Тори Майрон
В ритме сердца
Глава 13
Николина
– Добрый вечер, дамы и господа, надеюсь, вы приятно проводите сегодняшний вечер, – официальным тоном начинает хозяин дома, в ответ получая одобрительные возгласы публики. – Прекрасно, прекрасно. Что ж… Тогда попрошу минуточку вашего внимания. Со многими из вас я уже успел пообщаться лично, но для тех, с кем этого сделать не удалось, хочу сказать, что я безумно рад, что вы почтили своим присутствием этот торжественный вечер, организованный в честь открытия моего благотворительного фонда. Отдельная благодарность всем выступающим сегодня артистам, перенаправившим свои гонорары на нужды детям, и также спасибо каждому из вас, кто уже внёс щедрые пожертвования. О рабочей стороне организации я сейчас говорить не стану, а перейду к тому, что всех интересует сильнее всего – что же сподвигло чёрствого старика с репутацией хладнокровного бизнесмена на этот несвойственный для него добродушный жест? Те, кто знаком со мной лично, далеко не сразу поверили в искренность моих благих намерений, многие даже начали искать подводные камни в этой деятельности, чему я нисколько не удивляюсь и ни в коем случае не призываю останавливать свои расследования. Скрывать мне нечего, а даже если бы и было, вы всё равно ничего не нашли бы, – иронично добавляет Харт, вызывая на лицах зрителей усмешки. – Всю свою жизнь я был отъявленным эгоистом. Мной всегда двигали тщеславные стремления возвести компанию на вершину успеха, добиться высокого уровня жизни, благосостояния, власти, уважения и даже людского страха. И нельзя не признать – мне это удалось. Спустя десятки лет упорной работы я добился всего, к чему так долго стремился, и до недавних пор меня всё устраивало, даже несмотря на то, что на пути к своей цели далеко не все мои решения и поступки можно было назвать человечными. Конечно, о многом мне бы просто хотелось забыть, а ещё лучше вернуться в прошлое и попытаться всё исправить, но машину времени, к сожалению, «Heart Corp» пока ещё не спроектировала. Хотя я уверен, что под руководством моего сына и это открытие не за горами. В целеустремлённости и трудолюбии Адам перепрыгнул меня в несколько раз. Его отменное профессиональное чутье и незаурядная способность мыслить превратила и так преуспевающую компанию в целую корпорацию, что ежедневно лишь сильнее расширяет свои территориальные границы, штаб работников и количество инновационных технологий. Именно поэтому, официально покидая руководящую должность в одном из штабов «Heart Corp», я нисколько не переживал и не сомневался в дальнейшем процветании своего дела, что основал более тридцати пяти лет назад. Мой сын уже добился того, чего не ожидал от него даже я сам, и знаю точно, что он непременно справится со всеми сложившимися на данный момент неприятностями в компании и после никогда не остановится на достигнутом.
Мистер Харт стреляет пронзительным взглядом чуть правее от меня, туда, где стоит мой спутник.
– Адам, о таком наследнике, как ты, может мечтать каждый отец. Жаль, что о себе я сказать того же не могу. Родитель из меня получился никудышный. Но в любом случае, как говорят, лучше поздно, чем никогда, поэтому сейчас я хочу сказать тебе то, что должен был говорить постоянно: я несказанно горжусь тобой. Ты с лихвой оправдал все возложенные на тебя надежды, и очень надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь меня простить за то, что я всю жизнь не оправдывал твои. За тебя, Адам! – Он торжественно приподнимает бокал в своей руке, и зал взрывается овациями.
Я присоединяюсь к всеобщим аплодисментам и бросаю взгляд на Адама, несказанно удивляясь.
С лица его будто вся кровь исчезла. По нему теперь вообще ни черта невозможно считать. Он радуется? Польщён? Удивлён? Растерян? Озадачен? Ни-че-го! Полный ноль! Что за реакция такая?
