Дмитрий Олегович Беляков
Большой мир. Книга 1
– Господин Корчаж, я хотел бы заказать что-нибудь поесть в дорогу, – обратился я к хозяину.
– Ларочка, ты слышала, – сказал он дочери.
– Да, папа, – прошелестела Лара и, присев чуть ли не в реверансе, уплыла за занавеску кухни.
Корчаж стоял недовольный и даже злой, нервно постукивая пальцами по стойке.
– Каин, – обратился он ко мне внезапно. – Ты, случаем, с Ларочкой моей ночью не встречался?
Я вздрогнул и хотел было тупо бежать, но потом до меня дошло, что это был вопрос и касался он именно ночи.
– Нет, господин Корчаж, я всю ночь спал, как младенец, – ответил я, стараясь чтобы это звучало буднично и непринужденно.
Хозяин вгляделся в меня и заиграл желваками, но потом резко выдохнул и расслабился.
– Ладно, – махнул он рукой, – удачной дороги, в общем.
Я кивнул и стал ждать завтрак.
В главном зале не было ни души, и все столы, соответственно, пустовали. Вспомнив, сколько вчера было народу, из памяти выбрался образ трех столиков, за которыми тихо сидели мужики. Я тогда не обратил на них внимания, но сейчас стало интересно, кто это был.
– Ваш Двор рано опустел, – спокойно сказал я. – Или здесь все ранние пташки?
– Не обязательно, но в этот раз все разбежались засветло, – ответил хозяин.
– У вас действительно популярное место, – зашел я со стороны лести, – вчера, почитай, торговцев было столько же, сколько и вояк.
Корчаж довольно улыбнулся, а в конце удивленно поднял глаза:
– С чего вдруг? Вчера из торговцев был только Маркаш с подельниками.
– О-о, – удивился я театрально. – Я думал, те атланы, что сидели за столиками, тоже из торговцев.
Хозяин Сумрачной Дархе схватился за живот и захохотал:
– Ну даешь, Каин. Сразу видно, молодость и не наметанный глаз. Эти балбесы обычные путешественники, не больше. Один из них сказал, что их деревню разграбила ватага фойре, и они единственные, кто выжил. Вот теперь ищут, куда бы податься. Может, как раз в Пантоа и подались, вместе с вояками.
Я хотел было засомневаться вслух, ведь я видел, что делала банда фойре во время атаки, и сомневался, что такой куче мужчин удалось выжить.
– Ваш заказ готов, господин, – прервала мои нарастающие сомнения Лара. Она протянула мне мешок из серой ткани и незаметно провела по руке своими пухлыми пальчиками, когда я взялся за мешок.
Я вздрогнул, но быстро спохватился и, распрощавшись с хозяином, вылетел наружу. В лицо ударила утренняя свежесть и вместе с ней осенний холод. Тем не менее, солнце уже полыхало достаточно ярко, чтобы не сомневаться, что день будет теплым, если не набегут дождливые тучи.
Повозок во дворе уже не было, так что я, не глядя, выскочил через ворота и быстро набрал скорость. Когда вдали показалось облачко пыли, а затем очертания повозок, я мысленно выдохнул и нагнал караван.
– О, Каин, а мы уж решили, что ты остался жить у Корчажа, – заржал Сокш, и его Мямля, словно поддакивая, громко крякнул.
– С милой Ларочкой, – добавил Ворак и поддержал товарища.
Кариса видно не было.
– Стало быть, Лара вас приглашала остаться? – спросил я ухмыляясь.
Сокш бросил горделиво:
– Еще как приглашала, но, как ты помнишь, Корчаж больно трепетно относится к этой сочной чертовке.
Сочной? Я чуть не поперхнулся.
– А мне показалось, что он наоборот ищет повод, да только отцовская ревность мешает, – мудро заметил кривоносый.
Я решил сменить тему, а то недалек час, и в порыве возбуждения Сокш начнет вслух рассуждать о цвете ее молока. Если Ворак не успел его как следует просветить прошлым вечером.
– Карис на разведке?
– Ага. Он вызвался проехаться на своем Шажке с самого утра, мы и позавтракать не успели, – кивнул Ворак. – Сказал, что ему не понравились ребята, что сидели вчера в зале.
