Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
Обернуться назад очень страшно,
Там осталось все то, что терял.
Может скажешь, что это неважно,
Если б смог, то бы все поменял.
Обратившись в столб каменной соли,
Спрятав мысли в нем, как в сундуке,
Отойдешь ты от Мира и воли,
Сто голов проплывут по реке-
Так завещано где-то у мудрых,
Что умели верить и ждать.
И на четках камней желтых лунных
Нам останется только гадать
Наверное, каждая девочка России, родившаяся в 90-е годы 20 века имела альбомчик, в котором писали ее друзья. У кого-то он был голубой или синий с куклой Барби, одетой в шикарное платье с оборками и блестками. У кого-то – толстая тетрадь в клетку, обклеенная наклейками из сериала «Дикий ангел» или «Зачарованные». Маленькие детские секретики, мечты о будущем, наивные шутки и потаенные страхи— всё это давно заперто в картонных коробках, в лучшем случае ютится где-то под потолком на антресолях. Строчки, написанные неровным детским почеркам, хранят память о сокровенном мире загадочной русской души.
Только для друзей!!!!
Ф.И.О
Анюта
Сколько тебе лет?
12
Твой знак зодиака?
Рак
Опиши себя?
Зеленые глаза, темные волосы (не толстая!)
Кто твой лучший друг?
Мира, Полина и Оля
Какую музыку ты слушаешь?
«Гости из будущего»
Твой любимый фильм?
«Унесенные ветром»
Любимое домашнее животное
Кот и собака
Твое хобби?
танцевать
Любимое блюдо?
Картошка с грибами
Твоя мечта?
Играть в театре
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
актрисой
Твой любимый предмет в школе?
литература
Что больше всего ценишь в людях?
честность
Твой самый большой секрет?
Не скажу)))
Где ты хочешь жить?
В Париже
Кого ты любишь?
Мамулечку и кота
Что ты не любишь?
Манную кашу
Чего ты боишься?
Пауков
Что ты мне пожелаешь?
Побольше подарков ко дню рождения!!!!
Ф.И.О
Романова Полина Викторовна
Сколько тебе лет?
13
Твой знак зодиака?
скорпион
Опиши себя?
Высокая, голубоглазая, люблю кататься на велосипеде
Кто твой лучший друг?
Наверное, Аня
Какую музыку ты слушаешь?
«Rammstein»
Твой любимый фильм?
«Угнать за 60 секунд»
Любимое домашнее животное?
Кот
Твое хобби?
рисовать
Любимое блюдо?
Макароны с сосиской
Твоя мечта?
Прыгнуть с парашютом
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
архитектором
Твой любимый предмет в школе?
Математика
Что больше всего ценишь в людях?
Чувство юмора
Твой самый большой секрет?
У меня нет секретов
Чего ты боишься?
Волков
Где ты хочешь жить?
дома
Кого ты любишь?
–
Что ты не любишь?
Дурацкие вопросы
Что ты мне пожелаешь?
Не быть такой любопытной
Ф.И.О
Мирослава Евгеньевна
Сколько тебе лет?
13
Твой знак зодиака?
дева
Опиши себя?
Глаза карие
Кто твой лучший друг?
Анюта !!!
Какую музыку ты слушаешь?
разную
Твой любимый фильм?
«Брат 2»
Любимое домашнее животное?
Кошка и собака
Твое хобби?
шить
Любимое блюдо?
Жареная курица
Твоя мечта?
Выйти замуж
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
дизайнером
Твой любимый предмет в школе?
Изо
Что больше всего ценишь в людях?
доброту
Твой самый большой секрет?
Изрезала мамины нитки на волосы для куклы
Чего ты боишься?
Потерять ключи
Где ты хочешь жить?
В большом доме
Кого ты любишь?
Вовку, но это тоже секрет
Что ты не любишь?
жадин
Что ты мне пожелаешь?
Желаю, чтоб все твои мечты исполнились
Ф.И.О
Ольга Подгорная
Сколько тебе лет?
12
Твой знак зодиака?
водолей
Опиши себя?
Не хочу говорить
Кто твой лучший друг?
Папа
Какую музыку ты слушаешь?
Мадонну
Твой любимый фильм?
«Гарри Поттер»
Любимое домашнее животное?
Кот
Твое хобби?