– Но вернусь от небольшого отступления обратно к теме, – дождавшись, когда все шумы в помещении стихнут, продолжает Харт. – Я понял, что раз в прошлое мне вернуться не дано и многих своих действий не исправить, мне остаётся лишь попытаться исправить то, что ещё подлежит исправлению, а точнее, помочь тем, кому необходима помощь. Именно так и родилась мысль об основании фонда. Но не думайте, я не сам к этому пришёл. Безусловно, я бы и продолжал жить своей излюбленной эгоистичной жизнью, совершенно не видя в этом никакой проблемы, если бы в мою повседневность не ворвался человек, который не побоялся ткнуть меня носом в мои же пороки. Человек, который заставил меня задуматься и захотеть изменить что-то в себе. Представляете? Заставил захотеть измениться меня – мужчину, что все шестьдесят лет считал себя идеальным, – усмехается он, получая в ответ бурную волну смешков, проносящуюся по залу. – Но ей как-то удалось…
Роберт делает недолгую паузу для того, чтобы найти Камиллу взглядом.
– Она открыла мне глаза на многие вещи, которые раньше я считал нелепыми и бессмысленными. Своей жизнерадостностью, ядерной энергией и непомерной болтливостью она, конечно, знатно подействовала мне на нервы, но незаметно для меня самого смогла изменить моё мировоззрение и жизненные ценности. И я хочу сказать тебе огромное спасибо за это, Камилла. Ты – мой сумасшедший и вечно реактивный свет, которого так не хватало моему мраку. Но своими назойливыми попытками придать красок моей жизни ты не только заставила меня захотеть сделать нечто хорошее для других, но и научила меня любить. Да так сильно, как никогда в своей жизни не любил ни одну из женщин, а всё потому, что моя любовь к тебе безусловна. Такая, какую может испытывать лишь отец к своему ребёнку.
Голос мистера Харта начинает вибрировать от волнения так же, как и тело Миллы, что мелко дрожит от вырывающегося из неё потока слёз.
– Да, Камилла, за столь короткий промежуток времени я полюбил тебя как свою родную дочь, которой у меня никогда не было и, если честно, которую я никогда не хотел. Но ты появилась. Внезапно. Без спросу. Словно ураган, что навёл в моей жизни свои порядки и дал понять, что теперь я не хочу видеть ни одного своего дня без тебя. Поднимись на сцену, девочка моя, у меня для тебя кое-что есть, – слегка улыбнувшись, просит мистер Харт, пока я придерживаю ошарашенную девочку под руку.
– Тебе помочь дойти? – хрипло спрашиваю, но Камилла жестом показывает, что справится сама, и неровной походкой через столпотворение не менее изумлённых гостей направляется к Роберту.
От накала эмоций и ожидания того, что произойдёт дальше, я прижимаю руки к губам, не отрывая внимательного взгляда от сцены.
– Осторожней, Милла.
Харт-старший галантно помогает ей взобраться на возвышение, и когда девочка становится с ним рядом, вытаскивает из внутреннего кармана пиджака конверт и передаёт его ей.
– Мне было очень тяжело скрывать от тебя эту новость до сегодняшнего вечера, но я всё-таки справился с этой задачей и хочу, чтобы ты прочитала всё сейчас.
Даже издалека я вижу, как нервно колышутся бумажки в руках Камиллы, когда она приступает сосредоточенно вчитываться в информацию, изложенную в них. Через несколько секунд она застывает с раскрытым ртом и округлившимся как монеты глазами, а весь зал затихает в томительном ожидании.
– Не буду никого больше мучать интригами и просто представлю вам нового члена своей семьи и ещё одну мою наследницу – Камиллу Харт. Девочку, что помогла мне посмотреть на многие вещи с другой стороны, за что теперь я хочу дать ей всё необходимое, чего она была лишена всю жизнь. И я очень надеюсь, Милла, что ты так же захочешь этого. Знаю, мы это даже не обсуждали, но…
Договорить Камилла ему просто не даёт, накидываясь на мистера Харта с медвежьими объятиями и разражаясь рыданиями прямо на его груди.
Весь зал начинает восторженно аплодировать и умиляться, а у некоторых дам на глаза наворачиваются слёзы.
Я же так и продолжаю безмолвно стоять с прижатыми к лицу руками и изумлённо наблюдаю за волшебным моментом, о котором мечтает каждый ребёнок, что всю жизнь прожил без собственного дома, заботы и любви родителей.
