Вера Александровна Чистякова
И это пройдет…
Аня посмотрела на телефон. Вот так всегда, он занят, ему некогда, люблю, пока. Хоть бы раз спросил, как у нее дела! Аня зло бросила телефон на кровать и пошла собирать сумку.
Она распахнула шкаф. На нее смотрели горы ее старой одежды. Розовое платье с пайетками, джинсы с вышивкой и клешем от бедра. Белая прозрачная марлёвка. Неужели она это носила? А на верху что за коробка? Аня потянула узорчатый картон. В нем что-то гремело. Поставив коробку на диван, она открыла крышку. В глубине спрятались разные ее безделушки, видимо мама собрала их, но не решилась выкинуть. Аня взяла большую ракушку, привезенную Олей из Крыма, понюхала, ей показалось, что она до сих пор пахнет морем. Под ней прятались валентинки, записочки, открытки. Аня взяла одну, где две подружки сидели на скамейке и ели мороженое: «С днем рождения! Пусть тебе всегда и во всем везет! Мира.» Под большими буквами красовалась рыжая кошка с бантом на шее. Аня снова заглянула в коробку, что там еще? Глиняный подсвечник, который она лепила 3 недели перед Новым годом, но так и не закончила, подушечка для иголок, коллаж из Питера: Петергоф, Васильевский остров, «Аврора». Под фотографиями голубой дневник с плюшевым медвежонком, запертый на золотистый замочек. Аня взяла его в руки. Желание открыть дневничок было очень сильным, она вытащила из волос шпильку и сунула в замок. Он тихонько щелкнул и открылся. Аня пролистнула несколько страниц, номера телефонов и характеристики мальчишек, с которыми она дружила или просто была знакома, ее не интересовали. Она хотела увидеть свои рисунки, стихи и песни. Ага, вот они. Ровные буквы, написанные зеленой ручкой, висели на строчках:
«Фенечки, ленточки, красная нитка и куриный бог-
Стандартный набор для школьницы.
Все также читаю Vogue,
И праздную день Святой Троицы.
Хотелось бы мне научиться вязать
Иль штопать носки вечерами.
Но видно удел языком мой чесать
По телефону часами.
А может у бара за стойкой сидеть,
Призывно встряхнув волосами,
С томною страстью на тортик смотреть,
Плакать в обнимку с весами.
В мыслях моих то канкан, то погост
Сменяются скоростью звука,
И ты для меня, как всегда, не прост,
И очень похож на глюка.
Наверно, пора записаться к врачу,
Просить прописать препараты,
А может спустить все финансы к нулю
И голодать до зарплаты.
Стихами моими полнится дом,
А с виду кажется-пылью,
Короче, с домашним уютом облом,
А сказки кажутся былью».
Как же давно это было. Она пролистала дневник до конца, сколько строчек, горьких и радостных. Теперь они не казались ей такими уж плохими. Аня не писала почти 2 года. Сейчас, когда в ее жизни появился Игорь, у нее снова чесались руки. Она с размаху плюхнулась за письменный стол, в подставке стояло фиолетовое перо, привезенное ей из Пушкинского музея. Она вывела первые слова:
«Карты свечи, ночь темна,
Знаю точно-я больна.
Душно в комнате моей,
По стене-игра теней…»
***
На гудроновой крыше было очень жарко. Мира и Аня вытянулись на покрывале, подставляя тела жаркому солнцу. Тихий час в лагере был временем сладкой тишины. Когда только вездесущие пчелки-труженицы жужжат в липовых деревьях.
– Ань, давай после родительского махнем на карьеры, очень хочется отдохнуть, – предложила Мира.
– Я не против, только с кем поедем? – Аня приподнялась на локтях, сдвинула на нос солнечные очки. Она знала, что Мира уже пару ночей подряд ходит на стадион с плавруком Мишей. Он определённо был хорош собой. Высокий, подкаченный сидел он на подоконнике бассейна в одним плавательных шортах, наблюдая за малышней, резвящейся в чаше бассейна.
– А то ты не знаешь с кем, – уклончиво ответила подруга.
– А я -то вам зачем, езжайте вдвоем, я не обижусь, – ответила Аня, ей не хотелось мешать зарождающемуся роману.
– Точно? – поворачиваясь на бок, спросила Мира.
