полная версия

Анатолий Модылевский
Жизнь и судьба инженера-строителя

х х х

Летом 1953 г., несмотря на то, что мы все уже давно были взрослыми комсомольцами, профком завода, в целях оздоровления будущих десятиклассников, а также, чтобы они не шатались в жарком и пыльном городе, организовал одну смену в пионерском лагере для большой группы великовозрастных «пионеров-переростков»; воспитателем нам приставили молодого мужчину, ходил он ещё в военной форме, оставшейся после службы в армии; от него мы много нового узнали о «настоящей жизни», в том числе после его службы в армии, в которой было «море азарта и лёгкой наживы»; мы заслушивались его задушевным повествованием, исполнением блатных песен, анекдотов; досуг наш был разнообразным, часто проходили футбольные матчи на первенство лагеря; хорошо помню лагерного аккордеониста, который несколько раз разрешал мне поиграть на аккордеоне и я без нот, не знал их никогда, с большим трудом впервые в жизни подобрал музыку и разучил песню о Ермаке: «…На диком бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой…», и совсем неплохо получилось.

На мой взгляд, написанное простым и доходчивым языком, производит самое сильное впечатление и его легче понять; впрочем, мне не совсем удобно высказывать своё мнение по этому поводу; «Острое копьё, – гласит пословица древних воинов, – не нужно точить»; на этом основании я осмеливаюсь надеяться, что правдивое изложение, каким бы странным оно не было, не нужно приукрашивать высокопарными словами. К чему я это, а вот к чему. Однажды, когда лагерь посетили приехавшие на каникулы студенты, мы совершили вылазку с ночёвкой; ушли от лагеря на 10км и на колхозном поле, где уже окончили сенокос, стали в траве находить и объедаться крупной земляникой; к вечеру остановились возле небольшого озера, где решили организовать ночлег; был прекрасный июльский закат солнца, когда оно и видней и шире, чем днём; мы искупались, затем разожгли костёр, поужинали и легли спать поблизости от костра; ночь была тихая и тёмная, хоть глаз выколи, такие ночи нередко бывают во второй половине июля; в степи за день земля прогревается так сильно, спать на ней совершенно безопасно, но чтобы к утру, когда воздух охлаждается, не простыть, решили оставлять двух человек дежурить посменно и поддерживать костёр в течение двух часов (дозор); среди ночи я проснулся, услышав ржание лошади, и затем раздался дрожащий испуганный голос одного из дежуривших у костра: «Стой, кто? Стой, кто идёт?»; все ребята сразу проснулись и встали; оказалось, что к нам на огонёк подошёл колхозный пастух и попросил закурить; посмеялись мы вместе с ним над испуганными дежурными; уже начало светать и спать не хотелось; вскоре спустились по тропинке к озеру, стали умываться, увидели, что из камышей выплыл чирок; один из студентов, долговязый Боря, стал быстро раздеваться и со словами: «Хорошо бы зажарить чирка на завтрак», кинулся в воду и поплыл за ним; затем мы увидели потревоженную шумом утку, которая вывела из камышей на водную гладь утят, ещё не умеющих летать; тем временем Боря уже подплывал к чирку и пытался ухватить за лапку, мечтая насладиться вкусной уточкой, обжаренной на костре; мы наблюдали с берега, полагая, что это место глухое и безлюдное; как вдруг увидели идущего к озеру мужика с рыболовными снастями, подойдя к нам, он спросил: «Зачем кто-то пугает хозяйских утят?», и мы хором крикнули Боре, чтобы он быстро вылез из воды, не хватало нам позора; когда ему сообщили, что утята не дикие, как вначале мы подумали, а хозяйские, он потихоньку стал отходить подальше от мужика; так закончился наш поход «в ночное». И наконец, я лишь вскользь упомянул о подобных лагерных событиях, многие из которых чрезвычайно любопытны; но основное время всё же, уделялось спорту; жаркие баталии шли на теннисных кортах, хотя ракетки были лишь у некоторых и они в целях сохранности никому их не давали, а остальные ребята играли фанерными ракетками и неплохо; устраивались шахматные турниры; в лагере впервые я познакомился со штангой и боксом; физруком в нашу смену работал черноволосый Михаил Эпштейн, 30-летний заводчанин, очень сильный, коренастый и плотный мужчина, который легко «баловался» двухпудовой гирей, выжимал её более 50 раз; Миша, как мы его звали, устроил деревянный помост и приглашал всех поднимать настоящую штангу; я тоже попробовал, но не смог взять даже минимального веса; штангу мне пришлось осваивать позже в студенческие годы, и об этом интересном опыте как-нибудь напишу.

