Марк Иванов
Слепые чувства
X – Колесо фортуны
Андрей уже давно разучился отличать реальность от фантазии: для его затуманенного неведомыми препаратами разума эти две точки зрения слились воедино и превратились в бесформенную массу. Он видел каких-то людей в халатах, которые постоянно суетились вокруг него и иногда их лица искажались и превращались в знакомые образы старых друзей и врагов. Но самые странные вещи начинались в моменты, когда он оставался один на один с собой: тёмный подвал мог внезапно потускнеть и почернеть, будто его внутренние настройки яркости вдруг выкрутили на минимум, а мог резко, до боли в глазах, насытиться всеми своими мрачными красками. Очень часто в такие часы уединения к нему приходил знакомый женский силуэт. Он не видел лица девушки, которое было как будто в тумане, но и без этого Андрей прекрасно понимал, кто она такая. Однако самый странной и необычной вещью были редкие визиты воображаемого Вани. В его воображаемости Андрей не сомневался ни секунды, ведь во время таких «встреч» гордый и непроницаемые анимешник вдруг начинал плакать, невнятно бормоча что-то себе под нос.
Время для пленника перестало существовать уже окончательно, да и зачем оно ему в тёмном сыром подвале? Он что, куда-то опаздывает? Нет, мучающая его сильнее всяких пыток дилемма спокойно сидит рядом в кожаном кресле, будто ждёт, когда Андрей наконец-то признает очевидное. Но он упорно отказывается смотреть на неё, пытаясь скрыться хоть где-нибудь: в реальности или в мыслях – не важно.
В один из таких приступов он вдруг вспомнил своего папу – строгого мужчину с благородными чертами лица. Андрей и правда был отчасти «голубых» кровей – по отцовской линии его корни тесно переплетаясь с самой историей страны. Он был выходцем из одного знаменитого и плодовитого княжеского рода, а его прапрадеду, очень сильно почитаемому среди простых мужиков за его близость к народу, в годы революции удалось выдать себя за одного из них. В эти страшные времена, когда всего в паре верст от их избы бушевала гражданская война, бывший князь придумал и рассказал своему маленькому сыну сказку, чтобы успокоить его в столь тяжкий час. С тех пор эта сказка стала неотъемлемой частью их семейного наследства, и Андрея она также не обошла стороной…
В одной далёкой империи правил старый и мудрый император. Народ всем своим сердцем любил этого доброго и в тоже время строгого старика. Он заботился о своём народе, но крепко держал всех в своих железных рукавицах; всегда прислушивался к мудрым советам, но никогда не позволял манипулировать собой. Все настолько почитали своего мудрого правителя, что были готовы отдать свою жизнь ради того, чтобы он прожил ещё хотя бы один лишний годик. Но любой путь рано или поздно подходит к своему концу. Умер и император. Страна скорбела о нём целых три месяца, вместо положенных сорока дней, и, по рассказам охотников и лесников, во время похорон плакали даже звери и птицы.
Когда долгий траур подошёл к концу, на трон сел его молодой сын, и все подданные начали с опаской смотреть в сторону этого юноши. Поговаривали даже, что он недолюбливал своего отца и тайно желал разрушить всё созданное его руками, но юный император поступил самым благородным образом: поручил все государственные дела окружению покойного отца, дал сердечную клятву своей невесте вернуться через три года и сыграть самую громкую свадьбу, что видел белый свет, а сам собрал отряд из верных друзей и отправился зарабатывать себе титул «искоренителя зла».
Бравым воинам во главе с молодым императором были нипочём любые трудности: одним прыжком они перескакивали через высокие горы, двумя взмахами своих рук переплывали широкие реки, тремя шагами переходили пустыни и всего четырьмя ударами могли победить любого врага, вставшего у них на пути. Ровно через два года своих странствий Император набрёл на хижину ведьмы, и, в своём неугасимом порыве искоренить всё зло на его земле, напал на неё. Но ведьма лишь раз взмахнула своим посохом, и все спутники молодого правителя упали замертво. Взмахнула два – и заточила невесту императора в самой высокой и самой крепкой башне их империи. Взмахнула три – и на земли императора налетела ужасная буря. «Это твоё наказание», – сказала ведьма, – «смотри, как рушится и медленно умирает всё, что ты любишь». После этих слов карга растворилась в воздухе, будто её никогда и не было.
