Анатолий Модылевский
Жизнь и судьба инженера-строителя
С 1990 г. Горбачёв президент СССР. Казначеев – заместитель управляющего делами ЦК Компартии РСФСР. Таким образом, успешная карьера явилась результатом собственного упорного труда и многолетней поддержке Горбачёва. Декабрь 1991 г. – завершение карьеры Горбачёва. Новая власть освободила Казначеева от работы в Москве, ему пришлось возвратиться Ставропольский край. С помощью старых связей в Москве он был назначен ректором совсем маленького института в Пятигорске – филиала Ставропольского политехнического института. Этот филиал был расположен в трёхэтажном здании; готовил инженеров для сферы общественного питания.
Вот так распорядилась его судьба: уйти с высокой должности министра и стать ректором провинциального филиала вуза в небольшом курортном городе с населением в 200 тысяч жителей. Я понимал, как тяжело было ему морально после работы в Москве оказаться здесь. Infelicissimum genus infortunii est fuisse felicem (Величайшее несчастье – быть счастливым в прошлом). Даже рабочая обстановка угнетала его: кабинет совсем маленький, просто небольшая комната; в прихожей сидела секретарь-машинистка из студентов. Она не извещала шефа о посетителе, люди свободно заглядывали в кабинет, спрашивали можно ли зайти.
V
Вот так я узнал биографию Казначеева, прочитав рекламный листок во время предвыборной кампании. Воистину, «расскажи кратко свою биографию, я узнаю кто ты». Представил себя на месте простого избирателя, понял, что люди не станут голосовать за прежнюю партийного шишку Пятигорска и Ставропольского края, при котором они насмотрелись на властную верхушку КПСС, КГБ и подневольных рядовых функционеров райкомов, парткомов предприятий и санаториев. На выборах Казначеев набрал менее 3% голосов, несмотря на то, что под его контролем и из-за угроз деканов студенты, преподаватели и сотрудники ставили свои подписи в списках на выдвижение кандидата. Казначееву, видимо, казалось, что реноме местного вождя обеспечит голоса. Позорный результат только подтвердил известную простому люду истину: «как далеко находится власть от народа». И ещё. Через два года то же повторилось на выборах мэра Пятигорска: за кандидата проголосовало около 1% избирателей, стыдно. Ко мне пришло понимание, что к человеку надо подходить непосредственно и прямо, интересоваться не тем, какой он партии, во что он верит, какой он породы, какой крови, а тем, как он действует и как поступает.
VI
Дома, успокоившись, решил обратиться к ректору СПИ; я много сил затратил на реконструкции и строительстве учебного корпуса, и в итоге оказался обманутым. Написал подробный рапорт на имя ректора, д.т.н., профессора Синельникова. Через несколько дней утром с сотрудниками военкомата, которые почти ежедневно посещали краевой центр, на «Волге» (автобус стоил дорого, пенсия в то время была совсем маленькая) я прибыл в Ставрополь. Ректора не оказалось на месте, переночевал у своего однокурсника Виктора Головченко, преподавателя СПИ, а утром встретился с Синельниковым. Он прочёл мой рапорт, а я сказал только одно: «За два месяца ввёл в эксплуатацию новый учебный корпус. Обычно за это благодарят, а не наказывают деньгами». Ректор, видя моё волнение, успокоил, сказал, что всё поправим. Вызвал кадровика и дал распоряжение. Я ожидал в приёмной. Через полчаса меня позвали в бухгалтерию, получил в кассе деньги, даже немного больше ожидаемых. Зашёл поблагодарить ректора. Взглянув на него, многое понял. Пожелал мне успехов, он развёл руками, дав этим мне понять: «к сожалению, се ля ви».