Решив, что ходьбы и бега с утра уже достаточно, я кивнул и, проскользнув мимо каатор, уселся на бортик первой повозки.
– Приветствую вас, господа торговцы! – махнул я рукой Родерику и Марикашу.
– И ты здравствуй, – сказал второй угрюмо. – Мы уж решили…
– Что я остался жить у Корчажа, – закончил я за него и улыбнулся. – Нет, господин Марикаш, я стану Искателем!
– Ну коли так, нам же лучше, стрела лишней не бывает! – в тон блеснул зубами Марикаш.
– И то верно, – согласился я и, устроившись поудобнее, зевнул от души.
Торгаши принялись что-то обсуждать, а я вспоминать вчерашний день и подводить итоги. Благо охранники были заняты, активно и весьма определенно жестикулируя. До ушей долетело имя дочери хозяина Сумрачной Дархе, и тема обсуждения стала ясной, как это утро.
Итак, что это черт возьми вчера было?
Я достал из сумки свиток и, развернув его, увидел пустой пергамент. Ни шестиугольника, ни мерцающих цветов – ничего. Волшебный свиток превратился в простую желтую бумажку. На всякий случай сунув его обратно, я стал рыться в памяти и разбирать цепочку вчерашних событий.
Глава 31
Логичнее всего выглядел вариант, где я выучил какое-то заклинание, и свиток просто опустел. Ведь было бы странно и не прибыльно, если бы они были многоразовые. Но стоило рассмотреть все варианты, перед тем как пробовать что-нибудь воспроизвести.
Мог ли я повесить на себя какое-то отслеживающее заклинание? Да.
Возможно ли, что это были чары, настроенные на постепенное убийство прочитавшего? Да.
Могу ли я с этим что-нибудь поделать? Нет…
Но за исключением головной боли, которая, возможно, является нормальным следствием поглощения свитка, я чувствовал себя превосходно. Особенно после пробежки. Все-таки, по моей теории, свиток прописывает в подсознании цепочку действий, необходимую для создания выученной структуры. Но это в том случае, если это нормально – вырубаться после такого.
Закрыв глаза, я моментально увидел нужную проекцию и потянул за ману. Тонкая ниточка устремилась ко мне, прошмыгнула по руке, и я ощутил все то же покалывание. Затем все мое тело пропустило через себя ману с тем же эффектом.
Ничего нового. Но вместе с чувством облегчения, я все же опечалился. Было бы приятнее ощутить что-то необычное.
Леа говорила, что нужно всего лишь подумать о структуре, и она проявляет себя. Но я не знал, что за структуру выучил, и это все усложняло.
Я стал перебирать всевозможные названия и слова, олицетворяющие в моей голове магическое умение: огненный шар, ледяной штык, пепельный меч и все в таком роде…
Ничего.
Наверное, для торгашей, ведущих вторую повозку, я, положивший на колено ладонь, словно держу апельсин, и маниакально глядящий на нее, выглядел как умалишенный. Но мне было все равно. Появись там ледяная сфера или еще что чародейское, это не вызовет в них суеверного страха, а лишь вопросы к моей магии и ступени Сосуда.
– Стоило больше читать фэнтези, – буркнул я под нос, – а не играть в игры.
В играх все просто, включил скилл – умение сработало. В книгах же автор может выдумать и описать все стадии развития умений, и это хотя бы дало бы мне сейчас какой-то толчок. Вдруг один из авторов оказался бы попаданцем на Земле и заделался писателем, а я наткнулся именно на его работу.
– Мда, даже самому смешно, – сказал я, рассматривая зеленый пейзаж вдоль дороги.
Мы уже покинули лес, и вокруг, по сути, нас окружало травяное поле с редким кустарником. Солнце начало прогревать воздух, и запах утренней свежести давно исчез. Но взамен ему ноздри втягивали не гнилостный душок увядающего лиственного леса, а густой и тягучий букет травяного сбора и сухой земли.
Я потянул носом и с удовольствием уловил всю гармонию девственных земель, и вместе с яркой картинкой для меня, жителя каменных джунглей, все выглядело сказочно.