– Абсолютно, можешь не сомневаться, – улыбнулась ей Аня.
***
Родительский концерт был в самом разгаре, Аня дежурила у ворот и провожала опоздавших. По дороге, распуская вокруг хвосты пыли подъехала серая Audi, из нее вышли двое парней. Они вытащили огромный пакет и, переругиваясь, направились к забору.
– Вы к кому? – спросила Аня, разворачивая длинный список.
– К Авдееву, второй отряд, – сердито проворчал один парень.
Второй глядел добродушно, весело улыбнулся, склонил голову на бок.
– Анька, вот так встреча, – сказал он теплым приятным голосом.
Аня всмотрелась в его лицо. Серо-зеленые хитрые глаза, прямой гордый нос, ямочки на щеках. Она с удивлением узнала своего соседа по даче Леху.
– Привет, – радостно улыбнулась она, подошла и обняла старого знакомого.
– Говорят, ты замуж вышла, а ты вот в лагере, детишек воспитываешь? – поинтересовался он.
–Ну что-то вроде того, -ответила Аня, – меня подруга позвала помочь, пойдем, я вас провожу.
Они быстро шли по дорожке к клубу, Леха болтал без умолку. Он рассказывал о своей армейской службе, учебе в институте, про друга, которого он привез навестить брата.
– Ты весь день сегодня занята? – спросил Лёха, когда они подошли к самой двери в актовый зал.
– О, даже больше того тебе скажу, и всю ночь, – поднимая вверх палец, ответила Аня, – Мира, с которой я приехала, берет выходной, мне придется за нее дежурить.
– А, ну это важно, жаль, я думал еще поболтаем, может выкроишь хоть полчасика? – продолжая улыбаться, спросил он.
– Я постараюсь, давай после обеда, когда будет свободное время у детей и родителей посидим на стадионе?
– Отлично, буду рад.
Аня развернулась и побежала обратно на свой пост, встречать и провожать.
***
– Я поехала, – запихивая в багажник арбуз, говорила Мира, – если что-звони.
– Да не волнуйся, я справлюсь, все будет нормально, – Аня провожала подружку на выходной, Мишка закинул на заднее сиденье последние вещи и плюхнулся за руль. Аня помахала им рукой. И пошла на стадион, где договорилась встретиться с Лёхой. Он уже ждал ее, поедая с травинки нанизанную на нее землянику.
– Как там наша дача? Я так давно всех не видела, – поглядывая поверх солнечных очков спросила Аня.
– У Маевских бабка померла, представляешь, сидела на крылечке, свиньям очистки картофельные мешала, и все, за одну минуту. А к ней внучку на лето привезли, в общем кошмар. Булкина замуж вышла, дочку родила. Рыжий в ВДВ служит. Лапкин на красный диплом идет, говорит, что в аспирантуру потом. Может и до кандидата дорастет.
– А ты где учишься теперь? – поинтересовалась Аня
– На ИВТ, знаешь, прикольно так, после армии мозги зашевелились, а то там бери больше, кидай дальше- много ума не надо, – весело подметил он, – а ты чем занимаешься, как тебя к пионерам занесло?
– Я учусь на межкультурных коммуникациях, – расплывчато ответила она.
– Это что за зверь такой? – не понял Лёха
– Пиар, журналистика, лингвистика, все в один курс записали, гордо назвали ФЖМК.
– Все равно не понял, – рассмеялся он.
– Исходя из записи, которую обещали сделать в дипломе, могу работать всем: от училки до дипломата, – наивно моргая ответила Аня. Она заметила на рюкзаке у Лехи оранжевый значок, с белым непонятным символом.
– Это что такое? -ткнув тонким пальцем в кружок, спросила девушка.
– Правозащитное и аппозиционное движение «Солидарность», странно, что ты не знаешь, – задумчиво глядя на Аню, ответил Лёха.
– Что в этом странного, я же девочка. Мне про платья интересно и про туфли, – развеселилась Аня, – а занудные старые дядьки- не мой профиль.
– О, какая ты не любопытная, хочешь, анекдот расскажу? – предложил Лёха,– едут в автозаке двое: папа и мальчик. Мальчишка трогает отца за плечо и спрашивает:
– Папа,папа, а в какой концлагерь нас везут?
– Не знаю, сынок, я политикой не интересуюсь.
