь, здесь где-то есть остров любви, – беря Олю за руку, молниеносно меняя тембр голоса, продолжил Паша, – там саамы свои свадьбы играли, слово у них было такое заковыристое, эх, нет- не вспомню, но остров в честь женской косы называется, невесте перед праздником особую ритуальную прическу делали, мне один контрактник рассказывал, что он туда свою девушку на лодке возил предложение делать. Я бы тебя тоже отвез….– как-то стушевавшись вдруг, сказал Паша.
Оля замерла, она пыталась понять, что Пашка хочет этим сказать.
Они шли молча. Он крепко держал ее за руку.
***
Аня только что закончила свою часть презентации. Теперь говорила Надя. Девушку поражал спокойный, статный, уверенный вид подруги. Аня же до сих пор волновалась при выступлении. Переключая слайды, она старалась улыбаться, периодически поправляя рукой волосы, касалась то скулы, то губ, эти жесты настоль плотно вошли в ее жизнь, что она их даже не замечала. Вокруг было полно людей: студенты, преподаватели, журналисты местных газет, пара дипломатов, еще какие-то люди, с высоко интеллектуальными лицами. Несмотря на то, что Игорь обещал появиться, Аня его не видела. На душе становилось спокойнее, она почему-то стеснялась его присутствия, боялась, что он выкинет какую-нибудь штуку. На экране появился фрагмент с разрушением Берлинской стены. Они с Надей долго обдумывали, стоит ли анализировать эту сцену. Аня была уверена, что это важная часть истории, именно с нее началась интеграция.
Закончив свое выступление, девушки отошли к фуршетному столику и взяли по бокалу шампанского.
– Барышни, большое спасибо за ваш рассказ, было весьма информативно, – прозвучал рядом с ними голос, растягивающий и раскатывающий Р.
Аня посмотрела на обладателя этого урчащего Р. Высокий, светловолосый мужчина в сером костюме. Она не смогла понять, сколько ему лет: лицом он был молод, но серые глаза оплетала тонкая сеть морщин, веки скованные и уставшие, покрывал частый ряд коротких прямых ресниц.
– Приятно слышать, – улыбнулась она, ее тонкие пальцы оторвали от веточки виноградину и отправили в рот, слегка задевая ярко накрашенные губы. Мужчина заинтересованно следил за ней.
– Но это все-таки не журналистика, в том смысле, в каком ее принимают у нас, – медленно продолжил он.
– Что вы имеете в виду? – вмешалась Надя, она страшно переживала, когда ее работы вызывали сомнения, у нее была очень высокая планка.
– Я хочу сказать, – не отрывая взгляда от Ани, но обращаясь к Наде, пояснил собеседник, – журналистика в первую очередь должна помогать людям, воспитывать в них гражданскую позицию. Что-то вроде прививки от неравнодушия. В вашем выступлении этого нет, такая ласковая публицистика, где можно увидеть, как все красиво и празднично. Я бы сказал, что похоже на рассказ учительницы, для глуповатых школьников, извините за мою прямоту, – слегка кашлянув, закончил он.
– По-вашему говорить о книгах, картинах, фильмах нужно с воспитывающими нотами? – вздернула брови Аня. Ее зрачки слегка расширились, губы приоткрылись. Она встряхнула волосами. Гнев и раздражение просыпались в животе.
– Простите, как Вас зовут? – спокойно спросил мужчина.
– Анна, – откидывая прядь с лица, ответила девушка, – а Вас?
– Матеуш Новак, я главный редактор небольшой газеты в городе Лодзь, и нет, Анна, никого не надо воспитывать. Но то, о чем вы говорите и пишете должно быть близким, острым, заметным, чтоб каждый, кто коснулся вашего текста, уже не смог его забыть, – он бросил на Аню весьма красноречивый взгляд. – А вы оперируете общими фразами, словно прикрываете ими свою беспомощность, – мерным голосом ответил он.