Настали чёрные дни. Буря, бушевавшая по всей империи, даже не планировала стихать. Под её ударами рушились дома, гибли посевы и обрывались судьбы людей. С каждым днём становилось всё хуже и хуже: под натиском яростного ветра рассыпались даже самые мощные крепостные стены столицы, и лишь высокая башня с замурованным входом, на вершине которой томилась одинокая принцесса, стояла не шелохнувшись.
Юный император с тоскую смотрел на её вершину, изо всех сил пытаясь победить разгневанную природу: строил специальные укрепления, организовал посевы прямо в кольце городских стен, раздавал хлеб голодающим из неприкосновенных императорских запасов, но каждый раз все его усилия рассыпались прахом по ветру.
В день, когда умерла последняя надежда, он пришёл в неописуемую ярость от осознания своей слабости. Проклиная старую ведьму, император с корнями вырвал из земли небольшую яблоню и сделал из её веток и листьев два больших крыла. Забравшись на крышу замка, он отринул всякий страх и бросился вниз, расправив свои крылья и готовый умереть, но порыв ветра подхватил и поднял его высоко вверх. Так юный монарх и оседлал бурю. На её потоках он домчался до самой вершины башни и влетел в её единственное окно, прямо в объятья своей возлюбленной. И как только два любящих сердца соединились, то тут же закончился ливень, стих ветер и выглянуло солнце.
Своими руками, бок о бок с теперь уже императрицей, император бережно восстановил свою страну, и за это народ полюбил его так же сильно, как покойного отца. Ему дали гордое имя: Покоривший Ветер, а долгие годы его правления стали для империи настоящим золотым веком…
И к чему это вообще всплыло в его памяти? Всего лишь старая сказка из прошлого… Хотя, если подумать, то Андрей чем-то похож на этого императора. Сейчас вокруг и внутри него бушует настоящая буря, с которой он отчаянно пытается бороться, но, в отличие от сказочного героя, Андрей уже давно опустил свои руки. Наверное, этой сказкой его далёкий предок хотел сказать своим потомкам, чтобы они никогда не отчаивались, какой бы ужасной ни была ситуация. Действительно, император ради своей любви был готов шагнуть с крыши высокого замка навстречу верной смерти, а Андрей, тут же отдался отчаянию, стоило лишь загнать его в угол. Какая разница, Паразит ли играется с его чувствами или собственное подсознание – это не так уж и важно. Он оседлает бурю, возьмёт верх над своими силами, и они поменяются местами. Теперь Андрей будет контролировать свои эмоции, а не они его. И сделает он это не ради себя, не ради «своей империи», а только ради неё. Ради Ани.
Ясность ума вернулась к нему практически мгновенно. Неподалеку от Андрея, на стуле посреди комнаты сидел Ваня. Видимо те его визиты всё-таки проходили наяву, а не в воображении. Он опять что-то бубнил себе под нос, опустив голову. Что именно – Андрея не интересовало. Важно было другое: ошейник на его шее. Он может «выскочить» из него лишь хлопнув в ладоши, но, вопрос, как его сделать?
Нужно освободить руки. Любой сплав, каким бы прочным он не был, теряет свои свойства при нагревании, становясь тягучим и эластичным. Значит, нужно раскалить холодный металл. За дело!
