Тори Майрон
В ритме сердца
Глава 7
Адам
– Мне нужно выйти на воздух, – просит Николина, чересчур резко поворачиваясь спиной к братьям-близнецам и подошедшему к ним парню.
Я чётко улавливаю повышенную вибрацию её голоса, а внезапную скованность в теле чувствую, даже не прикасаясь.
– В чём дело?
– Здесь очень много людей. Хочу немного проветриться, – заверяет она, глядя на меня в упор своими синими озёрами, и это сразу же всё проясняет – опять лжёт.
Я уже успел отметить весьма смешную закономерность – когда эта неисправимая лгунья врёт, никогда не разрывает зрительного контакта, зато стоит только вывести её на правду, она сразу потупляет взор или отводит его в сторону.
Честное слово – уникальная девчонка.
– Нет, – безоговорочно отказываю.
– Адам… но мне очень нужно…
– Нет.
– Ты серьёзно?! Может, ты меня и в дамскую комнату не отпустишь? – вмиг вскипает она, но в непоколебимых нотах я слышу больше тревоги, чем возмущения.
– Ты никуда не пойдёшь.
Замечаю её порыв ретироваться наперекор моему решению и схватываю за руку, отрезая всякую возможность побега.
– Адам, пожалуйста, – она резко меняет тон голоса на жалобный.
– Ты остаёшься здесь, – приглушённо, но от того не менее строго чеканю я. – Мне кажется, ты хочешь не столько выбраться на воздух, сколько спрятаться от кое-кого.
И, учитывая то, как от лица Николины мгновенно отливают все краски, я понимаю, что попал в яблочко.
Чувствую, будет интересно.
– Не знаю, знакомы вы или нет, но перед тобой как раз стоит хозяин дома, – торжественно произносит Тони, указывая своему другу на меня.
– Нет, ещё не довелось лично познакомиться, – парень подходит ближе, попутно смакуя коктейль. И, судя по его развязной улыбке, явно далеко не первый. – Адам Харт, если правильно помню?
Дождавшись моего утвердительного кивка, он первый протягивает руку для рукопожатия. И я невозмутимо отвечаю.
– Должен признаться, прийти сюда меня заставил мой папаша. Сам я обычно терпеть не могу мероприятия подобного плана, но то количество отменного алкоголя и шикарных женщин, которые здесь собрались, полностью убеждают меня, что мой вечер сегодня пройдёт гораздо приятней, чем я предполагал вначале.
А у парнишки, как погляжу, полностью отсутствует как чувство такта, так и инстинкт самосохранения. В отличие от всех предыдущих уродов, что пытались незаметно от меня пускать слюни на дикарку, этот вконец охреневший кадр даже не думает скрывать своего интереса. Он впивается похотливым взглядом в спину Николины, плавно оценивая каждый её выдающийся задний изгиб.
Моя ладонь на руке дикарки непроизвольно сжимается, в ушах гудит до красных всполохов перед глазами от жуткого желания сейчас же раздробить его смазливую физиономию, но, естественно, никому из присутствующих о моих мыслях я узнать не позволяю.
– Как, ты сказал, тебя зовут? – сдержанно задаю вопрос, прерывая его мысленное поедание Николины, а та в свою очередь совсем не торопится оборачиваться к нашим собеседникам лицом.
– Ох, простите мне мои никчёмные манеры. Буду также рад представиться – Марк Эндрюз.
От меня не ускользает то, как лихо дикарка пытается скрыть от меня реакцию на его имя, чем лишь сильнее склоняет к определённому выводу, который мне предстоит прямо сейчас проверить.
– Эндрюз? Ты случайно не сын Гарри Эндрюза? – интересуюсь исключительно для поддержания разговора, будучи заведомо уверенным, что передо мной стоит непутёвый отпрыск одного из знакомых моего отца и наследник крупной машиностроительной компании, с которой «Heart Corp» сотрудничает уже далеко ни первый год.
– Он самый, – неохотно подтверждает малец, стаскивая с подноса мимо проходящей официантки следующий бокал спиртного.
– Тебе бы притормозить немного, Марк, – предостерегает Эрик. – Ты и трезвый буйный, а когда выпьешь, тебя бывает совсем не остановить. Мне кажется, скандал на этом вечере тебе ни к чему.