Музыкальная школа
Любимое блюдо?
салат
Твоя мечта?
Выучить немецкий
Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
переводчиком
Твой любимый предмет в школе?
английский
Что больше всего ценишь в людях?
ответственность
Твой самый большой секрет?
На то он и секрет
Чего ты боишься?
Быть глупой
Где ты хочешь жить?
Я хочу путешествовать
Кого ты любишь?
Свою семью
Чего ты не любишь?
Дураков
Что ты мне пожелаешь?
Чтоб все получалось
1 Сентября 1998.
На небольшом дворе перед четырехэтажным широким каменным зданием яблоку было негде упасть. Слегка пожелтевшие деревья цепляли тоненькими веточками воздушные шарики. Пихая друг друга пышными букетами из гладиолусов и астр, томились в ожидании первого в своей жизни звонка первоклассники. Их огромные глаза полнились ожиданием. Вот-вот должно было случиться что-то сказочное, совершенно необычное. Девочки в нарядных платьицах, в беленьких гольфах держались гордо и невозмутимо, стараясь не склоняться под тяжестью огромных бантов, украшающих их головы. Мальчики подозрительно озирались, они тонко чувствовали, что их ждет долгое сидение на одном месте. Уже сейчас им было скучно. Одиннадцатиклассники, упоенные взрослостью, с нотками превосходства смотрели на малышей, обсуждали летние каникулы: радостный гомон, веселый смех, дружеские приветствия и объятия; торжественная музыка, директорские напутствия и первый короткий урок.
В светлый класс вошло 30 первоклассников. Они расселись по местам, чинно разложили огромные, доверху набитые всякой всячиной пеналы, сложили руки перед собой и во все глаза уставились на учительницу.
На первой парте ряда у стены, подталкивая друг друга локтями, спорили две девчонки. Их банты почти встретились, словно рога бодающийся коз.
– У меня карандашей больше, – напирая, говорила курносая кареглазая девчонка.
– А у меня ручки гелевые и ранец настоящий, – зыркая зелеными бусинами, отвечала вторая.
– Аня, Мирослава, прекратите немедленно, – раздался откуда-то сверху строгий голос. Над ними нависла их первая в жизни учительница, она смотрела суровым взглядом, через блестящую тонкую оправу очков.
Девочки отодвинулись друг от друга, каждая старалась сесть как можно дальше. Учительница медленно обходила класс, от нее не укрылось, что, даже рассевшись на разные края, Мира и Аня продолжают пихать друг друга под партой ногами. Она улыбнулась. Если бы ее спросили о том, как сложатся отношения двух этих девчонок дальше, то она уверенно заявила бы, что вот так начинается дружба на всю жизнь.
Июнь 1999 год
Аня с опаской поглядывала вниз. Где-то далеко виднелись строительные сваи, бетон и какие-то трубы. Дедушка спокойно сидел рядом и ел бутерброд с копченой колбасой. Аня любила приходить к нему на работу, он брал ее на строящиеся объекты. Сейчас они сидели на стене девятиэтажного дома. Ветер здесь дул довольно сильно, Ане было страшновато, но уверенный вид деда производил впечатление.
– Деда, я Ферби хочу, – просительно сказала Аня.
– Это еще что за штука? – жуя, поинтересовался тот.
– Игрушка, совенок говорящий, у него вот такие глаза, – Аня сложила пальцы в колечки и приложила к лицу.
– По что он тебе, уж в школу ходишь? – ворчливо ответил дед.
– Он такой классный, разговаривать умеет, – восторженно лепетала Аня.
– Ты и про тамагочи так говорила, мать твоя меня месяц ругала, когда я тебе его купил, и где он? – вопросительно поглядывая на внучку, проговорил дед.
Аня потупилась. Она случайно утопила тамагочи в бочке с водой, не зная, как достать его оттуда, она подставила к бочке стул, собираясь туда влезть. Большая, почти в полный рост девочки, железная оранжевая тара была доверху полна водой. Аня только чудом не утонула в ней. Бабушка, мывшая в кухне посуду, увидела из окошка, что собралась делать ее шестилетняя внучка, ринулась по крутым ступенькам старого деревенского дома и едва не опоздала. Когда она выскочила на улицу, Аня уже перекидывала ногу через край бочки. Попало всем: бабушка ругала Аню, мама бабушку и дедушку, за то, что один купил эту дурацкую электронную пищалку, а другая не уследила.