Несмотря на то, что я смогла избежать попадания в детдом, мне всё равно близка её боль и до сих пор неизвестна та безграничная радость, которую Камилла испытывает сейчас, навзрыд рыдая в объятиях мистера Харта.
Мне так приятно и в то же время мучительно смотреть на её счастье, что я преисполняюсь необходимостью, чтобы меня тоже так же кто-то обнял.
Я поворачиваюсь к Адаму с намерением прижаться к нему и поздравить с неожиданным пополнением в семье, но замираю словно вкопанная, видя его мрачное, точно грозовая туча, настроение.
– Адам, – испуганно выдыхаю я, боясь к нему даже прикоснуться.
Если на середине речи мистера Харта его состояние было просто нечитабельно, то сейчас весь его вид напоминает само воплощение гнева.
– Что с тобой? – с опаской интересуюсь я.
Набираюсь смелости и беру его за руку, лишь тогда привлекая к себе его внимание.
– Никуда не уходи отсюда, Лина. И только попробуй опять что-то натворить. Убью, – чеканит он ледяным голосом, будто сталь в мою грудь вгоняя.
Коротким жестом головы приказывает рядом стоящему мужчине в чёрной униформе следить за мной и пропадает в толпе, оставляя меня наедине с двумя непростыми вопросами – что же его так страшно разозлило и как мне, мать его, сбежать от охранника?
***
– Ники!
Всего через пять минут моего одинокого блуждания по залу на меня с восторженным визгом налетает Камилла, перекрывая весь кислород своими крепкими объятиями.
– Мил, я не знаю, что сказать! Простых поздравлений тут недостаточно. Я так счастлива за тебя! Это невероятно! Мистер Харт удивил всех!
Её руки так смачно сжимают меня, что непроизвольно сдавливают и мой голос тоже.
– Боже! Ники! Я сама ничего сказать не могу. Я в шоке! Я такого не ожидала. Подумать только! Оказывается, он уже давно меня удочерил и ни слова не сказал об этом. А я как дура ещё голову ломала, почему меня резко перестали искать, и всё боялась, что меня в любой момент отошлют обратно в интернат, – Камилла съедает окончания слов от частого дыхания и по-прежнему стекающих по её щекам слёз.
– Ну всё, тихо, тихо, не плачь, – успокаивающе поглаживаю её по спине. – Теперь тебе больше не нужно будет ничего бояться. Никто тебя не заберёт. Это твой новый дом.
– Да… Дом, – блеет она и, освободив меня из объятий, ошалело оглядывается вокруг себя. – Я не верю, что всё это реально.
– А ты поверь, Милла, поверь. Видимо, сегодня тот самый день, когда у всех сбываются заветные мечты.
– Я о таком даже не мечтала… Не мечтала.
– Знаю. Я тоже не мечтала, – вырывается у меня.
Я настолько сейчас преисполнена счастьем и за неё, и за себя, что хочется визжать и плакать вместе с хлюпающей девчонкой.
– Теперь всё будет иначе. У тебя начнётся новая жизнь. Мистер Харт позаботится о тебе, – заверяю я, стирая пальцами с её лица тёмные разводы от поплывшей косметики. – Кстати, где он?
– Ушёл куда-то с Адамом. Боюсь, он не слишком обрадовался новости о новоиспечённой сестре. Он был в ярости.
– Не выдумывай. Я уверена, он просто был так же ошарашен, как и все остальные, – утешаю я откровенной ложью.
Не было в нём никакого удивления, а если было, то его полностью замаскировал толстый слой гнева.
– Я не выдумываю, Ники. Я видела это по его сиянию. Огонь в нём бушевал настолько мощно, что, не будь здесь так много людей, вслед за аурой Роберта он спалил бы его до самых костей.
– Роберта? Я думала, сжигать он может только женские сияния.
– В том-то и дело! Я сама удивилась. Теперь прикидываешь уровень его злости на отца?
– Только на отца?
– Вроде бы. Мне казалось, он и меня прибьёт, но нет. На меня он даже не взглянул. Просто сказал что-то Робу, и тот сразу же последовал за ним.
Задумчиво поджимаю губы.
– Не знаю, на что он так злится. Вроде бы, наоборот, должен был обрадоваться тому, что его подозрения насчёт несовершеннолетнего увлечения отца оказались ложными.