– О-о, я тебя умоляю, Мэрроу, тебе ли меня не знать? Думаешь, мне есть какое-то дело до общественного мнения? Да и что это за приём без скандалов? – парирует Марк и с притворным сожалением добавляет: – Ты только не подумай ничего плохого, Адам, нарочно я не собираюсь портить ваш изысканный вечер. Просто сообщаю, что хорошего поведения за мной никогда не наблюдалось, поэтому если вдруг что-то натворю, то заранее прошу понять и простить меня.
Этому идиоту удаётся сорвать с моих губ усмешку.
– Не поверишь, но я буду только рад, если ты подпортишь программу этого фальшивого акта великодушия и щедрости моего отца, но, боюсь, тебе нужно вставать в очередь, Марк. Одна обладательница выдающегося таланта устраивать проблемы уже заверила меня, что непременно сотворит сегодня нечто невообразимое, – мой голос звучит вполне серьёзно, в то время как взор, устремлённый на Николину, полон откровенной насмешливости.
И, наверное, не хватит всех известных мне эпитетов, чтобы описать тот арктический лёд в её ответном остром взгляде, которым она разрезает меня пополам.
Моя кошечка в бешенстве. Я прямо-таки чувствую, как её коготки нещадно впиваются и раздирают мою кожу в порыве праведного гнева.
В мои планы, правда, не входило вновь выводить её из себя. По сути, это мне не совсем на руку, даже несмотря на то, что она уже сдалась мне. Но, чёрт бы меня побрал, я почему-то не могу успокоиться, не узнав, кого она от меня скрывает.
Здравый смысл твердит, что не имеет никакого значения, в кого Николина, без всяких сомнений, тайно влюблена. Всю эту чушь она либо уже самолично отмела в сторону, или же без вариантов сделает это, когда мы с ней обговорим условие контракта. Но мой долбаный неадекватный зверь чувствует, что этот кто-то, очень важный её девичьему сердечку, беззаботно ходит по земле. И он не собирается прекращать оглушать меня своим диким рёвом до тех пор, пока я не найду его и…
А что дальше, пока не знаю. Но найти его – одна из приоритетных целей в моём многочисленном списке задач на ближайшее будущее. И потому сейчас мне крайне важно понять – является ли этим «кем-то» вечный гуляка Эндрюз, появление которого так сильно напрягает Николину.
– Да что ты говоришь?! – заинтригованно восклицает Марк и во второй раз рискует своей жизнью, задерживая своё внимание на той, что принадлежит только мне. – Может, познакомишь меня с таким талантом, и обещаю, Адам, мы с ней вместе устроим что-то поистине грандиозное и незабываемое, – чуть ли не нараспев растягивает слова Эндрюз.
Он в самом деле сейчас это сказал, или мне показалось?! Он что, блять, совсем тупоголовый или просто настолько бесстрашный?!
Клянусь, чтобы удержать себя от его кровавого, мучительного убийства, мне приходится приложить вдвойне больше волевых усилий, чем в салоне машины, когда дикарка своим крышесносным оргазмом чуть было окончательно не освободила первобытную часть меня наружу, что была готова проглотить её, не пережёвывая.
– Марк, ты бы контролировал свой язык. Поверь мне, парень, тебе не нужны эти проблемы.
Судя по тому, что Тони встревает своим телом между нами, я понимаю – по моему лицу всё-таки удаётся прочесть, что я мечтаю сделать с этим парнем.
– Да расслабься, Мэрроу, какие проблемы? Я же просто шучу, – успокаивает Эндрюз и хлопает Тони по плечу, при этом продолжая стойко выдерживать мой разрывающий его в пух и прах взор. – Если, конечно, девушка сама не захочет соединить наши с ней силы для сенсационных поступков, – ехидно ухмыляется он.
На вид Марку чуть больше двадцати, но в умственном развитии он определённо застрял на уровне обезбашенного подростка, раз так открыто провоцирует меня подпортить его наглую рожу и переломать множество костей.
Справиться с выскочкой не составило бы никакого труда, несмотря на то что мы с ним почти одного роста и, нужно признать, даже в одежде невооружённым глазом видно, что сучонок находится в неплохой физической форме. Да только махать кулаками вне ринга моих многолетних тренировок по смешанным боевым искусствам – совсем не в моём стиле.