Оторвав взор от прекрасного, я вернулся в жестокую реальность, в которой, если я не стану сильным, эта красота станет для меня единственным, что я буду наблюдать, пока не придут какие-нибудь маги, бандиты и нашинкуют меня чарами.
Все как в средневековье, только вместо дорогущего меча и доспехов – магия.
Должен быть способ создать структуру, не зная названия умения. Начнем с воды, пожалуй.
Я уставился на руку и глубоко вдохнул. В груди отозвалась щекочущая волна энергии, и я возжелал увидеть магию в своей руке.
Я представил, как шумит маленький ручей, затем могучий водопад. Увидел, как прозрачная, чистая, живительная влага устремляется вперед, обтекая все препятствия, и оставляет после себя жизнь. Мне было легко ощутить холод воды на моем лице, ведь раньше это было первое, что я делал после сна.
Я открыл глаза. Ничего. Ладно, дальше.
Мои уши словно наяву уловили треск расколовшегося льда, его обмораживающий и липкий холод. Шорох скатывающегося с крыши снега и приятный мягкий хруст, оставляющий после себя следы. Я вспомнил, как гипнотически здорово мять в руке комочек снега и выпускать вперед уже почти ледышку. В детстве мы часто ездили в горы кататься на лыжах, и я хорошо помнил знакомство с зимой.
Мои глаза открылись, но в руке снова было пусто.
Наверное, странно было надеяться что-то именно увидеть, ведь если появится структура стихии, я должен ощутить телом ее проявление. Если только структура работает против создателя, что было бы естественно, но неудобно.
Что же касается магии крови или тверди, то я даже не представлял себе, как это в принципе может работать, и если это умение относилось к этим видам чар, то здесь точно будет глухая стена.
Я расслабился и представил костер. Тот костер, который спасал меня от сероволков, когда воровка спала. Языки его пламени плясали и стремились превзойти друг друга. Треск горящего дерева заманивал и очаровывал, заставлял задуматься о глубоком и вечном. Будто наяву, я увидел его смертельную защиту и представил, как он обжигает мою кожу, намного жестче, чем вчерашняя свеча.
Для верности, потянулся к Сосуду и провел по руке ману, хотя и понимал, что скрипт в подсознании должен сделать это сам.
Сердце застучало быстрее, в горле появился комок, а по сознанию пробежала ментальная дрожь.
Я возжелал увидеть огонь. Яркий, переливающийся желтым и красным, как яркая елочная игрушка. Вместе с этим обжигающий и опасный.
Вдруг ладони стало тепло, и в то же мгновение я осознал, что потерял около шести фер маны. Это произошло настолько внезапно и… обыденно, что удивление меня накрыло несколькими секундами позже.
Я открыл глаза и наткнулся на комочек пламени, пульсирующий в ладони. Он был размером со сливу, не больше мандарина, и левитировал, не касаясь кожи. Комочек огня постоянно вертелся, и его поверхность вспыхивала, как маленькое солнце.
Со священным трепетом я поднял руку выше и поднес к нему ладонь. Ощутив жар, я убрал руку, и до меня начало доходить, что это не сон.
– Мать твою, – выдохнул я прерывисто.
Магия в моей руке. Моя магия. Мой огонь.
– Мать твою, – повторил кто-то над левым ухом. – Да ты чертов маг огня!
Я обернулся и увидел Ворака, восхищенно наблюдающего за моим огоньком.
– Почему ты не сказал об этом раньше? Мы бы так не ржали с твоего желания пойти в Искатели. Какой у тебя цвет? Наверняка Желтый. Твою мать, Сокш выпадет в осадок, – растрещался Ворак, не отводя взгляда от огня.
Я молчал, стараясь не загнать себя в угол неправильными ответами или комментариями, но рука то и дело подрагивала от нервного напряжения, а в горле просохло, как в Сахаре.
– Откуда ты взял свиток, лесной? Хотя, видно, что это какая-то мелочь. Стоит недорого, но даже такая мелочь может испортить жизнь любому, у кого нет оболочки маны, – не замолкал он. – Кстати, почему ты не использовал его в тот вечер? Мы бы справились с уродами еще быстрее.
