Марк Иванов
Слепые чувства
IX – Отшельник
Куда можно податься человеку, ищущему тишины и умиротворения в шумном городе? С ходу на ум приходят лишь два места: библиотека и кладбище, и со вторыми на нашей Родине всё… далеко не так просто. Перед государством стоит всего одна задача: предоставить место, а что с ним будет дальше – это уже забота умершего и его родственников. Отсюда и вытекает то пёстрое разнообразие оград и памятников, особенно заметное в провинциальных городах. На небольшом участке в сто квадратных метров вполне себе могут уживаться полутораметровые памятники в полный рост, блестящие темно-желтые лакированные кресты и старые, побитые временем самодельные надгробия-пирамидки на заброшенных могилах. И на фоне всего этого выделяются лишь дешёвые металлические кресты, которые ровным рядом выстроились неподалеку от основного участка. В таких местах за счёт города обычно хоронят бедняков и бездомных, замёрзших насмерть холодной зимой. По иронии судьбы их последнее пристанище является единственным оплотом порядка, среди всего этого хаоса.
Костя с Воробой решили похоронить Крысу на их семейном участке рядом с его матерью. Этого парня можно было назвать типичным выходцем из неблагополучной семьи: мамы Макса не стало, когда ему было пять, а отец после смерти жены пристрастился к бутылке. В часы помутнения рассудка он, и до этого не особо жалующий своего единственного сына, выплёскивал всю накопившуюся в нём злость на парня, часто называя его «нагулянным ублюдком», благо на тот момент Крыса ещё не понимал значения этих ужасных слов.
Всё изменилось, когда в очередном пьяном порыве отец ударил своего сына… Смотря в заплаканные глаза Максима, дрожащие от ужаса, он прослезился, обнял его, сердечно пообещал бросить пить и… сдержал слово. Пару лет они даже играли в счастливую семью, пока Крысин старший не нашёл себе новую спутницу жизни. Как это водится в русских сказках, мачеха невзлюбила своего пасынка, но за рамки эта неприязнь не выходила: стоило только Максу переступить порог своего дома, как на него, вместо материнской любви, обрушивалась гора дел и поручений, поэтому ему было гораздо проще проводить большую часть своего свободного времени на улице, вместе с школьными друзьями: Костей и Димой.
Они были со своим другом до самого конца и бережно опустили его уже посиневшее тело на дно собственноручно вырытой ими могилы, бросив на него сверху по горсти промерзшей земли… У изголовья небольшого кургана Костя одним мощным и резким движением воткнул в холодный песок деревянный крест, который они нашли в ближайшем ритуального бюро. Взяв в руку нож, он своим крупным и округлым почерком вырезал на нём лишь одно слово: «Макс».
– Ничего… – сказал Костя, отойдя от могилы на пару шагов, – это ненадолго. Как только мы обретём всемогущество, то я сразу же верну тебя, идиота, к жизни.
– Но ведь будущий ты не говорил, что кто-то из нас умрёт, – сказал Вороба, осматривая округу своим фиолетовым взглядом.
– Знаешь, в отличие от тебя, я из будущего не дурак. Если бы он сказал, что кто-то из нас умрёт, то мы бы окончательно свихнулись от этого факта. Ладно, пойдём пройдёмся ещё кое-куда. Расскажу тебе одну историю из моего раннего детства, которую я так упорно пытался забыть всё это время. Можно сказать, что меня пробило на откровения.
Они покинули небольшой участок семьи Крысиных, и Костя повёл Воробу куда-то за собой, но, не смотря на его слова, Ломик хранил мрачное молчание. Вместо слов он постоянно вертел головой из стороны в сторону, осматривая окрестности в поисках знакомых ориентиров. Вскоре парни свернули с центральной дороги в какой-то «переулок», и пройдя по нему пару десятков метров, Костя открыл одну из калиток.
Дима зашёл на участок, выложенный плиткой, уже посеревшей от времени, и с небольшими клумбами по всему периметру ограды, которые как будто охраняли единственную могилу: с дорогого гранитного памятника на Воробу смотрел… Костя. Это был не взрослый, широкоплечий и возмужавший «пацан», каким он был сейчас, а улыбающийся широкой улыбкой мальчик лет пяти.