В ответ Милла неопределённо пожимает плечами, всё ещё продолжая нервно подрагивать.
– Ладно, это не важно. Сейчас не время расстраиваться! И в любом случае тебе не стоит забивать себе этим голову. Мистер Харт обязательно разберётся с Адамом. Сейчас они поговорят, и всё будет в порядке. Тебе не о чем переживать.
– Думаешь?
– Конечно. Если уж кто и может приструнить характер Адама, так это его отец.
И это не очередное утешение, а правда, в которую искренне верю я сама.
– Хорошо, возможно, ты права, – с заметным облегчением выдыхает Камилла.
– Конечно, права. Так что давай быстро возвращай свою ослепительную улыбку! – подбадриваю я, щёлкая её по носу, и девчонка тут же начинает заразительно хохотать. – Во-о-от, другое дело. А то Милла и слёзы – как-то не вяжется. Даже если это слёзы радости.
– И не говори, разревелась, как какая-то сопля мелкая. Всё! Закругляюсь!
Отлепляя промокшие пряди волос от лица, Милла несколько раз шумно выдыхает, а затем резко останавливает свой взгляд на ком-то за моей спиной.
– А что это за сердитый бугай с тебя глаз не спускает? – вполголоса интересуется она, указывая на приставленного ко мне охранника.
– Ах… Это глаза Адама до тех пор, пока он не вернётся обратно, – недовольно ропщу я.
– Ничего себе, какой контроль!
– Не то слово. И мне нужно срочно придумать, как от этого контроля поскорее избавиться.
– Зачем? Хочешь повторить свой обалденный танец с кем-то ещё? Вы с Брауном весь танцпол взорвали! На другие пары никто даже не смотрел. Это было безумно красиво! И чувственно! Страстно! Ох, у меня на протяжении всего номера мурашки с кожи не сползали. – Она шустро пробегает пальчиками по своим рукам.
– Спасибо большое, но нет, на сегодня танцев хватит.
– Ну… может, оно и к лучшему. Не стоит искушать судьбу. Во время твоего танца Адам был в таком же гневе, что и сейчас на Роба. Думаю, во второй раз он точно выпотрошит все кишки из твоего партнёра, – задорно усмехается Милла.
А я расплываюсь в злорадной улыбке, представляя, как эти самые кишки было бы неплохо выпотрошить из Эндрюза.
– Слушай, Мил, – приближаюсь к девочке совсем близко, переходя на шёпот. – Знаю, ты сейчас не в очень уравновешенном состоянии из-за неожиданной новости, но, возможно, ты могла бы мне помочь?
– Какое ещё неуравновешенное состояние?! – театрально возмущается она. – То, что я сейчас похожа на безумную зарёванную ведьму, ещё не значит, что я недееспособна. Что за помощь? Говори.
– Сможешь отвлечь моего охранника, чтобы я смогла быстренько сделать то, что мне надо, и вернуться обратно до окончания разговора Адама с отцом?
Милла скрещивает руки на груди и на несколько секунд замолкает, глядя на меня с настороженным любопытством.
– Не волнуйся, я ничего плохого делать не планирую. Мне просто нужно найти одного человека и поговорить. Это очень важно, – с отчаянием добавляю я, искренне надеясь, что она согласится.
Но Камилла не торопится с ответом, лишь продолжает буравить меня своим вишнёвым взглядом и внезапно хватается руками за голову.
– Ой!.. Ой! – она начинает стонать, а заплаканное лицо девочки искажается болезненной гримасой.
– Что такое? – обеспокоенно подлетаю к ней.
– Ой, как больно!
– Что случилось?
– Ужас какой-то! Ой!.. Ой!.. Видимо, ты права, я слишком переволновалась.
– Где болит?
– Всё перед глазами кружится. Картинка плывёт. В висках давит.
– Пойдём, тебе нужно присесть! – не на шутку тревожусь я, глядя, как девчонка изнывает от внезапных мучений.
– Нет, нет, – блеет Милла, плавно покачиваясь в сторону охранника. – Прошу вас, донесите меня до моей комнаты… боюсь, я сама не дойду, – обращается она к массивному амбалу, придерживаясь за его предплечье.
– Прошу прощения, мисс, я не могу покинуть зал, – строго отрезает мужчина.