х х х

В лагере работал воспитатель Фёдор Петрович, преподаватель физкультуры из техникума; это был прекрасного телосложения сильный, настоящий атлет, и он организовал в лагере бокс; ещё до приезда в Рубцовск чемпионов страны Королёва и Щербакова, я был знаком с английским боксом по литературе, когда прочёл в шпионском романе о поединке боксёра с японцем, мастером джиу-джитцу; теперь мы натянули канаты, привязанные к четырём берёзам по углам, и соорудили ринг на травянистой лужайке; боксировал Ф.П. прекрасно, всех побеждал, даже в жестоком бою физрука Михаила Эпштейна; затем пригласил новичков надеть настоящие боксёрские перчатки со шнуровкой; сначала я наблюдал за другими ребятами, но когда увидел, что эти бои просто обучение и тренировка, решил попробовать; я боксировал с Ф.П. и через некоторое время он стал наносить мне удары в грудь всё сильнее и сильнее, это начало походить на избиение, а когда он ударил мне в лицо, я психанул и, «боксируя не по правилам», злой, попёр в атаку на него, смело размахивая кулаками; он не ожидал такой наглости от пассивного вначале и неумелого «боксёра», стал защищаться, но мне удалось ударить его в лицо и случайно разбить нос, из которого хлынула кровь; я страшно перепугался; Ф.П. ушёл с ринга, сказав что-то ругательное по поводу моего неумения драться; мне было стыдно, я с помощью ребят снял перчатки и быстро удалился в расположение нашего отряда, а к рингу уже больше не подходил. И ещё. Ф.П. был красавцем, и школьные старшеклассницы на него заглядывались; помню, ещё ранее, когда я в возрасте 15 лет был в третьем отряде, в старшем женском отряде была красивая и рано созревшая девятиклассница Лиля Бубликова; все шушукались о том, что она, с счастливым видом по ночам ходит в палатку к Ф.П.; «но, если б счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы называли счастливыми быков, когда они находят горох для еды»; и однажды во время лагерных соревнований по лёгкой атлетике, в нашем присутствии, кто-то из воспитателей спросил его, почему Лиля, злоупотреблявшая утехами любви, прекратила ночные посещения, на что физрук ответил, дословно: «Нужно же мужу что-то оставить»; после окончания школы она училась в Киеве, вышла замуж за сына крупного партийного босса из ЦК партии, нарожала ему детей. В нашей школе однажды случилось ЧП: родная сестра Энки Басина, одного из лучших школьных штангистов, которая училась в девятом классе, родила ребёнка; по этому поводу с негодованием говорили учителя и директор школы, собирали педсовет; об этом «диком» случае сообщили в Гороно, вся школа осуждала школьницу, её хотели исключить из школы (или исключили?) и т.п.; мой папа однажды был приглашён в гости к Басиным и сфотографировал трёхмесячную черноглазую очень красивую малышку, рассказал нам дома, что поздравил её маму и посоветовал не обращать внимание на пересуды; когда папа отпечатал фотографию, все друзья моих родителей увидели этого замечательного ребёнка; его мама на следующий год продолжила учёбу и успешно окончила школу; впрочем, это к моему рассказу не относится.

х х х

Возвращаюсь к пионерлагерю. Особенно интересными были баскетбольные матчи, поскольку за предыдущие два года многие ребята «прикипели» к этой игре; в финале турнира на кубок лагеря и приз (большой торт, испечённый поваром), наша команда, в которой основными нападающими были Виталий Муха и я, в ожесточённой борьбе должна была победить; в последней десятиминутке в высоком прыжке, я старался забросить мяч в кольцо, но защитник, совершенно не умышленно, во время борьбы под щитом, когда я был в прыжке, схватился за моё ухо, дёрнул и надорвал мочку; от нестерпимой боли слёзы заполнили глаза и я остановился; подбежали ребята, увидели, что ухо внизу надорвано и из ранки сначала сочилась кровь, а затем стала выделяться только прозрачная жидкость; как пояснил позже врач, это была лимфа (сукровица); но надо было доигрывать матч до конца; я заклеил ранку листочком берёзы и продолжал играть, хотя жжение было ужасное, никак его нельзя было унять; приз мы выиграли, а ухо заживало долго.

