Алена Дмитриевна Реброва
Пути неисповедимых
О чем молчит Саами Грут
Что ж, мои труды были вознаграждены: когда я, уставшая, как собака-поводырь, вырвалась из неутомимых лап Насвина и добрела-таки до каюты Саами Грута, меня ждал настоящий пир. По крайней мере, по меркам того, что давали на ужин в общей столовой.
Жареное мясо в специях, тушеные овощи, виноград, печенье и обещанное вино, может, не самое изысканное, но вкусное и крепкое, быстро расположили меня к беседе, и я охотно вывалила перед беднягой все свое пестрое прошлое, какое только помню. Ну, почти все.
Не знаю, поверил ли мне Саами Грут, когда я говорила о Кудеяре и серафимах, судить по его вежливому лицу было сложно, но в целом моим рассказом он был доволен. Мне даже померещились мечтательные блики в его умудренных опытом глазах, когда я описывала тангейские каньоны и рашемийские леса.
– Удивительный мир, – грустно улыбнулся Саами, отпивая из своего кубка. – Я всегда мечтал путешествовать, но судьба привязала меня к Нинаке. Из него нет ни одного выхода в океан, по которому мог бы пройти мой «Глубинный демон», а все местные берега я давно посетил.
– Ну, когда-нибудь скопишь достаточно и отправишься в путь, – предположила я. – У меня есть друг, рыцарь Ордена. Он вот убивает монстров и копит на титул с замком. У каждого должна быть мечта, это правильно!
Я подняла свой кубок, чтобы отметить такие удачные слова, Саами поддержал меня, и в комнате раздался приятный уху звон.
В его каюте находился большой аквариум с рыбами, похожими на уменьшенных до размеров карасей акул. Эти акулы были золотистыми, розовато-перламутровыми и черными и питались они сушеными водорослями, стоявшими в баночках возле аквариумов. Заметив, с какими любопытством я на них поглядываю, Саами, наконец, разрешил мне их покормить.
– Ну а о чем мечтала ты, пока не оказалась на поводке у инквизиции? – спросил он, наблюдая вместе со мной за тем, как рыбы толкаются, пытаясь слопать черные комочки водорослей.
– Не оказаться на поводке у инквизиции, – улыбнулась я. Одна жемчужная пихнула черную, от чего та выплюнула ужин, и жемчужная его благополучно съела.
– Ты не выглядишь ожесточенной пленницей, – заметил он. – Твой опекун дает тебе достаточно свободы?
– Опекун? – фыркнула я. – Да это еще кто кого опекает! Арланд он… весьма особенный, – хмыкнув, вновь отпиваю из бокала.
– Я заметил в нем что-то такое, – кивнул капитан, откидываясь на спинку своего кресла. Его взгляд плавал в пространстве, плохо фокусируясь на отдельных деталях. Что и говорить, мы оба уже были хороши. – Такая отрешенность от мира! Сперва принял за профессиональное, но потом понял, что он же наверное только выпустился и еще толком ничего в жизни не видел…
– Он много плохого пережил, – объяснила я. – Эта проклятая мантия дорого ему обошлась, и теперь у него много вопросов к самому себе.
Саами Грут внимательно на меня посмотрел. Он уперся локтем о столешницу и положил щеку на подставленный кулак.
– А ты хорошо его знаешь, да?
Я кивнула, отпивая из кубка. Еще бы я его хорошо не знала, у самой голова двоиться ничуть не меньше… мы в этом плане нашли друг друга.
Саами попросил рассказать, как мы познакомились, и я описала ему эту историю, стараясь аккуратно избегать моментов, указывающих на суть моего так называемого опекуна. Должно быть, где-то вышло не очень складно, потому что я ясно заметила замешательство капитана.
– Значит, он такой необычный инквизитор, который защищает тех, кого они обычно убивают? – медленно уточнил он.
– Да нет… – сказала я, но не так уж уверенно. Задумавшись, я не смогла припомнить ни одного раза, чтобы Арланд действительно навредил хоть одной нечисти, он даже Дороти только ослабил, хотя у той были насчет меня вполне конкретные намерения.
Это не удивительно, если подумать. Он сам та несчастная нечисть, на которую ни за что ни про что объявили охоту, и уподобляться бездумным палачам он никогда не станет. Однако, нет сомнений, порой он проявляет куда больше мягкости ко всякого рода тварюшкам, чем они заслуживают.