– Братан мой… Я не рассказывал о нём даже вам, потому что… Зачем лишний раз тормошить эти больные воспоминания? Но раз уж мы пришли сюда… Короче, его убил мой отец, когда напился в стельку. Ему, этой пьяной роже, показалось, что мы стащили из его куртки пять тыщ, которые он заработал «таким тяжким трудом». Нам, естественно, эти деньги были нахрен не нужны, да и что мы могли на них купить? Наверняка он где-то их выронил, пока плёлся до дома, «обмыв» заработанное, но как два пятилетних шкета могли объяснить это пьяному сорокалетнему животному? Братан всегда был гораздо смелее меня, и в тот день Некит взял всю вину на себя. Эта свинья влепила ему пощечину со всей силы… Мама попыталась заступиться, но тоже получила под горячую руку… В итоге мы могли лишь тихо смотреть на то, как отец топит братана в ведре с холодной водой, пытаясь узнать, куда он спрятал деньги… Вскоре Некит перестал подавать признаки жизни, а этот изверг всё продолжал топить, бить и орать на его безжизненное тело. Он осознал, что натворил только через пару часов, когда протрезвел. Эта… Эта мразь, чтобы не стать петухом на зоне, замаскировала всё под несчастный случай, якобы братан сам утонул в ванной. И ему это удалось! Скорее всего из-за того, что раньше он был «очень уважаемым человеком», и половина всех наших врачей и полицейских были его собутыльниками. Но безнаказанным он ходил недолго, и заслуженная кара всё-таки настигла его. Через пару месяцев он собрался на рыбалку, но никто из его многочисленных знакомых не мог или тупо не хотел составить компанию этому эгоисту. А грести ведь кому-то надо, вот он и взял меня, своего пятилетнего оболтуса. На то, что я ещё ходил в детский сад ему было всё равно: он дал вручил мне тяжёлые деревянные вёсла и велел работать руками. Естественно, у меня ничего не получалось, и эта свинота снова начала орать, обзывая меня никчемным выкидышем. Вспомнив то, как он точно таким же голосом орал на Некита, я вскипел впервые в своей жизни: внутри меня как будто взорвалась какая-то бомба, я подскочил и влетел в него с двух ног. Лодка перевернулась, и мы полетели в воду. До берега было недалеко, а благодаря его «дедовскому» методу выкинуть нас с братом посреди озера, я уже умел плавать. А это пьяное животное даже не смогло вынырнуть. Так этот убийца и подох. Благо свой телефон он оставил на берегу и после пары звонков меня быстро нашли и спасли, а его смерть, без малейших колебаний, списали на несчастный случай. Вскоре жизнь начала постепенно налаживаться: мама вновь вышла замуж и на этот раз у меня появился настоящий батя, который полюбил меня как родного сына, но моей психики пришёл конец… Однако весь этот бесконечный кошмар очень скоро закончится. Мы с тобой обретём всемогущество, вернём Крысу с моим братаном и заживём счастливой бессмертной жизнью. Уже совсем скоро…
***
Наконец-то им удалось вновь вернуться в свой любимый город, где до сих пор царит тёплое лето. Ребята скинули с себя зимнюю одежду и полностью растворились в лучах марсианского солнца. Вася с Ритой, приобняв друг друга за плечи, сидели на крыше Скорпа и разглядывали городские пейзажи, изрядно подпорченные недавним наступлением; Олег с грустным видом забрался на одну из клешней, вертя в руках чёрные ножны и рассматривая ярко-красную рукоятку меча; а Петя, отойдя от своих друзей немного в сторону, выслушивал доклад офицера:
– На удивление всё прошло по плану: у трутней не возникло даже мысли о том, что наши силы могут резко увеличиться примерно в полтора раза. Ударь мы лишь гвардией, то они непременно бы нас разбили, но семнадцатая дивизия подоспела вовремя… Что касается состояния ЗОА: как планировалось, этой контратакой мы вернули себе практически все западные территории, кроме стены, включая фабрику скорпов, а также вплотную подошли к центру города, так что завод сейчас находится не на линии фронта, как было до этого, а в тылу. Теперь перейдём к главной проблеме: люди. Их хватало для того, чтобы держать оборону у «игольного ушка», но для такого широкого фронта солдат, мягко говоря, маловато. Если со Скорпами ситуация ещё более-менее: у нас осталось десять гвардейских машин и сорок скорпионов из семнадцатой, то вот люди… Надо срочно что-то предпринять, пока трутни не очухались. Думаю, у нас есть не больше суток.
– Если против них поднимутся сразу все рабочие, то тогда они больше никогда не очухаются. Вась! Тащи сюда свою тетрадь!