Аня поморщилась.
– Фу, какая гадость, перестань.
– Да ладно тебе, – заржал Лёха,– вот чтоб со мной этого не произошло, я и интересуюсь, тебе тоже советую, а твой солдафон наглухо отбитый или ничего?
– Он нормальный, – насупилась Аня, ей не понравилось, как Лёха отозвался об Андрее.
– За год в армии я не видел ни одного нормального офицера, все они говнари с дешёвыми понтами, – плюнув в сторону, ответил парень.
– Перестань пожалуйста, -попросила Аня, -мне не особо приятно.
– А, да ладно, бог с ним. Ты сама чем занимаешься, все в театре? Помню тебя на спектакле в честь Дня победы.
Аня тоже помнила тот праздник. Тогда на центральном спортивном стадионе они показывали спектакль по мотивам произведений Булата Окуджавы, она стояла на ветру в ситцевом платье надрывно декламировала:
«Мне жаль вас, мальчики, войне нужны суровые солдаты, воины, а вы, вы же ничего не умеете…»
Мама, которая наблюдала за этой сценой с трибуны, даже прослезилась. Аня вздохнула, да, интересное было время. В кармане завибрировал телефон, Аня достала его и глянула на экран: «Выхожу замуж. Трындец блин.» Аня улыбнулась, Поля приняла решение.
– Нет, с театром все, пытаюсь быть серьёзной, пишу для маленького агентства рекламные тексты, здесь помощник организатора, – Аня посмотрела на голубое небо. Ее мечта о сцене разбилась о собственные страхи, но сейчас ей было слишком хорошо, чтобы думать об этом.
***
Последний день каникул перед приездом Андрея, Аня решила провести с подругами. Они отправились в конноспортивный клуб. Оля страшно сопротивлялась, лошади ее не привлекали. Но Мира всех уговорила. Сейчас, стоя перед денником с толстым рыжим конем, Аня тоже сомневалась в своем решении. Зверь жевал сено и посапывал, переступал с ноги на ногу.
– Какой красавец, – восхитилась Мира, заходя к нему. Она провела рукой по распущенной гриве, потрепала мохнатую морду.
– Серьезно? – боязливо спросила Оля.
Она совершенно не хотела взбираться на такую махину, у которой есть свои мозги и своя воля. Мира засмеялась, она обожала ездить верхом, с 14 лет занималась конным спортом, даже пробовала конкур. Взяв коня за узду, Мира вышла с ним на поле. Аня и Оля недоверчиво пошли за ней.
– Садись на этого, – сказала Мира, подводя к Ане золотистого зверя. Девушка вставила ногу в стремя, подпрыгнула и перекинула вторую ногу. Ощущение было странное. Горячие бока коня прожигали сквозь плотные брюки, она легко толкнула его. Он шевельнул треугольными, длинными, почти как у зайца ушками, недоуменно повернулся и посмотрел на наездницу. Аня могла поклясться, что он хотел сказать: «Э, ты кто, чего тебе от меня надо?». Девушка толкнула его чуть сильней, но конь не пошевелился.
Мира хихикнула.
– Опусти пятку вниз и сожми ему бока, словно давишь на зубную пасту, и он пойдет, а если не захочет, я тебе хлыстик принесу, – с этими словами она пошла за второй лошадью.
Аня последовала совету, и о чудо! Конь нехотя, переваливаясь, пошел по кругу. Оля села на белую кобылку, та с радостью потрусила вперед. Мира взгромоздилась на черного фриза.
– Ну что, вставайте за мной и пошли в лес, – сказала она, легко придерживая повод одной рукой, второй почесывая толстую попу своего коня.
Маленькой цепочкой они двинулись сквозь зеленый луг, вдоль бегущей голубой лентой реки к небольшому лесочку. Аня качалась на спине коня, словно в лодке. Странное чувство спокойствия и блаженства обволакивало ее, ей казалось, что так может продолжаться целую вечность. Вдруг по реке прокатился резкий гудок от плывущего вдалеке кораблика. Конь напрягся и скаканул, один раз, второй, третий. Он взвился, пустился галопом, через поле. Аня вжалась в седло, ее тело подстроилось под безумный бег, в ушах засвистело. Ей казалось, что она летит. Такого с ней точно раньше не было. Пораженная она ослабила повод, конь, почуяв абсолютную свободу побежал еще быстрее. Страха не было- только бешеный восторг. Мира поравнялась с ней.