– Не можете? – Камилла выглядит по-настоящему задетой. – Вы что, предлагаете мне ползти в таком состоянии одной? А если я потеряю сознание по дороге? Ой!.. Ой! – Её колени резко подкашиваются, заставляя охранника тут же её подхватить на руки.
Ох, всё-таки обожаю я эту девчонку!
– Отнеси её быстро в комнату! Сейчас любопытные гости налетят! Ей воздух нужен! – включаю роль испуганной подруги.
– Мне запрещено оставлять вас одну. Я попрошу кого-то другого!
– Да нет времени искать кого-то другого! Ей же очень плохо! Неси! Никуда я не денусь!
– Нет. Нельзя, – мужчина остаётся непреклонным, и Милла вновь протяжно стонет, корчась от боли в его руках.
– Пожалуйста… в комнату… прошу… и таблетку обезболивающего… а лучше сразу врача.
– Давай бегом неси её! Мисс Харт нужен отдых и лекарства! – вкладывая всю серьёзность в свой голос, командую я. – Посмотри, как побледнела, бедняжка. Ты что, хочешь разозлить хозяина дома? Ты вообще-то его дочь в руках держишь и заставляешь мучаться. С ним тебя ждут проблемы покрупнее, чем с Адамом, если он узнает, что ты не оказал первую помощь его любимой девочке.
– Но я… – сомнение с весомой долей страха проскальзывает в его глазах.
– Давай, давай. Неси! Я бы пошла с тобой, но Адам сказал ждать здесь, поэтому я останусь в зале до самого его прихода. А ты не теряй больше времени. Отнеси её в комнату и не оставляй одну, пока не убедишься, что с ней всё в порядке.
– Ой… Как же больно… Моя голова сейчас расколется на части, – жалобно хнычет Камилла, тем самым окончательно добивая мужчину.
– Хорошо, мисс Джеймс, но я только туда и обратно! Скоро вернусь! – бросает он и размашистыми шагами направляется к выходу.
Запрокинув голову назад, Камилла подмигивает мне на прощание и снова начинает тяжко стонать.
Да по ней театр плачет. Честное слово.
Довольно усмехаюсь я и расправляю плечи, пребывая в полной готовности начать поиски Эндрюза. Совершенно не знаю, сколько времени у меня есть, но нельзя терять и минуты.
Другого шанса больше не будет.
Глава 14
Николина
Совсем скоро я с прискорбием понимаю, что и этот шанс не принесёт мне никаких результатов. По всей видимости, Марк уже успел свалить прочь с этого светского праздника.
Я несколько раз обошла весь зал вдоль и поперёк, выглянула во внутренний сад, где так же прохлаждалось множество людей, до неприличия упорно вглядывалась в незнакомые лица и максимально навострила слух, чтобы попытаться расслышать самодовольный голос Эндрюза даже издалека, но всё тщетно. Его нигде нет.
И потому у меня не остаётся другого выбора, как отложить решение этой проблемы до завтрашнего утра, когда мне нужно будет найти убедительный предлог, чтобы суметь сбежать от Адама и пулей лететь прямиком на квартиру Марка. На сегодня же с меня хватит этих бесполезных поисков. Они уже мне все нервы вымотали.
Морально успокаивая себя тем, что Марк целую ночь будет занят весельем и ему будет не до разговоров с Остином, я направляюсь в сторону дамской комнаты.
Я не сразу заметила, что все мои пальцы испачканы следами макияжа Камиллы, да и вообще мне бы не помешало хоть разок за вечер посмотреть на себя в зеркало и привести себя в порядок.
Но, похоже, мне даже в туалет без происшествий попасть не суждено. Приближаясь к нужному месту, я всё отчётливей начинаю слышать невнятные звуки, напоминающие то ли хрипы, то ли стоны, как будто кто-то чем-то сильно давится, при этом корчась в судорожных конвульсиях.
– У вас там всё хорошо? – подойдя вплотную к двери в уборную, озадаченно интересуюсь я.
Но вместо ответа получаю новую череду непонятных звуков.
– Эй, с вами всё в порядке? – повторяю чуть громче, хватаясь за ручку, но та, естественно, не поддаётся.
– Да… да… всё хорошо, – наконец доносится прерывистый женский голос.