Андрей почувствовал, как к рукам приливает приятное тепло, будто в затёкшие конечности разом хлынула вся кровь, что циркулировала в его измученном теле. Он не чувствовал никакого жара, но, бросив взгляд на одну из рукавиц, Андрей заметил, что она начинает потихоньку накаляться. Теперь начинался самый опасный этап его плана: если Ваня вдруг поднимет голову и поймёт, что тут творится, то непременно примет меры, но президент продолжал смотреть в пол, лишь изредка вздрагивая. Металл всё раскалялся и раскалялся, и в какой-то момент он начал буквально светиться от жара, а Андрей уже мог свободно шевелить пальцами. Момент настал. Он со всей силы дёрнул ладони друг к другу, и через мгновение они соприкоснулись, разбрызгивая во все стороны капли раскаленного металла и унося его прочь из этого города.
***
После тяжёлого сна без сновидений Аня смогла спокойно пролежать в постели не дольше пары секунд. Все ужасные воспоминания о вчерашнем дне, словно стремительный горный поток, разом нахлынули на неё. Лицо девушки за считанные мгновения исказилось горестным порывом и покраснело, а вслед за этим по её щекам, на которых до сих пор блестели соленые следы вчерашней истерики, вновь потекли слёзы. Игра, Олег и даже холод, который царил в нетопленом доме – ей было плевать на всё. Аня повернулась лицом к стене, сжалась в позе эмбриона и заметила возле себя белый листок бумаги, исписанный мелким почерком. Но девушке было всё равно даже на него – сейчас она хотела видеть разве что Женю, но от неё так и не было никаких вестей. Видимо, она осталась одна и теперь уже навсегда…
В таком состояние Аня пролежала пару часов. Ей пришлось буквально заставить себя подняться, когда чувства голода и жажды стали невыносимыми. Пить хотелось так сильно, что она наверняка бы осушила до дна целый колодец, а урчание живота было настолько громким, что девушка непременно бы сгорела от стыда, будь в этом доме кто-то ещё кроме неё. Но никого не было.
Зайдя на кухню, Аня изрядно удивилась, увидев пару десятков поленьев, ровно сложенных возле печки, полное ведро чистой воды и огромную тарелку свежих, отливающих всеми яркими красками, фруктов. Тут то девушка вспомнила о письме, про которое она успешно позабыла, утопая в водопаде слёз.
“Мы не знакомы и ни в коем случае не должны сближаться друг с другом», – с трудом разбирая «курсивный» почерк незнакомца прочитала Аня, бережно кладя себе в рот по виноградинке, – «Но несмотря на это я всё равно решился на этот шаг. Причина одна – ты банально выше всего этого. Ты не заслужила медленно замерзнуть у наполовину сгоревших костей твоего друга, в чьей смерти нет ни грамма твоей вины. Аня, я всегда относился к тебе, как к особенной. Ты единственная во всём этом безумном спектакле до сих пор умудряешься сохранять свою чистую душу. Ты одна не пытаешься свести старые счёты или воплотить несбыточные мечты, а просто хочешь вернуться домой… К сожалению, именно в таких людей обычно и летят все шишки, а ужасный конец предопределен им самой судьбой. Благо я стою выше судьбы и могу сломать этот лёд, но меня убивает сам факт того, что тебя можно спасти лишь нарушив правила. Но я ни о чём не жалею. Мне хочется, чтобы слёзы на твоих щеках появлялись лишь в моменты счастья. Отправляйся на юг. Там ты найдёшь то, что утешит и успокоит твою душу. Лишь ты одна достойна Величайшей Награды. И помни, несмотря на то что произойдет дальше, я ВСЕГДА буду верить в тебя.
К.»
***
Перед выходом из дома она уже в пятый раз перечитала это таинственное послание и положила его в нагрудный карман своей фиолетовой куртки. Аня была спокойна – письмо от незнакомца, написанное в таких любезных тонах, согрели ей душу, а свежие фрукты с плотным обедом укрепили её тело. Неизвестный доброжелатель сказал, что на юге она сможет найти заслуженный покой и умиротворение, но они начал приходить к ней уже сейчас. Однако мимолетно брошенный взгляд на остатки вчерашнего погребального костра всё-таки неприятно задел струны её души. Аня натянула на свою голову капюшон с розовым мехом, потёрла друг о друга свои ладони в вязаных варежках, проверила руны, что лежали в карманах её куртки и вышла за территорию небольшого участка, ставшего для неё настоящим домом.