– Эй, ты куда припустила, -окликнула она Аню.
– Это не я, это он, – натягивая на себя повод, ответила девушка. Конь перешел на мелкую рысь, потом на шаг и встал, – Что это было?
– Полевой галоп, он тебя проверял, ты молодец, хорошо сидишь, – похвалила Мира.
– Потрясающее чувство, никогда такого не испытывала, – смеясь ответила Аня.
Оля медленно шагала через поле, с ужасом наблюдая, как Аня ускакала вперед. Такого веселья ей точно не хотелось. Она радовалась, что лошадка под ней оказалась смирной.
Август 2011.
Полина расправляла складки на белом свадебном платье. Она до сих пор не верила, что выходит замуж за Вадика. Это ей казалось абсолютно невозможным. Особенно с учетом того, что она не собиралась рожать. Но будучи в растрёпанных чувствах, она случайно оставила результаты узи на тумбочке в прихожей, Вадик все узнал сам. Он долго не ходил вокруг да около, сказал, что очень рад, и раз уж так получилось-надо жениться. Вот теперь она в подвенечном платье, на голове даже есть фата. Поля скорчила зеркалу противную гримасу.
– А он ничего, – раздалось сзади. Аня вошла в комнату, – брутальненький мужичок.
– Слушай, прекрати, ты же знаешь, что я не настроена шутить, это какой-то сюрреализм, я не хочу замуж.
– Ну это ты должна не мне сказать, а ему, – рассудительно заметила Аня.
– Что я ему скажу, он так обрадовался, дочку хочет, ой, какой же трындец, – качала она головой глядя в зеркало, – где Андрей?
– За цветами поехал, хочет тебя порадовать, – равнодушно ответила Аня.
– Меня сейчас стопка текилы больше порадует, – заметила Поля
– Тебе нельзя, – парировала Аня.
– Посмотрю я на тебя, когда тебе будет нельзя, – зло прошипела Полина, – как твой любовник, не объявился?
– Нет, – покачала головой Аня. Игорь действительно пропал, будто его и не было. С одной стороны это очень расстраивало девушку, а с другой- пропала причина врать Андрею. – Что сказал твой мужчина мечты?
– О, если бы я только могла это изобразить: он практически рвал на себе волосы, падал на колени, хватал меня за ноги. Бррр- гадость. Обещал заявиться на свадьбу и дать Вадику в морду. Вот я бы посмотрела, как Вадим его уделает. Скажи мне, Ань, как можно любить и ненавидеть человека одновременно? Иногда мне кажется, что он доводит меня до бешенства, я хочу, чтоб он провалился сквозь землю, но проходит несколько дней, и я не могу без него дышать.
– Ты знаешь, это, наверное, к психиатру, похоже на помешательство, – ответила Аня.
– Вот и я так думаю, – кивнула Полина, – короче, я больная.
***
«Кайфуем,
сегодня мы с тобой кайфуем,
А я опять тебя целую
И забываю обо всем!
Кайфуем,
Тебя я сам к себе ревную,
Да просто мы с тобой кайфуем,
Не вспоминая ни о чем»35
Песня играла в 7 раз. Аня вышла на воздух, ужасно хотелось убежать, если бы не было Андрея, то пьяные друзья Вадика уже бы замучили ее своим вниманием. Какой ужас! Но Мира просила проследить, чтоб подача торта была особенной. Сама она приехать не смогла, они отправились к Мише на дачу. Но Мира честно подготовила все украшения, связала арки из воздушных шаров, испекла торт. Аня отметила, что у подруги настоящий талант создавать красоту. Оля тоже выскочила из зала, за ней увязался какой-то амбалоподобный пьяный дядька.
– Я больше не могу, – прошептала она на ухо Ане, – ты как хочешь, а я ухожу, это невозможно выносить, – Оля закатила глаза, – меня уже облили водкой, чуть не подожгли волосы бенгальским огнем, а конкурс с колбасой…. Нет, все, с меня хватит.
Аня понимающе кивнула:
– Бегите, глупцы, – процитировала она Гендальфа.
Оля засмеялась:
– Я уже попрощалась с Полиной, слушай, а почему Пашки нет?