– Вы уверены? Возможно, я могу вам чем-то помочь?
– Нет… Всё… Замечательно… Ещё чуть-чуть… Я скоро… Закончу… Боже… Да!
Глухие стоно-хрипы смешиваются с ритмичными ударами, с каждой секундой ускоряющими темп, что в итоге резко обрываются, сменяясь суетливой вознёй и перешёптываниями.
Я отпрыгиваю на пару метров назад, когда дверь внезапно со всей дури открывается, чуть было не разбивая мне лоб.
– Чёрт! Что ж вы так резко?! – ругаюсь я.
– Ох… Боже! Мисс… Простите, – извиняется вышедшая из туалета девушка.
– Вы мне чуть голову не раздробили.
– Бога ради, мисс, простите, я не хотела. Как неловко-то, – дёргано лепечет она.
Её высокая вечерняя причёска заметно распушилась, дыхание учащённо, а покрасневшее лицо блестит от пота. Она нервно осматривается по сторонам, поправляя смятый подол платья, и вновь обращает испуганный взгляд на меня.
– Слава богу, тут больше никого нет. Мисс, простите ещё раз. И прошу вас… Я надеюсь на ваше понимание. Я просто выпила лишнего. Давайте сделаем вид, что вы ничего не поняли и мы друг друга не видели. Хорошо? – она умоляюще таращит на меня свои захмелевшие глаза, ещё сильнее покрываясь пунцовой краской.
А я стою, луплюсь на неё и охреневаю, если честно. Не осуждаю, а именно охреневаю.
По её крайне странным, мучительным звукам, я думала, она там как минимум задыхается от застрявшей в горле кости, а оказывается – если что и застревало в ней, то далеко не кость и явно не в горле.
– Мисс… мы договорились? – повторяет жалобно разгорячённая девушка.
– Без проблем. Я вас не видела, вы меня тоже, – превозмогая неловкость, заверяю я.
– Спасибо большое. Спасибо. Прошу прощения… Извините, – возбуждённо щебечет она и, стыдливо склонив голову вниз, спешит от меня скрыться.
Я провожаю недоумённым взглядом её изящную фигурку, облачённую в элегантное чёрное платье, и иронично усмехаюсь.
Мадам только что поимели возле стены туалета или ещё лучше – на самом унитазе, а теперь она как ни в чём не бывало вернётся обратно к остальной знати, напустив на себя мишуру высокородной особы.
Да уж! Ничего себе! Оказывается, Адам правду говорил о том, что леди из высшего света не сильно отличаются благородным поведением, но я даже подумать не могла, чтобы настолько.
– Ну что, красавица, ты следующая?
За моей спиной раздаётся хрипловатое мурчание того самого «джентльмена», который пару минут назад вколачивал свой член в сбежавшую с позором девушку. Но вовсе не его откровенное предложение повторить свой сценарий со мной застилает мой взор лютой яростью, а вопиющий факт, что этот призыв слетел с губ мудачного гандона, который ещё вчера всячески лебезил перед Эмилией, заставляя её слепо верить в искренность своих чувств.
И всё. Меня перекрывает. Следующие секунды своей жизни я не контролирую. Всё происходит быстро, на автопилоте, без единой возможности подумать перед тем, как совершить.
Прямо с разворота я вмазываю ему по лицу кулаком и, пока Марк приходит в себя от удара, заталкиваю его обратно в уборную, закрывая за нами дверь.
– Ты блять охуела?! – не контролируя громкость, кричит он, хватаясь за свой подбитый нос.
На сей раз я не пожалела сил и залепила ему так смачно, что острая боль простреливает костяшки моих пальцев, а из раздувающихся ноздрей Марка вытекает кровь. Ею же наливается и так покрасневшее лицо парня и белки его сверкающих неистовым гневом глаз.
Вот же чёрт! Что я натворила?!
Я же так долго выискивала Марка для миролюбивого разговора, а не для того, чтобы разбить его мерзкую, смазливую физиономию.
Хотя, скажу честно, кайф испытываю несусветный. Как, впрочем, и ужас!
– Боже!.. Я не хотела, – с запоздалым «сожалением» хрипло выдавливаю я и пытаюсь как-то исправить положение: быстро схватываю с туалетного стола салфетки и подношу их Марку, что так и продолжает держаться за обильно кровоточащий нос.