Похоже, на него напал словесный понос, но я не понимал почему, ведь среди них самих Желтый маг.
Я снова вспомнил банду атаковавшую Ройана, где чуть ли не все колдовали аки черти, и решил аккуратно спросить, пока никого не было:
– Почему ты так удивляешься? Отец говорил, что Желтых в мире полно.
– Ха? Полно? – вытаращил он глаза. – Твой батя видать шутник из шутников. Нет, ну старикан Кранк, конечно, однажды выдал, что в давние времена Желтые маги под каждым кустом валялись, но это было давно и неправда. В наше время, особенно на Фариде, если ты Желтый, считай, ты выиграл у судьбы в шайк! Ну и не стоит забывать, парень, что мы не в центре королевства атланов, а бродим среди вонючих деревень, и даже если ты родился со второй ступенью, ты можешь об этом не узнать до конца своих дней.
Ясно, значит все-таки не настолько редки, а то я уж было волноваться начал. В Гильдию-то белым не примут.
– Ого, – честно поразился я и решил закинуть удочку. – Наверное, батя из ума выжил. Я ведь поэтому в Искатели и хочу податься. Жизнь с выжившим из ума стариком – то еще удовольствие. Не зря мне его рассказы казались бредом умалишенного.
Ворак оторвал наконец взгляд от огонька, а я продолжал держать его в руке, отслеживая ощущения. Сколько он продержится?
– Что он еще тебе наплел, колись, давай, – весело спросил Ворак и, надув грудь, добавил. – Господин Ворак направит господина Искателя на путь истинный.
Я не стал сдерживаться:
– Ну, он сказал, что раньше алмиды были дешевой игрушкой и ничего не стоили.
– Э-э? Алмиды? Ахаха, ну он реально умом тронулся. Извини уж. Он хоть чему-то реальному научил тебя или только рогачей стрелять? – зафыркал Ворак, неверяще глядя на меня. – Ладно. Ты хоть знаешь, как переводится алмид с первого языка? "Собирающий Кель". Откуда я знаю? Долгая история, но вкратце, мне просто повезло с учителем. Этот кряхтящий дед больше любил рассказывать истории, чем учить тонкостям жизни.
Учитель…Учитель… При упоминании этого слова на краю сознания, как надоедливая муха, зажужжала какая-то странность, связанная с этим.
– Но батя говорил, что это просто дорогая побрякушка, – выдал я, округлив глаза.
Ворак еще больше осел на своем кааторе, кличка которого Чавк, и животное непонимающе завертело клыкастым клювом.
– Во дает, – наконец сказал он. – Слухай, я, конечно, могу много чего рассказать, но раз уж ты собрался в Гильдию, денег у тебя в будущем будет предостаточно. Если расстанешься с парой серебряных сейчас, все равно вспомнишь меня добрым словом, когда вступишь в Гильдию.
Я даже думать над ответом не стал и, потянувшись внутрь куртки, где отложил пяток серебра, чтобы не щеголять с горсткой, выудил две монеты. Звонко бросил одну Вораку, а вторую сунул в другой карман.
– Согласен, – сказал я живо и вкрадчиво добавил. – Только давай оставим это пока в тайне, а то денег у меня еще и на басни Сокша никак не хватит.
Ворак весело оскалился и кивнул.
На волне уговора, я добавил спешно:
– Касательно магии огня тоже. Пусть пока будет между нами.
Кривоносый охранник оглянулся на торгашей за упряжкой второй повозки. Родерик и Марикаш были так увлечены беседой, что, лишь изредка поглядывая на дорогу, по-видимому, не замечали важных для меня событий. Что вполне меня устраивало. Был бы я местным магом, я бы запросил еще и денег за совместную дорогу, но так как я черт, ничего не ведающий, для меня – чем меньше глаз, тем лучше.
Охранник прищурился и кивнул:
– Лады. Но только до Каира, не люблю секреты, и друганов своих за нос водить тоже не хочу.
– Договорились, – выдохнул я удовлетворенно.