– Как Полина тебя отпустила, кто же вместо тебя споёт? А Паша в армии, я думала, ты знаешь, вы же с ним общались, – передернув плечами ответила Аня. Воспоминания о паше были для нее неприятны.
– Ты, ты вместо меня споешь, – ехидно отозвалась Оля.
– Ну уж нет, – засмеялась Аня.
Андрей вышел к ним:
– Слушай, нам обязательно оставаться до конца?
– Хотела бы я тебе ответить -нет, но, к сожалению, – да, – Аня обняла его и чмокнула в щеку, – вот Оля уже удирает, ну как мы можем бросить Полину?
– Ну знаешь, – протянул он, улыбаясь жене, – я на такое не подписывался, поедем домой, ну пожалуйста, – по-детски заглядывая ей в глаза, попросил он.
Аня отрицательно покачало головой.
Сентябрь 2011 год.
Аня сидела за столиком в ресторане. Был юбилей начальника Андрея, она до последнего отказывалась. Но муж настоял. Вот теперь она практически задыхалась от скуки, бесконечные тосты становились все менее понятными, гости ели, пили и куражились. Лица постоянно менялись, кто-то уходил, кто-то подъезжал. Пили штрафную. Водка текла рекой. Рядом гуляла еще какая-то компания. Они обменивались пожеланиями и братались. Это Аню уже не удивляло. Она привыкла, что в военном городке почти все друг друга знают. Из динамиков лилась музыка лохматых 90-х, 3 минуты назад пела Натали: «Ветер с моря дул, ветер с моря дул…». Жена именинника с подружкой отплясывали сумасшедший танец. Они вертелись словно матрешки из фильма «Путешествие итальянцев в России», топали каблуками так, что из-под железных набоек вылетали искры. Сейчас же глухо звучало пафосное: «Ах, какая женщина, мне б такую». Аня помнила, как мама танцевала под эту песню на юбилее крестной. Тогда на полу тоже был синий кафель, а на десерт подавали булочки со взбитыми сливками.
– Потанцуем? – прозвучал за спиной ужасно знакомый голос.
Аня повернулась, облокотившись на ее стул, стоял Игорь.
– Я не могу, -ответила она, указывая взглядом на мужа.
Игорь тронул его плечо, Андрей оторвался от животрепещущей беседы с одним из коллег, они рьяно спорили о ремонте двигателя и старте новой погрузки.
– Разрешите пригласить вашу даму, – спокойно, выдержанно, интеллигентно, обратился к нему Игорь, – она отказала мне, ссылаясь на то, что вы будете против.
Андрей непонимающе уставился на Аню. Конечно, он был против, чтоб непонятный мужик танцевал с его женой, но сам он тоже не собирался развлекать ее и сейчас гадал, взбесится она дома или нет. В конце концов он одобрительно кивнул. Пусть потанцует, ничего страшного в этом не будет, он же здесь.
– Если хочет, пусть идет, – ответил он и повернулся к своему собеседнику.
– Пошли, -тихо прошептал он ей на ухо, с силой сжимая плечо. Аня вздрогнула от неожиданной боли. Игорь недобро улыбнулся.
Он вел уверенно, держался очень близко, его рука постепенно двигалась вниз по спине.
– Перестань, не надо так, – возмутилась Аня.
– А как надо, – прорычал он ей в ухо, – я три месяца как дурак мечусь, а тебе и дела нет.
– Что ты хочешь от меня, ты сам не звонил, не писал…
– Я хочу тебя, – выдохнув Ане в лицо алкогольными парами, ответил Игорь.
– Слушай, давай закончим, – дернулась она, -я не хочу.
Он стиснул ей руку. Она поморщилась от боли. Его глаза потемнели от злости и удовлетворения.
– Врешь, я же чувствую, как ты дышишь, вижу твои глаза, ничего не изменилось, – он прижал ее еще сильнее.
– Прекрати, ты пьян, а здесь мой муж, – Аня чувствовала себя совершенно растерянной. Она не знала, что ей делать, мурашки страха поползли по спине.
– Муж, муж, объелся груш, -засмеялся Игорь, он ослабил хватку, голос его выровнялся, словно он овладел собой, – дай мне шанс, ты мне нужна, – прозвучало это как-то глухо.