– Он знает свое дело, – сказала я, потому что Саами как будто все еще ждал от меня чего-то. На мои слова он только растянул рот в недолгой улыбке и, опрокинувшись на спинку стула, залпом осушил свой кубок.
– А я вот услышал другое, – вздохнул он, поставив кубок на стол и посмотрев на него странным ожесточением.
– Почему тебя так волнует компетентность моего друга? – спросила я. Потихоньку становилось ясно, зачем меня сюда приглашали: уж не про путешествия послушать. Саами хотел вызнать насчет Арланда.
Но на мой прямой вопрос моряк только неопределенно повел плечами.
– Не каждый день встречаешь инквизитора и ведьму, работающих вместе, мне просто любопытно, – сказал он, но его слова меня не убедили. – Что до работенки… Люди наберутся слухов о моем судне, а потом выдумывают всякие глупости. Многим пассажирам льстит близость легенд и мистики, и им приятно иной раз что-нибудь придумать. Собственно, ради этого многие и выбирают «Глубинного Демона». Если вдруг к тебе или к Арланду обратятся, не слишком их разубеждайте, – он подмигнул мне. – Но, разумеется, лучше все равно проверьте. Кто знает, что замышляют эти старые доски? – он притопнул костяной ногой по полу.
Я попросила его рассказать парочку слухов о корабле, и получила классические байки, достойные Летучего Голландца. Появление из туманов, призраки, таинственные исчезновения пассажиров, пугающие звуки по ночам, вещи, которые словно живут своей жизнью…
– И что, ни одного рыцаря Ордена за двенадцать лет и ни одного инквизитора у вас на борту не было?
– Да были, конечно, – кивнул Саами, отпивая еще вина. – Они ничего не находили, при них люди опасались болтать и плавание всегда проходило спокойно. Потому-то я и люблю, когда ко мне просятся люди подобной профессии – это своего рода гарантия, что обойдется без историй.
Мы еще поболтали про людей, охваченных предрассудками, поделились парой забавных историй, а потом Саами вдруг зевнул.
– Ладно, Бэйр, – сонно похлопал глазами моряк. – Я был рад познакомиться с тобой! Сегодня мне уже, похоже, хватит.
– Да, поздновато, – согласилась я, тоже невольно зевая. Осмотревшись, я обнаружила, что четвертая бутылка уже опустела, а пятой в поле зрения не наблюдается. – Пойду к своим ребятам.
– Если у тебя возникнут вопросы или если просто захочется поболтать, заглядывай, – радушно предложил капитан, проводив меня до двери. – Я почти всегда здесь… Эм, а ты точно найдешь дорогу до каюты? Может, тебя проводить?
– Да справлюсь как-нибудь!… – я улыбнулась, упершись рукой в косяк. Мне кажется, или качка на корабле стала какой-то слишком сильной?
Саами Грут уже вышел и собрался вести меня по качающимся коридорам за ручку, но из темноты вдруг выступила белоснежная фигура Арланда. С суровой миной он сообщил, что сам меня проводит, так что капитан пожелал нам доброй ночи и вернулся к себе.
– А ты чего тут вообще делал? – спросила я, послушно позволяя вести себя.
– Ждал тебя, – произнес инквизитор с каменным лицом, от чего мне стало ужасно смешно. – Хотел убедиться, что не натворишь глупостей.
– Это еще каких? – с подозрением щурюсь на инквизитора, хотя в этой темнотище мы друг друга все равно едва видели. Арланд мне не ответил, от чего мне стало очень обидно. – Вы с ним что-то скрываете! – заявила я, стараясь совладать с заплетающимся языком. – Он все о тебе расспрашивал, ты тоже что-то тут мутишь… Почему прямо не сказать, а? Я что, не заслуживаю знать правду!?
– Ну и напилась же ты…
– А даже если так, то что с того?… Говори, что здесь происходит!
– Просто сторожил свою ведьму, – произнес он, неожиданно тепло и мягко.
– Ты просто заговариваешь мне зубы, – проворчала я, но пылу от его тона у меня поубавилось.
Тут нас действительно хорошо тряхнуло, так что даже мистер трезвость чуть не упал, вдавив меня в стену, и дальше мы шли, упираясь в две руки. Причем я упиралась в доски левой рукой и в ней очень быстро появился малоприятный зуд, похожий на аллергию.