Учитель…
– Итак, насчет алмида, – видимо, не стал тратить время Ворак, почувствовав в руках серебро. – Уж не знаю, как до такого додумался твой старик, но алмид – это ценнейший товар во вселенной. Ну по крайней мере, большая его часть. На Фариде водятся только простые, а вообще, насколько мне известно, их четыре вида, и самый огромный стоит больше, чем ты сможешь заработать за всю свою жизнь. Простой же, в принципе, можно отнести к разряду дорогой безделушки, но даже он может спасти тебе жизнь. Ты знаешь, что мешочки-амулеты целителей хранят в себе простой алмид, обработанный их маной?
Я замахал головой, запоминая каждую деталь его слов.
– Во как! – поучительно поднял палец охранник. – Поэтому никакой идиот не вскрывает их амулеты. Никогда не знаешь, кто вспорет тебе брюхо. Но не надейся на многое. Есть, конечно, умельцы, которые, пользуясь настроенной целителем маной алмида, подмешивают к ней свою и даже залечивают органы, но я даже не представляю, сколько стоит такой свиток. Да и сделать это не так просто, даже выучив свиток. Короче, забудь об этом, слишком муторная и непонятная тема даже для среднего гильдийца, а уж если ты прорвешься выше, тогда тебе мои советы будут уже нипочем. А еще ими восполняют потраченную ману.
Он рассказывал даже больше, чем я мог спросить, в силу непонимания, что именно спрашивать.
Рассказывал… Учитель…
"Мы говорим на общем языке", – наконец сформировалась в голове навязчивая мысль.
Глава 32
Я вспомнил всех атланов, с которыми встретился, начиная с Хряка и заканчивая моими спутниками, и понял, что они все говорили на общем! Почему не на своем? Ведь я по виду атлан, а значит, ко мне должны были обращаться на языке атланов. Может, так принято на Фариде из-за смешанности рас на одной планете?
Нужно не забыть разобраться с этим вопросом, пока я не наткнулся на местных любителей говорить на родном языке.
Внезапно я ощутил странную пустоту в груди и, посмотрев на руку, не увидел там желанной структуры.
– Все, – отреагировал Ворак, – закончилась мана. Наверное, чувствуешь внутри пустоту или голод, кто как описывает. Карис вот говорил про голод. Хотя я слыхал, что некоторые чувствуют сильную жажду. Нам, Белым, этого никогда не понять, ведь наш сосуд не дает столько маны, чтобы сотворить даже простейшую независимую структуру.
В его голосе чувствовалась неприкрытая зависть и горечь. И не мудрено. Весьма дерьмово знать что у тебя есть сила, но ты не можешь ею воспользоваться из-за косяков древних маньяков.
Охранник "эйкнул" своему Чавку и молча рванул вперед, видимо, слишком разнервничавшись, наблюдая за недостижимым.
Но сейчас мне было не до него.
Самое удивительное в моем состоянии было не чувство пустоты. Я подсознательно очень четко понимал, что сейчас мне не хватает на эту структуру именно фер. Мне было ясно, что структура стоит пять фер, но мой Сосуд сейчас был пуст. Точнее, доступная его часть. Это понимание было настолько же естественным, как знание о сгибаемых пальцах на руке, даже если твои глаза закрыты.
Я представил нужную проекцию и даже не увидел, а скорее понял, насколько я пуст. Если описать это в процентном соотношении, то мой Сосуд ограничил доступ к мане на семидесяти процентах. Прогресс в отношениях с Сосудом был налицо. Снова же, если сравнить с пониманием своего тела, это как естественно осознавать, в каком положении находится рука.
Чертовски удивительное чувство. Словно в сознании прописалось ощущение новой части тела. Неужели все это благодаря воздействию свитка на подсознание? Это действительно гораздо проще, чем долго и упорно учиться всё контролировать.
– Черт, – вспомнил я рогатого, когда до меня доперло, насколько велик соблазн иметь всё, ничего не делая.
Повсеместность свитков была обусловлена не только ограничением правящих, но и легкостью в изучении чар. Это невероятно просто и соблазнительно.
Но смог бы я понять столько всего без изучения хотя бы одного свитка? Вряд ли.
