Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
– Поехали к тебе, -полушепотом попросила она. Уговаривать Игоря было не нужно.
***
Сейчас, лежа на Анином диване, Игорь с упоением ощущал ее близость. Эти три месяца бурного романа подарили ему одни из лучших ощущений в жизни. Но счастье обладания ей не было полным. Он редко угадывал, о чем думает эта женщина. Почему она никогда не звонит ему первая, не остается в его постели дольше пары часов, даже если ее муж отсутствует дома, не принимает от него подарки. Он точно был уверен, что Аня испытывает к нему сильные чувства. Стоило ему протянуть руку, дотронуться до ее талии, или коснуться запястье, как ее кожа вспыхивала, дыхание учащалось, она тянулась к нему всем телом, обвивалась словно змея. Но после страстных объятий, громких стонов она отдалялась. Это разрушало представление Игоря о женщинах, его предыдущие подружки делились своей жизнью, лили ему в уши о мечтах, верили, что он захочет жениться. Ане это не требовалось, она даже ни разу не заикнулась о каком-то совместном будущем, жила своей жизнью, старательно оберегая границы от него. Игоря это злило, он, конечно, не хотел жениться, но желал быть главным в любых отношениях.
– Может накормишь меня? – заглядывая ей в глаза, попросил Игорь.
– Неожиданная просьба, может лучше еще разик, – игриво пробегая пальцами по его груди, предложила она.
Игорь отрицательно покачал головой. Он хотел, чтоб Аня сделала для него что-то иное. Она недовольно вздохнула, нехотя поднялась, надевая халат, через плечо бросила полный грусти взгляд. Игоря это озадачило. Другие девушки с удовольствием готовили для него. «Может она просто не умеет?» – мелькнуло в его голове. На кухне зашумела вода. Лежать просто так Игорю было скучно. Он поднялся, натянул джинсы и подошел к книжному шкафу. На полке стояли фотографии. Вот Аня в компании двух подружек. Одна шикарная блондинка. Игорь хищно улыбнулся. Девушка ему понравилась. Вторая тоже хорошенькая, высокая брюнетка с удивительными прозрачными глазами. У Ани определенно были красивые подруги. Он с удовольствием бы отдохнул в компании таких девчонок. На еще одной фотографии Аня с мамой. Здесь не было никаких сомнений. Возрастная статная дама, с прямой спиной и гордым взглядом, улыбаясь сидела на летней качели, Аня обнимала ее за шею. Переведя взгляд на следующую фотку, Игорь слегка напрягся, он знал, что Аня замужем, но никогда особо не интересовался ее супругом. И вот сейчас на него смотрел высокий, крепкий молодой мужчина в синей форме. Снимок был явно сделан перед парадом, рядом стояла Аня, она надела его фуражку, вид у нее был хитрый и забавный. Он быстро перевернул рамку картинкой вниз. За фотографиями стояли книги. Их было много. Перед глазами мелькали незнакомые названия: Джеймс Джойс «Улисс», Альбер Камю «Посторонний». Толстый том в синей обложке, этого писателя он знал, – Виктор Гюго «Отверженные», но роман, конечно, не читал. Внимание Игоря привлекла книга в черном с золотом переплете. Это был Карамзин «История государства Российского». Игорь сел на диван и решил полистать. Ему нравилась история. Переворачивая одну из страниц, он наткнулся на сложенные в несколько раз клетчатые тетрадные листы. Особенностью его работы было лезть в чужие тайны. Быстрые пальцы ловко развернули бумагу.
«Мне кажется, что ты недооцениваешь поэзию, душа не может держаться в рамках прозы, в ней слишком тесно, даже самые красивые обороты – лишь блеклое отражение окружающего мира. Ты знаешь, я не могу не писать стихов, я так чувствую мир, и ты тоже, у тебя определенно есть стиль и вкус, но ты не даешь себе шанса. То, что ты делаешь сейчас, будет преследовать тебя всю жизнь. Это огромная ошибка. Говорю тебе как Друг. Твой Д.»