Весь август прошёл в купании на Алее, собирании ягод в Забоке (смородина красная и чёрная, а такой крупной, сладкой и нежной ежевики я в жизни никогда больше не ел), баскетбольных и волейбольных баталиях по вечерам на школьной спортплощадке; в начале сентября на городской спартакиаде, имея уже значок ГТО, я показал свои лучшие результаты, а по прыжкам в длину выполнил норматив третьего разряда, но до второго немного не дотянул; интерес к спорту у моих одноклассников оказался достаточно сильным: такие значки заслужили по стрельбе Толя Иванченко, Вова Фельдман и Шура Вепринский; по лыжам: Виталий Муха и Вова Кулешов; с гордостью носили мы большой красивый значок с красной каймой; у Ивана Матвеевича был значок второго разряда – с синей каймой, заслужить который все мечтали; я упомянул о Толе Иванченко, который жил в нашем доме; его отец был парторгом завода и, вероятно, как большой руководитель, имел дома малокалиберную винтовку; днём, когда родители были на работе, Толя, стоя в глубине комнаты, чтобы не слышали соседи, хулиганил: через форточку стрелял по воробьям; «не будь у нас самих недостатков, нам было бы не так приятно подмечать их у друзей». (Ларошфуко); иногда мы вместе уходили в Забоку пострелять ворон или стреляли по мишени, прикрепив её к дереву.

х х х

Начались занятия в десятом, последнем классе, к которым я относился со всей серьёзностью; а сразу после зимних каникул нас повезли в военкомат в старую часть города; выстроили всех голыми без трусов, а напротив нас сидели врачи, в том числе и женщины; мы подходили к каждому врачу для осмотра; когда мои лёгкие прослушали через трубку, врач спросил: «Вы курите?», я ответил, что не курю; дома рассказал маме, и она объяснила, что я в детстве три раза переболел воспалением лёгких и, очевидно, врачи какое-то потемнение обнаруживают, но это не важно, т.к. я совершенно здоров, сказала мама, что и подтвердилось в дальнейшей жизни; на комиссии нас спрашивали, куда будете поступать после школы и несколько человек выразили желание сдавать экзамены в военные училища, но большинство решало поступать в технические вузы.

Начиная с апреля 1954 г., Вадим оставлял нас после уроков «для разговора» и спрашивал, куда собираемся поступать, ведь для нас он был настоящим ментором, который тратил много сил, чтобы сделать нас такими, какими мы стали теперь; я думал о том, куда мне поступать после окончания школы; в стране ежегодно издавались обновлённые толстые справочники для десятиклассников, поступающих в учебные заведения; каждый из нас внимательно изучал все варианты и примеривал на себя, не делясь с друзьями; Виктор, учась в МАИ, привёз однажды толстую книгу по истории авиации и подарил её мне, поскольку сам перевёлся в Московский институт стали и сплавов; в книге было много хороших иллюстраций, схем, рассказов о лётчиках-испытателях и авиаконструкторах; читая книгу, перед моим воображением вставали, оживая, образы этих героических личностей: Нестерова, Жуковского, Уточкина, Сикорского и других; в душу веяло величавою грустью и смутным сочувствием к тому, чем жили некогда они; Виталий Муха и я мечтали поступить в авиационный институт, поскольку после войны в стране стала быстро развиваться реактивная авиация, которой мы очень интересовались; в школьных учебниках об этом ничего не было, а попробовать сделать действующую модель реактивного самолёта мне хотелось; сначала надо было создать хорошую реактивную тягу, которая бы обеспечила полёт; но как это сделать и где взять горючее? Я склеил из бумаги маленький самолёт и в хвост фюзеляжа вставил узкую засвеченную отцовскую фотоплёнку, которая при горении давала много дыма для создания тяги; поджёг плёнку, дым пошёл, я пустил самолёт с балкона, и он моментально вертикально рухнул на землю; не знал я тогда, что тягу создаёт турбина, которой в моём самолёте не было, а не дым; вечером папа сразу учуял запах горелой плёнки и запретил выполнять подобные эксперименты; в тайне от родителей я написал запрос в Казанский авиационный институт и однажды, придя из школы, мама подала мне фирменный запечатанный большой конверт, подчёркивая этим мою самостоятельность; я прочёл письмо, уважительно обращённое ко мне, в котором были условия приёма в вуз и приглашение; показал письмо родителям и сказал, что надо ещё хорошо сдать выпускные экзамены и особенно сочинение.