Без учителя, описания процессов и профессиональных советов, я бы собирал знания по крупицам до конца жизни, даже зная то, что мне рассказала воровка. Если бы не убил себя во время испытаний.
Мои метания в попытке понять неизвестное настолько нелепы и хаотичны, что сложно даже представить, сколько времени уйдет, чтобы все структурировать.
Слабость бесит.
На Земле, когда тебя со всех сторон окружал закон и полиция, были хоть какие-то границы для преступников. Да, если кто-то захочет убить – он убьет, и никто тебя, кроме себя самого, не вытащит из этой петли. Ни полиция, ни закон, ни вера.
Но здесь опасность неприкрытая и дикая. Может быть, в городах все иначе, но как говорится, силу цепи оценивают по ее слабейшему звену, и в данном случае слабейшее звено – это куча убитых мужчин в Пантоа.
По телу пробежала дрожь.
Я понял, что думая о смертях, не испытываю священного трепета. Боги, я даже забыл лица Хряка и Пипа – моих первых жертв!
Слишком быстро пропало чувство угнетения и вины за отнятые жизни. Я больше не испытывал желания просить прощения и вернуть все назад.
Да я испытывал больше печали, когда свежевал рогача, чем за смерть разумных, павших от моих рук.
Что со мной не так?
Мысли наполнились страхом, что я уже не я. И вообще, возможно в этом мире появился не Том Макбир, а его копия с внедренными воспоминаниями и коррекцией эмоционального опыта.
Повозка резко подпрыгнула на кочке, и мои тяжелые думы оборвались. Я бегло осмотрелся, и перед глазами предстала все так же картина еще зеленого поля. Позади тащилась вторая повозка с двумя торгашами, увлеченно обсуждающими что-то. Над головой хлопала толстая ткань крытой повозки, поддеваемая ветерком, а на небе маячил и слепил желтый диск.
За спиной послышался кряк одного из каатор охранников, и я машинально обернулся.
На скорости к каравану несся Карис и активно размахивал руками. Ворак и Сокш выехали к нему на встречу и, о чем-то переговорив, так же спешно направились к нам.
– На следующей развилке сворачиваем. Придется ехать в обход! – без прелюдий скомандовал Ворак.
– А что случилось? – беспокойно спросил Марикаш.
– Карис заметил отряд головорезов на пути, – кивнул в сторону голубоглазого Ворак. – Думаю, ни у кого нет желания испытывать судьбу!
– Да-да, господин Ворак. Вы очень правы, лучше объехать, – загорланили торговцы одновременно.
Я вспомнил улизнувших раньше нас посетителей Сумрачной Дархе и свои подозрения насчет них.
– Господин Карис, – окликнул я голубоглазого, – они случайно не смахивали на тех, что сидели вчера в Дархе?
Он задумчиво нахмурил брови, глядя вдаль.
– Возможно. Мне не удалось разглядеть их лиц, но если это были они, то у нас проблемы. Вчера по приезду было занято три стола, за которыми сидело как минимум по четыре атлана.
Я кивнул.
Все-таки охранник знает свое дело и присмотрелся к окружению, несмотря на вялое состояние после работы амулета. Я вообще ничего не заметил, хоть и вертел головой по сторонам.
– Не как минимум, а точно по четыре, – добавил Ворак. – И среди них было три бабы.
– Итого двенадцать рыл, – закончил Сокш, подъехав с другой стороны повозки.
– Хорошо, что вы выехали на разведку, господин Карис! – деловито заскрипел Марикаш. – Уж не знаю, что бы мы делали без вас.
Было определенно ясно, в чей огород полетел камень.
Порешив с этим вопросом, все снова разошлись по интересам. Ворак и Сокш снова принялись обсуждать сочность Лары, изредка произнося ее имя громче, чем следовало бы, а Карис упер вперед, отдалившись от первой повозки на десяток шагов.
Оставшись наедине с собой, я принялся копаться в послевкусии проявления структуры.
Я попробовал потянуть манну, не представляя себе никаких образов, и ощутил покалывание. Вместе с этим сознание услужливо подсказало, сколько примерно фер ушло на это действие. Теперь время отзыва сократилось почти до секунды.