С автовокзала поехал домой и в течение четырёх часов размышлял о случившемся. Понял, хотя Казначеев был формально в подчинении Синельникова, но прошлое время продолжает давить. Ведь прежняя номенклатура никуда не ушла, связи у Казначеева остались, не только в крае, но и в министерстве образования РФ, куда входил Ставропольский институт. Какая-нибудь злостная интрига бывшего министра Казначеева могла повредить Синельникову. Приехал я домой, передал Гале деньги, подробностей не сообщил, зачем расстраивать.
Вспомнил о своём отказе работать с ректором Казначеевым:
Я ускользнул от эскулапа
Худой, обритый, но живой.
Его мучительная лапа
Не тяготеет надо мной.
(А.С.Пушкин)
И ещё. Господь меня пожалел, я никогда не был большим начальником и это так приятно на финише жизни. Больше всего люблю полную свободу, а за свободу всегда приходиться платить. Свобода стоит дорого. Почему я так подробно описываю эту личность? Да потому, что всё это дополняет картину прошедшей эпохи.
VII
Поскольку во время двухмесячного пребывания в институте я был напрямую связан с ректором, кратко изложу некоторые впечатления об этой личности. Полагаю, что мёртвые не нуждаются в уступке. Однажды на планёрке Казначеев, вероятно, чтобы подчеркнуть своё благородство, сказал, работая многие годы в крае, никогда не увольнял людей с работы. Это был верх лицемерия, поскольку всем известно, что партийные руководители никакой ответственности за производственные дела не несли. Но стоило им указать на неудобного исполнителя работ, его увольнял непосредственный начальник, или понижал в должности. Внешне лицемер всегда старается выглядеть справедливым и благородным. Сам Казначеев за свои промашки в работе часто бывал битым своими партийными начальниками. Ещё Достоевский замечал: «В русском обществе самые лучшие манеры у тех, которые биты бывали». На примере нашего проректора по АХЧ, я видел, как Казначеев почти ежедневно третировал его. Да, не уволил, но через полгода довёл человека до такого состояния, что пришлось уволиться по собственному желанию. Как говорится «каторги не бывает без надсмотрщика – одно нельзя себе представить без другого».
В другой раз хвастался, что побывал во многих странах. Люди ездят в составе делегаций за казённый счёт – это высокие и не очень партийные и государственные руководители, и иные, кому повезёт. Конечно, хорошо и выгодно. Но это не идёт ни в какое сравнение с путешествием за собственные деньги, когда ты полностью свободен в действиях, сам планируешь своё время, хорошо готовишься, расписываешь каждый день пребывания в интересных местах.
И ещё. При моём поступлении на работу, ректор не стал читать записи, только обратил внимание, что я инженер-строитель. В период перестройки многие руководители перестали интересоваться заслугами работника (профессиональные знаки, ордена, медали, грамоты, похвальные листы и благодарности), перечисленными в трудовой книжке. Для Казначеева – это пустой звук.
VIII
Позже, читая местную прессу, я узнавал об изменениях в институте. При Казначееве материальная база вуза значительно расширилась за счёт приобретения пустующих муниципальных зданий. Они переоборудовались в учебные корпуса, был сооружён плавательный бассейн. Всё это позволило принимать больше абитуриентов, увеличить аудиторный фонд. Министерство теперь придало филиалу статус самостоятельного вуза (уже не филиала СПИ). Безусловно, личной заслугой Казначеева является получение вузом в 2003 году статуса «Пятигорский государственный технологический университет, ПГТУ». Однако производственные достижения Казначеева мне. на старости лет, не интересны. Другое дело, черты характера, отношение к людям, то, что характеризует ЛИЧНОСТЬ.