– В чем дело? – спросил Арланд, когда я остановилась.
Сняв перчатку, я прижала ладонь к черным доскам. Даже две бутылки крепкого вина не могли притупить этих ощущений: в дереве что-то сидело.
– Там что-то есть, – сказала я, прислушиваясь к себе. Стоило потянуться бирюзовым пламенем к источнику, залегшему в стене, он расступался, но не так быстро, чтобы я не замечала его присутствия.
– Ты просто не в себе, – решил инквизитор и мягко отнял мою руку от досок.
Я недовольно посмотрела на Арланда.
– Прячешь от меня своего нового друга? – спросила я. – Я не идиотка, Арланд! И я знаю, что чувствую. Еще в первый день знала.
– Он мне не друг, – вздохнул инквизитор, поняв, что прятаться бесполезно. – А вам не стоит встречаться.
Ага, так я и знала! Тут точно замешана какая-то потусторонняя тварь, и по каким-то причинам Арланд ее выгораживает.
– Она тоже так думает? Что нам с ней лучше не встречаться?
– Просто не лезь к ней, хорошо? – попросил он, встретив мой взгляд и сжав мои ладони в своих. – Я разберусь с этим сам.
– Ты уверен? – спросила я, ища в его глазах хоть каплю сомнения.
– Вполне, – под этим верным, как у лабрадора, теплым взглядом, я окончательно растаяла. – Развлекайся с ученым, а об этом не переживайте.
Он обнял меня за плечи, и мы пошли дальше, осторожно шагая по качающемуся полу.
На утро инквизитор любезно приготовил мне свежую флягу так называемой святой водицы, и больше мне в стенах ничего не чувствовалось. Может, оно и к лучшему. На мое утреннее «оно точно не сожрет нас с Агрибальдом?» инквизитор с блистательной честностью на лице уверил меня, что более безопасного для меня и сумасшедшего ученого судна просто нет на свете. Так или иначе, я разрешила себе успокоиться и не думать об этом.
Даже печальные, как у обманутой в лучших чувствах девицы, взгляды Саами Грута, которые он кидал на инквизитора в столовой, меня почти не смущали.
Сдавалось мне, наш капитан пустил Арланда на палубу с той целью, чтобы он извел с корабля какую-то гадость, а тот по какой-то причине решил ее не трогать. Это вполне объясняло их странное поведение и вчерашнюю попытку Саами разведать побольше об инквизиторе.
После завтрака Агрибальд дорвался до отсека, где располагались комнаты команды, и мы приступили к исследованиям, несмотря на недовольство ключника и всех тех, кого Насвин выгнал из их коек и гамаков во имя науки.
Когда обшаривать отменно пахнущую комнату глазами нам надоело, я подключила магию, которая тут же привела меня к кровати, где находился единственный более-менее отдающий силой предмет… Это оказалась волшебная картинка, на которой изгибалась во всех возможных позах обнаженная женщина.
– Мда, – сказал Агрибальд после того, как мы вместе с ключником пять минут пялились на женщину и пытались определить порядок принимаемых поз… но его не было. Казалось, картинка в самом деле живая! – Вот это я понимаю, высокая магия!
– Сделаю такую же за пять золотых, – ухмыляюсь, глядя на ученого.
– Нет-нет, не стоит! – замахал руками и замотал седой головой Агрибальд. – Я совсем не это имел ввиду!…
– За шесть и никому ничего не скажу.
– Раз ты настаиваешь…
С командой договориться было просто, за нами как-никак стояло слово Саами Грута. Но вот с пассажирами… несмотря на то, что среди переезжающих на другую часть континента были люди самых разных классов и рода занятий, у каждой новой комнаты мы встречали одну и ту же проблему: никто не хотел, чтобы ведьма, старикашка и пугающего вида мужик рылись в их вещах. Конечно, в итоге дипломатической беседы с упоминанием Арланда, – пассажирам я бесстыдно врала о том, что мы занимаемся замеченным ночью призраком, – нас все же пускали внутрь и разрешали осмотреть каждый угол.
Агрибальд вежливо постучал в очередную каюту и, вкратце объяснив обстоятельства, попросил открыть.
– Здесь ничего нет, шагайте дальше! – из-за двери раздался раздраженный голос Арланда.
– Но нам самим нужно осмотреть, с нами специалист, – уже автоматически возразил Агибальд.
– Я не одет и не один, так что зайдите позже!