х х х

С 20 мая предстояли экзамены на аттестат зрелости, и как-то мама вернулась с родительского собрания, рассказала, что там объяснили родителям: в связи с большой умственной нагрузкой рекомендуется детей хорошо подкормить, не ограничивать в сливочном масле и сахаре; для меня это слышать было удивительно, но приятно; сочинение я писал по поэме Маяковского «Владимир Ильич Ленин», которую хорошо знал; получил четвёрку, ибо пропустил запятую в большой цитате; и, конечно, комиссия оценивала также стиль изложения и прочее, о чём нам не сообщали; однако близость к отличной оценке (пропущенная всего одна запятая свидетельствовала о грамотности) меня в душе осчастливила; а забегая вперёд, должен отметить, что литература, гуманитарные науки стали дополнительной основой моей будущей технической производственной деятельности; таким образом, экзамены по сочинению и устной литературе сошли благополучно, а дальше только одному Богу было известно, каких страшных трудов мне стоили следующие экзамены; начать с того, что самое поступление в престижный авиационный институт казалось мне сначала невозможным из-за огромных конкурсов; но я очень интенсивно готовился к остальным экзаменам, которых было много; об одном из них, экзамене по физике, хочу рассказать; на нём присутствовала комиссия из Гороно, я взял билет вслед за Мухой и, не отвлекаясь, сел готовить ответы на вопросы; не вслушивался, о чём говорил Виталий у доски, но как-то обратил внимание, что Рахиля часто перебивала своего любимого ученика-отличника и была недовольна, а в конце, несмотря на присутствие комиссии, выразила своё возмущение слабым ответом; Виталий, который, вероятно, при подготовке к экзамену перегорел, понурив голову, вышел в коридор; я представлял, что меня ждёт от недовольной учительницы, но собрался, как перед финальным прыжком на соревнованиях и вышел к доске; подготовлен я был хорошо и стал отвечать; когда ответил на первый вопрос, Рахиля сказала: «Хорошо!»; затем несколько раз по ходу моих ответов говорила то же самое; вероятно, это была её реакция и месть за предыдущий плохой ответ Виталия; после нескольких дополнительных вопросов, она в конце промолвила: «Вот так надо готовиться к экзамену и отвечать!»; когда всё закончилось, и комиссия в кабинете осталась одна, мы в коридоре довольно долго ждали выставления оценок; нас запустили и зачитали оценки, я услышал, что мне поставили пятёрку; Рахиля опять не сдержалась и сказала, что Муха, которому поставили четыре, заслуживает тройки; Виталий сидел бледный, а я переживал за друга, ведь он всегда учился лучше меня; уверен, что только после жарких споров на педсовете Рахиле пришлось выставить ему в аттестате пятёрку, иначе он бы остался без медали; но зато она, несмотря на то, что итоговоя годовая оценка у меня была по физике четвёрка, в аттестат, учитывая хороший ответ на экзамене, она выставила мне в аттестате пятёрку.