Она сразу поняла, что тут что-то не то. Обычно с северной стороны города доносились пусть и тихие, но звуки какой-то военной возни: выстрелы, грохот, особо громкие крики офицеров и постоянный, едва различимый гул. Сейчас же всё было тихо, и эта гробовая тишина в мёртвом городе пугала её не на шутку. Казалось, что из тёмных окон заброшенных домов за девушкой кто-то постоянно наблюдает, а тот факт, что автор таинственного письма следил за ней лишь подбросил дров в огонь. Аня натянула повыше свой бежевый шарф и попыталась отринуть прочь все ненужные мысли.
В послание говорилось, что она должна идти на юг, но куда именно? Вспомнив карту города, которая висела в их кабинете истории, девушка прикинула, что единственным более-менее известным для всех игроков местом был небольшой концертный зал, находившийся с южной стороны от центра города. За ним шли лишь жилые районы, которые разбавляли пара ещё никем не тронутых магазинов, детский сад и третья школа, ставшая вторым интересным местом в её списке.
За этими размышлениями Аня не заметила, как вышла в центр города. Обстановка тут была гораздо спокойнее: двухэтажное здание администрации, почта, небольшие офисы различных мелких фирм и небольшой памятник Ленину смотрелись жутковато ещё в старые времена. Сейчас девушке могло стать не по себе разве что лишь от пустого взгляда Ильича. Пройдя мимо него, она свернула налево, где уже можно было разглядеть ровные очертания концертного зала.
Строили его ещё при Союзе, когда этот городок только начинал свою историю. Несмотря на то, что это был единственный храм искусства на всю ближайшую округу, от самого здания не пахло даже намёком на творчество. По сути, это была простая бетонно-кирпичная коробка, а её белые стены, будто в извинение за творческий кретинизм архитекторов, местные художники разукрасили какими-то пляшущими антропоморфными людьми, играющими на огромных дудках, из которых вылетали не менее огромные ноты. Администрация уже давно обещала провести капитальный ремонт, но по каким-то неведомым причинам он всё откладывался и откладывался.
Аня остановилась у главного входа и переглянулась с дудящим существом. Могло показаться, что она стоит в нерешительности и собирается с духом, чтобы войти внутрь, но переживать по таким пустякам девушка разучилась уже давно. Сейчас Аня прикидывала в своей голове, на сколько хватит её сил и рун, если вдруг внутри возникнут непредвиденные осложнения.
Как и ожидалось, в здании, где практически не было окон, царила кромешная тьма, но храбрая девушка была готова и к этому. Она захватила с собой небольшой фонарик, который они с Келом нашли в доме. Раньше его использовали для спусков в тёмный погреб, но сейчас он верно прорезал своим тусклым лучом непроглядную тьму.
