Марк Иванов
Слепые чувства
Глава 4 Стервятники
Нет хуже сна, чем сон в машине. Заднее сидение их пятёрки было занято канистрами с бензином и мешком с деньгами, поэтому Олегу пришлось спать на водительском кресле, максимально откинув спинку назад. Приятного в этом было мало: в течение всей ночи он то и дело просыпался то от холода, то от неприятного гудения в затекших конечностях, а на утро у него просто адски болела шея и ломило всё тело. Антон же всю ночь добросовестно нес свою службу: сжав в руках эфес своей катаны, парень до рассвета просидел возле машины на холодной земле, время от времени делая разминку с мечом, чтобы прогнать усталость. В таком состояние и застал его Олег, выйдя из машины.
– Тренируешься кромсать невинных людей? – спросил он прыгая на месте и разминая руки, – брр… что-то не особо жарко, да и это туман ещё…
– Шесть утра, как-никак. Даже росы пока нет. Хреново спалось?
– Это ещё мягко сказано.
– А вот меня рубит нещадно, а ещё я жрать хочу. Может переоборудуем задние сидения, чтоб на них можно было спокойно развалится?
– И как? Не выкинем же мы бензин.
– А почему бы и нет? Зальём сейчас полный бак, а остальное оставим здесь. Бабла у нас навалом, заправиться сможем без проблем. Хороший сон будет важнее каких-то ржавых канистр.
– Окей, тащи тогда их сюда.
Дело было сделано и тридцати девятилитровый бак пятёрки заполнился до краёв. На это у них ушла одна целая канистра и ещё немного из второй.
– Кому надо подберут, – сказал Антон, – если, конечно, найдут их в этом лесу… Давай затестим нашу кроватку.
Он прыгнул на заднее сиденье, сжал свою катану в левой руке словно плюшевого мишку и положил мешок с деньгами себе под голову вместо подушки. Вытянуть ноги у него, конечно же, не получилось, но даже так это было гораздо удобнее, чем спать сидя.
– Каеф, – сказал Антон, – одеялко бы ешё какое-нибудь и было бы вообще зашибись.
– Думаю ты быстро изменишь своё мнение, – ответил Олег, заводя машину, – Скоро солнце поднимется выше, и тут станет жарко как в бане. Я открою окно, если будет дуть – скажешь.
– И когда ты успел превратится в моего деда? Не хватает только бабушки на переднем сидении, которая будет комментировать каждое твоё действие.
– Заткнись. Ошибку понял, больше никогда не буду беспокоиться о тебе.
– Давай уже поедем. Толкни меня, если начнутся проблемы или когда мы подъедем к какой-нибудь столовке. Во вчерашней был довольно неплохой борщ…
– Ладно. Я бы спросил, не будет ли тебе мешать музыка, но теперь мне пофиг на твоё мнение, – Олег вставил кассету с «Группой крови», и в машине заиграл одноимённый трек, – я даже сделаю погромче, – он прибавил звук на две трети от максимального.
– Мне плевать, – уже закрыв глаза ответил Антон, – меня обычно даже из пушки не разбудишь! Погнали уже!
Зелёная пятёрка выехала из леса и медленно вырулила на трассу. Вскоре в салоне раздался негромкий храп, и Олег остался один на один со своими мыслями, а конкретно с скорбью по погибшим друзьям, которая время от времени сменялась ненавистью к Косте и его компании. Так он и вёл машину под гитарные ритмы группы «Кино»: то со слезами на глазах, то с яростью сжимая руль.
***
– Вставай, приехали! – Олег заглушил мотор, отключил магнитолу и потряс Антона за плечо.
– А? Чего? Куда? Женя, хватит издеваться, я спать хочу…
– Какая ещё Женя? Я – Олег, и я, как ты и просил, зову тебя жрать! Давай поднимайся!
– Да-да, сейчас… – он хорошенько зевнул и проверил свои карманные часы, – ух ты, восемь часов! Это мы что, уже два часа уже едем?