Игорь еще раз перечитал. В голове бешено заколотилось: «Ни фига, это не просто друг, если бы ей было безразлично мнение некого Д, то она бы давно выкинула записку». Ревность к неизвестному сопернику странным образом возбудила Игоря. Он абсолютно не чувствовал конкурентом мужа Ани, но какой-то парень, письма которого она хранит, вызывал желание задушить либо его, либо ее.
Он продолжил читать записку. На странице красовались размашистые полинялые буквы.
Я в шарфе под шафе за занавесом закулисья
Дергаю струны гитары рукой человека с повадкой лисьей,
Хитросплетенной в сигарного дыма клубок,
Чтоб разорвать много лет спустя сам потом же не смог.
Сослагательно составляю в вечерне-ночном угаре жизненный план,
Ем плитку шоколада, пью чай каркаде и курю ароматный кальян,
Раскаленный на углях угасающего над головой заката,
Закаченного шприцом прямо в мозг в путешествии по устью Ефрата
Сугубо в словах, в воображении хранящемся в детском,
Словно я Датский принц, владеющий мыслью, не владеющий королевством
Жизни своей, и множеством не принадлежащих мне,
Собственно тех, кого приручить не хотел, но кого приручил,
Что зовут, как из вне
Догорающего до сих пор заката в старой бабушкиной печи,
Чтоб сказать ни хотел, говорю только: «Слушай, люби и молчи…»32
«Какая лютая хрень, – думал Игорь, снова и снова пробегая по строчкам, – о чем это?». Он повернул листок. Другой почерк, крупные ровные буквы ударили ему по глазам.
Разойдется туманная дымка,
Мы с тобою встретимся вновь.
Голубые глаза и улыбка,
И немного вздернута бровь.
Говорить мы будем о вечном:
О Бодлере, о парке с луной.
Листья кружатся в вальсе беспечном
Над любимой тобою Невой.
По ступеням к воде опускаясь,
Заглянувши Сфинксу в глаза,
Запоешь ты про жизнь не стесняясь,
Над рекой заиграет гроза.
Гостем стать твоим буду я рада,
У огня мы с тобой посидим,
Угольков багровых армада
Нам расскажет, о ком мы грустим.
Но не будет больше прощаний-
Только теплое пламя свечи.
И не будет пустых обещаний,
Просто слушай, люби и молчи.
Игорь в бешенстве бросил листок на диван рядом с собой. Кого она любит, кому эти строчки? Может она вышла замуж за парня с фотографии на зло этому Д.? Он в очередной раз столкнулся с тем, что ничего про нее не знает. Аня иногда рассказывала о себе, но все какие-то мелочи: про кошек, которых она подкармливала в детстве, про собаку, кажется белый лабрадор, вроде именно о таком она мечтает, о маме, пекущей самые вкусные торты на свете, о подругах, даже называла их по именам. Эффектная блондинка на фото явно Полина. Он запомнил, потому что Аня говорила, что девушка гоняет как сумасшедшая и участвует в уличных гонках. Но он никогда не мог понять, почему она не откровенничает с ним по-настоящему.
Он встал и пошел на кухню. Она облокотилась на длинный кухонный гарнитур, слегка согнув одну ногу, напевая что-то себе под нос, резала картошку. Игорь осмотрелся. Светлые обои с мелким рисунком, мебель цвета «золотой орех», тюль, прикрывающий окно, смотрящее на серые сопки, чайник с желтыми подсолнухами, кажется он видел такой рисунок на картине ван Гога. Все такое светлое, солнечное. В общем в Анином духе, он часто слышал от нее, что больше всего на севере ей не хватает тепла и света. Но не воспринимал жалобы в серьез. Игорь плюхнулся на табуретку. Рядом с ним на столе возвышалась груда бумаги.
– Ты читаешь в кухне? – удивился он.
– Ты же видишь, у меня не такая большая квартира как у тебя, стол всего один, и он стоит здесь, – пожимая плечами, не поворачиваясь ответила Аня, – сейчас экзамены, мне приходится много писать.
Он посмотрел на белые листы, исписанные уже знакомым круглым почерком, придавленную линейкой страницу. Что она там черкает?
Он подвинул записи к себе и прочел вслух:
«Как всегда с ним бывало и прежде, множество мыслей о жизни личной и жизни общества налетало на него за этой работой одновременно и попутно.