– Ну деда, я больше в бочку не полезу, – обиженно протянула Аня. Она выпятила губа и поникла.
Дед посмотрел на внучку, ее две толстые косички покачивались на ветру, спина сгорбилась, как у старушонки, а на носу повисла капля.
– Ну, ну, не реви, будет тебе этот твой совенок, – поглаживая девочку по макушке, ответил он.
***
«Дон-дон, Дери. Дери-Дери, дурдом. Санчос беби, Санчос-беби. Мексика! Джими, Джими. Ягуар. Джими, Джими. У-А,У-А», – так играли Аня и Мира, хлопая руками и попеременно поворачивая ладони. Девочки сидели на лавочке перед домом и ждали Мирину маму. Вечер был удивительно теплый. Сирени, растущие во дворе каждой пятиэтажки, слегка покачивались. Было слышно, как в гаражах мужики играют в домино.
– Что значит «рыба»? – спросила Аня.
– А, когда кости еще есть, а положить всем игрокам нечего, – махнула рукой Мира.
– Прикольно, а у меня дед не играет, только если в «подкидного» с бабушкой, да и то только в деревне, когда дождь идет.
– А вы что, телевизор так и не привезли на дачу? – удивилась Мира.
– Нет, что ты! – воскликнула Аня, – у нас газовый баллон сперли весной, какой уж телевизор. Бабушка теперь у печки всегда топор держит, чтоб если в дом полезут, можно было отбиваться.
– Да, у нас тоже в этом году лазают, даже ведро украли, а у соседей самовар кто-то попёр, – пробурчала Мира, – папа сказал, что, если найдет, то ноги вырвет!
– Да, он у тебя может, – ухмыльнулась Аня.
– Я и не сомневаюсь, но он сейчас к бабушке на Кубань уехал, так что мы с мамой тоже вдвоем в деревне в выходные. Страшно бывает знаешь как. А уж если ночью в туалет захочется, так совсем жуть, на дворе темно…
– У вас хоть на дворе, а у нас вообще на огороде, – фыркнула Аня, перебивая Миру, – я так не люблю туда ездить, наказание какое-то. Грядки поли, жуков собирай, еще бабушка творог есть заставляет. Представляешь, мнет его вилкой и заливает молоком, – Аня поморщилась.
Мира скорчила моську, делая вид, что ее сейчас стошнит. Девчонки прыснули и рассмеялись.
– А вон и мама твоя идет, – указывая на пригорок, сказала Аня. Мирослава подскочила и понеслась ей навстречу, ловко огибая столбы, между которыми были натянуты веревки с развевающимся бельем. Мама несла две авоськи. Из одной торчала бутылка кефира и обожаемые Мирой молочные сосиски. Громко цокая каблуками, мать шагала по серому, раздолбанному асфальту, мимо глубоких луж, оставшихся после вчерашнего дождя. В одной из них плескался голубь. Он опускал свои сизые крылья в воду, а потом мелко отряхивался. Его взъерошенный вид манил кота, наполовину высунувшегося из подвала, и теперь наблюдающего за аппетитным живым обедом.
Следом за мамой с пригорка катилась малиновая девятка, из приоткрытых окон доносилось:
«Жиган-лимон – мальчишка симпатичный!
Жиган-лимон, с тобой хочу гулять!
Жиган-лимон с ума сводил отличниц
Тебя, жиган, хочу поцеловать1!»
Машина на полном ходу влетела в лужу, из-под колес столбом поднялись брызги. Мирина мама отскочила в сторону, но грязная вода все равно забрызгала ее голубой костюм.
– Витька, сукин ты сын, – закричала она.
Машина затормозила. Из нее выскочил коротко стриженый коренастый парнишка. Его глубоко пасаженные глаза лихорадочно бегали:
– Тетя Марина, простите, я вас не заметил, – оправдывался он, пытаясь отряхнуть испачканный костюм.
– Не заметил он! Вот я тебя сейчас, – замахиваясь на него сеткой, кричала Мирина мама.
31 декабря 1999 год.