– Да, я вспомнил наш вчерашний разговор и решил, что сначала надо доехать до Ростовской области, чтобы копам было сложнее нас найти.
– Значит сейчас мы уже подъезжаем к Ростову?
– Как сказать… ещё где-то двести километров. Часам к одиннадцати, думаю, будем.
– Тогда нельзя терять времени… Пошли есть.
Это была даже не столовая, а простая придорожная забегаловка в небольшом посёлке, разделенном пополам оживлённой автотрассой. Такие заведения посещали лишь две категории людей: суровые дальнобойщики и голодные путешественники. Из радио, которое стояло на одном из подоконников, играла спокойная классическая музыка, но она создавала какую-то странную атмосферу: все посетители просто уткнулись в свои тарелки, не издавая ни единого звука, а гробовую тишину нарушали лишь фортепьянные переливы из динамиков и звон посуды.
Парни взяли себе поесть у такой же молчаливой продавщицы и уселись за свободный столик. Вся эта атмосфера неприятно давила на них, и они не могли ни то, что поболтать на какую-нибудь отвлечённую тему, а даже начать разговор.
– Моцарт, – робким шепотом нарушил молчание Антон, разрезая ножом котлету, – соната для фортепиано номер одиннадцать. Вторая часть. Играют на рояле.
– Ты музыкант?
– Было дело… Умею лабать на пианино, но на этом всё. Ненавижу классику, а музыкалка – одна из самых худших вещей, что случалась со мной. Ни за что не связал бы с музыкой свою жизнь.
– Всё настолько плохо?
– Да, но тут дело, скорее, во мне. Просто мне нравится играть то, что хочу лично я, а не то, что заставляют преподы. Но у нас в городе есть действительно талантливые ребята… Взять хотя бы того парня скрипача.
– Это тот, что постоянно с футляром таскался? Насколько я помню, он тоже попал в эту игру.
– Да… Очень интересный человек… И как его только сюда занесло? Парень реально талантливый: скрипка, гитара, альт – на струнных в нашем городе ему нет равных. Видно, что он действительно горит своим делом.
– Ага, не то что я, со своей пустотой… Если бы не этот лагерь, то я бы так никогда и не понял, что качусь в пропасть.
Музыка по радио резко закончилась и ребята тут же поняли причину той депрессивной атмосферы, царившей здесь. После небольшой перебивки из динамиков послышался тяжёлый голос радиоведущей, которая зачитала последние новости:
– Московское время: Восемь часов тридцать минут. В эфире внеочередной выпуск «Последних известий». С момента обнародования министерством внутренних дел новости, повергшей в шок всю страну, прошел час. За это время новой информации появилось немного. Для тех, кто ещё не слышал – повторяем: вчера, в промежутке между восемью и десятью часами утра в пионерлагерь «Ласточкино Гнездо» ворвалась группа, предположительно состоящая из трёх-пяти вооруженных мужчин. Они хладнокровно убили всех, кто находился на его территории: погибли шестьдесят восемь детей, в возрасте от десяти до семнадцати лет и двадцать четыре взрослых. Милиция уже связалась с их родными и близкими, и в течении дня специальный рейс доставит их в Ростов-на-Дону. Ровно в десять часов утра президент СССР Михаил Горбачёв выступит по радио и телевидению со своим обращением, а пока его личным указом девятнадцатое, двадцатое и двадцать первое июня объявлены днём всесоюзного траура. Безусловно, это самая большая трагедия со времён второй мировой войны. Вся страна, а вместе с ней и коллектив нашей радиостанции, приносит свои глубокие соболезнование семьям погибших. Виновные в их смерти обязательно будут найдены и наказаны по всей строгости закона. Мы вернемся с новыми новостями через тридцать минут.
Новости закончились, и по радио вновь заиграла классика. Это сообщение поразило парней в самую душу, опустошив и разбив их изнутри. Только сейчас они смогли осознать масштаб той трагедии, что учудил обиженный на лагерь Костя. Слова и комментарии были лишними – ребята, как и все в этом зале, молча уткнулись в свои тарелки и продолжили доедать свой завтрак.