Он снова думал, что историю, то, что называется ходом истории, он представляет себе совсем не так, как принято, и ему она рисуется наподобие жизни растительного царства. Зимою под снегом оголенные прутья лиственного леса тощи и жалки, как волоски на старческой бородавке. Весной в несколько дней лес преображается, подымается до облаков, в его покрытых листьями дебрях можно затеряться, спрятаться. Это превращение достигается движением, по стремительности превосходящим движения животных, потому что животное не растет так быстро, как растение, и которого никогда нельзя подсмотреть. Лес не передвигается, мы не можем его накрыть, подстеречь за переменою места. Мы всегда застаем его в неподвижности. И в такой же неподвижности застигаем мы вечно растущую, вечно меняющуюся, неуследимую в своих превращениях жизнь общества, историю.
Толстой не довел своей мысли до конца, когда отрицал роль зачинателей за Наполеоном, правителями, полководцами. Он думал именно то же самое, но не договорил этого со всею ясностью.
Истории никто не делает, её не видно, как нельзя увидать, как трава растет. Войны, революции, цари, Робеспьеры – это её органические возбудители, её бродильные дрожжи. Революции производят люди действенные, односторонние фанатики, гении самоограничения. Они в несколько часов или дней опрокидывают старый порядок. Перевороты длятся недели, много годы, а потом десятилетиями, веками поклоняются духу ограниченности, приведшей к перевороту, как святыне.»33
Аня повернулась к нему, на ее лице застыло ожидание, он пытался понять, что она от него хочет.
– О чем это? – спросил он раздраженно, строчки показались ему непонятными, но в них чувствовалась скрытая провокация.
– «Доктор Живаго», – не сразу ответила Аня, она подошла к плите, помешать жарящуюся картошку, – не читал?
Игорь отрицательно покачал головой.
– Роман о революции, которой нельзя избежать, в ее события невозможно вмешаться, она накроет человека как стихия. Ты окажешься в ней песчинкой, тебя затянет дух времени, но заметишь ты это далеко не сразу. По-моему, отличная метафора- жизнь, как вечно растущий, постоянно незаметно изменяющийся лес, тонкая философия.
– Хрень какая, историю каждый день делают сильные люди. Это право надо заслужить, а вот такие созерцатели, только мешают своей пустой болтовнёй, пиз… -он запнулся, сглотнул гневный комок и продолжил, – балаболы они обыкновенные…
– Серьезно, – Аня перебила его, откидывая волосы за спину.
Он не понимал, почему она разозлилась, ему вообще не нравилась тема революции, уже несколько месяцев их на работе гоняли в хвост и в гриву из-за очередного витка недовольства в народных массах. Ждали выборов в Государственную думу. В обществе намечался сильнейший раскол. Уже не первый год люди были недовольны: еще с момента отмены льгот в 2004 году, потом эти тупые «Марши несогласных». Игорь вспомнил, как на заре его карьеры он писал рапорты о митингах, работы бумажной было выше крыши, она выматывала и отравляла жизнь. Сейчас в кулуарах шептались о готовящихся масштабных протестных движениях, которые необходимо подавить в зачатке, чтоб не допустить новых лозунгов «Нет полицейскому государству!» и «Россия без Путина».
Продолжать разговор не хотелось, он встал, подошел к ней, обнял за грудь. Она вспыхнула молниеносно. Он чувствовал, как напряглась ее спина, сердце застучало быстрее. Аня нервно сглотнула и откинула его руки. Этого он не ожидал. Игорь повторил попытку, на этот раз более яростно прижал ее к себе, коснулся губами шеи. На сковородке трещало масло, Аня лихорадочно мешала картошку, передернула плечами.
– Что не так? – прорычал он, хватая ее за руку и разворачивая к себе.
– Ты, вроде, есть просил, -негодующе заявила она, – теперь жди.
Но он не хотел и не мог ждать, ее отказ, только сильнее разжигал в нем желание, ревность к неизвестному Д, размышление о революции и ее неизбежности взбесили Игоря. Словно пушинку он оторвал Аню от пола, скинул все со стола. Она вырывалась, ее глаза яростно блестели. Силы были априори не равны, под его настойчивыми грозными поцелуями Аня снова сдалась.