IX
Время шло, В 2003 г. Казначееву исполнилось 68 лет, пора было подумать о «народном» признании заслуг, какой след надо оставить в истории и увековечить свою фамилию, которую носят сыновья, «поставленные» им ректорами Ставропольских вузов (об этом далее). Стал организовывать себе звание почётного гражданина Ставропольского края и добился этого, подключив властные структуры; в частности, губернатора Черногорова, который при Горбачёве и Казначееве был первым секретарём Ставропольского краевого комитета ВЛКСМ; также через бывших партийных питомцев, занимающих теперь большие должности в краевом правительстве. В этом же году амбициозный Казначеев избирается председателем совета ректоров вузов Ставропольского края. Общественная активность его день ото дня становилась всё заметной, но этого ему казалось мало. Приходиться согласиться с Фазилем Искандером, что «амбициозность, раздувание личного достоинства есть признак отсутствия личного достоинства». В 2004 году городская дума присвоила ему звание почётного гражданина Пятигорска, в котором он когда-то был первым секретарём комитета КПСС. Таким образом, на Ставрополье Казначеев стал трижды почётным гражданином: городов Ставрополя, Пятигорска и Ставропольского края. Но и этого ему оказалось мало, «выбрали» его почётным гражданином республики Калмыкии и городов: Грозный. Карачаевск, Теберда. Теперь во всех этих городах его фамилия золотыми буквами изображена на Доске почёта. Слава, слава…
Я, работая в Пятигорском краеведческом музее, однажды заметил на стеллаже красочный двухстраничный буклет с большой фотографией Казначеева на обложке. Раскрыв, увидел: обе стороны обложки и две внутренние страницы были плотно заполнены небольшими цветными фото, на которых красовался Казначеев собственной персоной. Это был его подарок музею, и, как мне сказали, всем музеям и библиотекам в крае; вероятно, в расчёте на то, что буклет будет храниться на почётном месте. Но после его смерти я буклета не увидел, он затерялся среди бумаг, заполнивших стеллаж.
В 2010 г. 75-летний больной Казначеев, президент ПГТУ; «работал» при ректоре, своём сыне, на почётной должности президента, уже не приезжая из своего дома в Кисловодске в университет. Получал большую президентскую зарплату. Кто-то правильно заметил: когда человек становится помпезным и рациональным и занят лишь обсасыванием своего прошлого величия – он умирает, потому что просто стареет. Так и случилось: в 2011 г. на 76 году жизни Казначеев скончался.
X
Оба трудолюбивых сына Казначеева не без поддержки отца сделали успешную карьеру. Старший Олег к 37 годам окончил два вуза, защитил кандидатскую диссертацию, успел поработать в правительстве Московской области и в Ставропольской мэрии. В 2004 г. возглавил Ставропольский институт экономики и управления, стал депутатом городской думы. В том же году был застрелен из автомата в ресторане при встрече с предпринимателем.
Андрей Казначеев – выпускник МГИМО, с 1984 по 1986 год офицер-переводчик, редактор, корреспондент ТАСС. С 2000 года – главный специалист Управления делами Президента Российской Федерации. Доктор исторических наук. В Пятигорске с 2010 по 2012 г, работал ректором института, входящим в университет, которым руководил отец, президент университета. На этой должности новый ректор создал видимость борьбы с коррупцией в вузе. Вот мнение студента (из Интернета): «…Неужели здесь кто-то думает, что коррупция в ПГГУ не отстроена и организована самим ректором Андреем Казначеевым и его второй женой Викторией. У него даже составление документов на учёное звание было поставлено на коммерческий поток по 6 тыс. рублей ученым секретарем вуза Стукаловой, и то, что сейчас здесь легче купить диплом, чем учиться, этим никого не удивишь».
В 2009 г. вышла моя книга «Исторический Пятигорск…», а через год ректором университета стал доктор ИСТОРИЧЕСКИХ наук Андрей Казначеев. У меня оставалось непроданных примерно десять экземпляров книги. Я встретился с ректором, наивно полагая, что он заинтересуется и университет приобретёт книгу, чтобы студенты и слушатели колледжа могли её использовать при написании рефератов, как это сделали другие вузы города. Ректор-историк, даже не открыв книгу, отправил меня в редакционный отдел. Там мне прямо сказали, что дело бесполезное, история Пятигорска ректора-москвича не интересует, денег для библиотеки университета не выделит. После короткого пребывания на посту ректора, не дожидаясь окончания расследования прокуратуры о коррупции в вузе, Андрей Казначеев уволился и уехал к семье в Москву.