Олег не сразу понял, что произошло дальше: входная дверь открылась и на периферии мелькнула знакомая широкоплечая фигура. Он поднял взгляд и увидел Костю с корешами – они, в своём нормальном обличье с человеческими зрачками, заказали себе еду, сели неподалёку от их столика и с отвратительной ухмылкой начали пялиться на парней. Олег вспыхнул как спичка, и уже хотел было встать и набросится на троицу, но Антон вовремя схватил его за руку.
– Не горячись! – грозно шепнул ему он.
– Отпусти! Вот, они же сами пришли к нам в руки! Я должен замочить их!
– Тихо ты! На нас уже косятся! Послушай, они могут активировать своего внутреннего зверя в любой момент – для этого хватит даже банального пореза. Мы же с тобой в данный момент беспомощны – без меча я боюсь надолго давать волю своей силе, а ты можешь лишь ненадолго оттянуть свою смерть. Да и если бы эти трое хотели напасть, то сделали бы это гораздо раньше, а сейчас они просто нас провоцируют. Мы должны добраться до Мурманска и перейти на следующий этап. Если учудим что-нибудь необдуманное, то можем заработать себе таких проблем, которые сможет решить только мини геноцид. Ты хочешь, такого исхода? Хочешь, чтобы я поубивал ещё целую кучу народа?
– И что нам делать? Не обращать на них внимания?
– Нападут – будем защищаться, а так да, доедай и поехали.
Только при одном взгляде на Костю внутри Олега закипали ярость и гнев, а из его головы не выходили убитые им Катя и Даша, которые прижались друг к другу в последние секунды своей жизни, но Антон своим холодным взглядом гасил этот пожар и не давал ему вырваться наружу. Доев, парни вышли, и, даже не оглянувшись в сторону троицы, продолжили свой путь.
***
Дорога превратилась для них в рутину: к одиннадцати часам, без всяких происшествий они добрались до Ростова и полюбовались красивым Доном, в котором Олег узнал в ту самую речку из лагеря.
Впервые за всё время пути ребята начали вести разговоры не о своём совместном путешествии, а о посторонних вещах. Антон рассказывал о своей жизни в городе, ненавистной музыкалке, своём лучшем друге Андрее и их случайном знакомстве, но были темы, которых он упорно избегал: его первый этап в этой игре и сестра. Олег знал Женю не понаслышке – это был единственный человек в их маленьком городке, который мог с лёгкостью одолеть сразу всех четверых гопников разом. Как-то раз, когда она возвращалась домой, с деревянным тренировочным мечом наперевес, и они подкараулили её в какой-то тёмной подворотне, чтобы «попросить позвонить», но Женя достала свой клинок и накостыляла им так, что Олег потом две недели ходил в синяках по всему телу и не мог пошевелиться без дискомфорта. После этого случая парни навсегда оставили её в покое.
На вопросы о Жене Антон отвечал либо односложно, либо вообще уходил от ответа. Вскоре, видя, что отношения между ними достаточно сложные, Олег оставил его в покое и начал пересказывать свою неделю в лагере.
Такими темпами, к семи часам вечера, ребята преодолели первую тысячу километров и добрались до Воронежа. Они останавливались лишь для того, чтобы заправиться или поесть. Всё это время Костя упорно следовал за ними по пятам, держа дистанцию в пару километров, но вовремя пит-стопов парни всё же пересекались друг с другом. На заправках они занимали соседнюю колонку, а в забегаловках и столовых садились за ближайший столик. За всё это время троица не проронила ни слова – они лишь с ухмылкой пялились на Олега, иногда хихикая между собой. Это была явная провокация на необдуманные действия, и когда ребята остановились отдохнуть в каком-то лесу за Воронежем, Олег высказал свои мысли на этот счёт:
– Что-то мне не нравится поведение этих мразей. Они ведут себя как стервятники: ездят за нами, высматривают, но не нападают. Почему? Я хорошо знаю Костю – голова у этого ублюдка работает хорошо, а его интеллект многие недооценивают. Он явно что-то задумал.