Первое, что пришло в голову Ани – проверить большой зал. Именно в нём проходили все главные городские концерты, редкие выступления приезжих артистов и показы киноклассики. Толкая тяжелую деревянную дверь, Аня ожидала увидеть привычную картину – старые ободранные кресла с откидным сидением, скрипучие полы, выцветший от времени занавес и непроглядная тьма, но как только дверь поддалась усилиям хрупкой девушки, Аню тут же ослепил внезапный свет. Проморгавшись, она невольно раскрыла рот от удивления: перед ней был тот самый мрачный зал, в который её забросило сразу после открытия коробки с игрой. Всё было точно так же, как и тогда: красные софиты, бьющие в закрытый занавес того же цвета и полное отсутствие стульев. Девушка медленно, не теряя бдительности, начала приближаться к сцене. Из-за каши в голове сохранять спокойствие и ясность мыслей было невероятно трудно, но Аня успешно справлялась с этой задачей. Готовая к любым неожиданностям, она осторожно поднялась на сцену и приблизилась к занавесу. Её рука взялась за мягкую ткань и приоткрыла плотную завесу тайны…
На той стороне не было ничего… почти ничего. Вместо мягкой тканевой перегородки в задней части сцены была глухая и непроницаемая кирпичная стена с одной единственной дверью, и точно такие же стены были прямо за кулисами. Ещё более осторожным шагом Аня подошла к двери и рассмотрела её поближе – это могла бы быть совершенно обычная и ничем не примечательная деревянная дверь, если бы не её массивная золотая ручка и три чёрные прорези размером с большой палец прямо посередине двери. Чем дольше девушка смотрела на неё, тем сильнее разгоралось её любопытство и в какой-то момент ладонь потянулась к ручке…
Коснувшись её, Аня вздрогнула всем телом от оглушающего грохота позади неё. Это захлопнулась единственная дверь, ведущая зал. Занавес медленно открылся и сквозь свет софитов девушка увидела, как что-то приближается к сцене с дальнего конца зала. Этим «что-то» оказался робот: ржавая коробка на трёх колесах с человеческий рост. Также у него были две руки: на конце одной визжала циркулярная пила, а на другой клацали клешни. Эта машина орала самым клишированным голосом, каким обладали роботы ещё с эпохи раннего кинематографа: «Ключ не обнаружен! Ключ не обнаружен!».
Поначалу Аня опешила и испугалась, но буквально через секунду она сообразила, что этот враг не представляет для неё никакой опасности. Шаманка встала в боевую стойку и начала ждать, пока робот подъедет на убойное расстояние. Орущая железяка уже было начала карабкаться по ступеням на сцену, как вдруг над правым плечом девушки пронеслись три стрелы из тёмной энергии. Они прошли сквозь жестянку, та заискрилась, рухнула на землю и наконец-то замолкла.
Впервые за весь день ей стало по-настоящему страшно. Аня медленно обернулась и увидела Андрея, который упал на одно колено, борясь с тяжелейшей одышкой. Глядя в его ярко-зелёные зрачки и вспомнив то, что он сделал перед тем, как они с Женей и Келом нырнули в портал, Аня уже хотела было закричать и броситься наутёк со всех ног, но тихий голос парня, без намёка на ту величественную нотку, с которой он говорил до этого, остановил её. «Аня, прости меня. Прости меня за всё. Прости за всю ту боль, что я причинил тебе. Прости за то, что разбил твоё сердце своими ужасными выходками. Мне никогда не искупить свою вину, но оставить тебя без защиты я не могу. Анечка… ты всегда будешь в моём сердце…».
XI – Справедливость
И вот опять этот лабиринт… Зачем Поэт вообще построил его на территории особняка? Исключительно для эстетической красоты, или всё-таки этот мыслитель прошлого осознанно решил оставить для Масок место, где они могут тайно сговариваться друг с другом? Так или иначе, лабиринт уже ни раз использовали как для отдыха, так и для переговоров, так что рассуждать о мотивах Поэта бессмысленно. Тем более, эта фигура, что взяла на себя бразды правления после падения Старого Мира, была по настоящему легендарной. Он, словно Сальвадор Дали, ловко мешал правдивые факты в своей биографии с мифами и откровенным бредом, отчего тысячи лет спустя разобраться в его истинной истории стало попросту невозможно.
Ваня сидел на всё той же скамейке, а воспоминания о том, что произошло на ней, вызывали у него печаль и тоску. Он корил себя за то, что даже не спросил имени у той девушки и теперь она, это солнце, что внезапно выглянуло среди тяжёлых туч, навсегда останется для него безликой маской с семёркой на лбу. А могут ли диктаторы так тосковать по человеку, которому лишь раз взглянули в глаза? Нет… Ваня не диктатор… Эта любовь, что разбила его сердце на маленькие осколки, помогает ему оставаться человеком. Седьмая всегда будет приходит в часы таких порывов, она возьмёт его за руку и своим светло-голубым взглядом погасит огонь на его душе…
Неожиданно из-за поворота вынырнула Мария – вечно быстрым шагом, всегда занятая генеральша буквально подлетела к Ване и вытянулась по струнке.