Это был важный бонус, но я прекрасно помнил слова воровки о контроле маны и понимании устройства мира.
С устройством мира у меня все плохо. Я так и не пришел к определенному выводу интерпретации этого понятия. Если в этой вселенной основой веществ так же выступают атомы и молекулы, должен ли я знать, как формируется каждое вещество и процесс, чтобы воспроизвести его?
Черт, а ведь есть еще газ! И что, если я захочу создать клинок из сухого льда?
Да и вообще, чтобы из водной стихии создать лед, нужно для начала сформировать ситуацию, при которой вода замерзнет. И чем в этом случае нужно воспользоваться? Как опустить температуру структуры?
Я очень, очень сильно надеялся, что решение будет гораздо проще. Ведь из Кель состоит все, а значит, можно и сотворить все, и если на Земле это было бы забавной шуткой, то здесь все реально.
С контролем маны проще. Уже сейчас я чувствовал разницу с тем, что было, когда я только задумался над этим в ту ночь у костра, и что у меня получалось даже перед прочтением свитка.
Но нужно больше контроля. Я должен показать Сосуду, что умею манипулировать маной так же естественно, как своим телом.
Снова мысленно потянув ману, я пустил ее по руке и резко оборвал поток, не допустив ее выхода с пальцев. Затем заставил двинуться в обратном направлении. От натуги мысленной концентрации шестеренки в голове будто заскрипели. Мана неохотно поддавалась моей воле, ведь ее естественным порывом был выход из тела.
Я сосредоточился и, как в самом начале своего познания Сосуда, представил голубую дымку, которая слово в отмотке видео двигается назад. Образ постоянно обрывался, но я настойчиво возвращал его на место и продолжал двигать ману назад в себя.
Не знаю, сколько это длилось, но в конечном итоге я почувствовал, как Сосуд пополнился, и это была не фильтрация Кель. Чувствовалась разница между вернувшейся маной и естественно возобновившейся.
Вернувшаяся мана чувствовалась инородной. Словно побывав снаружи, она нахваталась всякой ерунды и внесла суматоху в ряды изначальной.
Я осмотрелся и, не заметив странностей в реале, снова погрузился в себя. Пусть торгаши смотрят и гадают, чем я занимаюсь. Да пусть все, кто рядом со мной, вообще думают, что угодно.
Проделав снова путь маны наружу и внутрь несколько раз, я почувствовал уверенность в своих силах. Мана поддавалась легче, а концентрация держалась крепче. Мое сознание словно адаптировалось к новой действительности, стремясь выжать из себя все.
Таким же способом я прогнал ману по всему телу, и с каждым новым опытом возвращал ее назад намного быстрее.
Воодушевленный прогрессом я неосознанно заулыбался и почувствовал прилив надежды.
Если я стану сильнее. Нет. Когда я стану сильнее, я найду сестру.
Я спрыгнул с повозки и, подождав, когда вторая обгонит меня, продолжил экспериментировать.
Будучи полным маны, подумал о сгустке огня, и нужная структура тотчас же сформировалась в руке. В этот раз, рассматривая процесс во все глаза, я увидел процесс образования умения, и это придало событию еще больше волшебства, чем оно было.
Вот над моей ладонью ничего нет, и тут же, за секунду, исказив воздух, как проявляющийся мираж в пустыне, вспыхнул шарик огня.
Я повертел рукой, и он, словно удерживаемый невидимыми нитями, неуклонно следовал за ладонью. Правда, с маленькой задержкой, но смотрелось еще эффектнее. Направив взгляд в поле, я подметил маленький куст и захотел, чтобы структура направилась к нему. Тут же шарик рванул с огромной скоростью и, врезавшись в зелень, окутал все алым пламенем.
– Шикарно, – улыбнулся я.
"Потухни", – послал я мысленный сигнал, но ничего не произошло. Огонь продолжал пожирать зеленый куст.
Ожидаемо.
Грустно вздохнув, я снова создал над ладонью шарик и, пройдя мимо горящего куста, представил его и, вытянув руку вбок, отпустил пламя. Структура метнулась назад, издав едва слышимый "пах", и спустя секунду, обернувшись, я застал многострадальный куст полыхающим еще сильнее.