– Это может быть всё что угодно, если мы примем во внимание его извращённую фантазию и СВЦ. Они могут тупо ждать хорошего момента для атаки, выжидать чего-то другого или просто строить коварные планы. Различных вариантов слишком много и найти среди всей этой кучи единственный верный мы не сможем. Нам с тобой остаётся только держать ухо востро и быть осторожными. Кстати, об этом, повтори ещё раз схему, которую ты хочешь провернуть? Мы же вроде выяснили, что ночью ездить не стоит.
– Да, но сейчас до Москвы осталось всего пятьсот километров, и чем ближе мы к ней подъезжаем, тем оживлённее становится движение. Даже ночью тут уже полно машин, так что наша предосторожность потихоньку теряет смысл. Смотри, чего я хочу: я посплю пару часиков и отдохну, и в десять вечера мы поедем дальше. До Москвы доедем где-то… думаю часов за шесть, то есть в четыре утра мы будем на МКАДе. У меня чертовски мало опыта и я боюсь слишком плотного движения, поэтому мне хочется проскочить через столицу пока там мало машин. Да и сам город славится своими пробками, хотя я не знаю, как с ними обстоит дело в восьмидесятых. Короче, как по мне ехать по Москве днём – это чистое самоубийство. А ещё этим трюком мы можем попытаться сбить с нашего следа Костю.
– Не думаю, что это получится. Будущий он наверняка рассказал ему о нашем маршруте, иначе как бы он вышел на наш след? Но твой план звучит достаточно здраво, единственное – я боюсь гаишников. Первый день нашей поездки прошёл слишком гладко, и меня очень сильно это тревожит. Ладно, дуй на заднее сидение и отсыпайся, я посторожу.
***
После недолгого беспокойного сна, Олег вновь сел за руль, а Антон завалился спать вместо него. До Москвы было ещё много часов однообразной езды, и впереди у него была бессонная ночь и рассвет…
По дороге из Ростова в Воронеж парни настроили и слушали встроенное в магнитолу радио. В течении дня там регулярно сообщали новости о трагедии в лагере, а в двенадцатичасовых новостях озвучили списки погибших. Эта трагедия потрясла не только Советский Союз, но и весь мир, поэтому радиоведущие время от времени зачитывали слова соболезнования от лидеров других стран, и даже от президента Соединенных Штатов. Иногда над ними, держа курс на юг, низко пролетали военные самолеты и вертолёты, на пару секунд оглушая всё вокруг рёвом своих двигателей.
Олег отключил радио, чтобы и без того неспокойное одиночество не нарушили мысли о смерти. Ему не хотелось, чтобы эти семь дней стали его личной трагедией, воспоминания о которой будут приносить лишь боль и страдания. Он хотел запомнить их такими, какими они были на самом деле – тёплыми и приятными. Покопавшись в бардачке, Олег нашёл альбом группы Кино «Ночь», и вставил его в магнитолу, сразу же перемотав на последний трек: «Спокойная Ночь». Цой пел дуэтом с мягким голосом Кати у него в голове, а на пассажирском сиденье рядом с ним ему начал мерещится силуэт Лены. Она крепко сжимала его руку, и на глазах Олега, уже в который раз показались слёзы. Но это не были слёзы гнева или горечи – это были слёзы тоски по той неделе, которая уже никогда не повторится. Он мчался вперёд на всей скорости, но лагерь упорно тянул его назад. Что будет, когда его месть свершится? Как жить дальше, если всё, что держало Олега в этом мире мертво? Ему не хотелось думать об этом, а просто ехать вперед, раз за разом переслушивая «Спокойную ночь»…
Где-то в сотне километров до Москвы он остановился заправиться. Костя с друзьями до сих пор ехали за ними, и на заправке они встретились вновь. Троица снова начала коситься и ухмыляться, но Олег, впервые за всю поездку, посмотрел на них с искренним презрением. За эту ночь ему окончательно стало ясно – правда на его стороне, и эти мрази, рано или поздно, но обязательно получать по заслугам. Так зачем тратить на них свою энергию и драгоценное время? Пусть продолжают играть в детский сад и корчат свою рожи сколько захотят.