– Садись, – сказал он, двигаясь на край скамейки, – как говорили у нас, в Детской Эпохе – в ногах правды нет.
– Так точно, – она села рядом с Ваней, но по своей натуре девушка так и не смогла усидеть спокойно, постоянно ёрзая и вертясь во все стороны на протяжении всего разговора, – ситуация, следующая: Андрей бесследно исчез, но амулет по-прежнему у нас.
– Это я и сам понял, – парень показал на пластырь под своим правым глазом, куда попала капля раскаленного металла.
– Он может быть где угодно на этой или на той стороне портала, так что шанс отыскать его у нас появится только если этот парень снова решит повидаться с нами лично. На этот случай мы усилим охрану и вновь создадим группы захвата.
– Не стоит. Женя наверняка заподозрит что-то неладное, когда начнётся вся эта ненужная беготня. А если она узнает, что мы упустили Андрея, – в памяти Вани всплыла его наглая и бестактная пощёчина, – то нам всем придется очень несладко…
– Тогда какие будут приказы?
– Женя должна оставаться на нашей стороне до самого конца. Найдите двойника Андрея и закуйте его в цепи. Сделайте так, чтобы на камерах было невозможно разглядеть его лицо. Конечно, всё раскроется если Женя решит сходить в подвал, поэтому мы должны продолжать не пускать её туда ни под каким предлогом.
– Но мы же не сможем скрывать побег Андрея бесконечно. Рано или поздно война закончится, и она потребует свою заслуженную награду.
– Благо города важнее одного человека, – протянул Ваня, отводя свой взгляд от Марии и смотря на небо, – Пока действуем по плану, а как только мятеж будет подавлен – убейте её.
– Есть, – в голосе Марии не проскочило ни единой эмоции. Она поднялась со своего места и удалилась, сказав напоследок, – нас уже ждут в зале собраний.
Ещё одно заседание… Какое уже по счёту за эти сутки? Но ведь он сам взвалил на себя эту тяжёлую ношу президентства во время войны. Кто говорил, что это будет легко? Ваня поднялся со скамейки и направился к выходу из лабиринта. На протяжение всего пути он размышлял над тем, что в его деле необходимо найти золотую середину между диктатором и ленивым самодуром, но балансировать этом на тонком канате, рискуя каждую секунду свалиться в одну из крайностей, очень не просто…
Ваня поправил галстук, толкнул тяжёлую дверь и оглядел знакомые лица: Егор – верховный главнокомандующий и начальник полиции в одном лице, Мария – настоящий мастер по поиску и работе с информацией, Виктор Мельник – человек, в руках которого находятся всё производство и промышленность города, и Женя – лучший воин поневоле.
– Прошу прощения за опоздание, – сказал Ваня, усаживаясь во главе стола, – давайте сразу к делу. Егор, Мария, будьте добры…
Они тут же поняли, что именно от них требуется, и нехотя положили перед собой свои детонаторы. Женя с недоумением, но не меняя своего постоянно злого взгляда, посмотрел на Ваню в ожидании ответов.
– Ты верно послужила нам, – пояснил президент, – и я хочу отплатить искренностью на твою искренность. Мы не можем отпустить вас с Андреем, пока идёт эта проклятая война, но можем сделать послабления. Пульты Егора и Марии отключены, остался лишь мой. Тебе всё так же нельзя видеться с пленником, но теперь по первому запросу ты можешь получить доступ к камерам.
– Не жди, что за это я упаду к тебе в ноги, – с глубоким презрением в голосе ответила она, – по факту то ведь ничего не изменилось – я по прежнему твоя рабыня.