«Фу, студень, как можно любить это жирное месиво? А еще дед рубил противные свиные копыта прямо на балконе, какая же вонь от них при варке, каждый год одно и то же…» – недовольно думала Аня, ставя на стол, покрытый накрахмаленной белой скатертью, огромный эмалированный лоток. Она перевела взгляд на телевизор, стоящий на отдельной полированной старой тумбочке. На экране маячила Наташа Королёва, она поправляла черную резинку чулка. Аня знала, что сейчас запоют: «Вот кто-то с горочки спустился, наверно милый мой идет…». Девочка поморщилась, вместо волшебных сказок вечером начинали показывать песенные шоу по ОРТ – «Старые песни о главном», по РТР – «Голубой огонёк на Шаболовке», утром конечно же, будет новогодний выпуск «Утренней почты», какая-нибудь «Смехопанорама» с Петросяном, а вечером-«Песня года», ну и «Ирония судьбы». Куда же без неё! «Никакой фантазии», – думала Аня, разворачивая конфету «Белочка», она с удовольствием откусила ароматный шоколад с колотыми орешками. В комнату заглянул дедушка.
– А, внучка, конфетки ешь, – ласково сказал он, – смотри чего тебе принес, – доставая из-за спины большую коробку с лиловой пятнистой совой, проговорил он, – ну такой?
Аня завороженно смотрела на вожделенную игрушку:
– Даже лучше, – воскликнула она, – их же только перед новым годом в «Кенгуру» привезли!
Дед довольно улыбнулся и потянулся к нагрудному карману парадной белой рубашки, доставая оттуда 2 большие открытки.
– Это что? – не веря своему счастью, спросила Аня.
– Билеты на елку, с подружкой своей сходишь, там лошадки будут, – по-мальчишески подмигивая, сказал он.
Аня радостно бросилась целовать деда в щеку. Она была колючая и обветренная.
– Ну, ладно, ладно, будет, ты это, давай мне фантик, я выкину, а то мамка заругает, что ты со стола таскаешь, – хитро подмигивая, сказал он, забирая у внучки обертку и пряча ее в карман.
***
«Наступает 2000 год, новый век, новое тысячелетие. Мы все примеряли эту дату на себя, прикидывали, сначала в детстве, потом повзрослев…», -
Мира прыснула, с экрана телевизора вещал очень старый седой дядька с противным, пьяным голосом.
«Я ухожу в отставку…», – звучало дальше.
«О чем это он? – думала Мира, – какая власть, праздник же, чего хоть он все нудит, неужели нельзя побыстрее, так хочется услышать куранты, загадать желание», – девочка недовольно покачала головой. Она не могла дождаться, когда под блестящей, покрытой гирляндами, пахучей красавицей-ёлкой можно будет брать завернутые в красивые обертки подарки. Девочка ждала набор для вышивки крестом. Отец прищурился и подмигнул ей, Мира снова хихикнула и показала ему язык.
– Да тише вы, президент выступает, – неотрывно глядя на экран рявкнула мать.
– Ага, президент, ну-ну, сволочь он и пьяница, – ответил отец.
Мирина мама повернулась в нему и грозно взглянула.
– Ты по Союзу заскучал? – ледяным тоном спросила она?
Мужчина скорчил кислую мину и взял со стола кусок черного хлеба со шпротиной. У его ног сладко зевая, растянулся черный пес.
Куранты били 12. Страна встречала новое тысячелетие!
11 января 2000 год.
Зимний темный вечер раскрыл свои объятия. Фонари тусклым желтым светом бродили по сугробам и голым веткам низкорослых кустов, которые забыли утеплить на зиму. Ледяная горка около школы манила своим серебряным цветом. Гладкая, словно зеркало, невероятно крутая. Мира с разбегу прыгнула на картонку и полетела вниз. В груди все ухнуло, дыхание захватило. По самому краю склона кто-то поднимался. Подскочив на кочке, Мира резко развернулась, ее ноги вылетели вправо и зацепили поднимающегося. Громкий крик, и вот уже две фигуры катятся вместе. Аня ужасно испугалась, она смотрела вниз, хлопала глазами, бросив санки ринулась по склону. Почти у самого забора, в который упиралась горка, барахтались 2 девочки.
– Ты совсем что ли…! – орала Мира, – слепая, да, я же ехала!
– Ты куда свои ноги суешь? – отряхиваясь, вопила вторая девчонка.
– Ну ты вообще…, – фыркала Мира.