– Не сегодня, не здесь, – стараясь отодвинуться от него, ответила Аня.
– Я забыл, как называется тот болотный дурман, которым пахнут твои духи?
– Это иланг-иланг, – растерянно повторила Аня.
– Я даже подушку дома выкинул, чтоб только не чувствовать этот запах. Он сводит меня с ума, —пробасил Игорь ей в ухо. Эти 3 месяца были для него действительно адскими. Он как бешеный пес орал на подчиненных, носился по городу, пару раз чуть не попал в ДТП. Знакомился с девушками, но общение с ними не только не снимало напряжение, а наоборот раздражало. Они казались глупыми пустышками, в них не было ни тайны, ни загадки. Секс сводился к механике. Но звонить Ане он не хотел. Даже себе ему не нравилось признаваться в том, что он, взрослый мужик, потерял голову от вчерашней школьницы. Он хотел до последнего оставаться главным.
Музыка кончилась, но Игорь продолжал сжимать Анину ладонь.
– Пожалуйста, отпусти, это уже переходит все границы, – вырываясь от него, шептала Аня.
– Дай мне обещание, что мы увидимся завтра, – рычал он ей в ухо.
Она панически кивала, стараясь сохранить остатки самообладания.
***
Аня и Андрей вернулись домой. В полумраке квартиры он споткнулся о туфли супруги.
– Блин, Ань, сколько их у тебя, – недовольно проворчал мужчина, пошел на кухню и щелкнул пультом от телевизора.
Аня, скинув пальто, ринулась в ванну. Она защелкнула щеколду и открыла маячившее сообщение: «Ты обещала, я заеду за тобой». Что же ей делать, пьяное поведение Игоря ее напугало. Она включила воду и начала лихорадочно писать. Только бы Поля ответила. Но сообщение горело непрочитанным. Аня взяла ватный диск и начала смывать макияж. Черные разводы от туши ползли по щекам. Стянув платье, Аня влезла под душ, горячая вода успокоительно побежала по телу. Пар обнимал ее.
– Ань, – раздалось за дверью, – «Локомотив» разбился.
– В смысле поезд с рельсов сошел? – выплевывая воду, спросила она.
– Да нет, хоккейная команда, мать сейчас звонила, они там работают, а еще у нас погрузка завтра начинается. Через неделю едем на ремонт. Меня месяца полтора не будет.
– Опять? – ошарашенно спросила Аня, она думала, что они хоть немного вместе поживут.
– Ну извини, такая у меня работа, – ответил Андрей и ушел на кухню.
***
Поля сидела на родительской террасе и пила чай с последней малиной, Вадик, уже накатил и спал после бани. Она поджала под себя ноги, одетые в пушистые серые шерстяные носки. Вдруг около дома засветились желтые фары. В саду зашуршало, мимо окон прошел темный силуэт. В дверь тихонько постучали. Кто мог явиться в столь поздний час. Поля вышла на крыльцо и распахнула створки. Там стоял он. Вид у него был совершенно отвратительный, грязные ботинки, всклокоченные волосы, лихорадочно сверкающие глаза.
–Ты зачем сюда приехал, – возмущенно спросила Полина, натягивая на ноги резиновые колоши и выходя в сад, – уходи, совсем что ли.
– Это мой ребенок, – уверенно заявил мужчина ее мечты.
– Ты больной? – вытесняя его к кустам шиповника, возмутилась Поля.
– Я все знаю…-продолжал рваться в дом он.
– Куда хоть ты? Уходи, сначала считать научился бы, – выходила из себя Полина, она была просто в бешенстве.
– Никуда я не уйду, только если с тобой, – он тянул ее за руку.
Поля не выдержала, ее рука взлетела, с громким щелчком она хлопнула его по щеке.
– Вали домой, – рвущимся голосом рявкнула она.
Как же она его ненавидела, несколько лет подряд он ездил ей по ушам, а она их старательно подставляла. Поля желала ему самых страшных адских мук.