Вася поцеловал Риту в лоб и спрыгнул с крыши Скорпа. Подбежав к Пете, он достал небольшую записную книжку у себя из-за пояса и протянул её своему другу.
– Я рассказывал об этих документах на одном из совещаний, – сказал Петя, пролистывая тетрадь, – это дневники самого Поэта. Там он в… достаточно нелестной форме отзывается о рабочих и буквально боготворит трутней. Нам надо подготовить сообщение, где мы: А – докажем их подлинность, Б – опубликуем весть текст без каких-либо изменений. После такого сенсационного заявления беспорядки вспыхнут по всему городу, и тогда песенка трутней будет спета.
– Хорошо, – офицер взял дневник из его рук, – только вот как мы донесём это сообщение до всего населения? Взломать систему экстренного оповещения было под силу лишь Роберту.
– Я думал и над этим вопросом, и буквально час назад, – Петя обернулся и посмотрел на Олега, – мне удалось найти решение. Мы соберём ООН – Отряд Особого Назначения из пяти-шести наших лучших бойцов. Они займутся налетами на важные объекты трутней, и их первой целью станет главный офис Гражданина. ООН ворвётся туда, захватит систему экстренного оповещения и интернет-сервера, чтобы пустить по всем каналам дневники Поэта. Поджидать нас там вряд ли будут, так что…
– Я понял. Будут ещё распоряжения?
– Да, последнее. Сейчас я полностью уверен в верности моих солдат и офицеров. Мы через многое прошли, и вы ни за что не пойдете на сделку с Трутнями, но… в наш стан всё равно могут заползти змеи. Знаю, это жёстко, но объявите, что все, кого уличат в шпионаже будут расстреляны. Можете быть свободными.
Офицер отдал честь и ушёл давать указания нужным людям. Петя же подошёл к Олегу и запрыгнул на клешню рядом с ним.
– Ещё раз прости за нашу первую встречу. Тогда я был настолько злым и полным отчаянья, что даже не посмотрел на тебя, как на потенциального союзника. Знаешь, твоя история про лагерь и Костю всё не вылетает из моей головы… ты обдумал моё предложение? Давай поможем друг другу: сначала разберёмся с Ваней, а затем и с этими ублюдками.
– Я сказал тебе ещё тогда, – апатично ответил Олег, вынимая меч из ножен и рассматривая его бликующий на солнце клинок, – что готов пойти на всё ради смерти этого кровавого изверга. Я в деле.
– Отлично, – Петя протянул ему руку, но этот жест остался без ответа, – с твоими способностями ты станешь идеальным лидером для ООН.
– Ага, я осознал свои приоритеты… Дай мне самое лучшее оружие и от твоих врагов останется лишь кровавая лужа.
– Ну-у всё, – протянул Петя, с улыбкой смотря на небо, – эпоха трутней подошла к концу…
***
Знаешь, я вот сейчас анализирую свои поступки и пытаюсь найти место, где всё окончательно поехало к чертям, но не нахожу его! Вернее, я почуял неладное ещё с самого начала второго этапа. А это значит, что Костя был прав… Забавно, не правда ли?
Но это всё уже не важно. Сейчас надо сделать так, чтобы все разом забыли про вражду, то есть, объединились против общего врага – меня. Может быть, для острастки мне придётся даже пролить кровь, но ведь для злодея грохнуть кого-то – это вполне привычное дело. Вопрос стоит лишь в реализации…
– И у тебя было уже полно шансов стать для них грозным противником, но вместо этого ты предпочитаешь нагонять пафос на Читателя и нарушать правила.
Левиафан… Здарова. Решил заглянуть в полыхающий дом?
– С чего ты взял, что у нас пожар? Да, всё идет не по плану, но вполне своим чередом. Если что-то вдруг становится не так, то я непременно вмешиваюсь.
Видимо у нас разные понятия «так» и «не так». Мне поставили чёткую задачу, но в данной ситуации я могу выполнить её только если начну импровизировать.
– Если честно, получается у тебя так себе. Давай уже перейдём ближе к делу, я пришёл сюда не для того, чтобы болтать с тобой. Скажи, зачем ты спас ту девчонку? Мы не должны вмешиваться в естественный ход событий и тебе это прекрасно известно. Ей богу, ведёшь себя со своим курсивом прямо как тот божок.
Я спас её, потому что Аня – одна из немногих, кто ещё сохранил своё лицо. Она не заслужила такой бесславной и глупой смерти прямо посреди спектакля, так и не раскрыв свою роль. Хотя… Почему я вообще перед тобой оправдываюсь? Хоть я и пишу курсивом, но в отличие от Паразита мы с тобой на одном уровне.