По крайней мере, я так считал вплоть до этого момента, когда я буквально физически цепенею, чтобы прямо сейчас не приступить к стиранию его в порошок с особой изощрённостью. А клок навязчивых предположений о том, что именно этому самодовольному болвану посчастливилось испробовать Николину раньше меня, лишь сильнее отметает шанс на его помилование.
Мне кажется, ещё секунда – и бокал с виски в моей руке вдребезги разобьётся о безмозглый череп Эндрюза, однако, к его безусловному везению, меня вовремя останавливает твёрдый голос дикарки:
– Я скорее умру, чем соглашусь хотя бы на один «сенсационный поступок» с тобой, Марк, и я больше чем уверена, что ты будешь полностью со мной солидарен, – проговаривает жёстко, с неподдельной злостью Николина. Гордо расправляет плечи и наконец оборачивается к парню лицом.
Делая смачный глоток алкоголя, Марк переводит свой слегка поплывший взгляд с меня на неё.
Секунда, две, три…
Он резко давится напитком и начинает громко кашлять, покрывая жидкими пятнами ткань своей белой рубашки.
– Не переживайте, всё в порядке, просто не в то горло попало, –Тони тут же обращается к вблизи стоящим гостям, которые отреагировали на шум недоумёнными взглядами.
Эндрюз издаёт сдавленные, хриплые звуки, стараясь впустить в лёгкие воздух, а выражение его лица сейчас просто не узнать. От былой хмельной весёлости и прямого вызова в пепельных глазах не остаётся и следа. Только изумление, переходящее в тотальный ступор.
– Да не может быть, – его доселе звучный голос также превратился в неразборчивый хрип. – Никс?!
Николина ничего не отвечает, просто удерживает негодующий взор на парне. Она пытается выглядеть собранной и невозмутимой, но я чувствую, как бешено пульсирует венка на её запястье под давлением моих пальцев, а значит, Марк её всё же сильно волнует.
– Какого?.. Что вообще?.. Как?.. Я не… – что-то невнятное пытается вырваться с его уст, пока Эндрюз по новому кругу оглядывает Николину.
– Похоже, всё-таки одному нашему клиенту удалось тебя узнать, Аннабель, – выпускает свой змеиный яд Мэрроу, хотя прекрасно слышал, как Марк обратился к ней.
– Кто? – Эндрюз ошеломлённо смотрит на Эрика. И это лишь сильнее подтверждает мои суждения о том, что их связывают отношения вне границ клуба.
– Анна…
– Никто! Я потом тебе всё объясню, – сурово перебивает Николина, неслабо удивляя этим Эрика, а меня – зля до неимоверности.
– Ты можешь приступать уже сейчас. Как ты здесь вообще оказалась? Ещё и в таком виде? – продолжая кашлять, Эндрюз стирает пролитые капли спиртного с подбородка и шеи.
– Это не важно. Всё потом, Марк, – убедительная просьба сквозит в утверждении.
Это её «Всё потом, Марк» резануло по ушам, словно протяжный лязг металла. Она, мать её, что ли, тоже страх потеряла?! Какое ещё, на хрен, «потом»?!
Придурок Эндрюз на несколько секунд сужает веки в испытывающем прищуре, а затем, более-менее вернув себе способность говорить, приступает бурно изливать своё удивление:
– Охренеть просто! Кто бы мог подумать, Никс. Ты какого чёрта вечно прикидываешься серой мышкой, когда вон какое богатство скрывается под одеждой? – он спускает свои покрасневшие глаза к её груди.
Я убил бы его уже сейчас, если бы мне не было важно понять – он ли тот, кто мне нужен?
– Марк, хватит, – сдавленно шепчет Николина, желая его заткнуть, но у этого парня, по ходу, совсем тормоза не работают.
– А ножки какие! Обалдеть! Покруче, чем у многих моделей, которых я встречал!
– Прекрати это!
– А то что? Опять врежешь мне, Никс? Знаешь, сейчас я уже и не против. Даже отбиваться не буду, если ты потом как следует пожалеешь.