– Вы как? – запыхавшись, сказала подбежавшая Аня.
Обе девочки уставились на нее: красные, злющие, с шапками набекрень выглядели очень комично. Аня засмеялась, ее звонкий хохот был заразительным. Мира и другая девчонка подхватили его.
– Меня Оля зовут, – улыбаясь сказала барышня, которую зацепила Мира.
– Может по мороженому? – предложила Мира.
– Сейчас, не холодно? – удивилась Оля
– Конечно нет, – поддержала Аня, – ты какое любишь? Я –«Лакомку» или «Таити».
– А я- фруктовый лед, – мечтательно произнесла Мира.
– Ну, давайте, – неуверенно промямлила Оля.
Рядом со школой стоял маленький магазинчик «Березка», чего там только не было, когда Аня и Мира заходили в него после занятий, у них разбегались глаза: сладкие браслеты из витаминок по 3,50, конфетки Raffaello по одной штучке, Kinder-сюрпризы, шоколадные батончики, чипсы, сухарики. Но самым любимым лакомством было мороженое. Деньги на него они зарабатывали своим маленьким детским трудом – сдавали в ларек на автобусной остановке пивные бутылки, по 40 копеек штука.
Ворвавшись в магазин, подружки прилипли носами к холодильнику. С их ног текли грязные лужи, снег таял на простеньких, дешевых куртках. Оля выбрала шоколадный «Триумф», она еще никогда не ела мороженое на улице зимой. Купив вожделенную сладость, девчонки направились за гаражи, там на трубах, с которых свисали клочки ваты, можно было уютно устроиться и поболтать. Аня шла, запинаясь о снежные валуны, поддергивала тяжелые зеленые санки, которые смастерил ее дедушка. Ни у кого во дворе таких не было. Дед работал на стройке разнорабочим, там он стянул куски толстой арматуры и вечером, когда закончилась смена, сделал саночный каркас. Его приятель: запойный плотник с синим, как у Джузеппе из Буратино, носом вырезал деревянное сиденье. Дедушка покрасил санки зеленой краской. Именно такую он припрятал после ремонта одного из цехов. Дед страшно гордился подарком для внучки. Тяжелое время затянулось, купить что-то было сложно, страна не так давно пережила дефолт. Денег было мало, но он очень старался, чтоб в его семье это как можно меньше замечали. Дед приносил с работы вафли и орешки со сгущенкой, рядом с его конторой работал магазин от хлебозавода. Милая румяная, толстая продавщица в голубом фартуке, за пару комплементов и мелких услуг на складе оставляла ему сладости. По пятницам он парился в бане, и уговорил мужиков подрабатывать на кладбище. За небольшие деньги они рыли могилы и из краденой арматуры варили кресты. Домой дедушка часто приходил нетрезвый и усталый, усаживался перед телевизором, ругал власть и вспоминал, как ездил отдыхать в Крым.
На трубах было тепло, девчонки уселись, они кусали ледяное мороженое, от него стыли зубы, но ощущение и правда было волшебное.
– Ты где живешь? -спросила Аня Олю, отдирая варежку от «Лакомки».
– Вон в той пятиэтажке на 2 этаже, – Оля вытянула руку и ткнула в приземистое здание под горкой. Окна его лучились светом. Девочка знала, что там ее ждет мама, она наверняка готовит ужин. Скорее всего, сегодня будут пельмени, в выходные они с мамой целый день катали тесто и заворачивали в него мясные фрикадельки.
– Странно, -протянула Мира, – мы тебя никогда не видели, ты в нашей школе учишься? – махнула она головой в сторону горки.
– Да, во 2А, – гордо сказала Оля.
Мира насупилась, она считала, что ашки все зубрилы и ботаники, они с Аней учились во 2Б, между классами наметилось тайное противостояние.
– Но я только неделю туда хожу, мы недавно переехали, – продолжала Оля, – а вы?
– Мы – во 2Б,– поспешила ответить Аня, пока подруга не ляпнула какую-нибудь глупость, она уже успела привыкнуть к резкости Мирославы и сглаживала острые углы,– жалко, что не с нами, но мы же будем дружить?– она вопросительно глянула на Олю. Каким-то шестым чувством девочка чуяла, что новая знакомая очень интересная. Аня всегда тянулась к людям, ей хотелось иметь много – много друзей, как у мамы. Анина мама держала около телефона толстую серую записную книжку, там были номера на любой случай жизни: врачи, учителя, бухгалтеры, пожарные, строители, водители, пара милиционеров. Стоило ей подойти к зеленому, пузатому, дисковому агрегату, как любая проблема разрешалась. Аня точно знала: чем больше знакомых- тем проще жить.