– Сколько раз тебе повторять… – начал было Ваня, но взглянув на собравшихся он понял, что выяснения эти щекотливые отношений при всех не стоит, – не важно, давайте перейдём к более важным вопросам. Как продвигается подготовка к наступлению и как настроение в стане противника?
– С объединением полиции и армии дело пойдёт намного быстрее, – взял слово Егор, – мы разделимся на три группы, ударим с севера, юга и западной стены так, чтобы встретиться у портала. Возьмём основные силы мятежников, которые сосредоточены у центра города в кольцо и отрежем путь им на ту сторону.
– Что же касается настроения повстанцев, – продолжила Мария, – выяснить это будет гораздо сложнее, чем в прошлый раз. Разведке удалось завербовать всего пару шпиков, и то из числа рядовых солдат. Офицеры и ветераны ЗОА – это настоящие фанатики, готовые убивать за идеи Роберта, и, в отличие от начала восстания, им уже действительно нечего терять. Они давно похоронили всех своих родных и близких, хотя на деле те живы и находятся в заключении, но разве нам поверят? В общем, пока мне удалось выяснить лишь то, что внезапное подкрепление – это та самая семнадцатая дивизия, сгинувшая в песках.
Егор вздрогнул от этих слов и посмотрел на Марию взглядом, требующим немедленных объяснений. Она ответила:
– Я сама не знаю, что это за чудеса такие, но в истинности этого утверждения можно не сомневаться. Опять же, самое логичное объяснение – «игра» и помощь других групп. Мы ведь не знаем, какие способности есть у других игроков.
– Займемся этим, когда разберёмся с Петей. А пока – все свободны. Встретимся через пару часов, обсудим детали наступления. Подготовьте список важных объектов, через которые пойдут линии атаки.
Все присутствующие поднялись с мест и пошли по своим делам, но Женя продолжала сидеть на своём месте, смотря на Ваню странным взглядом. Когда зал опустел, и они остались наедине, он встал со своего места и, борясь мыслями, которые пробуждал её гневный взгляд, подошел к ней.
– Что опять? – спросил Ваня, стараясь смотреть ей в лоб, а не в глаза, – я могу ещё раз извиниться за… тот случай, если тебе не хватило той тысячи раз.
– О нет, – ответила она с неприкрытым сарказмом и злобой, – я поступила недостойно и забыла своё место. Вы ещё мягко обошлись со своей рабыней.
– Ты. Не. Рабыня, – чеканя каждое слово, будто вбивая их себе и ей в голову, сказал Ваня, – у тебя есть свобода воли, которую я, между прочем, значительно расширил.
– Расширил?! – Женя вскочила со своего места и оказалась буквально в полуметре от Вани. Теперь избегать её жгучего взгляда было невозможно, – да ты буквально взял меня в свои руки, избавившись от ненужных посредников. Теперь я твоя и только твоя игрушка!
Ваня хотел возразить, но не смог вымолвить ни единого слова в ответ. Горячее дыхание едва не срывающийся на крик девушки обжигало его лицо, а её огненный взгляд парализовал всё тело до кончиков пальцев.
– Именно, – продолжала Женя, уже не сдерживая себя, – для тебя я всего лишь бесчувственная игрушка! Тебе плевать на мои переживания и проблемы, плевать, что на той стороне портала умирают последние дорогие для меня люди, плевать на то, что я НЕ ХОЧУ быть живым оружием и убивать ради твоих эфемерных принципов… Но ради брата я готова пойти даже на это! А теперь, – она сделал шаг и оказалась почти вплотную к Ване, её голос вдруг стал тихим, но те горячие нотки, с которыми девушка говорила до этого, всё ещё были отчётливо различимы, – давай перейдём к тому, для чего ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО сосредоточил всю власть надо мной в своих руках, – Женя слегка наклонилась вперёд и прошептала ему на самое ухо, – я знаю, ты ведь хочешь этого.