– Марк, пожалуйста, не неси чушь, – с мольбой во взгляде просит дикарка.
И Эндрюз резко захлопывает свою варежку, будто впадая в ещё большую оторопь. Однако этот короткий отрезок времени блаженной тишины он так же быстро нарушает:
– У меня нет слов! Ты сказала мне «пожалуйста»? Вы точно не подсыпали мне какой-то дряни в бокал и всё, что я вижу и слышу в самом деле правда? – Марк рассеянно оглядывает братьев, которые безучастно наблюдают за разговором. – Если ты ещё и извиняться научилась, то я, без сомнений, сейчас валяюсь вконец обдолбанный в каком-нибудь притоне и просто-напросто галлюцинирую. Не могу поверить, что наша буйная девчонка, оказывается, умеет нормально разговаривать и выглядит как конфетка! Причём очень вкусная и сладкая конфетка, которая так и просит попробовать её.
С этими словами смертник начинает тянуть свои лапы к Николине, порываясь обвить её за талию, но моя рука схватывает его за грудки и притягивает к себе раньше, чем я успеваю хоть о чём-нибудь подумать.
Марк ощутимо напрягается от моего выпада, но скорее от неожиданности, чем от нахлынувшего страха (это чувство у него явно атрофировано). А Николина, оба Мэрроу и множество других любопытных зрителей зала настороженно смотрят на нашу потасовку, но меня это сейчас совершенно не колышет.
Довёл меня, кретин! Плевать, кто он такой – его с ней рядом больше не будет!
– Нет, Эндрюз, ты по-прежнему пребываешь в сознании, но я могу лично гарантировать тебе, что, если ты ещё хоть раз сегодня попадёшься мне на глаза или подойдёшь к Николине, твоё тело окажется не в излюбленном тобой наркотическом притоне, а сразу же в сточной канаве. Ты меня понял? – цежу сквозь зубы так тихо, чтобы было слышно лишь ему одному. Однако перепуганный взор дикарки даёт мне понять, что каждое моё слово достигло и её слуха тоже.
– Это только предупреждение или сразу же угроза?
Даже сейчас отморозок пытается показать, что воспринимает происходящее как шутку, но напряжённая линия челюсти и холодный отблеск в сером взгляде выдают крайнюю степень недовольства и постепенно зарождавшуюся в нём боязнь.
– Ни то, ни другое, Эндрюз. Если не внемлешь тому, что я тебе сказал, это будет твоим грёбаным будущем, и даже твой влиятельный папочка не сможет мне помешать это сделать, – произношу я пробирающим до мозга костей низким тоном и грубо отталкиваю от себя наглеца. В своём нетрезвом состоянии он едва удерживает себя от падения.
С радостью вмазал бы ему для закрепления эффекта, но, думаю, ему и моих слов будет достаточно.
Марк приглаживает заломы на рубашке, которые оставил мой захват. Окидывает меня неприязненным взглядом и обращается к дикарке:
– Неплохого ты себе нового защитника нашла, – цедит Эндрюз, наконец растеряв весь свой легкомысленный настрой. – Старый-то в курсе?
– Марк, я же сказала, что всё объясню. Прошу тебя, не выдумывай ничего и не рассказывай… – взволнованно лепечет Николина, едва справляясь с дрожью в голосе.
– Ты меня плохо расслышал? – вмешиваюсь, больше не выдерживая его присутствия и её жалких попыток оправдаться.
– Марк, пойдём покурим. Заодно и побеседуем, – Эрик подходит к Эндрюзу и протягивает ему новый бокал, словно приманку.
– Да уж, похоже, тебе есть что мне рассказать, – он криво усмехается, выхватывая из рук Мэрроу напиток. – А вот тебе, Никс, объясниться со мной, по всей видимости, не удастся. С жизнью расставаться я пока ещё не планирую, так что… прибереги силы для долгих разговоров со своим братцем. Уверен, когда он узнает, что ты от него скрываешь, он будет обескуражен даже больше, чем я, – с некоей воодушевлённостью выдаёт Марк и на пару с Эриком наконец радует меня своим уходом, теряясь в праздничной толпе.
– Всё, дамы и джентльмены, представление окончено, можете спокойно возвращаться к своим светским беседам, – в официальной манере объявляет Тони, распуская собравшуюся вокруг нас любопытную публику.