Прошло несколько лет. Однажды в центральной городской библиотеке я увидел на стеллаже свободного доступа книгу воспоминаний Казначеева. Всё-таки я немного знал автора и заинтересовался, взял книгу домой. Горбачёв и Казначеев были всю жизнь коллегами и занимали высокие партийные должности. В своих мемуарах, как я позже узнал, изданных в виде нескольких книг, почти на каждой странице Казначеев изливал грязь на Горбачёва, своего бывшего руководителя по партии. Дома, прочитав несколько страниц, насыщенных злобой к Горбачёву, закрыл книгу с отвращением. Я также прочёл о работе с Горбачёвым, по словам последнего, Казначеев был всего лишь «трудолюбивой лошадью», понятно, это вызывало недовольство 2-го секретаря Ставропольского краевого комитета КПСС. Человек узкий, непротиворечивый, простой не может отразить время, особенно странное время перемен. Не смог это сделать Казначеев в своих книгах, хотя старался, попытки были.
XI
30 сентября мы скромно отметили мой 59-й день рождения. Постепенно налаживали быт в новой квартире. Пришлось покупать и менять бачок в туалете. Мы заметили, что стенка, отделяющая туалет от спальни постоянно была мокрой из-за того, что стояк холодной воды проржавел, вода сочилась. Пришлось штукатурить часть сены с обеих сторон, благо рядом строился дом. Пошёл туда с вёдрами за цементом и песком, поскольку в те временны цемент в магазинах ещё не продавался. Нашёл прораба-дагестанца, молодого мужчину, разговорились. Я представился инженером-строителем на пенсии; поинтересовался, какого состава раствор для кирпичной кладки, и какой марки применяется раствор. Прораб с удивлением посмотрел на меня, не мог назвать соотношение цемента, песка и воды. Я узнал, что он окончил строительный факультет в Махачкале, возможно, купил диплом. Сказал мне: «Берите цемента и песка сколько угодно»; показал комнату, где хранился цемент россыпью; я поблагодарил и сделал в своём подвале хороший запас цемента и песка.
Приходилось всё делать самому, нанимать людей не было возможности из-за маленькой пенсии (30$). Да и задерживали её на несколько месяцев. Для кухни купили мойку, собирал её и подключал сам. Вся мебель, привезённая в контейнерах, была в разобранном виде; собрал восемь больших шкафов, четыре объёмных двухэтажных тумбочки, кровати. Расставлять по местам помогала Галя. Мы приобрели диван-кровать и два больших кресла в расчёте на то, что Саша будет жить с нами. Затащить всё это на пятый этаж помогали соседи. Занимался мелким ремонтом постоянно, например, заменой раздолбанных плинтусов и др. Не было стиральной машины, стирали вручную.
Большая и опасная работа была по установке телеантенны на крыше. Дело в том, что в Пятигорске не ставили на домах коллективной антенны, как во всех других городах страны. Каждый житель покупал кабель и залезал на скатную крышу, покрытую скользким кровельным железом. Далее взбирался наконёк кровли и укреплял шест с антенной. Затем свободный конец кабеля спускал вниз к окнам своей квартиры, заводил его в комнату через форточку (дикость какая-то!). Поэтому оба фасада дома до сих пор «украшены» висящими с крыши чёрными кабелями; и, хотя сегодня все пользуются современными направленными антеннами, прикреплёнными к стене у своего окна, никто висящие до первого этажа кабели не убирает, опасно! Почему? Ведь только когда Гали не было дома, я залезал на чердак и через слуховое окно лез на кровлю. Этот момент наиболее опасный, ибо на краю крыши не было ограждения. Падать с 6-го этажа на землю «скучно» (это альпинистский термин, при падении в глубокую трещину ледника). Далее по кровле добираться до конька было легко в галошах, надетых на туфли. Спускаться обратно, влезать в слуховое окно было ещё опаснее (взгляд с высоты на землю), и такую операцию приходилось иногда повторять, т.к. бывало, что сильный ветер сбивал шест с антенной. Через пять лет, я, 64-летний и с болью в коленах, уже не решался делать такие опасные манипуляции, а когда установил новую антенну рядом с окном квартиры, не стал, как и все, удалять кабель; он болтается до сих пор и при ветре ударяется об окно в кухне.