– Не хотела? Не хотела?! Долбаёбка хренова! Ты мне нос, по ходу, сломала! – свирепствует Эндрюз.
Зло отмахивается от предложенных салфеток и подлетает к раковине, где начинает шустро смывать с лица кровь, пока та не затопила всю его одежду.
– Да не сломала я его, – нервозно блею я.
Не сломала же? Прошу, скажите, что не сломала, иначе сломается вся моя надежда на благополучный исход этого отвратного диалога.
– Блять! Посмотри, как кровь хлещет! Сука… – далее следует ещё множество яростных проклятий, от которых мои уши сворачиваются в трубочку.
Видимо, даже если нос не сломан – я всё равно в полной жопе. В сто тысячный раз!
– Прости… Я правда не хотела! Зажми крепче пальцами мягкую часть носа и не отпускай. И держи голову ровно, не запрокидывай, кровь не должна попасть в горло, – торопливо даю рекомендации, которым в детстве сама следовала десятки раз.
– Ах, так теперь ты полечить меня решила, идиотка неадекватная! Поздно. Раньше своими куриными мозгами думать надо было. Этот удар я тебе точно с рук так просто не спущу, – выплёвывает угрозу Марк вместе с багровой слюной в раковину.
– Я же извинилась. Не хотела, чтобы так… Не хотела. Всё получилось нечаянно. Ты сам виноват, – это я, наверное, зря добавила.
Какое-то хреновое оправдание получается.
– Сам виноват?! Сам?! Скажи ещё я сам ебанулся об твой кулак!
– Да, сам! – раздражённо бросаю я, тут же получая в ответ испепеляющий взор серых глаз. – Я имею в виду виноват… сам, – добавляю чуть более тёплым тоном, добиться которого стоит мне неимоверных сил. – Извини… Но какой реакции ты от меня ожидал? Ты пудришь мозги моей лучшей подруге. Конечно, я не сдержалась, когда поняла, что ты тут делал с этой кряхтящей девушкой. Зачем ты так с Эми? На кой чёрт она тебе сдалась, если ты и так можешь трахать всё, что движется?! Тебе других баб, что ли, мало?
– Баб много не бывает – это раз. Мои дела с Эмилией тебя вообще не касаются – два! И ты не в том положении, Никс, чтобы продолжать вести себя со мной подобным образом – три. Или лучше называть тебя Аннабель? Ммм? – ядовито ухмыляется негодяй, по-прежнему истекая кровью.
«Чтоб из тебя всё до последней капли вытекло, ублюдок! Вместе со всем содержащимся в тебе говном!» – слова так и рвутся наружу, но мне приходится насильно затолкнуть их обратно.
– Об этом я и хотела поговорить. Мне нужно тебе всё объяснить, – взволнованно произношу я, вновь предлагая ему салфетки.
– С хуёвой ноты ты решила начать свои объяснения.
Весь вид Эндрюза по-прежнему сочится злобой, но салфетки на сей раз он охотно принимает.
– Да и опоздала ты немного, Никс. Не нужны мне больше никакие объяснения.
Что? Что?! Что-о-о?!
– Что ты только что сказал?! – мой голос сипнет от пробившего всё тело ужаса. – Ты уже всё рассказал Остину?! Рассказал?! Отвечай, чмо, рассказал?! – грубо хватаюсь за ткань его пиджака.
Меня буквально трясти начинает от его злорадной улыбки, что в совокупности с кровавыми следами на лице делает его похожим на полоумного маньяка.
– Ох, как же ты резко меняешь своё настроение, Никс. Ты уж выбери какое-то одно направление в общении со мной, а то противоречишь сама себе. И отцепись от меня, живо! – раздражённо рычит он, но я не слушаюсь.
– Скажи! Скажи, Марк! Ты всё ему рассказал?!
Ещё одна мерзкая ехидная ухмылочка летит мне в ответ вместе с каплями его крови на мои предплечья. Лишь они заставляют меня отпустить его пиджак и сделать шаг назад, поспешно стирая с кожи багровую жидкость.