Ставя перед ним тарелку, она смотрела на красные пятна, расплывающиеся по ее запястью. Случайно ли он сделал ей больно? Что сейчас произошло, хотела она этого или нет? Игорь тоже увидел синяк, оставленный своей рукой, по его лицу пробежала тень, губы дрогнули в странной хищной полуусмешке.
– Извини, -выдавил он из себя, – я был слишком груб, – голос его не выражал сожаления, – я хочу поехать на выходные в Териберку, ты поедешь со мной?
– Нет, – тихо и вкрадчиво ответила Аня.
– Почему? – с ненавистью почти крича, вопрошал он.
– Я уезжаю через 2 дня домой, хочу увидеть друзей и маму, – спокойно говорила она. Аня не понимала, что его так бесит, почему он не допускает и мысли, что у нее есть своя жизнь.
– Домой, -он со звоном бросил вилку на стол, глаза налились кровью, – когда ты собиралась мне об этом рассказать?
– Ты не спрашивал о моих планах на лето. Разве я должна отчитываться перед тобой? – ее голос тоже зазвенел, он переходил всякие границы, она была уверена, что их отношения для него – это просто отличный секс, а контроля и ожиданий у окна ей хватало и в браке.
– Просто прекрасно, – Игорь сжал кулаки, – как долго ты собиралась отсутствовать, в надежде, что я не замечу?
– Я хочу провести все оставшееся лето дома, возможно поеду на море, к тому же у мужа, если ты успел забыть, где-то все-таки должен быть отпуск, рискну предположить, что он захочет побыть со мной.
– А пока его нет, можно и с каким-нибудь Д потусить,– Игоря разрывало от злости, он не предполагал, что на все лето останется один, Аня прочно вошла в его жизнь, страх потери, разочарование распаляли его.
– Какой Д, ты о чем? – глаза девушки расширились, она явно не понимало, что так бесит ее любовника.
– Которому ты стишки пишешь и между страничками прячешь, – прошипел он.
Аня с трудом улавливала, к чему он клонит. Какие стихи, какие книжки? Она встала и пошла в комнату. На полу валялась «История государства Российского», а рядом с ней пожелтевшие клетчатые листки. Она подняла их с недоумением вчитываясь в содержание. Игорь выбрался из-за стола и последовал за ней.
– Это письмо написал мне мой друг, когда я училась в 11 классе, в ответ на мои стихи, они лежат в этой книге со времен экзаменов, я даже не знала, что они здесь, ибо с тех пор ее не открывала, – растерянно проговорила она. Ей казалось, что теперь она немного понимает причины поведения Игоря. Возможно, так выглядит ревность, но разве есть у него к ней какие-то другие чувства, кроме похотливого влечения? – а про свою поездку домой я тебе не говорила, потому что до недавнего времени никуда и не собиралась, но сейчас мне очень хочется к маме, с каких пор тебе важно мое присутствие в твоей жизни? Разве нет другой девушки, которая захочет прокатиться с тобой до Териберки?
– Нет у меня другой, – натягивая кофту рявкнул он, -я пошел, хорошего лета, – с этими словами он вышел из квартиры, пинком открывая дверь.
Аня осталась стоять, держа в руках пожелтевшие листки. Муж тоже не любил ее страсть к стихам. Она устало опустилась на диван. Плевать, плевать на обоих. Главное, что впереди целое лето!