Однажды, выходя из квартиры, мы увидели на лестничной площадке кучу сваленных облицовочных плиток. Это сосед, офицер-гаишник Володя решил облицевать стены ванной комнаты новыми дорогими итальянскими красивыми плитками. Старые были на 90% целыми с красивым светло-коричневым рисунком. Мы их перенесли в квартиру, чтобы попытаться использовать. С тыльной стороны плиток было много налипшего и сильно затвердевшего старого раствора. В вёдрах замочили плитки и постепенно в течение двух недель очищали плитки. Трудная была работа. В ванной я очистил стены от штукатурки, много старого растворы пришлось выносить с 5-го этажа в тяжёлых вёдрах. Пригласили плиточника, он занялся облицовкой кирпичных стен. Раствор готовил я, требовалось его много, поскольку стены были кривыми. За неделю работу окончили, швы я заделывал белым цементом. Комната получилась красивой, было приятно, соседи похвалили нас. Через год несколько плиток отвалилось, мы увидели, что «мастер» халтурил: намазывал раствор не на всю плитку, а только посередине, поэтому сцепление было слабым. Я выполнил ремонт, обстучал другие плитки, звук глухой, пустоты, но не стал демонтировать. Прошло 20 лет, пока всё нормально.
О соседях по площадке. В квартире напротив жила семья гаишника Володи с двумя детьми. Его жена Ольга, женщина средних лет, ежедневно, спускалась на второй этаж к подруге Любе, у которой было двое детей; пока дети были в школе, вместе курили, выпивали, и довольно крепко. Ольга своими двумя сыновьями почти не занималась, муж-милиционер часто на дежурствах в разное время суток. Застав жену пьяной, лупил её. Старший сын Виталий, учась в школе, иногда обращался к Гале, помогала ему. Был он крепким, но с каким-то небольшим дефектом по здоровью и психике, и это позволило отмазаться от службы в армии. К нам он относился хорошо. У отца был в МВД высокопоставленный родственник, он помог парню поступить в училище МВД и теперь стал офицером. С ним не встречаемся, ибо вся семья переехала в построенный отцом большой дом в другом районе города. Младший сын с раннего возраста был с большим психическим дефектом, возможно, зачат по пьянке. Был тупым, часто неадекватным, родители им не занимались, в школе оставался на второй год. Вместе с тем рос надменным и нахальным – это влияние и пример отца. Мать он в грош не ставил. Едва окончив 8-й класс, поступил в ПТУ, но не окончил, судьба неизвестна. Мать допилась до возникновения рака, плохо себя чувствует. Володю последний раз видел несколько лет назад, когда он продавал свою 3-х комнатную квартиру новым жильцам. Его отношение к нам всегда было хорошим; мы чувствовали, что ему больно от нескладухи в своей семье, однако сам выбрал свою судьбу. Ранее ежегодно отпуск проводил на Украине у родителей.
В однокомнатной квартире ещё со времени постройки дома проживала пара: Гриша и Надя. Сорокалетние и физически крепкие оба они работали дворниками где-то в центре города. Изрядно выпивали, особенно Гриша, который нашёл собутыльника в лице Юрия Стрельцова, проживавшего в нашей квартире, пока мы жили в Братске. Вместе пропивали наши вещи, привезённые в контейнерах. Их комната была смежной с нашей спальней, и через тонкую перегородку было всё слышно. Однако днём (они приходили с работы рано) своими криками, разборками и громким телевизором нам не мешали. Вечером они рано ложились спать, и уже в половине пятого утра тихо вставали, уходили на работу, ехали первым трамваем в центр. Иногда поздно вечером подвыпивший Гриша просыпался от шума. В те времена во дворе у какой-нибудь стоящей машины самопроизвольно включалась громкая сигнализация, будившая людей. Гриша выходил на балкон, хмельной и злой, громогласным матом грозил бросить гранату в эту машину, посылал выскочившего хозяина далеко, далеко.