Николина продолжает стоять на месте и какого-то хрена непрерывно смотрит вслед ушедшему Эндрюзу, чем вконец доводит меня до бешенства.
– Раз он свалил, может, ты объяснишь мне, что тебя связывает с этим идиотом? – спрашиваю, подойдя к ней вплотную.
От клокочущей в теле злости мой голос звучит глухо и ещё ниже, чем обычно. Это заставляет Николину вздрогнуть и поднять на меня свой мерцающий немой паникой взгляд.
И что же именно эту сучку так сильно напугало?
– Я тебя внимательно слушаю, – тороплю дикарку с ответом, жёстко надавливая пальцами на её подбородок.
Не собираюсь больше ни секунды притворяться и быть с ней ласковым и нежным.
К чёрту!
Я не такой и вообще не понимаю, почему всё это время на приёме старался очаровать её в прямом смысле этого слова. Точно умом тронулся! Никак иначе.
– Я не обязана тебе ничего объяснять, – не менее мрачно отвечает она.
– А ему обязана?
– Это тебя тоже не касается.
– Вот, значит, как?
– Да. Я же не задаю тебе вопросы о твоих женщинах.
– Ещё бы ты это делала. Не забывайся, детка. Кто ты, а кто – я.
Замечаю, как она повторно вздрагивает, словно от удара, а затем судорожно сглатывает и тихо произносит:
– Не волнуйся, я прекрасно всё помню, а вот ты – сделай мне одолжение и не лезь больше в мою жизнь.
– Я ещё даже не начинал.
– Но тем не менее уже сделал достаточно, – сдавленно парирует Николина. И на долю секунды мне кажется, будто она сейчас заплачет, однако влажный блеск в её глазах быстро сменяется чем-то демоническим.
– А теперь вы мне разрешите выйти на воздух, мистер Харт? Или я весь вечер должна как собака не отходить от вас ни на шаг?
Я намереваюсь ответить, что именно это она и должна делать, но внезапно вставший рядом с нами Тони меня останавливает:
– Пусть идёт, Адам. Позволь ей освежиться перед началом развлекательной программы. И тебе самому не помешало бы остыть, – миролюбивым тоном просит друг.
Пребывая в далеко не уравновешенном состоянии и утопая в такой же стихийной буре её глаз, у меня не получается точно определить, сколько времени проходит до момента, когда я всё-таки решаю прислушаться к словам Тони и отпускаю дикарку.
– У тебя пятнадцать минут, Николина, – глядя на неё со снисхождением, жестом подзываю к себе первого попавшегося охранника.
– Я к вашим услугам, мистер Харт.
– Проведите мисс Джеймс до террасы в северной части особняка и проследите, чтобы никто к ней не приближался.
Мужчина понимающе кивает и терпеливо ожидает действий дикарки. Она же всем своим хмурым видом показывает мне, что вновь чем-то недовольна. Несказанно радует, что делает она это молча и совсем недолго, после чего смиренно отправляется к выходу из зала.
– Что это вообще было? – с предельным недоумением спрашивает Тони.
– Это ты мне скажи, что за придурки водятся в кругу ваших с Эриком друзей? – огрызаюсь я, залпом допивая содержимое стакана.
– Да тихо ты, Адам. Не кипиши. Марк – в целом парень неплохой, просто в чрезмерном стремлении нагадить репутации отца его частенько заносит. Но вообще, задав вопрос, я имел в виду вовсе не его дурное поведение.
– А что тогда?
Друг пристально смотрит на меня как на незнакомца
– Ты чего так прицепился к девчонке? Мне даже самому моментами страшно становится от твоих плотоядных взглядов в её адрес. Какой-то одержимостью попахивает, а это на тебя никоим боком непохоже. Неужели эта скромница настолько хороша в постели, что сумела вздурить тебе голову?
Я глубоко вздыхаю, пытаясь собрать все мысли, чтобы успокоиться.
– Представь себе, Тони, я ещё не проверил, что она умеет, – безрадостно усмехаюсь.
– Да ты гонишь!
– Если бы.
– Да не может быть!
– Может!
– Да ну не-е-ет!
– Тони, может, хватит?