Июль 2011
Кафе на набережной смотрело на реку открытыми окнами, шторы в зеленую клетку, повязанные молочными бантиками, под дыханием ветра взлетали вверх, рвались с крючков, мечтая улететь в открытое голубое небо. Оля сидела за круглым столиком и ждала Аню. Они не виделись почти два года. С того момента, как она переехала в Москву, у нее совершенно не стало времени на школьных подружек. Изредка они переписывались во «ВКонтакте», посылали друг другу смешные картинки и поздравляли с праздниками. Сейчас Оля приехала погостить, и оказалось, что Аня тоже в городе. Они договорились встретиться. Оля посмотрела на тонкие золотые часики, обвивавшие ее запястье. Аня опаздывала на 10 минут. «Никогда она не изменится», – начиная сердиться, подумала девушка. Оля все больше и больше ценила четкость и ответственность. Каждый день у нее был расписан почти поминутно. Она вставала в 6 утра, надевала беговые кроссовки и шла в парк, вернувшись после пробежки, принимала душ, завтракала овсянкой и ехала на пары, после учебы шла на работу: она собирала симпатичную бижутерию, упаковывала милые подарочки и мастерила букеты в агентстве праздников. Вечером у нее было несколько учеников, она готовила школьников к экзаменам по математике и английскому. Закончив с работой часам к 10, она отправлялась на Патриаршие, где встречалась со своим молодым человеком, они уютно проводили вместе вечер, но ночевать Оля у него не оставалась, ведь день должен был начаться ровно в шесть. А парень не разделял ее упорядоченности. Он любил поваляться утром в постели и всячески склонял к этому Олю.
– Привет, – раздалось у девушки за спиной, подруга обняла ее за шею, защекотав волосами и обдав сладким запахом духов.
Оля посмотрела на Аню. Когда-то она напоминала ей большую зефирину, любовь к розовым платьям, оборки, каблуки Оля не разделяла. Сейчас Аня выглядела определенно лучше, на ней был белый с голубыми слонами сарафан, он завязывался на 2 тонких шнурочка, обозначая талию. Волосы поддерживали солнечные очки, аккуратно уложенные они больше не походили на плохо причесанного пуделя. Вились лишь концы. Из старых привычек остались только каблуки. Тонкие шпильки были у Ани любимой обувью.
– Привет, – улыбнулась Оля, – ты не меняешься, опять опоздала.
– Прости, – сделав кукольные глаза, ответила Аня, – я 5 кг вишни начистила, – она подняла ладони, показав красные подушечки пальцев.
– Зачем столько?
– Мама собралась делать варенье, а с косточками нельзя, там эта, как ее, – Аня задумалась, – о, вспомнила! Синильная кислота.
– О, Боже! – качая головой, ответила Оля.
– Как твоя учеба? Как Москва? – с любовью глядя на Олю, спросила Аня.
– О, слушай, в двух словах и не расскажешь. Там столько всего происходит. Я побывала на концерте оперной певицы, сидела на балконе, это было великолепно. С папой в Грецию ездили на майские праздники. По музеям погуляли. На Черепашьем острове были. Я оттуда магнит прикольный привезла. Толстую такую черепаху с яйцом, – Оля мечтательно закатила глаза, на ее загорелой коже играли солнечные блики.
Аня оценила вид подруги, с их последней встречи она еще больше похорошела. Сделала модную стрижку, подчеркивающую идеальный овал лица. На руках красовался маникюр. Миндалевидные ногти покрыты были красным лаком. Аня отметила, что Оля, очевидно, больше не играет на инструменте, такая длинна просто неудобна, если каждый день стучишь по клавишам.
– Ты больше не играешь, -спросила Аня.
– Нет, – пожала плечами Оля, – я много работаю, а потом у меня молодой человек есть, мы с ним встречаемся по вечерам, времени совсем не остается.
– Давно ты с ним? – с любопытством спросила подруга, она помнила, что Оля очень придирчива в отношениях, ей было страшно интересно узнать, какой он, нынешний избранник.
– Почти год, наверное, я до этого доросла, – заметила Оля, – мы почти не ссоримся, хотя мне это дается не легко, знаешь, он не такой, как я привыкла, но это даже интересно.
– Не такой, – с сомнением переспросила Аня.
– Ну да, он очень непредсказуемый, наверное, даже немного сумасшедший, но с ним так интересно, он столько всего знает, а еще он играет на барабанах и гоняет на байке. Он архитектор. У него очень красивая квартира, я никогда таких ровных углов не видела. Помню мы с папой ремонт делали, часа два шпаклевкой выводили, но все равно они остались кривыми.