Ранее, когда закончился учебный год, в табеле у меня по всем предметам были четвёрки и несколько пятёрок, кроме немецкого языка, который давался очень тяжело, и во всех четвертях была твёрдая тройка; преподавала немецкий Эрна Адольфовна Поммер, о которой писал ранее; всё обучение было основано только на зубрёжке этого «мёртвого языка»; никаких моих сверх усилий не хватало, чтобы хоть раз получить четвёрку; таким образом, в моём аттестате была четвёрка по сочинению и тройка по немецкому языку, а по остальным предметам – пятёрки; но существовало и другое, о чём я не знал; знакомая учительница маме рассказала, что когда немка стала подписывать мой аттестат и увидела, что он тянет на медаль (с двумя четвёрками давали бронзовую медаль), она спросила завуча, почему её об этом раньше не предупредили, даже прослезилась, почувствовав себя виноватой, что своей тройкой лишила ученика медали; это мамино сообщение, хотя и польстило моему самолюбию, но особенно не подействовало – немецкий я действительно знал слабо. И ещё. Когда я поступал в РИСИ, председатель приёмной комиссии, мой будущий преподаватель по строймеханике, Шалонен, удивился, рассматривая мой аттестат, спросил: «У вас в школе не было немецкого языка?»; дело в том, что в некоторых школах его не изучали и всем ставили в аттестат тройки (также, как и нам по астрономии поставили пятёрки); но я сообщил председателю, что тройка моя заслуженная.

Выпускной вечер в школе мне запомнился только коллективным походом на берег Алея – это было прощание с родными местами; я всю жизнь называю Рубцовск своей второй родиной. Через несколько дней мне предстояло участвовать в последней весенней спартакиаде на городском стадионе; я выложился в беге и прыжках и обставил своего постоянного соперника Добрицкого; почти весь наш класс был среди зрителей, ребята поддерживали нас; Иван Матвеевич, вручал дипломы победителям, был доволен нашими результатами; когда я был в раздевалке, Виталий зашёл и сказал, чтобы я срочно присоединился к классу, т.к. в школе будут фотографировать на память; я был весь вспотевший, грязный (душа на стадионе не было, умывались под краном, стоя на камнях посреди лужи), да и одежда была не для фото: только дома я смог бы привести себя в порядок, поэтому не присоединился к классу; дома почувствовал, что теперь груз всех забот спал с моих плеч, я очень устал, так что должен был бы спать без задних ног; однако мой сон был беспокойным; как кто-то выразился, «во сне наши желания встречаются с нашими страхами»; когда я через несколько дней увидел фотографию, стало грустно от того, что меня там нет, но что делать. Здесь самое время сказать о роли спорта в моей жизни; для меня мир спорта составил значительную часть жизни и по продолжительности и, главное, по насыщенности неординарными событиями; не знаю, у кого как, но в детстве и ранней юности моё самоутверждение происходило только благодаря спорту; не обладая особыми талантами в других жизненных областях, спорт развил во мне необходимые качества для учёбы в школе и институте, а также в дальнейшей производственной деятельности – в строительстве, научной работе, преподавании в вузе. Увлечению спортом я обязан в первую очередь старшему брату, который был хорошим спортсменом, прекрасным волейболистом и бегуном на короткие дистанции; моими кумирами были: в беге – чемпион СССР в беге на 100 и 200м Сухарев, Оуэнс (США), Эмиль Затопек (Чехия), в штанге – чемпионы СССР: Давид Ригерт, Удодов, Алтунин, Пушкарёв, Воробьёв, Власов, Томи Коно (Япония), в боксе – чемпионы СССР: Королёв, Щербаков, Шатков, в волейболе – сборная СССР: Рева, Модзалевский, Чудина; в баскетболе – тренер Гомельский, сборная СССР: братья Беловы, Иван Лысов, Ерёмина; в футболе – команда ЦДКА: Бобров, Никаноров, Дёмин, Федотов, команда «Динамо»: Хомич, Яшин, Воронин; недаром говорят, что преодолеть любые жизненные трудности и добиться своей цели могут только сильные и целеустремлённые люди, и собственная жизнь многих незаурядных людей лучшее тому подтверждение; в Рубцовке я восхищался старшеклассниками: бег и прыжки – Игорь Литвинов, Дима Марченко, Толя Орденко, штанга – Женя Хурсин, Энка Басин, – в сущности, они были как все, только их, так сказать, я выделил курсивом, подчеркнул; как и многие дети, я любил то, что хорошо получалось: бег, прыжки, ядро, диск, коньки, плавание, командные игры – Varietas delectat (лат «Разнообразие доставляет удовольствие». Федр); в спорте всё просто: ты или проигрываешь, или побеждаешь; это началось с самого раннего возраста в нашем очень спортивном городе, где мы брали пример со старших; я не любил гимнастику, поскольку из-за перенесённого тифа руки долго не были разработаны (у отца и брата руки были сильными); в стрельбе показывал слабые результаты. Известно, что спорт является мощным трамплином во взрослую жизнь; например, в США рынок предложений для детских пристрастий и внешкольных занятий очень велик, но спорт занимает в нём первое место; на втором, церковь, куда дети с семьёй отправляются почти каждые выходные; на третьем – всякое художественное творчество, музыка и интеллектуальные занятия. Именно спорт во многом сделал из меня человека, и благодаря спорту появились успехи в учёбе; спорт всегда способствовал укреплению моих жизненных сил; конечно, в старости после семидесяти лет спортивная жизнь даёт о себе знать болезнью суставов; приходиться разными способами почти постоянно с помощью физиотерапии снимать боль; но я, как и мои друзья, бывшие спортсмены, не жалуюсь; вижу, как многие, кто пренебрегал спортом, уже после пятидесяти загибаются от болезней.