Помнится, в играх подобное называлось автотаргетом.
– Замечательно, – хрустнул затекшей шеей и продолжил.
Тем не менее, дальше меня ждало разочарование, так как реакция структуры на мысль о не тронутом кустике, который я запечатлел в памяти, была нулевой.
Мой разум уверенно подсказывал мне, что на данный момент я способен сотворить еще четыре таких структуры. Это значит, что полная емкость моего Сосуда примерно 50 фер, учитывая доступность маны в районе семидесяти процентов от общего объема и затрат фер на эту структуру.
Сейчас я понимал, что создать даже такую маленькую структуру у меня бы не вышло, если бы не увеличил доступ к мане, так как изначально мне было доступно процентов десять, а это всего три фер.
Удивительно, сколько всего я стал понимать, когда выученный свиток прописался в подсознании.
Но что, если я захочу создать другую структуру огня? Например, метательный нож или несколько горящих сосулек. Как мне заставить ману принять нужную мне форму используя такое же или меньшее количество фер?
Глава 33
Я создал структуру и, глядя на полыхающий шарик, начал думать о том, чтобы он вытянулся и принял форму конуса.
Ничего. Как бы я ни выкручивал эту мысль, структура не меняла свою форму.
– Значит, нужно пробовать на этапе формирования? – спросил я, отскочивший от ботинка камень. – Но как?
Время перевалило за полдень, и следовало бы перекусить, но уж больно не хотелось терять настрой, и я продолжил отставать от повозок.
Материалом для структур является мана, а значит форму нужно было придать именно ей, а не конечному результату. Это звучало вполне логично и естественно, так что дело было только за испытанием.
Я замедлился и, закрыв глаза, представил, как мана вытягивается из Сосуда и пробегает по руке. Затем, когда в голове возник образ, толщиной с большой палец, ребристой сосульки, я представил ее над ладонью и мысленно, замедлив течение маны, разделил поток голубой дымки на две тонкие нити. Мана с легкостью поддалась моей воле.
Струйки дымки рванули вперед и начали обвивать представленный образ фигуры. Когда они встретились на острие сосульки, я подумал об изученной со свитка структуре и резко раскрыл глаза. На ладони вспыхнув алым появилось именно то, что я хотел. Но намного меньше, чем ожидал.
В это же мгновение по моей голове будто что-то прилетело, и острая боль заполнила разум. Будто десятки игл вонзились в череп одновременно. Меня затошнило, и скрутившись на месте, я свалился на пыльную дорогу.
Боль покинула меня так же внезапно, как и пришла. Перестало тошнить, и в голове прояснилось.
– Что, черт возьми, это было, – прорычал я, поднимаясь с земли. Ощущалась небольшая слабость, но в целом, состояние было удовлетворительным.
Я всмотрелся вдаль и, не заметив повозки ускорил шаг, а потом и вовсе перешел на бег.
Неужели я вырубился?
Когда дорожная пыль, взбиваемая копытами ватусси и колесами повозок, появилась на горизонте, мне стало немного спокойнее. Перспектива остаться посреди этого поля в одиночестве выглядела, мягко говоря, тревожно. Пробежав еще немного, я остановился в шагах пятидесяти от последней повозки и, отдышавшись, пошел следом.
Мысли устаканились, и из памяти выплыло слово "Отдача". Вот что по мне прилетело.
Отдача может убить или лишить разума, и ощутив всю полноту атаки на мозг, я поверил в эту угрозу.
Тем не менее, со мной было все в порядке, а значит мой эксперимент сравнительно безопасный. Конечно, я мог ошибаться, и шанс на смерть маячил совсем недалеко. Но с таким же успехом этот шанс держится рядом с каждым встречным магом этого мира. И не только магом. Кулаки не выстоят перед стрелами или клинком.
Мечом, кстати, тоже стоит поучиться махать. Все-таки, я всегда был бойцом ближнего боя и держать в руке крепкую сталь было бы не лишним. Стрелы всегда могут закончиться, но даже тупым металлом можно убить.