– Мне плевать на то, кто именно нарушает правила – ты или какой-нибудь другой злодей – абсолютно все нарушители будут наказаны.
Левиафан ловко подбросил свою трость, и прямо в воздухе она превратилась в катану с черными ножнами и ярко-красной рукояткой. Его собеседник, до этого момента сидевший, свесив ноги с края крыши, поднялся и достал из своих тёмно-красных ножен точно такой же меч, но уже с серебряной рукояткой.
– Погоди… ты тоже здесь?
Ага, а куда я могу деться? Тут ещё Маша сидит между вами.
– Привет Левя, привет Гамлет.
Что? И долго ты тут сидишь, яблочная фрилансерша?
– Я появилась буквально секунду назад, а вот когда вы успели рассориться и начать резать друг другу глотки? Куда испарились эти ваши миленькие переглядывания, из-за которых у меня появилось навязчивое желание написать какой-нибудь фанфик с вами в главной роли.
– Следи лучше за своей работой.
– Следи лучше за своей работой… бу-бу-бу. Привет, меня зовут Левя, но я предпочитаю, когда меня называют «АС МЕНТЕС ВАЙН». И да, в отличие от вас у меня с технической частью всё в полном порядке.
О! Отсылки на Геншин пошли. Срез эпохи, Читателю зайдёт. Кстати, если вы не знали, то мы сейчас в книге. Помашите своей ручкой.
– О нет! Я же не накрашена!
– А можно ещё больше сарказма в голосе?
– Идея! Левя, давай мы тебя ещё разок в кого-нибудь переоденем? Например, замутим косплей на Деда.
О-о-ох… Может перейдём к делу? Если не забыли, то пока вы вдвоём не припёрлись, мы с Левиафаном хотели убить друг друга. Нам можно продолжить начатое?
Боюсь без моего разрешения помереть у вас не получиться. Короче, давайте не уподобляться нашим героям – внутренние дрязги нам ни к чему. Конфликт решим так: вы оба в чём-то правы. Сейчас тревогу бить ещё рано, но игроки действительно не должны забывать про глобальную цель. Кей, делай что считаешь нужным, но спасать больше никого не надо, потому что злодеи так не поступают. В знак примирения прошу отдать Маше ваши мечи. Навсегда.
– Что?
Что?
А зачем они вам? Вы и без них способны на многое. Давайте, давайте, смелее.
– Ух, тяжёлые… Опять свалили всю работу на хрупкую девушку.
Отлично. Возвращаемся к работе. Маша – следи за тем, чтобы ничего случайно не поломалось, как в тот раз с порталом, Кей – будь злым дядей, Левиафан… может правда закосплеем Деда? Всё равно большую часть времени ты бездельничаешь.
– Уж лучше фанфик с Кеем или даже Машей.
– В смысле даже?! Щас как дам твоим же мечом-тростью по башке!
Отставить ссоры! Дайте мне хотя бы поставить звёздочки!
***
Всё военное и гражданское руководство Города Чести с мрачным видом слушало доклад верховного главнокомандующего, которому лишь чудом удалось отступить на эту сторону портала вместе с остатками войск.
– Я предполагал, – держал слово Егор, – что они могут напасть на плохо укреплённые позиции, чтобы с наскоку уничтожить существенную часть наших сил, но, оценивая численность мятежников, такие действия с их стороны я предписывал к классу «суицидальных». Впрочем, так оно и было: атака первой волны очень быстро захлебнулась, и мы уничтожили больше половины машин противника, но тут откуда-то взялись ещё пятьдесят Скорпов очень старого образца. Против такой массы техники без тяжёлого вооружения и снайперской артиллерии устоять было просто невозможно.
– Есть хотя бы одно логичное объяснение этого внезапного подкрепления? – тяжёлым голосом спросил Ваня.
– Нет. Возможно, это как-то связано с другими группами так называемой «игры», но дать четкий и однозначный ответ я не могу.
– Ясно. Что мы будем делать дальше?
– Вариант только один: укрепить позиции и атаковать, пока захваченный завод не наклепал им ещё больше Скорпов.
– Как отреагировал народ?
– Некоторые рабочие с особо активной гражданской позицией называют наше поражение «падением прогнившей системы», – сказала Мария, – но большая часть населения всё-таки на нашей стороне. Бунтов и погромов, которые будут отвлекать и без того сильно поредевшую армию, не предвидится.