Однажды в праздник они попросили меня сделать фото. В своей комнате сели рядом, снимал я их «Зенитом», сделал в ателье фотокарточку и вручил бесплатно. Предварительно дома мы восхитились этим фото: Гриша обнял бутылку с водкой и смеясь, прижал к груди – отличный снимок! В то время государственные учреждения постоянно обманывали граждан (вспомним гр. Зурабова), и Надя часто говорила Гале: «Что ж это они нас постоянно объё…т»; и сегодня мы часто вспоминаем эту фразу Нади. Со временем они продали квартиру и переехали в Железноводск, где были их родственники. Там продолжали выпивать и относительно рано умерли, сначала Гриша от белой горячки, через несколько лет – Надя.
Новые соседи, интеллигенция, сразу решили улучшить звукоизоляцию. Я заходил к ним, видел: на смежную с нами стену наклеены звукопоглощающие плитки, затем их оштукатурили. Но зря: поздним вечером Галя не выдерживала (мои уши не слышали) доносившихся мощных звуков от сексуальных игр соседей, что стало одной из причин уйти спать Гали на большом раскладном диване в другой комнате.
XII
Я почти ежедневно знакомился с городом и был озабочен поиском работы, приносившей добавку к малой пенсии. Правда, однажды меня нашёл мужчина, который руководил муниципальной службой контроля за ведущимся в городе строительством. Предложил работу с хорошим окладом. Подумав, я отказался, рассудив, что моё наказание за брак при монтаже ответственных конструкций здания может не понравится бизнесмену-строителю, а поскольку криминальная обстановка в городе была взрывной, расстрельной (особенно зверствовала банда Попова), я не хотел на старости лет получить болезнь под названием «нож в живот».
В Пятигорске попытался продолжить прерванную из-за переезда из Братска работу по страхованию, однако список «будущих жертв» в новом для меня месте был мизерным. Решил зря времени не терять и прекратил эту работу. В австрийском банке оставались моя заработанная ранее валюта, но её не перечислили; на мой запрос получил сообщение; деньги перечислят, когда возобновлю работу; однако такого условия в договоре с фирмой не было. В итоге деньги я так и не получил, обманули австрийцы. Кроме всего, я имел глупость предоставить нашему московскому шефу, бывшему КГБисту Зинченко, доверенность на получение моих денег в банке Вены во время его визитов в Австрию. На мои запросы Зинченко не отвечал, а позже, будучи в Москве, я обнаружил в его квартире новых жильцов, адрес они не знали, присвоил деньги, гад.
В Пятигорске как-то мне сообщили, что приехали люди от страховой фирмы, пригласили меня на семинар. Хотя я уже не работал, но из любопытства, красиво одевшись (этому учили в Будапеште), надев на руку подаренные фирмой золотые часы (последний раз), пришёл на встречу. Семинар проходил в уютном зале гостиницы «Интурист» на втором этаже. Собралось человек двадцать, начался рассказ о сетевом маркетинге; мне было не интересно, всё уже знал ранее, разглядывал публику. В перерыве был предложен фуршет, я отдал должное разной вкуснятине и напиткам. В это время познакомился с москвичами. Оказалось, что главный докладчик и его красивая супруга – бывшие красноярцы. Чеботаревич, сын 2-го секретаря крайкома КПСС, давно живёт в Москве. Одет он был в потрясающе дорогой и красивый костюм песочного цвета, лаковые туфли, на руке большие часы Ролекс. Лицо некрасивое, слишком упитанное, зато жена – выше всех похвал. Пожелали мне успехов в работе, вспомнили Красноярск. Семинар продолжился, было уже поздно, я хотел уйти домой, но понадеявшись на продолжение фуршета и возможность принести Гале вкусных бутербродов, остался. По окончании, понял, что здесь не Будапешт, фуршет свернули раньше. Все пошли к выходу. Среди приезжих был немец, работающий в страховой компании, он шёл рядом со мной. Я сказал по-немецки, что когда-то в 1986 году посетил (besuhen) Германию, назвал города, где побывал; когда упомянул ГДР (сказал der DDR), он со смехом повторил и расхохотался. Вероятно, это был западный немец.