х х х

Выпускные экзамены были окончены, диплом получен и полмесяца можно было насладиться свободой, отдыхом; но вскоре к нам домой позвонил Иван Матвеевич сообщил, что меня включили в сборную команду города по лёгкой атлетике для участия в соревнованиях на первенство края в Барнауле; я спросил маму, но она не разрешила ехать; после разговора с папой мама отпустила меня в поездку на четыре дня – это была первая «дальняя» поездка на поезде; в Барнауле нас расселили в школе, выдали талоны на трёхразовое питание в столовой, и в первый день ознакомили с достопримечательностями; город особого впечатления на меня не произвёл, на многих улицах не было асфальта и приходилось идти в пыли по вязкому песку; но первый в жизни трамвай я увидел именно в Барнауле; осматривая памятник командиру Красной Армии в Гражданскую войну «Анатолию» (псевдоним), наш экскурсовод потихоньку рассказала, что он злоупотреблял властью, грабил и расстреливал в сёлах мирных людей, и однажды крестьяне закололи его вилами; точно так же самого известного партизанского командира Мамонтова, которому также большевики поставили памятник (стоит до сих пор), крестьяне закололи вилами, когда он спрятался в стоге сена; истории эти имеют схожесть с судьбой Зои Космодемьянской. На следующий день начались тренировки и соревнования на стадионе; он был больше нашего, в нём много зелени; однако, если на нашем грунт на аллейках был твёрдым, то здесь опять же рыхлый, песок и пыль; запомнилось это, вероятно, потому, что всё время приходилось вытряхивать песок из сандалий; я участвовал в беге на 100 и 200м, в эстафете, а также в волейбольной и баскетбольной играх; Иван Матвеевич, мотивируя неполным составом команды, попросил меня метать диск, копьё и толкать ядро, я согласился выручить команду, но когда он ещё предложил прыгать с шестом, то категорически отказался, поскольку никогда с шестом не прыгал, а И.М., бормоча себе под нос нехорошие слова, отступился; судьи поставили нам баранку в прыжках с шестом; первых мест мы не завоевали, но выступили прилично, что было отмечено в «Алтайской правде»; я соревновался каждый день, а наши ребята гуляли по городу, было обидно; всё бы ничего, но мне сильно не повезло с питанием; кормили очень хорошо и вкусно на целых 26 рублей в день; даже в обед помимо талонов, давали целый стакан сметаны; а поскольку полуфиналы и финалы проходили каждый день в первой и во второй половине дня, мне, по требованию нашего тренера, нельзя было сильно наедаться, чтобы я был налегке; «со слезами на глазах» я отдавал свою очень вкусную сметану ребятам, которые в этот день были свободны; жалко мне было и обидно, но пришлось послушаться тренера; соревнования окончились, и мы в последний день пребывания решили пойти на Обь; впервые я видел такую широкую и полноводную реку, не то, что наш Алей; на лодочной станции взяли лодку на прокат, оставили своё барахло в залог и раздетыми поплыли; огромная река, другой берег виден где-то далеко; мы с удовольствием гребли, сменялись и отдыхали; когда в очередной раз подняли вёсла, чтобы передохнуть, увидели, что незаметно оказались почти на середине реки; лодку отнесло сильным течением и стало немного страшно; кто-то из ребят сделал резкий гребок, одно весло сломалось и уплыло по течению; а при выдаче нас предупреждали о большом денежном штрафе за порчу имущества; с большим трудом, работая одним веслом, мы доплыли до станции, и разразился скандал: от нас потребовали оплатить весло, но в кармане у каждого было лишь несколько рублей; грозились вызвать милицию, чтобы наш руководитель заплатил деньги; мы изрядно перепугались возможной задержке, т.