***
– Русско-Японская война показала несостоятельность управленческой системы в Российской империи. Николай II избегал координации театра военных действий. Единственными его решениями были: формирование 2-й Тихоокеанской эскадры, участие в переговорах в Порстмуте. Но его присутствие не повлияло на действия военных. Пресса, скованная по рукам и ногам, не критиковала бездействие монарха. Все это ослабляло царскую власть. 9 (21) января 1905 года в Петербурге разгорелась революция. В это время уже пал Порт-Артур, а 1-я Тихоокеанская эскадра была уничтожена японским флотом. Поражения русской армии не были главной причиной революционного подъёма. Однако поражения, уносившие тысячи жизней солдат и моряков, содействовали тому, что революционные настроения перекинулись с гражданского населения на вооружённые силы, находившиеся в Европейской части России, – невысокого роста лектор прохаживался по аудитории.
Аня писала стремительно, это был один из самых строгих преподавателей, с которыми ей приходилось сталкиваться. Она очень не любила, когда на семинарах он мучительно долго выспрашивал во всех подробностях, что послужило причиной того или иного события.
– Дома вы самостоятельно изучите подробности революционного движения, на следующей паре будет опрос. Все свободны.
Прозвенел звонок, аудитория быстро пустела. Аня продолжила сидеть, глядя в окно, желтые листья рвались с веток. Серое небо грозно нависло, обещая пролиться холодным дождем.
– Ты идешь, – окликнула ее Надя, стоявшая в дверном проеме.
Аня нехотя поднялась. Ее пугала встреча с Игорем. Его вчерашний вид подсказывал, что ничего хорошего ее не ждет. Ругая себя, она вышла в холл. Остановившись у старого, потемневшего от времени зеркала, она глянула на себя. Вид у нее был, как у дикой кошки. Волосы растрепались, глаза блестели голодным огнём.
– С тобой все нормально? – застегивая пальто спросила Надя, – Ты какая-то странная. Кстати, ты сделала статью по кино на «Дни северной Европы».
– Прости, я забыла, -проигнорировав первый вопрос, ответила Аня, – я сегодня все напишу и пришлю тебе, чтоб ты могла вставить свои заметки и раскадровку. Где будет презентация, опять в библиотеке?
– Ты чем сегодня слушала, нам же внятно сказали – в посольстве, – насмешливо фыркнула Надя.
– Наверное, тем на чем сижу, – угрюмо ответила Аня. Только посольства ей не хватало! Статья была не написана даже на половину, более того, она не посмотрела ни одного фильма. А выступление через неделю.
– Да что с тобой? – снова повторила Надя.
– Не выспалась просто, очень устала.
Девушки вышли на ступеньки. Аня окинула взглядом двор, к счастью, никто не караулил ее у дверей. Она облегченно выдохнула.
– Слушай, зябко сегодня, я побегу, пока дождь не начался, – обнимая Надю, сказала Аня. И быстрыми шагами двинулась по аллее.
Проходя мимо голубого старинного здания, где теперь расположился магазин «Добрые булки», она услышала громкий гудок, прибавила шаг. Гудок повторился. Аня обернулась и увидела его. Машина, припаркованная у тротуара, была открыта. Игорь одной рукой держался за дверь, второй нажимал на клаксон.
– Садись, – скомандовал он, когда она его заметила.
Аня отрицательно покачала головой. Она боялась, что если сядет к нему в машину, то она пропала. Здесь на улице, где ходят люди, Аня чувствовала себя в безопасности. Он хлопнул дверью. Перешагнул через поребрик и подошел к ней.
– Гудками подзывают собак или шлюх, – стараясь изобразить обиженную гордость, сказала Аня.
– Буду знать, – недовольно буркнул он. Ему хотелось сказать ей какую-нибудь резкость, что-то в стиле: «Я знаю, поэтому и гудел», но он понимал, что это будет последний гвоздь в крышку гроба их романа. А он еще не определился, чего он хочет: переспать с ней в последний раз или чего-то более серьезного. Хотя брякни он подобное, то не будет ни того, ни другого, – сударыня, карета подана, не соблаговолите ли пройти? – елейным голосом сказал Игорь, подавая ей руку.
Она стояла напротив, бешено вращала глазами. Он видел ее колебания. Определённо он ее пугал. Чего у Игоря нельзя было отнять, так это умения считывать эмоции. Сейчас он видел ее страх и понимал, что она в шаге от того, чтобы убежать. Игорь аккуратно погладил ее по щеке, затем осторожно обнял. Аня застыла как вкопанная. Какой же он странный?
– Ладно, – сказала она, -пойдем.