Оля улыбнулась. Ей было страшно неуютно в новом классе. Она еще не успела с кем-то сдружиться. Очень волновалась, что у нее ничего не получится. Ребята сторонились ее. Во-первых, к новеньким всегда относятся настороженно. Во-вторых, Оля прекрасно писала, очень бегло читала, выполняла задания быстрее всех. Ей было трудно ждать, пока остальные закончат. Она старательно сдерживала себя, но из-за этого сильно ерзала на стуле. Он предательски скрипел, привлекая внимание! Все видели, что она уже закончила. Учительница не добавляла радости, она подходила, смотрела в Олину тетрадь и начинала ее расхваливать. Девочка ужасно стеснялась.
Мира недовольно взглянула на Аню. Она ревностно блюла их дружбу и принимать кого-то третьего ей не хотелось. Если бы Оля училась в их классе, то войны было бы не миновать. Но пока она в ашках, можно быть великодушной и позволить ей с ними гулять, в клане врагов должен быть кто-то свой.
– Эй, мелюзга, вы чего здесь расселись, а ну ка, шуруйте отсюда! – раздалось где-то из темноты гаражей. Между ними показалась четверка парней, они дымили вонючими папиросами, в руках у них были темные бутылки. Один нес на плече гитару. Зелёная шапка с помпоном, большие детские глаза с пышными ресницами, никак не вязались с образом дворового хулигана. Мальчишки быстро приближались. Оля и Аня встрепенулись, как дикие птицы. Мира осталась сидеть на месте, словно ничего и не слышала.
– Че какие тугие -то, я же сказал, шасть отсюда, – повторил парень, плюнув в сугроб.
– А я тогда папе твоему расскажу, что ты, Вовка, куришь, – капризно протянула Мира.
Мальчишка быстро бросил бычок в сугроб и задавил ногой.
–Мирка, козявка, ты что ли? – весело воскликнул он.
Мира радостно улыбнулась, во рту у нее не хватало одного переднего зуба. Он выпал всего три дня назад, девочка еще не осознала, как забавно выглядит со стороны, и не стеснялась себя. Вова был сыном друга ее папы. Он часто приходил к ним домой, они отмечали вместе праздники. На этот Новый год Мира сшила ему маленького пушистого зайчика. Вовке было 12, он казался девочке очень взрослым, его отличал не погодам высокий рост. Мира всегда удивлялась, в кого же он такой длинный. Ведь его мама и папа отнюдь не тянули на каланчу.
– Так что, можно нам остаться? – спросила Мира.
Оля и Аня стояли затаив дыхание, они еще никогда не сидели в обществе таких взрослых мальчишек, им, восьмилетним девочкам, это казалось просто невозможным.
– Ну ладно, шантажистка, оставайтесь, но чур не ябедничать и не мешать, – сказал он, грозно взглянув на девчонок.
Пацаны уселись на трубы. Один с красными руками, покрытыми цыпками, отсыпал Ане семечек. Вовка начал играть на гитаре. Песня была ужасная, но девчонки следили за ним как завороженные.
Ты звалась королевою,
Ты была недотрогою.
Помнишь в годы школьные,
Дрались за тебя.
А теперь другая ты,
По рукам кочуешь ты,
Не могу поверить я,
Что любил тебя.
А теперь ты нежная
Королева снежная,
Распустила волосы
По белым плечам, по белым плечам.
Распустила волосы,
Но не слышно голоса,
Потому, что заняты, губы у тебя, губы у тебя.2
***
Аня прокралась в прихожую, мама сидела на кухне с подругой, сегодня у нее в гостях была удивительно красивая тетя Женя. Ее шубка, пахнущая сладкими, конфетными духами висела на деревянных плечиках. Аня хотела повесить рядом свою мокрую куртку, но не решалась. Белый пушистый длинношерстный мех так и манил девочку, она аккуратно одним пальчиком дотронулась до нежного ворса. «Нет, рядом с такой красотой я свою грязную куртку вешать не буду», – подумала Аня. Кинув куртяшку в угол, она на цыпочках подошла к двери кухни.