– Как же, не одет он!… Открывай давай! – крикнула я, прежде чем отпереть дверь своим ключом и войти. – Да… У меня просто слов нет! – воскликнула я, когда увидела, что происходило внутри.
Арланд в самом деле оказался не один. Они с Леопольдом сидели за ломившимся от яств столом, распивали вино, ели непонятно откуда добытый копченый окорок и резались в карты.
– Я тут ишачу, а вы в карты без меня играете и объедаетесь окороками, когда я один только сухарик с утра сгрызла! – произнесла я, шумно выдохнув от возмущения. – Могли бы и меня позвать!
– Но ты же на работе… – попытался возразить Леопольд, но под моим взглядом тут же замолчал и быстренько соорудил мне большой бутерброд, добавив к хрустящему свежему хлебу и окороку маринованных огурцов, оливок и сыра.
– И им тоже! – киваю на ученого и ключника, у которых при виде такого пиршества глаза голодно заблестели. Что и говорить, еда на корабельной кухне и впрямь была не очень.
– Где вы все это взяли? – настороженно прогудел ключник, тыкая крючковатым толстым пальцем в кусок мяса.
– Нашли, – расплылся в улыбочке оборотень.
– Но… – Хук попытался возразить, но его перебил Арланд.
– Какие-то проблемы? – инквизитор разгладил перья на белой накидке и многозначительно изогнул бровь.
– Нет проблем, – ключник криво ухмыльнулся. – Поделитесь, и я могила.
Наевшись бутербродов и хлебнув вина, мы обыскали комнату, ничего подозрительного, – наши с Арландом вещи не в счет, – не нашли и двинулись дальше.
Я имела довольно слабое представление о том, что с таким остервенением искал Агрибальд, казалось, его очень увлекает сам процесс: попасть в древнее помещение, пусть даже оборудованное под модную каюту, расставить оборудование, все измерить и записать в таблицы – верх блаженства, не так ли?
Мне и впрямь казалось, что мы ничего такого не находили, но это оказалось не так. Когда мы покинули обжитые ярусы и стали спускаться ниже, куда сама команда забредала исключительно по необходимости, Агрибальд улучил момент, когда наш провожатый был занят отпиранием особенно капризной двери, и отвел меня в сторонку.
– Бэйр, здесь творится что-то недоброе, – шепотом сообщил он мне. – Ты заметила зеркала в каютах?
– Вроде бы, – таким же шепотом ответила я. – А что с ними?
– Как же! В каждой каюте висит зеркало прямо над постелью, в ногах спящего! – выдохнул старик. – И в этом зеркале отражается то, что над изголовьем, – ученый многозначительно посмотрел на меня. – Потоки живой энергии!… Зеркало является опаснейшим проводником, а такая конструкция в комнатах может привести к частичному опустошению кружева спящего человека.
Я прислушалась к той части своей памяти, которая время от времени делилась со мной любопытными рецептиками зелий, но она на это заявление молчала. На всякий случай я понимающе кивнула, чтобы не выставить себя невежей.
– Вот в вашей комнате вы их все сняли, – сказал он. – Потому что это неправильно, что спящий теряется в отражениях.
В самом деле, перед первой же нашей ночевкой здесь Арланд поснимал все зеркала. Мы еще с Леопольдом хихикали, что он боится монахов церкви Черных Куполов, которые непременно заглянут в окно посреди моря подсмотреть за тем, как он переодевается.
– А куда эта энергия уходит из потерянных людей? – спросил Агрибальд, смотря на меня поверх очков. – Можно предположить, что в сам корабль, ведь его паруса – мощнейшие накопители! С помощью подобной конструкции можно в безветренную погоду бороздить озера, одновременно с тем палить из пушек с помощью той же собранной из людей энергии!… Только вот непонятно, куда она уходит с этого корабля и зачем она ему вообще в мирное-то время.
Зачем кораблю энергия я еще могла представить, но вот то, что она вытягивается из людей через самые обыкновенные зеркала? Это какая-то ерунда… И тем не менее, у нас Арланд их снял, а у него, если вспомнить склеп Сеймуров, опыт обращения с зеркалами имеется.
Нет, хочет не хочет, а допрос я ему вечером все-таки устрою. Кажется, все здесь не так уж и безопасно.
– Чего шепчетесь? – недовольно крикнул нам Хук. – Идите, открыл!