– Когда мы сможем вернуть город под свой контроль?
– План контратаки ещё на ранней стадии разработки, поэтому о конкретных сроках говорить пока рановато.
– Я вас понял. Есть ещё хорошие новости?
– Да, – старенький ученый-трутень в белом халате поднялся со своего места в дальнем конце стола, – я не хотел сообщать об этом раньше времени, но сейчас такая информация наверняка воодушевит всех присутствующих. Нам удалось извлечь силу из амулета Андрея.
– Что?! – Ваня вскочил со своего кресла, – Как?!
– Он не подавался нам в лаборатории, и мы уже было отчаялись, но потом один из сотрудников предложил провести пару экспериментов с нашим пленником. И они сработали! Андрея можно использовать в качестве проводника – с помощью ауры тёмной силы, которую источает его тело, нам удалось «открыть» амулет. Однако нож, что мы использовали в качестве сосуда, не выдержал и рассыпался в прах. Несмотря на это я считаю, что мы достигли существенного прогресса в этом деле.
– Отличная работа. Разгадайте эту загадку как можно быстрее. У кого-нибудь есть ещё что сказать?
Ваня, словно учитель, окинул взглядом своих подчинённых, молча опустивших голову.
– В таком случае… заседание окончено, займитесь своими делами.
Заскрипели кожаные кресла и собравшиеся, переговариваясь между собой, медленно поплыли в сторону выхода. Лишь Женя осталась сидеть на своём месте, не поднимая головы, а когда дверь за последним трутнем закрылась, она поднялась и подошла к Ване, остановившись в метре от него. Из уважения к собеседнице он встал с кресла, поправляя галстук. Они были одного роста и похожего, с поправкой на пол, телосложения, так что самым естественным для них было смотреть друг другу в глаза.
– Ваня, – полушёпотом, с отчетливыми нотками недавних слёз в голосе сказала Женя, – я же говорила, что это затянется надолго… Я больше не могу торчать тут! Там, на той стороне, скорее всего, убили моего возлюбленного, и это «скорее всего» мучает меня сильнее всего. Я должна вернуться и навестить своих друзей. Ты понимаешь меня, ДОЛЖНА! Меня медленно убивает каждая лишняя секунда, проведённая в этом городке…
– Извини, но в такой тяжелый момент я тем более не могу отпустить тебя, – борясь со своими мыслями холодно ответил Ваня, – ты можешь понадобиться в любую секунду и даже пятиминутный отпуск – это существенный риск для нашей обороны. Более того, мы с Егором разрабатываем план нейтрализации офицерского состава мятежников с помощью твоих способностей, так что…
– Ясно, значит для тебя я всего лишь бездушное оружие… – она натянула на себя улыбку и посмотрела на него злым взглядом, – неспособное отказать тебе в твоих грязных просьбах.
– Не вижу проблемы. Твой меч всегда с тобой и если тебе что-то не нравиться, то ты можешь покинуть нас в любой момент. Думаю, хоть и с тяжёлыми потерями, но мы справимся без тебя и силы Андрея.
– Я не такая как ты, – слова Вани попали в самое сердце Жени, и она дала волю своим холодным эмоциям, – мне не наплевать на Андрея, которого ещё можно спасти из лап Паразита, и не плевать на судьбу моего брата. Ты, трусливый анимешник, оказавшись на моём месте наверняка бы сбежал, поджав хвост, но я не могу бросить родных и близких для меня людей. Так что не суди других по себе, девственник зашуганный.
Ваня невольно зажмурился от ярости, резко нахлынувший на него, и сам не заметил того, как с размаху дал Жене пощечину тыльной стороной ладони. Он сразу же осознал, что натворил. Безмозглый диктатор впервые взял над ним верх. Застыв от ужаса, Ваня, готовый принять заслуженную кару, склонив голову ждал того самого момента, когда она набросится на него с ядовитыми словами или даже кулаками. Но девушка лишь медленно потирала своей рукой покрасневшую щеку, продолжая смотреть своими плачущим взглядом прямо в его душу.
– Прошу прощения за мою дерзость, – ласково сказала она, немного склонив голову, – я заслужила этого и такого больше не повториться. Разрешите удалиться, обдумать свои непростительные поступки.
Не дожидаясь ответа, Женя развернулась и вышла из комнаты, тихонько закрыв за собою дверь. Тут уже не выдержал сам Ваня. Вспоминая ласковое лицо Седьмой, он положил свою голову на стол и разрыдался вслед за Женей.