Одним движением рук она откинула в стороны полы своего расстегнутого генеральского кителя, пальцами подцепила ткань своей белой рубашки между второй и третьей пуговицами и с силой, которую многократно усилила её ярость, дернула ими в разные стороны. Маленькие железные пуговицы со звоном разлетелись по всей комнате, а одна из них ударила Ваню в левую щёку. Тем временем Женя ловко скинула с себя китель и рубашку без пуговиц, оставшись перед Ваней лишь в одном белом лифчике. Он понимал, что не должен смотреть туда, что должен решительно и бесповоротно взять ситуацию под свой контроль, что в любой момент сюда со срочным донесением может зайти Егор или Мария, и тогда его репутации придёт конец… Но горячий и полный ненависти взгляд Жени будто сковал его цепями и вставил ему кляп в рот. Лишь иногда, повинуясь неведомому инстинкту, взгляд парня, в поисках спасение от её пронзающего взора, спускался на пару десятков сантиметров вниз… Или инстинкт был лишь оправданием его тайных желаний?
– Чего ты встал как вкопанный? – всё с той же злостью сказала Женя, беря его за руку, – разве твою больную фантазию не заводит тот факт, что тело моего возлюбленного ещё даже не остыло? Только не притворяйся, что ты против! Мне всё стало ясно сразу же после твоего первого взгляда. В моём положении, когда ты в любой момент можешь нажать на красную кнопочку, у меня нет права отказать твоим, пусть и тайным, но желаниям. Ну что же ты медлишь! – к гневу и ярости к её голосу прибавилось глубокое разочарование, – перед тобой стоит полуголая девушка, а ты только и можешь, что пялиться на неё исподтишка. Или тебе хочется, чтобы я взяла всё в свои руки? Что ж, извольте, господин президент.
Женя схватила обеими руками его левую ладонь и положила её себе на грудь, а губы девушки прильнули к губам Вани. Она целовала его наигранно страстно, не получая никакого ответа от своего партнёра, а он, тем временем, запутался окончательно: что делать? Женя ведь ошибается! Последнее, чего он хотел – это пользоваться этой бедной девушкой в своих грязных нуждах. Ваня постоянно гнал от себя все навязчивые мысли, которые регулярно штурмовали его голову, но ведь подсознание, посылающие их, редко ошибается? Что, если он на самом хотел воплотить с ней свои тайные мечты, взращенные годами одиночества и ненависти к другим людям? Может быть пора уже принять настоящего себя?
Она вздрогнула от неожиданности, когда губы Вани вдруг включились в поцелуй, а его левая ладонь сжалась, но всего через секунду после этого решительного шага к нему вновь вернулся образ Седьмой, с головы до ног обжигая парня невероятным чувством стыда и ненависти к себе. Он отскочил от Жени на пару метров, а его губы и рука горели то ли от жара тела девушки, то ли от горькой обиды. Сейчас Ваня мог лишь смотреть на неё со слезами на глазах, осознавая, какое же он на самом деле ничтожество.
– Слабак, – сказала она, накидывая на себя рубашку и плотно застегивая китель на все пуговицы, – с чего ты вообще взял, что сможешь управлять целым городом, анимешник недоделанный? Поскорее бы плюнуть тебе в рожу.
Женя вышла и сделал это как раз вовремя: в дверях она столкнулась с Егором и Виктором, которые со всех ног спешили к Ване. Ввалившись к нему без стука, они доложили:
– На главный офис гражданина напали! Террористы взяли всех трутней в заложники.
– Спецназ уже на месте, – добавил Егор, – мы решили задействовать экспериментальное оружие, которое с помощью амулета Андрея разработали учёные.
– Держите меня в курсе, – это было всё, что смог выдавить из себя Ваня.
***
– … и тут он у меня спрашивает: «Слушай, я правильно понимаю, что семнадцатая дивизия сейчас в полном составе сосредоточена у центра города?». Я сразу же почуял неладное – почему этот шкет из роты связи интересуется расположением наших сил? Ну и надавил на него чуток, а тот взял и раскололся… Короче, расстреляли его. Да, шпионы нынче пошли, мягко говоря, так себе.