к. вечером был наш поезд; в конце концов, мы отдали все деньги и талоны на питание, нас отпустили; вернулись в школу, сказали остальным ребятам, что в столовую пойдём позже и легли отдыхать; вечером сели в поезд голодными, но тайну о происшествии сохранили. Иван Матвеевич сообщил, что остаётся по делам в судейской коллегии, посадил пятнадцать школьников в проходящий поезд, ехавший из Новосибирска на юг, а билеты вручил проводнику; поезд тронулся и мы узнали, что наши билеты, самые дешёвые, на общие места; спать пришлось на узкой третьей багажной полке, привязав себя брючным ремнём к трубе; среди ночи пришёл проводник и сказал, что на станции Поспелиха нам надо выходить, т.к. билеты только до неё; видимо, тренер деньги решил присвоить, поэтому и не поехал с нами, решил, что детей с поезда не снимут; одобряет ли кто или не одобряет этот его поступок, но я говорю, как происходило; мы чуть было не заплакали, что делать? Ничего не могли понять, ведь никого из взрослых с нами не было; уговаривали проводника не высаживать нас, а довести до Рубцовска, но он был непреклонен и велел собираться на выход; появился контролёр, вызванный проводником, он грозился вызвать в Поспелихе милицию и высадить нас; в вагоне начался шум и многие пассажиры проснулись, а известие о том, что хотят выбросить детей, быстро дошло до соседних вагонов и оттуда пришли люди защитить нас; среди них случайно оказался мой Виктор с друзьями, ехавшими домой на каникулы; они поняли в чём дело, и позвали людей из своего вагона; это были мужчины из сотен тысяч зэков, в том числе матёрых уголовников, выпущенных из тюрем по амнистии, которую организовал Берия после смерти Сталина с целью дестабилизировать ситуацию в стране и захватить власть; они возвращались в родные места, студенты в поезде успели сдружиться с ними и теперь вместе пришли нам на выручку; проводник и контролёр услышали угрозы, мат, а кто-то показал им нож; железнодорожники могли даже предположить, что сами могли бы погибнуть от обычного для зэков профессионального заболевания девятого калибра; и им пришлось согласиться, чтобы не связываться с бывшими бандитами, себе дороже; конфликт был исчерпан, взрослые уступили нам вторые полки и остаток ночи мы провели в крепком сне, да, подобные происшествия неизгладимы и невозвратимы; в Рубцовске на вокзале было бурное прощание студентов с зэками, но их вид и бегающие по сторонам глаза, так испугали маму, что до самого дома она не проронила ни слова; позже Виктор рассказывал, что когда он в Новосибирске делал пересадку, то в залах ожидания вокзала многочисленные зэки обворовывали пассажиров, даже предупреждённых милицией по радио, а женщины, бывшие зэчки, спали на скамьях, задрав платья и укрывшись ими. Теперь уже, когда я вернулся домой из Барнаула, в Рубцовске осталось мало моих одноклассников, большинство разъехалось по городам, готовясь к поступлению в вузы; но ещё раньше, сразу после выпускного вечера, произошло отдаление от друзей; как и у Пушкина после окончания лицея: «Прошли года чредою незаметной, и как они переменили нас!»; ещё кто-то верно сказал: «Счастью детства способствует следующее. Как в начале весны все листья имеют одинаковую окраску и почти одинаковую форму, точно так же и мы в раннем детстве все похожи друг на друга и поэтому отлично между собой сходимся. Но с наступлением зрелости мы начинаем взаимно отдаляться. Притом всё больше и больше, подобно радиусам круга»; только школьные фотографии напоминают о тех, судьба которых неизвестна мне.