На протяжении последних ста километров ему начали попадаться милицейские посты, но его фишки помогли избежать остановки: перестроившись в левый ряд и спрятавшись за каким-нибудь КАМАЗом с прицепом он с лёгкостью проезжал мимо милиционеров. Вылавливать пятёрку с левого ряда им было и неудобно, и невыгодно – гораздо проще остановить и проверить какого-нибудь дальнобойщика.
На МКАДе, под всю ту же Спокойную Ночь, которая играла на повторе уже шестой час, Олег встретил рассвет. По слухам, он представлял себе Московские дороги как запутанный клубок, в котором могут разобраться только местные, но большие указатели и более-менее свободный поток быстро развеяли все эти предрассудки. Ему с лёгкостью удалось преодолеть все развязки и к шести утра он выехал на Ленинградское шоссе. Теперь дело оставалось за малым: отъехать подальше от города и найти укромное место для отдыха.
Полностью уйдя в эти размышления, Олег не заметил очередной патруль и не перестроился в левый ряд. Очнулся он лишь от громкого свистка гаишника, который своим жезлом приказывал ему прижаться к обочине. Этот свист так же разбудил и Антона, который крикнул, осознав ситуацию:
– Чёрт… Попались! Гони! Остановимся – и нам крышка!
Газ в пол, и двигатель пятёрки заревел, неохотно набирая скорость. За ними тут же началась погоня и раздался пронзительный вой мигалки.
– Гони как можно быстрее! Используй свои способности! Если подберутся слишком близко – я их сниму.
Олег не пользовался замедлением времени довольно давно и к этому времени уже начал забывать о его существование, однако сейчас эта возможность оказалась как-никогда кстати. С ней он мог вытворять просто невероятные вещи и проскакивать в самых неожиданных местах, не сбавляя скорости. Но милиция не отставала, и вскоре патрульные открыли огонь по их колёсам.
– Слишком опасно! Если прострелят шины, то мы точно никуда не доедем, – Антон вытащил из ножен тут же почерневший меч, – я разберусь с ними!
– Стой! Попасть на такой скорости и расстоянии из пистолета очень тяжело. Я ещё могу оторваться!
– Извини, но ставки…
Тут по правому ряду их обогнала знакомая вишневая семёрка. Левое заднее стекло открылось и из него, с автоматом наперевес, высунулся Вороба с горящими фиолетовым огнём зрачками. Раздалась автоматная очередь, а преследующая их машина резко завиляла по сторонам и врезалась в ограждение. После этого Крыса, сидевший за рулём, сбавил скорость и нырнул в один из поворотов.
– Что? – недоумевал Олег, – Костя? Зачем он спас нас?
– Не спас, а сделал только хуже! Они наверняка передали по рации наши номера, и теперь нас будут искать сначала по Московской области, а после и по всей стране. В этой ситуации есть только один вариант – гнать как можно быстрее! Чем скорее мы свалим отсюда, тем меньше шанс того, что нас найдут и поймают.
– Так что мне делать?!
– Ты чё, глухой? Педаль в пол и вперёд, пока не выйдем за Московскую область.
– Я уже очень сильно устал, да и бензина хватит только километров на двести-двести пятьдесят.
– Вот когда начнёт мигать лампочка, тогда и остановимся. Терпи!
Парни ехали в напряжённом молчании ещё где-то два с половиной часа. Им очень сильно повезло с тем, что сейчас было раннее утро, ведь большинство патрулей выходят на свою «охоту» либо по ночам, либо днём, в час пик. Похоже сейчас в районе Химок дежурил лишь один экипаж, но, всё равно, парни не сбавляли скорости до самой Калининской области. Они решились на остановку только когда областной центр остался позади, а на приборной панели начала мигать красная лампа. Антон начал высматривать какую-нибудь деревню, но его внимание привлёк один указатель:
– Чего? А… показалось.
– Что такое?