Он галантно распахнул перед ней дверь, помог сесть. Потом быстро влез за руль, щелкнул печкой. Салон начал наполняться теплым воздухом. Он вдавил газ.
– Куда мы едем? – спросила Аня, когда они выехали на окружную.
– Ко мне, я сегодня не настроен гулять, – коротко ответил он.
–А чего я хочу- не важно? – она капризно надула губы.
«Наконец-то, хоть одна стандартная реакция», – мелькнуло в голове у Игоря. Так делали почти все его бывшие.
– Ну и куда ты хочешь? – не отводя взгляд от дороги, спросил он.
– В Италию хочу, в Грецию, а лучше в Париж, можешь? – хитро прищурилась она.
– Могу, но не в это году, а ты со мной поедешь? – недоверчиво покосившись на нее, спросил Игорь.
Она засмеялась. Он не понимал, что ее так забавляет. Аня казалась ему невыносимой.
– Если обещаешь Мону Лизу, то поеду, – наконец ответила она.
– Ого, намечается тройничок? – хмыкнул он.
Аня шумно выдохнула:
– Я не об этом!
– Значит ты о картине, – он саркастично улыбнулся, – она не особо интересная, портрет мелкий, из-за толпы китайцев и не видно.
– Давно ты был в Лувре? – удивилась Аня.
– Пару лет назад, но не впечатлился, я как-то не особо тянусь к музеям. Вот тартар в ресторане был вкусный, коньяк тоже зачетный.
Аня понимающе кивнула, в общем-то, это как раз вписывалось в ее представление о нем. На КПП машину Игоря почему-то пропустили без досмотра.
– Ты стал важной персоной? – удивленно спросила она, документы не проверяли только у особенных людей, живших в городке.
– Не вникай, у меня везде знакомые, – махнул он рукой, ему не хотелось рассказывать о своей работе и новой должности. Сегодня он собирался слушать про нее. Они подъехали к серой сталинке, смотрящей практически прямо на центральную площадь. Быстро поднялись на третий этаж. Он моментально открыл дверь, пропустив Аню вперед себя. Помог раздеться.
– Мне больше нравится, когда ты в платье или юбке, ну или без одежды вовсе, – обведя ее глазами, заметил Игорь.
– Ах извините, -заламывая руки, наигранно трагично ответила Аня.
Она прошла в гостиную, села на край мягкого дивана, рядом с ним стоял невысокий черный кофейный столик и желтая лампа, девушка заметила, что рядом примостилась книга. Она взяла ее в руки. Удивлению ее не было предела:
– «Доктор Живаго», с чего вдруг?
– По-твоему, я кромешный идиот? – начиная раздражаться, буркнул Игорь. Книжку он купил пару месяцев назад, она ему страшно не нравилась. Он злился, засыпал, пытался слушать аудиоверсии, но пока осилил только половину.
– Вовсе нет, – качая головой, отвечала Аня, – мне кажется, это просто не твой стиль.
– Чай, кофе? – спросил он, чтоб сменить тему.
– Да, пожалуй, – кивнула она.
– Что да? Чай или кофе? А может все вместе, в одну чашку? – окончательно разозлился он.
– Хочешь, я сама сделаю? – поднимая вверх бровки, вкрадчиво предложила Аня. Она уже не раз была у него дома, знала, что где стоит.
– А давай, – опускаясь в кресло, ответил он.
Аня пошла на кухню, щелкнула блестящий серый чайник. Открыла шкафчик, странно, на полке стояла банка с каркаде. Аня терпеть его не могла. И у Игоря тоже раньше не замечала. Она порылась еще немного. Нашла симпатичную бархатную синюю коробку, которую сама купила – она была почти полной. Кинула несколько ложечек заварки в заварочник. Залила кипятком. Отыскала большой серебристый поднос, поставила на него 2 чашки, заварочный чайник и блюдечко с 7 кусочками сахара. Она запомнила, что Игорь ест сахар в прикуску.
Аня вошла в комнату. Игорь сидел, заложив руки за голову, закинув ногу на ногу. Она наклонилась к столику, поставила поднос, разлила чай по чашкам и села на диван. Он пристально следил за каждым ее движением. Молчание, повисшее в комнате, доводило ее до исступления.
– Знаешь, это немного странно, вот так сидеть и молчать, – заметила Аня, делая небольшой глоток.