х х х

В школьные годы я был чрезмерно поглощён спортом, а в девятом и десятом классе – интенсивной подготовкой к урокам; на общение с девочками времени не было, да и не было желания; хотя некоторые красивые и симпатичные привлекали внимание. Я благодарен учителям, которые в школе сделали из меня человека; это в первую очередь Вадим, научивший любить литературу, думать, размышлять и грамотно излагать свои мысли на бумаге; Иван Матвеевич, который научил меня целеустремлённости, спортивной злости и соперничеству, выдержке; объяснил, что лидерства добиваются большим трудом; под его влиянием я укрепил волю, во мне развилось честолюбие и появилось желание побеждать; под влиянием этих учителей, которых уже нет в живых, я научился работать на результат, и во многом произошло моё самоутверждение.

Не во тьме мы оставим детей,

Когда годы сведут нас на нет;

Время светится светом людей,

Много лет как покинувших свет.

Подавляющее большинство выпускников нашей школы, ежегодно, с первой же попытки поступало в вузы Москвы, Ленинграда, Куйбышева, Свердловска, Томска и других индустриальных городов; теперь это предстояло нашему выпуску; из суеверия никто из нас не рассказывал, куда едет поступать (вдруг не поступит), поэтому все разъехались в неизвестном направлении.

И где ж вы, резвые друзья,

Вы, кем жила душа моя!

Разлучены судьбою строгой,-

И каждый с ропотом вздохнул,

И брату руку протянул,

И вдаль побрёл своей дорогой. (Пушкин)

х х х

В июле я и ещё несколько одноклассников отправились поездом в Москву; к тому времени я уже передумал, а если честно, струсил поступать в Казанский авиационный, узнав об огромном прошлогоднем конкурсе, поэтому ещё ничего не решил с выбором вуза; ведь известно, – хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Наш поезд отошёл от станции Рубцовка, последний раз я взглянул на посёлок АТЗ, затем город исчез, исчезли позади и его пригороды, последние грани того мирка, в котором я жил до сих пор; впереди развёртывался простор, неведомый и заманчивый; добирались до Москвы шесть суток: сутки до Новосибирска и пять до Москвы; стояла жаркая погода, в вагоне было очень душно и, несмотря на то, что поснимали с себя почти всю одежду, мы были потными, всё время обтирались полотенцем; на полпути до Барнаула поезд надолго остановился в степи и все пассажиры побежали к озеру купаться; а проезжая станцию Калманка мы вдруг услышали страшный грохот, доносившийся с неба – это летали современные реактивные самолёты и впервые я наблюдал: самолёт на огромной скорости в абсолютной тишине перелетал наш поезд, и только через несколько секунд стал слышен грохот – следствие преодоления звукового барьера; в Новосибирске стоянка была по расписанию 70 минут, сменили паровоз и поехали дальше, войдя в расписание транссибирской магистрали; в дальнейшем таких больших стоянок не было; в Москве на вокзале меня встречали трое родственников моего возраста: двоюродный брат Эрик и сёстры Майя и Неля, к ней домой мы поехали на метро; там угостились чаем с очень вкусными конфетами, её мама работала на кондитерской фабрике «Красный Октябрь»; о моих далёких родных я часто слышал от родителей, но никогда их не видел; они находились в постоянной переписке с мамой, и я уже был много наслышан о них; мои сверстники, проживающие в Москве и Киеве, уже давно занимали мои мысли; Эрик отвёз меня к себе домой на Ленинскую слободу (метро «Автозаводская»); он был рад познакомиться с братом, о котором много слышал от учившегося в Москве Виктора, а я видел брата только на фото в альбоме отца; но с первой же встречи нами овладели родственные чувства, я до сих пор слышу их в памяти, точно это было вчера; на следующий день мой дядя Давид предложил поступать в московский химико-технологический институт (МХТИ), куда поступал Эрик; но я, алтайский провинциал, испугался обстановки, увидев в коридорах множество абитуриентов; подумал, что такие места не для меня, и отказался поступать; да и профиль вуза мне не понравился; к тому времени я уже знал, что родители осенью должны переехать в Ростов-на-Дону, ибо папа получил от министерства назначение на завод «Ростсельмаш»; я решил ехать в Ростов и там определиться с вузом.