– Не говори мне ничего про углы, – Аня закатила глаза, – мы не так давно закончили ремонт в квартире. Там стены волнами, словно не цемент, а «Девятый вал» Айвазовского. А потом, когда поклеили обои, я обалдела от собственного дурного вкуса, эти золотые вензеля! – Аня сокрушенно хлопнула себя по лбу, – в общем, если бы не шкаф, который закрывает целую стену, я бы сошла с ума. -Оль. Как тебе езда на байке? Я никогда не пробовала, – с любопытством спросила Аня.
– Не совсем мое, очень небезопасно, мне больше нравится автомобиль. Я же недавно сдала на права, вот смотри, – с этими словами она открыла сумку и вытащила водительское удостоверение. С фотографии смотрела очень серьезная девушка в очках. Аня бы сразу не узнала Олю, если бы случайно увидела этот снимок, – фотка, конечно, не очень, уж больно морда протокольная получилась, – заметила Оля, – но ты даже не представляешь, какое это счастье, я когда впервые села за руль, думала, что лечу. Мне кажется, я могу гнать по трассе без остановки. Недавно ездила к однокурснице в Липецк.
– А там действительно много лип и большущие помидоры? -уточнила Аня, кто-то из сослуживцев Андрея рассказывал, что это томатный край.
– Ну я не заметила, чтоб на каждом балконе стояла рассада, но там действительно очень зелено, тепло и чисто…
Аня с удовольствием слушала подругу. Оля, с ее московской жизнью, была окном в другой мир. Где нет места ругани с мужем и любовником, а господствуют свобода и самостоятельность. Аня только сейчас поняла, что это и есть нормальная, взрослая жизнь, когда ты принадлежишь себе. В ее сумке завибрировал телефон. Она вытащила его, на экране маячила картинка, Аня не сразу разобралась, что это. Две розовые прямые на тонкой пластиковой полоске. Она перевела взгляд на подпись: «Я попала, позвони, как сможешь.»
***
Аня быстрыми шагами подбежала к серой машине и плюхнулась на переднее сиденье. Темнота ночи скрывала деревья, склонившиеся над старыми пятиэтажными общежитиями, раскрывшими окна во влажную, жаркую ночь, размывала силуэт ледового дворца, примостившегося на повороте, рядом со старым парком. В машине гулко раздавалось:
«Как бессонница в час ночной
Меняет, нелюдимая, образ твой.
Чья невольница ты идей?
Зачем тебе охотиться на людей?
Очень жаль, что ты тогда
Мне поверить не смогла,
В то, что новый твой приятель
Не такой, как все!
Ты осталась с ним вдвоём,
Не зная ничего о нём…34»
– Это не стеб был? – устремляя взгляд на Полину, спросила Аня, – кто счастливый отец?
–Вадик, – с сожалением произнесла Поля.
– А твой вечный странник знает? – сочувственно произнесла Аня.
– Никто пока не знает, только ты. Я еще не решила, что я буду делать. Мне страшно, – Поля посмотрела на Аню полными слез глазами.
Еще бы ей не было страшно. Уже полгода Поля встречалась с очень своеобразным мужчиной. Он был бывшим спецназовцем, служил в Чечне во вторую чеченскую войну. Полина сошлась с ним случайно. Он приехал осенью к ней в офис, хотел заказать колодец на свой участок. Так слово за слово, и вечерком они пошли на свидание. В ресторане кавказской кухни, где по стенам висели цветные ковры, в углах стояли огромные винные кувшины, а еду подавали девушки в национальных костюмах, они мило сидели и разговаривали. Вадик постоянно подливал Поле красное креплёное. После тяжелого рабочего дня она разомлела, алкоголь дал ей в голову, вечер прошел как в тумане. Ей казалось, что именно его она искала всю жизнь. Взрослый, сильный, решительный, ведущий себя не как мальчишка. Полина даже отправила Ане смс: «Кажется, я влюблена», – гласил текст. Утром, открыв глаза, Поля с ужасом обнаружила, что она не у себя дома, а рядом храпит Вадик. Спотыкаясь, собирая впопыхах свои вещи, стараясь не шевелить разваливающейся от похмелья головой, Поля уносила оттуда ноги, следующее сообщение, полученное Аней, гласило: «О Боги, как я могла так напиться». Девушка надеялась, что сексом на одну ночь все и ограничится, но Вадик снова заявился в офис, как ни в чем не бывало, предложил Поле прокатиться вместе в выходные в Рыбинск. Вот так, странно, без романтических прелюдий у Полины появился мужчина. Он решал ее мелкие вопросики, отремонтировал машину, возил ее к себе на дачу и знакомил со своими друзьями. Полина не собиралась провести с ним всю жизнь. Но ее вечная любовь никак не мог решиться хоть на что-то. Он то обивал ее порог, то исчезал, по-прежнему рассказывал сказки, что она лучшая женщина в его жизни, но этим все и ограничивалось. Поле до смерти надоело. А Вадик был очень понятным, через пару месяцев он предложил Поле съехаться. Она согласилась, и вот теперь тест на беременность стал закономерным продолжением их отношений.