Мы, как пойманные за сплетнями девчонки, примолкли и потрусили следом за нашим ключником.
До сих пор помещения корабля освещали магические светильники, которые зажигались, стоило нам оказаться поблизости. Здесь с освещением никто не заморачивался и потому нам потребовался старый добрый фонарь, работающий на вонючей жиже.
Скептически оглядев этот доисторический ржавый агрегат, я взмахнула посохом и в воздух перед нами взмыли несколько ярких шаров, осветивших сразу весь коридор.
Впрочем, не успела я натянуть самодовольную улыбку, как мои шары замерцали и с оглушительными хлопками взорвались один за другим, так что сцепленная моей волей магическая энергия разлетелась вокруг, попав мне на лицо, словно брызги кипятка.
После этого воздух на ярусе словно стал каким-то вязким, мне показалось, я слышу низкочастотный гул, который путает мысли, но, когда прислушивалась, я улавливала только шум волн за бортом и далекие голоса с верхних ярусов.
– Держи свои фокусы при себе, ведьма! – рыкнул Хук, зло глянув на меня целым глазом. – Это место защищено от магов.
– Значит, здесь мы точно найдем следы, – уверенно заявил Агрибальд и, включив свой модный современный фонарик, работающий боги знают на чем, пошел по коридорам первый.
Мы с ключником двинулись следом, и чем дальше мы проходили в запустелые помещения, отдаляясь от лестницы наверх, тем более жутко мне становилось.
Мы оказались в старинной оружейной, из которой давным-давно вынесли все опасное, а вместо пушек и стендов с оружием приволокли ящики, забитые самым разным полезным и бесполезным хламом вроде деталей на замену, веревок, цепей, сетей, снастей и прочего, чье предназначения я понимала весьма смутно.
Оружейная занимала все пространство яруса, начиная от лестницы, но потом сужалась, подводя нас к одинокой двери, отделяющей одну половину помещения от другой. И чем ближе мы были к той дверце, тем сильнее у меня зудела левая рука.
– Хук? – я тихо позвала нашего проводника. Агрибальд нас не слышал, он самозабвенно расставлял треногие медные приборы с линзами. – У вас же на корабле есть какая-то дрянь, да?
Одноглазый ключник окинул меня странным взглядом, но не ответил.
– И она сидит за этой дверью? – я указала на темнеющую впереди железную дверь с любопытными узорами вроде мозаики. Подобные узоры были не редкостью, многие двери «Глубинного Демона» были так украшены, но в этом запустелом темном помещении изящный морской орнамент смотрелся совсем иначе.
На мое предположение ключник вдруг усмехнулся, будто я трехлетка, споровшая глупость про то, что небо состоит из голубой жвачки.
– Чего ты от меня хочешь, ведьма? – спросил он почти дружелюбно. Похоже, мои слова его не удивили, и что-то тут да было, но он его не боялся.
– Скажи ей, чтобы ушла, она меня нервирует, – попросила я, потому что это единственное, что пришло мне в голову.
Хук расхохотался так, что я чуть на месте не подскочила, а Агрибальд с испугу опрокинул свои драгоценные приборы, которые с опасным звоном разлетелись по полу. Казалось, вместе с этим громовым хохотом сотрясается весь корабль, весь воздух внутри, мне захотелось зажать уши или выбежать вон, но я словно приросла к месту, где стояла, борясь с охватившим меня ужасом.
– Ох! – вздохнул он в конце концов, так что тяжелый круглый живот приподнялся. Грязным пальцем моряк утер выступившие слезы сначала на настоящем глазу, потом на искусственном. – Лет сто так не смеялся!… Уморила!
– Не за что, – выдавила я, приходя в себя. – Так что это за дверь?
– Иди и посмотри, – усмехнулся тот. – Ну? Вперед!
Он подтолкнул меня к пугающей дверце. Разумеется, идти туда мне не хотелось, но Агрибальд вперил в меня взгляд, который я за эти дни встречала очень часто, и мне пришлось перебороть свой страх.
От двери просто несло нечистью, и это были не просто призраки или мелкая пакость вроде домового… это было очень похоже на дух, пропитавший терем серафимов-демонов, но только если к нему примешать атмосферу склепа Сеймуров, – сильнейшую некромантию. Это было очень опасное место.