Аню бросило в жар, его странные взгляды и намеки расстроили девушку. Слова метрономом отстукивали в ушах, она уже слышала подобное раньше, от Даньки, когда он критиковал ее работы. Про ее прозаические тексты он всегда говорил: «Стихи у тебя хорошие, но проза-тоска, ты как попугай: красиво, ярко, но без души».
– Как интересно вы нас раскритиковали, – упавшим голосом заметила Надя. Фраза о беспомощности задела ее за живое.
– Напротив, я искренне убежден, что ваши старания заслуживают похвалы, возбуждать интерес к литературе,– он нехотя оторвал глаза от Аниного платья, и посмотрел на Надю,– большой труд, я стал замечать, что художественную литературу старательно вытесняет кинематограф, кстати, фильм, кадрами из которого вы иллюстрировали своё выступление, – тому подтверждение, и все же, вам удалось обратить внимание на достоинства писателя, эстетику романа и его актуальность, а еще вы сопоставили это со своей культурой, ну и попытались найти место в мировой сокровищнице шедевров. Я думаю, что у вас есть все задатки для того, чтобы продолжить свое развитие в журналистике, какое бы направление вы в ней ни выбрали. А теперь извините, вынужден прервать нашу любопытнейшую беседу, вон там скучает моя прекрасная знакомая, – он указал рукой в другой угол зала, где весело общались преподаватели литературы с кафедры МГПУ, журналистка Татьяна Брицкая и очень симпатичная, белокурая молоденькая радиоведущая Женя, которая делала программу «Мурманск Культурный», – это вам, -вновь прожигая Аню глазами, протянул он визитку.
– Ань, разве у нас все было так плохо? – сокрушалась Надя, глядя на подругу.
– Ну, видимо, в следующий раз будем умнее, теперь то уже все равно ничего не исправишь, – поджав губы, ответила Аня, ее глубоко взволновали слова Матеуша. Она не понимала, чем дала повод к непристойному намеку. Но больше всего ее печалило, что она опять не осилила серьезный текст. Ей никак не удавалось прыгнуть над собой. Все время она не добирала, – я сейчас вернусь.
Аня вышла из зала и пошла по темному коридорчику, ей было душно, хотелось умыться. Завернув за угол, она практически врезалась в Игоря. Он стоял в узкой арке и разговаривал по телефону. Вид у него был грозный. Аня хотела пройти мимо, но он вытянул руку и преградил ей путь. Она оперлась спиной на стену, недовольно складывая руки на груди. Игорь быстро попрощался и сунул телефон в карман джинс.
– Уже уходишь? – сердито буркнул он.
– Нет, планировала еще задержаться, давно ты пришел? – в тон ему ответила Аня.
– Недавно, но видел достаточно, кто ты сегодня: развратная училка или похотливая секретарша? – указывая на Анин наряд, спросил он.
– Хам, – разозлилась Аня, почему он все время пытается ее задеть?
– Ну почему же? Тот франтоватый поляк явно оценил, он ничего, ты присмотрись, – продолжал плеваться ядом Игорь.
– Иди к черту, – процедила она, откидывая его руку, прошла вглубь коридора. Его ответ не заставил себя долго ждать. Сделав два шага, он стремительно схватил Анин локоть, повернул девушку к себе и жадно поцеловал. Второй рукой нащупал дверную ручку туалетной комнаты, створка тихонько скрипнула и отворилась. Пятясь, он тянул Аню за собой в полумрак серого кафеля, освещенного парой ламп, мерцающих словно свечи в подземелье.
На часах было около 12 ночи, когда Аня повернула ключ в замочной скважине. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Секс в туалете, до чего она докатилась! Этот мужчина вьет ее как хочет. Почему с ним она такой кисель? Скинув туфли и сев на пуф в прихожей, она уткнулась носом в белые гвоздики. Как он узнал?
– Ты поздно, -раздался из кухни Олин голос.
Аня устало поднялась и пошла на звук. Подруга сидела на мягком диване и читала «Гарри Поттера». Аня подошла к подоконнику, взяла с него большую вазу.