– Я не хочу детей, -наконец выдавила из себя Полина.
– Ну мы, к счастью, не в Средние века живем, хотя даже тогда находились умельцы. Что мешает, запишись к врачу, – сочувственно ответила Аня.
– Я думала об этом, но вдруг что-то пойдет не так, а если потом я больше никогда не смогу родить? – ударила Поля руками по рулю, – что мне делать?
– А Вадик вообще хочет семью, ребенка? – уточнила Аня.
– Без понятия, ему 36, может и хочет, только я не хочу, какая же я дура, – роняя голову на руки, голосила Полина.
– Не нагнетай, хочешь, я с тобой к врачу пойду?
– Может быть, мне надо подумать. Как твой брак? – немного успокоившись, спросила Поля.
– Быстро и весело катится ко всем чертям, – улыбнулась Аня, – я закурю?
– Валяй, я с тобой не буду, – вымученно подмигнув подруге, ответила Поля.
Аня засмеялась. Было в этом что-то страшно знакомое. Когда-то в детстве, она была частой свидетельницей подобных разговоров, разворачивающихся на маминой кухне. Только теперь она сама стала участницей этих пересудов.
– У меня любовник, – выпалила она на одном дыхании, – и секс с ним просто бомба.
– Оу, – обескураженно выдала Поля, – почему ты не разводишься, ну признайся уже наконец, что идея выйти замуж- самая бредовая из всех, посетивших тебя.
– Не знаю, почему я не развожусь. Когда мы живем с Андреем вместе, я каждый день смотрю на него и понимаю, что испортила ему жизнь, он бы мог жениться на нормальной девчонке, которая бы ждала его, варила суп, рожала ему детей. И мне кажется, что я ему задолжала. Понимаешь, я стараюсь быть хорошей женой, но стоит мне вырваться из моей чудной темницы, как мозги начисто отрубаются. Игорь – это что-то невероятное, достаточно одного его взгляда, чтоб у меня внутри все переворачивалось, – она затянулась и закатила глаза, – и так по кругу. Не могу остановиться.
– Видимо, он мастер, – саркастична хмыкнула Полина.
– Определенно, но с ним тоже стало не просто, перед моим отъездом закатил страшный скандал. А сейчас и вовсе пропал. Так что, скорее всего с ним все, – Аня грустно вздохнула.
– Сколько сожаления, ты любишь его что ли? – Поля посерьезнела, влюбленной по уши она Аню видела только после девятого класса, но тогда это измучило всех окружающих, после разрыва подруга сходила с ума.
– Да, нет, не знаю, – прерывисто с паузами шептала Аня. – Это не любовь, это другое, мне с ним не о чем поговорить, он совершенно меня не понимает, он грубый, пошлый, он не подходит мне от слова совсем.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – пристально глядя подруге в глаза, ответила Полина.
– Да ничего хорошего в этом нет- мало мне понимать. Помнишь, как с твоим братом? Я же знала, что Оля на меня обидится, что плохо я делаю, но не могла остановиться. Кстати, как он?
– Нормально, он в армию ушел, может хоть теперь мозги на место встанут.
– Это вряд ли, там умнее не становятся, поверь уж мне, – хохотнула Аня.