Волшебные бобы того, конечно, не стоили, но меня не покидало обманчивое чувство, что все вокруг все знают и просто смеются надо мной, а я одна не понимаю очевидного и боюсь какой-то мелочи. Я заставила бирюзовое пламя на левой руке вспыхнуть, так что его сила полностью окутала мой силуэт приятным прозрачным холодком, и только тогда пошла к дверце.
Этот мой фокус стер улыбку с лица Хука, но он ничего не сказал, только очень внимательно смотрел, как я иду к запертой двери. Агрибальд следил за мной, словно маньяк за героем «Пилы». Кажется, если за дверью будет монстр, который меня разорвет, он только рад окажется, – еще бы, новый объект для измерений!
В окружении пламени дышаться мне стало сильно легче, и, осмелев, я взялась левой рукой за ручку двери. Даже усилий прикладывать не пришлось, дверца сама распахнулась, стоило мне ее коснуться, и бирюзовый свет осветил ничем непримечательную комнату, так же заваленную сундуками и бочками.
Я осмотрелась, но ничто не бросилось мне на глаза. Здесь не было жутких зеркал или артефактов, мерцающих странной силой, ни картин, ни магических символов на стенах… Я обводила поднятой левой рукой стены и заглядывала в каждый угол, открывала ящики и разбирала их скучное содержимое. Ничего.
И тем не менее, в этом месте дрянь ощущалась сильнее всего, она словно пропитала доски, сидела в них, как застарелая плесень, и не высовывалась, чтобы не напороться на мою руку.
Агрибальд под защитой моего пламени тоже осмотрел комнату, потом мы вместе собрали инструменты и измерили это место. Если до сих пор приборы не показывали ничего необычного, то теперь они искрились от зашкаливающих значений, причем тем сильнее, чем дальше я со своей рукой от них стояла.
– Ты все время крутилась возле них! – сетовал Агрибальд, прыгая вокруг расставленных и соединенных цепочками конструкций. – Ты могла повлиять на результаты!… Всю работу нужно начинать заново! Только взгляни, что происходит, когда ты отходишь!
Я вздохнула и сказала, чтобы они тогда разбирались тут сами. После путешествия за границы страха я чувствовала себя опустошенной, и находится тут дальше мне не хотелось. Агрибальд отправил меня отдыхать.
Когда уходила, я заметила на себе долгий взгляд Хука. Не добрый и не злой, он просто смотрел на меня, обуреваемый какими-то своими тяжелыми мыслями, которыми не пожелал делиться.
Я добралась до лестницы и только тогда позволила пламени с левой руки угаснуть. Стоило мне оказаться без его защиты, давящее чувство навалилось на меня с тройной силой. Корабль качнуло, я отчетливо почувствовала, как его понесла упругая волна, и вместе с этим ощущением ко мне вернулся прежний страх воды.
Не помню, как добиралась до нашей каюты: держалась за стены, считала доски, считала шаги, представляла, что я просто в домике на дереве, а вовсе не на скорлупке посреди заполненной водой и дикими тварями бездны… когда я ввалилась в каюту, меня накрыло так сильно, будто мы уже попали в шторм, корабль разнесло, и я, захлебываясь соленой водой, чувствую, как из глубин на меня надвигается нечто огромное.
Я повалилась на кровать Арланда и долго лежала там, спрятавшись лицом в подушке и трясясь от страха, пока его ладони, мерцающие звенящим светом, отогревали меня от припадка.
– Это просто паника, – успокоил меня инквизитор, когда я настолько очухалась, что смогла сесть, прижав к груди колени. Меня уже ждала заветная фляга с лучшим средством от тревог, которую я с утра умудрилась забыть в каюте. – Тебе скоро станет легче.
Леопольд, обеспокоенно крутившийся рядом, сел возле меня и сжал мою руку.
Остаток дня я отдыхала, играла с парнями в карты, помогала им доедать ворованные из кладовой припасы, да подогревала чайник с ароматным финийским чаем. Про зеркала я так и не спросила, потому что любое воспоминание о потусторонней дряни с нижних палуб грозило накрыть меня ледяным и черным, как морская волна, отчаянием. Спала я на кровати инквизитора, даже не раздеваясь, – на этом проклятом корабле я чувствовала себя в безопасности только рядом с его святейшеством и иначе бы просто не уснула.
Когда Арланд обнял меня и прижался щекой к моей макушке, а я обвила рукой его локоть, Леопольд ревниво на нас покосился, но ничего не сказал. Наверное, догадался уже.