– Да какой тут хватит, Харт? Я в полном ауте! Я был абсолютно уверен, что ты уже исправил инцидент, который произошёл между вами в клубе. Я же знаю, как у тебя всё обычно быстро происходит. Пять минут – и готово! Следующая.
– Пять минут? Ты меня ужасно недооцениваешь, Тони, – пытаюсь пошутить, чтобы хоть немного отвлечься от злости, но получается не очень.
– Ха! Да уж, я не сомневаюсь в твоей выдержке, брат. Селена еле живая вернулась после тебя в ту ночь и вдобавок сразу же была уволена.
– Это ещё почему?
– Да ты, блин, как всегда, – на замену своей беглянке умудрился выбрать именно любимицу Эрика. Ясное дело, после тебя он не то что притрагиваться к ней не собирался, а даже видеть в своём клубе больше не захотел.
– Идиот, – в который раз за долгие годы знакомства с Мэрроу констатирую данный факт. – Хотя мне как бы плевать. Как на него, так и на эту шлюху. Уверен, со своим выдающимся навыками с голоду не помрёт.
– Хм… Тогда, может, тебе будет не плевать на Аннабель?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну так после того, как она сбежала от тебя, Эрик не только не уволил её, но и наградил денежной выплатой и перед всеми остальными стриптизёршами удостоил некоторыми привилегиями. Прикидываешь, как её теперь «любит» весь наш коллектив кровожадных бестий? – усмехнувшись, качает головой Мэрроу.
– А это уже не важно. Николина больше не будет работать в «Атриуме».
– А она об этом знает?
– Сегодня поставлю в известность.
– О как! Значит, всё-таки завербуешь её в свои контрактные шлюшки? Или в этот раз наконец решишь пойти другим путём?
– Каким ещё другим путём?
– Ну… я тебя знаю как облупленного, Адам, и что-то мне подсказывает, что девчонка запала тебе в душу не только потому, что ты её ещё не трахнул, – прищурившись, он проницательно изучает моё лицо. – Может, впервые в жизни решишь выйти из обычного правила контрактных отношений и остепенишься?
Ну, вот, спасибо, дружище, наконец развеселил меня. Теперь я в самом деле начинаю искренне смеяться.
– Что? – Тони вопросительно изгибает бровь.
– Забудь об этом, Мэрроу, от меня такого ты никогда не дождёшься. Скорее твой брат разлюбит считать деньги, чем я закрою ширинку от всех остальных красоток, кроме одной-единственной. Ты же знаешь – женщины мне нужны только для одного, и я всегда любил разнообразие и отсутствие привязанностей. Два-три месяца контракта, и как ты там сказал? Следующая? – уверенно проговариваю я, оглядываясь по сторонам на невероятное количество привлекательных, элегантных и сексуальных женщин. Их ни деньгами, ни уговорами не пришлось бы принуждать уже сейчас пойти со мной в одну из комнат дома.
– Знаю, но, как говорится: «Никогда не гово…»
– Не в моём случае, Тони, – обрубаю его на полуслове, с небывалым раздражением понимая, что ни одна из этих светских «штучек» меня не заводит.
Эта маленькая ведьма будет сегодня отрабатывать за каждую долбаную минуту моего ожидания и физического стресса!
– Ладно, ладно, как скажешь. Тебе лучше знать, но тогда как ты объяснишь мне свою импульсивную реакцию? Чего ты так взъелся на этого пьяного дурака? Тем более было понятно, что они с ней явно близко знакомы.
Напоминание данного факта ещё сильнее бередит моё нутро, призывая меня докопаться до правды.
– Ох, Тони, тут дело гораздо неординарней, мощней и мучительней, чем какие-то там чувства, – шумно выдыхаю, не в состоянии дождаться, когда уже закончится весь этот благотворительный фарс, и я смогу добраться до своего «лекарства».
– Мучительней? Ты меня заинтриговал, Харт. Я весь во внимании, – Мэрроу максимально сосредотачивается, подавшись немного вперёд.
– Нет, нет, Тони, ты лучше присядь, и тогда я тебе поведаю, каким колоссальным способом Вселенная решила удивить и, по всей видимости, заодно и проучить меня за многолетнее использование женщин.