– Да блин, видишь? Написано «Лихославль», а я сначала прочитал «Ярославль». Ха, как в меме: списывай, но только так, чтоб не заметили.
– Может заедем? Если это город, то там мы сможем отдохнуть, поесть и заправиться. Да меня уже рубит нещадно…
– Давай, почему бы и нет. Заодно стырим новый номер, а то с этим уже опасно ездить.
– Опять ты за своё!
Глава 5 Последний рывок
Лихославль был небольшим провинциальным городком в двадцати километрах от трассы М-10. Октябрьская железная дорога разделяла его на две части, которые соединяли между собой два моста: пешеходный и автомобильный. Как и в любом другом провинциальном городке здесь замерла сама жизнь, а всё, что происходило в стране казалось чем-то чуждым и далеким. Лихославль напомнил ребятам про их родной город: пусть он (Лихославль) и был немного меньше, но жизнь там текла точно такая же: тихая, спокойная и безо всяких перспектив.
Парни, всё в той же компании Кости, залили полный бак на заправке при въезде в город и немного поколесили по нему. Картина была знакомая: небольшие частные домики стояли вперемешку с пятиэтажными панельными хрущевками. Изредка это архитектурное однообразие развеивали постройки особого назначения: здание администрации, школы или вокзал.
Проехав дом культуры с пёстрой мозаикой на фасаде, Олег свернул налево с центральной улицы, которая носила гордое название «Первомайская». Уже через две минуты, проехав мимо школы, они оказались на окраине города: окружной дороге, с одной стороны которой стояли последние дома, а с другой был большой пустырь с искусственными холмами. Покрутившись немного по дворам, они нашли одиноко стоящий москвич вдали от окон и посторонних глаз. Дожидаться ночи не было времени, да и сейчас, в девять утра, когда большинство людей либо на работе, либо спят, было относительно безопасно. За считанные секунды Олег скрутил номера, и парни рванули на другой конец города по ту сторону железной дороги. От одного его края до другого было не больше десяти минут езды: стоило им проехать мост и свернуть с широкой улицы, как они вновь оказались у какого-то пустыря, на котором и остановились. Олег был уже никакой и вырубился, лишь коснувшись головой подушки и по совместительству мешка с деньгами.
***
Его разбудила резкая тряска и громкое шипение радио. Антон, сидя на водительском кресле, своей правой рукой тормошил Олега за плечо, а левой пытался поймать волну.
– Чё? – открывая заспанные глаза, прохрипел он.
– Сорян, но уже почти двенадцать часов. И, кажется, у нас большие проблемы. Я жду новостей, чтобы понять, насколько мы в заднице, потому что во время прошлой передачи, которую ты благополучно проспал, проскочила ОЧЕНЬ плохая инфа.
– Блин… чего ты мне…
– Тихо! Начинается.
После нескольких коротких звуковых сигналов из динамиков послышался знакомый голос радиоведущей:
– Московское время: двенадцать часов дня, – заиграла небольшая музыкальная перебивка, после которой она продолжила, – передаём последние известия. Министерство внутренних дел напало на след преступников, устроивших свою кровавую расправу в пионерлагере «Ласточкино гнездо», и для их поимки потребуется помощь всех граждан нашей могучей страны. Сегодня утром в центральный следственный комитет поступил анонимный звонок и буквально час назад наши бравые следователи окончательно убедились правдивости этой информации. Информатор сообщил о том, что преступники на своей машине расстреляли милицейский патруль в Химках, и благодаря показаниям этого ценного свидетеля нам удалось установить модель их автомобиля: ВАЗ 2105 тёмно-зелёного цвета, с государственным номером, – она в точности назвала их старый номер, – Милиции уже удалось восстановить маршрут преступников: по пути бандиты совершили ряд мелких преступлений, а их «визитной карточкой», благодаря которой им до сих пор удавалось оставаться неуловимыми, является постоянная смена номеров. Граждане, будьте внимательны! Сейчас террористы находятся где-то между Москвой и Ленинградом. Если вы вдруг увидите описанную выше машину, то незамедлительно сообщите об этом по единому номеру 02. Спасибо за внимание.