– Я Даньку недавно видела, на Дне города выступал. У нас тут такой переполох был, президентский кортеж проезжал, так по всему его маршруту асфальт новый постелили, представь, только проехали машины, за ними автобус, битком людьми набитый, ну и по самое пузо в новый асфальт сел. Дорога провалилась – жуткий скандал, кого-то за это даже посадили.
– Да уж, конфуз, – Аня всплеснула руками, ей очень хотелось узнать про Данилу, но она стеснялась спросить.
Поля считала ее взгляд моментально.
– Он хорошо, читал стихи, говорят, лучший на курсе.
Аня тяжело вздохнула, она и не сомневалась, что он будет лучшим, у него самый настоящий талант, а вот она так, весьма посредственная.
– Почему ты ему не пишешь? – спросила Поля.
– А что писать то, что я опростоволосилась, что он во всем был прав? Я себе-то не всегда в этом признаюсь, а уж ему и подавно, не хочу.
– Да, я до сих пор помню твои стихи, как ты там писала:
Полечу по бульвару под легким ветром
Навстречу весенним сумеркам,
Поезд в 12, с последним билетом
К нашим заветным местам.
А помнишь, за театром сидели с гитарой
Веселой дружной толпой?
Ты был с какой-то прекрасною дамой,
Со мной романтичный герой.
Взглядов игра, и ресницами взмах.
Огонек зажигалки, мелькнувший впотьмах.
Мурлыканье ветра, струн перебор,
И на предплечье индийский узор.
Касание рук, румбы шаг, поворот
Арабскою вязью крадутся в блокнот.
В старой парадной, под сенью перил,
Ты красную нитку мне подарил.
И скрипнула дверь, нарушая покой,
На полке стеклянной ночной часовой-
Лукавой Мадонны фарфоровой взор,
С образа древний безмолвный укор.
Поля закончила читать. В машине повисла тишина. Аня сглотнула. Это были одни из первых ее стихов, посвященных Даньке. Она не понимала, почему подруга их запомнила, ритм неровный, слова, словно залежалый рахат-лукум. Эх, глупая, дура. Почему было просто не признать правду, что она влюблена в этого мальчишку по самые уши. Может всем было бы проще? Но теперь уже ничего не изменишь.
– Покатаемся? – предложила Полина.
Аня кивнула, говорить не хотелось. Мимо проносились спящие дома. Моргали желтым огнем светофоры. Басы отстукивали глухой ритм. Девушки молчали, каждая думала о своем.
***
– Ты обязательно должна мне помочь, я первый раз в жизни работаю в лагере организатором, у нас форс-мажор, – вопила в трубку Мира, – пожалуйста, приезжай, помоги мне.
Аня замерла, не так она планировала провести лето. Они с мамой хотели выехать на дачу, но неожиданно ее отпуск перенесся из-за департаментской проверки. Аня не хотела сидеть в городе, часто ходила на пляж, жара стояла неописуемая. Поехать к подруге в лагерь было неплохим решением. Всего несколько недель. Там определенно будет весело.
– О боже, ну хорошо, – согласилась Аня.
– Я тебя обожаю, – радостно крикнула Мира и отключилась.
Аня не переставала удивляться тому, как изменилась подруга после того, как она послала Вовку и бросила ночные танцы. Мира постоянно работала, организовывала праздники, пекла на заказ торты, мастерила предметы домашнего интерьера. Их с мамой квартира больше напоминала домашнюю мастерскую. Теперь она работает организатором в лагере, что дальше – Олимпиада в Сочи? Аня набрала Андрея.
– Привет, – недовольно буркнул он, – я очень занят, что ты хочешь, говори быстрее.
– Я еду с Мирой работать в лагерь детский, – скороговоркой сказала Аня.
– Я понял, тебе это зачем? – удивился муж.
– Мама не может сейчас пойти в отпуск, а Мира очень просит, мне бы хотелось ей помочь, – ответила она.
– Хорошо, как хочешь, я приеду не раньше, чем через месяц, ты вернешься или мне к тебе? – уточнил он.
– Приезжай ты, – стараясь быть веселой, произнесла Аня.
– Хорошо, ну давай, пока, люблю тебя, – быстро ответил Андрей и, недослушав ответ, положил трубку.