– Марк! Не молчи! Ты не мог этого сделать! Не мог! Скажи, что не мог, – повторяю скорее самой себе, как утешительную мантру, чтобы не сорваться на истерику.
– Почему это не мог? Очень даже мог. Ты у меня уже который год в печёнках сидишь со своими закидонами. Достала! Я тебя никогда не трогал только из-за дружбы с Остином, но, видимо, в жизни всё-таки существует справедливость, и теперь ты заплатишь за всё сполна. Чего я только не узнал о тебе сегодня: стриптиз, секс-шоу, консумация, проституция – неплохой списочек обязанностей для такой пацанки, как ты!
– Я никогда не спала с клиентами! Эрик должен был сказать об этом!
– Да, он вроде бы что-то упоминал об этом, но кто мне помешает добавить Остину немного информации лично от себя?
– Он не поверит!
– Вот уж тут я бы не был так уверен, Никс. После всей твоей лжи он однозначно будет склонен верить больше моим словам, чем твоему очередному вранью. Я уже представляю, как Рид знатно охренеет и разочаруется в своей маленькой сестричке, когда узнает о её грязной работке по ночам. – Запечатывая себе ноздри кусочками бумаги, Марк насмешливо поигрывает бровями.
– Подожди… Узнает? – судорожно выдыхаю, чувствуя, как сердце от страха стучит где-то в горле. – Узнает? Так ты всё-таки не…
– Нет. Не сказал, – подтверждает ублюдок, но по его лукавому взгляду понимаю, что шибко радоваться мне этой новости не стоит. – Пока не сказал. Крайне не хочется сообщать о подобной сенсации по телефону, отвлекая его от важных собеседований. Лучше я дождусь, когда он вернётся в Рокфорд, и сразу же просвещу его, а пока до его приезда у меня есть в запасе несколько дней, чтобы как следует обдумать свой рассказ. Обещаю тебе, Никс, я подключу все свои прирождённые ораторские навыки и опишу твою низменную деятельность во всех красках.
– Марк… пожалуйста, – практически скулю я.
– Что пожалуйста? – его насмешка сменяется высокомерным презрением. – Допрыгалась ты, Никс, ох допрыгалась. Не представляешь, с каким удовольствием я буду тебя сдавать.
– Не надо, не делай этого. Ты разве не понимаешь, что я не по своему желанию там работаю? У меня не было выбора. Тебе же известно, в каких условиях я живу. Мне нужны были деньги, чтобы не остаться без крыши над головой. Только поэтому я устроилась в «Атриум». Не говори ему ничего, прошу тебя, Марк, хоть раз поступи по-человечески. Пожалуйста.
– По-человечески? – криво усмехается. – Ты сама-то хоть раз способна себя по-человечески повести? Только и делаешь, что с кулаками постоянно налетаешь. Даже здесь, на званом вечере. Вон как вырядилась. Прям вся такая девушка голубых кровей. Смешно просто. Тебя в какое платье ни одень – всё безрезультатно, каким животным была, таким и останешься.
«Сам ты животное! Безмозглое, мерзкое, похотливое животное!» – хочется прокричать ему в рожу, но я сжимаю кулаки и молча терплю, наблюдая, как Марк подходит ко мне ближе, свысока жаля оценивающим взглядом – сальным, пачкающим, в точности таким же, какой я ощущаю на своём теле каждую ночь в «Атриуме».
– Правда, должен признать, в таком прикиде к твоему несносному характеру бесспорно добавляется один приятной бонус.
Он наклоняется к моей щеке так близко, что в нос ударяет острый металлический запах крови вперемешку с парами алкоголя. Я еле удерживаюсь, чтобы не поморщиться.
– Тебе очень сильно хочется вдуть.
А сейчас – чтобы не опустошить свой желудок прямо на него.
– Может, именно это тебе и нужно, чтобы хоть немного выпустить свой дикий нрав? Я бы мог тебе с этим помочь прямо сейчас. Видишь ту столешницу? – он имеет в виду туалетный стол, густо заляпанный его кровью. – Она очень даже прочная. Я уже проверил, но можем протестировать её вместе ещё раз, – вкрадчиво шепчет Эндрюз.
Его пальцы неспешно скользят по открытой линии моих плеч, вынуждая меня окаменеть от злости и отвращения.