– Да, -задумчиво говорила мама, – шуба, конечно, потрясающая, но и синяк под твоим глазом впечатляет. Может уйдешь от него?
– Уйдешь от него, как же…, – сокрушалась Женя, – ты что не знаешь, какой он! Убьет и глазом не моргнет. Одна надежда: может пристрелит его кто… Рита, погадай мне, а…– попросила она.
Аня шустро юркнула в свою комнату. Мама не любила, когда дочка подслушивала взрослые разговоры. Но Аня все равно не могла удержаться. Она знала, что мужчина, с которым живет тётя Женя, – бандит. Он был старше маминой подруги лет на 10, ездил на большой, похожей на бегемота, лупоглазой черной машине, очень много курил и носил кожаную куртку. Женя работала модельером в одном из городских ателье, а Анина мама подрабатывала там вечерами- ставила моделям хореографию. В юности она профессионально занималась бальными танцами, и теперь это приносило ей небольшую прибавку к крохотной зарплате. Аня три раза в неделю ездила с мамой в это ателье, крутилась возле моделей. Они производили на девочку колоссальное впечатление. Высокие, нарядные, словно живые Барби плыли по сцене, их длинные ноги на высоких каблуках блестели в ярком свете. Круг за кругом они дефилировали по узкому помосту, а когда все заканчивалось, за каждой из них непременно приезжал красивый автомобиль, и они уносились в туман. А Аня с мамой шли на троллейбус и очень долго тряслись в нем домой.
***
Оля сидела около мамы и вязала носок. Ей нравилось мелкое подрагивание спиц. Ее рыжий кот притаился и прыгнул на клубок, упал на спину, схватил его передними лапами, на задних он выпустил длинные когти и начала терзать нитки. Мама толкнула проказника ногой. Он обиженно заурчал и снова спрятался за ножкой стола, готовясь к очередной атаке. Папа Оли сидел в кресле и читал газету, он поднял свои грустные, усталые глаза над сероватыми, испещренными мелкими буквами страницами, внимательно посмотрел на кота. Ему не давала покоя статья, если бы Оли не было дома, то он непременно зачитал бы текст жене. Он опять перевел взгляд на расплывающиеся под пальцами грязно-серые буквы:
СЕЛО-КОНЦЛАГЕРЬ
Новый тип российского госустройства
«На освобожденных территориях в Чечне люди выживают вопреки предложенным им обстоятельствам…
… На вопросы «Новой газеты» отвечает один из тех, в чьих руках сегодня находится пусть небольшая, но все-таки реальная власть в Чечне. Иса Мадаев – глава администрации и военный комендант одного из самых крупных селений Чири-Юрт Шалинского района, расположенного в предгорьях знаменитого Аргунского ущелья
История Исы и его родного Чири-Юрта типична для современной Чечни…»– мужчина поморщился. «Как это может быть типичным?! Какое дикарство…», – думал он, продолжая читать.
«Чири-Юрт считается официально «освобожденным» уже месяц – с 12 декабря. Но тем не менее жизнь здесь нормальной никак не назовешь – нет ни мира, ни войны, ни еды, ни пенсий, ни света, ни покоя. Ни старая власть от Масхадова, ни новая из Гудермеса никак себя не проявляют. Части МВД и МО стоят вокруг плотным кольцом, не входя в селение и запрещая кому-либо из местных жителей покидать очерченную их блокпостами территорию. Тем временем в Чири-Юрте скопилось несколько тысяч беженцев из горных районов, и каждый день их число увеличивается. Людей надо кормить, поить, одевать и лечить. Больница разгромлена, в школу поселили беженцев…
– Не совсем понятно, почему вы все-таки отправились в Москву, а не в Гудермес – ведь там находится постоянное представительство президента РФ в Чечне, возглавляемое Николаем Кошманом?
– Мне кажется, это так называемое новое правительство из Гудермеса боится нос высунуть. Три недели через военных, которые стоят вокруг нашего села, я вызывал хоть кого-то из сотрудников Кошмана. Говорил командирам: если мне запрещено ездить через ваши блокпосты, то сами привезите новую власть в Чири-Юрт, пусть посмотрят, как мы живем! В конце концов пригласите нового префекта Шалинского района Шерипа Алихаджиева, которого вы назначили!