XIII
Наступила осень, пора сбора урожая. Дачи у нас не было, да мы не хотели её иметь. Работать на земле нам уже трудно, особенно Гале. Но ничего, начался сбор грецких орехов, деревья росли на свободных местах и орехи при ветре в изобилии падали на землю, только подбирай. Наш дом расположен рядом с территорией бывшего в советское время туркомплекса «Озёрный»; он одной своей стороной примыкает к озеру. На этой теперь уже неохраняемой территории много ореховых деревьев и несколько лет урожай был отменным. Дома мы орехи очищали, это был запас на всю зиму. Особенно я любил смешивать мороженое с орехами.
Когда-то в начале века здесь же был большой помещичий яблоневый сад. Каждую осень я сбивал палкой крупные яблоки и уносил домой в большом количестве. Из очищенных мною яблок Галя пристрастилась печь в духовке пирог, который ели сами и угощали друзей и соседей. И ещё. Я вырезал в большом твёрдом зелёном яблоке лунку, укладывал в неё мёд, и Галя запекала витаминное яблоко – очень вкусное угощение. Ещё в саду было место с зарослями крупной облепихи; приносил домой прутики, обрезанные с толстых веток, обдирал ягоду, хранили в морозильнике, лакомились витаминами зимой. На следующий год заметил, что никакого ущерба от обрезки с веток прутиков не было: снова урожай был богатым; так все годы до сегодняшнего дня. Заготавливали также кизил и особенно сладкую алычу. Из неё Галя варила варенье, компоты. Да и просто наедались витаминами. Как-то я привёз в Москву изрядное количество алычёвого варенья, которое Галя специально сварила для семьи Кирилла (теперь Гале уже тяжело варить). Однажды, когда в доме были гости, Лена поставила на стол в качестве приправы к мясу наше варенье. Гости единодушно оценили прекрасный вкус мясного блюда с кисло-сладкой оригинальной приправой.
XIV
Я много часов ходил по городу-курорту, знакомился с фотографами, с работой санаториев, с парками и скверами, с достопримечательностями. Меня одолевали мысли о работе. Дома в надежде заработать демонстрацией своих слайдов, приводил в порядок собственные слайд-фильмы: «Празднование 1000-летия крещения Руси», «По Узбекистану»; готовил аппаратуру: проектор, магнитофон, аудиокассеты, тёмные полотнища штор и др. Большое неудобство в том, что дома не было телефона, и у соседей тоже. Приходилось часто звонить из уличного автомата, чтобы заводить знакомства и предлагать свои услуги. Иногда сторож ресторанного комплекса, находившегося недалеко от дома, разрешал позвонить с вахты.