– Так вот чего хотел этот ублюдок… – сказал Олег, – Он решил поиграть и подставить нас. Что будем делать?
– Вариантов мало… Нам надо сделать последний рывок до Мурманска без лишних остановок, поэтому я позволил себе ненадолго отлучиться и закупиться едой, – Антон показал на большую шелковую сумку, которая лежала на переднем пассажирском кресле, – Но теперь нас активно ищут, поэтому гаишники непременно будут останавливать и проверять каждую зеленую пятерку. Выход один: менять машину, да и на этой мы уже проехали больше полуторатысяч километров… Я боюсь, как бы она нас не подвела в самый ответственный момент. Короче…
– Дай угадаю, мы опять будем кого-то грабить… А ты не подумал о том, что теперь милиция будет связывать абсолютно каждое преступление в этом районе с нами? Как только жертва заявит о том, что мы угнали её машину, то через час об этом узнает вся страна, и вместо зелёной пятёрки все уже будут охотятся на нашу новую тачку.
– Не будут, если мы сделаем всё правильно. Помнишь, как те бедолаги в сервисе слушались нас под дулом твоего пистолета. Если подобрать правильный подход, то мы можем выиграть себе целую кучу времени. Впрочем, много нам и не надо – до Мурманска осталось меньше суток чистого пути. Ладно, не забивай этим свою голову, я ведь знаю какой ты неженка… с этим делом мне вполне под силу справится в одиночку. У меня уже есть некое подобие плана, и от тебя требуется лишь подъехать к последнему дому на той улице, возле него как раз стоит хорошая девятка, и помочь мне перегрузить в неё все наши манатки.
– И что, мы просто угоним её и всё?
– Нет, раз машина стоит около дома, значит и её хозяин там. Я ворвусь туда с мечом, для острастки сколдую пару заклинаний и велю отдать мне ключи.
– И как ты собираешься заставить хозяина молчать.
– Скажу, что у нас есть сообщники, и если заявит о пропаже в ближайшие сорок восемь часов, то умрут все его близкие, а потом и он.
– Ох… ну почему мы опять должны творить такое дерьмо? – сокрушался Олег, – Почему зло продолжает липнуть ко мне? Поскорее бы это всё уже закончилось!
– Белым и пушистым живётся очень тяжело… Какой раз уже повторяю тебе: реальность – это не какой-нибудь «Совёнок» или «Ласточкино гнездо», с их карманным коммунизмом, – Антон впервые за их долгое путешествие начал показывать свои эмоции. Он говорил громко, с горечью и тоской в голосе, – Проснись уже, и оставь этот лагерь позади! Я знаю, о чём говорю! Как бы тебе этого не хотелось, сколько бы ты не рыдал по ночам, но в реальности ты никогда не встретишь девушку, похожую на Славю, Алису или… Лену. Эта тоска по тёплому и бесконечному лету, которое никогда не повторится – самая ужасная пытка. Выход здесь только один – отпустить, но, ха-ха, – Антон нервно усмехнулся, – мы ведь с тобой слишком слабы, чтобы сделать это? Мы не сможем блуждать среди бескрайней тьмы без лучика света, но именно этот лучик и загонит нас в пропасть… Ладо, хватит трепать языком, – он вытащил свой тёмный меч из ножен, – заводи и поехали.
***
Пока Антон творил задуманные им чёрные делишки, Олег всё размышлял над его словами, и эти размышления продолжались даже после успешной реализации их плана. От их пятёрки остался лишь обгоревший кузов: ребята отогнали её подальше на пустырь и сожгли, налив бензина внутрь салона. На новой чёрной девятке, для верности сменив на ней номера, парни покинули Лихославль и взяли курс на Ленинград с мешком налички, сумкой еды и полным багажником оружия. Испуганный бывший владелец трясущимися руками отдал им свои ключи, и Олегу больше не приходилось мучатся с замыканием контактов. По пути им попалась целая куча милицейских постов, но они высматривали лишь пятёрки зелёного цвета, не обращая на остальные автомобили никакого внимания.