Все мои просьбы оказались бесполезны. Префект не приехал – я так и не знаю, что это за человек».
Папа вздрогнул: «Вот оно! снова, никто не приехал, до людей нет никакого дела!», – крутилось в голове у мужчины. Он встряхнул газету, зло выдохнул. Жена перевела на него удивленный взгляд.
– Что ты читаешь? – озабоченно спросила она.
– «Новую газету», вот, послушай, как живут в Чечне, -его всегда спокойный уверенный голос зазвенел:
«Я их спросил: «Мужики, вы считаете себя новой властью?» Они ответили: «Да». Тогда я сказал: «Так сделайте же для беженцев хоть что-то! Посмотрите, как трудно им приходится!»
Джамалханов в ответ почему-то поблагодарил меня, что я остался в селе и не ушел в горы. А потом укатил на своем бронетранспортере прочь – с тех пор ни ответа от него, ни привета. Разве гражданское правительство может ездить на бронетранспортерах?! О Кошмане и его представительстве люди у нас в селе говорят так: «Как деньги крутить – они тут как тут. А надо помочь – их нет». Кстати, уже после визита Джамалханова в Чири-Юрт я несколько раз посылал в Гудермес к Кошману своих людей с теми же просьбами – и все безрезультатно. Там продолжается дележка портфелей, ни от кого даже не добиться, кто за что отвечает. А ведь голодные-холодные люди не могут ждать…
– Но хотя бы раз в Чири-Юрт привозили гуманитарную помощь? Новая власть помогала мукой? Сахаром? Деньгами?
– Ничего не было. Абсолютно. Ни пенсий. Ни пособий. Ни риса. Ни хлеба. Выживаем как можем. Единственное, что радостного произошло за прошедший после «освобождения» месяц, так это командир СОБРа Юра (свою фамилию он нам не говорит, хотя человек хороший оказался) куда-то съездил и добился, чтобы в село газ пустили – ведь жителям запрещено выходить за околицу и рубить близлежащий лес, чтобы топить печки.
– А как вам объясняют, почему запрещено?
– Никак. Просто солдаты говорят: у нас приказ никого не выпускать. И все, от ворот поворот. Мы там настоящие заложники. Когда таким образом прошло три недели, я понял, что надо ехать в Москву просить о помощи – мы просто не выживем.»
Мужчина взглянул на жену. Ее бледное лицо, выражало глубокую скорбь, губы сжались в тонкую линию:
– Ты понимаешь, они людям дрова не разрешают добывать, отрезали от всего мира, что это за борьба такая с террористами, сами они кто тогда? – вопрошал мужчина, его ресницы дрожали, рот исказился в гримасе гнева.
Оля никогда не видела папу таким рассерженным.
– Пап, а Чечня – это где? – спросила девочка.
– На Кавказе, недалеко от Ставрополя, помнишь, прошлым летом к тете Лоле ездили? – отрывисто ответил папа. Оля огорчилась, всегда мягкий и добрый, он никогда так с ней не разговаривал. Она почувствовала себя лишней. -Вот там, – чуть более спокойно добавил он.
– Может не надо больше? – потирая ладонью нос, указывая глазами на дочь, спросила супруга.
– А что не надо-то? Нет уж, ты послушай:
« —Работают ли сотрудники МЧС и ФМС? Каков сейчас порядок приема беженцев? Существует ли он вообще? Кто, например, объясняет беженцам, куда им идти дальше, где их ждут?
– Ничего этого не существует. Никакого порядка нет. Никто беженцев не ждет и ничего не объясняет – ни им, ни мне как главе администрации того населенного пункта, где они вынуждены скапливаться. Думаю, власти только потому отреагировали на крик вокруг ультиматума Грозному и вынуждены были демонстрировать палаточные лагеря для гражданского населения, что выборы подкатывали. Теперь 19 декабря позади, Путин превратился в и.о. президента – и в южных районах Чечни ни о каких лагерях и цивилизованной встрече беженцев речи нет. Люди просто приходят в Чири-Юрт, потому что хотят спастись – горы ведь жгут напалмом. Я распорядился селить их в нашу школу. Говорю жителям: несите им еду. Вот так и живем.