В те годы жители города ждали много лет, когда подойдёт их очередь на установку телефона. По приезде я также написал заявление и стал на учёт, назвавшись доцентом вуза. Ну и что? Почти два года мыкался без телефона, пока случайно повезло. При одном из посещений АТС я обратился к сотруднице технического отдела, женщине 50 лет, помнил её, когда восемь лет назад, лечась в Пятигорске, она по моей просьбе поставила телефон ветерану ВОВ, пожилой женщины, в доме которой я, курсовочник, проживал. Напомнил об этом сотруднице, поблагодарил за помощь ветерану. Затем сказал, работая в институте, очень трудно обходиться без телефона. Она открыла журнал учёта и напротив моей фамилии поставила отметку красным карандашом. Однако свободных номеров в нашем маленьком микрорайоне не было. Через несколько месяцев получил повестку явиться в АТС. Обнаружился свободный номер, мне его дали. Это был хороший подарок к моему 59-му дню рождения. Не помню, как я отблагодарил благодетельницу, но с тех пор и до её ухода с работы по старости мы оставались друзьями. Когда соседи узнали, что нам поставили телефон, они ахнули, поскольку стояли в очереди более десяти лет. Надя заявила, что теперь можно разговаривать от нас, но Галя отвадила её и других, разрешила только вызывать скорую помощь. Мне стало легче работать в сфере туризма и вообще, а также звонить по межгороду. Мы теперь чаще разговаривали с Кириллом и Сашей, беспокоились, как у них дела; Саша отвечал, что всё хорошо, только потом мы узнали, что это не так.
Вот в таких заботах прошло время нашего полугодового пребывания в Пятигорске. Какой итог можно подвести. В принципе, мы обустроились. На новом месте встретились «плохие люди» – это и Казначеев, и пьяница – заведующий кафедрой, и Стрельцовы, и плиточник, и армянин, который чинил телевизор, взял деньги, чтобы купить детали и исчез. Как говорил Жванецкий: «Хороших людей, возможно, и больше, но плохие почему-то чаще встречаются». В основном, мы более-менее нормально встретили 1996 год. Была надежда, что с Нового года, уставшие пенсионеры смогут немного расслабиться и отдохнуть.
1996 год
I
В январе у молодых пенсионеров началась новая жизнь с заботами о заработке и судьбе Саши, работающем в Иркутске. За Кирилла мы были спокойны, он женился, работал в Москве в фирме «Юнион», жил с женой Ниной в квартире на Госпитальном.
Я понимал, что поскольку не получилось с преподаванием в институте, нужно подыскивать работу. Стал посещать санатории и договариваться о публичном показе своего слайдфильма «Празднование 1000-летия крещения Руси». Очень помогли красочные буклеты и плакат (афиша) с аннотацией фильма, которые привёз из Братска. Руководители санаториев мероприятие приветствовали, предоставили кинозал, помощь электрика и платили 50 рублей. Я приезжал в курортную зону на рейсовом автобусе заблаговременно, привозил орудия своего труда: проектор с приставкой, позволяющей воспроизводить каждый слайд красиво (постепенное открытие и затухание), коробки со слайдами, магнитофон, аудиокассеты с записью текста и музыки, фонарик для подсветки в тёмном зале листа бумаги с нанесённой на нём последовательностью кадров, провода с удлинителем и прочее. Днём, когда зрительный зал свободен, я всё подготавливал, а в 16 часов с разрешения замдиректора по культурно-массовой работе, демонстрировал зрителям 40-минутный фильм. Людям нравилось, благодарили меня. Домой отвозил своё оборудование, скромный заработок передавал Гале.
В это же время в школах стали вводить уроки православия, я решил показывать фильм старшеклассникам. Днём в классах требовалось затемнение, и я использовал тёмное полотно для штор, привезённое из Братска. Школа платила также 50 рублей. В лингвистическом институте хорошо воспринимали мой фильм, рассказывающий об истоках русской культуры. Во время показов иногда были технические накладки, и даже неудачи, что естественно, но в основном всё проходило успешно. «Успех – говорил У.Черчилль – это способность шагать от одной неудачи к другой, не теряя энтузиазма». К сожалению, не было возможности показывать фильм иностранцам, посещающим Пятигорск, как это я делал в Братске на английском, немецком и французском языках; фирма «Интурист» не пошла мне навстречу. А ведь я уже в Пятигорске смонтировал фильм с дикторским текстом на английском языке, надиктованным американцем (об этом писал ранее).