– Клевое платье, еще и чулки со стрелкой, – ухмыльнулась Оля, – весьма…
– Ты меня хвалишь или намекаешь, что вид блядский? – тоскливо спросила Аня.
– Ну… – протянула Оля, – одно другого не исключает, – наконец ответила она, – но разве тебя это когда-то смущало? Тебе же нравилось.
– Оль, скажи честно, по шкале взбалмошности, легкомысленности и доступности ты сколько мне поставишь? – нервно произнесла Аня.
Оля замялась, ей не хотелось обижать Аню. У каждого человека есть плюсы и минусы. И в остальном Аня была определённо положительной.
– Не мне судить, – уклончиво ответила Оля.
– Более чем красноречиво, – опускаясь на табуретку, подпирая руками голову, пробормотала Аня.
– Ань, с каких пор тебя это беспокоит? Ты красивая, яркая. Многие девчонки мечтали бы быть на твоем месте. Красивые цветы, кстати.
– Может меня начало беспокоить в тот момент, когда даритель этих цветов не стесняясь намекнул мне на то, какая я? Или, когда мне сегодня один польский журналист дал свою визитку. При том, что он ужасно жестко раскатал наше с Надей выступление. Оль, мне кажется, что единственное мое достоинство – это симпатичная мордашки и очевидная доступность. А во всем остальном я ужасна. Ничего у меня не получается, – Аня вытерла глаза тыльной стороной ладони, тушь поплыла и размазалась, делая ее похожей на героиню фильма ужасов.
– Тебя Игорь обидел? – спросила Оля. Она чувствовала, что их случайный разговор не принесет подруге ничего хорошего.
– Да нет, он вел себя не более вычурно чем обычно. Ты понимаешь, я просто не могу ему отказать. И главное, я понимаю, что надо с ним расстаться, что от него у меня будут проблемы. Но… Ужасно. Иногда мне кажется, что я в него действительно влюблена. Но чувства эти какие-то больные.
– Еще несколько дней назад ты говорила, что это все так, не серьезно. А как же Андрей? – задала враждебный вопрос Оля.
– Я не знаю, серьезно это или нет. Игорь хочет, чтоб мы с ним съехались, а я этого не хочу, я вообще не хочу ни с кем жить, – в ужасе сказала Аня, – я это недавно поняла. Но Андрей не заслуживает, чтоб с ним так поступали, злоупотребляли его безграничным доверием. Только как от него уйти, где жить, вернуться к маме? Переехать к Игорю? Ужасно, – речь Анны становилась все более бессвязной.
– Знаешь, ты, конечно, накосорезила, но не все так страшно, ты же взрослая, ты работаешь, можешь снять квартиру, жить сама. Почему бы тебе об этом не подумать? – Оля внимательно смотрела на Аню.
– А если я не справлюсь? – ответила она.
– Вот когда не справишься, тогда и будешь решать, – категорично ответила Оля. Она искренне не понимала, почему Ане так сложно принять свою самостоятельность.
– Может ты и права, прости меня, я такая эгоистка. Ты завтра уезжаешь, а я даже не спросила, как прошло твое свидание? – вытирая слезы, спросила Аня.
– Хорошо, я бы сказала волшебно, ты знаешь, я чувствую, что это настоящее. Мне кажется, мы снова вместе, – мечтательно ответила Оля, вспоминая, как они целовались с Пашкой на смотровой площадке, строили смешные гримасы памятнику лося, и как тяжело было прощаться.
– А как же твой архитектор? – намекая на близость ситуации, спросила Аня.
Оля вздохнула, она понимала, что имеет в виду Аня. Да, определенно она поступала плохо, но она точно знала, что, вернувшись в Москву, расстанется с парнем в первый же день. В тот момент, когда пришла Аня, Оля как раз продумывала нужные слова.