В их новой машине была точно такая же магнитола, как и на старой, но парни не слушали свои кассеты – новости были гораздо важнее. В любой момент их жертва могла заявить о нападении в милицию, и тогда по радио непременно бы объявили о том, что преступники поменяли свою машину, но похоже угрозы Антона сработали. Радиоведущая по-прежнему призывала всех добросовестных граждан докладывать о подозрительных зелёных пятёрках. Если до завтра ничего не изменится, то они благополучно доберутся до своей цели, вот только…
За эти дни Олег спал чертовски мало и его нещадно клонило в сон. Сил парня хватило лишь до поворота на Мурманск после Великого Новгорода, и, остановившись на заправке, он сказал Антону:
– Мне надо отдохнуть хотя-бы часов пять, иначе я не выдержу. Предлагаю порулить тебе.
– Что? Да я ведь даже ни разу…
– Ой, да ладно тебе! Это гораздо легче, чем убивать людей. Тут, на трассе, даже правила знать не надо: рули прямо и поглядывай иногда на знаки. Волочёк мы уже давно проехали, так что непредвиденных сложностей уже не предвидеться. Или ты хочешь остановиться, и потерять пять часов впустую?
– Уговорил. Надеюсь, ты хотя бы объяснишь, где газ, а где тормоз?
– Конечно.
Антон сел на водительское кресло, неуверенно взявшись за руль, а Олег развалился на заднем сидении.
– Крайняя правая педаль, – начал он свой инструктаж, – это газ. Центральная – тормоз, а левая – сцепление. Теперь делай то, что я говорю. Для того, чтобы поехать, сначала надо полностью выжать сцепление.
– Ага, – Антон нажал на левую педаль до упора, – есть.
– Теперь переключи коробку передач на первую скорость. Там всё подписано, так что не запутаешься.
Он посмотрел на длинный рычаг и перевёл его в верхнее левое положение.
– Готово.
– Теперь самое сложное, – Олег тяжело вздохнул, в неприятном предвкушении того, что сейчас произойдёт, – Медленно поднимай ногу со сцепления и параллельно плавно нажимай на газ. Когда почувствуешь, что машина начинает ехать, то ненадолго замри, а как она наберёт скорость, то можешь полностью отпускать сцепление и газовать.
Антон попытался сделать так, как сказал Олег. Ключевое слово – попытался. Он нажал на газ слишком сильно, двигатель заревел и напугал его, заставив резко сбросить сцепление. Девятка дёрнулась на месте и заглохла.
– Ничего, со всеми бывает. Выжми сцепление, переключи на нейтралку, заведи тачку и попробуй снова.
Вторая попытка тоже оказалась неудачной, так же, как и третья.
– Всё, не сдал, – саркастично прокомментировал Олег, – приходите на пересдачу в следующий раз.
– Да иди ты! Сам, наверное, в первый раз только раза с пятого поехал.
– Я катаюсь один за рулём с двенадцати лет. Разумеется, на первом занятии я тронулся с первого раза. Давай ещё раз.
Четвертая попытка с горем пополам, но оказалась успешной. Антон поехал прямо и выехал с парковки, поворачивая к трассе.
– Хорошо, теперь выжми сцепление и переключись на вторую. Там уже не нужно такой плавности движений. Можно быть немного грубым – прямо как ты любишь.
Он выполнил указания своего инструктора, и машина поехала быстрее. Они вырулили на трассу, и Антон начал переключать передачи и набирать скорость, косясь на спидометр: 50, 60, 80, 90. Он ехал уже на пятой скорости, и, высунув руку в открытое окно, крикнул:
– Я еду! Сам! Это так круто! Как будто новую песню подобрал!
– За дорогой лучше следи, Шумахер!
Сначала Олег боялся за своего неопытного ученика: уж слишком резкими были его манёвры и перестроения, но через час, когда его веки буквально слипались сами собой, а Антон набрался уверенности и уже спокойно опережал грузовики, он заснул со спокойной душой.