***
Поезд издал прощальный гудок, Аня медленно побрела по платформе. Оля уехала, и вместе с ней в густом тумане исчезло время, которое она могла тянуть, оставляя без ответа предложение Игоря. Он ждал ее на парковке. Все выходные хотел провести с ней. Для Ани это было очень странно, о чем они будут говорить, чем заниматься? Ей было очевидно, что никаких общих интересов у них нет. Она села на переднее сиденье, слишком сильно хлопнув дверью. Игорь недоуменно посмотрел на нее.
– Мне понравилась твоя подруга, она определенно с характером, – добродушно произнес он.
Аня кивнула, ожидая от него колкости, но Игорь завел мотор.
– Ты знаешь, по субботам я обычно стреляю в ТИРе, ты не будешь против, если мы заедем туда на час, – закуривая спросил он.
– Нет, не буду, я никогда не видела, как стреляют, – отозвалась Аня, – только в кино.
– А на ОБЖ вы никогда этого не делали? – удивился он.
– Ой, у нас этот предмет проходил блоками один раз в конце года, мы ходили в другую школу, где был специальный комплекс. ЧС изучали, мед. помощь была, стрелять тоже водили, только я загнула те уроки, сказала, что пацифистка, там преподаватель был такой противный, отставной прапорщик, требовал, чтоб мы здоровались с ним особенным способом: вставали по стойке смирно, и кричали: «Здрав», ну не чумной ли? – Аня улыбнулась, вспоминая, как они с Полиной по весне свинтили с тоскливого урока и отправились в парк, там недавно обновили цепочные карусели, и девчонкам натерпелось их опробовать.
– Он -дебил, -резюмировал Игорь, -а ты пацифистка? – хитро прищурившись спросил он.
– Я не знаю, думаю – это зависит от ситуации. Я против любой войны. Мне кажется диким, что разногласия надо решать с помощью оружия. Но при этом вспоминая о Великой Отечественной, понимаю, что если бы люди рассуждали так, как я, то всех бы перебили. Я не могу осуждать тех, кто убивал защищаясь, – серьёзно ответила Аня, – а это уже двойные стандарты.
– Что же ты делала во время занятий по стрельбе, – сменил тему Игорь.
– Мы с Полиной в парке на аттракционах катались: цепочки, лодочки- помнишь такие? – слегка касаясь его руки, спросила она.
– Конечно помню, у нас в городе еще были «Трюк» и «Сюрприз», я их обожал. Когда мне было 14, я врал на кассе, что уже 16, бабка в будке правда смотрела очень подозрительно, но все равно давала билет. Я вставал на эту центрифугу и крутился -такой кайф! А приятеля моего однажды стошнило, слабак, – Игорь поморщился, – а ты на них каталась?
– Нет, что ты! Я даже «Орбиту» не любила, для меня это слишком, – закрывая глаза руками, изображая страх, ответила Аня.
– Трусиха, – рассмеялся он.
У Игоря снова возникло странное чувство, как в день их знакомства, когда он обнимал ее в кинотеатре, влечение сменилось чем-то другим: теплым, спокойным, приятным. Он смотрел в ее смеющиеся глаза, на блестящие взлохмаченные волосы, дурацкую безразмерную белую толстовку с Багзом Бани на груди, ему страшно не хотелось говорить ей, что в понедельник он вынужден лететь в Питер, как долго продлится командировка пока было не ясно. Предстоящие выборы висели дамокловым мечом.
–Приехали, -сказал он, резко тормозя.
Они вышли. Аня осмотрелась. Вход в ТИР был весьма занятным. Огромная черная дверь на кованых петлях, вбитых прямо в каменных откос сопки.
– Нам туда? – обеспокоенно спросила она.
Игорь кивнул. Дверь лязгнула, они вошли в темный коридор, освещенный бледными потрескивающими лампами.
– Ты знаешь, так в кино выглядят подземелья маньяков, – настороженно сказала Аня.
– Боишься меня? – зловеще прошептал ей в ухо Игорь.
– Очень, -призналась она, – почти как в «Молчании ягнят».
– Не волнуйся, я тебя не съем, – ответил он, обнимая Аню за талию.
Они остановились около небольшого окошечка, в глубине которого виднелся силуэт сутуловатого парня.
– А, Игорь, здорова, я уж подумал, что ты сегодня не приедешь, воу, ты с дамой, – присвистнул говорящий, – она тоже будет стрелять?
Аня отрицательно покачала головой.
– Привет Сенька, нет, она не будет, наушники дай нам, – спокойно попросил он.
– Из своего сегодня? – с интересом глядя на клиента, спросил Сенька.
Игорь промолчал. Взял наушники и двинулся к решетчатой двери.
В большой комнате, с мишенями по дальней стене, стоял деревянный стол. У самого входа вешалка и коричневый пуф, обтянутый искусственной кожей.
– Надень, – попросил он.
Аня послушно нацепила наушники. Игорь вытащил из кобуры, обнимающей его плечи, пистолет. Откуда-то из недр карманов появились патроны. Быстро зарядив, он положил коробку на стол. Аню в очередной раз поразила его фигура: широкая спина, абсолютно ровные плечи, мощные руки, на которых выступили толстые жилы, когда он вытянул их вперед. Как странно он держал оружие, словно целился не глазом, а большим пальцем. Пистолет стал продолжением его кисти. Секунда, он нажимает на курок. Аня поняла, зачем нужны были наушники, оглушительный звук прорезал комнату, за ним последовали еще несколько громогласных ударов. На лице Игоря не дернулся ни один мускул, Аня могла поклясться, что он даже не моргнул. Игорь перезарядил и выстрелил вновь. Вдруг, положил пистолет.
– Иди сюда, – голосом, не подразумевающим отказа, позвал он.
Аня поднялась, подошла к нему.
– Держи, – сказал он, вкладывая ей в руку рукоятку.
Он встал сзади нее.
– Опусти плечи, держи ровнее, управляй запястьем, смотри на мишень – говорил он, помогая зафиксировать руки, – очень хорошо, теперь жми, – Аня послушно нажала на курок, если бы Игорь не придерживал ее, она непременно бы выронила пистолет, сильный толчок, поднявшееся дуло испугали девушку.
– Я больше не хочу, – сказала она, поворачиваясь к нему.
Игорь засмеялся.
– Не нравится?
– Ни на йоту, – глухо ответила Аня, – это не мое, – сказала она, переводя взгляд на ладони. На указательном пальце правой руки тонкой линией отпечатался курок. Игорь прижал ее руку к своим губам. Она вздрогнула, словно от звука очередного выстрела.
– Ладно, поехали отсюда. Ты была на Лавне?
– Нет, что это?
– Водопад, мне там нравится, -обнимая ее, ответил он.
Аня сидела на большом, покрытом мхом валуне и наблюдала, как Игорь разводит костер. Рядом по склону, огибая камни, разбрызгивая мелкие пенящиеся струйки, текла вода. Река была действительно хороша. По испещренному зазубринами берегу росли низкие кривенькие берёзки. Они качались, наклонялись друг к другу, цеплялись тонюсенькими веточками. На них словно кружева держались лёгкие паутинки, с застрявшими жемчужинами водных капель. Игорь наколол на заточенную ножиком жердину толстые сосиски и медленно начал поворачивать над огнем. Он поднял глаза на Аню и ласково ей улыбался. Девушка смутилась. Игорь удивился, даже в самых жарких сценах, разворачивавшихся между ними, он не замечал ее робости. «С чем связана эта перемена?»– думал он, глядя как жирные капли падают с сосисок в огонь.
– Оля говорила, что ты училась в музыкальной школе, на каком инструменте ты играешь? – заинтересованно спросил Игорь, хотя в голове вертелись совсем другие вопросы, но он впервые в жизни опасался их задать, любой из них мог разрушить витавший в воздухе романтический настрой.
– На фортепиано, только у меня не особо получалось, знаешь, Оля играла гораздо лучше. Мы как-то упражнялись в игре в 4 руки, у нее был большой инструмент, черный, с резными узорами на пюпитре, с 3мя педалями, он звучал очень громко… эй, чего ты смеешься? – махая на Игоря рукой спросила Аня.
